Текст книги "Развод. Ты разрушил нас (СИ)"

Автор книги: Даша Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 48

Ксюша

Я просыпаюсь, подмятая под Кирилла. Он обнимает меня со спины и дышит в затылок. Его руки покоятся на моем животе, и невольно я растягиваю губы в улыбке.

Мы вчера дико устали, были эмоционально перегружены. Кирилла вообще будто через мясорубку пропустило. Все, на что нас хватило, – быстрый душ и кровать. Едва наши головы соприкоснулись с подушками, мы вырубились.

Даже занавески забыли закрыть, настолько оказались без сил.

И вот теперь я жмурюсь от счастья и яркого осеннего солнца, которое пробивается в окно.

Кирилл, слыша, что я проснулась, бормочет что-то и глубже зарывается носом в мои волосы, пряча лицо от солнечных лучей.

В дверь звонят, и он, заспанный, поднимается, оставляя на моих губах поцелуй. Опускается ниже и целует живот. Все-таки встает и идет открывать.

– Наверное, это твой брат.

Пока Кир возится с замком, я переодеваюсь в его одежду – футболку и шорты.

Едва я выхожу в коридор, как Артем притягивает меня к себе и крепко сжимает в объятиях.

– Напугала ты меня, сестренка.

С минуту стоим не двигаясь. Я хлюпаю носом, а Кирилл произносит наигранно недовольно:

– Так, все! Хорош мне тут сырость разводить.

И мы с Артемом одновременно закатываем глаза, отстраняясь друг от друга.

Тема протягивает Кириллу тяжелую связку:

– Вот, держи. Я не стал открывать своими ключами, а то мало ли…

Смотрю на брата:

– С каких пор у тебя ключи от квартиры моего бывшего мужа? – складываю руки на груди.

Тема разводит руками:

– Ну что ты хочешь? Десять лет вашего брака перечеркнуть сложно не только вам двоим, но и мне! Кир вообще для меня как брат!

– Бухали тут на пару, да? – поднимаю бровь.

Артем возводит глаза к потолку, делая вид, что не слышит. Кир раскладывает вещи, которые вчера бросил в коридоре, тоже игнорируя меня.

– Все ясно с вами, братцы.

Кирилл оставляет рюкзак, подходит ко мне, кладет руки на талию и смотрит с мягкой улыбкой:

– Не сердись, милая. Мне было одиноко, – бросает косой взгляд на Артема. – Этому парню тоже.

– А с Темой-то что? – хмурюсь, глядя на брата.

Но тот успевает отвернуться от меня.

– Тём?

– Что? Да в порядке все. Ничего не случилось. Правда, – коротко смотрит на меня и отворачивается.

– У твоего брата проблемы, – поясняет Кирилл, а Артем смеривает его убийственным взглядом. – Потому что нет ничего веселее, – изображает пальцами кавычки, – сумасшедшей женщины, у которой непонятно что на уме. Сегодня она играет на твоих нервах. А завтра собирает вещи, и ты не можешь найти ее… как долго? Пять лет?

– Что-о?! – ахаю я. – А можно объяснить, что происходит?

Но мужчины игнорируют мой вопрос и буравят друг друга глазами. Артем тяжело вздыхает, а Кирилл указывает на него пальцем и произносит:

– А я говорил тебе: давай подключу связи и найду ее. Это несложно, если она просто сменила город проживания.

Брат недовольно качает головой и отвечает резко:

– Ни к чему это! Она сделала свой выбор – уйти из моей жизни, не объяснив ни черта. Я тоже сделал свой выбор – забыть о ее существовании.

Кирилл складывает руки на груди:

– Ага. Только есть одна проблемка, да, Тем? Проблемке четыре года, и она очень похожа на тебя.

– Да что, черт возьми, тут происходит?! – перехожу на писк. – Какая девушка, какая проблемка?

Тема падает в кресло и потирает переносицу. А Кирилл, понимая, что мой брат не в состоянии что-либо объяснить, рассказывает мне:

– Тебе что-то говорит имя Ярослава?

Хмурюсь, вспоминая. Да. Еще бы. Была такая девушка. Вообще Артем редко называл мне имена своих барышень, но эту я запомнила: не знаю, подробностей их отношений, но он будто помешался на ней. Она исчезла. Артем ничего не объяснил, просто уехал из страны. Один. Хотя должен был с ней.

С тех пор это имя стало табу в наших разговорах. А теперь вот как выходит.

– Да, Кир. Я помню это имя. А еще помню, как Артем был подавлен из-за непонимания, возникшего между ними.

Смотрю на Артема, поджав губы, а он бросает на меня уставший взгляд.

Кирилл ставит чайник, наливает Артему в стакан коньяк и приносит ему, оборачивается ко мне:

– Да, я тоже помню, в каком говне был твой брат после ее исчезновения. Так уж вышло, что эта прекрасная Ярослава чудесным образом ворвалась в его жизнь в качестве подчиненной, – хлопает брата по плечу. – Но вернулась она не одна. А с милой четырехлетней девочкой. Которая как две капли воды похожа на Артема.

Шокированно открываю рот и смотрю на брата.

Тот, не глядя на меня, выпивает залпом коньяк и только потом поднимает глаза.

Уставшие, замученные, непонимающие.

Подхожу к брату и сажусь рядом с ним на диван:

– Как же так, Тем? Это твоя дочь?

Он смотрит на меня тяжелым взглядом.

– Если бы я знал, Ксюш. Вот скажи мне, как женщина… если бы ты забеременела от мужчины, что могло бы тебя заставить не сообщить о беременности ее отцу? Растить ребенка в одиночестве, тянуть все одной? Смогла бы ты так?

Он смотрит на меня с надеждой, будто я знаю пароль от заветного ящика с сокровищами. Только вот у меня нет адекватного ответа на эти вопросы.

– Я не знаю, Тем, – отвечаю мягко. – Наверное, не стала бы говорить о ребенке его отцу, если бы он меня сильно обидел. А ты обижал ее, Тем? – спрашиваю аккуратно.

– Нет, – уверенно мотает головой Артем.

Переглядываемся с Кириллом, который сидит за барной стойкой и смотрит задумчиво перед собой.

– А я говорил тебе еще тогда: давай ее найдем, – машет рукой и идет готовить мне чай.

Артема больше не трогаем, потому что он не очень хорошо выглядит.

Завтракаем, я рассказываю все более детально. Про Амаева. Про подлог анализов. Про причины, толкнувшие на все это, про отца.

Брат растирает лицо:

– Я всегда знал, что отец ненавидит нас, но чтобы настолько… Мать в гробу перевернулась бы. Она же любила его.

– Ваш батенька – тот еще мудак, – выдает Кир и смотрит на меня: – Прости, детка.

Я качаю головой:

– Даже не думай извиняться.

Я отправляю Артема в мою квартиру, потому что у Кирилла он категорически отказывается оставаться. Мужчины выходят на улицу и долго разговаривают о чем-то.

Пока у меня есть время, я звоню Жене. Разговариваем недолго. Диалог сухой, официальный. Да, я нашлась. Беременна. Увольняюсь. Женя задумчив, безэмоционален. Но мне нечего сказать ему. Он всегда знал, что я люблю только мужа.

Кир возвращается задумчивый. Без разговоров просто притягивает меня к себе и обнимает, словно не может поверить в то, что я реальна.

Глава 49

Ксюша

– Клянись, что будешь верен мне до гробовой доски!

– Клянусь! Клянись, что будешь рядом со мной и в горе, и в радости!

– Клянусь! Клянись, что между нами никогда не будет лжи!

– Клянусь! Клянись, что как бы сложно ни пришлось – ты будешь говорить мне обо всем, что происходит.

– Клянусь! Клянись, что всегда будешь рядом со мной!

– Клянусь. Клянись, что никогда не уйдешь от меня.

– Клянусь.

Клятвы заканчиваются, хлопает шампанское, и мы разливаем его по пластиковым стаканчикам. Брызги летят на мое белое платье, Кирилл прикусывает губу, а я смеюсь.

Буквально час назад мы расписались. Без гостей и фуршетов. Без фаты и фотосессии. Денег особо на празднование нет, но на это вообще пофиг.

Мы рядом. Впереди у нас целая жизнь. Море счастья, улыбок. Взлеты и падения. Слезы грусти и радости. Но самое главное – мы вместе.

Дергаюсь и распахиваю глаза. Глубоко вдыхаю. Сердце колотится в груди как заведенное.

Поворачиваюсь на бок и смотрю на спящего Кирилла.

Полусон-полувоспоминание осадком с привкусом горечи остается где-то в глубине души.

Мы забыли все наши клятвы. Забыли, как были счастливы, когда у нас не было ничего. Мы забыли, что чувствовали друг к другу. Наша любовь – она не ушла никуда, но мы настолько к ней привыкли, что забыли про нее. Как будто она нечто само собой разумеющееся, константа, что никогда не покинет нас.

Расслабились, сжились с ней.

Кладу руку на грудь Кирилла, и он тут же распахивает глаза. Резко поворачивает голову и моргает несколько раз.

– Что? – спрашивает с тревогой. – Что-то случилось? Тебе плохо?

Невольно улыбаюсь.

– Ты такой параноик.

– Останешься тут нормальным с такими качелями, – тоже улыбается.

Подминает меня под себя и гладит мое лицо, губы и далее идет вниз – по шее, к груди, животу, развилке между ног.

– Можно мне зубы почистить? – выгибаю бровь.

– Нет, – отвечает невозмутимо и целует.

Поцелуй нежный, неспешный. Даже какой-то аккуратный, будто мы не были десяти лет в браке. Как будто он самый первый. Хотя, наверное, в какой-то степени это так и есть.

Отвечаю, глажу Кирилла по спине, запускаю руку в волосы. Он опускается с поцелуями ниже, прикусывает кожу на шее, сосок, осыпает живот множеством мелких поцелуев.

– Ксюш, тебе можно? – его голос хриплый от похоти. – Мы не навредим ребенку?

– Нет, – отвечаю спешно. – Иди ко мне.

Тяну его к себе и целую. Кирилл тут же отзывается. Водит руками по моему телу, убеждаясь, что да, это я. Рядом с ним.

Секс неспешный. Кир аккуратно входит в меня, постепенно растягивая. Все очень нежно, неторопливо. Но я вижу, он сдерживается, боится навредить ребенку.

Пусть. Ему нужно привыкнуть ко мне и моему начавшему меняться телу.

Хватает лишь нескольких толчков, чтобы я достигла пика. Кир тоже не задерживается, догоняет меня. Ложится рядом, переплетает наши руки и ноги. Водит пальцами по животику.

Купаемся в нежности, пока Кирилл не отстраняется ненадолго. Достает бархатную коробочку, открывает ее и протягивает мне кольцо.

Совершенно новое, с красивым камнем.

– Ксюш, выходи за меня замуж.

– Когда ты успел его купить? – удивляюсь я.

Последние несколько дней Кирилл не отходил от меня ни на шаг. Работал из дома, продукты и еду привозила доставка. Даже вещи для меня мы заказали он-лайн. Телефон новый, планшет новый.

– Ну, – мнется он, – я купил его в тот день, когда нас развели.

– Ты самоуверенный гад, – качаю головой и усмехаюсь.

– Да нет, – пожимает плечами. – Я не был уверен в том, что ты захочешь быть со мной после всего.

– Но тем не менее купил кольцо, – парирую я.

– То, что ты не захочешь быть со мной, еще не значит, что я оставлю попытки добиваться тебя, – вот теперь улыбается как самый настоящий самоуверенный гад.

– Ты неисправим, Кирилл, – не могу сдержать улыбки.

– Тогда выйди за меня замуж и перевоспитай, – произносит с вызовом.

– Нет уж, ходи таким, – отбираю кольцо и надеваю себе на палец. – Но замуж за тебя, так и быть, схожу.

Смеемся, целуемся. От нежности и ласки кругом голова. Счастье застилает глаза.

Из постели выбираемся только ближе к обеду.

– Ксюш, мне придется уехать на работу. Я приставил к тебе двоих ребят – они ждут внизу. Если тебе куда-то нужно, сообщи им, вот номер телефона, – кладет передо мной бумажку с цифрами. – Они поднимутся за тобой, отвезут куда скажешь.

Мне все это не нравится, но я не спорю – охрана действительно для моей безопасности.

– Спасибо. Я как раз хотела съездить в город.

– Держи меня в курсе, хорошо? – спрашивает с тревогой.

– Конечно.

Кирилл уходит, а я договариваюсь о встрече с одним человеком. Привожу себя в порядок, прошу ребят подняться за мной.

Двое мужчин скупо приветствуют меня, спускаются вместе со мной, усаживают в черный внедорожник и везут по указанному адресу.

Там я торчу долго – больше двух часов.

Устаю, но то, что запланировано, нужно сделать. Я давно думала об этом. Еще до неприятной истории с Иманом и отцом.

Подписываю все документы. Стопку за стопкой.

Выхожу из офиса измученная, уставшая.

Мои охранники тут как тут. Становятся по обе стороны от меня. Слава богу, что парни рядом, потому что вместе с ними ко мне подходит и другой человек.

– Дочка… – звучит неправдоподобно мягко. – Здравствуй.

Отец выглядит, мягко говоря, не очень. Непривычно помятый, небритый.

– Что тебе? – спрашиваю его, возможно, грубее чем нужно.

– Поговорить, – строит из себя побитого жизнью пса.

Но мне кажется, так он просто выводит меня на жалость. Знает, что я мягкотелая и быстро прощающая. Но везде есть границы. За свои отец зашел очень далеко.

– Нет, – качаю головой. Парни подходят ближе ко мне, хотя отец не делает никаких попыток приблизиться. – Ты не заслужил моего времени. Да и поздно для разговоров.

– Я могу все объяснить, – тараторит. – Понимаешь, у меня некие сложности в бизнесе, и я полагал…

– Ты полагал, что с помощью меня у тебя получится решить свои проблемы, – подытоживаю холодно, даже безразлично. – Интересно выходит, да? Скажи, как тебе вообще живется? Как спится? Ты понимаешь, что из-за тебя меня чуть насильно не выдали замуж. У ребенка отобрали бы его отца. Хотя о чем я. Отцовские чувства тебе чужды. Ты же понятия не имеешь, что такое любить своего ребенка, да?

Я поражаюсь тому, как уверенно себя чувствую. То ли дело в том, что рядом со мной охрана, то ли в том, что я знаю: за моей спиной Кирилл, брат, Вика. Это люди, которые любят меня, моя опора. А еще мой малыш…

– Тебе тяжело будет меня понять, – снова пытается разжалобить.

– Даже пытаться не буду. Что-то еще? – демонстративно смотрю на часы.

– Да. Прости меня, – звучит как-то уж очень жалко.

– Вау, – произношу безэмоционально. – Прощаю.

Собираюсь уходить, но он снова зовет:

– Дочка, – тянется. – Не могла бы ты помочь мне? Мне совсем немного надо… Миллионов двадцать. Хотя бы.

– Господи! – болезненно усмехаюсь. – Я не верю своим ушам!

– Дай хотя бы десять!

Поднимаю глаза к небу, шумно набираю воздух и отвечаю отцу:

– У меня больше нет этих денег.

Лицо отца словно стекает вниз:

– Как это?

– Только что я подписала документы на благотворительный взнос. Сотня детских приютов получит добровольное пожертвование. Эти деньги не принесли счастья твоему ребенку. Может, хоть чужим детям принесут. Так что можешь отвалить от меня, папа, – кривлюсь на этом слове. – У меня нет больше денег. Так и передай Амаеву.

На моем лице расцветает садистская улыбка, когда я вижу, что происходит с отцом.

– Какая же ты дура! – орет на меня, но охранники бесцеремонно оттесняют его и помогают мне сесть в машину.

Возвращаюсь домой, где уже ждет Кирилл. Он немного на взводе, нервничает. Ясно. Успели доложить охранники.

Он подрывается ко мне, целует в губы, обнимает.

– Ну чего ты? – усмехаюсь.

– Что ему нужно было от тебя? – спрашивает хмуро.

– Как и всегда, – пожимаю плечами. – Бабки.

Прохожу в кухню, мою руки и сажусь за стол. Он уже накрыт – Кирилл заказал доставку – и мы принимаемся ужинать.

– Кир, я отдала деньги из своего трастового фонда на благотворительность, – произношу и замираю, не зная, как он отнесется к этому.

Кирилл отвлекается от еды и кивает:

– Хорошо.

– Даже ругать меня не будешь? – выгибаю бровь.

– С чего вдруг? – он округляет глаза. – Это твои деньги, ты вольна распоряжаться ими как тебе заблагорассудится. Поверь, у меня достаточно денег, чтобы обеспечить тебя и наших детей.

Выгибаю бровь. Детей? Но Кир делает вид, будто ничего необычного не происходит. Сидит, довольный собой.

– Ладно, себе я кое-что оставила.

– Хочешь начать свое дело? – спрашивает с интересом.

– Возможно, – отвечаю туманно. – Но это точно будет не организация мероприятий.

Округляю глаза, сообразив, что вообще забыла про то, зачем поехала в Дубай. Женя, наверное, зашивается.

– Черт, – встаю, – мне надо позвонить Жене.

– Сядь, – Кирилл поднимается и усаживает меня обратно. – Нет никакого ипподрома. С Марченко связался представитель Амаева и разорвал договор. Все это фарс, Ксюша.

Обтекаю:

– Чтобы подобраться ко мне?

– Именно.

– Господи, что не так с этими людьми?! – восклицаю.

Кирилл подходит ближе, обнимает меня:

– Если бы я знал, милая. Если бы я знал…

Эпилог

Кирилл

В тот день на улице вовсю цвела сирень. Была такая потрясающе теплая погода, что я даже выключил отопление в квартире.

Ксюшу я застал с пультом в руке.

Она стояла перед телевизором, одной рукой поддерживая большой живот.

Ведущая передавала сводку происшествий:

– Известный меценат и бизнесмен Оболевский Александр Витольдович попал в дорожно-транспортное происшествие. По предварительным данным, бизнесмен не справился с управлением на загородной трассе, его автомобиль вылетел в кювет и несколько раз перевернулся. До этого он отдыхал в ресторане, и очевидцы утверждают, что мужчина покидал его в нетрезвом виде. Скорее всего, виной ДТП стало состояние алкогольного опьянения. По приезду спасателей и скорой на место происшествия водитель уже был мертв.

Отбираю у Ксюши пульт. Выключаю телевизор. Обнимаю ее. Не хватало еще, чтобы она потеряла сознание и упала. Ей рожать со дня на день.

– Ты знал? – спрашивает отстраненно.

– Утром мой начальник безопасности прислал инфу. В прессу не сразу просочилось.

– Это правда он? – спрашивает Ксюша.

– Правда, – говорю спокойно.

Ксюша смотрит на меня большими глазами:

– Ты имеешь какое-то отношение к аварии?

– Нет конечно, – помогаю ей сесть на диван. Она заметно расслабляется.

К аварии – нет. А вот к проблемам, которые ей предшествовали, – налоговые и прокурорские проверки, несколько заведенных дел и многое другое – имел отношение.

Но, во-первых, Ксюше это знать не нужно. А во-вторых, не я вливал в него бухло и не сажал за руль. Свой выбор он сделал сам. Хорошо хоть никто кроме него не пострадал.

От Амаева тоже давно ничего не слышно.

После всего, что всплыло на него, этому товарищу противопоказано появляться в нашей стране. Отныне он персона нон-грата, иноагент и человек, к которому приковано слишком пристальное внимание со стороны спецслужб.

Я вывернул наизнанку все связи, которые у меня были. Зато теперь моя жена может спокойно передвигаться по собственному городу и не бояться призраков прошлого.

Ксюша успокаивается и засыпает на моих руках.

Она не плакала, не спрашивала ничего про отца. Надеюсь, ей стало легче от осознания того, что этот мудак больше не появится в ее жизни.

Ночью она спит плохо, а я не сплю вместе с ней.

– Что такое, детка? – вскакиваю встревоженно.

– Кажется, началось, – шепчет мне.

– Поехали?

Кивает.

Приезжаем в частную клинику.

– Фамилия? – спрашивает женщина в регистратуре.

– Плотникова, – отвечаю вместо Ксюши, потому что той уже не до этого.

Мы поженились тихо, никого не предупредив. Вопросов о фамилии не вставало. Она будет у нас общая. Это надо было сделать с самого начала – в тот самый первый раз. Ну какая семья, когда у мужа и жены фамилии разные?

Ксюшу отвозят в родовую, на меня надевают халат.

Я беру ее руку в свою, она сжимает мою кисть до такой степени, что я на миг задумываюсь: сколько же силы в моей жене?

Я вижу, как ей тяжело, но шучу, придумываю всякие нелепые глупости, отвлекаю ее. Она злится, проклинает меня и говорит, что больше никогда в жизни не будет спать со мной. Я соглашаюсь со всем, даже не спорю. Только глажу ее, глажу и поддакиваю.

Момент, когда мне дают подержать моего ребенка, я не забуду никогда.

Мой сын. Такой теплый. Крошечный, совсем невесомый. Его хочется защитить от всего мира, подарить всю любовь, что есть.

Смахиваю слезу и кладу Ксюше на грудь нашего сына, целую ее, целую его.

Мне кажется, я готов разорваться от эмоций, который переполняют меня.

– Я так люблю вас, родная, – шепчу ей. – Так люблю…

* * *

Ксюша

Денис ковыряет ямку, а Кир рядом строит башню из песка. Лазурный горизонт блестит от утреннего солнца, я лежу в шезлонге и слежу за своими мужчинами из-под широких полей шляпы.

Они так похожи… вот правду говорят – от осинки не родятся апельсинки.

Денис жутко упрямый. Упертый. Если ему что-то нужно, пока он не получит это – не успокоится. Причем мальчишка очень нежный, умный, смышленый.

Весь в отца.

Кирилл, будто чувствуя мой взгляд, поднимает глаза и подмигивает мне, окидывает взглядом мое тело в купальнике и облизывается. Чмокает Дэна в лоб и подходит ближе, садится на песок, поглядывая на сына. Тут же к нему подбегает няня, которую мы привезли с собой.

Кир берет прядь моих волос и наматывает на палец локон.

– Ты чего так смотришь на меня? – спрашивает томно. – Я же не железный.

– Пошли со мной на свидание сегодня? – спрашиваю его.

– Приглашаешь? – играет бровями.

– Ага, – отвечаю игриво. – Только чур, платишь ты.

– Все что угодно для моей королевы, – кланяется шутливо и незаметно проводит пальцем по моему соску, который виднеется сквозь ткань купальника.

Шиплю, потому что по телу моментально разгоняется жар.

Едва дожидаемся вечера. Целуем Дэна, желаем ему спокойной ночи и оставляем с няней.

Я веду Кирилла к пирсу, где нас ждет небольшая яхта.

Он выгибает бровь:

– А ты уверена, что нам сюда?

Смеюсь.

Я помню, что Кир не любит открытые водоемы, да и морской транспорт переносит с трудом.

– Аха, – киваю. – Доверься мне.

Беру его за руку и веду за собой. Он напрягается, но терпит все молча, стоически.

В конце концов яхта привозит нас на маленький остров. Его можно обойти за двадцать минут. На острове одно-единственное бунгало.

Нас встречают две тайки, кланяются, говорят, что все приготовлено. Садятся на яхту, на которой мы приехали, и уезжают.

– Остров в нашем полном распоряжении, – шепчу Киру на ухо. – И мы тут одни.

Он громко стонет и подхватывает меня под бедра. Как пещерный человек, несет в сторону бунгало, будто в свою берлогу, но не доходит до двери и кидает меня в шезлонг, падает сверху, стискивает в объятиях.

Спускает бретельки сарафана, оголяя грудь, которая стала после родов еще больше. Припадает зубами к соску, кусает, стонет. Я тоже не сдерживаюсь и громко стону в ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Забываем обо всем, теряясь на этом маленьком острове, будто здесь наш персональный рай.

Кирилл будто сходит с ума – дорвался до запретного плода. Вообще не щадит меня, изматывает, доводит до пика раз за разом. В какой-то момент я просто перестаю считать, потому что сбиваюсь.

Мы лежим на большом покрывале возле ласкового залива и целуемся так, словно только вчера познакомились, хотя мы вместе почти пятнадцать лет.

– Ксюш, – шепчет мне в губы, – давай родим девочку, а?

Смеюсь. Я пила противозачаточные, да. Но перед отпуском у меня начались эти дни, и я сделала перерыв, после которого забыла снова начать прием. Мне показалось это знаком, и… ну, в общем, я забила на таблетки.

– А если снова родится мальчик? – спрашиваю с улыбкой на лице.

– Значит, у нашей дочери будет два старших брата! – восклицает невозмутимо.

Смеюсь сквозь слезы:

– Ты просто невозможный, Плотников!

А он лезет на меня, раздвигает ноги, располагается между ними.

– Эй! Что ты делаешь? – хохочу.

– Как что? Превращаю мечту в реальность, – подмигивает мне. Наклоняется и шепчет горячо: – Расслабься, тебе понравится. Гарантирую.

Смеюсь и расслабляюсь. Да…

Потому что мне кажется, что мечта наша уже воплотилась в жизнь… просто мы пока еще об этом не догадываемся.

Конец!