Текст книги "Развод. Ты разрушил нас (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Ксюша

– Ты возьмешь мою фамилию.

– Прости, но нет.

Кирилл поднимает на меня ледяной взгляд:

– Что не так с моей фамилией? Чем тебя не устраивает быть Плотниковой? – закипает.

– Оболевские – это очень значимая фамилия в нашем обществе, – пытаюсь объясниться.

– А Плотников – хуйня из-под коня, так?

Все, Кира понесло.

– Прекрати ругаться, – поднимаю руки, пытаясь обнять его за плечи и сгладить ситуацию, но Кир отступает назад. – Плотников чудесная фамилия, но еще в школе я решила, что навсегда останусь Оболевской. Это наша родовая фамилия, понимаешь?

– У тебя есть брат, который прекрасно продолжит род Оболевских со своей женой. Тоже, кстати, Оболевской. Ксюша, какого хера, а? Девочка, моя жена не может не быть Плотниковой! Не Плотникова – это чья-то чужая жена, не моя!

– Да какая разница, что там в паспорте написано? – пытаюсь отбиться.

– Вот именно, Ксюша, какая разница? – давит на меня взглядом, возвращая реплику.

– Вы знакомы? – Женя сразу подбирается как-то.

– Нет, – хором отвечаем с Амаевым.

Формально – нет. Бородач не представлялся мне, как и я ему.

Совпадение ли то, что я сижу сейчас перед ним? Хороший вопрос.

Бородач протягивает руку и здоровается с Женей:

– Иман Рамазанович.

– Евгений Станиславович, – приветствует его мой босс. – А это мой заместитель, Ксения Александровна.

Иман отпускает руку Жени и берет мою.

Ох, мамочка… У него очень горячая ладонь. Он нежно сжимает мою кисть и медленно опускает голову, оставляя на коже поцелуй. Бородач не отрывает от меня взгляда, будто читает мои мысли.

А у меня подкашиваются ноги от неожиданно нахлынувших эмоций.

– Приятно наконец познакомиться с тобой, Ксения Александровна.

– Можно просто Ксения, – голос подводит меня, и я пищу.

– А я для тебя Иман.

– Кхм, – откашливается Женя и кидает на меня недовольный взгляд.

Да, я понимаю, клиента лучше держать на расстоянии вытянутой руки. Я подпустила слишком близко.

– Обсудим предстоящее мероприятие? – спрашивает с ледяной вежливостью.

Иман поворачивает голову и за секунду словно испепеляет его взглядом:

– Обсудим.

Разговор затягивается на два часа. Мы полностью погружаемся в процесс. Амаев хочет провести прием в честь открытия ипподрома через несколько месяцев в Дубае. Весь высший свет двух стран должен присутствовать. Событие очень важное как для самого Имана, так и для нашей фирмы по организации мероприятий, потому что это совершенно другой масштаб и уровень ответственности. Да и времени, мягко говоря, у нас остается совсем мало. Пара тройка месяцев для такого приема – просто крохи.

Странно, что Иман Рамазанович обратился в нашу фирму, а не в арабскую, но вопросов на эту тему Женя не задает, и я понимаю почему – чек за организацию баснословно высокий.

Все время обсуждения я ловлю на себе заинтересованные взгляды хозяина дома. Женя психует. Я нахожусь меж двух огней.

– Что ж, Иман Рамазанович, будем на связи, – Женя пожимает ему руку и оттесняет меня себе за спину.

Для чего? Чтобы Амаев не поцеловал мне руку? Что за бред?

В машине едем в молчании. Я бросаю на Женю косые взгляды, но он сосредоточен на дороге.

– Что это было, Жень? – не выдерживаю.

– Что это было, Ксюш? – язвит.

– О чем ты? – хмурюсь.

– О том, как ты стелилась перед Амаевым. Ксюш, ты же неглупая девушка, понимаешь, что Иман не тот человек, с которым стоит играть в игры?

– О каких играх ты говоришь?

– Что вас связывает? – набирает скорость, машина ревет. – Ты спала с ним?

Распахиваю в шоке глаза:

– Ты сошел с ума, Женя!

Босс выходит на обгон, и я вжимаюсь в сиденье.

– Жень, сбрось скорость, мы разобьемся. Я как-то видела Амаева мимолетом. На этом все. На работе это никак не отразится.

– Ты не будешь заниматься этим мероприятием.

– Что это значит? – ахаю. – Ты привез меня сюда ради встречи с ним!

– Я передумал.

Сцепляю зубы. Такие разговоры не ведутся в дороге, тем более Женя явно не в себе.

Молчим до самого дома. Выхожу из машины и бросаю короткое:

– Завтра поговорим, когда ты остынешь.

Захожу в подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Возле двери в квартиру замираю, рассматривая своего гостя.

Кирилл делает шаг в мою сторону, но тормозит, будто натыкаясь на стену.

– Поговорим? – спрашивает он, и я киваю.

Глава 10

Кирилл

– Ки-и-ир, – на глазах у Ксюши слезы, она оседает на пол.

Едва успеваю подхватить ее.

– Детка, что? – у меня внутри все вибрирует. – Только скажи, кто обидел, маленькая?!

Из рук жены падает пачка документов, и они веером рассыпаются по полу.

– Врач сказал, эндометриоз – причина того, что мы не можем иметь детей.

Ксюша воет в голос, а я обхватываю ее голову и прижимаю к себе. Сердце колбасится со всей силы, того и гляди выпрыгнет из груди.

– Детка, но это же лечится? – спрашиваю нарочито бодро.

– Врач сказал, что мой случай очень запущенный, – и снова крик, всхлипы.

Ксюшу трясет, я прижимаю ее к себе.

– Я так хотела его, Кир, – буквально умывается слезами. – Я так хотела ребеночка! И что теперь?!

– Маленькая моя, не изводи себя так! У нас все получится. Есть же какие-то стимуляции? ЭКО, суррогатное материнство, в конце концов?!

Жена отстраняется и смотрит на меня шокированно:

– Хочешь, чтобы другая родила тебе? – тон ледяной.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Ксюш, – говорю как можно мягче, потому что понимаю: она сейчас не в себе. – Если для этого нужна суррогатная мать или ребенок из детдома – я готов пойти на это.

Ее трясет с новой силой, она силится успокоиться, но не может взять себя в руки. Все, что мне остается, это держать ее в своих объятиях и гладить по спине.

– Я не дам тебе развод, – произношу спокойно, но твердо.

Ксюша проходит в квартиру, разувается, снимает пиджак, устало вздыхает.

– Слышала?

– Слышала, – тут же отзывается жена. – Но ничего не поняла, Кирилл.

Иду за ней по пятам.

Она садится на диван и вытягивает вперед ноги, устало откидывается затылком на спинку дивана.

– Послушай, я ошибся. И не отрицаю этого. Ты должна понять меня. Мы поссорились, я поставил тебя перед выбором: я или твой идиот-босс. И ты выбрала не меня, Ксюша!

Жена поднимает голову и мажет по мне взглядом:

– Это, конечно же, оправдание измены, – произносит сухо, безжизненно.

– Если бы это было в первый раз, Ксюша… Твои постоянные задержки на работе, продолжительные, совершенно необъяснимые командировки, срывы посреди ночи. Ты пропускала семейные дни рождения, наши годовщины, важные для меня мероприятия.

– У меня такая работа! – злится.

– Какая – такая?! Ты работаешь в фирме по организации мероприятий. Ты не нейрохирург, не генерал армии, не спецагент, Ксюша! Ты, мать его, организовываешь свадьбы!

Киплю. Желчь во мне бурлит, переливается через край. Но этот разговор давно нужно было начать. Года четыре как.

– Что ты хочешь от меня сейчас, Кирилл? – поднимает руку к волосам и распускает их.

Светлой волной они осыпаются на ее плечи, и я падаю ей в ноги. Становлюсь на колени, кладу руки на бедра Ксюше.

– Давай начнем сначала? Шаг назад. Миллион шагов назад, ну пожалуйста! Давай вернемся к тому моменту, когда все пошло через жопу? Я обещаю тебе, что больше никогда не предам, не посмотрю ни на кого. Черт возьми, да я и не смотрел никогда по сторонам! Всегда была только ты.

– Это конец, Кир, – говорил отстраненно и встает.

Отходит к окну, обнимает себя за плечи. Я поднимаюсь и иду за ней, как на поводке.

– Это не конец, Ксюш. Я по-прежнему люблю тебя, ты любишь меня. Развод не выход. Возвращайся домой, мы все начнем заново. Мне не жить без тебя, малышка.

Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, вдыхаю аромат ее волос, закрываю глаза.

– Прекрати воевать со мной. Это не приведет ни к чему. Сдавайся. Давай заведем ребенка, помнишь, мы хотели?

Она отшатывается от меня и смотрит влажными глазами:

– Не смей говорить мне о ребенке!

– Хорошо, давай не будем о ребенке, – тут же соглашаюсь. – Порви документы на развод, отзови Громова. Мы решим все, маленькая. Мы найдем выход.

– Конечно найдем. Я уже нашла, – кивает. – Развод – вот он, тот самый единственный возможный выход.

– Нет.

– Да.

– Нет, блять! – ору.

Делаю к ней шаг и беру лицо в руки, целую каждую слезинку, уголок рта, глаза, скулы.

– Нет… нет… – шепчу ей, не переставая.

Дрожащими руками расстегиваю пуговицы на ее рубашке, снимаю ее. Ксюша не сопротивляется, не отталкивает, и я расцениваю это как зеленый свет. Осыпаю поцелуями шею, грудь.

Толкаю Ксюшу к дивану и задираю на ней юбку. Спускаюсь ниже, целую кромку чулок, поднимаюсь выше, раздвигаю бедра еще шире. Она с шумом втягивает воздух и запускает руку мне в волосы, сжимает их, будто пытаясь вырвать. Пусть так. Пусть хоть разорвет меня в клочья, только останется рядом.

Вхожу в нее на всю длину, стону вместе с ней.

– Люблю… – шепчу ей на ухо и снова слизываю слезы, которые не перестают литься. – Не отпущу.

Вхожу в нее слишком яростно, но сейчас по-другому никак. Это не секс, это самый настоящий звериный трах. Ксюша стонет, а я вколачиваюсь еще быстрее. Ритмично насаживаю ее, улетая за границы разума.

Мы оба мокрые от пота и слез, разорванные в клочья, но только так – соединившись – мы сохраним тот самый один-единственный шанс.

– Девочка моя… маленькая, – шепчу ей.

Мы кончаем одновременно, и я падаю рядом с ней, подминаю ее под себя, прижимаю к стенке скрипучего дивана, зажимая в тисках, чтобы удержать, чтобы не отпустить. Закрываем вместе глаза и проваливаемся в черноту.

Глава 11

Кирилл

Просыпаюсь от жара. Мои руки оплетают Ксюшу, словно тиски.

Растерянно смотрю по сторонам, осознавая, где я нахожусь.

Буквально впечатываю жену своим телом в спинку дивана. С трудом вытаскиваю одну руку, потом вторую. Ксюша реагирует на движение и сама просыпается. Аккуратно вылезает из моих удушающих объятий, встает на ноги.

Рассматриваю ее со своего места.

Ее рубашка разорвана, трусики валяются на полу, лифчик оказался на талии и оголяя красивую полную грудь. По сути, на ней надета только юбка, которая больше не жизнеспособна – она варварски порвана и вся в следах нашего секса.

Щеки Ксюши тут же вспыхивают румянцем, и она бросает на меня совершенно потерянный взгляд.

От этой картины я моментально завожусь. Член встает как по команде. Моя жена, вся такая растрепанная, со следами нашей страсти, просто сводит меня с ума.

Ксюша смотрит на реакцию моего тела и с тихим: «Ох» приоткрывает пухлые, растерзанные мной вчера губы. Тут же заливается краской, когда понимает, что я четко прочитал ее эмоции.

Она поднимает с кресла халат и натягивает на себя, закрываясь от моего взгляда.

Встаю с дивана и подхожу к ней.

– Доброе утро, детка, – ослепляю улыбкой и веду носом у уха Ксюши, вдыхая ее запах.

Она снова дергается, и я стараюсь разрядить атмосферу:

– Хочешь, сделаю кофе? Как ты любишь? – улыбаюсь ей. Ну давай, детка, оттаивай. – Тут есть турка? Дай мне пять минут.

Натягиваю трусы и с трудом запихиваю туда стояк.

– Кир… – зовет она меня тихо.

– Да, малышка, – снова подхожу к ней вплотную и протягиваю руки для объятий.

Она делает шаг назад:

– Тебе лучше уйти.

Мои руки падают вдоль тела, так и не успев прикоснуться к жене.

Блять.

Какого…

– Ксюх, – вздыхаю, – не глупи. Возвращайся. Дай нам еще один шанс.

– Мне нужна свобода, Кирилл, – произносит твердо.

– Я никогда тебя не ущемлял ни в чем, – хмурюсь.

– Никогда – верно. Но сейчас ты душишь меня, – непроизвольно сжимает горло, будто я и вправду душу ее. – Дай мне свободу. Уходи.

Взъерошиваю волосы. Глаза моментально наливаются красным. Бешенство подступает откуда-то из глубин, но я сцепляю зубы, чтобы не нагрубить ей, хотя, блять, очень хочется.

Мы же вроде решили все вчера? Мы не может друг без друга. Ну и зачем все это сейчас?

– Ксюш. Я уйду, – киваю, сдаваясь. Ладно. Шаг назад, так шаг назад. – Но помни, пожалуйста, родная, что я люблю тебя. Ты смысл моей жизни, понимаешь?

Кивает скорее машинально, мыслями она где-то внутри себя.

– Да-да, понимаю, – пауза. – Хотя нет. Я ни черта не понимаю. Как можно говорить слова любви и предавать одновременно? Неужели это так работает?

– Ксюш, мы же вчера… – начинаю я.

– Да. Мы вчера, – кивает. – Мы просто трахнулись, Кирилл. Это не меняет ничего. И сейчас тебе пора уходить, – кивает на дверь.

– Ксюш… – начинаю я по новому кругу.

– Нет! – перебивает меня. В голосе – зарождающаяся истерика.

– Ладно, блять, – со злостью натягиваю на себя одежду.

Прохожу в коридор, обуваюсь.

– Детка, я люблю тебя, – снова по десятому кругу.

А она болванчиком кивает.

Открываю дверь, собираясь шагнуть в подъезд.

– Кир! – зовет меня срывающимся голосом. Оборачиваюсь. Ксюша смотрит на меня безжизненным взглядом. – Если любишь – подпиши документы на развод.

Сердце в грудине заходится с болезненным ритмом, безжалостно швыряя себя на ребра.

Заторможенно шагаю из квартиры и слышу, как с лязгом за моей спиной закрывается дверь.

Вызываю такси вместо водителя. Не хочу, чтобы сейчас меня кто-то из знакомых видел. Блять, я сам себя не могу видеть, что говорить о других.

Захожу в свой склеп и плетусь в душ. Потом натягиваю домашние штаны и футболку, падаю на диван. Обвожу взглядом нашу с Ксюшей квартиру. Тут куча ее вещей. Просто тьма. И она сама будто рядом, под кожей у меня. Ее аура, запах, фантомы повсюду.

Зажмуриваюсь.

В груди болит, пиздец.

Это тот самый момент, когда я отчетливо понимаю, как все проебал.

Весь смысл моей жизни, все, чего желал, – все бессмысленно.

Я не знаю, сколько сижу так и смотрю в одну точку перед собой. В себя прихожу, когда за окном уже стемнело. В дверь звонят.

Моргаю, за секунду выныривая из черноты, и несусь к двери.

Это она. Ксюша. Она передумала, вернулась. Сейчас я открою дверь, а там она. И мы все исправим и заживем счастливо. Счастливее, чем было до этого.

Уже когда я кладу ладонь на ручку двери, понимаю, что будь это моя жена, она бы не стала звонить, а вошла с помощью своих ключей.

– Привет, брат, – на пороге стоит Артем, старший брат Ксюши.

Протягивает мне бутылку вискаря и входит в дом без приглашения. Сразу проходит на кухню и садится за стол. Я ставлю стаканы и опускаюсь на стул напротив. Разливаю вискарь.

Выпиваем залпом, не чокаясь.

– Кайся.

– Я мудак.

– Это я уже знаю, – кивает.

– Что она тебе рассказала?

– Хм… это закрытая информация. Лучше расскажи мне свою версию.

И я вываливаю на него все, что скопилось. Рассказываю и про гондона Женю, и про вечное отсутствие Ксюши в нашей жизни, про то, как не получалось у нас с детьми. Про помутнение рассудка и то, как я изменил. Говорю, что подыхаю без нее, как без кислорода.

– Я виноват, – выпиваю вискарь.

– Бесспорно. – Арт повторяет за мной. – На самом деле, вы оба хороши.

– Только не говори, что оправдываешь меня, – усмехаюсь горько.

– Ты гондон, который изменил моей любимой сестре. Прости, чувак, я тебя никогда оправдать не смогу. Но вот что я скажу: вы оба в какой-то момент похерили все. Она перестала замечать, а ты стал молчать. Она закрылась, а ты отстранился. Вы вроде как забыли, как все начиналось у вас, как вы горели. Словно это все отошло куда-то назад, на потом.

– Я люблю ее, Арт, – говорю уверенно.

– Я знаю, Кир, – кивает брат Ксюши. – И она тебя любит, поверь.

– Что мне делать, брат?

Арт наливает половину стакана вискаря и залпом осушает его.

– Дай ей развод.

– Ты серьезно?

– Насильно ты ее не удержишь. Я разговаривал с Ксюшей. Она непреклонна и настроена решительно. Затеешь войну с ней – будет бить в ответ. Ничем хорошим это не кончится.

– Я не смогу отпустить ее, – произношу растерянно.

– Сможешь, – уверенно кивает Арт. – Если любишь – сможешь. Завершив эту историю, вы, возможно, сможете начать новую.

Внутри все разрывается к чертям, покрывается колючим льдом, и я с силой закрываю глаза. Калейдоскопом прокручиваю в голове наше с ней счастье.

Когда я работал в органах и моей зарплаты едва хватало на нас двоих – я тогда упорно отказывался брать ее деньги и просил ее не тратить деньги отца. Практически вся ее семья была против меня – безродного щенка, мента, у которого нет даже своей крыши над головой. Когда я только начал подниматься, и она была рядом. Когда купили первую двушку, когда она узнала, что не может иметь детей…

Прокручиваю все это в голове, лелея каждое воспоминание.

А после распахиваю глаза, притягиваю к себе бумаги на развод и ставлю на каждой странице подпись.

Глава 12

Ксюша

– Кирилл! Кирюш! Кирочка-а-а-! – прыгаю посреди комнаты, и муж ловит меня на лету.

Визжу, обнимаю его за шею и прижимаю к себе, рыдаю от счастья.

– Милый, я беременна! Уже шесть недель, представляешь?! У нас будет маленький!

Глаза Кирилла загораются огнем, и он кружит меня по всей комнате. А когда останавливается, я вижу в его глазах то, чего не видела никогда раньше, – слезы.

Обхватываю его за талию и утыкаюсь носом в грудь.

Боже! Какое это счастье! Я никогда не была такой счастливой, как сейчас. Ведь ребенок для женщины – самое важное, что может случиться в жизни.

– Как назовем? – спрашивает муж хрипло.

– Что ты! Еще совсем рано! Тем более пока даже не известен пол ребенка. А кого ты хочешь больше? Девочку или мальчика? – тараторю и не могу остановить себя.

– Мне все равно, Ксюшка, – целует меня в лоб. – Я буду любить этого ребенка вне зависимости от пола. Господи, родная, как я счастлив!

– И я, милый! И я.

Буквально соскребаю себя с пола.

Когда за Кириллом захлопнулась дверь, у меня подкосились ноги. Сколько я просидела посреди коридора? Несколько часов точно. Все тело затекло, я даже шеей двигаю с трудом.

Плетусь в ванную комнату, шаркая пятками по полу, как старуха. Хотя почему как? Вон даже в отражении на меня смотрит уставшая жешщина.

Я состарилась за несколько дней, и процесс этот необратим.

Звонит телефон, я отвечаю. Болтаю с братом. С Темой у меня доверительные отношения. Рассказываю ему все. Без подробностей, но так, чтобы он понял масштаб случившегося.

Слышу в его голосе сожаление. У них с Кириллом достаточно тесная связь. Когда я только привела Кира в семью, настало нехорошее время.

Против меня плелись интриги, Киру постоянно готовили козни в деле, которое он пытался поднять в одиночку. Ему устраивали бойкот, игнорировали на семейных вечерах. Только один Артем вел себя достойно – подружился с моим мужем, и я считаю, что благодаря Артему мы и выстояли.

Я не знаю, чего ему это стоило, но он заткнул рты всем тетушкам, двоюродным братьям, даже нашему отцу с мачехой. Мне кажется, если бы была жива мама, она бы не позволила случиться всему тому бреду.

Наверное, именно поэтому Артем оказался убит моим рассказом.

Я сижу перед телевизором, по которому показывают сериал с совершенно отвратительной игрой актеров, и ем остывшую пиццу, когда в дверь звонят.

Иду в коридор на цыпочках. Если это Кир, притворюсь, будто меня нет дома. Но это не муж, что почему-то меня расстраивает. Открываю дверь, и в комнату проходит подруга.

– Вау, Викуля! – Она при полном параде – в вечернем платье с абсолютно нескромным вырезом. – Куда ты собралась?!

– Не ты, а мы! – выдает подруга решительное.

– Э-э-э, – туплю. – Я никуда не пойду!

– Вообще-то, я тебя не спрашивала.

– Вообще-то, так не делается!

Вика резко разворачивается и всплескивает руками:

– Ну давай подождем лет пять-семь, пока ты оплачешь свою семейную жизнь и настрадаешься по мужу-изменщику! – выставляет вперед руку: – Я даже слушать ничего не хочу! Сегодня открытие нового пафосного клуба, и я иду туда с тобой!

Стону в полный голос, но все-таки иду собираться. Чуть не деремся с Викой, которая все-таки заставляет меня надеть короткое платье, усыпанное пайетками. Подруга делает мне яркий макияж и распускает волосы. Образ дополняют убийственные шпильки.

В клуб нас пускают по пригласительным, которые протягивает Вика. Проходим к бару, заказываем коктейли. Я выпиваю больше чем нужно. Голова кружится, но мне становится так хорошо, я чувствую себя настолько свободно, что выпиваю еще парочку.

Вика пытается остановить меня, но куда там!

Я выплываю на танцпол и под стробоскопами пляшу как в последний раз в жизни. Выделываю такое, что сама себе поражаюсь.

– Все, детка, пора баиньки! – подруга пытается утянуть меня из клуба.

– С ума сошла?! – выкрикиваю пьяно. – Я только, можно сказать, жить начала!

– Ксюх, все это, конечно, хорошо, но давай будем интегрировать тебя во взрослую жизнь постепенно. Уже три ночи, мне завтра на работу!

– Вот ты и поезжай домой! – кричу ей.

– Я не поеду без тебя! – выдает решительно.

Неожиданно композиция сменяется, и вокруг моей талии смыкаются сильные руки. На секунду… буквально на секунду мне кажется, что это Кир, но…

– Привет, русалка, – стелит бархатом голос.

– Иман? – распахиваю глаза.

– Потанцуем? – спрашивает он с ленивой улыбкой.

– С удовольствием, – отвечаю уверенно и оборачиваюсь к подруге: – Все, Викуль, беги. Я под надежной защитой.

Иман слышит все и расплывается в улыбке.

– Этому господину можно доверять? – интересуется подруга хмуро.

– Мне нужно, – акцентирует это слово Иман, – доверять.

Неожиданно Вика делает шаг вперед и подносит указательный палец к носу Амаева.

– Обидите ее – найду и отрежу яйца, – кивает мне и, махнув гривой, уходит.

– Она вообще миролюбивая, – растерянно провожаю ее взглядом.

Иман тесно прижимает меня к себе и ведет в медленном танце:

– Празднуешь что-то, Ксюша-а? – тянет мое имя.

– Новую жизнь, – вспоминаю, что яхта Имана так называется.

– Символично. А новая жизнь, как я понимаю, у тебя началась в Сочи?

– Именно.

– Ты замужем, Ксюша? – спрашивает он и кладет руку мне на кисть, перебирает пальцы, уделяя особое внимание безымянному.

– Я развожусь, Иман.

– Печально, – вздох и лукавая улыбка, – для твоего мужа. Но для меня – идеально.

Он ведет пальцами по моему локтю и выше, к плечу:

– Ты очень красивая, Ксюша-а. Я сразу обратил внимание на тебя. Ты была так печальна, потеряна. Мне очень захотелось тебя спасти.

– Не все женщины любят, когда их спасают.

– Но ты же не из их числа, Ксюша-а?

Хмурюсь. Голова кружится, язык заплетается, ноги не слушаются.

– Я не знаю, Иман. Вся моя жизнь оказалась обнулена, и теперь я не могу вспомнить, какая я на самом деле.

Он поднимает руку и гладит тыльной стороной ладони мои волосы:

– Ты хрупкая… но сильная. Нежная, но решительная, – наклоняется ниже и, как змей-искуситель, шепчет на ухо: – А еще ты совсем забыла, что значит чувствовать себя любимой.

У меня по-детски начинает трястись губа, я в шаге от того, чтобы заплакать.

Композиция заканчивается, и Амаев тянет меня за руку, проводит в ВИП-комнату. Официант приносит шампанское, и я выпиваю бокал залпом.

Мне уже слишком много, но я прошу еще один бокал. Выпиваю и его.

Подсаживаюсь ближе к Иману и пьяно шепчу: – Увези меня отсюда.

Последнее, что я помню, – меня вырубает на заднем сиденье Майбаха…