Текст книги "Конец Пути (СИ)"

Автор книги: де Грегор Орлеанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Конец Пути

Глава 1. Война на пороге

Глава 1. Война на пороге

Артиллерийский выстрел вновь пронесся по всему городу. Если на окраинах, поближе к битве, люди судорожно повскакивали с кроватей и бросились прочь, то в самом городе он был приглушённым, а потому люди просто проснулись. Но разве, когда война бушует, бывает по – другому?

Тяжко вздохнув, человек, сидевший в полумраке на своём ситцевом кресле, сонно посмотрел на догоравшие остатки брёвен в своём камине, а после, захлопнув портсигар, приподнялся. Положив тарелку, покоившуюся до этого на коленях, на столик рядом с собой, он направился в ванную комнату.

Лучики света слегка пробивались в крохотное окошко, освещая лицо нашего героя. Он смотрел на своё изломанное отражение в зеркале (осколок снаряда, упавший рядом с его домом, к счастью, разбил лишь стекло), долго и пристально потирая глаза, пытаясь проснуться. Этот человек привык к глухим взрывам снарядов у себя дома, потому и не реагировал так просто. Наконец, поднеся свою зажженную спичку к огарку свечи, можно было рассмотреть его лицо.

Не сказать, что он был очень уж стар. На вид, ему было чуть больше сорока лет отроду. Но седая копна волос явно говорила не в пользу его внутреннего спокойствия. Глаза, хоть и были усталые и сонные, а под ними были синие пятна, до сих пор не утратили того самого запала, огонька, который горит в нём уже более двадцати лет. На лице выступала лёгкая щетина.

Тут за дверью в гостиную послышался глухой стук. Тяжко вздохнув, наш герой направился к двери, дабы понять, кто наш незваный гость. Но едва он открыл дверь, тут, как тут к нему обратился хриплый голос:

– Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться! – сказал человек, стоявший у двери. Когда он говорил, его большие усы дёргались, как будто это они говорят вместо него. За спиной у него была винтовка.

– Разрешаю, – наконец молвил наш герой сипло, но очень грубо, что доказывало одно: сегодня он не спал.

– Полковник Аккерман вызывает вас в штаб. Говорит, новости очень плохие.

– Побриться успею?

– Боюсь, дела не терпят промедления. Я снял двух человек с караула вокруг ставки, они вас сопроводят.

– Сейчас выйду, – отрезал наш герой, и закрыл дверь.

Он тут же надел поверх своей серой сорочки, которая была на нём накинута, свою шинель, украшенную множеством наград и орденов. На плечах покоились генеральские погоны. Ведь герой наш был никем иным, как генералом от инфантерии.

Быстро схватив кобуру с револьвером, лежавшую рядом с тарелкой, где покоились остатки черствого чёрного хлеба, он направился к входной двери. Перед выходом генерал надел свою фуражку.

На улице его уже ждал тот самый утренний гость, адъютант нашего героя, вместе с двумя простыми солдатами. Уже холодало, а им до сих пор не выдали тёплой формы, потому солдаты замерзали.

Едва он вышел, как трое солдат, до этого говоривших меж собой, выпрямились и отдали ему честь. Не промолвив ни слова, генерал встал между двумя солдатами, а адъютант по правую от него руку.

– Ведите, – сухо сказал он, – скажите, Эшфорд, каковы дела в городе за эту ночь? – пока колонна двигалась, он выслушивал рапорт своего адъютанта.

– В южной части города наш караул уже бежал вместе с гражданским населением. По пути они встретили части капитана Лангле. Дело закончилось кровопролитием. Умерло двадцать человек гражданского населения и около пятнадцати солдат. В итоге, колонна дезертиров была судима полковником Аккерманом и через час её расстреляли.

– Дела плохи, как я вижу. Запишите мой приказ укомплектовать часть капитана Лангле новыми добровольцами.

– К сожалению, все добровольцы уже давно отправлены на линию фронта. У меня есть телеграмма для Вас от вербовщика. Но больше вам расскажет полковник Аккерман.

Они шли через город, покрытый руинами. В уцелевших домах на них смотрели сонные, измученные люди. По улицам валялись солдаты и гражданские. Без оружия, ибо оружие всё забирали патрульные и несли на склады.

Генерал читал телеграмму, которую ему передал Эшфорд:

«В связи с последними событиями, такими как: военные неудачи, наступление противника, голод, холод, и грабежи среди мирного населения, невероятно сложно найти добровольцев. Мы работаем с утра до ночи, но от гигантских очередей не осталось и следа. Теперь мы сидим и ждём, когда зайдёт какой – нибудь человек чтобы записаться. Праздник, если с ним пришло несколько друзей, или просто будущих боевых товарищей. Жандармерия иногда приводит небольшие группы желающих, но это происходит всё реже».

Д. А., начальник записного пункта».

Тем временем, они уже подошли к ставке, вокруг которой стояло пять человек – часовых. Позавчера их было девять. Двое отправились посыльными на северный фронт: ни один не вернулся. Ещё двое отправились с Эшфордом для сопровождения генерала. На крыльце бывшей канцелярии правительства стоял полковник Аккерман с сигаретой в трясущейся руке.

– Здравия желаю, ваше превосходительство! – вытянувшись, проголосили часовые. Затем сам полковник Аккерман, кинув сигарету на крыльцо, отдал честь подошедшему генералу.

– Эшфорд, пусть эти два солдата немедленно отправляются в штабы северного и западного фронтов. Пусть разузнают там обстановку и возвращаются в ставку.

– Будет исполнено, мой генерал.

Солдаты удалились, а генерал поднялся на крыльцо. Его адъютант остался при нём, хоть и держался позади.

– Вы хотели меня видеть, полковник Аккерман?

– Да, мой генерал. Прошу в ставку, там уже есть полный отчёт.

– Ведите. Эшфорд, распорядитесь сделать нам чаю, и, желательно, немного бутербродов. Надо подкрепить свои силы.

– Есть!

Толкнув красного цвета двери, изрезанные различными рисунками и странными узорами из посеребренного металла, генерал с полковником оказались в ставке. Это здание бывшей канцелярии кабинета министров. Было, пока всё правительство не эвакуировалось из города, приказав остаткам действующей армии держать оборону столицы, пока они не вернутся с подкреплением.

В центре помещения стоял большой стол, на ней карта. Вокруг неё лежали разного цвета карандаши, фигурки, линейки, циркули, треугольники. Лежал даже старинный секстант, непонятно как тут оказавшийся. Внутри здания, помимо двух младших офицеров – телеграфистов и полковника Аккермана, больше никого не было. Все канцеляристы, чиновники, офицеры ставки сейчас находились по особому поручению в корпусе жандармерии. К этому столу и направились адъютант с генералом.

– Докладывайте, Аккерман.

– Войска противника на севере продвинулись на 500 метров. Состав северного фронта постоянно уменьшается. У нас уже едва хватает добровольцев, чтобы укомплектовать их части. На западный фронт прибыла группировка Энтони Дэниелса, в составе которой было триста человек, десять пулемётов и около пяти орудий. На пополнение внутренних войск людей просто не хватает.

– Необходимо телеграфировать председателю Кадэру и потребовать разрешения на всеобщую мобилизацию. Только так, и никак иначе, мы сможем отбросить войска противника и начать контрнаступление.

– Мой генерал, концентрация противников на северном фронте составляет, по предварительным данным, 10 к 1. На западном – 5 к 1. У нас не хватит войск, чтобы перейти в контрнаступление.

– Когда подкрепление нашего министерства подойдёт к западу, тогда мы сокрушим врагов. Что ещё?

– На северном фронте мы заняли очень неудобные рубежи обороны. Войска противника преодолели уже три из шести наших линий. Если мы сейчас отступим и перегруппируем войска на Женельских холмах, мы сможем дольше удерживать оборону до подхода подкреплений.

– Приказываю телеграфировать Кадэру и потребовать всеобщей мобилизации.

– Мой генерал, в сложившейся обстановке… В крайне сложной ситуации на всех фронтах, ведь войска уже в трёх километрах от города… Почему бы вам не принять на себя должность действующего правителя города?

– Чтобы я этого больше не слышал, Аккерман! Мы присягали избранному правительству нашего государства, клялись им в верности! У этого города есть избранный народом канцлер, и он ещё находится в должности, хоть и не в городе. И пока они ещё живы, пока они являются нашими правителями, я никогда не приму на себя диктаторских полномочий, – генерал говорил жестко. Видимо, вопрос о смене власти его раздражал.

– Но это спасёт обстановку на фронте! Мы не можем ждать и надеяться, пока наше правительство рассмотрит данный указ!

– Я сказал, телеграфируйте Кадэру. Мой приказ.

– Выполняю, генерал, – слегка понурившись, проговорил Аккерман.

– Нужна расширенная вербовка добровольцев. Назначьте гражданских исполнителей на эту роль, а освободившихся солдат направьте на северный фронт. Снизьте длительность учений до одной недели, и пусть добровольцы сразу идут после этого на фронт.

– Слушаюсь.

– Ещё какие – либо новости, Аккерман?

– Да. Портовый город Вертон, весь его гарнизон, капитулировал. Юг страны потерян. Генерал Зиневич, командир гарнизона, казнён своими же солдатами.

– Когда мы выберемся из этого положения, я лично накажу предателей. Где ещё есть очаги сопротивления?

– У нас, в городе Ритон, и Цаибурге. Они держат оборону весьма успешно.

– Телеграфируйте им с приказанием доложить обстановку.

– Слушаюсь.

Тем временем, когда два офицера спорили, Эшфорд вошёл в штабную комнату, неся на подносе, тёмном и поцарапанном, чашки чая с четырьмя бутербродами. Подав угощение на стол, он тут же удалился.

– Верный человек этот Эшфорд… Мой адъютант сбежал, едва ли противник приблизился к городу на десять километров.

– Самый верный. Возможно, будь у нас такие же солдаты и их ротные командиры, сейчас бы мы не держали оборону вокруг столицы.

– Ваше высокопревосходительство, вам телеграмма из ставок в Цаибурге и Ритоне! – вдруг послышался голос одного из офицеров – телеграфистов.

– Читай.

– Генерал Ган из Цаибурга пишет: нас плотно теснят войска противника. Они выдвинули к нам пару бронепоездов, укреплённых артиллерией нового поколения. Оборона прорвана на левом рубеже, уже ведутся уличные бои. Стараюсь спасти свои войска на уцелевшей линии обороны от окружения. Генерал Ган.

– Плохо дело у них там. Аккерман, у нас ещё остались свободные железнодорожные пути?

– Да, восточный железнодорожный путь контролируется нашими войсками.

– Телеграфируйте Гану: приказываю, в случае потери Цаибурга, переправить максимальное количество войск и снаряжения по восточной железной дороге в столицу. Но вначале прочитайте телеграмму из Ритона.

– От генерала Вайса: концентрация сил противника у Ритона ослабела, по сравнению с прошлой неделей. Мы роем новые оборонительные рубежи и ставим оставшуюся артиллерию.

– В Ритоне всё спокойней, чем у нас, и уж точно спокойней, чем в Цаибурге.

– Да, Аккерман, я знаю. Телеграфируйте Вайсу: немедленно начать контрнаступление по восточному направлению. Конечной точкой атаки назначаю город Данген.

– Мой генерал, но как они начнут контрнаступление, если они роют оборонительные рубежи? Разве не разумней приказать им держать оборону до освобождения столицы войсками нашего правительства?

– Полковник, мы держимся слишком крепко вокруг столицы. Умён тот человек, который заложил её именно тут. Вокруг реки, холмы, мосты. Идеальное место для организации обороны. Вот проклятый Ульман и снимает войска с других направлений, чтобы добить нас тут. И пока он это делает, мы покажем ему свои зубы. Телеграфируйте Вайсу: организовать контрнаступление. Конечной целью контратаки ставлю освобождение всего восточного региона страны. Более подробный план по наступлению пусть составит самостоятельно. И ещё телеграфируйте Кадэру: запрашиваю дозволение на мобилизацию населения с освобождённых территорий для пополнения его армии, и развёртывания крупномасштабной операции по освобождению страны, начиная с восточных регионов. Организовав там кулак, мы сокрушим противника неутомительным и безостановочным натиском. С поддержкой армии министерства мы перейдём в контрнаступление под столицей и соединимся с его частями на реке Вадо. Записали? Отлично. Подпись: генерал-полковник А., Главком Восточного Фронта.

В комнате снова нависла тишина, прерываемая лишь звуком телеграфа. Аккерман и генерал склонились над картой города и его окрестностей. Синим карандашом они рисовали свои соединения, а красным – противника. "Красных" было больше.

– Аккерман, что думаете?

– Не знаю, мой генерал. Мне кажется, что они пытаются прорвать оборону и устремиться в центр города.

– А почему, по – вашему, они так сильно перевесили северный фронт? 10 к 1! Они хотят сломить наши войска на севере и прорвать оборону, а после окружить западную линию обороны. Там достаточно солдат противника, чтобы мы не смогли пойти в контратаку.

– И что же мы будем делать?

– Дождёмся распоряжения от председателя совета министров Кадэра. Если он разрешит мобилизовать гражданское население, то будем укреплять северный фронт.

– Будет исполнено.

– Я дождусь своих посыльных, а после отправлюсь на восточную железнодорожную станцию. Кто нынче там комендант? Лазарус?

– Лазаруса убили ещё месяц назад. Свои же. Сейчас там новый комендант станции, Оливье.

– Кто он, этот Оливье?

– Революционер… Верный служитель нашего правительства, насколько это позволяет обстановка вокруг.

– Пора с ним познакомиться, – сухо промолвил генерал.

Он вышел из дома ровно три часа назад, а ему вновь хочется туда… Может там, закрывшись ото всех, он сможет выспаться. Но ситуация не позволяет хоть на секунду дать слабину.

В это время, явились посыльные из ставок западного и северного фронтов. Уже измазанные кровью, они были очень измученными… Даже час в той ужасной ситуации, которая была вокруг столицы, может сделать самого крепкого человека стариком. Но им повезло, ведь они вернулись.

– Докладывайте! – не медля, воскликнул генерал.

– На севере нашим войскам пока удаётся удерживать удар противника. Но командующий Роузман просит прислать ему резервы для дивизий, ибо его солдаты уже два дня не спят. Более подробный рапорт он передал письменно.

– На западе? – перевёл взгляд на другого солдата, что жадно сверлил взглядом поедающих бутерброды с икрой телеграфистов.

– А, я, да… Ваш бродь, на западе всё более менее спокойно. Небольшие стычки, и всё. Но, наступление не получится, ибо войск там недостаточно для прорыва. Более подробные отчёты командир пришлёт вам по телеграфу.

– Благодарю. Господа офицеры, – окликнул он двух офицеров, – поделитесь с нашими сержантами бутербродами. Я направляюсь на железнодорожную станцию, в моё отсутствие командует Аккерман. Немедленно уведомить меня, если письмо от Кадэра придёт в моё отсутствие.

Под слегка удивленный взгляд телеграфистов, и крайне благодарный взгляд своих посыльных, генерал толкнул дверь. Тут же его окутал холодный воздух, наконец пробившийся внутрь ставки. Грязная, размытая от дождя дорога, да пара уцелевших домиков – единственное, что представилось его взору. По улице шагал караул по направлению к церкви.

Солдаты шли гордо, с высоко вздёрнутыми головами. Их вёл молодой на вид офицер, с начищенной золотой саблей в руках. Но, присмотревшись, внутри строя было много гражданского населения, пытающегося скрыться среди солдатских шапок. Почуяв неладное, стоявший на крыльце генерал окликнул их:

– Стоять! – воскликнул он, обращаясь в первую очередь к офицеру. Отряд развернулся в сторону ставки и стоящего на её крыльце генерала.

– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – звонко, но с неуверенностью в голосе ответил тому офицер.

– Куда направляетесь, капитан?..

– Капитан Лонгин, седьмой гвардейский полк.

– Жандармерия… Куда путь держите, капитан Лонгин?

– Я веду своих солдат в военно – полевую управу у восточной станции. Там мы предадим суду этих гражданских за сотрудничество с врагом.

– Я отменяю этот приказ. Осужденные поступают в распоряжение офицеров ставки, а вам приказываю направиться в штаб северного фронта.

– Прошу прощения, мой генерал, но я не могу выполнить ваш приказ. Мой путь лежит на восточную станцию, – грубо отрезал офицер, свирепо уставившись на своего командира и окружавших его охранников ставки, – туда я и пойду.

– Вы уверены, капитан? – молвил генерал. Его лицо выражало крайнее спокойствие, да и голос не поменялся. Но внутри он был ошеломлен. В голове сразу всплыл вопрос: будет ли битва?

– Да.

– Солдаты, – обратился генерал к стоявшим рядом бойцам, – я приказываю вам задержать бунтовщика и предать его военно – полевому суду! – Когда он говорил, его глаза бегали по каждому из них, всматриваясь в их лица.

– Ну что же, братцы, – весело молвил капитан, оглядывая каждого, – к оружию! Убить его!

Ни секунды не мешкая, солдаты поснимали винтовки с плеч и начали их заряжать. Генерал лишь выхватил свой револьвер, оглядываясь на караульных. Рядом с ним был весь почётный гарнизон ставки из пяти человек, плюс двое внутри: они тоже поснимали свои винтовки, только уже заряженные, и тут же, выцелив бунтовщиков, сделали залп. Гражданские, до этого прятавшиеся внутри строя солдат, начали разбегаться. Затем, генерал ловко выцелил одного из солдат своим револьвером, и тот упал замертво.

– Отступаем в ставку! Держать оборону там! – зычно отдав приказ своим верным людям, генерал направился внутрь бывшей канцелярии. За ним побежали и все остальные, обстреливаемые в спину.

Едва они вошли и заперли за собой дверь, к ним подбежал Аккерман. Его лицо сковал ужас, и он лишь промямлил:

– Ч..что там произошло?

– Предатели штурмуют ставку, Аккерман! У нас есть оружие?

– Д-да… Две винтовки.

– Давай их сюда! Солдаты, встать к окнам! Экономим патроны, под пули не подставляемся. Телеграфировать всем внутренним войскам: ставка под атакой. Отряд из двадцати бунтовщиков напал на нас. Требуем срочного подкрепления.

– Есть!

Мигом, повыбивав прикладами и штыками стёкла во всех окнах, солдаты принялись отстреливаться от наступающих бунтовщиков. Генерал и полковник Аккерман взяли винтовки и встали к двери. А два молодых офицера, передав сообщения, достали револьверы. Один остался у телеграфа, второй двинулся к генералу. Едва он подошёл, наш герой кинул тому свою винтовку, и пошёл ко второму офицеру.

Стены были прочны, как и двери. Хоть их молотили прикладами и пытались выломать бунтовщики, они не поддавались. Но Аккерман и унтер-офицер принялись таскать всякую мебель туда, дабы обезопаситься от прямого проникновения в штаб.

Тем временем начали приходить сообщения от штабов военной полиции столицы, жандармерии, а так же от командующих фронтов: "я выдвинул небольшой отряд. Его должно хватить, чтобы уничтожить бунтовщиков". Да и сами бунтовщики начали разбегаться, несмотря на то, что капитан Лонгин стрелял им в спины.

Но ряды солдат ставки редели. Уже был убит один почётный стрелок, а двое ранены и не были способны продолжать бой.

Так прошло около 20 минут, пока оставшиеся бунтовщики не прекратили стрельбу. В спину им ударил отряд военной полиции. Почти все побросали оружие, несмотря на зазывания Лонгина "продолжать борьбу и выкурить генерала из его крепости". Вскоре и ему пришлось замолчать.

Всё закончилось, не успев и начаться. Войска бунтовщиков сдались, побросав своё оружие. Комендант полиции подошёл к дверям ставки, отдав сигнал о приближении своих. Вмиг, баррикады у двери были разобраны, и наружу вышли полковник Аккерман, раненый Эшфорд, а так же сам генерал.

– О, комендант Мосицкий. Благодарю вас за проявленную бдительность. Если бы не вы, мы бы были мертвы.

– Мой генерал, я лишь выполняю свой долг. Что прикажете делать с этими… Кхм, бунтовщиками?

– Помогите раненным охранникам ставки. А этих разоружить. Выделите мне семерых солдат, я быстро всё закончу.

– Есть, – комендант Мосицкий направился в ставку в сопровождении двух солдат, несших с собой аптечки. Все остальные были на улице.

Бунтовщики поднимали руки высоко вверх. Кто – то даже пытался молиться… Ведь они знали, что их ждёт. Слава жестокого генерала, о котором им рассказал капитан Лонгин, хорошо отложилась в их головах.

– Арестованных к стене, – сурово осмотрев их, наконец, изрёк генерал.

– Есть! – коротко молвил строевой сержант. Бунтовщики, не без усилий, встали к стене ставки, куда ещё недавно стреляли, стараясь выцелить в окне лицо гвардейца.

– Сержант, осуждённые признаны виновными в вооружённом восстании против своего командования. В условиях нашего положения, военно – полевой трибунал, основываясь так же на действующих законах нашего государства, приговаривает их к казни через расстрел. Приговор исполнять немедленно. – Без доли сомнения и жалости, произнёс генерал. Он вглядывался в глаза приговорённых, и, с удовольствием, замечал в них страх. Лишь одно лицо, капитана Лонгина, как и незадолго до этого, было весёлым.

– Есть… – неохотно проговорил сержант, тут же построив своих солдат в шеренгу.

Пощады! Пощады! Молю вас, мой генерал, пощадите нас! – тут же безраздельно и отчаянно закричали приговорённые к расстрелу, когда услышали этот ужасный звук взвода затвора. Если до этого они молились, кое-кто даже утешал своего боевого товарища, то теперь все они были напуганы и просили, лишь об одном – о пощаде.

– Ваше прошение отклонено. Сержант, исполнить приказ.

– Есть. – Сержант поднял руку со своей укороченной саблей вверх, приказывая палачам приготовиться. – Пли!

– Да здравствует революция! – закричал капитан Лонгин, после чего залп поразил его боевых товарищей, и его самого. Они попадали, в глазах их застыл ужас, а губы всё ещё тихо шептали кому – то: "пощады".

Убрать! – воскликнул генерал, после чего развернулся и направился в ставку. За ним, следом, пошёл Аккерман, цинично улыбаясь. Там их уже ждал комендант Мосицкий вместе с офицерами ставки. Отдав честь вошедшим командирам, комендант рапортовал:

– Мой генерал, ваш приказ выполнен. Разрешите исполнять свои предписанные обязанности?

– Разрешаю, – довольно проговорил генерал.

– Мой генерал, разрешите? – почти шёпотом проговорил телеграфист из другого конца помещения.

– Разрешаю.

– Вам телеграмма от министра иностранных дел Вальтера Моргана: "Поезд министерства взорван. Имела место быть диверсия. Кадэр и 10 из 11 министров мертвы. Я последний представитель правительства в нашей стране. Движущаяся с нами армия сейчас застряла в сотне километров от столицы. Постараюсь привезти их как можно быстрее. В сложившейся обстановке, я не имею никакого другого выбора, кроме как назначить Вас главнокомандующим сухопутными, воздушными, морскими войсками столицы, а так же возложить на Вас обязательства военного министра. Вместе с тем, я стаю главой Правительства Спасения родины, которое объявляю временным, до победы в войне. Отныне вся законодательная власть находится в руках моего скоро сформированного кабинета. Вам я жалую временный пост: министр военного времени. Отныне любые решения о реквизиции наших ресурсов для военных нужд принимаете вы.

В комнате повисла тишина. Генерал застыл в раздумьях, полковник Аккерман широко открыл рот.

– О… Ответ, – наконец ожил генерал. Его голос звучал очень тихо, но с каждым новым словом он обретал всю большую уверенность, – ответ Вальтеру Моргану: "Благодарю за доверие, премьер-министр Морган. Я присягаю на верность нашему Правительству, а так же вступаю в должность военного министра, министра военного времени, и прочие должности, который Вы, как глава правительства, мне дадите. Жду вашего принятия моей присяги. Генерал А., Верховный Главнокомандующий, министр военного времени".

И снова в зале повисла тишина. Никто не знал, поздравлять ли в такой час генерала с новым званием, ведь одновременно с этим они скорбели по погибшим министрам… Да и уместны ли поздравления, когда война виновна в его назначении? Тишину прервало новое сообщение от Моргана:

– Ответ, мой генерал!

– Читай.

– "Принимаю Вашу присягу, генерал. Приступайте к делу. Я сообщу о Ваших полномочиях командующим всех наших фронтов и военных штабов. Держитесь. Моя армия скоро будет здесь".

– Слушайте приказания, господа офицеры, – тут же сказал генерал.