Стихотворения
Текст книги "Стихотворения"
Автор книги: Давид Бурлюк
Соавторы: Николай Бурлюк
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Остров Хортица
Километрических скорбящия препоны
Столбы и струны долгих скрипов
Когда метели шлейф непостоянно зыбок
И туч мохнатые дерут лицо попоны
Дитя рыдает сиплой колыбели
Отвар лучей и мерзостен и жидок
Катяся графы этих тонких ниток
Когда угрюмостью арендой сыты Ели
Кругом селений слабая икота
(Далекий звон) чей голос тонко липок
Блеснувши белизной заиндивевших штрипок
У голого БЕСЧЕСТИЯ КИОТА.
Запорожье
Зимний поезд
И прощаньем укоризной
Украшая свой досуг
За железною отчизной
Брежжет сокол-друг
КрАк могильны далей горы
Праведник пещер и трав
Исчезающие воды
Кистью – ниткой начертав
Засквози просветов далью
Засинев среди песков
Запорожскою пищалью
Утопают брюхо – ров
Стоном криком над обрывом
Юность (краска) далека
Смерть клеймит сердца нарывом
Продырявила бока
Не помогут ЭЛЕКСИРЫ
Скор приспешник и паук
Кошелька и нудной «лиры»
И раба поэта рук.
Неудачное свидание
Склонений льдистых горнее начало
Тропа снегов = пути белил
Мороз = укусы = жало
И скотских напряженье жил
Шипенье пара
Лет далеких искр
уход угара
диск
Р.
Я СИДЕЛ У ПЫЛЬНОЙ ТРОПЫ
Проходило мимо много лиц
И здоровых и больниц
И розы и борьбы
Я был одним из калек
(Мы все всегда уродцы)
Я простой человек
(Из долбящих колодцы > колодцы
(П.)
«Наконец весна, попахивая о-де-колоном…»
По торным остаткам житейской тропы
Примчался БОГАТСТВА автомобиль
Прыгали вкруг его рабы
Плевали на ковыль
Со своей кривоногой клюкой
Прошла лысина ум
МУДРОСТЬ одежде простой
Горшок косоглазыхдум
Все проходили мимо
Зрячие и слепые
(Неси отчетливое имя
Оязанности на вые).
Закатный пеший
Наконец ВЕСНА, попахивая о-де-колоном
С васильками БУМАЖНЫХ ГЛАЗ
При каждом шаге с (поклоном!..)
(Услужливо!!!) распахивая газ,
ПРОСКАКАЛА (ветренница!!) мимо
Вослед за двугими…
Было неумолимо Ее имя.
Лето
Мускулатура туч напряжена вечерне
Скользящие у сих углов
Заботою фиалково дочерней
Перепелов
Глаза вечерних луж
Следили неустанно
Идущего к закату пешехода
Всеобщий муж v
Упрятавший обманно
Приманку рода
Мускулатура туч рассечена закатом
Над колкостью весеннею дорог
О подойди о будь мне другом братом
Луны воздевший первый тонкий рог.
Ленивой лани ласки лепестков
Любви лучей лука
Листок летит лиловый лягунов
Лазурь легка
Ломаются летуньи листокрылы
Лепечут ЛОПАРИ ЛАЗОРЕВЫЕ ЛУН
Лилейные лукавствуют леилы
Лепотствует ленивый лгун
Ливан лысейший летний ларь ломая
Литавры лозами лить лапы левизну
Лог лексикон лак люди лая
Любовь лавины = латы льну.
* * *
Л = нежность, ласка, плавность, лето, блеск, плеск и т. д.
1911
«Ты как башня древнем парке…»«Плаксивый железнодорожный пейзаж…»
Ты как башня древнем парке
Под иглой дневной луны
Ты как нитка солнца Парки
Все слова низведены
Обольщая упоеньем
Мир открытостью влечет
Глубины соединенья
Видишь нечет видишь чет.
«Россия за окном как темная старушка…»
Плаксивый железнодорожный пейзаж.
(иногда проходит поезд)
Насыпь изогнулась
Ихтиозавр
Лежащий в болоте
Забытых литавр
Ржавые травы
вонючие воды
неба прогнившего
своды
но гордо подъяты
красные симафоры!..
но злобно проклятый
лукавствали взоры
чахлыя встречи
изломаны плечи
Живая едва
Шелестит трава
Заржавелых литавр
Гниющий ихтиозавр
Железнодорожная насыпь
Бросить
на сыпь
А воздух гор = двухспальная кровать.
«Зима идет глубокие калоши…»
РОССИЯ за окном как темная старушка
О угольки загробных деревень
Рассыпанных (гусиная пастушка,
дымяще тлеющ пень)
САМУМ И ТЬМЫ и долгих грязных далей
ПЕЩЕРНАЯ и скотская и злая
Блестинками иконными эмалей
И сворой звезд проворных лая
А я как спирт неудаачный плод
На черном мирте = неба синий рот…
«С … е вечерних … аров…»
Зима идет глубокие калоши
И насморки и постоянный кашель
И нас отшельников будничные рогожи
Вытачивает грудь чахотки злобной шашель
Наград одни лишь гнусные остатки
Далеких роз смердеют мощи
А СЧАСТИЕ? – оно играет прятки
Осенних грубостей неумолимой роще.
Сантиментальная весна
С … е вечерних … аров
Под пальцами истерзанной волны
Все было тщетным мне сугубно даром…
А трепеты роженицы весны…
С … е вечерних облаков
Над тишиной определенных крыш
(Всех толстяков подпольный шиш)
А поезд КАК ДИТЯ вдруг приподнял руба Шку
И омо Чил (прибре Жность) = насыпь) куст
И ланды ШИ вол Шы И сладостную ка Шку
И деву Шку упав Шую без Чувств.
Участь
Всюду лег прозрачный снег
На заборы на карнизы
На реки унылый брег
Пали ветреные ризы
Ночь придет умрет старик
У окна окаченея
Неутешная Лилея.
Портреты на стене =
Большие мухи
О мерзостной весне
Далекой слухи
Столы – где писаря
Ведут тюрьмы дневник
А бледная заря
Затоптанный родник
Окурки и следы
Заплеванных калош
И бурки и суды
Скандальный труп – дебош
Портреты на стене =
Раздавленные мухи
О жертве о весне
Непостоянны слухи.
Из сборника «Затычка» (1914) *
«Улиц грязных долбили снег…»«Вечер темнел над рекой…»
Улиц грязных долбили снег
Розовой пяткой вешних нег
Лица как змеи
Кружились аллеи
Но пали лазури блистая мечи
…замолчи!..
Наддомной волною мы снова полны
Насыщены потом ПОДМЫШЕК весны.
Железная дорога
Вечер темнел над рекой
Всюду раскрылись огни
Созданы стражи рукой
Выси во тьме лишь одни
Глядя на бледную гарь
Небу вдруг стало обидно
И оно подняло свой фонарь
Тот что душою – ЕХИДНА!!!
Русь
Фонарь
Бросить в окошко
Мутностью пены
Забытые стены
Святыней гиены
Деревня как гнилушка
Чуть чуть видна дали
Так утлая старушка
Сифилитической пыли
Из сборника «Весеннее контрагентство муз» (1915) *
Цикл «Здравствуйте m-lle поэзия!» *Андрею Акимовичу Шемшурину
Где синих гор сомкнулся полукруг,
Стариннных дней Италии, – далекой
Жестоких севера заиндевевших вьюг,
Широкий профиль бросил храм высоко.
Волчицей Ромул вскормленный, что Рим
Впервые очертил (веках) могучим плугом,
И Татиус-король Сабинянами чтим
Его воздвигли Янусу почтении сугубом.
И годы светлые, свирелью пастухов
Звучащие, несущих колос, нивах,
Прочнейший на дверях его висит засов —
Хранитель очагов счастливых.
Когда же воинов на поле бранный клич
Зовет мечей и копий строем,
Войны, войны подъят разящий бич:
«Мы двери Януса кровавые откроем!»
Январской стужи близится чело.
О Янус званный голубыми днями!
Офортные штрихи, о сумрачный Калло!
Нежданно вставшие пред нами…
И эти дни возгромоздился храм,
Громах батальной колесницы…
Но нынче храм сердцах (как гнезда тяжких ран)…
Отверзты входа черные зеницы…
Зима взрастила хлад морозный,
Цветок глубин и тьмы,
Пророк дерзающе нервозный
Благоуханной кутерьмы.
Зима роняет лепестки
На долы-льды, суровость, лавы
Свевают стружки верстаки:
Алмазы-плагины отравы.
Зима стучит своей клюкой,
Она хрипит (каркас железный)
И голос дыбит вековой
И шлейф роняет густо-звездный.
На стекла легких мотыльков
Бросает стаею ночною
И женский холодит альков
Своей морозною струною.
На пол лощеный розы пять
презрев, не ступят, осторожность
и бури вьюжные хранят
свиданий прежних невозможность.
Кует кудесный купол крики
Вагон валящийся ваниль.
Заторопившийся заика
Со сходством схоронил.
1914
Ростов Дон
1. Небо чище, небо выше
Всех кто здесь прилежно дышет.
2. А вода всегда светлей
Девьих призрачных очей.
3. И нежней речной песок,
чем согретый твой сосок.
4 Камень, камень ты умней,
Всех задумчивых людей.
5. И безмернее машина
Силе хладной исполина.
Утренние дымы деревень твоих,
Утром порожденный, мгле пропетый стих.
Голубые розы просветленных глаз
И широкий женский плодоносный таз.
А оврагах клочья
Без надежды снега,
Точно многоточья
α и ω.
1914
Воронеж
Звуки на а широки и просторны,
Звуки на и высоки и проворны,
Звуки на у, как пустая труба,
Звуки на о, как округлость горба,
Звуки на е, как приплюснутость мель,
Гласных семейство смеясь просмотрел.
Взрасти взрасти свои сады
Весенняя Семирамида.
Н.И. Кульбину
Темнеет бор… песок зыбучий…
Направо, влево-болота;
Притропный свист, свинцовость тучи,
Тоска, проклятья пустота.
Далекий стон лесного храма
Широкий жест креста на лоб:
Картина темная и рама
Досок нарезанных на гроб!..
1
Бредут тропой, ползут лесною
Клюкой руках, огнем очах
Внимая стаи волчьей вою
И ночи коротая рвах
2
Проскачет звякающий конник,
Обгонит пешеходов прыть
И женщина на подоконник
Иглу уронит, бросит нить…
3
Иль колымагою влекома
Княгиня смотрится лорнет,
Не встретится ль пути знакомый
Услада рощицы корнет.
4
Но устаревший паровозик
Но рельсохилые пути
Заботливо бросали оси к
Просторам слабенький верти.
Ползут селенья еле еле
Полян закабаленный край,
Подъем и парный храп тяжеле
Уют – вагончик синий рай!..
5
Теперь же бешеным мотором
Средь рельс и сталь и прямизны
Дорожниц укрощенный норов
Столиц капризные сыны.
Полях по прежнему все пусто,
А может больше нищета.
Но ты взалкав, взревешь стоусто,
Бросая утлые места.
Деревня мимо, снова мимо,
Экспресс одетище столиц
Проносит даль неудержимо
Парами сотканные птиц.
1914
Казань
Поля черны, поля темны
Влеки влеки шипящим паром.
Прижмись доскам гробовым нарам —
Часы протяжны и грустны.
Какой угрюмый полустанок
Проклятый остров средь морей,
Несчастный каторжник приманок,
Бегущий зоркости дверей.
Плывет коптящий стеарин,
Вокруг безмерная Россия,
Необозначенный Мессия
Еще не созданных годин.
1912 г.
Марии Петровне Лентуловой
Ведь только шесть часов.
Пустынно, холодно, туман.
Едва звонки доносятся из мглы
И гулы грубые рабочих голосов
Еще не смяты складки ночи ран,
Улыбки утренни так некрасиво злы —
Ведь только шесть часов.
Вы нежная в постели,
Зажавши ручку беленьких колен,
Благоуханный свой лелеете альков
Девичьих снов лазури райской мели
Снеговых простыней закрепощенный плен
Ведь только шесть часов
Неужто Вы!.. и эту пору здесь……?!..
Оснежились туман
Прозрачные глаза ресниц пушистых лес,
Несущие непозабытость снов,
Слегка продрогший и смятенный стан.
Да!.. Утренний всему виной экспресс.
Мотор на рельсах высится громадой.
Хрип содрогает членов тонких сталь.
А!.. это он Вас пробудил так рано,
Я понял все: его свирепости вы телом хрупким рады,
Он увлечет Эвропу Века даль
Среди рассветного тумана.
I
Вы живете днем и ночью
Нет покоя, нет покоя.
Вспоминая долю волчью
Мчитесь мимо воя воя.
Ваша жизнь проходит беге
Мимо дали, люди мимо
Где приюты, где ночлеги?
Ваша жизнь неутомима…
Чтя одну суровость стрелку,
Поклоняясь станций чину
Колесе играйте белку
Мчите женщине мужчину
II
Поля, Снега, Столбы и Струны
Громадных телеграфных скрипок
Ночной омлечены туман
Жестокохладный Океан
Взметает белые буруны
Извивноугловат и липок
Взмахнула медь мечом три раза
Прищуренных огней сединах.
Ползем вперед. Змея. Осел.
Мы животе часов приказа
На января покойных льдинах
Среди российских скудных сел.
Из сборника «Четыре птицы» (1916) *
Цикл «Катафалкотанц» *Пусть свиньи топчут
побежденного рыцаря!
М. Сервантес
Осень 1915 г.
Мы всегда тяготели ко злу,
Завивая свой танец нескромный,
Собирался роще укромной,
Поклонялись любовно козлу.
И носили извивы одежд,
Штоб греховней была сокровенность,
Для блудящевзыскующих вежд
Нежноформ обольщающих пенность —
(Не луны замерзающий луч)
И не мрамор блестяще каррарский
Исступленною страстью тягуч
Тетивы сухожилья татарской.
Остролоктных угольники рук,
Ненасытность и ласк и свиваний —
Жгучепламенный розовый круг,
Что охочей, длинней и желанней…
Мы всегда прибегали козлу,
Распустив свои длинные косы
И нас жалили жадные осы,
Припадавших истоме ко злу.
И впредь тебе стараться надо,
Не быть кочующим номадом.
Слов торопящееся стадо
Гони Поэзии оградам!
Автору «Стеньки».
Васе Каменскому
Разбойники больших дорог
При свете киноварь-луны.
Корчме пьянит жигучий грог
Дальневосточно-стороны.
Тесовой горнице купец —
Набитый туго кошелек,
Отбросив блеклый поставец,
Ужасозрит смертенкурок.
И тройка скачуща опор
Лиловоискроглаз волков
Снегами занесенных гор,
Яблококрупных рысаков.
Исходотваг – прошлостолет?
Поэзия больших дорог:
Кистикарминнопистолет,
Корчме синедымящий грог.
Г.И. Золотухину.
Наполнив золотую ванну
Плещеослиным молоком
И видеть розомрамор странно,
Торчащий локтя острием.
Хрусталькабине благовоний,
На фонебело глаз эмаль
Расцвеченных взволнованно
Синьиндиана шаль.
Изнеженная нереида,
Сидящая спина дельфин
За эфиопкою сердитой,
Руках утонченный графин.
Брегокеан красы подушек
Простерт влек, щевластный пляж.
Цепей браслет, колец, игрушек,
Насилий, войн обманов, краж.
Маши воздушным опахалом
Цветов, кузнечиков и пчел.
1
У лона древлестарых стен
Ты занялася цветоводством,
Чаруя сетью тонких вен
На ножек белом превосходстве
Слежу, смотря тебе во след,
Што ты взрастишь трудом прилежным
На склоне изощренных лет,
На фоне тускло-безнадежном.
Вначале желтых мотыльков
Развеять звонко над полями,
Где снега царствует покров.
«Гонимы вешними лучами»
Вслед землю – Новую Данаю
Низринешь цветмонетоливень.
И станут дни подобны раю,
Не нужен штык!.. Излишен бивень!
2
Земля забинтована ватой,
Совсем израненный Герой.
Мое согласие! права ты, —
Зима, упавшая горой!..
И это, следовательно, надо,
Штоб бубенцы и лет саней,
И блеск, и скрежет рафинада,
И лес, зеркально, без теней!..
Вошед привычку, став натурой,
Лишение зеленых крас
И кочек пашни темнобурой
Не удивляет больше нас, —
Внезапу вверженных белизны
Сугробы североотчизны.
Подумать страшно, што пучину
Нисходит все, што зримое вокруг,
По – днесь безвестному почину
На бессловесный смерти струг.
Равнялся высоким чином
Простейшим нищим стариком
Могил измерены аршином,
Под земляной раскисший ком.
И сколько было ярких песен,
Любовных сожигавших чувств,
Горячих лет, безмерных весен,
Помпезно радостных искусств,
И сколько было гордых знаний,
И точно выспренных умов,
Высоких скал, роскошных зданий,
Все, все ушло под гнет холмов.
Все стало незаметным прахом,
Зловонную сочася гниль,
Заране вычисленным, крахом
Руководящих жизнесил!..
Где друзья? – разбежались на брег океана
Где подруги? – ушли очарованный лес.
Мы должны б помещаться роскошном палаццо
Апельсиновых рощ золотых Гесперид.
Гармоничным стихом, наготой упиваться,
Но не гулом труда, не полетом акрид.
И должны бы ходить облаченные злато,
Самоцветы камней наложивши персты,
Вдохновенно, изысканно и (немного) крылато —
Соглядатаи горних долин высоты.
Глубочайшие мысли, напевы и струны
Нам несли б сокровенно-упорный прилив;
Нам созвездья сияют светила и луны…
Каждый час упоеньем своим молчалив.
А питаться должны мы девическим мясом,
Этих легких созданий рассветных лучей
Ведь для нас создана невесомая раса.
Со земли, ведь для нас, увлекли палачей…
Ароматов царицы – цветочные соки
Нам – снесли, (изощренно кухонный секрет)!
Нам – склоняются копья колосьев высоких,
И паучья наука воздушных тенет,
И для нас – эта пьяная тайная Лета
Вин древнейших, – (пред ними помои – Нектар!)
Нам – улыбок, приветов – бессменное лето,
Поцелуи, объятья – влюбленности дар.
Заброшенной старой часовне,
(Благочестия лун лишаи),
Где пристрастнее, лучше, готовней
Голубые цветы тишины,
Под покровом нелепицы темной,
Из ножон вынимая ножи,
Собралися зарницей погромной
Обсудить грабежей дележи.
Золотая церковная утварь
И со трона навес парчевой,
Гнев-слепец окунув эту тварь,
Злобоссорой обострили спор,
Где сошлись говорить меж собой
Взгляд-предатель, кинжал и топор.
На глаз работать не годится!..
Сколотишь гроб, мертвец нейдет:
Топорщит лоб иль ягодица,
Под крышкой пучится живот…
Другое дело сантиметром
Обмеришь всесторонне труп:
Готовно влез каюту фертом —
Червекомпактнорьяный суп.
На глаз работать не годиться!..
И трезвый, пьяный гробовщик
Не ковыряет палкой спицы
Похабноспешной колесницы,
Что исступленно верещит
Подоплеухою денницы.
На косогоре – неудобном
Для пахоты, работ, жилья,
Лежит общении загробном
Персон различная семья.
Над каждой – холмик невысокий
И шаткий перегнивший крест,
Овитый высохшей осокой,
(могильных угрызений перст)?
Иль сплошь… лишившись поперечин,
Торчит уныло черный кол —
Так погибающее судно
Пустую мачту кажет нудно
Над зыбью влаги скоротечной,
Биющей вечности аттол.
На пустынноулицу осени
Синий и красный пузыри
Протянули свои мечи;
Осенили ветхие домики
Горебегущие лохмы туч;
Одну неделю, 2 недели, три
По невылазной грязи скачи!..
Шлепает далеко эхо…
Вытекает, слюнится, сочится…
«Вы помните „аптеку“ Чехова»?
Банок, стклянок вереница;
Фигура, лица еврей аптекаря,
Наливающего oleum ricini…
Отраженная стекле харя;
Диавол таращится синий.
За перегородкой аптекарша,
Сухощава: сплошная кость —
Смерть – безживотая лекарша,
Палец – ржавый гвоздь.
Занимается готовит лекарства,
Что не знает аптекарь, она знаток.
Аптека грязеосеннего царства
Беженцелиловопоток.
Перед аптекою гробики
Наструганы, сколочены кое-как.
Детские гладкие лобики —
Жизни безаппелляционный брак!..
Попариться кровавой бане,
Где время банщиком «нетребуя на чай»
Намылит шею, даст холодный душ
И саване пристроит на диване.
Где на мозоль сочится малочай
Разрезанных грудей простоволосых женщин,
Где столько небо отлетело душ
Студентов, босяков, наивных деревенщин.
При электричестве (!) халате парикмахер,
Стараясь лезвием зазубренной косы —
Затылки, шеи и усы,
Бесчисленно является виной,
Что голова прощается спиной,
Кровавая простыней потодымящий лагерь.
Из книги «Бурлюк пожимает руку Вульворт Бильдингу» (1924) *
Первое стихотворение
Ты богиня средь храма прекрасная,
Пред Тобою склоняются ниц.
Я же нищий – толпа безучастная
не заметит Меня с колесниц.
Ты – богиня, и в пурпур, и в золото
Облачен твой таинственный стан,
Из гранита изваянный молотом,
Там, где синий курит фимиам.
Я же нищий – у входа отрепьями.
Чуть прикрыв обнаженную грудь,
Овеваемый мрачными ветрами,
Я пойду в свой неведомый путь.
1897 г.
СпорщикиРаздолье время
Птица, камень и стрела
Хвастать спорили полетом.
Жажда блеска их звала,
Триумфаторам – охота!
Птице надо синеву!
Разметалася крылами,
Облаков кроша плеву,
Солнца яр где горнопламень.
Камню – надобен обрыв,
Чтобы ринуть смело в бездну
Темноты гудящий срыв
Вдалеке от стаи звездной…
Но стрела звенела: лень
Мне лететь без гибкой ивы,
Без татарския тетивы
Сердце молодца – мишень.
Весна («Солнце бросило стрелу…»)
Слово,
Олово
И
Камень
Растопить
Способен
Пламень
Сердца,
Солнца
И
Горна,
Что затеплила
Весна,
Что раскрыла все цветы,
Что согрела высоты.
Фиал небес
Солнце бросило стрелу
И попало сердце девы —
Побежала по селу
На вчерашние посевы.
Слышишь, слышишь звонкий клекот,
Говор вод, отзвон мечей,
Тот, что сердцу недалек от
Тайноласковых ночей.
Девы пленные власы —
Струи слез – от страсти плачут…
И сияние красы,
Поцелуи «наудачу»!..
Солнце бросило стрелу,
Закаленную другую,
Зацепившую золу,
Башни голову седую.
И очнулся старый схимник
От лазоревого сна
От угроз суровозимних.
Когда в саване сосна.
Он тогда от аналоя,
Отошедши, пыльных книг,
На минутку, сердце злое
От косматых игл остриг.
Поднял он стрелу ликуя
И воскликнул: – сердце щит!
Буду жить в весенних струях
Птаха где любви пищит!
Дева, Старец на опушке
Повстречались и сошлись,
Жизнь им ставшая игрушкой
И лазоревая высь!
Жуэль
Фиал фиалковых небес
Над вешним лесом опрокинут.
Его земля пригубит весь,
Пока услады дней не минут.
Полна размашистая ель
Скользяще юного задора,
Природа – праздничный отель
Франтящего избыток вздора.
Весны фиалковая суть,
Что мире сем тебя дороже,
Возвешенней, небрежней, строже,
Что действенней, смелей, громадней,
Пьянее влаги виноградной,
Налитой хрусталей сосуд??
Капитан Жуэль был пенною фигурой.
Он шумел – океанея риф.
Жуэля взгляд не прекращался – хмурым,
Дев земных растегивая лиф.
Он блуждал в морях, колеблемых без смысла
Дев морских глядя по вечерам,
Прыгавших глубин неверных искрах,
Чтоб навек исчезнуть там.
Капитан Жуэль был бурною натурой,
Скрыв ее под хмурой сединой.
В нем циклон внезапной лапой бурой
Восставал, сминая все собой.
Капитан Жуэль подайте руку…
В ней сквозь поры проступает соль
И вода набросила узоры:
Рифов – до и лунное фа – соль…
Бонин Архипелаг
Вел. Океан
ПредчувствиеСонет написан год назад в Японии под Фузи-ямой где сердце мое предчуяло «гибель Японии».
Паучья сеть твоих морщин
Твоих седеющих излучин.
Благослови морской почин,
Которому я днесь приручен..
Соединившись с ним союз,
Свободной пенною волною,
Легко подъемлю жизни груз,
Не чтя ни карой, не виною…
Благослови морской закон,
Вдали звучащий маяками,
И облак белыми руками,
Пока, блестя своей секирой,
Суровой беспощадной ИРОЙ
Не выйдет На амвон.
FINIS [24]24
Конец (лат.).
[Закрыть]
