Текст книги "Медведь для Маши (СИ)"

Автор книги: Дарья Золотницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 31

Михаил

Сегодня всё-таки, купили с Машей небольшую ёлочку. Тридцать первое уже, и выбор, конечно, оставляет желать лучшего, но мне удаётся найти вполне симпотичное маленькое деревце. Чтобы не возиться с готовкой, просто покупаю в супермаркете несколько готовых салатов, сырно-колбасную нарезку и фрукты. У Маши ещё пост, блин, поэтому глядя на разносолы в виде запечённых уток и кур, только тяжело вздыхаю.

Дома достаю с антресолей коробку с ёлочными украшениями. Запылилась она прилично. Я как-то не особо заморачивался с отмечанием Нового года после смерти бабушки. Старался встречать его на работе, чтобы тоска одиночества не так душу разъедала.

Протягиваю коробку Маше. Она морщит носик и звонко чихает.

– Раритет. Почти ископаемое, – смеюсь.

Мы бережно перетираем стеклянные игрушки, и я рассказываю девушке, как мы раньше встречали Новый год. При отце это было веселее, конечно. Он приглашал какого-нибудь сотрудника со своей работы, которого наряжал Дедом Морозом.

– Я всегда этого дня ждал с замиранием сердца, – улыбаюсь грустно, откладываю пачку с дождиком. – Да, выглядел сказочный старик странно и порой даже несуразно, но это не портило волшебства. Сейчас, конечно, другое время. Костюмы стали красивыми, по-настоящему сказочными. А тогда вместо бороды часто приходилось косматые старые парики использовать, которые больше походили на облезлых кошек.

Маша смеётся, разглядывая стеклянную сосульку.

– А у нас Новый год отмечается первого сентября, – тихо произносит Маша.

– Ты никогда ёлку не наряжала? – удивляюсь.

Девушка качает головой.

– Это языческий обряд. Грех. Да и пост особый у нас в это время. Строгий. Ночью нельзя пищу вкушать, не говоря уже об остальном.

Качаю головой. Мне жаль детей, которые растут в такой строгости. Какие у них радости в жизни? Заставляют молиться с утра до ночи и с младенчества лишают маленьких чудес. Только нельзя-нельзя-нельзя. Грех! Это же свихнуться можно.

– Не станешь со мной ёлку украшать?

Маша качает головой.

– А когда твой пост закончится?

– Через неделю, – улыбается девушка. – Я тебе таких пирогов с мясом напеку, м-м-м! – радует она меня обещанием.

Ох, не знает Машенция, что она для меня желаннее любого пирога.

– Но ты хоть со мной посидишь?

Кивок. Хоть девушка и начала говорить, но всё равно предпочитает больше отмалчиваться.

– Я тебе, кстати, подарок приготовил, – подмигиваю. – Хоть ты и не отмечаешь этот праздник, но я-то отмечаю.

– Я тоже приготовила, – Маша краснеет и смущённо опускает глаза. – Мне Руслан рассказал о традициях, и я решила… – запинается.

Притягиваю Машу к себе и чмокаю в макушку.

Мы ужинаем рано. Приходится подстраиваться под все эти посты, будь они неладны. Но сегодня мне настроение ничто не может испортить. Впервые за долгое время на Новый год я не один.

– Так, раз уж у нас всё раньше положенного, – улыбаюсь, – то и подарок можно преподнести заранее.

Достаю нарядный пакетик и протягиваю Маше. Я всё приготовил ещё до того, как все эти неприятности нам на голову свалились.

Девушка заглядывает внутрь, а потом достаёт из пакета паспорт в красивой обложке с розовыми пионами.

– Это твои документы, – подмигиваю.

Над фотографией пришлось потрудиться, чтобы сюрприз сделать. Помню, в одну из прогулок затащил Машу в специальную будку и попросил на пару кадров сделать серьёзное лицо. Платок Маше наотрез снимать отказалась, поэтому долго, размышлял как быть. В итоге заплатил мастеру фотошопа, чтобы он натурально волосы дорисовал. Да, небольшой мухляж, но в паспортном столе фотографию приняли. Понятно, что моё удостоверение сыграло не последнюю роль.

– Спасибо, – шепчет Маша.

– Теперь ты можешь свободно перемещаться по стране, да и вообще, – неопределённо машу рукой.

Девушка срывается с места, бежит в комнату, а возвращается с объёмным свёртком. Протягивает его мне и замирает.

Узнаю нитки, которые ей покупал. Разворачиваю и приподнимаю брови в удивлении. Я знал, что Маша вяжет, но не думал, что у неё это получается настолько красиво. Большие объёмные косы идут по всему переду изделия, ворот, манжеты и нижняя резинка выполнены настолько профессионально, что у меня возникают сомнения по поводу необходимости курсов.

– Очень красиво! – говорю искренне и тут же натягиваю свитер. Садится он идеально. – У тебя талант, – хвалю раскрасневшуюся девушку.

– Правда нравится? – тихо.

– Правда! У меня даже бабушка так вязать не могла.

Снова притягиваю Машу к себе и на этот раз звонко чмокаю в щёку. Она смущается ещё больше. Рвано втягивает воздух и поглаживает тонкими пальчиками косу на груди, обводя рисунок вязки.

А потом мы идём смотреть телевизор. Девушка уже спокойно на него реагирует. Не крестится, когда я каналы переключаю и не сбегает при первом удобном случае.

Выбираю новогодний детский фильм. Сказка «Морозко». Что-то более взрослое для моей девочки ещё рановато.

Маша с интересом смотрит фильм, а потом просит включить ещё что-нибудь. Глаза горят настоящим восторгом. Ощущение, что рядом со мной сидит девушка с другой планеты, хотя в некотором смысле, так оно и есть.

И мы ещё смотрим «12 месяцев» и «Снежную сказку». А потом резко раздаются первые взрывы салютов.

Маша подскакивает и с испугом озирается. С улыбкой заключаю её в объятия и подвожу к окну.

– Смотри как красиво, – говорю тихо, указывая на яркие всполохи, освещающие ночное небо. – Это салют.

Маша замирает и зачарованно таращится вверх. Мне кажется, что даже дыхание задерживает. А я наслаждаюсь её теплом в своих руках.

Глава 32

Маша

Всё так необычно и сказочно! У меня ощущение, что я сплю, а моя жизнь – это удивительный красочный сон. Если не вспоминать о семье… Боль притупилась, но стоит мне только подумать о маме и сестре, сразу тисками грудь сдавливает. Странно, но тоска по отцу несильная. Я вырвалась из-под его гнёта и сейчас наслаждаюсь свободой.

Мне кажется, я потихоньку вписываюсь в мир Михаила. Во всяком случае, прикладываю для этого максимум усилий. Иду на компромиссы, прислушиваюсь к его словам и стараюсь не закрываться от той жизни, что бьёт вокруг ключом.

Сегодня Миша притащил ноутбук. Долго втолковывал мне, что это за штука такая, а потом взялся учить пользоваться. Честно говоря, для меня вся эта наука оказалась довольно тяжёлой. Приходится запоминать уйму действий, смысла которых я просто не могу уяснить.

Миша даёт мне задание, расписывая на листочке шаги, а потом уходит на работу. Праздничные выходные пролетели как один миг, и сейчас я снова томлюсь в одиночестве, дожидаясь его и каждый раз не нахожу себе места. Он же обещал уволиться! Но Михаил говорит, что там какое-то тяжёлое расследование свалилось, и он не может оставить напарника без помощи. Остаётся только горестно вздыхать и стараться максимально отвлекаться.

Как только, я освоила на компьютере элементарные функции и научилась пользоваться интернетом, Миша начал давать мне другие задания – найти что-то в сети, прочитать и запомнить информацию. А потом и вовсе раздобыл школьную программу и потребовал, чтобы я её осваивала. Теперь по вечерам приходится ему стихи рассказывать и заниматься математикой. Не понимаю, зачем мне непонятные формулы. Если стихотворения вызывают трепет – они красивые, то здесь… Иногда отшвыриваю тетрадь в сторону, потому что просто нервы не выдерживают.

Михаил терпеливо ждёт, пока мои нервы придут в норму, а после снова начинает эти дурацкие формулы вдалбливать.

– Машуль, это же школьная программа. Такие примеры все в детстве решают.

– Зачем? – соплю, подавляя желание порвать тетрадь.

– Для общего развития, – хмыкает он и снова начинает объяснять.

Через полчаса уже выть хочется, но я стараюсь понять эту белиберду.

Потом добавляется география и история. Вот это уже интереснее. Мне батюшка не давал таких книг читать. Говорил, что не нужно мне ничего знать, кроме слова божия и навыков ведения хозяйства. Я с любопытством листаю фотографии с названием стран и их городов, изучаю флору и фауну планеты. Каким большим оказывается мир! И ко мне в очередной раз приходит осознание ущербности той жизни, которой я жила столько лет. Почему нельзя верить в бога и существовать в нормальном социуме? Кто мешает?

Но Миша говорит, что тогда не получилось бы прививать те постулаты и уклад, что существовали у нас в селении. Вокруг много соблазнов, различной информации, которая порождает сомнения.

Я согласна с ним. Кому бы захотелось жить в лишениях и беспрекословном послушании, если вокруг пример совершенно другой жизни.

Незаметно проходит январь, и приближается день нашей свадьбы. Как подумаю о том, так сердце в груди замирает. Венчание назначено на пятнадцатое февраля. Осталось всего две недели до того, как я женой стану! Но в жар бросает не оттого, что я получу другой статус. Просто мысли каждый раз уносит в сторону взрослых отношений мужчины и женщины. И я осознаю, что поцелуями там дело не ограничится.

Снова не замечаю, как отвлеклась от изучения истории, погрузившись в будоражащие мысли. Рука в этот момент на мышке находится. Я пялюсь в экран, перечитывая по десятому разу одно и тоже. И вдруг перед глазами разворачивается окно с таким ужасом, что у меня дыхание перехватывает, и я с воплем вскакиваю с места.

На весь экран голые люди, которые… Великий боже! Мне кажется, что я ослепну от этой картины. И главное, не знаю, как это всё выключить. Не нахожу ничего лучше, как захлопнуть крышку ноутбука и запихнуть его в самый дальний угол шкафа. На всякий случай.

Весь день как в тумане проходит. Перед глазами срамная картинка, которая никак не хочет покидать мозг. Меня уже колотит, щёки горят непрестанно. Неужели всё так происходит? Почему женщина так стонала? Значит, слова батюшки о боли и прочем – это правда?

Сегодня жду возвращения Михаила с ужасом. Мне же надо будет рассказать ему, что случилось. И показать! А там стыд такой! Как я ему в глаза посмотрю?

Всё из рук валится. Я никак не могу сосредоточиться на готовке. То и дело срываюсь, бегу в спальню и молюсь, стоя на коленях перед образом. Мне страшно ещё и оттого, что самой придётся через это пройти. Да, наверняка это больно. Мамочки!

Может отменить свадьбу? Но, тогда как я жить буду? Да и не хочу я без Миши. Но почему всё должно быть так?!

Вернувшись с работы, он застаёт меня у иконы всю в слезах.

– Машутка, что случилось? – кидается ко мне.

А я трясусь в рыданиях пуще прежнего. Мише приходится долго меня успокаивать.

– Родных вспомнила? – строит он предположение.

Мотаю головой.

– Похищение?

Всхлипываю и вновь мотаю головой.

– Что тогда?

И я, наконец, указываю дрожащим пальцем на шкаф.

Михаил хмурится, явно не понимая причины моей истерики.

– Там компьютер, – выдавливаю жалобно.

– Сломала, что ли? Так это ничего. Починим. Ты только успокойся.

Сжимаю губы и снова головой мотаю.

– Не понимаю.

Мужчина идёт к шкафу, а у меня всё внутри переворачивается. Закрываю лицо руками, когда Миша ноутбук достаёт и выставляет на стол. Открывает и снова эти звуки!

– Ого, – тянет он.

А мне хочется закричать, подскочить и разбить экран. Почему он не выключает этот срам?!

– Как ты это включила? – озадаченно спрашивает он.

Только головой мотаю, жмурюсь и затыкаю уши, но стоны всё равно полностью заглушить не получается. А потом наступает тишина. Несмело приоткрываю один глаз. На экране обычный текст.

– Это вирусное видео. Надо бы программу защитную поставить, – спокойно произносит Михаил, а мне снова зарыдать хочется.

А я снова рыдать начинаю.

– Машуль, ну чего ты? – ласково говорит он, дотрагиваясь до моего плеча.

В голове и в душе такая каша, что непроизвольно шарахаюсь от прикосновения.

– Ма-а-аш, – тянет он хмурясь.

Взгляд стыдно поднять, не то что на вопрос ответить.

– Так, давай-ка мы поужинаем, а потом спокойно поговорим? Идёт?

Молчу и только вздыхаю тяжело. И тут же из горла всхлип вырывается. Не хочу я об этом разговаривать!

Глава 33

Михаил

Когда узнаю о причине Машуткиного расстройства, становится одновременно и смешно, и страшно. Не понимаю ведь, чего её такая истерика от увиденного накрыла. Ну, «срам» как она выражается, но это же не повод слёзы лить в три ручья.

Ох, чую во всём этом подвох. И обсуждать произошедшее Машка отказывается наотрез. Только страх в её глазах улавливаю. От предложения позвать психолога девушка тоже открещивается. С каждой минутой мне всё больше её настрой не нравится.

– Марусь, ты испугалась? – предпринимаю, наверное, десятую попытку.

И понимаю, что попал в точку. Девушка напрягается и несмело кивает.

– Можешь хоть в двух словах объяснить, чего именно.

Бесполезно. Глухая стена. Остаётся только страдальчески вздохнуть и перевести тему на уроки.

– Что сегодня выучить успела? – интересуюсь.

Маша торопливо пересказывает мне прочитанное.

– Угу, – киваю. – Быстро ты материал усваиваешь, – хвалю девушку. – Скоро я сам справляться перестану. Тем более, у нас с тобой наклонности разные. Я – математического склада ума, а ты – гуманитарного.

– Это плохо? – тут же напрягается Маша.

– Нет! – спешу её успокоить. – Просто мы воспринимаем мир по-разному. Надо бы учителя тебе нанять, – почёсываю бороду. – Тем более. Там биология пойдёт, химия, физика, углублённый русский язык с правописанием… не потянуть мне твоё обучение. Возможно, придётся даже несколько учителей нанять.

Маша вздыхает как-то виновато.

– Чего ты? – ласково смотрю на девушку.

– Дорого я тебе обхожусь, – сокрушённо.

– Кстати, давай посмотрим, что сейчас модно в сфере вязания. Мне тут коллега пару адресов сайтов дала для ознакомления. У неё мама – рукодельница и тоже свои работы продаёт через интернет.

У Маши загораются глаза. И после мы часа четыре шерстим сайты рукодельниц. У меня в глазах уже рябить начинает. Куча разных игрушек, вещей для взрослых, пледов, предметов интерьера. Кстати, что меня удивляет больше всего, так то, что именно последнее пользуется наибольшим спросом. Разные пледы, скатерти, наволочки и прочее в том же духе.

– Так, завтра скачаем несколько схем и можешь приступать, – улыбаюсь.

Нитками мы запаслись заранее. Машка теперь может в вязаный плед полквартиры замотать.

– А когда ты на новую работу пойдёшь? – звучит неожиданно. Резкий перевод темы меня даже немного выбил из равновесия.

– Я же говорил, что Русику не справиться сейчас самому.

Маша хмурится и кусает губы, но больше ничего не говорит. Она вообще замыкается в себе. Все две недели до свадьбы ведёт себя отстранённо. Добросовестно учится, вяжет, со мной разговаривает, но напряжение вокруг неё ощущается сильное.

Даже выбор свадебного платья девушку не выводит из состояния погружённости в какие-то свои страхи. У меня есть мысли на этот счёт, но Маша всегда так остро реагирует на тему отношений полов, что предпочитаю не лезть лишний раз.

И вот наступает день свадьбы. И какой-то он у нас странный. Обычно пары волнуются, все вокруг суетятся, а мы просто встали пораньше, оделись и спустились, держась за руки, к машине.

На венчание приглашён Рус со своей девушкой и Нина Олеговна с мужем. Они и выступают свидетелями. Я заказал столик в ресторане, чтобы потом отметить и на этом всё. Маша настояла, что ей не нужны пышные торжества.

Сейчас любуюсь на свою девочку. Она впервые передо мной не в платке, а в красивой полупрозрачной фате с тяжёлой, вышитой, кружевной каймой, которая закрывает раскрасневшееся от волнения лицо. Кажется, что моя невеста – это ожившая скульптура талантливого итальянского художника. Точёное личико, скрытое полупрозрачной вуалью, опущенный взгляд, прерывистое дыхание…

То и дело её холодные пальчики ловлю, зажимая в своей горячей ладони. Маша мелко дрожит и молчит. С утра из неё слова не вытянешь. А у меня со вчерашнего дня все мысли только вокруг предстоящей брачной ночи крутятся. Я уже готов волком на луну выть, так меня придавило. Жить с любимой женщиной под одной крышей и не иметь возможности к ней нормально прикоснуться – то ещё испытание для здорового мужика.

Под конец даже спортзал не спасал. Дома старался как можно меньше находиться хотя видел, что Машу это расстраивает, но по-другому не получалось.

К храму подъезжаем за десять минут до назначенного времени. Слышу, как девушка судорожно воздух втягивает, но смело шагает из машины.

– Машуль, если ты передумала… – начинаю.

Она отчаянно трясёт головой, вскидывая на меня перепуганный взгляд.

– Хорошо, – улыбаюсь. – Но ты уверенна? Я люблю тебя и хочу быть всегда рядом. А ты? Не идёшь ли на этот шаг из-за страха и безысходности?

Снова отчаянное молчаливое отрицание.

– Не пугай меня, а то я решу, что ты опять обет молчания дала, – издаю нервный смешок.

– Я… нет, – только и выдавливает Маша и снова втягивает воздух.

– Ещё есть время передумать, – говорю, видя, как к нам спешат немногочисленные гости.

Маруся в меня мёртвой хваткой вцепляется и жмётся к боку, что красноречивее всех слов говорит о её намерениях.

– Наши влюблённые голубки! – кричит Рус, подлетает и хлопает меня по плечу. – Пойдёмте внутрь скорее, а то на улице дубак. Заморозишь свою горлицу, – он подмигивает побледневшей Маше.

Нет, совсем мне её настрой не нравится.

– Машенька, – щебечет Нина Олеговна. – Ты такая красивая! Всё будет хорошо, – поправляет женщина фату моей невесте.

И наша мини-делегация заходит в храм.

Глава 34

Михаил

Всю церемонию Маша больше походит на человека под кайфом. На вопросы священника реагирует с опозданием, когда тот её уже второй или даже третий раз о чём-то спрашивает. Меня её состояние беспокоит. В храме из-за сотен горячих свечей душно. Волнуюсь, как бы девушке плохо не стало.

Когда, наконец, звучат слова о том, что мы муж и жена и возможности поцеловать невесту, беру Машу за руки, отмечая насколько они холодные, да ещё и подрагивают. А вот лицо, напротив, раскрасневшееся, словно у девушки температура. И этот контраст ещё больше волновать начинает.

Я легонько прикасаюсь губами к её губам, помня о её воспитании и о том, что она смущается.

Нас поздравляют, на выходе из храма обсыпают зерном и хмелем. Маше всё это удивительно, но явно нравится.

– Как себя чувствуешь? – целую свою жену в висок. Она замирает, нервно сглатывает и уверяет, что всё хорошо.

В кафе мы сидим недолго. Свадьба у нас не пышная, и гуляний до утра не запланировано. Гости вручают подарки, произносят тосты, а я только на Машку свою смотрю и насмотреться не могу. Она такая красивая, что самому не верится в своё счастье.

– Потапыч, ты сегодня сама элегантность, – поддевает Русик. – Только страшно за костюм.

Впервые за весь день Маша расслабленно улыбается. До этого на все поздравления только кивала и напряжённо губы растягивала.

– Ничего, он уже выдержал основное мероприятие, – поддерживаю. – А дальше мне его всё равно снимать.

Русик многозначительно играет бровями, вгоняя невесту в краску. Она взгляд опускает, и я вижу, как её дыхание учащается.

Неожиданно получаем поздравления от сотрудников кафе. Они вручают нам небольшой торт с фигурками жениха и невесты. Я планировал его оплатить, но меня заверили, что это подарок от заведения.

И вот, мы домой возвращаемся. Хотя и не было пышных торжеств, но вижу, что Маша устала. А ещё она как-то затравленно на меня смотрит и всё время нервно кружево на платье поправляет.

– Давай помогу, – шагаю к девушке, касаясь фаты. Она замирает. Я вижу напряжение, сковавшее каждую её мышцу.

– Машуль, что с тобой? – говорю ласково, увлекая за собой в спальню.

Всё, сегодня она станет моей, невзирая на любую истерику, к которой я морально готов. А то, что эта истерика будет, даже сомнений нет. Всё ведь на милом личике написано.

Маша только вздыхает, но позволяет делать всё, что мне хочется. Не перечит, не противится, не высказывает никаких эмоций. Появляется жлание крепко выразиться от всей этой ситуации, но сдерживаюсь.

Меня буквально трясёт от предвкушения. Машу тоже, но, похоже, ждёт она совершенно другого, нежели я сам.

Медленно снимаю фату и расплетаю волосы, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. От одного этого прикосновения шкура дыбом. Машка статуей посреди комнаты застыла, вытянув руки по швам.

– Ты меня боишься? – интересуюсь мягко.

– Не тебя, – шепчет она так тихо, что едва улавливаю слова.

Вот оно что. Впечатлил мою птичку тот фильм. Я и подумать не мог, что у неё в голове нечто подобное зародится. С психологом ведь общалась.

Отхожу от неё, снимаю пиджак, затем расстёгиваю рубашку.

– Иди ко мне, – зову мягко.

Маша делает два напряжённых шага, замирая в нескольких сантиметрах от меня.

– Я не буду врать. Первый раз всегда болезненный, но я постараюсь сделать всё максимально нежно.

Маша краснеет, утыкаясь взглядом в пол.

– А ещё я хочу, чтобы ты поняла, что близость между мужчиной и женщиной – это не наказание для последнего.

Судорожный вздох.

Беру её руки и кладу холодные ладошки к себе на грудь. Девушка вздрагивает.

– Я хочу, чтобы ты перестала бояться, – выдыхаю ей в макушку.

Просто стою, ожидая отклика. Глажу её по спине и волосам, но больше ничего не предпринимаю, хотя у самого всё тело от желания сводит. Мышцы до боли напрягаются.

И, наконец, Маша отмирает. Ведёт ладонями вверх, скользит по плечам и обвивает тонкими ручками мою шею. И вот теперь я её целую, вкладывая в действие всё своё желание. Меня потряхивает. Прижимаю хрупкую фигурку к себе, медленно расстёгивая молнию на платье. Пальцы скользят по нежной коже.

– Моя девочка, – шепчу ей в губы.

Опускаюсь на шею, плечи, грудь. Слышу лихорадочное биение сердца. Сейчас сказать не могу, у кого оно бьётся быстрее. Стягиваю с себя рубашку, а с неё платье. И замираю на несколько мгновений, жадно разглядывая. Девушка явно усилием воли заставляет себя оставаться на месте и не пытаться чем-нибудь прикрыться.

Тонкое белое кружево белья позволяет рассмотреть всё в подробностях. Она сделала эпиляцию! Господи боже. Сам не понимаю, как у меня хватает выдержки не накинуться на эту красоту одичавшим зверем. Но какой-то странный хрип из горла всё-таки вырывается.

Веду кончиками пальцев по груди, мягкому животику, бедру, а потом тот же путь губами проделываю, останавливаясь возле ажурной кромки чулок.

Самых интимных мест намеренно избегаю, приручая Машенцию постепенно. Даю ей понять, что не стоит бояться. Но она продолжает изображать булыжник.

– Тебе неприятно? – собственный голос не узнаю, настолько он охрип.

Маша мычит что-то нечленораздельное, когда поцелуй ложится на животик возле чуть выпирающей косточки.

– Расслабься. Попробуй просто отключиться от своих мыслей и отдайся чувствам. Я же не монстр, Маш…

Подхватываю девушку на руки и укладываю на кровать, нависая сверху. Стараюсь, весом свою пичужку не придавливать. Ласкаю свою женщину до исступления. Глажу, целую, мягко прикусываю нежную кожу, стараясь не причинить и капли боли. И спустя полчаса Маша, наконец, откликается. Сама тянется к моим губам, руками обвивает, гладит спину, ерошит волосы и впервые выгибается навстречу.

Счастье грозит напрочь крышу снести. И только теперь я позволяю себе пальцами под бельё нырнуть, прикасаясь к самому притягательному. Девушка замирает, прислушивается, но потом расслабляется, доверившись мне полностью. Облегчённо выдыхаю. Я ведь и к слезам был готов.

– Люблю тебя, – ловлю её затуманенный взгляд, прикусываю припухшую губку, чуть оттягивая на себя, целую в скулу, а сам мягко готовлю её, чтобы ей так больно не было.

– И я тебя, – сорвавшимся голосом.

И после этих слов она сама меня ногами обвивает. Кому возносить хвалы: ангелам или чертям?

Со стоном припадаю к её рту, делая эту женщину целиком своей. Она вскрикивает, замирает, впиваясь ногтями в кожу на спине. Шепчу ей что-то ласковое и покрываю поцелуями всё лицо.

– Тише-тише, моя маленькая, – собираю губами одинокую слезинку, скатывающуюся по виску.

Стараюсь всё делать медленно, считывая каждый стон, каждый вздох своей малышки. Отвлекаю от боли ласками. И у меня получается, чёрт дери это всё! Чувствую, как Маша дрожать начинает, а потом широко распахивает глаза, оглушая меня своим страхом, сменяющимся удивлением. И после выгибается в моих руках, издав приглушённый стон.