Текст книги "Любовь с остановками (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Артем Витальевич? Вы? А я думала другой парень. Так бы я никогда не посмела…

Издевается, стерва – видит же мое состояние. Или дает мне возможность отступить?

Она и правда думает, что я могу пойти на попятную?

Обхватываю ладонями круглую задницу, вдавливаю в свой стояк, чтобы ей точно не пришло в голову, что я просто проходил мимо, и рычу:

– У тебя нет другого парня. И если продолжишь называть меня на «вы» и Артемом Витальевичем, то я покажу тебе, насколько люблю быть хозяином положения…

Её глаза расширяются в притворном испуге:

– Сделаете мне выговор? Или накажете? А может быть заставите…просить у вас прощения за свое поведение?

Образ девушки со связанными руками, вымаливающей у меня прощение на коленях, заставляет яйца сжаться.

Мы это как-нибудь испробуем. Позже. Когда я насыщусь её телом подо мной.  Но для начала мне надо увести её отсюда, пока мы не оказались в каком-нибудь темном углу. Я не знаю, что такого сделала с ней – и с нами – эта ночь, но не собираюсь упускать предоставившуюся возможность. Потому прикусываю зубами горячее ушко и бормочу:

– Всё заставлю. Умолять так особенно. Где твоя сумочка?

Она показывает куда-то в сторону бара, и я беру её за руку и веду за собой. Мы забираем Светины вещи и бежим, практически, в машину. Усаживаясь на заднее сиденье так тесно, как будто к нам  влезла минимум футбольная команда.

Я не хочу устраивать шоу для водителя, но не могу отпустить её руки, талию, шею, что она доверчиво подставила моим губам. Я всасываю её горячий язычок, вжимаю пальцы в нежную кожу бедер, понимая, что молния на брюках рискует травмировать рвущийся наружу член.  Меня уже потряхивает от вожделения и Светины тихие стоны не делает время ожидания проще.

Консьержа я не заметил.

Поездка на лифте заняла всего один длинный поцелуй.

Мы вваливаемся в прихожую, и я понимаю –  больше я не могу терпеть.

Рывком стягиваю платье и трусики, делаю глубокий вдох – настолько мне нравится открывшаяся картина – а потом усаживаю её на комод, мгновенно раскатываю презерватив, пережав член у основания, приставляю головку к влажным складочкам и чуть-чуть подаюсь вперед. У нее внутри так горячо и узко, что я готов кончить прямо сейчас, потому делаю небольшую паузу…

Света хнычет тихонько и елозит по комоду, пытаясь насадиться глубже.

– Если ты не хочешь, чтобы все закончилось слишком быстро, то прекрати двигаться, – шиплю, хотя у самого уже пробегает знакомая дрожь по пояснице. Кажется, я сейчас опозорюсь...

– Ой да трахните уже меня, Артем Витальевич! – скулит блондиночка, задирает на мне рубашку, вцепляясь ногтями в кожу и обхватывает меня ногами, едва не проткнув каблуками мой зад.

Ну что за стерва, а?

Сочетание этого её «вы» и грязных словечек окончательно срывает тормоза.

Я впиваюсь в её губы, вцепляюсь в бедра, и в диком темпе начинаю насаживать на себя, наплевав на то что с комода летят какие-то скульптуры – вот на хрен они там нужны? – что мы рискуем развалить винтажную мебель, что шлепки наших тел громкие и порочные, а я не помню, есть ли у меня в холле звукоизоляция…

Раньше в ней не было необходимости.

– Откинься, – рычу ей в губы, дожидаюсь, когда она обопрется руками сзади себя, подставит свою грудь моему рту, и захватываю сосок, прикусывая его и посасывая. А сам скольжу между нашими влажными животами, ниже, пока не нахожу пульсирующий клитор.

Поглаживаю его, сжимаю – я уже на грани, но хочу, чтобы в эту пропасть мы полетели вместе.

Света кричит, когда я проникаю особенно глубоко, одновременно перетирая чувствительную точку между пальцами. И от этого крика в голове мутнеет, я выхожу почти полностью и врезаюсь в нее со мощью поезда, а она выгибается, замирает… и громко стонет, хаотично водя руками и сокращаясь внутри под моим движениями, ускоряя мой оргазм.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня хватает еще на два рывка вперед.

А потом я чувствую тепло и разрывающую сладость, но вгрызаюсь в её губы и продолжаю двигаться, чтобы продлить наше удовольствие.

Когда я нахожу в себе силы отстраниться, она просто стекает с комода.

Идеальная.

У нее растрепанные волосы, распухшие губы и следы укусов на груди. Ноги её едва держат, потому я подхватываю Свету на руки и несу в ванну.

Если она полагает, что там я оставлю её одну и на этом все будет закончено, то её ждет сюрприз.

У меня отличная душевая кабина. В ней прекрасно помещаются двое… в самых разных позах.

Я мою её, запоминая каждую выпуклость и впадинку, скользя руками по идеальной коже, и беру её стоя,  слизывая текущие по ней капли воды. А потом отношу в спальню и пробую, наконец, Свету на вкус. Вылизываю каждую складочку, дурея от запаха и вкуса, от розового совершенства раскрытой раковины. Я не могу удержаться и трахаю её языком, пальцами,  посасывая клитор,  пока она не начинает умолять взять её, как мне и хотелось. А потом сдвигаю колени, прижимаю  к её груди и, закинув маленькие ступни себе на плечи, вхожу в горячую тесноту, снова задавая бешеный ритм, пока мы оба не взрываемся и не отключаемся, переплетясь в одно целое.

Одно утро

Мне жарко и тесно. Ощущение, что меня обернули в горячий тарахтящий кокон, который еще и подрагивает.

Это…

Я распахиваю глаза и тут же зажмуриваюсь, потому что воспоминания накрывают меня с головой. А коконом оказывается Артем секс-машина Зимин, который обхватил меня руками и продолжает спать, тогда как я проснулась и желаю…

…сбежать?

…устыдиться?

…облизать его губы, которые так близко ко мне?

Нет, стыда во мне нет. Может быть потому, что я не меняю своих решений – а решив нырнуть в глубину глупо удивляться, что встретил там акул.

Может потому, что у меня и правда был самый охренительный секс в моей жизни.  Пусть даже потом я буду испытывать неловкость при встрече с ним, но в данный момент я почти счастлива находиться в этой кровати среди смятых простыней.

Только вот мне жарко и тесно, и как это исправить, не потревожив его сна, я не понимаю.

– Если ты продолжишь копошиться, мы продолжим с того момента, на котором закончили.

Упс.

Уже разбудила.

И доказательство того, что продолжим, недвусмысленно упирается мне в бедро.

Я все таки открываю глаза и встречаюсь взглядом с серыми, сейчас сонными и… лучащимися, пожалуй, искренней радостью.

Я не прогнозировала, как может выглядеть наше утро, но сам факт, что он не отстранился и не предложил мне вызвать такси меня радует. Или кого там миллионеры вызывают? Своего водителя?

Чувствую, как горят щеки. Потому что вчера водитель точно был…

– Ты очаровательно краснеешь.

– Не принимайте это на свой счет.

– Артем Витальевич?

– Что?

– Ты забыла добавить «Артем Витальевич». Или сэр.  – смеется. – И не пыхти, ежик-мутант. Если тебя это заводит, то я не против.

– Это вас заводит, – продолжаю пыхтеть.

– О да... я и не возражаю. Меня в тебе все заводит, начиная от делового костюма, заканчивая тем, как торчат сегодня утром твои волосы.

– Я чувствую, – бурчу и отвожу взгляд.

– Пока еще нет, – говорит хрипло и вдруг делает какое-то ловкое движение и подминает меня под себя, нависнув надо мной. Мы оба голые, и его глаза темнеют, когда член упирается мне в промежность, а я прикусываю губу, чтобы сдержать стон.

– Ты опять мокрая, – восторженно шепчет Зимин.

– Это со вчерашней ночи, – не сдаюсь.

– Это вызов? – смеется мужчина и опускает руку. Но не для того, чтобы приласкать меня своими длинными пальцами, а чтобы перехватить член и провести головкой вверх-вниз по складочкам.

Мы стонем синхронно.

А потом Артем наклоняется и втягивает мой сосок, накрывая рукой вторую грудь. Гладит кожу, которая воспламеняется под его ладонями, ныряет в ямку пупка, легонько касается бедер… и, наконец, тянется за презервативом и входит в меня.

Утренний секс отличается от ночного.

Ты еще не совсем здесь, в реальности, пока что прикрыт стеклянным колпаком, покрытым узорами изморози, и эта изморозь медленно тает и превращается в весеннюю капель, а потом и в полноводную реку…

Нам обоим не хватает для долгой нежности выдержки.

Спокойствие и размеренность – это когда-нибудь потом, не с нами и не в нашей жизни. Это когда придет насыщение, а не когда жажда познать друг друга слишком велика, чтобы не пить, захлебываясь.

Артем рычит и рывком переворачивает меня, задирает задницу, надавливая на поясницу, чтобы я максимально открылась ему, входит и совсем не мягко бьет по ягодице.

И снова.

Каждый удар вибрацией отдается внутри, добавляя остроты ощущений, и я чувствую, что ноги перестают меня держать. Во рту пересыхает, а в крови вспыхиывает пожар. Он понимает это и вцепляется в бедра, удерживая собственной силой, полностью забирая инициативу, натягивая меня на свой еще больше увеличившийся член и достигая такой глубины, что мне становится почти больно.

Но плевать.

Я с восторгом первооткрывателя погружаюсь в это сумасшествие и кайфую от всего.

От его жесткости, от грязных словечек, которыми он описывает и сам процесс и то, как я в этом процессе выгляжу, от того, что он кусает меня за спину, будто помечая, как свою самку.

Я не против быть его ненасытной самкой… еще немного. Мне, определенно, нравится эта новая грань. Я знаю, что никогда не буду как Томочка, но то, что мы делаем – мокро, жестко, ярко – дает мне ощущение власти и каких-то супер-способностей.

Я кончаю громко и бурно. А потом лежу в некоторой прострации, не способная даже на микродвижение. Сквозь дрему я слышу, что ему кто-то звонит, и он выходит, тщательно прикрыв дверь.

Позволяю себе еще немного времени поваляться, а потом встаю.

Привожу себя в порядок в ванной и надеваю его рубашку – раз уж меня выбрали на роль пусть временной, но любовницы, то надо соответствовать.

Прохожу по неожиданно уютной квартира. Никакого хай-тека – много света, дерева и азиатской эклектики в мебели и предметах интерьера. Дизайнер хорошо потрудился. Особенно мне нравится кухня – на ней точно готовят и я с любопытством смотрю на Зимина в роли полуголого повара.

– Уже встала? – он оборачивается ко мне и я вижу, как загораются его глаза при взгляде на меня в мужской рубашке. Все-таки женские романы не врут. – Лишаешь меня удовольствия отнести завтрак в постель.

Вот нафига он такой идеальный?

– Предпочитаю есть не в постели.

– Тогда садись за стойку, – он странно улыбается, и ставит передо мной свежие блинчики с разными начинками.

А потом берет на этой самой стойке.

Хотя бы дождавшись, когда я поем.

Мне кажется, что я уже не могу... ничего, справляюсь.

И только потом, отдышавшись и включив мозги, включаю телефон и с удивлением понимаю, что уже почти вечер субботы, что на телефоне пятьсот пропущенных от Томочки и что… пора возвращаться в реальную жизнь. О чем и сообщаю Зимину Недоумевающему.

– До понедельника еще далеко, – хмурит он свои идеальные брови, – Я могу отменить все дела…

– Зато я не могу, Артем Витальевич, – качаю мягко головой и спрашиваю, – Одолжите рубашку? Притворюсь Джулией Робертс – она тоже компенсировала нескромность своего наряда таким способом.

– Знаешь, вот сейчас твое «вы» не возбуждает, а бесит, – цедит блондин, – пояснишь, почему ты так настойчиво выстраиваешь между нами дистанцию? Вроде бы все уже решено…

– Что именно решено? – мне и правда любопытно. На душе, как ни странно – спокойствие. В теле – томная нега. И я предвкушаю, как высплюсь и посмакую в своей голове подробности. Тома была права – мне пора было нырнуть в это чувственное море. И партнера по первому опыту фридайвинга я выбрала идеально.

– Ты… я… – он сбивается. Я понимаю, почему. Артем всегда на коне Витальевич привык, что у женщин после ночи с ним все решено. Что они жаждут и дальше оставаться в уютной квартире и соглашаться на любое его безумство. И это он раздумывает – соглашаться или нет.

– И правда решено, – киваю, – Потому я и не начинала тыкать – чтобы не привыкать. У нас была одна охренительная ночь… и не менее охренительный день. Но на этом все. Вы не спите со своими сотрудницами, я не встречаюсь со своим начальством.

– Если ты не заметила, я таки переспал со своей сотрудницей, – цедит. Кажется, я его задела, но…

– Не-а, – почти веселюсь, – Официально документы я буду подписывать только в понедельник – так что нам обоим удалось не нарушить своих принципов.

Телефон пиликает входящим, и я сообщаю:

– Такси приехало.

Он смотрит на меня как на идиотку, не в силах поверить, что кто-то добровольно откажется от Артема возьму тебя страстно Зимина. Но не пытается удержать.

Возможно я и идиотка.

Возможно, у меня будет откат.

Но сейчас я чувствую, что поступаю правильно.

Я слишком долго жила в созависимых отношениях – с родителями, мужем, самолетами. И когда у меня появился шанс понять, наконец, чего я сама хочу, что мне нравится, какими я вижу отношения с другими мужчинами и собственную жизнь, я не готова отдать эти возможности и быстро вляпаться в историю, из которой не выйду без кровавых потерь.

Потому я выхожу на улицу спокойно.

Вдыхаю насыщенный теплом воздух… и набираю Томочку.

Должна же я узнать, что там с нашим Синицыным?

Один день

– Добро пожаловать в команду, – Крокодиловна едва ли не крокодильими слезами обливается, принимая меня на грудь

Я же, слегка пришибленная прошедшими выходными, пытаюсь понять, что это значит...

Зимин объявил меня своей любимой женой?

Или для нее настолько принципиально, что теперь у меня появится «настоящий» пропуск, обязанности и электронная карточка сотрудника? И теперь она меня будет любить? Похоже, последнее. С Зиминым-то меня уж точно ничего не связывает, кроме закрытого гештальта… у обоих.

Ну еще его рубашки. Которую я честно сняла... в всокресенье.

... подумаешь, поспала в ней чуток...

И передала старым проверенным способом. Даже не позволив себе игры в "я тут вам рубашечку принесла" Уходя – уходи. Без ожиданий и визуализаций, как он подъедет на лимузине с веником роз и будет забираться ко мне по пожарной лестнице.

Не будет. Нашим отношениям можно присвоить статус «все просто». Запахи, звуки, обстоятельства – нас притянуло друг к другу, с легкостью слепило в комок острого наслаждения и желания, и так же легко разнесло по разным сторонам, оставив классное послевкусие и… да, небольшое сожаление. Что все могло бы случиться по большой любви, а не по сработавшей неожиданно химии.

И я сделаю хуже только себе, если не приму это как можно раньше и не пойду… как можно дальше.

Уверена, это будет легко...

Мы все-таки сталкиваемся в коридоре.

Ну как сталкиваемся – я иду по своим делам с папочками. А навстречу мне идет целое воинство под предводительством Артема генерального главнокомандующего Зимина. Все с торчащими из головы смартфонами, договорами, вопросами, советами и прочими атрибутами обычного рабочего понедельника.

Я случайно ловлю его взгляд... И вот хоть убейте, но в его глазах я вижу отражение всех тех позиций, которые принимали наши тела в ту ночь и то утро.

Не знаю что там в моих – я на всякий случай их быстро зажмуриваю и размазываюсь по стеночке, чтобы пропустить всю эту толпу.  И только когда они проходят мимо понимаю, что все это время не дышала.

Черт.

Похоже, совсем легко не будет.

Хотя лифт сегодня решил вести себя хорошо – я катаюсь на нем весь день без всяких неловких встреч. Но одной чуть неловкой встречи в холле избежать не удалось.

Евгений почти Синицын, о котором я, к сожалению, знаю гораздо больше, чем он может предположить – Томочку было не удержать в эти дни и она описывала свои приключения с «только на вид приличным парнем, а на самом деле он тако-о-ой» во всех подробностях – видит меня, замирает и окликает чуть настороженно.

– Привет… теперь все, ты работаешь у нас? Ну, в смысле, в этом здании?

– Ага.

– Слушай, я хочу сказать… в пятницу как-то странно получилось…

Он смотрит виновато, а я недоуменно уточняю:

– Ты про клуб?

– Я про то, что не уделял тебе внимания! И… хм, общался с твоей подругой и…

Замолкает, а я возражаю почти весело:

– Прекрати, ты мне ничем не обязан.

– Нет. Я ведь позвал тебя, потому что ты и правда мне понравилась... – он смущенно трет переносицу, – И я чувствую себя виноватым…

Ох, он и правда хороший, этот наш  Синицын. И если Томочка его упустит – точнее, отпустит так же, как и всех своих парней – я сама её пришибу.

А еще я понимаю, что он был настолько увлечен моей подругой, что даже не заметил как и с кем я ушла.

– Все и правда отлично, – улыбаюсь ему и подмигиваю, – Мы может еще и породнимся.

– Все может быть,  – говорит он совершенно серьезно, а я едва не ойкаю от открывающихся перспектив.

– Жень, привет! Познакомишь? – подошедший к нам мужчина на вид не совсем в моем вкусе, но смотрит на меня приветливо и так… настойчиво, будто и правда хочет познакомиться. Я хихикаю про себя. Может ночь с Зиминым распечатала внутри меня амфору с какими-нибудь гормонами? И теперь все мужики в радиусе ста метров будут меня хотеть?

– Андрей… Света… Андрей – мой начальник и с недавних пор холостяк. Света – подруга моей девушки, а значит – почти родственница, – последнее звучит предупреждающе, но Андрей на это лишь смеется.

Он не слишком высокий и очень широкий, причем не толстый, а вкаченный. И на его открытом и загорелом лице лучиками собираются морщинки, когда он улыбается. Определенно, не в моем вкусе, но… мои вкусы последнее время очень быстро меняются.

– Тогда приглашу Свету в ресторан прямо при тебе. Чтобы она не боялась – это ведь почти как паспорт показать. Тем более, что надо это – сделать срочно, пока бывшая жена не отсудила таки себе половину моих денег.

Меня немножко коробит, что он рассуждает с такой легкостью на эту тему, но я решаю не придираться. И принимаю приглашение пообедать завтра в ресторане, который находится в нашем же здании.

Ведь это просто обед – он ни к чему не обязывает. А мне следует если не начинать менять мужиков как перчатки, то хотя бы общаться с как можно большим количеством. Это полезно и для самооценки и для понимания, чего я избегала все эти годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Седьмой

Ресторан «7Heaven» (Седьмое небо, прим. автора) в нашем же здании держит один из моих приятелей. Он и мне предлагал участвовать, но я, после некоторого размышления, отказался. Ни черта не понимаю в ресторанном бизнесе, а вложить деньги и забыть о них – не мой вариант.

Зато в самом ресторане бывать люблю. Тем более, что Семен как раз отлично разбирается в этом и, несмотря на нестандартное расположение, сумел сделать «7Heaven» популярным не только среди работников ближайших офисов. Потому когда я захожу вечером вторника, после тяжелейшего рабочего дня – все что могло сегодня испортиться и сломаться, сломалось, в том числе мой мозг – здесь полно народу.

Впрочем, меня не волнует, найдется ли стол.

– Артем Витальевич, – почти бессменная хостесс Виктория шагает вперед и едва ли не прижимает меня к своей пышной груди. Я силюсь выдать привычную лучезарную улыбку, но получается так себе. И правда устал, к тому же… Черт, не буду об этом. – Семен Гаврилович ждет вас.

Она провожает за угловой стол, где уже расположился мужчина в мятом пиджаке, обложившийся кружками с кофе, документами, блюдами и скомканными салфетками – привычная картина. Семен тоже трудоголик, но он, в силу профессии и наличия нескольких ресторанов, хотя бы не забывает пожрать.

А еще, несмотря на возраст, некоторую неопрятность, полноту и лысину, он умеет очаровывать людей – особенно женского пола.  Что там, те его обожают. За щедрость, мягкий юмор и исключительно вежливое обращение – в этом он даст фору даже Савелию. Так что у нас много общего. Но есть и существенное отличие.

Я четко отдаю себе отчет, что та или иная женщина делает рядом со мной, и сколько я готов  вложить в нее времени, усилий и нежности.

А Семен влюбляется каждый раз, как в последний, и забывает про вся и всех на какой-то период времени.

Он и в этом ресторане чаще работает именно потому, что здесь удобно… влюбляться, хотя офис у его компании есть. Зато здесь – большой выбор, и часть из этого выбора с интересом провожает меня взглядами, пока я усаживаюсь и заказываю любимые блюда, даже не удосужившись заглянуть в меню.

В ресторане много самой разной – и вкусной – еды, а еще совершенно воздушный, бело-золотой интерьер и панорамные окна, открывающие довольно привлекательный вид на Москву.  Потому я, наконец, расслабляюсь и выдыхаю.

– Чего сломанный такой, Артем? Напряженный?

– Да навалилось всего…

– Работа?

– Работа.

– Так значит надо отдыхать. И не со старикашкой вроде меня, а со своей женщиной. А еще лучше – с семьей…

– Кто бы говорил…

– А что? – он ухмыляется, – Я бы с удовольствием на каждой женился, но ты же знаешь – не успеваю. Не встретилась мне еще пока подходящая. Ты не смотри, что я все развлекаюсь. У меня все было,  и дети растут один лучше другого, и жена пристроена к хорошему мужику – до сих пор думаю, может и зря развелся, нормальная она.  Так что я только рад был бы, если бы кому-то удалось приручить Семена.

– Вот и я… не встретил еще, – развожу руками.

И в этот момент цепляю краем глаза что-то знакомое.

Поворачиваюсь… и замираю. Даже подлокотники стискиваю, чтобы не шокировать друга многоэтажной тирадой.

С чего мне захотелось её произнести? Да с того, что через несколько столиков от нас, прям посреди зала, какой-то качок отодвигает Светлане стул, а та, премило улыбаясь, изящно садится на него и берет меню из рук хостесс.

Та самая Светлана, которая несколько дней назад рычала мне, чтобы я её трахнул.

Которая шептала мне «Не останавливайся».

Которая выгибалась подо мной и сосала мой язык, а потом кончала так, что мне чуть член не разорвало.

Светлана железные яйца Разнина, которая ушла из моей квартиры, даже не обернувшись. Передала мою рубашку, даже не посчитав нужным встретиться. И отшатнулась как от прокаженного в коридоре, когда встретила меня.

Где я ошибся?

Почему посчитал, что она – особенная и ко мне по-особенному относится? Вон, уже сидит с мужиком, и явно не по работе.

Почему все еще думаю о том, что хрен с ним, со старым принципом «не спать с сотрудницами» и новым, придуманным, когда она вышла, аккуратно прикрыв дверь квартиры –  «не бегать за той, которая приняла решение уйти»? И хочу продолжить то, что у нас с ней получилось?

Почему, бл..ь, меня скручивает от картины того, как она, наклонив голову, слушает этого качка, а потом мило улыбается официанту и делает заказ?

Сидя, бл..ь, не за моим столом…

– Увидел знакомую?

Только услышав голос Семена понимаю, что смотрю в ту сторону слишком долго.

Оборачиваюсь к приятелю, чтобы покачать головой – ну какая она мне знакомая? не знакомая как раз, я её, похоже, вообще не знаю – но вместо этого выдаю:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Сотрудницу. Мне надо кое-что ей передать.

И с шумом отодвигаю стул.

А пока иду – всего с десяток метров – то вместо того, чтобы придумать повод, по которому я вообще куда-то двинулся, придумываю с десяток приемов, которыми я обхвачу толстую шею мужика, сидящего ко мне спиной.

И вдруг вспоминаю похожую сцену в другом ресторане, только я был там как раз в роли собеседника…Вот уж и правда – бумеранг судьбы.

А может и сейчас все так же… невинно? И я зря бешусь?

Но когда я подхожу, то понимаю – нет, не зря.

Потому что собеседник Светы смотрит на нее как зомби на человеческие мозги, да еще и держит своей лапищей тонкую ручку.

Что ж. Руку ломать проще, чем шею…

Да твою ж… О чем я?

– Артем В-витальевич? – девушка поднимает голову и смотрит на меня… потрясенно.

А я вдруг успокаиваюсь, понимая, что надо делать.

Между седьмым и восьмым

Света

То, что обед с неизвестным слагаемым – неудачная затея, становится понятно почти сразу.

Во-первых, легким движением руки, точнее, смс, он превращается в ужин. Причем об этом меня ставят в известность в утвердительной форме:

«Не успеваю пообедать. Встретимся в семь»

У меня нет планов на вечер, но осадочек остается.

Во-вторых, за то время, что мы поднимаемся с первого на седьмой – лифт, естественно, ведет себя прилично –  Андрей успевает дважды упомянуть факт своего развода и необходимость накормить меня как можно скорее, пока все деньги не ушли на алименты. Конечно, он может быть очень открытым парнем, который  сразу проникся ко мне доверием, вот только… Мне даже это не кажется достаточным поводом обсуждать такие вещи на первом свидании. Или это не свидание? И он нашел во мне бесплатного психолога и профессиональную плакальщицу по неудавшимся бракам?

Ну, поплакать я, конечно, могу…

А в-третьих, я замечаю Зимина еще когда захожу в зал ресторана. Как-будто у меня встроен невидимый компас в комплектации с сиреной, орущей каждый раз, когда тот показывает строго на блондинчика.

Артем сидит с каким-то мужчиной и выглядит очень усталым. И я на мгновение зависаю, а потом жутко смущаюсь – вдруг меня застукают за жадным рассматриванием.

Усаживаюсь на место и с трудом возвращаюсь в реальность, услышав от Андрея:

– Здесь очень вкусная паста. И рыба на гриле. А вообще – угощайся, заказывай что хочешь, потому что…

Видимо, что-то отражается на моем лице... убийственное, что заставляет его закрыть рот и больше не упоминать развод.

Мы делаем заказ, и я стараюсь расслабиться и получить удовольствие. А чтобы пауза в разговоре не была слишком длинной, рассказываю, что раньше работала стюардессой.

Беспроигрышный ход.

Глаза мужчины загораются, а сам он подается вперед, желая услышать все-все подробности. Да еще и берет меня за руку, которую я по неосторожности оставила на столе. Ну знаете, наподобие этого дебильного варианта из американских комедий, когда герой, сидящий рядом с девушкой, потягивается, а потом будто случайно опускает руку не на спинку дивана, а на её плечи.

Краем глаза я замечаю какое-то движение, поднимаю голову и потрясенно выдыхаю... потому что и правда потрясена:

– Артем В-витальевич?

У меня не галлюцинации?

Зимин.

Но зачем? Зачем он подошел и еще и улыбается широко, пусть немного неестественно?

– Светлана… – небольшая пауза, а я подавляю истерический смешок, потому что он не помнит, похоже, моего отчества. Ну имя вспомнил – и ладно, – Светлана, кх-м. Хорошо, что я вас застал.

– Да? –  в моем голосе явное недоверие, но блондинчика это не останавливает. Он поворачивается к Андрею и протягивает тому руку.

– Артем Зимин, начальник Светланы. Простите, что прерываю вас, но есть одно дело, которое не терпит отлагательств.

Он не встает.

Андрей.

Возможно, я ошибаюсь, и по этикету он и не обязан вставать, но то, что его поза приобретает вальяжность, а сам мужчина откидывается на стуле и едва ли не снисходительно тянет свою ладонь, выглядит некрасиво.

Артем же жамкает тому руку, будто ничего не замечая, и обращается ко мне:

– Мы можем отлучиться ненадолго?

Сглатываю. И даже хочу возразить – в конце концов я точно знаю, что никаких дел у нас нет. Но Андрей продолжает включать мачо:

– Мы, вообще-то, собрались поужинать, – отвечает он вместо меня.

И это вынуждает меня действовать от противного.

– Я… сейчас, –  сообщаю своему визави, и встаю, шагая в сторону... ну пусть будет начальника.

И под напряженным взглядом хостесс, которая изображает орлицу, чье яйцо уводят прямо сейчас – причем в роли яйца, понятно, не я – выхожу вслед за Артемом в небольшой холл перед лифтами.

– Артем Витальевич? Так что вы…

Меня вдруг толкают в сторону, ловко вытаскивают за дверь на лестницу – ею мало кто пользуется, у нас же самые современные лифты – а потом еще и заставляют преодолеть половину пролета.

– Ну хватит. Куда вы меня тащите? – выдергиваю я руку.

– Сюда, – он продолжает улыбаться, хотя в глазах у него – вовсе не веселье. Что-то другое... вот только дать название этому другому я не могу. И потому хмурюсь и поджимаю губы:

– Зачем?

– Убедиться, – говорит уже совсем серьезно.

– В чем? – всплескиваю руками, – И почему именно здесь?!

– Здесь потому, что нет людей и… камер.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я не успеваю задать еще вопрос.

Артем наклоняется, обнимает меня за талию и целует. И мне, если честно, вообще больше не хочется говорить.

Потому что есть поцелуи, от которых хочется сбежать... или просто побыстрее закончить их и перейти к активным действиям. Бывают и такие, от которых потом тошно. А может наоборот – ничем не запоминающиеся поцелуи.

Но бывают такие, за минуту которых можно отдать и часы, и дни, и годы. В которых тебе поклоняются, тебя благодарят, тебя спрашивают и приказывают – хотеть, жить, наслаждаться.

Он целует, не давая продохнуть, подумать о чем-то, кроме того, что он делает, не позволяя не то что отстраниться – даже захотеть этого отдаления. Его влажный язык танцует внутри моего рта, его пальцы трогают мочку уха, прикасаются к шее, начинают поглаживать её в такт движениям языка, и от этого в голове делается совсем пусто, а тело начинает дрожать.

Я не знаю, сколько это продолжается.

Но спустя какое-то время Зимин отстраняется, смотрит на меня ошалело и даже глупо – наверное, я выгляжу не лучше, – а потом будто собирается весь и говорит с царапающей что-то внутри меня нежностью и уверенностью:

– Убедился.

Я только несколько раз хлопаю ресницами.  А потом шепчу:

– В чем?

– Что пока ничего не решено, – смотрит потемневшим взглядом мне в глаза, потом на мои губы, а потом...отворачивается и, насвистывая, как мальчишка, начинает спускаться вниз.

Еще и руки в карманы засовывает…

Как будто так и надо...

Бесит!

– У меня вообще-то свидание! – рычу невпопад, – С замечательным парнем! Тебя это не беспокоит?!

– Те-е-бя… – смакует он, оборачиваясь и улыбаясь, – Не-а. До тех пор, пока ты целуешь меня так – не беспокоит.

Я хочу заорать, потому что… Потому что.

Но Артем убейся об стену Витальевич исчезает за тяжелой дверью раньше, чем я успеваю что-то предпринять.  Орать же в пустоту  – это точно признак сумасшествия. А я пусть и чувствую, что сошла с ума, вовсе не хочу столь явных признаков.

Несколько раз глубоко вдыхаю.

И тоже возвращаюсь в ресторан.

Ресторан

Артем

– Сотрудница, говоришь?

В глазах Семена – веселье. Я тоже не могу удержаться от глупой улыбки. И настроение просто отличное – несмотря на то, что пришлось идти по ресторану, засунув руки в карманы.

Чтобы хоть немного оттянуть ткань брюк и не дать всем окружающим заметить мой стояк.

Я чувствую себя мальчишкой, двадцатипятилетним, которым никогда и не был. Нет, я смутно помню время… до того, как взял ответственность за всех и вся. Никакого секса, наркотиков и рок-ин-рола… ладно, секса было много  -но у нашей семьи были более чем здоровые увлечения. Совместные поездки, лыжи, спорт, музыка. Родители никогда не давили  –  тем не менее учились мы лучше, чем среднестатистические мажоры. И мажорами может особо и не были.