Текст книги "Хороший брат (СИ)"
Автор книги: Даша Черничная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 8 Фея
Прошлое. Два месяца назад
На улицу мы вышли, также держась за руки. Ладонь Ярослава горячая, кажется, еще немного, и его кожа растопит мою.
– Это что? – севшим голосом спросила я, уставившись на стального монстра BMW.
– Мотоцикл, – Яр протянул мне шлем, и я на автомате приняла его.
– Ни разу не ездила на байке, – я быстро закачала головой из стороны в сторону и начала отступать назад.
– Главное, чтобы на нем умел ездить я, – широко улыбнулся парень и откинул светлую челку назад.
– Я боюсь, – пробормотала, не в силах отвести взгляд от мотоцикла.
Тем временем Яр сел на байк и завел двигатель.
– Иди сюда, – парень взял меня за руку и подтянул к себе.
Я не сопротивлялась, поэтому подошла максимально близко. Так, что мое бедро прикоснулось к колену Ярослава. Парень забрал из моих рук шлем и натянул его на мою голову, открыл стекло и сказал спокойно:
– Наташка, тебе нечего бояться. Я буду ехать аккуратно, твоя задача – крепко держаться за меня.
– Ты пил алкоголь? – запоздало спросила я.
Ярослав усмехнулся и ответил:
– Я не настолько отбитый. Не переживай, трезв, как стеклышко. Падай, – похлопал по сиденью и, я перекинув ногу, уселась.
Ярик тоже надел шлем, снял байк с подножки. Я не знала, куда деть руки, поэтому держала их на своих ногах, но парень крепко взял мои ладони и обнял ими себя вокруг торса.
Стеснения не было. Чувствовала, как под ладонями играют мышцы Яра. Он не был худым, его тело подкачано, рубашка плотно обтягивала сильные плечи. Он выше меня на две головы, поэтому я с удовольствием прислонилась грудью к широкой спине, спрятавшись, и с силой обхватила его.
Мне показалось, что он быстро стартовал. Я даже завизжала, но крика никто не услышал из-за шлема и встречного ветра.
Мотоцикл рассекал широкие проспекты, умело лавируя между потоком автомобилей. Ночная Москва поражала: все вокруг светилось и блестело. Дорогие авто оставались позади нас. В один момент поняла, что мне недостаточно скорости, и Ярослав слишком осторожничает, а мне хотелось быстрее.
Он показывал мне такую Москву примерно час, а после привез нас на Воробьевы горы, где уже находилось бесчисленное множество мотоциклов разного вида – от спортивных байков до круизеров.
– Это было потрясающе! – воскликнула я возбужденно, как только стянула с себя шлем.
Яр уже тихо смеялся, наблюдая за мной. Затем протянул руку, и я, пошатываясь, спустилась с мотоцикла. Ноги не держали, голова шла кругом от адреналина и эмоций.
– Ярик, а можем еще быстрее прокатиться? – прикусив губу, попросила я.
Запрокинув голову, Яр засмеялся, а я впитывала его смех, и сама не могла сдержать улыбку. Какой же он классный. Простой, открытый, мне хотелось кинуться ему на шею, мы будто всю жизнь были знакомы.
– Мы можем все, что захочешь, – пообещал мне парень и, обхватив мой затылок, притянул к себе.
Уперся своим лбом в мой и смотрел на меня сверху-вниз, на его лице по-прежнему играла ленивая улыбка.
– Откуда ты взялась такая? – спросил тихо.
– Какая? – также тихо проговорила я.
– Ты точно настоящая? – спросил снова, так и не ответив на мой вопрос.
Мы так и стояли, упершись лбами, пока из-за спины Ярослава не вышел парень:
– О, Яр! Привет! Ты же не собирался сегодня появляться тут. – И хлопнул того по спине.
Ярослав оторвался от меня, но руки не отпустил.
– А это что за фея? – спросил подошедший и окинул меня заинтересованным взглядом без пошлого намека.
– Фея, – хмыкнул Яр и тоже окинул меня. – Ну точно фея. А ты, Мар, рот свой прикрой и слюни подотри. Наташа со мной.
Парень, которого звали Марат, был одногодкой Яря. Правда чуть выше ростом, темноволосый и сбитый. У него странный взгляд, будто ему не двадцать лет, а все шестьдесят, и он познал смысл жизни. А может, быть это так и было? Ведь рассудительность не гарант возраста. В ухе красовалась серьга, на щеках отросшая щетина, а сам одет в джинсы, черную футболку с принтом и клетчатую рубашку сверху.
– Ну привет, Наташа. Где же вы познакомились? – спокойно спросил Марат. – Я не видел тебя среди наших.
– Познакомились на приеме, и я не из ваших, – я пожала плечами.
– Не из наших, – протянул задумчиво. – Но, кажется, совсем скоро это изменится.
Я ничего не поняла в его словах и просто пожала плечами.
– Мы хотим сделать еще один заход, – сказал Ярослав. – Ты с нами?
Он обратился к Марату, но тот уже задумчиво смотрел в сторону. Я проследила за его взглядом: несколько девчонок на спортивных байках стояли в отдалении и болтали.
– Воздержусь, – ответил парень и посоветовал Яру: – Будь аккуратен, передают дождь.
Они пожали руки, мне Марат кивнул, потом быстро развернулся и ушел.
– Твой друг, он…, – начала я, но остановилась, пытаясь подобрать правильное слово.
– Странный? – усмехнулся Яр и протянул мне шлем.
– Необычный, – я приняла шлем и водрузила его себе на голову.
– Так и есть. Он мой лучший друг и за время многолетней дружбы он всегда был таким – на своей волне.
Мы вновь оседлали мотоцикл и поехали. Проспекты, улицы… меня обдувал прохладный ветер, но все было настолько остро, что я не боялась заболеть. Летела птицей навстречу ветру, держа за пояс прекрасного парня. Спряталась за его спину и не боялась холода, страха не было. Только адреналин, толкающий сердце ближе к сильной и горячей спине.
А потом пошел дождь. Все-таки Марат оказался прав. Мы остановились под автомагистралью, и там скрылись от ледяных капель. Ярослав спустил меня с мотоцикла и прижал к себе.
Только мы вдвоем. День, ночь? Какое время года? Я забыла наши имена. Смотрена в весеннюю зелень глаз и видела горячее солнце, под которым распускались цветы на яблоне. Чувствовала ее сладковатый запах на губах, ощущала невероятное тепло под пальцами рук. Ярослав не торопился, да и некуда было спешить.
Только мы вдвоем, а остальное подождет. Одной рукой Яр переплел наши пальцы, а другую запустил мне в волосы. Светлые пряди подбросил ветер и смешал ароматы – мой ванильный, его свежий, запах дождя, пыли, асфальта. Все это соединилось в одну потрясающую симфонию.
Ярослав впитывает каждый мой вдох, загипнотизировано следит за тем, как я облизываю пересохшие губы, просящие поцелуя.
Он опускает руку на поясницу и притягивает к себе, прикасается губами спешно, глубоко, не сдерживаясь и не осторожничая. Целует так, будто делает это ежедневно. Я теряюсь в пространстве, льну к нему, запускаю руки под одежду и легонько царапаю ногтями кожу.
Яр стонет сквозь поцелуй и углубляет его. Не знаю, сколько он длится, но становится похожим на нечто большее, откровенное.
– Я живу тут недалеко, – хрипло говорит Ярослав, отстраняясь.
Усиленно моргаю, отгоняя волшебный морок, и чувствую, как по телу бежит озноб от мокрой одежды.
– Яр, – я начинаю хмуриться, – не уверена, что готова.
Парень молчит пару секунд и смотрит внимательно, а потом мягко улыбается:
– Фея ты неземная. У тебя вся одежда мокрая, нужно высушить ее и согреться. Не более. Я не собираюсь покушаться на твою девичью честь.
Тихонько выдыхаю и снова льну к Ярославу:
– Я даже не знаю твоей фамилии.
Он усмехается, лезет в мотоцикл и достает оттуда документы, среди которых находит паспорт, и протягивает мне:
– Можешь сфотографировать и отправить подругам, – говорит беззаботно, по-прежнему улыбаясь.
Открываю и читаю: Туманов Ярослав Николаевич, смотрю на дату рождения и подсчитываю возраст: двадцать четыре года.
– Хорошо, – отдаю ему паспорт и тоже улыбаюсь.
– Теперь твоя очередь, – усмехается он.
Я машинально хлопаю себя по карманам и отдаю ему документ:
– Карасева Наталья Михайловна. Карасик, значит, – растягивает губы в наглой улыбке.
– Эй, не называй меня так, – легонько толкаю его в плечо.
– А мне нравится… Сколько тебе двадцать два? – удивленно вскидывает брови.
– Что тебя удивляет?
Яр внимательно смотрит на мое лицо и нежно проводит подушечкой пальца:
– Просто сейчас, когда твоя тушь практически полностью смылась дождем, ты похожа на школьницу.
– Что? – ахнула я, а парень беззвучно засмеялся. – Ты! И ты молчал?!
Я спешно начала тереть под глазами, но Яр отвел мои руки в сторону:
– Перестань, тебя ничего не испортит.
А после была короткая дорога и снова быстрый лифт везет меня на последний этаж шикарной высотки. Яр не теряет времени и снова целует меня, только уже более осторожно, пробуя на вкус и наслаждаясь.
Это было похоже на потрясающий сон, который закончился, едва начавшись.
Переступив порог дома, я услышала знакомый голос:
– Дочка? А мы тут гадаем с Колей, куда же наши дети запропастились?
Я стекала на пол вместе с каплями дождя. Повернула голову и шокировано уставилась на парня. Лицо Ярослава напоминало бледную безэмоциональную маску. Лишь играющие желваки выдавали его злость.
– Ты знала, – гневно бросил он мне фразу, которая не была вопросом.
Я хотела открыть рот и возмутиться. Ведь я действительно не знала кто он. Да и откуда? У него с Николаем даже фамилии разные.
Но Ярослав не собирался слушать. Пройдя мимо, он взлетел на верхний этаж и хлопнул дверью. А я так и осталась стоять. Моим мечтам не суждено было сбыться никогда.
А дальше начался сюр. Моя мать и его отец пытались на сблизить, отправляя вместе на тусовки, которые у меня вызывали приступ тошноты. Отчего-то им казалось, что это крутая идея, но чем больше они старались, тем сильнее Ярослав ненавидел меня.
Я несколько раз пыталась поговорить с ним. Объяснить, что ничего не знала, но всегда все заканчивалось одним и тем же – приказами уехать из этого дома.
Я и рада убраться отсюда, но в нашей с отцом квартире невозможно жить, потому что мы готовили ее для ремонта.
Так продолжалось два месяца.
Пока он меня не уничтожил.
Глава 9 Что же случилось с тобой, Ярослав?
Настоящее
Я посмотрел. Увидел, что с Наташей все в порядке.
Хотел убедиться, что она ничего с собой не сделает. Убедился. Она раздавлена, мой план свершился, я могу вздохнуть полной грудью и жить дальше. Какого черта тогда меня клешнями душит отвращение к самому себе?
Все должно было закончиться иначе. Существовал четкий план, которому я следовал. Кто же мог подумать, что девчонка одним взмахом ресниц выбьет из моей колоды все карты?
Подхожу к дивану, на котором спит Наташа и вижу, что она не может согреться, дрожит, как побитый щенок. Достаю из чехла новое одеяло и укрываю им. Жаропонижающее помогает – температура падает, дыхание выравнивается, а тело расслабляется.
Вот оно, идеальное время для того, чтобы уйти. Квартира отца пустует, потому что вместе со своей женушкой он укатил на море. Я могу вернуться домой и закрыться там в одиночестве.
Что меня здесь держит?
Наверняка, поутру она будет рада увидеть мое отсутствие. Почему же тогда продолжаю сидеть в кресле и, как сталкер, слежу за каждым ее вздохом?
Помешательство какое-то.
Неожиданно для себя, закрываю глаза и засыпаю. Мебель отвратительная, у меня затекли плечи и шея.
– Какого черта ты делаешь в моем кресле? – резкий вопрос, от которого я дергаюсь и мгновенно пробуждаюсь.
Наташа стоит надо мной, укутанная в одеяло и смотрит требовательно, ожидая ответа. Она бледна, возможно у нее снова поднялась температура, и теперь вместо того, чтобы болеть в одиночестве, она вынуждена терпеть мою физиономию.
И даже осознание этого не может вытолкнуть меня из гребаного кресла, из полуразрушенной квартиры, из жизни светловолосой феи.
– Сплю, – отвечаю я и двигаю шеей из стороны в сторону, пытаясь скинуть с себя напряжение.
Наташа смотрит на меня некоторое время, окидывает внимательным взглядом помятую футболку, проходится по рукам, забитым татуировками, и опускает глаза еще ниже, рассматривая широко расставленные ноги.
А следом разворачивается и уходит в кухню. Я же насилу принимаю вертикальное положение, а потом, как пес, иду за ней.
Наташа уже залезла на стул с ногами и с пустым взглядом следит за электрическим чайником, в котором кипит вода. Я остаюсь стоять в проходе, прислонившись плечом к косяку, складываю руки на груди и жду ее вердикта.
– Яр, – зовет она тихо, не переставая гипнотизировать чайник. – Скажи, зачем ты приехал?
Как можно беспечнее пожимаю плечами, хотя внутри все сковывает ядовитыми шипами.
– Ну как я мог не проведать больную сестренку? – даже хмыкаю насмешливо, поражаясь собственному актерскому мастерству, от которого становится тошно.
– Знаешь, – Наташа продолжает говорить тихо и эмоционально отстраненно, игнорируя мои выпады, – когда мы с тобой познакомились… помнишь тот день? Конечно помнишь. Ты вез меня на своем мотоцикле через всю Москву, а я чувствовала себя самой счастливой. Ты будто дарил мне мир. Мир и самого себя.
Улыбка оседает вниз, притягивая уголки рта к самому дну. Каждое ее слово режет больнее ножа, и я больше не могу делать вид, что она мне безразлична.
– Что же случилось с тобой потом, Ярослав?
Моя сводная сестра поворачивает голову и смотрит мокрыми от непролитых слез глазами. Делаю шаг вперед, хочется упасть к ней в ноги, целовать колени и молить о прощении, замаливать перед ней свои грехи, поклониться ей, как будто она – божество. Хочется собрать всю самую красивую музыку мира, сплести воедино и назвать ее именем.
Она для меня – единственная и неповторимая. Свет, тьма, правда и ложь, боль и наслаждение. Мой морок, бес, соблазн.
Она – моя сестра.
Делаю к ней шаг, но останавливаю себя. Пока ее алчная и лживая мать рушит мою единственную семью с родными родителями и пока месть ее матери стирает во мне все хорошее, нам не быть вместе.
– Я просто узнал, что женщина, разрушившая мою семью, твоя мать.
Наташа смотрит широко раскрытыми глазами и кривит рот:
– Охренеть, Ярослав! Тебе двадцать четыре года, а ты винишь мою маму в том, что они с твоим отцом полюбили друг друга?
– Разве это похоже на любовь? – спрашиваю я с рыком.
– Расскажи-ка мне, что ты знаешь о любви? – поднимает вверх подбородок и смотрит ледяным взглядом. – Тебе неведомо это чувство. Единственное, что ты холишь и лелеешь – свой собственный эгоизм. Кроме этого в тебе больше нет ничего.
– Наташа, моя мать и отец прожили вместе больше двадцати лет! – повышаю голос, не в силах сдержаться. – А потом появляется твоя мать, и все летит к чертям! Знаешь ли ты, что моя мама резала себе вены?
– Мне очень жаль, Яр, – Наташа говорит искренне, качает головой и поджимает губы. – Люди расходятся, перестают друг друга любить. Это жизнь, и ты не имеешь никакого права ненавидеть мою мать за ее любовь!
– Какая любовь, Карасик! Да твоя мамашка просто повелась на бабки и статус!
В следующий миг пощечина разрезает пространство, и в квартире становится тихо.
В ушах звон, щека пылает. Наташа стоит напротив, одеяло упало к ее ногам. Я смотрю в ее небесные глаза и тону в них. Чертова ведьма! Она и ее мать.
Девушка говорит тихо, ее голос дрожит:
– Почему ты так поступил со мной?
Хватаю ее голову, прижимаясь своим лбом к ее.
– Твое присутствие сводит с ума. Ненавижу твою мать, и когда ты рядом, я начинаю ненавидеть и тебя.
По щеке Наташи катится слеза и, прокладывая влажную дорожку, оседает на губе, которую она прикусывает, сводя меня с ума, а потом кладет свои руки на мои и аккуратно сжимает.
– За что?
– За то, что ты заставляешь меня чувствовать. За то, что даешь мне лживую надежду на нас. Тебя не должно быть рядом со мной, – в груди начинает тянуть острая боль от этих слов.
Душа не может согласиться с ними, она не готова расстаться с Наташей, потому что уже является ее частью. Знаю, что, когда мы расстанемся, я уже никогда не буду цельным. Она разрушит меня, даже не догадываясь, насколько мои чувства к ней безмерны.
– Ты добился того, чего хотел. Упивайся местью, я надеюсь, что она наконец-то сделает тебя счастливым, – девушка со всей силы нажимает на мои руки и скидывает их вниз.
– Я хочу, чтобы ты уехала, – снова говорю ей незнакомым, ломающимся голосом. – Исчезни.
Наташа отступает на два шага, наклоняет голову вбок и внимательно смотрит на меня. Прощаясь, медленно изучает глаза, скулы, рассматривает разрисованную шею, которую обжигают нарисованные языки пламени, ненадолго задерживаясь на губах, и произносит гордо, возвращая мне мою ненависть:
– Я уеду. А теперь пошел вон из моего дома.
Глава 10 Парень, который никогда не был моим братом
Он ушел. Парень, который никогда не был моим братом.
Это к лучшему. Будущего с Ярославом нет и быть не может. Отныне этот мужчина ассоциируется у меня лишь с болью и зудящей под кожей печалью.
Надеюсь, что когда-нибудь он станет счастливым. Надеюсь, что не увижу этого.
Ощущаю, что жизнь необратимо изменилась. Все, чему верила, и все, к чему стремилась, несется локомотивом в пустоту. Мне двадцать два года и раньше я мечтала о многом: о хорошем образовании, престижной работе, о любящем и любимом муже, детях, доме. Я мечтала о классическом счастье. Ничего необычного, отступающего от норм и правил.
Сейчас я мечтаю исчезнуть. Нет-нет, не подумайте, никаких предосудительный действий. Просто не хочу никого видеть. Мне больше не нужен университет, престижная работа или муж. Теперь точно знаю, что наличие мужчины не сделает мою жизнь счастливой.
А возможно даже наоборот.
Я действительно хочу уехать. Но не потому, что так сказал Ярослав. Я не иду на поводу у его указов и угроз. Не хочу больше жить в этом городе, в этой квартире. Моя душа переполнена незнакомым доселе чувством – меня разрывает от гнева.
Почему же Яр возомнил себя хозяином моей жизни? Ему никто не давал этого права, но он растоптал меня. Просто потому что мог.
С того момента, как за сводным братом закрылась дверь, я не сдвинулась с места. Отступаю от стола и прохожу подальше, к окну. Становлюсь возле подоконника и смотрю на двор. Машины Туманова нигде не видно.
Отправляюсь на поиски своего телефона. Он лежит на тумбе возле входа. Здесь же стоит мой чемодан, с которым я приехала в дом, в котором не была счастлива ни дня. Привез, значит. Перекатываю его вглубь квартиры. Потом переберу.
На телефоне куча пропущенных от мамы и пара сообщений от папы.
Папе отвечаю коротко и лаконично. Мой отец – человек не многословный. Все в порядке? Значит вопросов больше нет. С мамой все сложнее. Набрав в грудь воздуха, перезваниваю ей:
– Доченька! – воскликнула мама.
Слышу на заднем плане шум моря и легкую музыку. Отлично, значит, мама по-прежнему на отдыхе и ничего не заподозрила.
– Ярослав сказал, что тебе нездоровится. Как ты себя чувствуешь? Я не могла до тебя дозвониться несколько дней, – в голосе мамы тревога и волнение.
– Мам, все уже хорошо, правда. Просто приболела немного. Была высокая температура, – произношу уверенно, создавая иллюзию радости в голосе.
– Я надеюсь, Ярослав позаботился о тебе? – спрашивает мать с сомнением в голосе.
– О-о, – тяну я с грустной усмешкой. – Ты себе даже не представляешь.
– Вот молодец какой! – мама довольной выдыхает.
Знала бы ты, мамочка, как этот парень позаботился обо мне…
– Мам, я уеду к бабушке, – выпалию ей без предупреждения.
– На выходные? – удивляется она.
– Нет. Я перееду к ней пожить на некоторое время.
Воцаряется тишина, лишь на заднем фоне слышны крики ведущего и призывы к веселью.
– У вас что-то случилось с Яриком?
– Нет-нет, просто я поняла, что хочу сделать паузу. Диплом получен, работу найти всегда успею. А к бабушке я не ездила уже больше года, – вру и потихоньку заливаюсь краской.
Убеждаю себя, что все во благо, так и нужно.
– Наталья, ты мне что-то не договариваешь! – мать не верит моим словам и ищет подвох в резко поменявшемся настроении.
– Мамуль, ну ты чего? – я даже улыбаюсь, придавая голосу веселые нотки, – Перегорела я, понимаешь? Устала от Москвы, потеряла себя. Нужно переключиться, а у Ба это сделать будет проще.
– Ты мне врешь, я чувствую, – мама начинает нервничать.
С матерью у нас нет тесной связи, но почему-то именно сейчас, когда мне так плохо, она ощущает мою боль за несколько тысяч километров.
Не хочу вносить смуту в ее отношения с Николаем, поэтому ничего не говорю про Ярослава. Мама любит его отца и то, что родители разводятся – обычная современная практика, а один-единственный перезрелый ребенок не понимает этого.
– Мам, ну что ты сразу «врешь»? – добрый час уговариваю маму отпустить меня.
Успокаиваю, убеждаю, нагло вру и даже перестаю краснеть. Когда она, наконец, соглашается со мной и отключается, я устало выдыхаю и обессиленно ложусь, укрываясь одеялом, которое принес Туманов, с головой.
Какое-то время лежу неподвижно. Рой мыслей кружится в голове, но я не могу зацепиться ни за одну.
Как бы мне не хотелось, но уехать прямо сейчас не могу, к сожалению. Я с дивана-то встаю с другом, а как доеду к бабушке?
В итоге целый день провожу в одиночестве. Температура больше не поднимается, физически я начинаю приходить в себя, а вот внутри… полнейший раздрай.
Исправно много пью, принимаю все лекарства, делаю ингаляции. Прилагаю все возможные усилия, чтобы завтра меня тут не было. Вечером в дверь звонят, и я дергаюсь. За последние дни никто из гостей не принес с собой ничего хорошего. Какова вероятность, что человек, стоящий за моей дверью хоть чем-то обрадует меня?
Подхожу тихонько к двери и заглядываю в глазок. Марат.
– Давай открывай, я слышу, как ты скребешься, – говорит громко.
– Никого нет дома, – кричу ему, но все-таки открываю.
Марат равнодушно смотрит на меня и шагает вглубь квартиры. Интересно, зачем он приехал? Неужели переживает о моем состоянии?
– Что-то не вижу собранных чемоданов, – смотрит на меня насмешливо.
Наивная. Усмехаюсь глупым мыслям, прохожу следом за мужчиной и задаю вопрос:
– Что, твой дружок Туманов прислал верного пса, чтобы проследить уехала ли я? – целенаправленно больно бью.
Устала от этих парней. Нужно, чтобы они все окончательно убрались из моей жизни. Вырезать этот аппендицит и забыть о всех них.
Марата совершенно не трогают мои слова. Он не выглядит уязвленным или обиженным.
– Примерно, – отвечает неоднозначно.
– Не переживай. Уеду завтра, – отвечаю спокойно.
– Я не переживаю, поверь, – усмехается он. – Заеду за тобой завтра.
– Зачем? – удивленно спрашиваю я.
– Отвезу куда скажешь, – пожимает плечами.
– Ох, какой широкий жест, прямо благодетель. Это тебя Туманов подослал? Передай ему, что мне ничего не нужно. Ничего, Марат. Обещала уехать – уеду, но видеть его или его друзей возле себя не хочу.
– Все сказала? – спокойно говорит парень. – Заеду за тобой в полдень.
– Не утруждай себя, – настаиваю на своем.
– Не язви, – отмахивается он и возвращается к входной двери. – Наташа, я ношусь с тобой, потому что должен убедиться в том, что ты уедешь отсюда. Это не мое желание, как понимаешь. Будь готова к полудню. – Бросил мне напоследок и, не прощаясь, ушел.
