Текст книги "Любовь с остановками (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Уведомления у меня настроены на немногих людей, и вряд ли это Томочка или мама.

Я осторожно беру смартфон.

«Не спишь?»

«Нет».

Звонок раздается почти сразу.

И Артем совсем не сонный Зимин жалостливо выдыхает в трубку:

– Сейчас полночь, мне просыпаться в пять утра, потому что надо ехать в область, и вообще, я был уверен что после такого секс-марафона у меня не встанет еще неделю, и что?

– Что? – расплываюсь я в улыбке. Вот правда, что? Плевать на все, когда он... такой. И один его голос делает мой вечер почти замечательным.

– Я не могу заснуть, лежу в кровати и безумно хочу, чтобы ты лежала рядом со мной… Хотя нет, не лежала. Я бы посадил тебя голенькую на себя и смотрел, как твоя грудь подпрыгивает, когда ты меня трахаешь.

– У вас грязный язык, Артем Витальевич, – смеюсь, чувствуя, как напряжение окончательно отпускает меня, а между ног становится влажно от грязных картинок, которые волей-неволей возникают у меня перед глазами. И вкрадчиво уточняю, – Чего бы еще тебе хотелось?

– Кончить тебе на грудь, – отвечает он незамедлительно хриплым голосом, – Перегнуть через спинку дивана, так чтобы ноги оказались навесу, и насаживать на себя, держа за бедра. Заставить тебя раскрыться и ласкать себя…

Я не могу сдержать стона.

Перехватываю телефон поудобнее, задираю большую футболку, в которой легла сегодня спать, и раздвигаю колени, прикасаясь пальцами к промежности.

И только потом спрашиваю:

– Я полностью раскрыта. Как ты хочешь, чтобы я трогала себя?

Пауза.

И грубое ругательство.

– Мягко ласкай клитор. Скользи вверх-вниз, но не надавливай. Теперь только кончиками пальцев, по кругу, все ускоряясь… А сейчас введи два пальца в себя… и трахай себя ими, представляя, что это я…

Я снова стону.

И судя по тяжелому дыханию и звукам, Артем тоже не лежит просто так. Мы бормочем почти бессвязно, сонастроенные даже на расстоянии, и кончаем почти одновременно. И только после этого желаем друг другу спокойной ночи и завершаем звонок.

Я улыбаюсь, когда засыпаю. И встаю тоже с улыбкой и уверенностью, что все будет хорошо.

Вот только все… не очень хорошо.

Интерес к моей персоне превращается в смешки за спиной  со стороны сотрудниц и задумчивые и внимательные взгляды – со стороны сотрудников. Первые будто определились уже, что я не на своем месте – и долго там не устою. Вторые – что ко мне надо присмотреться повнимательней, что-то же нашел во мне Зимин.

И то, и другое одинаково противно.

Находятся и те, кто жаждет жарких подробностей. То ли по глупости, то ли рассчитывая на мою глупость, они напрямую спрашивают, как мне удалось захомутать всеобщего любимчика и через что пришлось ради этого пройти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я держусь.

Но потом попадаю в кабинет к начальнику юридического отдела.

И строгая дама лет под пятьдесят, чье имя я не запомнила, брезгливо кривя губы, тычет мне в лицо бумажками, где четко, черным по белому написаны всякие страшные слова про субординацию и прочие внутренние положения.

И тогда только реально теряюсь.

Одно дело местные кумушки – это еще можно выдержать, мерзкая Валентина – это еще можно списать на ее ревность и мою неуверенность, но совсем другое, когда тебя чуть ли не обвиняют в домогательствах на рабочем месте.

Наверное, дама что-то видит по моему лицу, потому что в ее глазах мелькает неуверенность.

А я чувствую, что меня накрывает дикой злостью. Молча встаю и выхожу из большого светлого кабинета на девятнадцатом, бездумно иду в конец коридора, толкаю дверь на лестницу, а потом быстро-быстро бегу вниз, куда-то на свободу, на улицу, к нормальным людям, надеясь выдохнуть весь огонь и избавиться от желания расправиться с несколькими сотрудниками.

Но где-то на середине пути одна из ступенек решает остановить меня и делает это весьма жестоким способом.

Я цепляюсь каблуком, ломаю его и начинаю заваливаться. Группируюсь, больно ударяюсь коленкой, но хотя бы не падаю… А потом тихонько сползаю по стенке, не зная, плакать или смеяться. Потому что моя жизнь превратилась в какой-то гребаный роман.

И это уже не комплимент.

Моральная компенсация

Артем

Я открываю для себя удивительное правило.

Если не работать в выходные, придется отрабатывать.

В нашей семье все трудоголики, и это осознанный выбор. Конечно, можно делегировать до бесконечности, а самим попивать коктейли на райских островах, но реалии таковы, что когда ты хочешь развивать свою компанию – ты делаешь это сам. Когда хочешь увеличивать обороты – ты толкаешь колесо сам. Когда хочешь новые и удивительные проекты – ты сам отсматриваешь всё, ездишь, думаешь и заключаешь договора.

И да, я люблю свою работу… только в нее теперь ещё надо вписать в отношения с одной маленькой страстной карамелькой. И это тоже оказывается для меня новый опыт. Как и придумывать необычные свидания – все таки мои жены присутствовали на более ранних этапах, а любовницы курсировали между ужинами и кроватью. Удивляли, скорее, они меня и не сказать что приятно.

Зато этот опыт и предвкушение, как я отвоюю нам время и отведу Свету на пару интересных мероприятий, а потом обязательно уеду с ней загород в свой дом – и даже никого не позову, сам буду наслаждаться – дарит совершенно новые эмоции.

Я возвращаюсь в офис ближе к обеду, намереваясь подняться  в кабинет, решить самые важные вопросы, а потом вырвать Свету из объятий компьютерных проводов и отчетов и сводить её в ресторан.

И, в общем-то, не отступаюсь от своего плана. С важным видом усаживаюсь в начальственное кресло и выслушиваю краткую сводку новостей от Катерины, тут же отметая то, что считаю несущественным, выдаю ЦУ на ближайшие несколько часов и высказываю пожелание освободить мне как можно больше вечеров на этой неделе.

И уже достаю телефон, чтобы позвонить карамельке, как слышу неожиданное:

– Артем Витальевич… позволите личный вопрос?

Я удивленно поднимаю голову. Это точно моя Катерина? Которая все «личное» держит в ядерном чемоданчике?

– Что такое?

– Светлана Разнина. У вас с ней что-то…что-то?

Деликатная какая.

Я напрягаюсь. Не потому, что у нас что-то и правда есть или что это стало известно помощнице – я и предполагал подобное – но потому что тон у Катерины довольно неоднозначный.

– Есть причина… для этого вопроса?

– Есть.

Сканирует меня взглядом, а потом удовлетворенно кивает.

– По офису ходят разговоры – ну вы понимаете, вы с братьями вообще любимый повод для разговоров. А вот Светланой в этих разговорах…. не всегда восхищаются.

Мы оба вздрагиваем от хруста и смотрим на переломившуюся в моих руках ручку. Кажется, она была дорогая.

– Насколько… не восхищаются? – спрашиваю максимально спокойно.

– Порой намного.

– А Света?

– Молодец.

Молодец? От моей помощницы даже мне с Савелием и Тохой такое звание сложно получить.

Кивком отпускаю её и набираю Светлану. Она не берет трубку. Забыла где-то телефон? Тогда прошу соединить меня с Еленой Марковной и получаю довольно настороженный ответ, что Светлану пригласили зачем-то к юристам.

Бл…ь.

Что здесь творится? Мне казалось, что у нас замечательный коллектив, в котором мы выстроили максимально здоровые отношения… значит мне придется пересмотреть собственное мнение.

Следующий на очереди СБ-шник. С ним я говорю мягко-мягко. Настолько мягко, что спустя полторы минуты мне сообщают, что «госпожа Разнина покинула юридический отдел». И, судя по камерам, зачем-то отправилась на лестницу.

На лестнице я ее и нахожу. Сидящей на ступеньке и мрачно глядящей на туфлю со сломанным каблуком.

– Как ты… – начинает недоуменно карамелька, но я, перепрыгнув через несколько ступеней, поднимаю её, притягиваю к себе и бурчу.

– Ты почему не позвонила мне? Не рассказала?

– Бабам – бабское, – вздыхает, – Пережить можно…

– И? Пережила?

– Ну, в процессе. Не учла силу их любви к тебе и зависти к таким вот вещам. Ты чего зишься?

– Потому что это я упустил. Полагал, на работу люди ходят работать…

– Работать тоже, – уверяет, – А как ты…

– Катерина. И теперь я хочу поименный список…

– Эй, – легонько стучит меня по плечу и улыбается, – Не смей. Ты же не будешь штрафовать или увольнять тех, кто косо на меня смотрел.

– Буду.

– Нет, – она уже улыбается, – Пойми, большинство здесь привыкло, что ты принадлежишь… компании. И тут кровиночка девку чужую притащила – обидно ведь.

– Ты их еще оправдываешь?

– Я не хочу раздувать конфликт, – говорит твердо, – Ты не представляешь, что творилось или говорилось в самолетах – там за несколько часов полета можно было пережить все жизненные драмы. И здесь… Несколько самых озабоченных девиц попытались сделать так, чтобы новенькая чувствовала себя паршиво, и наплели всякую чушь. Но накал страстей скоро сам пойдет на спад, вот увидишь. Уверена, через неделю займутся кем-то другим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– А ты знаешь, кто эти девицы? – я все не могу успокоиться.

– Бабам – бабское, – отрезает.

Я все равно узнаю.

Потому киваю. И помогаю карамельке добраться до лифта, вызываю машину и прошу водителя отвезти Свету домой. И заказываю кучу всяких вкуснях в ресторане на доставку. А на сопротивление говорю:

– Ты обязана.

– С-с чего это?

– Вот ты кого видишь перед собой?

– Э-м… Артема?

– А еще?

– Мужчину?

– Блин, а генерального директора компании не видишь? Ладно, что уж я, нашел о чем спрашивать после такого…

– Ну хорошо, – девушка начинает хихикать. – Генеральный директор…

– Уставший, – бурчу.

– Уставший, – кивает.

– Которому надо отдохнуть.

– Ну да.

– Иначе компания развалится.

– Хм…

– Не хм! А значит какая у тебя главная обязанность как у сотрудницы компании «Форс»?

– И какая?

– Помочь директору отдохнуть. Начальницу твою предупрежу. А ты едешь домой, делаешь всякие свои дела, а потом я к тебе приеду.

– Отдыхать? – она прикусывает нижнюю губу и лукаво смотрит на меня. – Что-то тут не вяжется.

– Иди уже, – разворачиваю и подталкиваю её в сторону машины, – Считай это моральной компенсацией.

А когда убеждаюсь, что она садится в машине, перестаю улыбаться и возвращаюсь в лифт.

Мне тоже нужна моральная компенсация.

И я собираюсь получить её немедленно.

Офисные войны – 2

Артем

– Чучелом или тушкой?

Глава юридического отдела сразу понимает, зачем я явился, и пытается шутить. Умная тетка с бульдожей хваткой – пару раз я с удовольствием напускал её на оппонентов –  но сейчас ее хватка замкнулась не на той.

Значит, придется бить по голове.

Я спокойно сажусь напротив и спрашиваю:

– Подробности, Евгения Вячеславовна… Кто?

– Валентина Гдальская, – вздыхает, – Она уверила меня, что Светлана распространяет лживые сведения, чтобы добиться вашего внимания, а также пытается преследовать…

Мгновенно представляю, как карамелька меня преследует, и, на всякий случай, закидываю ногу на ногу.

– А вы?

– Поверила… Меня извиняет тот факт, что за три года Валентина ни разу не сделала ложного шага и ни разу не показала,  что недостойна доверия, а Разнина – новенькая. Ну я и решила принять превентивные меры. Хотя нет… меня и это не извиняет. Я не должна была верить кому-то на слово, – вздыхает и устало снимает очки, – Хотела пресечь это на корню, чтобы избавить вас от неловкости, а вышла ерунда.

Киваю и даю  возможность ей договорить.

– Использование непроверенных сведений противоречит правилам компании, – продолжает она с некоторой тоской, но не сбивается ни в единой букве, и не отводит взгляд. – Заведомая постановка сотрудника в невыгодное положение или унижение его достоинства  противоречит правилам компании и предполагает внутреннее расследование, а также вынесение на рассмотрение… –  все-таки голос её дрогнул, не такая уж она и железобетонная, – вопрос о профпригодности сотрудника и соответствии занимаемой им должности. Мне… начать процедуру?

Я намерено держу паузу. Долгую. Внушительную.

И только потом говорю спокойно:

– Нет.

И делаю вид, что не замечаю облегченного выдоха.

В бизнесе я продвинулся так далеко еще и потому, что никогда не рубил головы сразу. И Евгения Вячеславовна за годы работы со мной тоже ни разу не сделала ложного шага.

– А… в отношении Валентины?

Здесь я тоже медлю.

Несмотря на то, что де-факто и де-юре я главный в нашей компании, владеем мы с братьями ею в равных долях и изначально так повелось, что «своих» людей набираем и воспитываем самостоятельно.

И Савелий сам будет принимать решение по своей помощнице. Тем более, что я помню, насколько сильно она его разгрузила – пока Валентина не появилась  нашему перфекционисту порой было не просто. Они идеально дополнили друг друга – даже думал, что у этих двоих с модельной внешностью и сверхскоростными компьютерами вместо мозгов может получиться что-то… и теперь радуюсь, что ошибся.

В житейском плане Валентина оказалась просто дурой.

– Нет, – говорю по итогу размышлений и выхожу из кабинета.

– У себя? – набираю Савелия. – Я зайду.

Как всегда он закопан в документы и выглядит предельно сосредоточенным и серьезным.

– Когда у тебя такое лицо, люди думают, что ты большой босс, – подначиваю брата.

– Я и есть большой босс, – усмехается. – Что случилось?

У нас нет между собой секретов – особенно в таких случаях. Потому я излагаю все в подробностях и, по возможности,  отстраненно, хотя пара матов все таки прорывается. Брат хмурится все сильнее. И спрашивает по итогу только об одном:

– Уверен, что решение за мной?

Я киваю.

– Уверен, что ты все сделаешь правильно.

Он вызывает Валентину, а я минут пятнадцать извращенно наслаждаюсь публичной БДСМ сессией. Пожалуй, из Савелия получился бы идеальный доминант – я гораздо горячнее и несдержанней, что в Теме не приветствуется.

Пожалуй, брюнетку больше всего задевает тот факт, что я присутствую при этой моральной порке.

– Вы абсолютно меня разочаровали, Валентина, – добивает мой совершенный брат помощницу. Её лицо давно расползлось на множество плачущих лоскутков, а идеальные ноги на высоченных шпильках дрожат и того и гляди, поломаются, – Более того, после этого совершенно бесчестного случая ваша честность также под вопросом. А значит, с этого момента все ваши пароли не действительны, и вы отправляетесь в отпуск без содержания вплоть до окончания внутреннего финансового аудита, направленного на проверку вашей деятельности.

Судя по распахнувшимся глазам Валентины, этого она точно не ожидала.

Для каждого, кто имеет дело с финансами, подобная проверка – огромное пятно на репутации. И пусть я уверен, что она не обманывала компанию, я также уверен, что информация о данной проверке станет известна многим.

Сплетни и разговоры пойдут...

– Можете идти, – величественно кивает брат, – У вас пятнадцать минут, чтобы покинуть здание. И ждите дальнейших указаний.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Девушка вдруг поворачивается ко мне и делает несколько шагов с таким отчаянием в глазах, что хочется отшатнуться:

– Артем Витальевич, я… я не хотела… только вы… вы ведь…

Она не договаривает. Зажимает рот руками, отворачивается  и медленно выходит из кабинета.

– Надо же… – задумчиво тянет Савелий. – Я и подумать не мог.

– О чем?

– А ты не понял почему она все это затеяла?

– Пытался понять, но так и не…

– Она же влюблена в тебя, – качает головой брат.

– Это её не оправдывает, – бурчу, а потом вдруг думаю, что если бы Света боролась за меня грязными методами, я бы был, пожалуй… более лоялен. И спрашиваю осторожно, – Уволишь?

– Посмотрим. Может и сама уволится, – вздыхает, – Но мне нужна хотя бы секретарша на какое-то время, пока все окончательно не определится.

– Уверен, свои услуги тебе предложит половина компании, – хмыкаю.

– Может Света? Ты же в ней уверен…

– Нет!

Получается громко. А Савелий только смеется. И подмигивает:

– Ну что? Ты уже по всем прошелся катком?

– Почти. Завтра представлю завершающий акт этой пьесы.

– А со Светой своей когда познакомишь?

Медлю.

– Чуть позже. Мне кажется… она пока не вынесет нашу семью целиком.

– Это хороший знак.

– Ты о чем?

– Раньше тебя мало волновало, что способны вынести твои женщины.

Молчу на это.

Савелий и так знает, что он умнее всех – зачем это подтверждать?

Доверие

Света

Первым делом я бегу в спальню и судорожно срываю постельное белье.

Стелю новое, перекладываю и так аккуратно сложенную одежду, протираю пыль – везде, пытаюсь поубирать то, что уборки, в общем-то, не требует, а когда доставляют умопомрачительно пахнущую еду – раскладываю её в красивенную керамику, которую я собирала по всей Азии.

Чувствую себя странно.

То, что мы с Артемом твоя жизнь не будет прежней Зиминым уже освоили половину Камасутры не значит, что я не волнуюсь. Он первый раз будет у меня дома, и пусть я в этой квартире живу не долго, мне очень хочется, чтобы ему понравилось.

Ополаскиваюсь и переодеваюсь в  футболку и домашние шорты – красивыми пеньюарами я как-то не разжилась, а бежать прямо сейчас было бы странно –  и готовлюсь долго-долго ждать его, сидя у окошка.  Но Артем звонит в дверь когда я еще даже не успеваю соскучиться.

И шагает внутрь квартиры, улыбаясь, как победитель.

Я щурюсь.

– Что ты высматриваешь? – любопытствует.

– Следы крови на твоем пиджаке, – говорю совершенно серьезно.

– Детка,  я пользуюсь глушителем и полиэтиленом, – играет он бровями и осматривается.

Он ходит по квартире, берет в руки самые яркие вещи, за каждой из которых стоит своя история, и с удовольствием выслушивает эти самые истории. А потом надолго залипает на большой фотографии, где я в форме.

– А мы можем… сшить тебе такую же? – спрашивает хрипло Артем люблю ролевые игры Зимин и я, посмеиваясь, киваю, стараясь не обращать внимания, как налилась грудь после этого вопроса. Порой моя реакция на этого мужчину пугает…

– Ты выглядишь здесь счастливой, – замечает он, все еще разглядывая фото.

– Нам за это платили, чтобы мы так выглядели.

– А если серьезно… почему ты ушла?

Мнусь немного, но все-таки отвечаю:

– Мы всегда проходили предполетные осмотры… а у меня  неожиданно поднялась температура, и в тот день не допустили к полету. Провели общий осмотр, назначили дату дополнительного обследования и отправили домой, – чуть морщусь, – И я в тот день стала мужем из анекдота про неожиданное возвращение из командировки. Застукала своего теперь уже бывшего с его теперь уже нынешней… Выгнала обоих, потребовала развод и узнала, что мужа я совсем не знала. Потом еще и медкомиссия –  у меня обнаружилось воспаление в почках. А это – прямое показание к запрету на работу. Полноценное лечение, реабилитация, перевод в наземный штат… В общем,  последующие несколько месяцев были непростые, я о многом думала... и решила поменять жизнь полностью.

Я не смотрю на Зимина, беспокоясь, что моя откровенность станет для него преждевременной, но потом чувствую теплые руки, которые обнимают меня и притягивают к такой надежной мужской груди.

– Как ты себя чувствуешь сейчас? – он трется носом о мои волосы.

– Все в порядке. Я бы даже могла  через какое-то время пробоваться на должность бортпроводника… но не буду. На земле, оказывается, много интересного.

Целует в макушку и тянет меня на кухню. А там стягивает пиджак и садится за накрытый стол, жадно глядя на еду:

– Поедим?

– О, да.

Мы не торопимся, наслаждаясь сложившейся доверительной атмосферой. Обсуждаем любимые блюда, а также самое странное, что удалось попробовать в других странах. Воруем друг у друга лакомые кусочки – оказывается, Артем терпеть не может сладкий перец, который я обожаю, а я равнодушна к грибам, в то время как он готов их есть дважды в день.

Нам на удивление комфортно и вот так… просто сидеть за столом на маленькой кухне. Но с каждой минутой, с каждым брошенным на меня взглядом, я все больше начинаю испытывать голод совсем иного рода.

Коснуться.

Поцеловать.

Прижаться.

И я себе не отказываю.

Убираю грязную посуду, а потом запускаю пальцы в его густые волосы, чуть оттягиваю голову назад и целую. Массирую мужской затылок, проминаю шею, плечи, добиваясь довольного урчания, а потом прижимаюсь сзади и начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.

– Ты…

– Всего лишь выполняю указания своего начальства. Помогаю отдохнуть.

Смеется.

И разворачивается вместе со стулом, усаживая меня на колени, спиной к себе. И уже сам запускает горячие ладони мне под футболку, гладит живот, обхватывает грудь и сжимает соски, начиная их перекатывать между большим и указательным пальцем, покусывая и облизывая ухо.

Я ерзаю от удовольствия на внушительной твердости и совсем-совсем не возражаю, когда Артем заставляет меня приподняться, стягивает шорты – совсем – и свои штаны – немного. И помогает медленно опуститься на его член, уже экипированный по такому случаю в латекс.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Говорят, в этой позе почти невозможно устать, – шепчу прерывисто, потому что меня распирает от эмоций и удовольствия.

– С кем ты об этом говорила? – рычит ревнивец.

– Я не раскрываю своих информаторов, – стону и замолкаю, потому что становится совсем не до разговоров.

В этом положении все по-другому.

Проникновение – глубже.

Ощущения – неожиданней.

Объятия – крепче.

Я не вижу его лица, но чувствую дыхание. И каждый раз, когда насаживаюсь полностью, оно прерывается. А когда начинаю скользить легко и почти поверхностно – учащается.

Мне нравится эта игра.

И то, что я здесь – ведущая.

Но судя по тому, как все сильнее и хаотичней сжимаются его руки на моих бедрах и талии, ведущей мне осталось быть недолго.

Впрочем, я ничуть не переживаю по этому поводу.

Загородный дом

Света

Артем люблю эффектные появления Зимин обставляет наш утренний приход так, что мы вполне можем переплюнуть по популярности трансляцию запуска космического шаттла Илона Маска или церемонию Оскар. Из лифта он выходит с широкой улыбкой и рукой, удавом обвившимся вокруг моей талии, и идет настолько медленно, что даже те сотрудники, которые работают на восемнадцатом, успевают сбегать посмотреть на шоу и вернуться на рабочие места.

Он провожает меня до дверей кабинета и заявляет громко –  хочется прикупить беруши и маску, которая скрыла бы мои попытки не заржать:

– Зайду за тобой на обед, дорогая.

Спасибо хоть не "карамелька".

И поцеловав, уходит. А я сажусь за стол и принимаюсь усердно работать, чувствуя, как полыхают кончики ушей. И ловлю себя на мысли, что пусть это даже не навсегда, но все, что происходит, настолько офигенно, что, пожалуй, впервые в жизни я готова жить сегодняшним днем.

Остаток рабочей недели запоминается мне сплошными эмоциональными пиками.

Мы ночуем вместе, обедаем вместе и дважды выбираемся в финесс-центр, где он сводит меня с ума  видом своих совершенных мышц, обтянутых футболкой, а я, в отместку, делаю растяжку очень нужных связок, расстелив коврик прямо у него под носом.

Мы идем в кино, где я выбираю соленый попкорн, Артем сладкий, но, по итогу, выясняется, что у другого вкуснее, и весь фильм мы как подростки тискаемся и хихикаем, воруя вожделенные воздушные зерна.

Разговариваем на самые разные темы, осторожно нащупывая взгляды на жизнь и отношения – и с радостью убеждаясь, что во многом они совпадают.

И, конечно, занимаемся сексом. Крышесносящим, громким, быстрым, тягучим, томным, сладким сексом, который, как мне кажется каждый раз, уже не может быть лучше. И каждый раз я ошибаюсь.

И становлюсь счастливей от своей ошибки. И уверенней от того, как Артем смотрит на меня. Или даже думает обо мне – от него искрит через десяток перегородок и кабинетов, а его сообщения лучше читать без посторонних.

«Мне нравится когда я сзади, и ты почти придавлена моим весом»

«У меня безумно скучные переговоры, и я спасаюсь только тем, что представляю, что сделаю с тобой сегодня ночью»

«Как думаешь, если попросить техников немножко сломать лифт, когда мы там вместе, они поймут?»

В субботу, пока я нежусь в своей кровати, Артему приходится уехать, но по возвращении он компенсирует мне утреннее отсутствие, а себе  – утренний стояк. А потом радует предложением срочно меня «подышать» и везет загород

– Вау, – только и могу сказать, когда вижу… хорошо, пусть будет загородный дом, – То ли твой архитектор слегка безумен в своем гении, то ли…

– Моя семья строила его постепенно, частями, на вкус каждого и… в общем, мне нравится, что получилось, понятно? – он угрожающе тычет в меня пальцем и надувает губы.

– Понятно-понятно, – я смеюсь, висну у него на шее – будь моя воля, давно бы стала почетной медалью Настоящему Мужчине и висела на нем постоянно – и целую эти надутые губы.

На самом деле мне тоже нравится.

Во всем этом хаосе чувствуется любовь к дому и  определенная гармония. И в странной изумрудной башне, торчащей сбоку, и в утепленной огромной веранде, на которой сейчас сняты стеклянные панели, и она выглядит как часть сада. В библиотеке странной конфигурации, гостиной со множеством разномастных кресел и диванчиков и огромным домашним кинотеатром, и в спальне Артема, в которой стоит такая кровать, что я сглатываю невольно пересохшим горлом.

И чтобы отвлечься – черт, я же дышать приехала! – уточняю:

– У тебя здесь все предметы живые и убирают себя сами?

– Это такой тонкий способ назвать меня Чудовищем? – смеется – Одна семейная пара присматривает за домом – они занимаются уборкой, мелким ремонтом, садом. Я вас обязательно познакомлю, их дом на повороте… Но я попросил оставить нас одних на выходные.

– Зачем? – отступаю на всякий случай на один шажок и облизываю губы, – Чтобы они не слышали моих криков?

– Именно… Криков… – его светлые глаза темнеют, но Артем встряхивает головой и говорит уже нормальным голосом, – Тебе не совратить меня с пути истинного, ведьма. Мы идем гулять – в лес. Потом – в баню. Потом – мясо на гриле. И только потом я подумаю, допускать ли тебя до моего роскошного тела…

Допускает он меня гораздо раньше. Точнее, лезет сам, еще в бане, и мы вываливаемся из парилки совершенно вскипевшие не только от температуры, но и от взаимного желания.  Которое не сбивает даже купель с ледяной водой.

Еще немного он допускает во время готовки, причем его деятельность не вредит ни одному процессу.

Так что до гигантской кровати, на которой могли бы уместится все австралийские пожарные с известного календаря, мы едва добираемся, решив оставить испытания на утро.

А поздним утром я, выпутавшись из объятий крепко спящего Артема, натягиваю его футболку, спускаюсь на кухню, решив сделать сюрпризом кофе и еще какие приятности. Ставлю на огонь турку, нарезаю сыр,  размышляя, имеет ли смысл надевать привезенный с собой новенький кружевной пеньюар или подавать завтрак голой, достаю кружку и….

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Взвизгиваю, резко оборачиваясь. Потому что стук каблуков и замершую в проеме брюнетку не возможно не услышать или не увидеть.

– Что за…

Молодая женщина молчит, но отвратительно красноречиво проходится взглядом снизу-вверх – от моих босых ступней до растрепанных волос –  и нагло улыбается.

– А ты миленькая. Впрочем, по-другому не бывает.

Шипение убежавшего кофе становится отличным сопровождением мгновенно вспыхнувшему раздражению, которое я стараюсь подавить. Это ведь может быть та самая сестра? Или сотрудница, которая привезла важные документы.

Или…

Придумать что-либо еще я не успеваю. Потому что позади брюнетки появляется Артем люблю ходить в одних шортах Зимин и недоуменно хмурится:

– Милана… ты что здесь делаешь?

Плюс. Он явно не доволен её появлением.

Минус. Милану это точно не смущает, потому что она быстро обвивает его шею и змеиным укусом жалит губы.

Провал. Сестры и сотрудницы так не целуют.

Бывшие и думы

Света

– Милана, моя бывшая жена.

Отличненько. Интересно, первая или вторая?

И каким образом бывшая жена попала в свой бывший дом?

– Светлана, моя девушка.

Ну пусть так. И за то, что подошел ко мне и обнял за плечи – отдельное спасибо.

Хотя, судя по насмешливо вздернутой брови брюнетки, звание «девушки» эта самая Милана почетным не считает. Как и всякие защитные жесты.

– Так что ты делаешь здесь? – продолжает хмуриться Артем.

– Ты же сам мне разрешил пожить пару недель, – натурально удивляется брюнетка, – Знаешь же, какие у меня проблемы с мудаком Шаминым – он отсудил себе квартиры и теперь пытается забрать бизнес. Мне так нужна передышка…

– Это было месяц или полтора назад… наш разговор.

– Ну я не предполагала, что за это время что-то может измениться, – и снова мне видится насмешка.

А она ведь хороша, эта Милана. Стервозная, умная, яркая. Старше меня – но это прослеживается скорее в стиле и уверенности в себе, в жестком взгляде, нежели в наличии морщин на лице. Шикарная фигура, волосы, эффектная внешность. Наверное, именно такая и должна выходить замуж за таких, как Артем.

– А я предполагал, что ты хотя бы позвонишь мне накануне, – холодно замечает Зимин.

– Ой да ладно, ключи нашлись у стариков, да и мы – не чужие люди. Не кипятись, не помешаю я вам, – равнодушно машет рукой, – помоги мне, пожалуйста, с чемоданами и занимайтесь чем вы там планировали заниматься.

Отлично. Нам разрешили?

Дальнейшее напоминает сцены из тупой американской комедии положений. Или это я такая отсталая, что вижу в происходящем что-то не слишком правильное?

Артем и правда помогает своей бывшей поднять чемоданы наверх в гостевую спальню, и пока они о чем-то коротко разговаривают, я одеваюсь и варю кофе, и даже делаю омлет. А потом мы завтракаем… ну или почти обедаем.

Втроем.

Разговор не клеится – Милана сыпет незнакомыми мне фамилиями, Артем отстранен, а я просто не обладаю способностью поддерживать легкий разговор в такой ситуации – и чувствую все возрастающую неловкость. Ставлю посуду в посудомойку и сбегаю наверх, не зная куда себя деть и стараясь не смотреть на огромную кровать, которую мы так и не применили по назначению.

– Мы были женаты семь лет назад, – говорит мужчина, возникая позади меня, – Тогда я только развил бизнес, а она начинала свой – смеялась, что если у меня не пойдет дело, то будет меня содержать. Дело у меня пошло – а вот отношения не очень. Мы много пережили вместе и разбежались спустя пару лет – с ней было интересно обсуждать дела и неплохо в постели, но…

– Может избавишь меня от подробностей? – я поворачиваюсь к нему и Артем ни фига не понимающий Зимин, наконец, замолкает. И смотрит на меня удивленно.

– Это что… ревность?

– Ревность? – сглатываю обиду и пытаюсь говорить спокойно. – Даже если она… не имею права? Или в вашем обществе высоких отношений ей нет места? Я понимаю, что у каждого из нас есть прошлое – даже не сомневалась в этом, но… Считаешь, надо тащить это прошлое в настоящее?