Текст книги "Милана Грей: полукровка [СИ]"

Автор книги: Даша Кудрявцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Оливия, я в столовую. Ты как, идешь? – спросила я.

– Да, сейчас пойдем, – вставая, ответила подруга. – Диана, ты пойдешь в столовую?

– Да, я проголодалась, – призналась она, перекидывая блестящие красивые черные волосы на одно плечо.

Мы с Дианой раньше не общались, но, по пути, я, как и Оливия, смеялась над ее историями. Она говорила о своих домашних животных. Обычные истории, но так, как рассказывала Диана, я не слышала ни от кого: она вставляла реплики своей собаки или высказывания ленивой кошки. Если в это время она не улыбалась, то я решила бы, что девушка и правда верит в говорящих животных. Казалось, что одноклассница и правда их понимала, истории казались реальными, и особенно – говорящие животные.

Оливер и Фред пришли под конец ужина, и были слишком заняты набиванием своих животов. Но после поглощения содержимого тарелок, по пути в спальни, они раз десять напомнили, где и во сколько встречаемся. Они позвали Диану, но она отказалась.

Я сходила в ванную комнату, потом, дождавшись Оливию, легла в кровать. Она написала на запястье время – 11–50 и при помощи заклинания «тайм» заколдовала цифры.

Дождавшись, когда запись на руке вспыхнет, я отвернулась и сразу же заснула.

– Вставай, – сказал священник женским голосом. – Вставай, – повторил он и растворился вместе с женихом и гостями.

– Пора уже, – громко шептала склонившаяся надо мной Оливия.

– Ты сорвала мою свадьбу с Джонни Деппом, – проныла я, лежа головой в подушку и шаря рукой в поиске одеяла. Одеяло предательски пропало, и мне пришлось сесть, как желала моя подруга. Протирая сонные глаза, я опустила ноги в мягкого предателя, свалившегося с меня ночью.

– Кто такой Джонни Депп? – спросила Оливия. Я взглянула на подругу, но увидела только ее темную фигуру, стоявшую возле моей кровати. Да, то, что здесь нет Джонни Деппа это потеря.

– Актер, из второго измерения, – ответила я, подтягивая одеяло с пола.

Я встала, надела тапочки, толстовку, приготовленную еще с вечера. Но из-за недосыпания холод бродил по телу под толстовкой. Мы на цыпочках вышли из секции класса Б.

Освещая палочками ступеньки, я с Оливией аккуратно поднялась на 3 этаж, где нас уже ждали близнецы Вармент. (Забавно, у них даже на воротниках пижамы первые буквы имени) Я встретила их сладкой зевотой, и она передалась всем. После совместного признания, что никто не выспался, ребята проводили нас в кладовую, по пути к которой я, сонно передвигая ногами, теряла тапочки.

– Вы все проверяли? – нервничала Оливия. Она-то уже давно смахнула с себя сон.

– Да, мы установили «уши». Если кто-то войдет в один из коридоров, мы сразу же узнаем, – сказал Фред.

Я взглянула на братьев в красивых синих пижамах, они упивались предвкушением и адреналином, бурлящим из-за страха, что нас поймают. Если бы я не засыпала на пути, то тоже бы сейчас чувствовала сладкий слабый адреналин.

– Точно? – не успокаивалась подруга.

– Точно. Смотри, даже Милана не паникует, – ответил Оливер, кивнув в мою сторону.

– Что опять я? – простонала я. – Я спать хочу.

У меня даже не вызывало чувство гордости, что данная ситуация меня совершенно не волнует, в отличие от Оливии.

– Все, включаем, – объявил Фред и положил маленький темный, вроде даже черный, квадратик на пол. «Сим-салабим», – сказал он, дотронувшись до квадратика палочкой. У меня вырвался смешок. Сим-салабим? Что будет дальше? Сяськи-масяськи?

Из квадратика появился луч как от проектора, а на стене – большая надпись на прямоугольнике света: «Ночь. От режиссера Тифа Форбана».

Жуткий фильм рассказывал о компании подростков, снявших дом у озера, в котором каждую ночь умирали люди. Фильм не очень интересный, но признаюсь честно, я пару раз вскрикнула и весь фильм просидела вцепившись в Фреда.

Уже шли титры, как Фред схватился ухо, словно от боли.

– Блей Кар идет, – вскочил он, и я свалилась на локоть, от неожиданного исчезновения обок меня Фреда.

Оливер схватил коробочку, она затрещала, и луч исчез. Мы с Оливией тоже вскочили, но не успела подруга предаться панике, как братья выпихнули нас в коридор. Мы поспешили в конец, к выходу. Шаги эхом отражались от узких стен коридора. Перед поворотом, где один коридор переходил во второй, прямо напротив выхода, братья остановили нас. Мы стояли близко друг к другу, но я никого не видела, только свет лучей, показывающийся из соседнего коридора. Фред выглянул за стену и, схватив Оливию за руку, пробежал с ней по широкому лучу лунного света к выходу.

– Кто здесь? – послышался хриплый голос совсем близко.

Оливер заглянул в соседний коридор и сразу вцепился мне в руку. Он потащил меня обратно в кладовую. Шаркающие шаги Блейя поспешили за нами.

– Я знаю, что вы тут, – крикнул он.

Мы завернули в кладовую, и тапок-дезертир свалился с ноги. Я одернула Оливера, чтобы вернуться за тапком, зацепила его мыском, и он послушно вернулся на свое место.

Оливер выдернул меня из кладовой во второй коридор и ускорил шаг. Кто сказал, что в экстремальной ситуации открывается второе дыхание? Я сейчас еле ногами передвигала, да и подвернутая лодыжка заныла сильнее. Я, прихрамывая, тормозила Оливера. И самым неудачным было то, что я свалилась прямо у выхода.

– Я знаю, что вы здесь, – повторил Кар. – Нет смысла убегать. Попрощайтесь со школой, – сказал он, и, услышав мой шлепок, радостно поспешил.

«Уже попрощалась», – подумала я, предвкушая свое ближайшее будущее. Оливер резко поднял меня и, поддерживая за руку, помог спуститься с лестницы. Сверху, нам в след, только и послышалось: «Дурацкие дети!»

Фред ждал нас у распахнутой двери в гостиную нашего класса. Мы влетели в дверь, и я облокотилась о стену рядом с Оливией отдышаться.

– Хорошо, что фильм успели досмотреть, – сказал Фред, закрывая дверь.

– Мне не понравился, – признался ему брат.

– Нас чуть не поймали, а вы о фильме думаете! – воскликнула Оливия. Я посмотрела в коридор, проверяя, никто ли не идет на ее возглас. – Тихо. Все спят. Спят.

Я вспомнила о мягкой кроватке, теплом одеяле, хорошей подушке, о времени и зевнула.

– Не, ну, правда, фильм дурацкий же был, – сказал Фред.

– Дураки, – проворчала Оливия, надув губы, и ушла в спальню.

– Спокойной ночи, – сказала я братьям и отправилась за подругой.

Я легла в постель и отключилась. Хоть я и быстро заснула, всю ночь просыпалась от страшных снов – сцен из фильма. Утро за окном было великолепное: небо в плюшевых тучах, сквозь которые пробирались слабые холодные лучи солнца, падал снег тяжелыми хлопьями, вся земля была покрыта белым ковром – но мне было не до него, я совершенно не выспалась и была ужасно зла. На завтраке немного поклевала омлет и, отодвинув тарелку, положила голову на стол, закрыла глаза. Я не могла бороться с дремотой, да и моя вездесущая лень не позволяла мне даже думать об этой борьбе. Оливер и Фред, сидевшие по обе стороны от меня, тыкали мне в бока пальцами. Я была готова прибить их.

– Отвалите! – крикнула я.

Они от неожиданности вздрогнули.

– Что с ней? – спросила Диана, перекидывая ноги через лавку.

– Впервые убегала от Кара, вымоталась, – рассмеялись братья.

– Дураки, – пробубнила я.

– А я уже тебе это говорила, – заметила Оливия, мучая вилкой облет.

– Удачно убежала-то? – поинтересовалась Диана, попивая компот, странного яркофиолетового цвета. Я его только из-за цвета не стала пить, вдруг потом желудок в темноте будет светиться или что-нибудь похуже.

– Для побитой, замечательно справилась, – толкнул меня локтем Фред.

– Спасибо, блин, – продолжала ворчать я на нагло выспавшихся братьев.

– Ладно, Милана, вставай. Пошли на урок, – сказала Оливия, дождавшись, когда Диана закончит завтрак.

– У-у-у… – промычала я. – Я спать хочу.

Оливер и Фред вытащили меня из-за стола, не обращая внимания на мое «бу-бу-бу», и мы отправились на Правописание.

– Там столько крови было, – делилась своими эмоциями с Дианой проснувшаяся Оливия, размахивая руками и показывая масштабы кровяных луж в фильме, – столько трупов…

– Подруга, ты меня пугаешь, – сонно улыбнулась я, слушая ее.

– О, она вообще обожает фильмы со сценами насилия, убийств, крови, – рассказал Фред.

– Вроде милая девочка, а мысли все о расчлененке, – улыбнулся Оливер.

– Да что вы врете? Я просто люблю страшные фильмы, – оправдывалась Оливия.

Страшные фильмы как-то странно сочетались с изобилием розовых и нежно-голубых вещей в ее гардеробе. Хотя длинноволосая принцесса в розовом платье, запачканном кровью, – хорошая обложка для хоррора.

– Ага, а вспомни, как мы в прошлый раз про вампиров смотрели, ты все тонкости убийств выучила, – присоединилась к братьям Диана.

– Просто фильм был хороший, – продолжала оправдываться подруга.

– Маньячка! – сказали братья, и Оливия обиженно надулась, скрестив руки.

– Да-а, подруга, ты открылась мне с новой стороны, – улыбнулась я, открывая дверь в кабинет.

На уроке мы проходили причастия, а мне было не до правил, я спать хотела. Мне даже замечание сделали: «Милана Грей, если вы заснете на моем уроке, я заставлю вас прийти после занятий, – угрожала мне мадам Райт, – и я проведу вам индивидуальный урок!»

Следующий урок мне пришлось пропустить, нужно было идти к медсестре, нитки вытаскивать.

– Подожди тут, – попросила мисс Ли.

Я сидела у нее в коморке с травами, растворами и пузырьками на полках. На столе лежал скальпель, изогнутые ножницы и остальные «орудия пыток», но в ужас меня приводили иглы для шприцов. Я отодвинулась он стола на край стула.

В комнату вошла медсестра и достала из шкафа колбу с прозрачной жидкостью и ватный диск. Она выдернула пробку из узкого горлышка, и комната наполнилась запахом спирта.

Мисс Ли смочила диск и попросила меня убрать волосы. Я задрала рукой челку, медсестра протерла мне висок, и запах спирта еще сильнее ударил в ноздри.

– Сейчас будет немного неприятно, – предупредила мисс Ли, закрывая колбочку и ставя ее на стол к ужасающем иглам.

Медсестра дотронулась волшебной палочкой до нитки, торчавшей у меня из виска. Нитка словно на магните пристала к кончику палочки, и Лолита Ли аккуратно потянула ее.

Чувство как будто кто-то полз под кожей. Фу! Противно! Меня перекосило.

– Милана, лицо попроще, – улыбнулась медсестра, снова протирая шрам.

– Щиплет же, – сказала я, морща лицо.

Мисс Ли усмехнулась, выкидывая очередной ватный диск.

– Все. Шрам не должен остаться. Давай пластырь на носу поменяем? – предложила медсестра и дернула его с носа.

«Ау!» – раскрылся рот в немом крике. Рука подлетела к покрасневшей коже на носу. Я убрала руку, вдохнула глубоко через нос, чтобы заглушить пульсирующую боль.

Медсестра показалась из-за дверцы шкафчика с новым пластырем, она заклеила царапину.

Я даже не помню как разбила нос, как болел висок я помню, но вот нос… Да и на нем была небольшая царапина, но мисс Ли заставляла ее заклевать пластырем. Наверно, ей просто скучно тут было, единственным ее пациентом была я, и она рада найти у меня новую болезнь. Будь ее воля, она бы меня всю загипсовала и споила бы мне все свои травы.

– Как нога?

– Замечательно, – сказала я, пряча ее за ножку стула, еще не хватала, чтобы она еще чтонибудь придумала. – Все бы уже прошло, если бы я вчера не упала.

– Аккуратней надо быть, – сказала она и пошла к невысокому шкафчику над котором весели разные сухие травы, и я облегченно выдохнула, вытаскивая спрятанную ногу изпод стула. – Пятнадцать минут до конца урока осталось, может, чай попьем? – предложила медсестра, достав две кружки. Или она очень спешит, или любит решать за других. Мне стало жаль ее, ведь она здесь неделями одна сидит, и я согласилась:

– Давайте, мисс Ли, – сказала я, смерившись, что сейчас буду пить мой ненавистный чай с ромашкой.

И я не ошиблась, чай мне заварили с ромашкой. Мисс Ли рассказывала смешные истории про ее работу в школе, а я, не понимая в них юмора, глупо улыбалась. Я допила чай и сбежала на урок.

На Существологии я сидела с Оливией, а за нами сидел Оливер с Фредом. Они громко перешептывались о чем-то, что делает «Бум». Если попробовать вникнуть в их слова, то все закончится психушкой, но неизвестно – для них или для себя. Голоса учеников превращались в фоновый гул. Несмотря на то, что в классе не было ни одного человека, который бы молчал, я прекрасно слышала Оливию, издевательски оценившую пальцем «вверх» мой новый пластырь, темнее кожи на тона четыре. В класс вошел учитель, и шепот значительно поредел, но не затих совсем. Билл Хангриус прошел к доске и написал на ней мелом «Егу», объясняя вслух:

– Сегодня мы поговорим о существах с названием Егу, – учитель повернулся лицом к ученикам, он пригладил рукой запутанную бороду и продиктовал: – Запишите: Егу – уродливые человекообразные существа, нецивилизованные, не любят людей, грубые, ворчливые, владеют некоторыми легкими магическими заклинаниями, – мистер Хангриус повернулся к окну, положив руки себе на живот, и так не маленький, но еще и выпученный изгибом спины. Дождавшись, когда мы допишем, он продолжил, внимательно разглядывая стекло, словно на нем был написан текст: – В XV веке Егу напали на город Рой, близ их поселения, надеясь уничтожить человечество. Но войну они проиграли, и тогда их лидер – Мунк, чтобы спасти оставшихся Егу, поклялся, что его народ будет вечно служить людям, тем самым он проклял свое племя на вечное рабство.

Люди злоупотребляли клятвой, и многие Егу погибли, выполняя опасные задания.

Оставшиеся ушли в горы, леса, подальше от людей. Уже 5 веков никто не встречал народ Егу, но ходят слухи, что они еще живы и обитают в щелях гор и в водных пещерах, – закончил учитель Существологии, и попросил просмотреть рисунки во вкладыше учебника, и записать задания.

На перемене я зашла к дяде Джеймсу и отдала ему письмо, чтобы он отправил его тете.

Следующий урок вел директор, и я не рискнула опаздывать на него и поспешила распрощаться с дядей.

На уроке общей науки присутствовал весь третий курс. Все строили из себя высоко дисциплинированных учеников, даже не по себе становилась от такой тишины. На уроке мы говорили о втором измерении – мире, где я прожила ни много ни мало двенадцать лет. Я предпочла тихо сидеть, не привлекая лишнего внимания, но директор то и дело спрашивал меня, а в конце урока поставил мне пять баллов. Интересно было видеть мир, где я жила, не родным, чем-то новым, особенно сейчас, когда я убегала от прошлого. Я не забыла серые пятиэтажки, дряхлое здание детдома, пропахшие бензином улицы, я просто прятала их от себя, зарывая в них ту, прошлую жизнь. Я так изменилась, возможно, я просто предала себя ту, жившую в словаре жаргонов, не зависящую от чужих чувств. У всех на уроке второе измерение вызывало интерес, а у меня только страх, страх, что я сейчас проснусь и окажусь там.

– Мистер Волд, – подошла я к директору после урока.

– Милана, вы что-то хотели? – спросил он, сворачивая карту, что несколько минут назад висела на доске.

– Да, у меня пару вопросов относительно темы урока, можно? – спросила я. Мои глаза наткнулись на непослушно развернувшуюся карту. «Россия», – переливались буквы на свету. Нет, я не убегала от второго измерения, я убегала от той жизни. Я провела рукой по буквам, скользнула к краю карты и помогла директору ее свернуть.

– Я думаю, вы по этой теме знаете даже больше, чем я, но, давайте, спрашивайте, – сказал мистер Волд, завязывая валявшейся на столе веревкой карту.

– Почему люди из второго измерения не знаю про порталы?

– Они знают, но не все. Маги наложили заклинания, не каждый может пройти через портал, даже не каждый маг. Волшебники боятся, не хотят войны, вот и держат свое существования в секрете.

– А есть еще измерения? – поинтересовалась я, и директор на мгновение застыл у шкафа с картами, он посмотрел на меня, словно ища во мне что-то новое. Мистер Волд закрыл дверцу шкафа и ответил:

– Помимо нашего – первого измерения и второго есть еще одно, но единственный портал был утерян.

– Спасибо, мистер Волд, у меня больше нет вопросов. До свиданья.

– До свидания, Милана Грей, – сказал директор, провожая меня подозрительным взглядом.

После разговора я направилась по длинному коридору в столовую. Слабый ветерок гулял в стенах школы. Где-то кричали птицы. Из-за того, что я не выспалась, болела голова. Я потерла висок, надеясь, что это поможет. Мимо, в толпе учеников, прошел Эван с кривой повязкой на голове, он, заметив мой взгляд, помахал, я ему кивнула, но он, наверно, не заметил, так как куда-то спешил со стопкой учебников.

– Милана! – услышала я крик братьев Вармент, они высоко задирали ноги, тонущие в сугробе у окна. – Подожди нас, – попросили они, перекидывая ноги через подоконник высокого окна.

Такие окна были почти по всей школе. Стекол в них не было, но холод они не пропускали.

Они были заколдованные. А на верхних этажах даже ничего не могло выпасть в них.

– Оливер, Фред Вармент, – громко обратилась к ним учительница Волшебства, в ноги к которой упал Оливер, кубарем свалившийся с подоконника. Я не заметила, как она подошла, и передернулась, неожиданно услышав ее грозный голос так близко. Елизавета

Греми стояла уперев руки в бедра, одаривая поспешившего встать Оливера злым взглядом. – Для этой цели есть арки, – заметила она.

Братья виновато опустили головы:

– Простите, мадам, – сказали они.

Как можно таких ругать? Все-таки братья были очень милые. От вида их опущенных голов мне стало их жалко, да и мадам Греми тоже, как я поняла по ее изменившемуся голосу:

– Ладно, – тихо сказала она тоном мамы, а потом поспешила вернуться к тому, что она учительница: – Чтобы я больше этого не видела.

Учительница ушла, беззвучно шагая.

– У вас что ни день, так замечание, – колко сказала я, выбрасывая из головы желания потискать их. Головы братьев одновременно взметнулись, и их губы разошлись в подтверждающей улыбке.

– Ты тоже это заметила? – спросил Фред.

Я, улыбаясь, кивнула им. Фред слишком внимательно посмотрел на мои губы. У меня чтото в зубах застряло? Я закрыла рот, но губы все равно растягивались в улыбке. Я скользнула языком по зубам. Фред махнул головой, отводя взгляд от моих губ.

– Где Оливия? – спросил он.

– Не знаю, – у меня зажурчал живот. – Но если мы сейчас не пойдем в столовую, то я умру с голода.

– Ладно, пойдем. Может, там ее встретим.

Глава 10

Мы отправились в столовую, где и вправду встретили Оливию. Она рассказывала Джессике и Даше о лужах крови, которые видела в фильме. Мы сели с ними. Я хотела есть, так что к разговору о трупах не присоединилась, в отличие от Оливера и Фреда.

Боже, моя подружка – маньячка. Сколько еще будет длиться это восхищение кровью?

Сколько мне это слушать? Она уже полдня об этом говорит, и сил у нее еще минимум на сутки хватит.

– Прошу внимания, – громко произнес мистер Волд.

Разговор о трупах оборвался. «Огромное спасибо, господин директор», – подумала я.

Головы учащихся, словно зачарованные, повернулись к Эльбрусу Волду.

– Ученики Высшей школы волшебства, – обратился к нам директор, стоя за широкой трибуной. – Я хочу вам напомнить, что в пятницу состоится ежегодный бал, посвященный новому году.

Зал взорвался аплодисментами. Директора самого радовало это событие, но он пытался это скрыть, впрочем, безуспешно. Ученики чуть затихли, и Эльбрус Волд продолжил:

– Мадам Греми хочет вам кое-что сказать, прошу проявить уважение.

Елизавета Греми встала со своего места и приложила руку к горлу:

– Хочу попросить вас не забывать на балу, что вы ученики Высшей школы волшебства № 2, и надеюсь увидеть вас в подобающей одежде, – она стрельнула взглядом на компанию старшеклассниц, одна из которых съежилась и стыдливо спрятала взгляд, – и с подобающим поведением, – громко сказала учительница по Волшебству и села.

Она откашлялась, прикрывая рот рукой. Видимо, она нечасто пользовалась заклинанием «громкоговорителя».

– Спасибо за внимание, – поблагодарил директор и покинул трибуну. Он прошел на свое место и сел рядом с мистером Хангриусом, не отрывающимся от еды, и принялся за обед.

В столовой послышался радостный шепот. Может, я чего-то не понимала, но в данный момент интересовалась только котлетами, что подали нам на обед. Все вокруг забыли про еду и обсуждали новость.

– Я уже купила себе платье, летом еще, – хвасталась Оливия.

Наверно, я и вправду что-то не понимала, может, это очень важно, раз платья на новогодний бал покупают летом. Хотя меня ничуть не удивило то, что Оливия так поспешила, ведь дело касалось вещей. Могу поспорить, что знаю, какого оно цвета.

– Какое у тебя платье? – поинтересовалась у нее Даша.

– Красивое, – сладко протянула Оливия, – розовое.

«Да ну?» – усмехнулась я, пряча ухмылку под листом салата, не залезающего полностью в рот. Интересно, Оливия замечает, что у нее все в шкафу розового цвета?

– Джессика, а ты в чем пойдешь? – поинтересовалась Даша у лучшей подруги, которая даже в школе носила только школьные темно-синие брюки.

– В джинсах и футболке, – ответила темнокожая девушка с непослушно объемными волосами. Мне ее идея понравилась, ведь у меня тоже нет платья.

– Почему не в платье? – удивилась владелица розового шкафа.

– У меня нет платья.

– Я тебе дам. У меня два платья, – начала Даша. Ее голос звучал громче, увереннее, она выпрямилась. – Я тебе дам одно. У меня уже было, но мама вчера еще прислала платье.

– Да ну… – ответила Джессика.

– Они оба очень красивые, выберешь себе какое понравится, – продолжала Даша.

Подруги были противоположностями. Даша – заботливая, открытая, чувствительная, наивная. Мне казалось, у нее нет разницы между «нравится» и «люблю». А вот Джессика – черствая, закрытая, властная, но подругу она всегда поддерживала, хотя порой и говорила то, что обижало Дашу. Джессика никогда не показывала свою любовь к подруге.

Я жила с ними в одной комнате совсем недолго, но уже прекрасно знала, как они умеют ругаться.

– Как-то неудобно, – тихо призналась Джессика.

Подняв голову, я увидела выражение лица Оливии и поняла, что мы обе испытываем удивление. Джессика призналась в своих подлинных чувствах? Джессика идет в платье? Я хочу на это посмотреть.

– Да ладно, мы же подруги, нам свойственно меняться вещами, – улыбнулась Даша, поняв, что победила.

– Спасибо, – также тихо, смутившись, поблагодарила Джессика.

– Оливер, Фред, а вам платье не одолжить? – с издевкой спросила Даша. Джессика, пряча смущение, рассмеялась, заразив задорным хохотом Оливию. Я тоже не сдержалась и улыбнулась, отодвигая тарелку, по которой дружно покатился горох, что я там оставила.

– Ой, ой, ой. Если мы наденем платья, то всех кавалеров у вас отобьем, – ответил Фред и театрально смахнул волосы со лба.

– Нам вас жаль, – указал на нас указательным пальцем Оливер, высокомерно подняв голову, и положил подбородок на мягкую ладонь. – Так что мы лучше пойдем в своих костюмах, чтобы вам хоть какие-то шансы оставить, – сказал он, подняв брови.

Минута молчания, и Оливер не выдержал и звонко засмеялся, прикрыв ладонями лицо.

– Конечно, красотки, сжальтесь, – ответила на их подначку Оливия, и вся наша кампания залилась смехом.

Мы неплохо обратили на себя внимание озадаченных обсуждениям платьев рядом сидящих девочек, одноклассниц. Мы хохотали на весь взволнованный зал. Я наткнулась на недобрый взгляд учителя Темного волшебства и, пихнув Оливию локтем, притихла.

Подруга кивнула в сторону Фаста, и все поспешно успокоились.

– Милана, а ты в каком платье пойдешь? – отвлекла меня Оливия от набивания живота едой, на которую я сразу набросилась, после принудительно законченного единодушного смеха.

– Не знаю, я не ношу платья, – ответила я, тяжело отвлекшись от чашки. Обстановка как-то изменилась, но меня волновали в данный момент чаинки, попадавшие в рот вместе с чаем.

– И вправду, я тебя видела только в школьной юбке и в той, что ты ходило на занятия до зачисления, – сказал Оливер.

– Мне просто некуда было в платье ходить, – объяснила я, снимая прилипшую к губе мокрую чаинку. – А юбки у меня есть, две.

– В одной мы тебя уже видели, в черной, – сказал Фред.

Я вытерла губы салфеткой и сказала:

– В ней и пойду.

Салфетка полетела на тарелку к горошку.

– Милана, прости, я уже пообещала второе платье Джессике.

– А у меня только одно, – расстроилась Оливия, что не может помочь мне, как помогла своей подруге Даша.

– Да ладно, все нормально, – сказала я.

Я и правда не переживала из-за платья. Я поправила блузку и подняла глаза на лукавую улыбку Оливии.

– Так, Милана Грей, у вас замечательные друзья, – заявила она. – Мы что-нибудь придумаем, – по ее хитрой улыбке можно было догадаться, что она уже все придумала.

– Да, – подтвердили близнецы.

Даша с Джессикой кивнули.

– Придумаем, – сказала Даша.

Иногда мне было тяжело понять, почему она решает мне помогать. Из-за того, что я ее подруга или из-за того, что она еще считает себя обязанной передо мной.

– Милана, – подбежала Дашина сестра, – тебе письмо пришло от… – Миса сморщила лоб, вспоминая, – от Лисы, кажется.

– Где оно? – спросила я, вылезая из-за стола.

– В спальне.

– Спасибо, – сказала я и поспешила в спальню.

– Милана, – позвала Оливия.

– Я спешу, прости, – кинула я, выходя из столовой.

Я еще никогда не получала ни от кого писем. А тут первое письмо и от тети.

Я влетела в спальню. На кровати лежала запечатанная посылка, а на ней письмо, подписанное красивым почерком. Я сразу же раскрыла письмо:

« Милана, у меня и вправду все хорошо, но безумно скучаю по тебе и по Джеймсу. Я бесконечно рада, что в нашей жизни снова появилась ты. Поздравляю с зачислением в «Б» класс. Желаю тебе удачи в учебе и в школьной жизни. Я очень за тебя рада. Обязательно отметим это на новогодних каникулах. Наверное, ты уже распаковала мою посылку. Не знаю модно это или нет, но твоя мама очень любила его. Я немного ушила талию и подол, надеюсь, угадала с размером.

Люблю, скучаю. Твоя тетя Лиса.

Увидимся на следующей неделе.

21.12.10.»

Я зацепила пальцем белую веревку, она послушно поддалась. Руки аккуратно, терпеливо убрали веревки с бумаги, раскрыли упаковку. На освобожденную гладкую синюю ткань упал свет. Я провела по ней кончиками пальцев. «Такая мягкая, гладкая». Я подняла ткань, и она развернулась в красивое синее платье.

– Милана, – влетела в комнату Оливия.

– Кажется, я знаю, в чем пойду на бал, – сказала я, приложив платье к себе. Подол скользнул волной с кровати на пол. Я повернулась к Оливии.

– Милана, какое оно красивое, – на одном выдохе прошептала она. Оливия спустилась на кровать у двери и сказала, не отрывая зачарованный взгляд от платья: – Оно под тон твоим глазам. Точь-в-точь такого же цвета.

– Мамино. Тетя прислала, – сказала я, помахав подолом платья, представляя, как буду танцевать в нем на балу.

– Померяй его, – попросила Оливия, опуская подогнутые ноги на пол.

Я раскрыла шкаф, спряталась от Оливии за дверцей и излишне аккуратно переоделась в шелковое платье. Ткань приятно скользила по коже. Платье было без единой затяжки, яркое, словно новое. Я взглянула в зеркало на дверце шкафа. С правого плеча платья лентами обвивало фигуру и спадало с бедер, полностью скрывая ноги.

– Замечательное, – сказала Оливия.

– Ага, – восхищаясь платьем, протянула я ей в ответ и провела рукой по блестящей ткани.

Мой взгляд упал на сложившийся на полу подол, я приподняла его. – Только длинновато.

– Я знаю, как это исправить. – Оливия встала с чужой кровати и подошла к шкафу с одеждой, который она делила с Дианой. Подруга села на колени, повозившись в шкафу и погромыхав вещами, достала белую коробку из дальнего угла. – Я думаю, они подойдут, – сказала она, вставая с пола.

Подруга раскрыла коробку и подала мне синие туфли на небольшом каблуке.

– Оливия, они очень красивые. Спасибо огромное, – поблагодарила я, забирая у нее блестящие туфли.

– Надень, – подсказала она, гордая тем, что у нее есть такие шикарные туфли. Нога легко скользнула в туфлю, размер, к счастью, подошел. Я одела их, и длина платья стала идеальной.

– Оливия, я тебя обожаю, – задыхаясь от восторга, сказала я.

Совсем недавно я не знала, пойду на бал или нет, а сейчас на мне самое красивое платья в мире и самые замечательные туфли. «На которых я вряд ли смогу грациозно ходить», – подумала я, оценив каблук.

Я еще немного покрасовалась перед зеркалом и переоделась в школьную форму, спрятав платья в шкаф. Я светилась радостью и поспешила написать тете письмо с благодарностью: взяла лист бумаги, перо и отправилась с Оливией в зал, где мы встретили Диану с Лилой (ученицей 4 курса.). Я села подальше от девочек, обсуждающих, как замечательно прошел школьный бал в прошлом году. «Здесь телефонов что, нет? – терзал меня вопрос, пока рука с пером бегала по бумаге. – Я обязана внедрить в этот мир телефон!». Как я ни старалась, но после учебного дня безостановочного письма почерк был не очень аккуратным. К тому же я спешила сказать, точнее, написать тете «спасибо».

– Милана, наконец, мы увидим тебя в платье, – сказала Диана, когда я поставила на листке дату и, свернув, отодвинула его.

Диана и Лила не знали, что платье я приобрела всего полчаса назад, а также они не знали, какое оно красивое.

– Оливия уже видела, – сказала я, облокачиваюсь на спинку кресла. Наконец-то не надо нависать над журнальным столом.

– Да, – словно мяукнула Оливия и довольно улыбнулась.

Она, положив ногу на ногу, качала ими. Факт того, что она знала больше Дианы и Лилы, распирал ее. Она с улыбкой до ушей, как дурочка, в предвкушении расспросов бегала своими большими глазами по лицам подружек. Я, не желая слушать обсуждение меня и моего платья, поспешила сбежать:

– Я ненадолго вас покидаю, дамы, – сказала я, забирая письмо со стола.

Я направилась к двери, оставляя сзади перо на столике, Диану, Лилу и радостную Оливию. Не успела я выйти, как услышала голос Дианы («Ладно, рассказывай») и радостный писк Оливии. Я усмехнулась и закрыла за собой дверь. После недолгих поисков, я обнаружила дядю Джеймса в комнатке, где мы по вечерам пили чай.

«Я, кажется, знаю, что подарить тебе на Новый год», – сказал он, когда я опять попросила его отправить письмо. Я смущенно улыбнулась. «Ладно, давай его сюда», – сказал он, отодвигая бумаги на столе подальше. Моя извиняющаяся улыбка превратилась в улыбку победителя, и я, довольная, протянула дяде письмо.

Джеймс подошел к окну и свистнул. Я ахнула: к дяде на подоконник прилетел голубь. Тот, немного повозившись, прикрепил письмо голубю на ногу. Джеймс наколдовал ему зерна и оставил их на подоконнике. Голубь поел и шагнул с окна. Я выглянула посмотреть. Серая птица описала в воздухе несколько спиралей и полетела прочь. Объяснив дяде, что пообещала Оливии вернуться до ужина, я поблагодарила его и попрощалась. Он не сильно был против, так как я отвлекла его от дел, когда пришла. Не успела я закрыть дверь, как он снова вернулся к бумажкам на столе.