Текст книги "Милана Грей: полукровка [СИ]"

Автор книги: Даша Кудрявцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, как я знаю. А что? – спросила я, а потом сразу же в голове скользнул ответ на свой же вопрос, на свой же очень глупый вопрос. Я ответила вслух на него: – Фред хочет пригласить Оливию! – я хитро улыбнулась.

– Тихо, полоумная, – пробормотал он, как старый дед, протягивая ко мне руки, словно с желанием заткнуть рот. Он огляделся, никто ли не услышал. – Как подругу хочу пригласить. Мне не с кем идти, а ее никто не пригласил, вот я и решил поддержать, – громко оправдался он, чтобы если все-таки кто-то застал его признание, услышали эти глупые оправдания.

– Ага, ага, – издевалась я.

– Да правда!

– Ага, говорю же: «Верю, верю», – продолжала издеваться я.

Мы вошли в столовую и сразу увидели Оливию, рядом с ней сидел Сэм. Увидев нас, он закончил свой энергичный разговор с моей подругой и поправил закатанные рукава рубашки. «Что он там делает? Решил пообедать с нами? Но почему без своего друга?» – не понимала я. Оливер схватил меня за запястье. Я взглянула на него: его лицо было напряженно.

– Чего, Оливер?

– Нам надо поговорить, – сказал он и потащил меня обратно из столовой. Вслед только и послышался смех Фреда.

У Оливера был такой вид, будто что-то случилось. Я встревожилась. Он оттащил меня от толпы к стене, не далеко от высоких, дубовых дверей в зал, где все уже приступили к еде.

Оливер встал в нескольких сантиметрах от меня. Я отошла, чтобы посмотреть ему в глаза и уперлась в стену. На его глаза упал тень, я не могла прочитать ни одну его эмоцию.

– Милана, ты не против пойти со мной на бал? – быстро проговорил он и чуть расслабил лицо. Мои губы в изумление раскрылись. Я, мягко говоря, удивилась.

– Только, пожалуйста, сейчас ответь, – попросил он, когда я уже собралась ответить. – Ну, просто я подумал… мы можем пойти вместе. Ну, то есть, как друзья, – бормотал он.

Его волнение показалось мне забавным, и я улыбнулась.

– Оливер, – перебила я, – я с радостью пойду с тобой на бал.

Он облегченно выдохнул и улыбнулся.

– Ладно, пойдем в столовую, – я потянула его за руку.

– Да-а, – протянул он как-то странно. Я оглянулась на него, его лицо перекосило.

Мы прошли за стол и уселись напротив Оливии.

– Привет, Оливер, – сказал Сэм. – Здравствуй, Милана, – его взгляд привычно остановился на мне. Сэм улыбался.

– Виделись уже, – улыбнулась я. Меня не покидал вопрос, что он тут делает?

– Милана Грей, не хотели бы вы составить мне компанию на балу? – торжественно произнес Сэм.

У меня аж во рту пересохло. Если когда меня пригласил Оливер, я удивилась, то когда меня пригласил Сэм, я, мягко говоря, офигела. Я схватила чашку чая и сделала пару глотков. Это помогло мне немного прийти в себя.

– Сэм, я бы с радостью, но… – начала я и запнулась, не решаясь сказать «нет», – но меня уже пригласили, и я согласилась.

На лице Сэма мелькнуло удивление, он скрыл его и выпрямился, возвращаясь к образу джентльмена.

– Я надеюсь, ты хотя бы подаришь мне один танец.

– Конечно, – сразу же ответила я. Я чувствовала себя плохой. – Я просто обязана подарить танец такому замечательному танцору, как ты.

– С нетерпением буду ждать, – сказал он, улыбнувшись. Но только он встал из-за стола, улыбка исчезла с его лица.

Оливия ждала, когда Сэм выйдет из столовой, смотря ему в след. Я представляла, как ее сейчас пожирает любопытство. Она выпучила глаза и в предвкушении потирала руки.

Только Сэм скрылся за дверью, она повернулась и открыла рот, но я решила дать ей шанс подольше помучаться.

– Ах ты, зараза! Ты знал! – кричала я, шутливо ударив нагло улыбающегося Оливера. –

Бессовестный! Ты мне ничего не сказал. Ты с самого начала знал! – барабанила я по самодовольному другу. – Тебе не стыдно? Нет, тебе действительно не стыдно? – верещала я, не скрывая улыбки.

– Неа!

– Ах, ты… – снова замахнулась я.

– Фред тоже знал, – перебил меня он.

Я повернулась к Фреду, он еле сдерживал улыбку и делал вид, что разглядывает потолок.

Я ткнула его локтем в живот, он улыбнулся и опустил голову.

– Ты почему мне не сказал? – злобно взглянула я на Фреда.

– Блин, Милана, кто тебя пригласил? – не выдержав, крикнула Оливия.

Мы все дружно повернули на нее голос, и не только мы, вся школа. От удивления я пару секунд молчала, а потом, испугавшись ее, ответила:

– Оливер.

– Почему ты мне раньше не сказала? – злым тоном спросила она. Я, как дурочка, хлопала глазами. Неужели она так разозлилась и так кричит потому, что долго сдерживалась?

Откуда столько злости в таком маленьком тельце? Я не ожидала от нее такого.

– Сама только что узнала.

– А вот Фред уже знает, кого хочет пригласить, – сдал брата Оливер.

Оливия любопытно смотрела на нас, ожидая продолжение новой новости. Ее уже не интересовало, как меня пригласил Оливер. Он меня спас от нудного рассказа. «Спасибо», – прошептала я Оливеру, он в ответ кивнул.

– Она красивая, – сказала я, подогревая интерес подруги.

– Да, ничего такая, – ехидничал Оливер.

– Веселая, интересная, – продолжала я.

– Правда, Фред сказал, что он с ней только как с подругой пойдет, – тоже продолжил Оли и за это получил от меня по ляжке.

– Да кто она? – сгорала от нетерпения Оливия. Она, казалось, даже подпрыгивала на скамье от любопытства.

Тут Фред, на которого никто не обращал внимания, взял дело в свои руки:

– Оливия, пойдешь со мной на бал?

– Дураки, – состроила нам рожицу она, я и Оливер рассмеялись. – Конечно, Фред, я пойду с тобой, – ответила Оливия уже самым ласковым и нежным голосом, на какой только была способна.

Прозвенел колокол, и мы вскочили с лавки.

– Черт, – выругался Фред, влетая в косяк двери. Все глаза учеников в столовой были направлены на наш грохот.

– Где будет проходить занятие? – спросила я, спеша в спортзал.

Мы с Оливией торопились сильнее всех, сзади бежал Оливер, и, не спеша, шел за нами его брат.

– В бальном, – спокойно ответил Фред.

– Так мы не в ту сторону, – затормозила я.

– Ага, – усмехнулся он.

Мы развернулись и уже все дружно, вчетвером, побежали к бальному залу. Стук ботинок об пол раздавался по всему коридору.

– Мадам Рул, можно? – спросил Фред, первым вбежавший в зал. Я влетела ему в спину, следом за мной в зал завалились Оливия и Оливер. Я шагнула из-за спины Фреда.

– Вы впервые открываете бал, и позволяете себе опаздывать? – разозлилась учительница.

Я обратно спряталась за спиной Фреди.

– Простите, мадам. Это больше не повторится, – извинился он.

– Быстрее проходите.

Мы сели на свободные стулья в углу огромного зала. Эта комната находилась в центре школы, но несмотря на это в ней было много окон, выходящих на передний сад школы.

Зал был украшен высокими колонами, подпирающими потолок. На узорчатом белом потолке в центре висела огромная хрустальная люстра. «Если она упадет, то прибьет всех.

А падать она будет очень быстро», – сразу же увидев люстру, подумала я. Умирать в бальном зале мне не хотелось, и я отодвинула ногами стул, на котором сидела, подальше от центра. Это, конечно, все равно бы меня не спасло, но мне стало легче.

– Здесь будет бал проходить? – спросила я, нагнувшись к Оливии, сидевшей впереди.

– Нет. Здесь вся школа не поместится, ну, если поместится, то некуда будет ставить елку.

Я облокотилась на спинку стула и еще раз осмотрела просторный зал. Это какая огромная елка должна быть, чтобы не вместиться в этой комнате вместе со всеми учениками?

– Когда объявят класс, – начала учительница, и ее голос раздался эхом по бальному залу, – вы выходите парами друг за другом, по порядку: шестой курс, пятый курс, четвертый курс и третий. Растягивайтесь по всему кругу. Вам нужно будет тремя классами вместиться в два круга: внешний и внутренней. Сразу встав, принимаете позу. Заиграет музыка, и, как только все примут позы, начинаете. Не забудьте, что вы идете по часовой, – выделила мадам Рул последнее слово.

Под команды учительницы видоизменения мы три раза проиграли выход, а потом она разделила нас всех на пары, чтобы повторить и доучить танец.

– Та самая Милана Грей? – спросил меня мой партнер.

– Возможно, – сказала я, протягивая ему руку.

Мне в партнеры достался Стефан Стоун – старший брат Оливии. Он взял одной рукой меня за руку, другой за талию. Я равнодушно положила руку ему на плечо.

– Оливия рассказывала о тебе немного, хотя ты и без этого известна.

– Известна? – переспросила я, наклоняя голову и отводя правую ногу назад.

Увидев Стефана, его сестру близняшку – Стелу и Оливию, было тяжело не догадаться, что они родственники: светлые волосы, загорелая золотистая кожа, худоба. Но каждый из них отличался своей индивидуальностью, стилем, даже близнецы. У Стефана светлые волосы спадали до плеч, передние пряди служили длинной косой челкой; яркие карие глаза, идеальная кожа. Он напоминал мне почему-то эльфа. А вот Стела напоминала пацаненка: коротко постриженные волосы придавали интересный вид ее овальному лицу, а темными тенями она всегда подчеркивала шаловливые глаза. Стела была худой, худее младшей сестры. Оливия длинными волосами, обычно заплетенными в два колоска, сероголубыми глазами, большим разрезом глаз, пухлыми губами напоминала принцессу.

– Ты появилась из ниоткуда, на втором месяце учебы, поступила сразу на третий курс, а потом еще и сразилась с темным… Ты привлекла немало внимания, – сказал он, танцуя.

– Внимания?! – воскликнула я. – Конечно, только ради внимания и живу, – сказала я и опустила руки, покидая пару. Я, разозлившись, направилась прочь от него.

– Ты меня не правильно поняла. Я не хотел тебя обидеть, Милана, – схватил меня за руку он. Я развернулась. – Я не имел в виду, что ты пытаешься привлечь внимание. Я просто неправильно выразился, – объяснил он, и, поняв, что я уже не собираюсь уходить, отпустил руку. – Я просто чувствую, что тебя ждут еще немало приключений.

– Послушай его, девочка, – обратилась ко мне, повисшая у брата на шее, Стела. – Он редко говорит глупости.

Стефан повернул голову к сестре и усмехнулся ее словам. Стела ему улыбнулась и освободила его шею, чтобы протянуть мне руку:

– Стела Стоун.

– Милана Грей, – сказала я, пожимая ее миниатюрную ручку.

– Та самая?

– У вас что, это семейное? – простонала я.

Губы Стефана обнажили белые зубы:

– Наверно, – ответил он, взглянув на сестру, она пожала плечами.

– Оливия рассказывала о тебе, ты ее подруга, – сказала Стела.

Прозвенел колокол, и Стела схватила двумя руками ладонь брата.

– Стефан, пойдем, я пить хочу, – она потащила его за собой из зала.

– До свиданья, Милана Грей, – только успел сказать Стефан.

– Пока, – ответила я в гудящую толпу. Близнецов Стоун уже было не видно.

Я пару минут смотрела им в след. Странная они парочка. Все выходили из зала, а я стояла и мешала выходящим. «Вот она!» – послышался знакомый голос. Я обернулась. Над толпой старшекурсников торчала голова Оливера. Только я шагнула к нему, как он опустился вниз. Я попыталась пробраться сквозь учащихся к тому месту, где видела его, но только потерялась еще сильнее.

– Милана, – кто-то положил мне руку на плечо.

Я испуганно обернулась, это был Оливер.

– Я же сказал, что видел ее, – повернул голову он к Оливии.

– Где ты шаталась? – спросил выбравшийся из толпы Фред.

– Тут стояла.

Нашу небольшую кучку все огибали. Оливер схватил за руки меня и Оливию, она – Диану, та – Фреда, и он потащил нас к выходу. Уж сильно он спешил, я то и дело стукалась об чужие локти, нагло пробираясь вперед. Выбравшись из бального зала, мы пошли в кабинет математики, где предоставлялось два с половиной часа третьему курсам сделать уроки.

Мне совершенно не хотелась ничего делать, ведь завтра последний день учебы, потом

Бал и все – каникулы и мой первый новый год в кругу родных. У меня, наверное, были раньше семейные празднования, но я их не помнила. Со сладостными мыслями о празднике я вышла из кабинета, не сделав задание.

Глава 12

– Можно? – постучалась я в дверь к дяде Джеймсу.

– Входите, – через несколько минут отозвался он.

Я открыла дверь: дядя сидел за проверкой колбочек с зельями.

– О! – воскликнул он, повернувшись ко мне. – Заходи, дорогая. – Я послушно зашла в комнату и закрыла дверь. – Что-то случилось?

– Нет, ничего. Можно с тобой посидеть?

– Конечно, – ответил Джеймс, смотря сквозь прозрачное стекло на сваренный раствор. –

Сейчас я закончу проверять, и мы попьем чаю.

– Угу.

Дядя капал зелья в воду и проверял, как они среагируют друг на друга. В большинстве случаев вода резко превращалась в пар, но иногда и просто мутнела, или вообще ничего не происходило. Учитель Зельеварения, по совместительству мой дядя, откладывая пузыречки, заполнял табличку оценок. Я бродила по комнате. По обстановке нельзя было сказать, что Джеймс – учитель Зельеварения: позади одного из кресел, за которыми мы обычно пили чай, стоял небольшой шкаф с книгами и коробочками, в которых и скрывались «улики» дядиной профессии.

Громкий хлопок отвлек меня он изучения книг, разложенных по алфавиту. Я вздрогнула и машинально развернулась лицом к шуму. Дядя вскочил из-за стола, с грохотом уронив деревянный стул, на котором он пару минут назад сидел. Край стола был залит бурлящей жидкостью, которая стремительно капала на пол. Джеймс тихо выругался на одного из своих учеников, назвав его «обалдуем», стряхивая зелье со своего бежевого пиджака. Я схватила полотенце, упавшее вместе со стулом: оно было приготовлено специально для такого случая. Пока дядя снимал мокрый пиджак, под которым была одета белая рубашка в тонкую синюю полоску, я вытерла стол. Тряпка дурно запахла, и мне пришлось выйти из комнаты в класс Зельеварения, чтобы промыть ей в раковине. Когда я вернулась, Джеймс возился с серой, рваной половой тряпкой. Он швырнул ее в кабинет, в щель закрывающейся двери. Я положила полотенце на подоконник. Джеймс, еще не успев сесть на стул, вывел «Ужасно» напротив одной из фамилий учащихся и поставил огромный восклицательный знак.

«Я вообще удивлен, что оно меня не убило! Я говорил ему, что Зельеварение – сложный предмет. На что мне такие мучения?!» – ворчал дядя. Я продолжила рассматривать комнату, пока он приводил стол в порядок. За рядом баночек, на столе, в углу, ютились две фотографии – фото Лисы и фото с большой компанией людей, позирующих на ступеньках. Я хотела потянуться за фото, чтобы рассмотреть лица, но передумала, боясь помешать дяде. Он говорил, что у него есть еще одна рамочка, он даже мне ее показывал.

Точь-в-точь такая же, как и те, что удостоились стоять на его столе. Джеймс говорил, что вскоре ее займет моя фотография. Странно как-то, я этого не понимала, хотя сама хранила у кровати фото своей семьи, самой лучшей семьи.

У стола стоял широкий шкаф, где были явно выдававшие дядю вещи: поделки, рисунки, фотографии учеников. Шкаф занимал большую часть комнаты, все подарки были видны и ни один не загораживал другой. Во мне проснулась ревность, и я начала искать неточность, неаккуратность в поделках.

– Дядя Джеймс, а сколько ты работаешь в школе? – отвлекла я его, дивясь масштабам коллекции.

– Десять лет, – сказал он, не прерывая проверку. – Сразу как вернулся в Санкт-Стартлайф, – дядя отставил от себя пустые скляночки и начал заполнять верхние строчки таблицы. – Милана, поставь пока воду.

Я оторвалась от рассматривания забавных вещиц, авторы которых мне явно не нравились (Мой дядя!), подошла к небольшому камину в стене, повернула крючок для котла с висевшим на нем чайником под огонь. Я достала из нижних полок, под книгами, два набора для чаепития: две ложки, чашки, блюдца и два благоухающих засушенных цветка заварки. Джеймс сложил колбочки в коробку, убрал в ящик стола табличку и перо. Он взял прихватку, снял чайник с огня и заварил чай. Бутоны цветков начали распускаться и окрашивать кипяток в красно-коричневый цвет.

Наблюдая за пером, на котором никогда не заканчиваются чернила, за каретой без лошадей и бензина (хотела бы я посмотреть на карету с выхлопной трубой…), дивишься старине этих предметов, но если сравнивать со вторым измерением, то развитость одинаковая. В первом измерении все строится на волшебстве, а во втором на развитии техники. Я, конечно, скучала по компьютеру, телевизору, телефону, хоть они здесь были и не нужны. К удивлению, я легко привыкла к использованию пера; отсутствию выхлопных газов от машин; к здешней романтике свеч. Хотя электрический чайник мне нравился больше.

– Лиса прислала тебе платье на бал? – спросил дядя. Я, попивая чай, кивнула ему. – Оно тебе понравилось?

– Да, оно безумно красивое. Самое красивое платье на свете, – восхитилась я, вспоминая свое бесподобное платье.

– Эм, – смутился дядя – А Оливер Вармент… вы с ним…

– Дружим, – перебила я его глупые догадки. Когда он успел уже узнать это? – Мы с ним дружим, – повторила я.

По дядиной нерешительности и по неумелому подходу к вопросу сразу понятно, что он начинающий родитель. Но его не за что было винить, ведь все так и было.

– Да… мм… хорошо, – смутился Джеймс. – Веди себя хорошо, – успокоившись, сказал он, грозно помотав пальцем, как это делают неопытные в таких делах актеры-папы. «Ох, какая типичная фраза», – подумала я, улыбаясь.

– Хорошо, дядя Джеймс.

– Тяжело мне дается это, – признался он. – Если Лиса будет спрашивать, какую лекцию я тебе читал, ты придумай что-нибудь получше, чем «веди себя хорошо».

– Придумаю лекцию, так часа на… два.

Роль родителя у него хорошо получалась, просто он еще не знал об этом. Дядя пытался подражать чересчур пафосному образу «типичный родитель», который описывается в заурядных романах. Ему не нужно было ничего придумывать, менять, Джеймс – самый лучший дядя, о котором можно только мечтать.

– В воскресенье поедем домой. Лиса задумала закатить грандиозное празднование нового года. Боюсь, как бы она там все деньги на подарки не спустила, – говорил Джеймс, улыбаясь и потягивая горячий чай. – Она уже елку притащила домой, игрушки, гирлянды, украшения купила, но сама не наряжает, нас ждет.

– Быстрей бы уже, – сладко сказала я, представляя, как я с тетей и дядей наряжаю пышную елку, с Джеймсом вешаю красную гирлянду, режу с Лисой помидоры в салат.

– Еще немножко, три денечка, а в воскресенье будем уже дома, подбадривал Дядя.

– Не три денечка, а три длинных дня ждать, – исправила я его.

– Твоя мама обожала предновогоднюю неделю, всю эту суету, все заботы… – пробормотал дядя, углубляясь в воспоминания.

Оставшееся время чаепития он молчал, да и я молчала, не желая его отвлекать. Мы допили чай, и я пошла на ужин, придумывая историю для Оливии о том, где была все это время. Сказочник из меня никакой, так что я решила остановиться на чтении книг в библиотеке.

В столовой ни Оливии, ни Дианы, ни близнецов не было, и я села одна, подальше от шумной кучки первокурсников. Ужин был не самый вкусный: жареная рыба с двумя хвостами и на вид неаппетитная картошка, хотя даже не картошка, картошка не настолько белая. Ну, несмотря на вид этого овоща, он оказался вкусным, и действительно отдаленно похожим на картошку. Когда я приступила к рулету с чаем, в столовую вошли Оливер с Фредом и Оливия.

– Как ужин, вкусный? – спросил Фред, садясь за стол.

– Есть можно, – сказала я, сморщив нос от жутко сладкого запаха рулета.

– Да-а-а, – протянула Оливия, рассматривая еду на столе. – Где была?

– В библиотеке, – мгновенно выдала я свою подготовленную фразу.

– Мы только что оттуда, – тыкая рыбу вилкой, сказал Оливер.

– А-а, – протянула я, придумывая, что сказать. – Я давно тут сижу, – вроде бы выкрутилась я.

Оливия посмотрела на мою тарелку с рыбными костями и передумала сомневаться в моем вранье о библиотеке.

Из-за того что я не сделала уроки в специально отведенное время, пришлось делать их после столовой. Я накалякала конспект по биологии, прочитала о зелье «Маскировки». В комнате никого кроме меня не было и, доделав уроки, я пошла в зал. Гостиная кишела народом, но ни Оливии, ни Дианы опять не было, а Даша что-то объясняла сестре, просматривая учебник по Волшебству. В углу, у камина, где я любила сидеть, что-то творили Оливер, Фред, Денис, которого я сегодня видела в зале, и Эрик. Я направилась к ним.

– О, Милана, будишь с нами в «Цу-е-фа»? – спросил Фред, давая Эрику щелбан.

– На щелбаны?!

– Да.

Я посмотрела на Эрика, потирающего красный лоб.

– Ну, если только не больно.

– Для тебя сделаем исключение, трусишка, – сказал Оливер. – Садись, – подвинулся он, освобождая мне место на небольшом красном диване.

– Да ну вас! Вы мне уже весь лоб разбили, – проныла я, когда часы показывали 21–30.

Сколько мы играли, я только один раз выиграла (Мой восторг был безграничен) и три раза была и не проигравшей, и не победившей. Лоб уже чесался от щелбанов.

– Ай, да ладно, поиграй еще немного, – попросил Денис.

– Да, не. Я в ванну. Пока, – сказала я и ушла, потирая красное пятно на лбу.

После ванны я вернулась в комнату, когда свет был уже выключен. Ударившись ногой об угол крайней кровати, я тихо выругалась. Мне кажется, все косяки и углы решили подорвать человечество изнутри, у них есть свое сообщество, где они хвастаются своими злодеяниями друг перед другом. Джессика, чья кровать чуть мне не сломала палец, заворчала что-то спросонья. Я на цыпочках пробралась к своей кровати, аккуратно обходя все углы, и легла. Лунный свет, прокравшийся в комнату, освещал пушистые розовые тапочки Оливии и рядом стоявшие мои. Эта картина навела на меня грусть. На каникулах я не увижу свою Оливию.

– Оливия, ты спишь? – громко прошептала я.

– Спит она, спит, – проворчала Даша. – Все уже спят!

Оливия тихо хихикнула. Даша громко заскрипела кроватью, поворачиваясь в другую сторону.

– Нет, – ответила Ливи, – мне не спится.

– Понимаю, мне тоже, – призналась я, ложась на спину и засовывая руки под голову.

Вроде, я была рада, что увижу Лису, но когда думала о недельном расставании с друзьями, я начинала чувствовать одиночество. В жизни всегда приходится делать выбор, каким сложным бы он не был. Хотя, что ту выбирать? Я хотела встретить новый год с дядей и тетей. Просто я привязалась уже к Оливии, Фреду, Оливеру, Диане, к стенам школы и ко всем ее ученикам.

– Ты где живешь? – спросила я с какой-то надеждой в голове.

– На окраине города Санкт-Стартлайф. У нас свой небольшой дом.

– Я тебя обожаю, – пропищала я, забыв, что все уже спят. На душе стало легче.

– Неужели ты тоже?

– Ага, – улыбнулась я и повернулась к ней лицом.

– А давай договоримся встретиться на каникулах? Я тебе город покажу, ты же не особо его видела, да?

– Да хоть каждый день будим видеться, – радостно, ответила я.

– Ловлю тебя на слове, – блеснула улыбкой Оливия и отвернулась.

«Вот и не придется расставаться с Оливией», – подумала я и зевнула. Я пожелала ей спокойной ночи и, закутавшись в одеяло, заснула.

Утро было изумительным: мороз, солнечно и чистое, сказочно голубое небо. Тишина, только снег хрустел под ногами. Воздух пах свежестью и приближением праздника.

– Знаешь, что я хочу? – спросила я сонную Оливию, хитро улыбаясь.

– Чего? – лениво подняв на меня глаза, спросила она.

Вместо ответа я повесила сумку на голую ветку стоявшего у протоптанной тропинки аллеи дерева и побежала по свежему снегу, выпавшему сегодняшней ночью, и плюхнулась в белоснежный, мягкий сугроб.

– Милана, что ты делаешь? – удивилась Оливия. Ее сонные глаза распахнулись.

– Ничего, – ответила я, смотря на чистейший небосклон.

– Ты ведешь себя как ребенок, – обвинила она и села на лавку под деревом, на котором весела моя сумка с учебниками.

– Неужели тебе не хочется побыть ребенком? – шаловливо спросила я, разгадывая наклонившуюся макушку ели, под которой сидела подруга.

– Нет, – уверено ответила она, снимая сумку с плеча.

Я села на мокрый снег и, улыбаясь, посмотрела на Оливию. Она вопросительно подняла брови. Я натянула перчатки, смяла снежок и кинула его в заинтересовавшую меня верхушку дерева. С макушки слетел снег на ветки ниже, они под весом прогнулись, и все свалилось на Оливию. Ее голова была опущена, и я не видела лица. В ожидание обвинений я состроила извиняющуюся рожицу (которой научилась у близнецов Вармент), как будто это произошло нечаянно. Оливия, отряхнув волосы и повязку на голове, подняла глаза на меня. На ее лице блеснула угрожающая улыбка, я напряглась.

– Мне кажется, ты забыла свою крышу в ремонт сдать, чтобы не ехала, – начала она, медленно поднимаясь с лавки, словно львица, боявшийся спугнуть добычу. – Сейчас я тебе ее обратно вставлю.

– О, черт, – выругалась я, поспешив встать. Я наступила на край епанчи и грохнулась на колени, обратно в снег.

– Сейчас я тебе устрою! – крикнула она и сорвалась с места.

Я вскочила на ноги, но не успела и пару метров пробежать, как, задела прикрытый снегом корень дерева и рухнула, поднявшись, побежала, спотыкаясь обо все, обо что только можно.

– Не уйдешь! – крикнула Оливия, и мне в затылок влетел снежок.

Я завопила, прыгая и пытаясь вытряхнуть снег, попавший под епанчу. Холодные снежинки таяли на горячей коже и стекали ледяной струей вниз. Я дергалась, как больная, пытаясь убрать снег со спины. На лице были видны все мои глубокие эмоции. Оливия снесла меня, и мы рухнули в снег.

– Сдаюсь, – прохрипела я, скидывая с себя ногу подруги.

– Вот и славненько, – сказала она, задыхаясь.

– Ладно, пошли завтракать, – немного повалявшись, я села и хлопнула подругу по ноге.

– А что уже девять? – нехотя поднимаясь, спросила она.

Я помотала головой, стряхивая снег с волос, и глянула на башню с часами. Стрелка сдвинулась на одно деление.

– 9-15, – ответила я и встала.

Отряхнув плащ, я прошла за нашими сумками. Моя сумка вместе со снегом свалилась вниз и сейчас валялась под лавкой, вся мокрая. Я достала ее, взяла сумку Оливии и протянула ее подруге, вышедшей из сугроба на протоптанную тропинку. Я еще раз хорошенько отряхнула свою сумку, и мы пошли в столовую. Там мы сели с братьями Вармент. Поздоровавшись и смахнув на них мокрые капли с волос, мы молча взялись за еду, но, когда мы принялись за чай, наше молчание оборвал Стефан – старший брат Оливии, севший со Стелой напротив своей сестры и Фреда.

– Так, кто из вас Фред Вармент? – спросил он с лицом не выражающем никакие эмоции, оглядывая близнецов напротив.

– Эм… – удивленно протянул Фред. – Я.

– Значит, вот с кем моя сестра идет на бал, – сказал Стефан, не меняя выражения лица.

Напряжение повисло, никто не понимал, что происходит. Фред взглянул на Стелу, потом на Стефана, потом снова на коротко стриженную блондинку. Непонятно о чем подумав, Фред улыбнулся Стеле. Оливия ткнула локтем его, она попыталась сделать это незаметно, но так как все непонимающие взоры были направлены на Фреда, это не получилась. У Стефана сверкнула секундная усмешка, и он снова вернул себе маску.

– А-а! – дошло до Фреда. – Ты что его сестра? – повернулся он к Оливии.

– Дурак, – пробормотала она и закрыла глаза ладонью.

Я, бессовестно улыбаясь, сдерживала смех. «Она его убьет!» – подумала я. У Стефана дернулись уголки губ, но он поспешил вернуться к роли ревнивого брата. Я и Стефан смотрели на Фреда, у него было жалкое напряженное лицо, и старшей брат моей подруги сдался, его губы разошлись в улыбке.

– Ладно, парень, расслабься, – залился хохотом блондин.

– Все, поиздевался, пошли, – убирая руки с брата, сказала Стела. Походу ей одной было это ничуть не смешно. – Пошли, а то опоздаем, – встала она.

Стефан взглянул на лицо сестры и убрал улыбку.

– Пошли, – поднялся он. – Пока всем, – сказал Стефан и, подмигнув Фреду, ушел, потянув за собой свою сестру.

– Тоже пойдемте, а то мадам Греми убьет нас, если опоздаем, – вставая, предложила я.

По дороге на урок Волшебства мы с Оливером угорали над лицами Оливии и Фреда. Они, надувшись, шли и не разговаривали друг с другом.

– Я что, что-то не так сделал? – спросил обижено Фред.

– Ты забыл с кем на бал идешь! – гаркнула Оливия.

– Да я просто не понял… – мямлил он в ответ.

– Оливия, да ладно тебе. Я на месте Фреда, даже если знал бы, что он твой брат, тоже растерялся, – сказал Оливер, а потом, улыбнувшись, добавил: – Я бы, правда, на твою сестру не засматривался бы.

Я улыбнулась, но все-таки попыталась как-то их примирить:

– Ты же знаешь, он всегда косячит.

– Пусть где-нибудь в другом месте косячит! – пробубнила Оливия.

– Блин, Оливия! – воскликнул Фред. – Прости! Прости. Слышишь? Прости, – попросил Фред.

– Оливия, правда, что ты из-за какой-то глупости? Прекращай, – сказала я.

– Ам, да, эм, – замямлила она. – Прости. Что-то я и вправду… Я тоже иногда теряюсь в разговорах со Стефаном.

После Волшебства у нас был урок Зельеварения.

– Все ингредиенты лежат на ваших столах, – сказал мистер Логон, проходя за свой стол. –

Напомню вам названия: слезы призрака, – он поднял стеклянный тюбик закрытый пробкой, в котором была мутная, бесцветная жидкость. – Уголь прозрачной ткани, – учитель показал небольшую картонную коробочку. – Большая белая ягода или «M moúro», – легко выговорил он. – Прошу вас не, – начал Джеймс, но остановился на минуту, услышав тихий взрыв в руке Фреда, – не сжимать и не давить сильно на ягоду. То есть не делать того, что продемонстрировал нам Фред Вармент, – сказал он учительским тоном. Потом он сменил тон на дружеский и сказал: – Фред, возьмешь у меня новую ягоду, – потом мистер Логон поднял крышечку с какими-то зернышками. – И последнее, кости граната. Можете приступать. Правила приготовления на вклейке учебника. Фред, подойди ко мне.

Фред подошел к учителю, тот, предупредив еще раз о хрупкости, дал ему новую ягоду.

– Благодаря вашему таланту школе грозит скорое банкротство, – сказал Джеймс, когда у

Фреда лопнула очередная ягода. – Или у вас только на моем уроке все рушится?

Фред прикусил губу, не решаясь развернуться и подойти за новой ягодой.

– Нет, мистер Логон, он несчастья для всех учителей, – сказал Оливер и по классу побежали смешки.

– Подойдите ко мне, мое несчастье, – попросил Джеймс.

Фред подошел к учительскому столу, где получил очередную новую ягоду, которую умудрился не лопнуть по пути к парте. Оливер с издевкой похлопал брата по плечу, когда тот аккуратно положил ингредиент.

Я следовала инструкции: помыла кости граната в раковине в центре стола, за которым сидели я, Оливия, Фред, Оливер; сжав косточки двумя скрепленными подобиями ложек, выдавила сок и налила его в маленький котел; в котел с соком положила три уголька прозрачной ткани; дождавшись, когда черные кусочки впитают сок косточек, я растолкла их в порошок деревянной ложкой; потом залила в котел слезы призрака так, чтобы залить полностью порошок; поставила котел на большую, просто огромную для нормы, горелку и помешивала, пока не закипело; специальным прибором – пробиркой с пустой иглой – проколола первый слой ягоды, собрала из нее воздух; надавив на дно и на пробку, пропускающую кислород, сжала воздух внутри; при помощи заклинания «Колди», которое я проходила по учебнику первого курса, я застудила воздух в пробирке, который попав в готовую смесь, окрасил ее в прозрачный цвет. Если бы не круги на поверхности, я бы решила, что зелье пропало. В классе царила гробовая тишина. Все ученики, склонясь над своими местами, заинтересованно следуя инструкции, сжимали воздух, мешали зелье, толкли уголь.