Текст книги "Мир Элайлиона (СИ)"

Автор книги: Давид Саражаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Все аргилэ в деревне вышли на улицы проводить их. Они держатся семьями за руки и закрывая глаза, начинают петь жуткими голосами песню, наполненной любовью и благодарностью к лесу. Вскоре двое ушли, развешенные по всей деревне банки ярко засветились и тут же погасли. Значит, лес принял путников – так объяснил мне Таури значение этих банок. Причём маги как-то по-особенному помечают банки, дабы лес их почувствовал.

Может традиция, может то, что требует сам лес от своих жителей – Таури и сам точно не знал. Раз в год, весной, группа избранных аргилэ из каждой деревни отправляются что-то «расчищать» для леса. Этот день называют просто: «День благодарности». Очевидно, благодарности лесу. За то, что позволяет жить в своих пределах. За то, что дарует урожай.

Захожу в дом, но с улицы всё ещё слышится жуткая песня.

Раньше тусклые цветы в центре комнаты теперь светятся гораздо ярче, освещая комнату не хуже лампы. Началось это ещё вчера, и девочки этому так удивились, что ещё минут десять рассматривали, а Лин один раз стукнула указательным пальцем по бутонам и с криком: «УА!» тут же одёрнула руку. Бутон оказался горячим. Сегодня этому уже никто не удивился.

Недалеко от шкуры лежит корзина, в которую Анаэль уже забралась, готовая ко сну. Лин робко уселась в своём уголке.

Раздевшись, оставив лишь трусы, я положил одежду рядом со шкурой, на которой сплю. До вчерашнего дня этого не делал… Но эти цветы вчера начали так сильно греть, что я, не выдержав, разделся до трусов и лёг спать, как делал всегда на земле. К тому же, странные выходки Анаэль словно бы сошли на нет: как минимум она больше не пыталась пролезть ко мне ночью.

Улёгшись, смотрю в потолок. Анаэль в корзинке тоже разделась, повесив на край своё второе платье.

– Слушай, Анаэль, – позвал я ламию.

– Да? – отозвалась она.

– Я тут кое-что припомнил…

Не совсем правда. На самом деле, я просто некоторое время не решался это спросить из-за того, в каких обстоятельствах то было сказано.

– Помнишь, ты как-то раз сказала: «если я стану большой». Вот меня ещё с тех пор интересует… Неужели подобное действительно возможно? Существует способ тебе стать больше?

– … Я точно не знаю… Но существует история, мне её когда-то рассказала мама.

– Расскажешь мне?

– … Давным-давно~, Около четырёхсот лет назад…

И Анаэль рассказала историю. О неком Элайлионе и о влюблённой в него ламии – Амита. О том, как взял Элайлион её в ученики, как воспитал её. О войне, давно минувшей и длинной, конца которой Амита так и не увидела.

Когда белая ламия закончила, я спросил:

– И это правда всё происходило? Звучит как какая-то… героическая сказка.

– Да. Всё это правда было.

– … Как-то не верится.

Сложно в это поверить. Сложно поверить в существо столь большое и величественное, что может оно обернуть собой остров, а «клешни изо рта» за раз забирают сотни жизней. Сложно поверить, что в пылу схватки Амита смогла прорваться сквозь всё бранное поле, чтобы умереть на руках любимого. И самое главное – сложно поверить, что в этом мире существует магия, которая может превратить маленькую ламию в большую.

– А кто такой Элайлион? – спросил я, – Невероятно силён, женился на богине, участвовал в великой войне…

– … Ой. А я не рассказывала?

– Нет, – покачав головой.

– Элайлион – повелитель нашего мира.

Сказанное я понял не сразу:

– Не понял, – сел я, – В смысле он «повелитель»?

Головка Анаэль выглянула из-за бортика:

– Ну… повелитель – это тот кто всеми нами управляет.

– Прям всеми?

– Да. Всеми. Без исключения.

– Но есть ведь… Терры. У терр ведь есть свой повелитель, так?

– Ага. Они назначаются Элайлионом на эту должность.

– … Подожди-ка. Неужели нет никого, кто по уровню власти был бы сопоставим с Элайлионом?

– Нет, – сильно покачала головой змейка, а волосы быстро, как воздушный винт, повертелись, – Элайлион стоит выше всех. И он сильнее даже высших богов.

И пока я обдумывал сказанное, ламия добавила:

– Уинполс – правитель терры, на которой живём мы, и высший бог. Но он подчиняется Элайлиону, который и сделал Уинполса правителем нашей терры.

– … А насколько терры большие?

– Ооочень большие! Поэтому у Уинполса тоже есть свои подчинённые, которые помогают ему управлять настолько большими землями. А у его подчинённых есть ещё подчинённые.

Медленно улёгшись обратно в постель, я устремил взгляд к потолку. Анаэль продолжила:

– Элайлион и развязал ту мировую войну. Ему не нравилась тирания тогдашних богов и он отвоевал всё. И с тех пор в нашем мире воцарилось вечное единство!

Мои мысли как-то сами собой зацепились за одну конкретную фразу Анаэль: «Нашем мире»… Она говорит всё правильно. Однако, если всё, что она сказала – правда, то не будет ошибкой сказать и немного иначе: это в Мире Элайлиона воцарилось вечное единство.

Почему Анаэль не додумалась рассказать это раньше? Настолько важную информацию? Может быть, просто потому что в её голове это и не является «важной информацией»? Для неё и всех жителей этого мира вполне нормально и привычно осознание того факта, что все они подчиняются лишь одному могущественнейшему существу – Элайлиону. Скорее, для них является странным то, что на земле существуют страны, управляемые разными людьми, ведь у них – терры, правитель на которые выбирается могущественнейшим владыкой.

– Да уж…

И в итоге получается, что весь этот мир – Мир Элайлиона.

Он принадлежит ему.

На следующий день мы начали собираться… Ну, как начали. Нести нам с собой-то особо нечего.

Таури, светлая душа, добыл пару поняг – один в один те, с которыми мы на болото ходили и успешно там потеряли. Также дал два вязаных мешка.

Сначала положил в карман серых штанов зажигалку. Таури, снова светлая душа, на днях подошёл ко мне и сказал, что хочет взять на время мой нож, чему я не противился. Через пару дней он сам сделал для ножа чехол и пояс, на который его можно повесить. Так что он ещё и мастер на все руки. Теперь под рукой у меня висит нож.

Корзину с пастельной Анаэль помещу в один мешок, корзину с консервными банками в другой. Должны поместится.

– Лин спрашивает, а почему бы просто не выбросить это? – сказала Анаэль, переведи слова духа. Сейчас я помещаю в мешок нашу ещё не до конца высушенную одежду. Нужно было раньше стираться…

Поворачиваюсь к девочкам: Лин сидит, а на её плечах Анаэль, обвившая шею. Обе смотрят на меня любопытствующе.

Я ответил:

– Да как-то лес засорять не хочется. Донесём до города и может быть даже сможем сдать. Металл ведь.

– А если не сможем?

– Ну, что поделаешь? – пожимаю я плечами, – Найдём свалку.

В этот момент запихиваю в другой мешок корзины.

– Понятно, – кивает змейка и вслед за ней дух.

Привязав мешки к поняге, встаю и, уперев руки в бока, оглядываю комнату. Куполообразный потолок (или стены?), созданный умелыми руками, гладкий и аккуратный. В центре комнаты находится углубление, в котором растут цветы, создающие свет и приятный аромат. Окна маленькие, но через них струится свет, словно проникая в комнату из другого, более светлого, мира.

Закидываю понягу за спину и смотрю на дверь. Простая и хорошо заметная, будто приглашает нас покинуть это место. Но спешить как-то не хочется. Не то чтобы оно сильно запало мне в душу, просто я отчётливо осознаю, что больше никогда не вернусь сюда.

Повернувшись к девочкам, говорю:

– Анаэль, а может тебе забраться в мешок, пока мы будем идти по деревне?

– Хорошо, – ответила змейка и Лин помогла ей туда забраться.

Я открываю дверь и мы выходим на улицу. Солнце в зените, небо голубое. Воздух свежий и тёплый, наполненный ароматами цветов и трав. Я остановился на пороге, разглядывая окружающую зелень, после чего посмотрел на небо, где плывут облака, словно кораблики по речке.

Лин тут же пробегает мимо, её стопы утопают в мягкой траве и вскоре она скрывается за деревьями. Я же пошагал в сторону деревни, где меня уже ждёт Таури. Когда подхожу к нему, он просто покачивается и, хромая, ведёт меня дальше.

Вскоре мы оказываемся в нужном месте, в части деревни в которой до этого я ещё ни разу не был. Впервые я увидел грунтовую дорогу в этом лесу, а не просто узкую тропинку. Но дальше она не уходит и просто кончается на этой деревне. Ещё четверо аргилэ, с пустыми понягами за спинами, стоят тут, видимо дожидаясь нас.

– Анаэль, можешь выбираться. – сказал я за спину.

Змейка тут же вылезла из-за спины, оказавшись на моей шее.

– [Яз. Нерейдий] Привет! – и помахала всем рукой, – Меня Анаэль зовут!

Аргилэ ответили тем же, что-то сказав. Видимо, представились. В этот же момент за их спинами из-за дерева выглядывает Лин, однако тут же скрывается: просто девочка хотела так показать, что всё ещё с нами.

– Уооо~… – обрадовалась Анаэль, – Мне кажется, они относятся ко мне гораздо лучше…

«Лучше, чем жители этой деревни», – видимо, это она не договорила.

– Это хорошо, – кивнул я.

Потом обратил свой взгляд к Таури.

* * *

– «Тебя не будут провожать?» – вот что спросил Анвил. – перевела Анаэль слова человека.

– Я уже попрощался. – ответил Таури.

Услышав ответ, человек устремил взгляд вперёд, на дорогу и окружающие её деревья.

– Что ж… – тихо сказал он, – Тогда… В путь?

После того как Анаэль передала, что они готовы, все двинулись вперёд.

Пускай и хромой, Таури идёт уверенным шагом, оставляя позади себя родителей, свою единственную семью. Он обернулся лишь раз, бросив взгляд на деревню, которая уже скрывалась за деревьями. Лес словно замер, наблюдая за ним. Ветви деревьев слегка покачиваются, будто перешёптываясь между собой: они знают, что этот аргилэ больше никогда не вернётся домой.

Таури всегда был немногословен, поэтому даже сейчас, когда он покидает своих родителей, он не сказал им и слова. Его молчаливое прощание было настолько глубоким, что могло бы разбить любое любящее сердце. Но, несмотря на это, он продолжает идти вперёд, не останавливаясь.

Деревья – свидетели его молчания. Они стоят неподвижно, наблюдая, а их ветви качаются от лёгкого ветерка, создавая шелестящий звук, напоминающий шёпот. Таури даже начинает казаться, что они пытаются сказать ему что-то важное, но он не обращает внимания.

Он знает, чего хочет. И потому спешит вперёд и улыбается. Улыбка эта превращает и без того жуткое лицо в оскал, за которым даже не видно прежних черт – именно так улыбаются люди, обманув свои души в преддверии нового дня, однако вскоре корят себя за вчерашнюю глупость и начинают шарить по закромам памяти, вспоминая и бесконечно жалея.

* * *

Вдалеке слышен шум приближающегося поезда. Платформа, на которой ждёт парень, впечатляет своей красотой. Она вымощена гранитной плиткой, которая переливается на солнце всеми оттенками серого. По обеим сторонам платформы расположены скамейки, выполненные из дерева и металла, на одной из которых сидит Игорь. Он одет в джинсы и футболку, его светлые волосы зачесаны назад, а глаза смотрят вдаль, пытаясь увидеть приближающийся состав.

Раздаётся женский голос:

– Что ж, Игорь, видимо нам пора прощаться.

– Да, – кивнул парень.

Келли, розоволосая девушка, стоит рядом, тоже высматривая приходящий поезд.

– Печально, конечно, что у тебя так ничего и не вышло. – вздохнула она.

Игорь не может не согласится: сколько бы ни писал, сколько б не допытывал персонал и Лиринду, его так и не вернули на Землю. Причём просто отказаться быть героем, после того, как принял этот пост, нельзя, его сразу повяжут – об этом его даже не предупреждали.

Сейчас он считает то своё решение о становлении местным героем слишком необдуманным и глупым. К тому моменту слишком мало времени прошло, чтобы принять такое решение, он ещё слишком мало знал. Как минимум, он не знал, что у «героев» столь мало свободы.

– Так почему? – спросил Игорь, тем самым подталкивая девушку к продолжению прерванного звуком поезда разговора.

– Почему за отказ быть героем сажают?

Игорь кивнул.

С характерным шумом и свистом, поезд прибыл на станцию. Из его трубы валит густой дым, который клубится в воздухе и постепенно растворяется в нём. Когда поезд, наконец, останавливается на платформе, он издаёт последний протяжный гудок. Пассажиры начинают выходить из вагонов, а новые спешат занять их места.

Девушка продолжила:

– Это лишь предположение одного из моих друзей… – пробормотала она, – Но наверно… Оно верно. Всё потому что ты уже показался на улице, оповестив всех о своём статусе.

– … Кажется… Я немного начинаю вкуривать.

– Ага. Для начала, когда разумный становится героем, он заключает своего рода контракт с обществом. Он соглашается выполнять определённые обязанности в обмен на привилегии, такие как почёт и уважение, бесплатное жильё и еда. Если герой нарушает условия, при этом уже вкусив все эти блага и ничего не отдав взамен, общество вполне имеет право применить санкции… И, самое главное, если позволить свободно отказываться от звания героя, это подорвёт доверие общества к нам. Разумные перестанут верить, что те, кто носит это звание, действительно готовы жертвовать собой ради общего блага и зададутся логичным вопросом: «И на этих дармоедов идут наши налоги⁈» Наверно, именно поэтому.

Игорь вздохнул.

– Понятно. – вставая, тихо сказал он и взял справа лежащий багаж.

Келли протянула правую руку, прощаясь. Игорь её пожал.

– Ты это… Прости. – выдала Келли, – Я как-то тогда и не подумала предупредить тебя об этом.

– Ничего страшного. Да и к тому моменту уже было поздно.

– Тогда ты ещё не выходил на улицу.

– Даже в этом случае, едва ли они позволили бы мне отказаться.

Руки разжались. Розоволосая кладёт на плечо Игоря руку:

– Ну, ты это… Не волнуйся. Неподготовленного тебя ещё ближайшие два-три года точно не отправят на фронт. Конечно, если ты сам не изъявишь желание, совсем как я.

Улыбнувшись, парень пошёл к поезду и когда уже почти зашёл в него, Келли вдогонку добавила:

– И тебе обязательно понравиться жить в этом мире!

И после про себя сказала:

– Ну а теперь мне и самой нужно собираться…

* * *

Всё же дочитал до онгоинга? Ну тогда и коммент можно оставить

Эпилог

Проходит время…

Офис наполнен привычными звуками: гудит кондиционер, раздаются редкие звонки телефонов, стук клавиш компьютеров и гул принтеров. В воздухе витает лёгкий запах кофе и бумаги, однако за долгое время работы в этом месте подобное перестаёшь замечать. Однако, всего через десять минут, офис затихает, рабочий день подходит к концу. Сотрудники заканчивают свои дела: проверяют почту, переписываются, скро́ллят ленту в телефоне. Словом, собираются. Один из работников меланхолично откидывается в кресле и глубоко вздыхает.

Наконец-то! Завтра снова вставать в шесть тридцать утра и идти на работу. А в семь вечера уже будет большая зарплата, и опять жизнь пойдёт своим чередом. И так каждый день, всю жизнь!

«… Нужен отпуск.» – снова вздыхает он и встаёт. Всегда под конец дня он заходит к директору. Без особых причин, просто так у них заведено: у него и у директора.

По пути к кабинету, парень обращает свой взгляд на один из дальних рабочих столов. Этот стол, без сомнения, выделяется среди других в офисе: за ним никто не сидит, он кажется заброшенным и забытым.

Человеку, который здесь ещё недавно работал, нравился вид, открывающийся из окна их невысокого здания: местный скудненький парк. А потому он обменялся с другим сотрудником на этот стол в углу комнаты, рядом с большим окном. Сам стол деревянный, его поверхность чиста. На столе царит порядок: бумага сложена в стопки, около монитора стоит одинокая книга, около книги – органайзер для канцелярии, в котором разноцветные и магнитные закладки, ручки, карандаши, резинка, ножницы.

На краю стола табличка: «Анвил».

Этот парень, Анвил, всегда разделял книги на две категории: те, которые он читает исключительно дома, и те, которые можно выносить из дома – просто их не жалко. Книга, которую он поставил у монитора, очевидно, относится ко второй категории. Есть у Анвила и третья категория: «Не выношу из дома, потому что стыдно показываться с этим на людях».

Сколько эта книга там стоит, а он всё не знает, как она называется. Может показаться странным, учитывая, что с этим Анвилом он был хорошим другом, если не лучшим. Но он просто не любит читать, вместо этого предпочитая компьютерные игры, особенно шутеры. А познакомились они ещё в колледже, на первом курсе.

Анвил поначалу показался ему весьма раздражающим. Затычка в каждой бочке. Стремление сиротки завести знакомства, друзей, бесило многих. Анвил совался не в своё дело, влезал в разговоры и это всё с такой вымученной улыбкой, что по ней хотелось заехать кулаком. Так с этой затычкой парня ещё и заселили в одну комнату в общежитии.

Стены в той комнате были с голубыми бумажными обоями. Вдоль стены стояли две кровати с матрасом и подушкой для каждой. У кроватей по тумбе для одежды и учебных принадлежностей. У окна стоял стол, на котором расположились некоторые учебные принадлежности и лампа. За этим столом в тот день он и сидел перед ноутбуком, играя.

– Любишь компьютерные игры, Серёг? – спросила затычка.

– Да. Не отвлекай. – холодно ответил он.

А затычка, естественно, встала рядом и начала смотреть. И когда раунд закончился, спросил:

– Можно попробовать? Сам я никогда в компьютерные игры не играл, но выглядит интересно.

Сергей посмотрел на Анвила, приподняв правую бровь, как спрашивая: «Совсем дурак?» Анвил намёка не понял:

– Можно?

– … Нет.

– … Ладно.

Расстроенный парень отошёл, развалился в кровати и начал читать очередную спираченную на просторах интернета книгу. Денег, как у сироты, у него не то, чтобы много, а работу он найдёт лишь через пять месяцев; просто он был слишком стеснительным, да и искал ту работу, на которой минимален шанс встретить старых знакомых. К примеру, он бы точно не взялся за раздачу листовок.

Продолжая играть, Сергей периодически бросал взгляд на Анвила. Немного совесть кольнула, всё же сирота, не стоит быть настолько грубым, как бы ни раздражал… А самое главное – любому увлечённому видеоиграми человеку приятно обучать этому искусству несведущего человека.

Закончив игру, геймер включил режим с ботами и позвал Анвила:

– Теперь можешь садиться.

Удивлённая затычка подняла голову. Сергей продолжил:

– То был лишь конец раунда, и игра ещё не закончилась. А сейчас закончилась, так что… Вот… – и кивнул на экран.

Анвил осторожно встал, присел за ноутбук…

– Вот этими кнопками двигаться, да? – осторожно уточнил парень и указал пальцем на клавиши [W], [A], [S], [D].

– Да. – кивнув.

– Хорошо…

Анвил положил левую ладонь на эти клавиши, а правую ладонь на мышку.

Так, постепенно, и началась их дружба. Проходят два месяца, а Сергей даже начал покупать кооперативные игры на одном мониторе, в основном, платформеры. Проходит три месяца, а Анвила больше нельзя назвать «затычкой», он перестал лезть в не свои дела, вместо этого, предпочитая, читать в перерывах. На следующий год Анвил покупает себе ноутбук и мышку.

«Игры определённо сближают», – подумал Сергей, пока вспоминал всё это. Он буквально застыл перед рабочим местом пропавшего друга.

Вздохнув, Сергей всё-таки направился в кабинет директора. А придя, открыл дверь и сказал:

– Отец?

Мужчина около сорока лет оторвал взгляд от монитора.

Вечер. Сергей, наконец, собрал свои вещи, накинул осеннею куртку и вышел из офиса. Он медленно шёл по коридорам, освещённым мягким светом ламп, оставляя за собой пустые кабинеты и тихие разговоры коллег. Пройдя через холл, Сергей открыл тяжёлую входную дверь и вышел на улицу. Свежий вечерний воздух приятно охладил лицо. Он глубоко вздохнул и почувствовал облегчение от того, что рабочий день закончился.

Улица крайне оживлённая: люди спешили домой после работы, автомобили стоят в пробках. Сергей улыбнулся, наслаждаясь свободой и предвкушая приятный вечер с любимой девушкой.

И вот он уже сделал шаг вперёд, однако уйти ему не дали. Кто-то кладёт руку на его плечо. Обернувшись, парень видит девушку: Светлые волосы, спадающие мягкими волнами до плеч, с лёгким золотистым оттенком; усталые карие глаза, обрамлённые густыми тёмными ресницами; тонкие, слегка изогнутые, брови. У неё осенняя куртка тёмно-зелёного цвета, с воротником-стойкой и застёжкой-молнией спереди.

«Красивая», – сразу пронеслась мысль в голове Сергея.

– Эмм… – промычала она, – Вы же Сергей?

Парень недоумённо кивнул.

– Мне сказали, что вы друг Анвила, верно? Я знаю, он работал здесь…

«Его девушка?»

Развернувшись, парень сказал:

– Да, я его друг. Но месяц назад он пропал без вести.

– Вы ведь никуда не торопитесь? Мне нужно кое-что спросить… Присядем?

Девушка указала на скамейку у входа, на которой, видимо, и сидела, пока ждала Сергея. Оба присели на неё, и девушка представилась:

– Эмм… Меня зовут Соня. Я бы хотела спросить…

* * *

Через некоторое время они разошлись. Соня стоит на остановке, переполненной людьми, но девушка не обращает на них внимания. Она стоит, прислонившись к столбу, и смотрит в никуда. Её мысли заняты недавним разговором.

«Пустая трата времени…»

Какие бы наводящие вопросы Соня ни задавала, как бы ни старалась – девушка ничего толком не узнала. Этот разговор не дал результатов. А она ведь старалась использовать и прочитанные в разных статьях «приёмы журналистов»…

Соня чувствовала себя такой уставшей и грустной, что просто хотела оказаться в кровати.

Внезапно она услышала гул мотора. Соня подняла глаза и увидела, как к остановке подъезжает автобус. Двери открылись, и люди начали выходить и входить. Девушка вздохнула и приготовилась к толпе, однако ей всё же удаётся занять место. Воздух в автобусе оказался тяжёлым от запаха пота и духов.

Она достаёт из кармана блютус наушники, подключает их к телефону и включает музыку.

Соня не слушает музыку, когда идёт по улице. Она считает, что это опасно. Когда идёшь, твои уши должны быть свободны и слышать всё происходящее вокруг, считает она, а то всякое может произойти…

Её взгляд был устремлён в окно, музыка в ушах, но мысли витают где-то далеко…

Прошёл уже месяц с тех пор, как её любимый, Игорь, исчез без следа. Полиция лишь разводит руками и знает лишь то, что в последний раз его видели спящим в общежитии. Соня обыскала, кажется, уже весь город, но не нашла никаких зацепок. Тревога терзает её душу.

Что ещё удивительно, пропал он не один, а одновременно со своим братом – Анвилом.

За окном проносятся улицы, заполненные людьми. Соня наблюдает за ними, в надежде найти возлюбленного, но, естественно, никто из них не оказывается им. Она закрыла глаза, пытаясь заглушить боль в собственном сердце.

Почему же они пропали?

Самое безобидное из всех её предположений: просто Анвил позвал Игоря в какой-нибудь поход, а он и согласился. При этом они забыли всех предупредить

А может быть, он встретил кого-то другого, более интересного или более подходящего? Она часто вспоминала их последние разговоры, пытаясь найти признаки охлаждения чувств.

Но самое беспокойное из её мыслей – мафия. Может, он был вовлечён в какую-то опасную аферу и его похитили или убили? А за одно и его брата, в качестве устрашения? А полиция ничего не делает, потому что их всех купили?

Соня вздыхает, и взгляд её случайно падает на два объявления на спинке кресла перед ней. Одно про «Садово-ландшафтный дизайн», исполненное в зелёных тонах, а другое…

'Ворожья Дра ведёт личный приём.

Если вам плохо и нужна помощь, обращайтесь!

Снятие венца безбрачия, порчи, сглаза. Избавлю от воздействия врага, оборву цепочку семейного проклятия.

Отворот от соперницы, возврат отношений.

Предсказание судьбы, гадание на картах.

Расскажу о вашем будущем, отведу от беды, избавлю от негативного влияния людей.

Обряды и защитные амулеты.

Обратившись ко мне, вы убедитесь в моих способностях изменить ход событий вашей жизни.

Приём по записи, конфиденциально.'

А далее – номер телефона.

«Что за глупость…» – подумала Соня.

Соня верующая. Однако, она никогда не верила в предсказания, судьбу или гадания.

Для Сони Бог был не всемогущим диктатором, а любящим отцом, который дарует своим детям свободу воли. Она считает, что предсказания и гадания подрывают эту свободу, превращая людей в пассивных наблюдателей своего собственного будущего. «Бог не предначертал заранее наши судьбы, а скорее предоставил нам возможность создавать их самим». А проклятия так и вовсе нелепы. Человек, верящий в проклятия и предопределённость, отрицает свою способность повлиять на собственную жизнь.

Однако… В водовороте отчаяния, но в то же время не пропадающей надежды, человек цепляется за любую соломинку. Даже за то, в чём нет никакой соломинки, а только острые края.

Она взглянула на объявление снова. Эти яркие буквы словно насмехаются над её горем. «Обратившись ко мне, вы убедитесь в моих способностях изменить ход событий вашей жизни». Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но отчаяние подталкивало её поверить.

«Это глупость, – возразил её внутренний голос, – Это просто способ выманить у меня деньги». Но другой голос, тихий, отчаянный, глупый, возразил: «А что, если это правда? Что, если это единственный шанс вернуть его?»

«Мы ведь просто проверим.»

Она боролась с собой, её разум метался между скептицизмом и надеждой. Она знала, что это, скорее всего, обман, но надежда пересилила её. Дрожащими руками она достала телефон и сфотографировала объявление, как можно более скрытно, чтобы никто не видел.

Выйдя из автобуса, всю оставшуюся дорогу до дома она борется со своими мыслями. Она пытается убедить себя в том, что это всего лишь фотография, что она не собирается никому звонить. Но что-то нашёптывает ей, что это – единственный шанс.

Дойдя до порога дома, Соня ещё раз взглянула на фотографию. Объявление исполнено в тёмных тонах, на фоне тлеющих углей… Такое… Многообещающее.

Она открыла дверь и оказалась в доме и включила в коридоре свет.

Стены выкрашены в бежевые тона, а пол покрыт светлым ламинатом. В прихожей стоит большое зеркало в резной деревянной раме и комод с несколькими ящиками.

Девушка сняла куртку и повесила на крючок. Она прошла в гостиную и включила свет. В ней стоит мягкий диван, два кресла и журнальный столик. На одной из стен висит большой телевизор, а на другой – картина с изображением морского пейзажа.

Соня усаживается на диван и некоторое время молча смотрит на фотографию. Стыдно. Ей очень стыдно за то, что она собирается сделать.

И только она собирается от рассматривания фото перейти к звонку, как за спиной раздаётся девичий голос:

– И ты в это веришь?

Душа Сони ушла в пятки. Вздрогнув всем телом, она тут же выключает экран телефона и смотрит за спину. А там, облокотившись плечами о спинку дивана, заглядывая Соне через плечо в телефон, стоит девушка двадцати четырёх лет. В тёмной пижаме выглядит простой и скучной, чертовски себе на уме, с кружкой чая в руке.

– Н-нет! – возразила Соня, – Эмм… Просто… интересно стало…

– Ммм? – приподняла брови девушка, – То есть, поверила?

– Нет…

– Тогда чего сфотографировала? Не стыдись, можешь рассказать всё сестрёнке.

Но Соне было нечего сказать в оправдание.

Сестра вздохнула:

– Надеешься своего парня так найти?

Соня поджала губы и отвела взгляд. Сестра выпрямилась, похрустела спиной и шеей, чайная ложка в кружке ударилась со звенящим звуком. После сказала:

– Совсем дура? Деньги просрать захотелось?

– …

Сестра отпила чай из кружки и добавила:

– Я понимаю, что ты переживаешь, но это пустая трата времени и денег.

– Ну… а вдруг…

– Эта уёбище просто разводит таких, как ты, – продолжила говорить она, одновременно подходя к одному из кресел, – Она пользуется чужим горем. Будет говорить туманными фразами говно, выкачает бабло, а ты так и будешь верить.

После она села и принялась молчать. При этом достала из кружки чайную ложку, начала вертеть и облизывать. После пить с её помощью чай. Под конец положила ложку обратно в кружку:

– Не будь одной из этих долбаёбов, верящих во всякую чушь.

– Эмм… Я всё ещё верю в Бога.

– Я не буду комментировать эту хуйню.

– Пфф…

Соня посмеялась. Её сестра, несмотря на постоянное сквернословие, кажется ей довольно милой и очень заботливой. Да даже этот двухэтажный дом, в котором они вдвоём живут, принадлежит на самом деле ей.

– Ладно, – вздохнула Соня, улыбаясь, – Ты права. Не буду звонить.

Тут же девушка удаляет фотографию.

– Вот и правильно, – закивала сестра, – Каждое моё изречение – высококонцентрированная База. Основа, нахуй. Фундамент, блядь. Зрители мне постоянно это говорят.

– Признайся честно, иногда ты материшься просто чтобы сматериться?

– Мат доставляет очень приятные чувства языку.

Тут сестра глянула на время и после поставила на столик кружку:

– У меня ща стрим начнётся. Я пошла.

– Да, – кивнула Соня, – Я помою.

И когда сестра уже почти покинула комнату, она обернулась и спросила:

– Не против, если я расскажу сейчас произошедшее на стриме?

– Нет. – покачав головой.

И сестра ушла.

Соня, как и обещала, помыла кружку, выключила свет и пошла в свою комнату на втором этаже. Из комнаты напротив разносится голос сестры, приветствующий всех зрителей трансляции. На уровне глаз на белой двери висит табличка с нарисованной «чиби» горничной, которая кла́няется, прося не беспокоить.

Девушка зашла в свою комнату и огляделась. На полках стоят разные книги: от романов до «гайдов» по медитации. На столе собственный, весьма мощный, компьютер, который купила ей сестра на день рождения, большая кровать.

Хоть сестра и весьма богата, Соня не хочет прям совсем садиться ей на шею, а потому деньги на свои нужды предпочитает зарабатывать сама. Хотя недавно она сделала из этого правила исключение, прося у сестры немного денежек на телефон Игорю, да только вот она сразу отказала со словами: «Совсем дура? Купи ему носки».

Сестре её парень почему-то совсем не нравится. Изначально она, вроде, даже положительно относилась к возможности появления у неё парня, а как только увидела фотографию Сони и Игоря вместе, так сразу же «переобулась».

А врать Соня сестре не собирается. Потому у Анвила решила денег попросить.

Соня села за компьютер и включила на нём стрим с вечно пишущей что-то девочкой и её рыжим котом на подоконнике. Из колонок льётся успокаивающая её музыка. Однако сейчас она не работает. Короткий разговор с сестрой немного успокоил Соню, но ненадолго.

Она не может просто взять и забыть его.

* * *

Дева спустилась с божественных чертогов. Стояла она на возвышающихся до небес горах со скипетром в шуйце, что, как пламя преисподней, извергает ненависть и смерть

Её глаза – две черные дыры, чей злой свет пожирает всё сущее вокруг. Черно-жёлтые волосы весят в воздухе, испуская клубы дыма. Её одежда исполнена из символов смерти и адского огня.