Текст книги "Мир Элайлиона (СИ)"

Автор книги: Давид Саражаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Она хочет узнать.

Она хочет понять.

Она хочет сблизиться.

И почувствовать то, что чувствовал он.

Лин вспоминает то, что произошло на болоте…

Тогда туман становился всё более прозрачным и Лес почти полностью пробудился. Лишь дымка гуляла над землёй.

Когти вонзаются в плоть «ребёнка». Из ран струится кровь, дух кричит и корчится, пытается вырваться, но держат его крепко.

Лин было противно это наблюдать, потому она повернулась к Анвилу.

Парень смотрел не отрываясь. Зрачки его расширились, лицо, окаменев, приняло какое-то сосредоточенное и непонятное выражение, словно показывающее предельное внимание. Дыхание стало коротким, будто застывшим, и с каждым вдохом казалось, что уйма воздуха не насыщает лёгкие.

Видя это, Лин силилась понять, о чём он думает, уловить хоть какую-то мысль на фоне отчаянных криков, прорезавших всё её существо. В какой-то момент ей это даже удалось – что-то неуловимо сложное мелькнуло в лице Анвала.

Однако Лин больше не могла терпеть происходящее, а потому плотно зажмурила глаза и уши закрыла ладонями, лишь бы ничего не видеть и не слышать. Но крик всё равно прорывался сквозь тонкие ручки.

Дух не могла не задуматься.

«Возможно, ему просто подобное нравиться.»

Лин как-то раз слышала историю от Анаэль, как в деревне одну ламию, нарушившую закон, собирались отдать неким «арвандилам», но подробностей она не знала.

Но самое главное, Анаэль слышала, что…

– Вроде как, «арвандилам» нравиться пытать разумных.

Существуют разумные, которым нравиться причинять и наблюдать боль других разумных.

Тогда Лин смотрела на Анаэль шокировано. Её удивляло, как маленькая змейка может рассказывать о чём-то подобном с таким… безразличием.

«Как она может говорить о чьих-то страданиях так, словно это что-то обычное?» – подумалось ей тогда.

Впервые Лин говорила с ламией на подобную тему. Белая ламия действительно не испытала никаких отрицательных эмоций от произошедшего. Но она, отнюдь, не просто говорила об этом спокойно. Прекрасную и в то же время отвратительную эмоцию Лин почувствовала от змейки в тот момент.

Где-то в глубине души Анаэль была немного рада этому.

Как дух, Лин могла по доходящему до неё голосу понять, какие эмоции испытывает живой. Как бы ты свой голос не скрывал и как бы не менял – она всё поймёт.

Печаль и боль кого-либо – самые неприятные эмоции, когда-либо ею ощущаемые. От этого дух и сама грустит.

Может быть это не арвандилы очень жестоки, а разумным просто безразличны страдания кого-то с ними не связанного? Или им вообще это нравится?

Возможно, просто Лин странная и отличается от всех? Она же добрый дух… Не просто ведь так ей дали такое название?

«Если мои предположения верны, – подумала она тогда, – То… Я должна быть такой же.»

Всё, лишь бы не потерять их.

«Но в таком случае… Чем они отличаются от злых духов?»

Когда крик прекратился, девочка снова посмотрела на Анвила и, изобразив насколько это возможно улыбку, спросила:

– Тебе понравилось?

И только после сказанного она как следует рассмотрела его.

Руки Анвила тряслись. Он начал часто дышать, стоя на месте, пытаясь унять бурлящие чувства, рассматривая её и Таури.

После того как слова Лин достигли его ушей, он сглотнул и ответил:

– П… почему ты улыбаешься?

Голос, обычно добрый и жизнерадостный, стал дрожащим и неровным, будто слова застревали в горле.

Чувства в его душе достигли её. Анвила вовсе не порадовали чужие страдания, наоборот: ему было грустно и больно от увиденного.

Удивлённая Лин смотрела на него не отрываясь, а изображаемая улыбка пропала с лица.

Анвил лишь медленно покачал головой, словно пытаясь изгнать из своего разума виденное ужасное зрелище, но облако потрясения не покидало его ум.

– Неважно, – сказал он уже более спокойным голосом.

Лицо его в этот момент отпечаталось в сознании Лин.

Он… Такой же. Он похож на неё. Его вовсе не радуют чужие страдания.

Наверно… Именно поэтому она так стремится получать его благодарность.

Поэтому так стремится к его похвале.

Поэтому обижается, когда он общается с Анаэль, забывая про неё.

Наверно… Поэтому её так тянет к нему.

Просто он очень похож на неё.

* * *

Луна пытается пробиться сквозь густую листву, но не способна сделать это, оставляя в Лесу мрак. Раздаётся далёкий крик дикой птицы. Мужчина, существо, бежит, прокладывал свой путь сквозь множество кустарников и трав, чувствуя, как ветерок во время бега ударяется ему в лицо.

Лес красив, но в темноте это слабо видно, да и ему практически безразлично. Его глаза, полные решимости и напряжения, устремлены вперёд, на бегущую от него по веткам массивных деревьев девочку, чья поступь невероятно легка. Тёмные силуэты деревьев для него – преграда на пути к ней.

В руках он держит винтовку, и до этого холодные металл и дерево нагрелись о его тёплые руки.

Он облажался. Очень сильно облажался.

Предполагалось, что Лес, как и в прошлом, будет крайне высокомерен и независим. Однако сейчас его образ в голове существа выглядит так: он словно полу согнулся в любезном поклоне, вяло кивая в ответ на любезные речи рас.

Ладно, стоит признать, как минимум раса террантропов с тех предположительно давних пор стали сильнее. Не только магией, но и оружием.

Гораздо сильнее. Те, кто раньше из-за скудности своей силы и магии считались не более чем рабами, теперь стояли рядом с верком в качестве его подчинённых, так ещё и отличаясь в силе лишь немного.

Сколько лет прошло с той поры? Неужели он так долго находился запечатанным?

Раньше Леса никогда не прогибались под кем бы то ни было и существовали ничего не боясь. И никто не стремился уничтожить Леса, ведь они очень полезны. А конкретнее – духи Леса очень полезны.

Существо не знает, как дела обстоят с остальными Лесами, но этот какой-то слишком коммуникабельный. Он не знал этого, а потому предполагал, что зайдя в Лес, собрав из его сердца информацию, он сможет просто уйти. Но Лес начал просить помощи у кого-то. Это, в свою очередь, значит, что очень скоро его найдут. Уж с помощью злых духов так точно.

Нужно было сначала собрать как можно больше информации и только потом действовать.

Точнее… Он как раз-таки собрал через Лес информацию, но недооценил изменения в этом времени.

В его голове проносятся воспоминания далёкого девичьего голоса, оттенки которого после многих лет забыты:

«Пап, работать головой никогда твоей сильной стороной, поэтому оставь это мне!»

Тогда отвесил ей за эту шутку подзатыльник, однако сейчас он отдал бы всё, лишь бы услышать этот голос снова.

Наверно, только она поддерживала его стремление все эти годы.

В очередной раз с левой стороны на него нападает тёмный дух, но, проделав с ним примерно то же, что и с первым тёмным духом, он его убивает и продолжает бежать.

Однако, откуда-то справа раздаётся выстрел, раня его правую руку. Бросив взгляд в сторону, откуда раздался выстрел, он замечает тёмного духа с винтовкой, направленным на него. Он снова выстреливает, попадая существу в грудь.

Мужчина поплотнее сжимает челюсть от боли, но отводит взгляд от тёмного духа обратно к светлому.

Нет, так он не сможет её догнать. И это несмотря на то, что это, очевидно, очень молодой светлый дух, отчего слабая и медленная, по сравнению с теми, которых ему приходилось видеть.

Светлые духи – самые быстрые существа из известных в этом мире. Причём им не нужно тренироваться для этого, ведь взрослея они становятся всё быстрее и быстрее.

Поэтому…

В очередной раз прицелившись винтовкой в девочку, он нажимает на спусковой крючок и тут же оттягивает рычаг затвора назад, а после вылита гильзы – вперёд, повторяя движения стрелявших в него разумных.

Это не первый его выстрел по ней, но остальные разы он попадал мимо. Но сейчас…

Пуля вырывается из дула ружья, оглушительный звук проносится по лесу, свет мигает и исчезает. Раненая в ногу, Лин издаёт пронзительный крик. Её нога разрывается от боли и огня.

Теряя опору, девичье тело направляется на встречу к земле, но лицо с ужасающим хрустом сталкивается с твёрдой веткой.

Упав на землю, девочка начала ползти, но как раз, когда мужчина подобрался очень близко, она встала и побежала вперёд.

Потрясающая регенерация духов. Она настолько сильна, что лишь немного отстаёт от регенерации высших божеств. Если бы не она, духов и не стали бы причислять к божествам, ведь они слишком слабы, чуть ли не на уровне рас.

Отчасти это касается и Лесов. Если бы они не были в состоянии создавать духов, их бы не причисляли к средним божествам. Максимум – к низшим. Лес слишком беззащитен, если знать, что с ним делать.

Находясь близко к бегущей девочке-духу, мужчина снова наводится на неё винтовкой и нажимает на спусковой крючок, но…

«Сломалось⁈» – проносится в его голове мысль, когда пуля, даже после нескольких нажатий, не вылетает.

Действовать нужно было быстро, а потому он запускает винтовку в Лин.

Покрутившись в воздухе, оружие ударяет Лин по голове, к счастью, не штыком.

Девочка, запнувшись, выбегает на большую поляну, но мужчина наконец достигает её и мощным ударом валит на мягкую траву. Сердце её часто бьётся, а глаза, полные страха, устремляются на прижавшего её к земле мужчину.

Её тёмные волосы, растрёпанные после бега, небрежно легли на лицо. Она судорожно дышала, пытаясь вырваться из хватки, а руки беспомощно метались в стороны. На лице отчётливо проступали слезы и пот, а кровь свидетельствует о недавнем столкновении с веткой.

– Быстро сказала Лесу отозвать духов! – кричит мужчина на Лин.

Но девочка продолжает сопротивляться, пытаясь вырвать руки из его мощной хватки.

За неповиновением последовали кулаки. Удары так сильны, что лицо девочки стало фиолетовым, а изо рта выплеснулась кровь. Не в состоянии защищаться, она может лишь лить слёзы.

В этот момент со спины существо почувствовал, как собираются напасть тёмные духи, а потому схватил Лин за волосы и, встав, развернулся к ним, демонстрируя окровавленное лицо девочки-духа.

Тёмные духи, что находились на краю поляны, тут же остановились.

Нет… Они находились не только перед ним. Они уже окружили всю поляну и готовились напасть в любой момент.

– Только посмейте… – грозно сказал существо.

Чуть ли не висящая на собственных волосах девочка плакала, хваталась за ладонь существа, пытаясь её разжать, но ничего не получалось.

Держащий её мужчина постепенно отходил к центру поляны, не сводя взгляд с духов. Особенно с тех, что носили в своих руках винтовки.

Ни один не решился подойти.

Вскоре существо оказался в центре поляны, под массивным деревом, ветви которого прятали от него вид звёзд. На них оказались пальчатосложные, состоящие из семи пластинок с самой большой в центре и постепенно уменьшаются по бокам, листья малинового цвета, а под ногами того же цвета трава. Но и эти пластинки имеют необычную форуму. Форму сердец. Плюс ко всему, с ветвей свисают плоды в форме больших синих капель воды, будто вот-вот опадут. У основания ствол примерно в два метра.

Упёршись в ствол дерева спиной, существо впечатывает лицо Лин в ствол.

– Быстрее, проси отозвать их.

Плачущая девочка прислонила ладони к мощному стволу и они завибрировали, посылая Лесу сигнал.

Тёмные духи, постепенно приближающиеся, остановились на месте.

– Что-то они не уходят, – куда более грозно сказал существо.

Хныкающая девочка делает то, что её просят, но духи продолжают стоять.

Скорее всего, Лес надеется, что духи смогут что-то сделать, а потому не отсылает их.

«Ясно, – подумал существо, – Нужна более наглядная демонстрация.»

Повернувшись к Лин, плачущей на дерево, он заносит кулак и с силой обрушивает его на её тонкую руку. Кость ломается, раздирая кожу. Из раны хлещет кровь. Рука повисает вдоль тела. Девочка кричит и плачет.

Тут же начинается нечто странное: хоть ветер слаб, но ветви окружающих поляну деревьев зашевелились, славно вставая на дыбы, а каждый листок затрепетал.

– Нет, – сказал мужчина и оттащил духа за волосы от дерева, выставив лицо к злым духам.

Лес, пытавшийся передать светлому духу часть своих сил, вдруг выпустил вздох. Деревья начали сгибаться под силой начавшегося ветра, злобно скрипя ветвями и стволом, а трава полегла и местами почернела.

– Раз уж вы не понимаете… – тихо сказал существо во всём этом буйстве.

Посмотрев на собравшихся вокруг духов, он, не удовлетворившись результатом, впечатывает Лин лицом в большой торчащий из земли корень сердечного дерева.

И снова.

И снова.

И снова.

Несмотря на все удары, Лин старается не отпускать руки от земли, продолжая просить.

Наконец Лес уступил. Дыхание его успокоилось, а духи начали расходиться, но даже когда они вышли с поляны, существо всё ещё чувствовал на себе множество взглядов.

– А теперь проси его ничего обо мне не сообщать. Если на меня кто-то выйдет, то ты умрёшь.

Лин сделала требуемое.

– И… ты проводишь меня.

* * *

В тёмной комнате, освещённой лишь тусклым светом трав в её центре, в корзине лежала, обнимая жорку, белая ламия, смотрящая в потолок.

За пределами домика бушует сильный ветер, гул которого даже немного пугает Анаэль. Пытаясь успокоить себя, она бормочет:

– Какой сильный ветер…

Но как неожиданно он начался, также внезапно вскоре он прекратился, из-за чего ламия облегчённо вздохнула.

«Ветер был такой сильный, может он из-за этого уже проснулся?»

– Анвил? – сказала она в потолок.

Но ответа нет.

– Анвил~? – спросила Анаэль громче.

Ответа нет.

Оставив Жору справа от себя, она подползла к краю корзины и выглянула из неё.

– Анвил? Ты спишь?

Ответа нет…

– … Хи-хи…

Обнажённая ламия выпрыгнула из корзины и «пошла» к нему.

После того как они все вместе сходили в тот сенот, Анаэль кое-что заметила… Точнее наоборот, не заметила. Не почувствовала!

Сидя на его плече, обвязав шею парня, она внюхивалась как только могла. Даже высунула язык, хотя после случая около болота этого не делала.

Но «это» ей удалось почувствовать лишь немного. Словно «этого» и нет вовсе!

Она даже взгрустнула от этого, но не подала виду!

Тогда Анаэль сразу же вспомнила момент, когда Лин пропала, а она повредила язык. Уставший Анвил шёл с ней до деревни аргилэ и тогда про себя тихо сказал:

– Я же хотел помыться… А теперь пахну, наверно, хуже некуда…

Анаэль притворилась, что не услышала этого, однако про себя подумала:

«Нет, ничего подобного.»

Скорее, пахло даже как-то… приятно.

Да, это было то, что сейчас пропало. И скорее всего, произошло это, потому что он помылся.

Маленькая змейка «подходит» к спящему парню и встаёт напротив его лица.

Оказалось сложно разглядеть детали, но Анаэль точно разглядела, что…

– Нья~я~я~… Ты так мило выглядишь, когда спишь~!

Подумав, что было бы очень неловко, если на самом деле он не спит, Анаэль подошла ещё ближе.

– Ты спишь?

Но, судя по дыханию Анвила, он точно спит!

«Подойдя» ещё ближе, Анаэль кладёт ладошку на щёку парня.

– У~у~у~у~у… Какие толстые волосики.

У Анвила не было доступа к бритве, так что начала появляться лёгкая щетина.

Он выглядел таким мирным и милым во сне, что ей захотелось остаться здесь и наблюдать за ним бесконечно. Анаэль просто не могла оторвать взгляд от него.

Лицо ламии начало приближаться к губам парня. Змеиная часть тела начала сжиматься, ушки затрепетали и она, волнуясь, вытянула губы. Уж слишком трудно ей оказалось устоять перед этим искушением, но…

– Ммм… – промычал во сне Анвил, после чего начал переворачиваться на другой бок.

От испуга сердце Анаэль пропустило удар, а глаза расширились. Она резко отпрянула и быстро убежала, запрыгнув в свою корзинку.

Запрыгнув, ламия испуганно выглянула из корзины и завертела головой, словно ища возможных свидетелей её смущающих действий.

– Пи, – раздался за её спиной звук.

Взглянув на своего питомца, она сказала:

– Никому не говори.

– Пи!

Развернувшись к Анвилу, она снова спросила:

– Ты правда спишь⁈

Но ответа не последовало.

Снова выпрыгнув из корзины, Анаэль подошла к Анвилу с другой стороны и про себя сказала:

– Д-думаю не стоит этого делать…

Но оторвать свой взгляд от его губ было сложно.

«Я ведь вообще не это делать собиралась…»

Ламия подползла поближе и засунула голову под шкуру, которой укрывался парень.

– Нюх-нюх!

Анаэль высунула язык и поняла…

«Запах возвращается~.»

До этого этот запах казался Анаэль просто приятным, но постепенно у неё словно бы начала появляться зависимость от него. Когда он пропал, стало так грустно…

«Неужели этот запах так не нравиться Анвилу? Если его пот так пахнет, то может ему вообще не стоит мыться⁈»

Анаэль начала придвигаться чуть ближе к телу парня, жадно вдыхая как можно больше сладкого аромата, ставшего таким знакомым, но оттого не менее желанным. Хвост возбуждённо приподнялся, немного трясясь. Она уже была готова уткнуться в его подмышку, однако…

– Ммм… – снова промычал во сне Анвил, после чего начал переворачиваться на другой бок.

Испугавшись уже не так сильно, Анаэль снова убежала в корзинку.

В очередной раз выглянув, она спросила:

– Ты правда-правда спишь⁈

– Да, – прозвучал ответ.

– … П-понятно…

Анаэль легла назад на свою постельку и уткнулась лицом в подушечку.

«ТАК НЕЛОВКО!!!»

Глава 32

«Салир»

Когда-то в прошлом…

В этом месте была такая же ночь.

Тогда перед идущей Лин, одетой в одежду больше напоминающую мешок, показалась поляна, обрамлённая тёмными деревьями ококанами. Мерцающие в небесах звезды высвечивали путь.

Но Лин была не одна, за ней следовали три ламии.

– Ум-ама! (Вот здесь!)

Вслед за Лин на поляну вышла одна из ламий – самая маленькая из трёх.

– Уоо~! – протянула заворожённая Анаэль, – Что с этим деревом не так⁈

– Это сердечное дерево, – ответил ламия-мужчина, вышедший вслед за ней, – Они всегда такого цвета.

Лин тут же остановилась, как вкопанная, расстроившись, и опустила голову.

– Умм… ума-ам у-у… (Так вы знали…)

– Я не понимаю, что ты говоришь, – ответила, улыбаясь, вторая ламия, – Но мы уже здесь бывали.

Радостная Анаэль уже убежала далеко вперёд.

– Я за ней, – сказал ламия-мужчина и умчался вперёд за своей дочерью, оставив на земле переносимы вместе со своей женой груз, – Сейчас вернусь.

– Я что, одна должна нести это?

На своих хвостах две ламии несли тонкий деревянный ящик.

– Муау м-ма уауа! (Давайте я понесу!) – сказала Лин и потянулась к ящику, но ламия остановила её:

– Не нужно. Это то, что мы должны нести сами.

Эта девушка-ламия всегда была очень идейной. Если она решила что-то, то переубедить невозможно.

Вскоре мужчина-ламия возвращается к своей жене вместе с непоседливой дочкой, получившей нагоняй.

До этого эти ламии, родители Анаэль, попросили Лин привести их вместо покрасивее, где можно было бы всем вместе поесть.

Но для Лин это значило другое.

– Мы решили сходить все вместе на пикник! – сказала Анаэль, когда Лин спросила, зачем они хотят выйти далеко в Лес.

На самом деле на местных языках эта традиция именуется «Салир».

– А что это такое? – спросила Лин в тот момент.

– Это когда семьёй выходишь кушать на природу!

И потому дух сейчас радовалась:

«На пикник приглашают только членов семьи!»

Дух немного неправильно восприняла слова про «семьёй выходишь».

Когда все вместе они шли к центру поляны, девушка-ламия начала говорить:

– Лин, знаешь ли ты, что это за дерево и его значение?

Взглянув на маленькую ламию, несущую вместе со своим мужем ящичек, дух покачала головой. Лин периодически натыкалась в Лесу на эти деревья, но названия их узнала только сейчас.

– Как я уже говорила, это «Сердечное дерево».

Около четырёхсот лет назад, примерно сотня лет перед мировой войной, Элайлион сражался с терибилисом на одиноком острове в океане. От одного шага Элайлиона в земле образовалась глубокая яма. От одного удара его могучего кулака появлялся провал.

Терибилис не уступает. Его глаза пронзают самые тёмные воды. Его длинные клешни, выскакивающие изо рта, способны рассечь сотни жизней за раз. Его тонкое и длинное тело может обернуть собой гору.

Битва их была столь масштабна, и страшна, что остров был почти полностью разрушен. Остров, наполненный жизнью, где жили разумные, оказался пуст – одни лишь руины напоминали о них.

Идя по этим руинам, сердце Элайлиона разрывалось от случившейся трагедии. Готовый спасти выживших, он нашёл только одного.

Только одну ламию. Маленькую и беспомощную. Умершею, если бы не Элайлион.

Найдя, он отнёс её к себе домой, дабы выходить. Потом узнал он, что зовут её Амита.

И разглядел он в ней талант необычайной силы.

Для начала, используя магию, он сделал её больше, после чего стал её учителем. Помог возвыситься до необычайных высот, каких не достичь обычным смертным.

– Сделал больше? – прервала историю Анаэль.

Две ламии, муж и жена, уже донесли ящичек к центру поляны под дерево и положили на землю.

– … Что? – недоумённо посмотрела мать на свою дочь.

– Так возможно сделать? Увеличиться?

– … Я уже рассказывала тебе эту историю, но тогда ты почему-то мне этот вопрос не задавала.

– Наверно, просто не слушала, – невозмутимо ответила Анаэль.

Все трое – муж, его жена и Лин, – недоумённо смотрели на ламию.

– Эмм… Судя по этой истории, можно. Правда только с помощью Богов, либо очень могущественных магов.

– Ммм… – призадумалась Анаэль, задрав голову

– … В общем, – продолжила мать Анаэль, – Через некоторое время эта ламия влюбится в Элайлиона. Однако…

– Но он ведь использовал магию? – снова перебила ламия, – Если он не использовал Светлую, Тёмную, Арвандилову и ещё какую-нибудь особенную магию, то я смогу её изучить?

В то время Анаэль была сильно заинтересована в магии. Оно и не удивительно, все в этом мире мечтают стать магами, даже самыми слабыми. Но магию может изучить не каждый.

По достижению пятнадцати лет каждого ребёнка проверяют на возможность использовать магию. Проверяют, есть ли в нём сосуд. И если он есть, то ребёнка в обязательном порядке отправляют в академии магии, ведь «Каждый маг должен научиться повиливать своей силой, дабы в будущем использовать её на благо мира и всех разумных в нём».

Правда, Лин не была уверена, что фантазии Анаэль сбудутся… Однако надеялась, что хотя бы часть из них окажутся правдой.

– Анаэль, – строго посмотрел отец на свою дочку, – Не перебивай говорящих.

Столь злой голос ну никак не вязался со столь доброй внешностью.

– Ой, – отвела взгляд ламия, – Пап, прости…

Отец кивнул… улыбаясь. Радуясь любознательности своей дочурки. Анаэль этого не заметила, зато увидела мать, отчего также улыбнулись. Лин же задавалась вопросом:

«Чего они улыбаются?»

– Я продолжу, – сказала мать, – Через некоторое время эта ламия влюбится в Элайлиона. Однако он отверг Амиту, вместо этого взяв себе в жёны Богиню Эврифему.

Ламия грустно вздохнула и добавила:

– И это грустно… – опустив голову.

– … Амау? (Дальше?)

– Говорят, Эврифема и Элайлион признались друг другу под сердечным деревом, после чего повенчались. На фоне неудачи Амиты и многих других девушек это выглядело как чудо. После этого появилось и поверье, якобы сердечное дерево позволило Эврифеме быть с Элайлионом.

– … А… Аума… (А… Понятно…)

– Теперь все признаются именно под этим деревом. На удачу.

– … Уму?

– Плюс ко всему, после гибели Эврифемы, Элайлион нарёк это дерево священным и наказал охранять. Что примечательно, если попытаться вырастить из семян вон тех фруктов дерево, – указала мама на фрукты гутто на дереве, – То вырастит лишь кустик с единственным фруктом. Как позже выяснилось, это дерево может вырасти лишь с благословением. Потому многие начали молиться под этими деревьями, считая, что так богиня Эврифема услышат их и поможет. Благословит. Поэтому вокруг них начали создавать величественные храмы. Даже сейчас к ним ходят множество паломников и праведников.

– А ещё, – неожиданно вмешался отец Анаэль, повернувшись к дочурке, – Если вдруг ты в походе или даже заблудилась, то разбивать ночлег лучше всего под этим деревом. Большинство живых ненавидят запах сердечного дерева настолько сильно, что даже не подходят к нему. Поняла, Анаэль?

– Да! – кивнула белая ламия.

Улыбнувшись, отец кивнул.

«А… Почему тогда она рассказала историю про Амиту?» – не совсем поняла Лин.

Зачем, если на самом деле нужно было рассказывать об Эврифеме? Это же она стала его женой? Можно было просто обойтись словами «Когда-то Элайлион и Эврифема признались друг другу под этим деревом. Так и появилось это поверье».

«Зачем Амита в этой истории?»

– Когда Эврифема и Элайлион повенчались, уже шла мировая война. И в самом её конце произошла та раковая битва.

И мама начала долго рассказывать о ней. О том, как шло сражение. О том, как проявила себя в нём Амита. Как доблестно сражалась она с врагами. И как в конце её серьёзно ранили.

И после этого, Лин начала понимать:

«Возможно… Маме Анаэль просто очень нравится Амита?»

– Тогда умирающая Амита прошла сквозь бурю битвы прямиком к Элайлиону. Она прекрасно понимала приближение конца и пришла прощаться.

'Я прошла сквозь битву, преодолевая боль и страдание, чтобы достичь тебя, мой учитель, мой спаситель. И пусть эти слова станут моим прощальным поклоном для тебя.

Ты, кто подарил мне возможность взлететь выше. Кто пролил свет в мою душу и наполнил мои мечты. Я отдала тебе своё сердце и ты сам знаешь – оно принадлежит лишь тебе.

Но жизнь, неумолимая и загадочная, не даёт мне познать твоей любви. И ты обретаешь свою судьбу в объятиях Богини Эврифемы. Я смотрю на вас, двоих, и вижу источник радости, но в моём сердце остаётся лишь невыносимая тоска.

Элайлион, мой свет во тьме, моя надежда в безысходности. Пусть мои последние слова проникнут в твоё сердце и оставят в нём память. Пусть душа моя опустится к самому низу, а любовь останется с тобой.

Пусть смерть моя станет символом нашей вечной связи, и когда ты взглянешь на звёздное небо, вспомни обо мне, об Амите, которая всегда будет любить тебя. Пусть мои последние слова войдут в историю и станут вечным признанием моей любви к тебе. К моему учителю. Моему спасителю. Моему Элайлиону. И в очередной раз я повторюсь… Элайлион…'

– «Я люблю тебя»… *шмыг*.

К концу речи мама Анаэль заплакала, настолько сильны были её чувства к судьбе Амиты – ламии любившей безответно, до самого конца. И не сосчитать сколько раз она уже перечитывала этот отрывок истории.

Все смотрели на маму Анаэль… недоумённо. Мягко говоря.

– Ну почему… – лила ламия слёзы, – Почему всё должно было закончится именно так⁈

– … Кхм-кхм, – покашлял её муж в кулак.

Но жена продолжает лить слёзы.

– … КХМ-КХМ, – покашлял муж громче.

Но жена продолжает лить слёзы…

Муж подходит к ней и отводит в сторону:

– Ну, милая, мы же не для этого сюда пришли…

– Ну… *шмыг* Просто… *шмыг* Почему так…

– Ну-ну…

Две девочки смотрят недоумённо на этих двух и Анаэль про себя говорит:

– Мама странная…

– Уму… – кивает Лин.

«Пусть мои последние слова войдут в историю и станут вечным признанием моей любви к тебе…» – вспомнила Лин отрывок.

«Значит, Амита сама попросила вписать свои последние слова в историю?»

На самом деле не только маме Анаэль нравится Амита. Её печальную историю знают все ламии. Ведь они невероятно горды тем, что один из представителей их расы стала так близка с самим Элайлионом и некоторые из них даже винят Элайлиона за то, что он не выбрал Амиту.

– НУ ПОЧЕМУ ОН НЕ ВЫБРАЛ ЕЁ⁈ – спросила мама Анаэль в небо.

Именно потому ей так захотелось рассказать об этом.

Согласно наблюдениям Лин, кажется, раса ламий очень эмоциональна. Хотя с другими расами она не общалась.

«Либо такая только мама Анаэль…»

Через некоторое время…

– Кхм-кхм, – прокашляла мама Анаэль в кулачок, – Лин, прости, что тебе пришлось выслушивать всё это.

– Уа-ауам.

– Анаэль, – повернулась мама к дочке, – Что Лин сказала?

– «Прощаю».

– … А я думала она скажет «Ничего страшного»…

Повисло небольшое молчание…

– Кхм-кхм! – покашляла девушка-ламия в кулак, прочищая горло, – Ладно! Лин! Сядь-ка перед нами!

Лин послушно села напротив.

– Анаэль, сядь поближе, – подозвал отец дочку.

Анаэль уселась рядом с отцом.

Лин начала волноваться. Ладошки вспотели, а глазки забегали по всей семье ламий.

– Лин, – начала девушка-ламия, – Мы хотим тебя поблагодарить за то, что ты так хорошо общаешься с нашей дочерью. Анаэль… Мы не знаем, чем так провинились, из-за чего это произошло. Но Анаэль в этом точно не виновата.

Мать с любовью смотрит на свою дочурку, на что та реагирует:

– Фууу~… – скривив лицо.

Тогда Анаэль было стыдно говорить слова типа «люблю». Она просто этого стеснялась.

Но мать проигнорировала недовольство дочери и продолжила:

– Если бы не ты… Я не представляю, какой бы Анаэль сейчас была. Мы видим, как сильно ты влияешь на неё, и как она ценит твою дружбу.

Смущённая странной сценой, Анаэль отвернулась и покраснела.

– Да, – продолжил отец, – Лин, ты стала не просто подругой нашей дочери, ты стала частью нашей семьи. Мы очень рады, что у Анаэль есть такая замечательная подруга, как ты.

Лин улыбается и кивает, слегка смущённая, но в душе очень радуясь этим словам.

– Анаэль, скажи и ты что-нибудь, – сказала её мама.

– … Ну, это…

Белая ламия смущённо глядела то в одну сторону, то в другую, не в состоянии посмотреть Лин в глаза, но всё же тихо сказала:

– С-спасибо…

Улыбнувшись, мама Анаэль собиралась продолжить:

– Поэтому… – но тут же была перебита:

– М-мумам! (П-подождите!)

Смущённая Лин подняла перед собой ладони и «затараторила»:

– Умау уаму уу-уа уам-ма-амума! Уам-у уа уамуу муам-умамуа ау уаму уамум уаумамама… ау амума муму… ау… ау… (Я-я т-тоже должна вас поблагодарить! Если бы я не встретила Анаэль, то была бы одинока и не познакомилась бы с вами… и не узнала бы ничего… и… и…)

Но те, до кого она пыталась донести свои чувства, не могли понять её. Только Анаэль смущённо отвернулась, подёргивая ушками.

– Хорошо-хорошо! – замахала руками мама, – Мы поняли!

– … У-у-у-у… – вздохнула Лин, поняв, что ничегошеньки из сказанного они не поняли.

С надеждой в глазах, Лин устремила взгляд на Анаэль, но слишком смущённая всем происходящим ламия даже не заметила этого.

– Лин, – сказала мама, – Мы сделали для тебя подарок.

– … Ммм?

– Вот в этом ящике, – показала мама на груз, лежащий на земле за ней.

Ламии расходятся в стороны, освобождая Лин путь к подарку.

Дух подползает на четвереньках к ящичку и с замершим сердцем открывает его, а внутри… что-то завёрнутое в чёрную ткань.

– Разверни это.

Лин берёт ткань в руки… Внутри явно что-то мягкое.

Аккуратно развернув подарок, Лин обнаруживает внутри… белое платье.

– Это платье тебе!

Удивлённая, Лин рассматривала платье в своих руках.

– Это необычное платье! Это платье сделано из ткани «ялайт»!

Анаэль уже рассказывала Лин про ремесло своей мамы.

Она одна из тех ламий, что занимается изготовлением особенной ткани, которая считающейся очень-очень дорогой. Эта ткань изготавливается с использованием яда ламий, но это всё, что Лин знает.