Текст книги "Конец Пути (СИ)"

Автор книги: де Грегор Орлеанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 17. Крах

Глава 17. Крах

Генерал ехал в Ставку. Он глядел на происходящее вокруг, наслаждаясь каждым мгновением. И хоть любой человек выбрал бы в последние часы своей жизни видеть что – нибудь приятней, чем разбомбленные дома и измученные жители, он жадно ловил каждую секунду.

Генерал понимал, что живым ему удастся уйти, только прячась от всего мира. А он был не из таких. Лучше на груди кресты, чем голову в кусты, так думал генерал.

Он вспоминал о былых временах… Вот он, молодой офицер, вербуется в республиканскую армию… Он стоит на крыше императорского дворца и машет победоносным флагом… Его награждают орденом Спасителя Республики… Вот его командируют в штаб генерала Манфреда, что находилась на границе с противником… А через несколько месяцев он становится командиром почти уничтоженной армии Манфреда… Его тут же повысили до генерала.

И вот он прибывает в столицу, вместе с остатками этой армии, которая тут же оказывается расформирована, а он сам назначен временным правителем города. Армия Кадэра начала двигаться по направлению к осаждённой столице… Как Кадэр будто бы погибает, а его назначают военным министром… Как его повышают до генерала – фельдмаршала. И вот он здесь, едет навстречу собственной судьбе.

Возле Ставки было тихо. Караульные ещё не знали, какой приказ им вскоре придётся исполнить, или быть убитыми за непослушание. Генерал был внутри своего штаба один. Он вошёл в свой кабинет и принялся писать письма. Сначала он записал свои последние приказы. Затем начал строчить письмо генералу Вайсу с уведомлением о том, что планирует переводить свою армию из столицы на восток, дабы дать отпор противникам с двух сторон.

Закончив свои дела, он просто сел за стол и принялся осматривать свой кабинет, стараясь запомнить каждую деталь. И хотя он видел все эти предметы уже много раз, сейчас всё было по другому. Вот там его полка с книгами и документами, у стены… Вот там место для посетителей. А прямо напротив него стоит большая карта страны. Старые границы были наведены красным. Нынешние же – чёрными чернилами. И я вам скажу, что контролируемая территория занимала не больше одной десятой всей страны.

Он просто смотрел вокруг. А потом, глядя в окно, подумал: "где я ошибся?". И действительно, только злой рок и ужаснейшее течение обстоятельств стало исходом генерала, а никак не его личные ошибки.

Наконец, он услышал нужный ему сигнал. К Ставке подъехало несколько машин или телег, откуда массово повыскакивали вооружённые солдаты. С улицы послышался крик Аккермана: "Окружить здание! Перекрыть все выходы!".

Караульные начали было протестовать, мол, внутри один только генерал – фельдмаршал… Но в ответ раздались выстрелы. Генерал услышал, как внутрь зашло несколько человек. Затем раздался стук в дверь.

– Разрешите? – спросил Эшфорд.

– Конечно. Входи, Эшфорд.

– Мой генерал… Снаружи полковник Аккерман. По приказанию…

– Сядешь может сначала?

– Я адъю…

– Адъютант генерала предателя? Какая теперь между нами субординация, Эшфорд.

– Если Вы настаиваете, – тот присел на свободный стул и продолжил: – По приказанию премьер – министра Кадэра Вы арестованы за попытку переворота против действующей власти…

– Видимо сами они боятся зачитывать мне приговор, – улыбнувшись, сказал генерал. – Не беспокойся, Эшфорд. В данной ситуации ты всё делаешь правильно. Скажи, что я сейчас выйду. Если не против, мне нужно немного времени… Собрать вещи.

– Х – хорошо, мой генерал, – вырвалось у Эшфорда, перед тем как он покинул помещение.

Генерал зря времени не терял. Он протёр свою форму от любых пятен и дорожной пыли. Нацепил все награды и ордена, когда – либо выдаваемые ему. Генерал так же взял свою золотую офицерскую саблю. Спрятав свой револьвер во внутренний карман, он положил во внешний свои письма и покинул кабинет.

Едва он вышел, на него тут же уставились дуло двух винтовок. Они смотрели ему в глаза. А полковник Аккерман стоял между них, крайне взволнованный.

– А, полковник Аккерман. Чем обязан такой честью? – с иронией сказал генерал, глядя на два дула винтовок.

– Вы арестованы по подозрению в государственном перевороте и губительных для армии военных операциях. Мне приказано сопроводить Вас в тюрьму.

– Приступайте, солдаты, – без капли сомнения или страха в приказной форме сказал тот солдатам. Один двинулся к нему и, приглушив голос, прямо спросил:

– У Вас оружие есть?

– Да, – он вытащил кобуру из внутреннего кармана и протянул тот солдату.

– Прошу Вашу саблю.

– Если позволите… Я прошу Вас оставить мне её. Клянусь, что не буду предпринимать попытки кого – либо зарезать.

Солдат глянул на Дункана, и тот утвердительно кивнул. Вот так и покинул генерал свою Ставку… В сопровождении почётного караула. Он увидел два тела, сложенных у стенки, и воскликнул:

– Они были невинны, Аккерман. Их кровь на Ваших руках.

– Они пытались препятствовать аресту. Мой долг был устранить эту проблему, – сухо ответил тот.

– Как легко Вы устраняете проблемы, полковник.

У Ставки осталась половина министерского батальона. Остальные сопровождали генерала по пути в тюрьму. Он шёл, напевая себе под нос гимн Республики… Кое – кто из солдат подхватывал, но тут же получал приказ прекратить.

На Эшфорде не было лица. Он был верен Республике ровно столько, сколько был верен своему генералу. И мысль о том, что теперь ему придётся казнить этого святого человека, который всю свою жизнь потратил на борьбу с тиранами, никак не могла ужиться в его голове.

Аккерман наоборот, ликовал. Ведь он давно метил выше звания полковника… И что тут говорить! Теперь всё получалось… Но не так, как он планировал. Из мирного протеста для отвлечения внимания Филипп Август сделал настоящую революцию. Да и перспектива сдать город противнику его вовсе не устраивала. Но всё же он ликовал, ведь теперь ничто не преграждает ему путь на вершину армейской иерархии.

О, вы наверное давно догадались, что тот мятеж на станции организовал Аккерман… Он послал неверный приказ тем солдатам, из – за чего они так сильно привлекли к себе внимание. Эти диверсанты должны были разведывать обстановку, а не вступать в открытый бой.

Да и караульных он убил только для того, чтобы они не могли как-либо попытаться защитить генерала-фельдмаршала. Полковник Аккерман всю жизнь вёл двойную игру, и ему было не привыкать. Но внутри у него всё сжималось и дрожало от страха. Одна промашка, и он будет казнён за измену, а вся его семья посажена в тюрьму.

И в сговоре с Филиппом Августом он начал участвовать ещё давно. Всё это время, выступая первейшим из первых советником генерала, он рыл под ним землю, чтобы в нужный момент нацепить петлю на шею. Хоть и сейчас будет крайне трудно, а вернее невозможно удержать столицу, он уже строил планы по её повторному захвату. Конечно, ведь кого ещё, кроме полковника Аккермана, могут сделать командующим гарнизоном бывшей столицы. Вот так и бывает в жизни. Тебя предаёт тот, кому ты больше всех доверял.

Он понял, что надо делать. Перед тем, как генерал успеет что-либо сказать, его нужно убрать. А следом и Эшфорда, чтобы он не мешал его триумфу своими сведениями. Ведь ближе всех к своему генералу был только его адъютант. Аккерман решил, что надо убрать генерала первым.

На полпути они остановились. Внезапно для всех Аккерман вымолвил:

– Всё. Дальше мы не пойдём.

– Как Вас понимать, полковник Аккерман? – удивлённо сказал капитан Дункан.

– Всё закончится здесь. Постройте солдат в шеренгу, капитан, – он обернулся к генералу: – генер… по приказу премьер – министра Кадэра, Вы лишаетесь всех воинских и политических званий. Потому, господин Август, я попрошу Вас встать к тому дереву. Если хотите, мы завяжем вам глаза.

– Не стоит. Я всегда смотрел в лицо своей смерти. Пусть так будет и сейчас. Прошу, Аккерман, передайте… Передайте это моему дяде, Филиппу Августу. Скажите, что я люблю его, несмотря ни на что, – он вытащил из кармана письмо и передал его Аккерману.

– Передам.

Генерал шёл к месту, которое станет его могилой. Это был красивый древний дуб, который рос здесь с незапамятных времён. Генерал прокручивал в памяти самые счастливые моменты своей жизни… Он был молчалив и суров, и именно таким он предстал перед своими палачами.

Щёлкнул затвор. Солдаты вставляли магазины в винтовки. Аккерман вытащил свою саблю, чуть ли не в полтора раза короче, чем у генерала…Генерал глядел на них, приговаривая:

– Я прощаю Вас, солдаты. Вы лишь исполняли приказ.

– Готовсь! – воскликнул Аккерман, подняв саблю вверх. – Целься!

Время вокруг замерло. Генерал стал единственным человеком во всём мире. Ему казалось, что где – то там, далеко далеко, его ждёт смерть от расстрела. А сам он был… Счастлив. Счастлив, что наконец как следует отдохнёт, что не придётся заботиться ни о чём. Никакой войны, политики, разочарований, опасности. Сплошная умиротворённость и счастье.

Как тут… Эшфорд встал перед ним. На вопросительный взгляд Аккермана он ответил:

– Это всё неправильно и безрассудно. Я не позволю! – закрывая своим телом генерала, воскликнул Эшфорд. Затем он повернулся к генералу, и глянул тому прямо в глаза, чего раньше никогда не делал.

– Эшфорд… Я прошу тебя…

– Прощайте, мой генерал, – он схватил того за руку.

– Пли!

Эшфорд упал мёртвым. Его глаза до сих пор были открыты, и он глядел в глаза генералу. Такой откровенной приязни давно не видывал свет.

Солдаты перезарядились. Аккерман вновь поднял саблю в воздух. Внутри него всё горело! Лучшего сценария и быть не может! Эшфорда было бы сложнее убрать, чем генерала Августа. В конце-концов, он всего лишь исполнял приказы сверху. И вряд ли принимал участие в планировании операций по "захвату власти". Но сейчас, когда Аккерман глядел на мёртвого адъютанта, он ликовал. Всё идёт как нельзя лучше, хоть один раз в жизни.

Генерал прощался со своими близкими у себя в голове. Он совсем не поменялся в лице, оставаясь таким же мрачным и суровым. Он сверлил взглядом дуло одного из солдат.

– Пли! – крикнул Аккерман. Через несколько секунд солдаты выстрелили. Генерал Август упал замертво.

Глава 18. Мёртвые не убивают живых

Глава 18. Мёртвые не убивают живых

Аккерман посмотрел на Дункана. Генерал лежал мёртвым. Его тело с хлопком упало на землю. Дункан скомандовал своим солдатам убрать тела.

Аккерман подошёл к генералу и начал было снимать с него саблю, как вдруг один из солдат снял свою винтовку с плеча и нацелился на Аккермана. К нему присоединились остальные солдаты.

– Да как вы смеете?! – воскликнул Аккерман, немного таки отпрянув от солдат.

– Мародёрство запрещено законом нашей Республики, полковник Аккерман, – сурово сказал капитан Дункан тому в спину. – Они лишь защищают покой мёртвых.

– Ну ладно… Построиться! Мы двигаемся в сторону железнодорожной станции.

Солдаты сложили тела Эшфорда и генерала под дерево и построились в каре. Внутри шёл Аккерман. Капитан Дункан вёл отряд по городу.

Они шли мимо поля битвы. Именно здесь жандармерия залповым огнём пыталась остановить восставших. За баррикадами до сих пор сидела часть солдат. Они собирали патроны, заряжали магазины. Патрульный увидел наш отряд и окликнул их:

– Стой, кто идёт?

– Полковник Аккерман, республиканская армия!

– Звезда!

– Светит ярко!

– Свои! Не стрелять! Лейтенант, полковник Аккерман прибыл!

К ним выглянул лейтенант с револьвером в руке. Он подошёл к отряду и вопросительно уставился на Аккермана.

– Что у Вас случилось, лейтенант?

– Восставшие пытаются тут пройти… Не получилось у них, я Вам скажу. Пошли они за новыми людьми. Вы наше подкрепление?

– Нет.

– Да! – тут же сказал Дункан.

– Боюсь, капитан Дункан ошибся, лейтенант. Мы не Ваша подмога.

Лейтенант уже собирался извиниться и пропустить их, как вдруг…

– Нет, лейтенант. По приказу генерала Роузмана мой отряд должен прикрывать подступы к Ставке, пока не вывезут канцелярию.

– Почему мне ничего неизвестно об этом, Дункан?! – воскликнул Аккерман. Он был вне себя от ярости.

– Потому что он был дан мне ещё по прибытию сюда. Это часть приказа на случай чрезвычайных ситуаций, план действий министерского батальона. Мы остаёмся здесь, полковник Аккерман.

– И долго Вы тут собираетесь пробыть?

– День, может два.

– И это мне ждать вас два дня?! Ваш отряд нужен мне для безопасного сопровождения до станции!

– Значит Вам придётся подождать, полковник Аккерман. Приказ вышестоящего руководства, сами понимаете.

Спорить было бесполезно. Он остался здесь, охранять баррикады… А это была не просто улица. Это был единственный способ попасть в Ставку самым быстрым способом. И хоть Филипп Август, зачинщик восстания, ровно как и мистер Бэнси, были мертвы, никто об этом не знал. Руководители оставили своим подчинённым точные приказы.

И хоть командовать огромной толпой было непросто (ибо к протестующим присоединилось много гражданских), с горем пополам им удалось отправить мятежников к Ставке.

И пока Аккерман и отряд Дункана разговаривали, к ним уже двигалось две тысячи человек с одной целью – сокрушить тиранию генерала, который, однако, уже был мёртв.

Солдаты чистили свои ружья, собирали патроны с убитых товарищей, как вдруг по улице раскатилось огромное эхо. Караульный тут же выстрелил в небо и крикнул: "Мятежники! Много!"

Но его предупреждение было бессмысленным, ибо каждый уже видел это. Сотни людей шли по улице, размахивая флагами республики. Они остановились в метрах пятидесяти от баррикад. Все солдаты легли за укрытие и высунули свои дула. Лейтенант в сопровождении сержанта вышли вперёд. К ним двинулась целая делегация. Один человек держал знамя Республики в своих руках.

Лейтенант положил одну руку на кобуру своего пистолета, а вторую руку на кортик.

– Я вас слушаю, – они стояли недалеко, потому их было прекрасно слышно.

– Мы требуем прохода к Ставке.

– По приказу генерала Роузмана, никто не имеет право пройти к Ставке во время вывоза канцелярии.

– Я рекомендую сделать это по – хорошему… Или по – плохому.

– А я предлагаю вам разойтись… – лейтенант спрятал за спиной левую руку и жестами приказал солдатам стрелять на поражение по его сигналу. – Иначе, боюсь, я вас арестую.

– Что же… По – хорошему вы не хотите. Жаль.

Когда мятежник произносил эти слова, лейтенант вытащил револьвер одной рукой, а второй приказал стрелять на поражение. Послышался залп, и около двадцати мятежников свалились назем. Взятые врасплох протестующие тут же оказались лёгкой добычей для лейтенанта. Он перестрелял их всех, кроме знаменосца. Ибо на него пуль не хватило. Тогда лейтенант быстро вытащил кортик и пырнул того в живот.

Но он тут же поплатился за свою задержку. Ибо, через секунд пять, раздался ружейный залп уже со стороны восставших. И лейтенант, и сержант упали замертво.

– Сволочи! Они убили лейтенанта! Отомстим! – закричали солдаты.

– Стреляй их! Стреляй! – воскликнул Дункан, взяв себе ружьё.

Толпа двинулась вперёд. Раненный знаменосец, упавший на колени, медленно встал и начал махать флагом. Но следующий залп поразил его уже насмерть.

Солдаты стреляли, люди падали мёртвыми или раненными. Но толпа продвигалась всё ближе к баррикадам. Аккерман вытащил револьвер и присоединился к солдатам. Когда восставшие были уже в десяти метрах от баррикад, жандармы начали убегать один за другим. Капитан Дункан, казалось, не видел этого. Он был всецело поглощён битвой. Его батальон мужественно отстреливался, а когда они чуть ли не в упор стреляли, Дункан скомандовал в штыковую. Они встали, нацепили штыки. Капитан вытащил свою саблю, и все они ринулись к противнику в ближний бой.

Аккерман тоже достал саблю и побежал помогать своим. Но через пять минут остались вживых только два офицера. Они были окружены противниками. Прижавшись спинами друг к другу, они продолжали сражаться. Аккерман выхватил револьвер и быстро выстрелял все шесть патронов.

Но теперь, вместо разбойного люда, вооружённого дубинами, ножами, вперёд вышли "солдаты Арчибальда" с винтовками и револьверами. Одним залпом они уничтожили и Дункана, и Аккермана.

За два дня город практически опустел. Часть армии генерала Гана, смешанная с армией Роузмана (генерал западного фронта погиб ещё в первый день Великого Наступления), вели бои возле железнодорожной станции, где во всю шла погрузка. Полностью загрузив всю канцелярию и фураж, почти весь гарнизон столицы уже был в вагонах. Всё, что осталось – триста человек и два артиллерийских 6–ти дюймовых орудия.

Оливье сделал всё так, как его просил генерал. Он уговорил двух упрямых командиров отправить войска на восток, дабы там продолжить борьбу.

А на линии фронта творился настоящий ад. Противник перебил всех восставших за один день. Они заняли центр, запад, север города, оттеснив своего врага к станции. Это была холмистая местность, потому тут чуть ли не сразу были вырыты траншеи. Вся жандармерия, кроме одного полка, была перебита. Подполковник Блок погиб при обороне площади имени Кадэра.

Генералы Ган и Роузман сидели в своём штабе, когда к ним пришёл посыльный с железнодорожной станции.

– Погрузка завершена, Ваши Благородия. Господин Оливье оставил два вагона для вас.

– Благодарю, сержант. Мы прибудем через час.

Едва он покинул комнату, как к Гану тут же обратился Роузман.

– Генерал Ган… Берите свои войска и орудия. Я Вас прикрою.

– Что? Генерал Роузман, это же чистое самоубийство!

– Когда сюда приехал бывший генерал – фельдмаршал Август, он приказал мне во чтобы то ни стало удержать город. А после его приказ подтвердил Кадэр. Я остаюсь здесь, генерал Ган.

– Мне Вас не уговорить?

– Боюсь, что никак, – он протянул тому руку. Ган пожал её, после чего спешно начал собирать вещи.

Через час армия Гана уже была погружена на станцию. Он сидел в командирском купе вместе со всеми старшими офицерами – двумя майорами и одним полковником. Они о чем – то переговаривались и потягивали шампанское. А Ган смотрел вдаль. Армия Роузмана отсюда хорошо просматривалась. Поезда двинулись, когда он увидел, что почти все солдаты были перебиты. Он взял бинокль. Ган увидел, что Роузман вышел из своего блиндажа с оружием наперевес. Он скомандовал оставшимся с ним солдатам, судя по всему, выстрелять весь магазин…

А затем они пошли в штыковую. Едва они высунулись из окопов, военный оркестр заиграл гимн Республики, и солдаты побежали в бой. Музыка доносилась до штабного вагона, и Ган отдал последнюю честь солдатам, что вот – вот погибнут. Роузман бежал с саблей в руке.

Так закончилась битва, длившаяся всего четыре дня. Но она имела судьбоносное решение для всей страны. Только треть от армий Гана и бывшего фельдмаршала Августа уцелела. Остальные так и останутся лежать на улицах города, который превратится в ещё одну безлюдную территорию, оставленную в тылу широким наступлением.

Обездоленная, небольшая армия Республики едет на своих литерных поездах куда – то на восток… Кажется, только у командования есть призрачные надежды начать широкомасштабное наступление. Конец ли это? Для кого – то да. А для других – начало новой главы.