Текст книги "Любовь срывает маски"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Ей казалось, что его пронзительный взгляд проникал в самую глубину ее души.
– Я знаю лишь, что ты, – глухим, низким голосом произнес он, – первая женщина, которая временами заставляет мое сердце нестись вскачь. Нравится тебе это или нет, моя прелесть, но ты слишком соблазнительна для меня, чтобы останавливаться на полдороге. И я не тот мужчина, который может противостоять искушению.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но он не позволил ей произнести ни слова, завладев ее губами с такой необузданной страстью, что это окончательно вытеснило последние мысли из ее головы. Его язык проникал во все потаенные уголки ее рта, пока она, охваченная силой его желания, не почувствовала себя слабой и беспомощной, как новорожденный котенок. Тихие стоны удовольствия вырывались из ее груди. «Неужели это мои стоны?» – отрешенно думала она словно сквозь сон.
А затем его горячая ладонь обхватила одну из ее прелестных округлых возвышенностей. Мэриан застыла, потрясенная этим новым, таким волнующим ощущением.
– Нет, милорд, нельзя! – взмолилась она, тщетно пытаясь оторвать его руку от своей груди. Она бы отпрянула назад, но он прижал ее спиной к книжным полкам, и ей некуда было деваться.
– Ты так часто называла меня развратным. Уверен, ты бы хотела, чтобы я оправдал твои надежды, – изменившимся голосом сказал он, поглаживая подушечкой большого пальца ее сосок.
– Но я… я… – она попыталась было протестовать, но в этот миг ее тело предательски затрепетало от пронзившего ее острого наслаждения, и все слова, которые она хотела ему сказать, мгновенно вылетели из головы.
Ее почти не волновало, что его внимательный взгляд не отрывается от ее лица. Вспышка торжества сверкнула в его глазах, когда он заметил, что она окончательно утратила над собой контроль. Его твердая ладонь холодила ее разгоряченную кожу, и то, что она почувствовала, когда он нежно принялся ласкать ее грудь, было сродни облегчению, которое приносит с собой свежий ветерок в жаркий летний полдень.
И когда тихий вздох сорвался с ее губ, в глубине его глаз зажглась темная, дикая страсть и самонадеянное выражение исчезло с его лица.
– О небо! Ты можешь свести мужчину с ума! – глухо произнес он, вновь яростно впиваясь поцелуем в ее губы. Затем его поцелуй стал нежен, он оторвался от ее рта и заскользил ниже, лаская губами ее шею, плечи, верхнюю часть груди, пока не достиг вершины, к которой стремился. Забыв обо всем, он с жадностью припал к этому вожделенному источнику сладости.
Едва только его язык принялся ласкать ее грудь, она погрузила пальцы в его густые волосы, прижимая его голову к себе в безотчетном стремлении продлить это невыносимое наслаждение, что он дарил ей сейчас. Все ее опасения о том, кто он и что он, были начисто забыты. Исчезли и все девичьи страхи, все мысли о том, как следует вести себя благородной леди. Она сейчас знала лишь одно: его ласки и поцелуи пьянили ее подобно незнакомому терпкому вину. Она испытывала восторг и сжигающий ее изнутри огонь, и еще она чувствовала себя грешной и свободной, как настоящая цыганка, за которую себя выдавала.
Надо остановить его! Она знала, это безумие – позволять ему делать с ней то, что он делал. Но, когда его рука накрыла другую грудь и неясное томление медленно охватило всю ее целиком, погружая в пучину забвения, она поняла, что не может или, скорее, не хочет его останавливать. И вместе с этим пониманием пришло дразнящее чувство предвкушения чего-то волнующе-прекрасного. Это чувство ошеломило Мэриан, ее природная стыдливость, не до конца заглушенная его поцелуями, восстала от мысли, что ее оказалось так легко соблазнить!
Гаретт поднял голову и встретился глазами с затуманенным взглядом Мэриан. Не отрывая от нее глаз, он осторожно раздвинул ей коленом ноги, а затем поднял ее вверх и усадил себе на ногу, которую для упора поставил на полку сзади нее. Страстное желание обвить ногами его бедро с неожиданной силой захватило ее. Он почувствовал, как напряглись и сжались ее бедра, и опустил ногу, так что она заскользила по ней, пока ее ноги не оказались на земле.
– Иди сюда, моя прелесть, – поспешно произнес он, беря ее за руку и потянув за собой на толстый меховой ковер, лежащий посередине обширной библиотеки, недалеко от камина. Едва соображая, что делает, Мэриан послушно последовала за ним.
Он опустился на колени, потянул ее за собой вниз и с превеликим нетерпением принялся развязывать завязки на своей сорочке. Как завороженная наблюдала Мэриан за тем, как дюйм за дюймом открывается перед ней обнаженная мужская грудь, покрытая темными волосами.
Он развязал сорочку, и его руки уже потянулись к завязкам на панталонах, вызвав тем самым ее потрясенный вздох, когда раздался нетерпеливый стук в дверь. Они оба замерли, Мэриан отчаянно покраснела, а Гаретт грозно нахмурился. Никто не проронил ни слова. И в этой повисшей тишине снова раздался громкий стук.
Глаза Гаретта недобро блеснули.
– Я скоро буду, – рявкнул он и вновь потянулся к Мэриан.
– Милорд, это дело не терпит отлагательств! – раздался настойчивый голос, в котором Мэриан узнала голос камердинера.
– Подождет, если тебе дорога жизнь, – прорычал в ответ Гаретт, тем временем как его пальцы лихорадочно занимались завязками на юбке Мэриан.
Но для девушки этот стук в дверь показался Божьим знаком, вернувшим ее из золотого сна в действительность, к пониманию того, что хорошо и что плохо.
– Нет, – прошептала она, отталкивая руку Гаретта.
– Милорд, я действительно должен поговорить с вами, – упорствовал за дверью Уильям, хотя Мэриан могла определить по его дрожащему голосу, что собственная смелость, видимо, давалась ему нелегко.
Гаретт с проклятием поднялся на ноги.
– Не двигайся, – велел он девушке, затем направился к двери.
Мэриан не стала обращать на его приказ никакого внимания. Лихорадочно путаясь в платье и своей сорочке, она пыталась хоть как-то прикрыться, прежде чем Гаретт подойдет к двери. Когда она уже совсем было с этим справилась, то услышала еще один голос, который поверг ее в панику, отчего ее действия стали еще более судорожными и неловкими. Это был голос ее тетки.
– Я же велел тебе ждать внизу… – услышала Мэриан сердитый возглас Уильяма.
– Я хочу видеть его прямо сейчас, а не через сто лет, – яростно огрызнулась Тамара.
Прежде чем Гаретт успел взяться за ручку, дверь распахнулась, и Тамара решительно ворвалась внутрь.
– Милорд, я пришла заявить вам, что… – Она замолчала при виде Мэриан, стоящей на коленях посреди ковра. Платье, распущенное до талии, было в полном беспорядке, и одной рукой она вцепилась в край растерзанной сорочки, пытаясь прикрыть обнаженную грудь.
Стыд горячей волной захлестнул Мэриан. Она взглянула на Гаретта, ожидая увидеть, что он точно так же смущен и растерян, однако по лицу графа нельзя было ничего прочесть, и лишь на щеке дергался мускул.
– Что она здесь делает, Уилл? – спросил Гаретт, холодно глядя на Тамару. Его спокойный голос и небрежная поза, в которой он бесстыдно стоял перед ними, красноречивее всяких слов все сказали Мэриан. Для графа – знатного вельможи – интрижка с девицей из низшего сословия была делом обычным. Для него все то, что произошло между ними, было всего лишь пустяком, безделицей и, уж во всяком случае, не могло лишить его самообладания.
Но черт возьми, она не какая-нибудь шлюха из таверны, с которой он может кувыркаться в постели, когда ему заблагорассудится! От гнева у нее перехватило дыхание, и она поднялась с ковра со всем изяществом и достоинством, на которое была способна в подобной ситуации.
Тамара продолжала молчать, не в силах прийти в себя от потрясения, до тех пор, пока не увидела, что ее племянница поднялась с пола, и не разглядела выражения оскорбленной гордости и гнева на ее лице. Тогда Тамара повернулась к графу, вся дрожа от негодования.
– Уилл рассказал мне какую-то дикую историю о ваших якобы подозрениях. Будто бы вы считаете мою племянницу шпионкой этой твари Тарле? Вы сказали, что именно поэтому держите ее здесь. – Она бросила пренебрежительный взгляд в сторону Уилла. – Чума вас забери! Я вижу ваши истинные намерения. Все эти глупые сказки вам нужны только для того, чтобы держать меня подальше от нее, пока вы здесь развлекаетесь в свое удовольствие!
Тамара свирепо взглянула на Гаретта, словно бросая тому вызов, мол, попробуй скажи, что это не так!
Обеспокоенный Уильям торопливо шагнул вперед и взял ее за руку.
– Я не обманывал тебя, Тамара! Я и вообразить не мог…
Цыганка оттолкнула его руку.
– Я же сказала тебе, что это случится. Я говорила, что он погубит ее!
Ее слова не на шутку встревожили Мэриан. Она не могла допустить, чтобы тетя хотя бы на мгновение подумала, что она могла полностью отдаться Гаретту.
– Ничего не произошло, – словно оправдываясь, произнесла она, сделав несколько шагов в сторону Тамары. – Он не… я хочу сказать…
– Ваша племянница столь красноречиво пытается сообщить вам, – насмешливо произнес Гаретт, – что вы вмешались прежде, чем «это случилось» и что я не успел «ее погубить».
– Но что-то все-таки произошло, – заявила Тамара, указывая на ковер.
– Возможно, – не стал отрицать Гаретт. – Но ваша племянница достаточно взрослая, чтобы самой выбирать себе любовников, если захочет.
Мэриан сжалась от этих слов как от удара, но затем ее возмутило грубое, непристойное, а главное, лживое заявление. Да как он смеет говорить, что она, благородная леди – не важно, знает он об этом или нет, – будто бы выбрала его себе в любовники! Если бы он не был так… так… обольстителен, она ни за что не позволила бы ему даже дотронуться до себя. Она уже собралась возразить, но Гаретт, не обращая внимания на ее сердитый взгляд, не дал ей и рта раскрыть.
– Предупреждаю вас, Тамара. То, что происходит между вашей племянницей и мною, больше вас не касается. До тех пор пока она… или вы… не скажете мне, кто она такая и откуда мой дядя знает ее и ее родителей, я Мину никуда не отпущу. Она сама постелила себе постель, так пусть теперь и спит в ней. И вы ничего не сможете изменить, что бы вы ни предпринимали.
Тамара невольно открыла рот в изумлении, недоверчиво глядя на графа, но ее возмущение было ничто по сравнению с возмущением и яростью, клокотавшими сейчас в душе Мэриан. Тем не менее Мэриан заговорила самым холодным тоном, на который только была способна:
– Должна вывести вас из заблуждения, милорд, я никогда не выбирала вас своим любовником, что бы вы ни думали по этому поводу. Просто вы не оставили мне иного выбора. Я никоим образом не могла сама, по доброй воле выбрать долю вашей пленницы, точно так же как и сносить ваши приставания и оскорбления только потому, что я здесь, в вашем доме. Вы единственный стелили мне постель, но только я не собираюсь ложиться в нее.
Прищурив глаза, он молча смотрел на девушку, которая стояла прямо перед ним с дерзким вызовом в глазах, вся дрожа от ярости.
– Так он оскорблял и приставал к тебе? – взвилась Тамара. – Что ж, этого больше не повторится, идем, Мина! – Она резко развернулась к двери. – Мы уезжаем из Лидгейта, и чем скорее, тем лучше.
Однако Гаретт молниеносно шагнул вперед, встав между Мэриан и Тамарой как раз в тот момент, когда девушка направилась было вслед за тетей к двери.
– Вы можете ехать куда пожелаете, Тамара, – со спокойным безразличием сказал он, – но ваша племянница останется здесь.
Мэриан растерянно взглянула на тетю. Тамара яростно набросилась на графа:
– Вы настоящий мерзавец, милорд, несмотря на свой громкий титул. Но вам не удастся сделать по-своему. Только не в этот раз, клянусь честью! Я сразу же пойду к констеблю. Я скажу ему, что вы намерены сделать. Я раструблю на весь город о ваших преступлениях…
– Ты не сделаешь ничего подобного! – резко оборвала ее Мэриан. Последнее, что им сейчас было нужно, – это вовлекать в свои дела констебля. Он ни за что не осмелится занять их сторону против графа. Он может даже счесть более безопасным открыть графу, кто такая Мэриан на самом деле, чем рисковать, что Тамара навлечет на его голову недовольство его светлости. И как бы ни возмущало Мэриан то, что она вынуждена быть пленницей Гаретта, она не смела рисковать. Он не должен узнать, кто она такая!
Тамара с удивлением посмотрела на племянницу.
– Ты не хочешь, чтобы он освободил…
– Конечно, хочу! Но цыган не слишком сильно любят в Лидгейте, – сказала она многозначительно, надеясь, что ее тетя догадается, как опасно угрожать сейчас Гаретту. Хотя горожане согласились не выдавать Мэриан и предоставили ей убежище в своем городе, они, возможно, не станут так уж рьяно защищать ее, если это может вызвать гнев самого графа. Заметив блеск понимания в глазах тети, Мэриан вздохнула свободнее. – Констебль скорее всего просто не станет слушать цыганку. Он может даже выгнать тебя из города, если ему покажется, что от тебя слишком много неприятностей. Мы ведь не хотим этого, правда?
– Нет, любимая, не делай этого! – вмешался Уильям, явно обеспокоенный направлением, которое принял их разговор.
– Оставь ее, Уилл, пусть идет к констеблю, – заметил Гаретт. – Пусть убедится сама, как много это ей даст. К тому же, возможно, я и сам пойду…
– Нет! – вскричала Мэриан испуганно. Не видя мрачной усмешки Гаретта, она бросила тревожный взгляд на Тамару и торопливо продолжила: – Никто не пойдет к констеблю, особенно ты, тетя Тамара!
Рот Тамары был крепко сжат, но выражение лица явно свидетельствовало о том, что она не собирается выслушивать никакие возражения.
– Я не позволю ему насиловать тебя… – начала она решительно.
– Он вовсе не насиловал меня сегодня утром, – резко сказала Мэриан, и краска стыда медленно залила ее лицо. Как бы ни тяжело ей было признаться в этом, она не могла позволить тете бросать вызов графу. Пока тот терпеливо сносит ее оскорбления, но еще немного, и она может вынудить его действовать. Мэриан даже представить боялась, что может сделать Гаретт, потеряв терпение.
Тамара, никогда охотно не подчиняющаяся обстоятельствам, недовольно пробормотала:
– Не нравится мне все это.
– Так же как и мне. Но если его светлость, – Мэриан вложила в последнее слово максимум сарказма, бросив при этом колкий взгляд в его сторону, – если его светлость сможет воздержаться от… от своих сластолюбивых притязаний, я полагаю, мы с тобой сможем вынести это испытание, пока я не докажу ему, что я такая же слуга сэра Питни, как и Уильям.
Гаретт слушал все это со скрещенными на полуобнаженной груди руками, а глаза сверлили Мэриан, словно он стремился заглянуть в ее душу. В самой глубине его взгляда можно было прочесть удивление, хотя его холодная, едва заметная улыбка свидетельствовала о том, что гнев его еще не утих.
– Я более чем охотно готов выполнять желания Мины, – заявил он, в то время как его глаза беспрепятственно путешествовали по ее растерзанному и неприлично спущенному с плеч платью.
Мэриан поспешно отвела от него взгляд, мгновенно поняв, что он напоминает ей о том, с каким бесстыдством и откровенностью она отвечала на его «сластолюбивые притязания».
– Я бы предпочла, чтобы вы поступили так, как хочу я, а не Мина, – проворчала Тамара, показывая этим, что не слишком надеется на то, что Мэриан сможет долго противостоять чарам Гаретта, если тот возобновит свои попытки соблазнить ее.
Слова Тамары возмутили Мэриан.
– Твоя племянница может и сама о себе побеспокоиться, – дерзко сказала она. – Не волнуйся. Его светлость может считать, что таким образом заставит меня признаться в каких-то воображаемых преступлениях, но время докажет мою невиновность. Если он настаивает на том, чтобы держать меня здесь, что ж, я готова подчиниться.
«И клянусь, что не потеряю своей невинности», – пообещала себе Мэриан. Она им обоим докажет, что они не правы, особенно Гаретту. Она больше не поддастся его чарам. После всех этих оскорблений и унижений, которые ей сегодня пришлось пережить, она уже не будет такой доверчивой дурой и не позволит ему даже прикоснуться к ней.
– Так, значит, мы договорились, ко всеобщему удовлетворению? – осторожно спросил Уильям, переводя встревоженный взгляд со спокойного лица хозяина на раскрасневшиеся лица женщин.
Гробовое молчание послужило ответом на его вопрос.
12
Мэриан сидела в тени яблони в своем любимом саду, подогнув под себя ноги, обутые в домашние туфельки, и спрятав их под пышными юбками. Томик Шекспира «Бесплодные усилия любви» лежал у нее на коленях. Одним пальчиком она заложила страницу, на которой сейчас остановилась, пока ее мысли витали где-то в облаках.
Она задумчиво поглядывала на большого, крепкого человека, который стоял в нескольких шагах от нее, делая вид, что он вовсе не сторожит ее, хотя это было именно то, чем он занимался. Гаретт определенно знал, как выбирать людей себе на службу. Этот служил Гаретту еще в Испании и был полностью предан своему хозяину. Мэриан приветливо ему улыбнулась, однако тот и бровью не повел, продолжая молча смотреть прямо перед собой.
Пожав плечами, Мэриан открыла книгу, но затем снова захлопнула с глубоким вздохом. Сегодня даже любимая комедия Шекспира действовала на нее угнетающе. Почему она прежде никогда не замечала этих грустных ноток, которыми пронизана вся пьеса? Как сказал один из героев в финальной сцене: «Наши любовные муки не заканчиваются, как в доброй старой пьесе: не у всякого Джека есть своя Джилл». И действительно, нотка отчаяния, звучащая в этих словах, нашла отклик и в ее душе.
Прошло уже две недели с тех пор, как Гаретт объявил ее своей пленницей, – две мучительно долгие недели. Мэриан и сама не знала, откуда у нее нашлись силы пережить их. Прежде всего – умер раненый солдат. Она была бы рада, если бы он смог сказать что-нибудь еще, что могло бы доказать Гаретту, что она не работала на сэра Питни. Но, с другой стороны, она боялась, что он может ненароком раскрыть ее тайну. И все же она стремилась из всех сил спасти его, поэтому его смерть потрясла ее. Он умер, так больше и не приходя в сознание. Вместе с его смертью умерла и часть ее надежд, оставив в растерянности, как ей теперь доказать графу, что она не принадлежит к числу сторонников сэра Питни, и что ей делать, чтобы убедить его выпустить ее на свободу.
Смерть солдата оказала сильное воздействие и на Гаретта. Он как-то сразу отдалился, стал невероятно серьезным. Несмотря на все ее опасения, находиться с ним в Фолкхэм-хаузе оказалось для нее так же безопасно, как и если бы это был один из ученых друзей ее отца, которые часто приезжали сюда раньше. Временами он совсем не обращал на нее внимания. Если же и замечал, то его суровый изучающий взгляд и холодная манера держаться выводили ее из душевного равновесия, хотя она и пыталась убедить себя и других, что ее это совершенно не задевает.
Мэриан с несчастным видом уставилась в пространство. Одержимость. Вот каким бы словом охарактеризовала Мэриан в эти две недели состояние Гаретта, полностью поглощенного своей целью. Временами она думала даже, что он так же, как и она, хотел бы забыть тот день в библиотеке, чтобы полностью сконцентрироваться на делах гораздо для него более важных.
Когда он заговаривал с ней, что случалось не так уж часто, то говорил, к ее некоторому удивлению, об управлении имением или интересовался ее мнением по некоторым вопросам ведения дома. Разговаривал Гаретт вежливо и очень сдержанно, о сэре Питни не было сказано ни слова, но чувствовалось, что эта тема постоянно присутствует при их общении, прокладывая между ними незримую пропасть.
Хуже всего было то, что каждый день начинался с одного и того же вопроса, на который она не могла ответить, – кто она такая? Каждый раз, когда он задавал ей этот вопрос, ей хотелось в ответ дерзко задать ему тот же вопрос, потому что временами она и в самом деле не знала, кто он такой. Был ли он расчетливым интриганом, который погубил своими кознями ее отца, чтобы завладеть поместьем? Был ли он бессердечным, развращенным роялистом, развлекающимся с королем во Франции? Или это был обаятельный, веселый мальчик из ее детских фантазий?
Но одну вещь она знала совершенно точно. Он был способен одним своим прикосновением зажечь в ее душе бушующий вихрь эмоций. Даже теперь, спустя две недели, воспоминания о его жарких поцелуях заставляли ее трепетать, вызывая незнакомую ей ранее боль в груди, там, где он бесстыдно касался ее руками и губами… Она не понимала чувств, которые он вызывал в ней. Она не была к ним готова.
Ее мать как-то попыталась рассказать ей об удовольствии, которое женщина получает в объятиях мужчины, но, будучи довольно спокойной по своему характеру, она описывала это с такой туманной неопределенностью, что Мэриан даже не могла сейчас сравнить что-то из этих рассказов с ее собственным, хотя и не очень большим, опытом.
Мэриан было известно, что делают мужчина и женщина, уединившись в свои покои. Проведя годы над книгами по медицине и постоянно помогая своим родителям, Мэриан многое узнала о строении тела мужчины и женщины и о том, что происходит между ними. Но она старалась не задумываться над самим актом, так как видела в нем что-то довольно отталкивающее, постыдное и очень странное.
Однако за эти две недели она, казалось, думала об этом даже слишком много. Можно даже сказать, что она думала об этом постоянно. В такие моменты ей очень хотелось знать, на что бы это было похоже, если бы тело Гаретта слилось с ее телом, если бы его волшебные руки касались ее самых интимных мест, а его требовательные, жадные губы опустились ниже…
– Фу! – сказала она громко, рассердившись на себя за столь постыдные мысли. Она поклялась, что не позволит ему соблазнить себя, и все же постоянно думает о том, что бы было, если бы он все же ее соблазнил! Но что хуже всего, как только ее тело начинает вспоминать о его ласках, как тут же в голове возникают тревожные мысли о том, кто он такой.
Нельзя сказать, что она редко вспоминала о том, кто он и какую, возможно, роль сыграл в аресте и смерти ее отца. Да и Тамара постоянно напоминала ей об этом во время своих ежедневных визитов, которые разрешил граф.
И все же как-то так случалось, что все то, что представлялось Мэриан правильным, когда она оставалась одна или разговаривала с тетей, сразу переставало представлять для нее какую-то ценность, стоило графу оказаться рядом. Как она убедилась, он скорее всего был холодным человеком. Да, он, как она хорошо знала, ненавидел своего дядю. И все же она никогда не видела его по-настоящему несдержанным, грубым или неискренним. Для своих арендаторов и слуг это был властный, суровый, но справедливый и понимающий хозяин. И даже к раненому солдату он проявлял, как она могла заметить, достаточное сострадание.
И все же она не могла решиться доверять ему, зная, какой всепоглощающей была его ненависть к сэру Питни только потому, что тот отобрал его поместье и титул. Как далеко он готов был зайти, чтобы вернуть назад Фолкхэм-хауз и отомстить дяде? На этот вопрос у нее не было ответа.
Но так или иначе, а постоянно задумываться над одними и теми же вопросами нет никакого смысла, решила Мэриан. Тем более что таким образом она вряд ли сможет найти ответы. Кроме того, она не собирается портить себе такой чудесный солнечный день, вновь позволив графу завладеть своими мыслями. Плохо уже и то, что он, кажется, держит в руках ее будущее.
Придя к такому заключению, она решительно поднялась на ноги, отряхнула юбки и направилась к дому, зажав под мышкой томик Шекспира.
Уже подходя к дому, она услышала стук копыт. Кто-то приближался к ней. Мэриан резко обернулась, ожидая, что это Гаретт. Однако вместо графа увидела незнакомого мужчину, подъезжающего к ней верхом на великолепном гнедом коне.
Это был, без сомнения, знатный вельможа, но совсем иного склада, чем Гаретт. Одежда незнакомца показалась Мэриан довольно вызывающей. Его модный камзол с широкими бархатными манжетами и жилет были скроены из чудесной ярко-синей ткани, не слишком тонкой, но и не грубой, пышный шелковый шейный платок волнами ниспадал на грудь. Но яснее всего говорили о принадлежности молодого человека к не слишком любимой Мэриан когорте придворных кавалеров его светлые волосы – завитые крупными локонами, они рассыпались по плечам во всем своем дерзком золотом великолепии.
Несмотря на модный наряд, молодой человек, без сомнения, принадлежал к друзьям графа, так как его самоуверенный вид и сверкающие глаза тут же напомнили ей Гаретта в его лучшие минуты.
– Ну-ка, что это тут у нас? – громко воскликнул он с озорной усмешкой. Он снял в знак приветствия свою широкополую шляпу, украшенную плюмажем из перьев, представив на ее обозрение всю свою золотую гриву, затем спешился и бросил поводья подбежавшему к нему груму графа.
Глядя на него вблизи, Мэриан обнаружила, что незнакомец еще в одном напоминает ей Гаретта – он точно так же возвышается над ней. При этом его широченные плечи казались слишком громоздкими для такого модного камзола.
Его взгляд беззастенчиво обежал ее с ног до головы.
– Как всегда, у Гаретта великолепный вкус. Скажите мне, нимфа, в каком лесу он вас нашел?
Она едва не застонала. Ну почему все кавалеры должны быть так неправдоподобно красивы и столь откровенно испорченны? Кажется, этот был еще хуже Гаретта, если, конечно, такое было возможно.
С опасным блеском в глазах она холодным презрением встретила его откровенно оценивающий взгляд.
– Возможно, в том же самом, где он потерял вас, – ответила она колко, раздраженная тем, как пристально он разглядывает ее фигуру, так, словно она лошадь, выставленная на продажу. – Странные вещи происходят с этими лесами: в них так удобно ускользать от невежливых, бесцеремонных друзей.
Ее язвительное замечание, казалось, ни в малейшей степени не задело его. Он восхищенно усмехнулся и покачал головой.
– И быстра на язык, как я вижу.
– Да, и все зубы тоже на месте, на тот случай, если вас и это интересует. – Сарказм, звучавший в ее тоне, просто нельзя было не заметить.
– А теперь я, кажется, обидел вас, – сказал он с шутливым раскаянием. Шагнув вперед, он взял ее руку и поднес к губам. – На самом деле я вовсе не хотел обижать такое дивное создание.
Ему ответил низкий голос позади нее:
– Осторожнее, Хэмпден. Это «дивное создание» – цыганка. Она может сглазить тебя, если ты намерен слишком докучать ей.
Гаретт вышел вперед и встал возле Мэриан, девушка с удивлением взглянула на него, так как не слышала никаких шагов. Гаретт был, как обычно, мрачен, но радостный блеск, который ей удалось уловить в его глазах при виде гостя, подсказал ей, что она догадалась правильно. Хэмпден был его другом.
Хэмпден выпрямился, и на его лице появилось выражение искренней радости, когда он увидел Гаретта.
– Что ж, могу поверить в то, что она цыганка, – сказал он, подмигнув Мэриан. – Она уже успела околдовать меня. – Увидев, как при этих словах угрожающе сдвинулись брови его друга, Хэмпден широко усмехнулся. – Похоже, в этом я не одинок?
Увидев, как поблекло веселое удивление на лице Гаретта, и отметив его откровенное неудовольствие, Мэриан обрадовалась. Ей было очень приятно, что Хэмпден сумел пробиться сквозь непроницаемый барьер, воздвигнутый Гареттом, и заставить его испытывать обычные человеческие эмоции, которых ей самой добиться от него не удавалось.
– О, сэр, – возразила она, обращаясь к Хэмпдену, – уверена, вы прекрасно знаете, что лорда Фолкхэма невозможно околдовать. Кого угодно, только не хладнокровного, непогрешимого лорда Фолкхэма. Женщины совершенно не интересуют его, особенно такие женщины, как я.
– Такие, как вы? – переспросил Хэмпден, и его глаза весело блеснули при виде того, как хмуро смотрит на них обоих Гаретт.
– Да. Женщины, которые не бросаются ему на шею по первому зову. – Она преувеличенно печально вздохнула. – Увы, я слишком энергична и умна, на его вкус. Его светлость предпочитает женщин, которых он может запугать, а я, к сожалению, совсем не подхожу на такую роль.
При этих ее словах тень насмешливой улыбки тронула губы Гаретта.
– Мина не совсем справедлива, Хэмпден. Речь вовсе не идет о ее уме или темпераменте. Я не люблю преднамеренный, откровенный вызов.
Заметив, как начинают загораться гневом глаза Мины, Хэмпден внезапно обхватил ее за талию и притянул ее непозволительно близко к себе.
– Что ж, а я люблю некоторый вызов. Покорные женщины смертельно скучны. Нет уж, мне подайте бойкую девчонку!
Мэриан уже начала сожалеть, что подстрекала Хэмпдена на подобные разговоры, но тут Гаретт вышел вперед и спокойно снял руку друга с ее талии.
– Боюсь, тебе придется еще где-нибудь поискать свою «бойкую девчонку», – проворчал он, по-хозяйски обхватив Мэриан за плечи. – Эта находится под моим покровительством.
– А, так, значит, у вас все слажено? – Хэмпден был явно доволен.
Мэриан, которой смертельно надоели эти игры, сразу ощетинилась. К тому же она была рассержена на Гаретта за то, что он дал понять, будто она – его любовница. Было плохо уже то, что ей, благородной леди, приходилось представляться цыганкой, но изображать из себя еще и его любовницу!..
– Нет, не слажено! – сердито воскликнула она. – Лорд Фолкхэм прекрасно знает, что если бы я могла, то не осталась бы здесь ни минуты!
И, сбросив руку Гаретта со своего плеча, она решительно направилась в сторону дома, не обращая внимания на двух мужчин, которые пошли следом за ней.
– Я рад вновь увидеть тебя, Фолкхэм, – услышала она голос Хэмпдена. – Тем более в такой хорошей компании.
– А я вот не уверен, что рад тебя видеть, – сухо отвечал ему Гаретт. – Ты не пробыл здесь и нескольких минут, а «моя компания», как ты выразился, уже готова перерезать мне горло. И тебе тоже, смею добавить.
Хэмпден усмехнулся.
– Ну, в это я не могу поверить. Это личико и эта фигурка уже сами по себе смертельно опасны, чтобы сразить наповал любого мужчину. Зачем этой крошке еще и нож?
Мэриан резко развернулась и, подбоченясь, смерила презрительным взглядом обоих мужчин, которые, по всей видимости, позволили себе попросту смеяться над ней.
– Если вы, джентльмены, уже достаточно обсудили мою персону, то вполне могли бы найти себе другую тему для разговоров. Не столь оскорбительную, может быть.
Хэмпден насмешливо усмехнулся.
– Я не могу обещать этого, красавица. Вы являете собой такую освежающую перемену после женщин двора. Большинство из них жеманны и глупы, и никогда не знаешь, что они думают на самом деле. Разве только одни любовницы короля проявляют ваш… э-э… характер и ум.
– Мистер Хэмпден! – Мэриан чуть не задохнулась от возмущения, едва поверив своим ушам, что он сравнивает ее с королевскими любовницами. Ах, как бы ей хотелось дать ему почувствовать свой истинный ум и характер! Но она не могла этого сделать, не открывшись им, кто она такая.
