Текст книги "Я еще не жила"
Автор книги: Дарья Торгашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава 13
Хью снова встретил ее в публичной библиотеке.
Это было странное, непривычное для него состояние – он не искал встречи с египтянкой: он просто знал, что однажды это случится. Когда Хью закружила жизнь большого города, он перестал видеть Амен-Оту во сне. И вот она предстала перед ним наяву: возрожденная жрица Амона в одиночестве сидела за столом и сосредоточенно читала.
Больше в читальном зале, кроме нее, женщин не было… и сам Хью забрел сюда в поисках материала для большой статьи, посвященной современному искусству: как раз эту тему он пылко обсуждал с покойным художником Миллетом накануне гибели «Титаника». Но когда Амен-Оту подняла голову и взглянула на него, все мысли о работе выветрились у юноши из головы.
Было похоже, что египтянка тоже немного удивлена этой встречей. Ее огромные черные глаза несколько мгновений в упор изучали его; а потом карминные губы тронула слегка растерянная улыбка.
– Я ждала тебя, – произнесла она своим глубоким голосом актрисы. – Но ты явился раньше.
Она говорила по-английски медленно и с отчетливым восточным акцентом – но это только увеличивало ее очарование.
Хью откашлялся. Он пригладил свои зачесанные назад и подстриженные по последней моде волосы, помял в руке шляпу. Он столько раз представлял себе встречу с этим сверхъестественным существом, своей спасительницей… и даже воображал, что предстанет перед наивной гостьей из прошлого этаким всезнающим светским джентльменом, полным шарма, и она не устоит перед ним.
Она! Перед ним!..
Сейчас он страшно нервничал и сознавал, что выглядит комично, если не хуже. И, в то же время, чувствовал – эта древняя жрица разглядит, каков он есть на самом деле, под любой личиной.
Он очнулся: египтянка все еще смотрела на него своими черными глазами и ждала. Она больше не улыбалась.
– Миссис Джеффри Маклир? – хрипло спросил Хью. Словно желал удостовериться, что все еще находится в цивилизованном и понятном мире, и Амен-Оту не перетянула его в свой собственный мир фей, в котором возможно что угодно. – Амина Маклир?
– Да, – спокойно подтвердила египтянка. – Идите… сюда.
Она поманила его рукой, пальцами, – одета она была стильно и модно, как и сам Хью, в темно-синий деловой костюм; но этот жест выглядел совсем архаично.
– У вас так принято? – уточнила Амен-Оту, видя, что Хью не двигается с места.
– Да. Вполне, – молодой человек кивнул и наконец-то направился к ней.
Хью уже знал женщин… если можно было так сказать. Прошлым летом он побывал на веселом сельском празднике; и поздно вечером, когда все танцевали и пили вино под открытым небом, его увлекла за собой одна подгулявшая пышногрудая красотка. Он помнил, как кололись прохладные травинки, как сладко пахло клевером; помнил нежное горячее тело своей опытной любовницы и текучее огненное наслаждение. Но он был во хмелю, как и она, и, к стыду своему, наутро даже не вспомнил имени и лица своей первой случайной возлюбленной. Он больше никогда не видел ее; да и она не искала с ним встречи.
Позже Хью несколько раз ухаживал за более серьезными девушками в городе, но эти романы кончались ничем: тогда он, по правде сказать, и не стремился себя ни с кем связывать. Добыв билеты на «Титаник» для себя и сестры, Хью ощущал себя королем и предавался мечтам, как станет если не богатым, то знаменитым уж точно. И будет покорять американских красавиц, не обремененных слишком высокой моралью, – дам полусвета, о которых столько шептались в салонах…
Но сейчас, когда он шел к этой прекрасной женщине, – древней и вечно юной, – у него не возникло ни единой мысли о легких развлечениях. Хью казалось, что он готов воспарить в небеса – или низвергнуться в пропасть, откуда не будет спасения… И его счастье или падение всецело в руках этого существа.
Он приблизился и, отодвинув стул, сел рядом с Амен-Оту. Он разглядел камею с женским профилем, приколотую к воротничку ее белой блузки; вдохнул легкий запах духов… запах бальзамических смол с ноткой ладана. Он вспомнил, что это создание на самом деле мертво. Хью чуть не стало дурно; но ее притягательность была сильнее.
Притягательность… и нужда в нем. Он чувствовал, что Амен-Оту действительно нуждается в его помощи.
Все еще не зная, как продолжить разговор, молодой человек бросил взгляд на книгу, которую изучала египтянка. Это было какое-то пособие по социологии или этикету.
«Вы очень образованная современная женщина», – чуть было не сказал он. Рассмеялся этой нелепости, и Амен-Оту тоже улыбнулась.
– Вы очень быстро учитесь, – произнес Хью. – Поразительно.
Если он правильно подсчитал, после прибытия «Карпатии» в Нью-Йорк прошло всего сорок восемь дней.
– Да. Это быстро для вас, – подтвердила египтянка. – Но ваш язык простой. Гораздо проще языков… которые давно умерли и не были записаны.
Хью вдруг ощутил себя уязвленным.
– Госпожа Амен-Оту… – начал он.
– Нет!..
Ее лицо внезапно исказилось яростью. Жрица скомкала страницу библиотечной книги, на которой до того расслабленно лежала ее смуглая длиннопалая рука.
– Я не желаю… слышать это священное имя в твоих устах, и никто из вас не смеет произносить его! – свирепо приказала она. – Амен-Оту умерла! Я Амина Маклир!..
– Хорошо, хорошо, как скажете!
Хью быстро отодвинулся и вскинул руки; он кивнул, стараясь не выдать своего испуга. Эта женщина преображалась мгновенно, превращаясь в дикую тварь.
Правда, Амен-Оту… то есть теперь Амина Маклир быстро овладела собой, вновь превратившись в воспитанную молодую леди. Но Хью вдруг сообразил, как эта сцена должна была выглядеть со стороны: наверняка все соседи по залу пялились на них как на сумасшедших. Как бы не приказали вывести вон!
Но, к своему величайшему изумлению, Хью обнаружил, что остальные немногочисленные читатели по-прежнему занимаются своими делами, и никто даже не поднял головы. Юноша сглотнул, поняв, что «Амина Маклир» применила свои чары.
– На этих легко воздействовать, – сказала египтянка, показав на склоненные головы. – На других… труднее.
Хью кивнул.
Они некоторое время молчали – он весь взмок от волнения, пытаясь сформулировать какой-нибудь правильный вопрос, но его всегдашняя находчивость и остроумие куда-то делись. Хью вспомнил о способности Амен-Оту проникать в мысли – и он подумал, не занята ли она этим прямо сейчас. Ему стало очень неуютно.
– Вы хотите… написать обо мне статью? – неожиданно спросила египтянка. – Получить славу?
Хью покраснел как школьник. Конечно, эта чудом воскресшая мумия напоминала ему о том, как он недавно прославил… то есть ославил ее на весь корабль в судовой газете. «Неужели мне это не чудится?» – снова подумал он.
А потом в нем внезапно проснулся профессионал, и Хью подумал: боже правый, какой это был бы материал, какая сенсация!..
Молодой человек с усилием улыбнулся.
– Я был бы счастлив написать о вас статью на всю первую полосу, – признался он, не видя смысла таиться. – Но если я попытаюсь, меня осмеют – и никто не поверит.
Он на сей раз не ожидал, что трехтысячелетняя египтянка, рожденная в эпоху нерассуждающей веры в чудеса, поймет его. Но «Амина Маклир» снова кивнула.
– Да. Новые люди совсем другие – вы не так легковерны, как были мы.
Хью ощутил прилив гордости. Она признавала это!
– Так значит, теперь люди знают гораздо больше?
– Гораздо больше, – согласилась «Амина Маклир». – В тысячу раз больше.
Она поправила свою аккуратную челку под шляпкой.
– Но вы гораздо меньше нас… почти ничего не знаете о том, что происходит на самом деле.
Они долго смотрели друг на друга: время, казалось, остановило свой бег…
– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, – наконец произнес Хью.
Он опять осознал, что это исполненное угрозы потустороннее существо само находится в опасности: и опасность для «Амины Маклир» все близится.
– Могу я полюбопытствовать… часто ли вы бываете в этой библиотеке? Вы живете в Нью-Йорке постоянно или временно?
– А журналист сам не знает? – с усмешкой заметила египтянка.
Потом она совсем по-человечески вздохнула.
– Временно. Мой господин… мой покровитель уехал на свой оружейный завод. Он владеет оружейным заводом в штате Юта, – повторила она. – И у него возникли срочные дела.
Хью напряженно кивнул. Было чрезвычайно странно осознавать, что это существо находится под покровительством обычного смертного и зависит от него, как всякая молодая женщина и вдова, оставшаяся без поддержки. Даже, пожалуй, еще больше!
– Вы говорите об Эмброузе Маклире… дяде вашего мужа? – уточнил он.
– Да, о нем. Он разрешил мне жить здесь и везде ходить, пока он отсутствует.
Хью смущенно кашлянул.
– Но разве вы не можете…
– Моя сила не всегда одинакова. И не все одинаково ей подчиняются, – ответила «Амина Маклир». – Эмброуз Маклир подчиняется другой силе.
– Понятно, – медленно сказал Хью.
На самом деле ему чем дальше, тем меньше становилось понятно. Он наконец потянул за нитку, которую давно нащупывал: но ему совсем не хотелось распутывать весь клубок.
Собравшись с духом, молодой человек встал. Амина Маклир, как он приучал себя называть ее, помедлила, глядя на него снизу вверх; потом тоже поднялась, грациозным и сильным движением. Ростом она оказалась почти с него, даже выше Этель. Хью припомнил, что когда-то сестра рассказывала – древние египтяне считались рослым народом даже по меркам современности; и особенно, конечно, выделялась аристократия…
– Сейчас я верну книгу, – сказала она.
Хью покосился на истерзанную страницу; однако молча кивнул. Амина Маклир проследовала к стойке библиотекаря и, коротко переговорив с ним, вернула свою книгу и размашисто расписалась в книжном формуляре. Никаких нареканий она не вызвала.
Хью надел шляпу. Сердце у него часто забилось, его бросило в жар, точно наступила решающая минута жизни. А возможно, так оно и было.
– Послушайте… Амина, – произнес он, когда египтянка вернулась. Жрица кивнула, позволяя обращаться к ней так. – Могу ли я сейчас пригласить вас в кафе и угостить? Ведь вы… употребляете пищу?
Она некоторое время молчала, изучая его лицо или раздумывая о чем-то своем, непостижимом. Потом взяла его под руку, как настоящая светская дама.
– Идемте, – сказала она.
Ее аромат, ладанный аромат вечности, окутал его, под ложечкой сладко и прохладно защекотало от такой неожиданно дарованной близости.
Он подумал о том, как его спутница выйдет на солнце; но уже вечерело, а у Амины был с собой кружевной черный зонтик, который она оставила в гардеробе. Они вдвоем покинули библиотеку и направились в ближайшее кафе; навстречу Хью попадались такие же гуляющие парочки. Молодой человек ни о чем не думал в эти мгновения… он просто был счастлив, как будто обрел свою мечту, которой долго не мог дать имени.
Они зашли в кафе, закрыв за собой стеклянные вращающиеся двери, и сели за пустой столик. Египтянка заказала большую чашку кофе со сливками, а себе Хью взял просто стакан содовой воды.
Некоторое время они молча потягивали каждый свой напиток. А потом внезапно Амина склонилась к нему через столик.
– Вы думаете, что я теперь бессмертна?
Хью несколько раз моргнул: это как будто бы само собой разумелось…
– А разве нет? – глупо спросил он.
Алые губы египтянки изогнулись в насмешливой улыбке.
– Нет. Если я откажусь служить ему, я умру. Если я соглашусь служить ему, я умру. Мы все тогда безвозвратно умрем.
– Кому служить, Амина?..
Но в глубине души Хью Бертрам догадывался.
– Тому, кто сотворил меня заново. Тому, у кого много лиц и много имен. Он сделал меня царицей… я теперь как пчелиная матка.
– Почему? – шепотом спросил Хью.
– Я старшая из всех – и могу то, чего не может больше никто из них, – ответила древняя жрица.
По ее лицу было непохоже, что этот факт ее сколько-нибудь радует. Хью догадывался, кого «всех» она подразумевает: других восставших из праха. Но кто «все» должны были умереть, если она ослушается демона, которому подвластна? Все живые умершие – или все человечество?..
Амина внезапно поднялась с места.
– Я должна идти, – проговорила она непривычно быстро и напряженно. – Мы снова встретимся, когда будет можно.
– Постойте!..
Но она уже скрылась, как будто лишь привиделась ему.
Хью остался сидеть за столиком, плохо понимая, где находится. Потом закрыл лицо руками и коротко, горько рассмеялся.
Он вспомнил, что забыл поблагодарить Амен-Оту за свое спасение. И совершенно забыл о том, зачем приходил в библиотеку сам. Возможно, на «Титанике» он травмировал голову и теперь лежит на больничной койке и бредит? Отец не задумался бы предложить такое объяснение!..
Расплатившись за себя и за свою исчезнувшую спутницу, Хью покинул кафе и, понурившись, побрел домой, сунув руки в карманы.
После этого он ни разу больше не встречал воскресшую египтянку. Но думал о ней, о ее экзотической, потусторонней красоте и о ее пугающих пророческих словах все чаще. С большим трудом Хью раздобыл ее нью-йоркский адрес, но там мадам Маклир уже не оказалось: очевидно, она вынуждена была поспешно съехать.
Он начал терять хватку, перестал появляться в обществе, а в редакции стали поговаривать о его чудачествах. Хью едва не лишился работы: в «Нью-Йорк Таймс» действовал закон джунглей, как в бизнесе, а американские журналисты были еще более беспринципны, чем их английские коллеги. Его знакомые начали отворачиваться от него – приветливые, улыбчивые нью-йоркцы были падки на все новое, им кружил головы быстрый успех, но проигравшим никто не сочувствовал: особенно иммигрантам. Хью с болью сознавал, что приобрел здесь много приятелей, но ни одного друга. Кроме… кроме…
Но она тоже исчезла из его жизни и не подавала о себе вестей. И ей грозила беда: им всем грозила беда, о которой египтянка даже не могла сказать ясно.
Даже с сестрой Хью теперь не мог поделиться: он так и не сообщил Этель о судьбоносной встрече с ожившей мумией. Он не думал, что все окажется так серьезно, – а сама Этель, казалось, больше не вспоминала об их совместном приключении. Она была по уши в своей любви, в предсвадебных хлопотах; и Хью чувствовал, что не имеет права накануне важнейшего события в жизни любой девушки впутывать сестру во всю эту чертовщину. Он должен разобраться сам!
Но дела шли наперекосяк. Возвращаясь мыслями к жизни в Англии, Хью сознавал, что может вылететь из Оксфорда так же легко, как с этой временной работы. Начинал учиться он блестяще; но с тех пор, как молодой мистер Бертрам внезапно решил, что карьера ученого-филолога не по нем, его успеваемость значительно снизилась.
Через восемь дней после встречи с Амен-Оту – Аминой Хью лежал поздним утром в постели и, глядя в облупившийся потолок, курил сигареты одну за другой. Он мог себе позволить только дешевые меблированные комнаты в Бронксе, откуда добирался до редакции на взятом напрокат велосипеде.
Вдруг раздался стук в дверь: Хью вскочил и одернул мятую рубашку. Вчера он уснул одетым. Открыв, он увидел почтальона.
– Вам телеграмма. Распишитесь, сэр.
Захлопнув за почтальоном дверь, Хью впился взглядом в телеграмму.
«Приезжаю семь дней. Встречай пароход «Келтик» двадцать первого июня восемь часов вечера. Отец».
Хью засадил кулаком в стену.
– О черт, – простонал он.
Глава 14
Этот июньский день выдался теплым и ясным, но Хью стоял в толпе встречающих мрачнее тучи. Амина Маклир исчезла бесследно, и это явно не означало ничего хорошего: а время уходило, как песок сквозь пальцы. И уж при отце, – да еще и когда на носу свадьба сестры, – ему точно нельзя будет…
«Если только сама мумия не водит меня за нос, – подумал Хью, пытаясь найти в этой ситуации хоть что-то положительное. – Если она сама не использует меня в своих темных целях!»
Но он сердцем чувствовал: хотя египтянка и способна лукавить, в главном она не лжет. И ему все более неловко становилось называть ее мумией – или нежитью, даже про себя. Амина Маклир была отныне для него прекрасной иностранкой, его избавительницей, попавшей в труднейшее положение, о котором она могла говорить только намеками. По иронии судьбы, только так, – лишь намеками, – могли говорить о себе и большинство обыкновенных женщин, находившихся под властью земных мужчин…
Хью встряхнул головой, заставляя себя на время забыть об этом, и переступил с ноги на ногу, высматривая поверх голов впереди отцовский пароход. Казалось, «Келтик» запаздывал. Охваченный внезапным беспокойством, Хью сунул руку под пиджак и выудил часы из жилетного кармашка: было еще без шести минут восемь.
Хью перевел дыхание. Наверное, после «Титаника» он никогда уже не сможет доверять кораблям и морским путешествиям!
Но вот над заливом раздался гудок: юноша улыбнулся. Впервые за долгое время он будет по-настоящему рад видеть отца.
Маленький «Келтик», казавшийся черным на фоне закатного неба, величественно причалил: многие в толпе закричали «ура», послышались овации. Хью усмехнулся и украдкой смахнул слезу.
Пассажиров начали выпускать на берег только через пятнадцать минут. Хью уже истомился от ожидания. Но вот наконец он увидел высокую худую фигуру отца в светлом плаще с пелериной: юноша неистово замахал ему. Доктор Бертрам поспешил навстречу, и через несколько мгновений отец с сыном обнялись.
Разжав объятия, они посмотрели друг другу в лицо, словно заново оценивая.
– Папа, как я рад тебя видеть, – сказал Хью предательски дрогнувшим голосом.
Томас Бертрам улыбался, глядя на него своими серыми глазами.
– Я тоже, мой мальчик.
Доктор Бертрам был пятидесятилетним мужчиной, еще бодрым и свежим. От него Хью достались светлые волосы; в шевелюре доктора появилось уже много седины, но это было пока трудно заметить. Отец и сын были весьма похожи внешне – только от матери Хью, как и Этель, унаследовал выразительные карие глаза и более мягкие черты лица: девушек всегда привлекала его неординарная наружность. Характером же старший и младший Бертрамы очень различались.
Доктор Бертрам уже более двадцати лет занимался частной практикой в Хэмпшире. Он был врачом широкого профиля и имел собственный кабинет в портсмутской клинике; однако нередко пользовал неимущих пациентов на дому, по вечерам, за ничтожную плату или бесплатно. И в облике его, и в характере с годами все больше проступала аскетическая строгость. Доктор Бертрам всю жизнь оставался верен своему профессиональному и человеческому долгу, однако божественное для него было предметом чисто умозрительным, данью отживающей свое традиции.
Особенно после скоропостижной смерти любимой жены. Доктор, повидавший за свою карьеру столько болезней и смертей, не мог выискать в этом самом близком, самом личном случае никакой высшей справедливости: только следствие неумолимых, слепых законов природы.
Хью взглянул на багаж отца и улыбнулся со щемящим чувством: в это путешествие, конечно, он тоже захватил с собой свой медицинский чемоданчик.
– Я помогу, – сказал молодой человек, легко подхватывая черный чемодан с лекарствами и инструментами.
Они пробрались сквозь толпу, и Хью хотел вызвать кэб. Но доктор Бертрам остановил его.
– Этель написала, что ты перенес бронхит, – произнес он, остро вглядываясь в лицо сына. – Как ты себя чувствуешь сейчас?
– Хорошо, – Хью улыбнулся.
– Ты уверен?
Хью вздохнул.
– Да, отец. Прошло уже два месяца!
Они сели в коляску, и Хью велел кэбмену ехать в «Ритц-Карлтон», как заранее решил. Пусть ему самому и не по карману проживание там, отец вполне в состоянии за себя заплатить! И доктору Бертраму не следовало до поры до времени знать о стесненных обстоятельствах сына. Не говоря уже обо всех прочих обстоятельствах…
Когда экипаж свернул на Пятую авеню, отец окликнул Хью. Молодой человек даже не заметил, что задумался.
– Я вижу, что с тобой все же что-то не так, – негромко произнес доктор Бертрам. – Но мы поговорим об этом позже.
Хью, скрепя сердце, кивнул. В глазах отца с ним всегда было «что-то не так». И оба теперь понимали, что корень этого неприятия не в склонностях Хью. Отец никогда не сказал бы этого вслух, возможно, даже самому себе не желал признаваться, – но в глубине души он всегда считал сына виновным в главной трагедии своей жизни.
Они расплатились с кэбменом у входа в отель и поднялись в номер, который Хью забронировал для отца, – по примеру преуспевающего Гарри Кэмпа, который мог себе ни в чем не отказывать! Эти воспоминания до сих пор болезненно отзывались в нем.
Хью чуть было не удрал, неуклюже сославшись на дела, но доктор Бертрам задержал его.
– Нет, так совсем не годится! – заявил он, вглядываясь в лицо сына с растущим беспокойством, почти возмущением. – С тобой что-то происходит, Хью. Ты должен мне рассказать!
Хью взял себя в руки. В конце концов, благодаря работе журналиста, светской жизни и азартным играм он неплохо научился притворству.
– Папа, мы же не виделись больше двух месяцев, – мягко сказал он. – Я уверен, нам обоим есть что друг другу рассказать.
Доктор Бертрам улыбнулся, его лицо смягчилось.
– У меня не произошло ничего нового. Но твою историю я желал бы услышать.
Он помедлил.
– Когда тебе нужно… в редакцию? Завтра суббота.
Хью выдержал взгляд серых глаз отца – как у крестоносца, подумал он.
– У меня свободный график. Завтра я обещал быть в десять утра.
Доктор Бертрам кивнул.
– Очень хорошо. Тогда сегодня ты переночуешь со мной, и мы поужинаем. Если тебя беспокоит финансовый вопрос, – проницательно прибавил он, – я расплачусь за нас обоих.
Хью скрипнул зубами. «Начинается», – подумал он.
Однако отец в течение вечера больше не возвращался к этой теме, и вообще почти не говорил сам, внимая рассказу Хью. Они засиделись до поздней ночи: доктор Бертрам вместе с Хью сочувствовал жертвам катастрофы и негодовал на безалаберность экипажа «Титаника». Когда речь зашла о спасении Хью и Этель, молодой человек впервые запнулся. Он изложил доктору Бертраму ту же версию, которую сочинил для гостей Кэмпов на званом ужине и впоследствии неоднократно пересказывал знакомым в Нью-Йорке. Он умел вдохновенно лгать посторонним – однако собственному отцу…
Доктор Бертрам, тем не менее, приписал такую реакцию вполне естественному смущению юноши, не желавшего преувеличивать свое геройство.
– Я горжусь тобой, мой мальчик, – сказал он.
Хью был растроган, видя, что отец говорит искренне.
Утром Хью отправился в редакцию, где уладил свои дела и взял отпуск по случаю свадьбы сестры. Он был действительно талантливым журналистом; но косые взгляды, которые бросали на него сотрудники, вызывали в нем чувство, что он тут надолго не удержится. Возможно, ему стоит попробовать себя в художественной фотографии? Этель очень хвалила его снимки, да и в «Нью-Йорк Таймс», когда он был на хорошем счету, их сперва оценили высоко. «Мое очередное начинание», – с иронией подумал молодой человек.
Когда он вернулся в отель, отец пригласил его пообедать с ним в номере. За едой доктор Бертрам опять спросил сына, какие у него трудности. Сегодня он говорил гораздо более сочувственно и дружелюбно.
– Я твой отец, и всегда готов тебе помочь, – сказал он.
Хью был тронут. Он понял, что следует уйти от ответа максимально тактично.
– Есть кое-какие проблемы. Ничего криминального, – юноша рассмеялся, – но это долго рассказывать. Давай вернемся к обсуждению позже, хорошо?
Доктор Бертрам тяжело вздохнул.
– Хорошо, Хью. Но не откладывай надолго. Помни, что может оказаться слишком поздно, – предостерег он.
Хью покраснел. Отец, не иначе, вообразил, что он по-крупному проигрался в карты или еще хуже того!..
Не исключено, что доктор Бертрам не ошибался. Могло быть намного хуже.
Хью ловко перевел разговор на Этель и ее свадьбу, и настроение отца значительно улучшилось: Этель всю жизнь была для него опорой и утешением. Он спросил сына, каково его мнение о женихе сестры, и Хью постарался представить Гарри Кэмпа в наиболее выгодном свете. Хотя доктор Бертрам, как и сам Хью, никогда не питал большой приязни к американцу, отец и сын были согласны, что сейчас для Этель, возможно, это лучший вариант. Во всяком случае, они с Гарри были серьезно увлечены друг другом; и это увлечение могло со временем перерасти в любовь и счастливый брак…
Ближе к вечеру Хью взял для себя и отца билеты на поезд и упаковал вещи; а на другое утро они выехали в Айдахо.
От станции им пришлось добираться самостоятельно. Но Хью дал телеграмму сестре и знал, что их давно ждут.
Когда они въехали в нанятом экипаже на территорию кэмповского особняка, Этель выбежала им навстречу. Она спрыгнула с крыльца и бросилась по гравиевой дорожке, заливаясь счастливым смехом.
– Папочка!..
Встреча отца с дочерью получилась гораздо более бурной, чем с сыном. Доктор Бертрам, как и Этель, не сдержал слез. Потом Этель бросилась к брату, и они тоже обнялись.
Хью ощутил, что успел здорово соскучиться по сестре. А оглядев ее, он подумал, что жизнь на природе пошла Этель на пользу. Этель посвежела и окрепла, а новое платье в мелкую клетку очень ей шло.
– Гарри сегодня нет, но он непременно приедет завтра: я связалась с ним по телефону, – улыбаясь, быстро проговорила девушка, опять обращаясь к отцу. – Они с мистером Кэмпом заключают новый контракт на поставку древесины с мебельщиками из «Бакли и сыновья». Ты же знаешь, у Гарри доля в фирме. А пока мы с тобой от души наговоримся, правда, папа?
– Правда, Этель, – подтвердил доктор Бертрам, глядя на дочь сияющими глазами.
– Вы, конечно, оба усталые и жутко голодные! Идемте, я прикажу, чтоб дали чаю.
Этель взяла отца под руку, и они ушли вперед. А Хью подумал, что в манере сестры появилось что-то новое, фермерско-хозяйское; она напомнила ему миссис Кэмп, и даже акцент у нее изменился. «Пожалуй, она станет американкой быстрее, чем я», – ревниво подумал он.
Женщины вообще быстрее… адаптировались в этом мире, как Хью Томас Бертрам уже имел случай убедиться.
Время до обеда Этель провела наедине с отцом, а сам Хью с миссис Кэмп. Пожилая леди держалась с ним приветливее, чем в прошлый раз, задавала много вопросов о его нью-йоркской жизни – и не только из вежливости; однако особенной симпатии между ними так и не возникло. Что ж, Хью это вполне устраивало.
Покинув хозяйку и в одиночестве спустившись по парадной лестнице, Хью поймал себя на мысли, что его тянет проверить содержимое почтового ящика за воротами. Это желание скоро стало нестерпимым; во рту у Хью пересохло от волнения. Неужели?..
Пока его никто не видел, он быстро вышел из дома и поспешил к почтовому ящику.
Ничего: жестяная дверца глухо стукнула. Почту уже вытащили с утра! С разочарованием, некоторым облегчением и чувством вины юноша направился обратно.
Внезапно он застыл, увидев Этель: сестра шагала ему навстречу наискосок через лужайку, оставив позади кусты цветущих розовых и лиловых рододендронов.
– Так-так, – сказала Этель. Она стала напротив руки в боки. – Проверяем почту, значит?
Хью принужденно рассмеялся.
– Этель, как ты…
– Отец обмолвился, что очень о тебе беспокоится. Ты думаешь, я не беспокоюсь? Ты думаешь, я…
Этель осеклась и покачала головой, притронувшись к высокой прическе: ее волосы были по-новому свернуты на затылке в «ракушку».
– Скажи мне: ты ведь встретился с ней, да?
– Да, – нехотя признал Хью. – Но только один раз.
Глаза Этель вспыхнули.
– Сейчас же рассказывай!
Она увлекла брата к каменной скамейке за кустами боярышника.
Они уселись рядом, и Хью глухим голосом, отводя глаза, коротко рассказал Этель о своем первом и единственном свидании с Аминой Маклир. Он старался, однако же, не выдать, какое потрясающее впечатление возрожденная древняя египтянка произвела на него.
Когда брат замолк, Этель долго не говорила ни слова, теребя ветку куста.
– Так ты вправду ей нужен. И это что-то серьезное, – наконец констатировала она.
Хью кивнул.
– Похоже на то.
Этель закусила губу.
– Я, как и ты, теряюсь в догадках… Но думаю, что мистер Кэмп может знать этого Эмброуза Маклира. В конце концов, Юта соседний штат, а мир бизнеса гораздо более тесен, чем может показаться! Я бы тоже хотела встретиться с ней, – вдруг призналась девушка, охваченная азартом.
Хью усмехнулся.
– Возможно, еще и придется, сестричка.
Этель взяла его за руку и пожала ее.
– Я пока не буду тебе ничего советовать… только прошу: держи меня в курсе дела и, ради Бога, не ври.
Хью кивнул.
– Постараюсь.
Он ничего не обещал. Этель тяжело вздохнула, совсем как отец; а потом встала и ушла в дом. Хью остался сидеть на скамейке в одиночестве, слушая, как щебечут воробьи и шумит ветер в кронах высоченных деревьев.
На другое утро Этель разбудила брата, который заспался до завтрака.
– Что такое?
Хью привстал, зевая и протирая глаза; но при виде белого листка в руке девушки сон как рукой сняло. Он вскочил, не попадая босыми ногами в домашние туфли.
– Это мне?..
– Тебе, – чужим голосом ответила сестра.
Телеграмма оказалась из Солт-Лейк-Сити, штат Юта. И в ней стояло всего три слова: «Приезжай немедленно. Амина».
Хью вскинул голову и уставился на Этель горящими глазами.
– Я должен ехать, – пробормотал он.
Этель придвинулась к нему вплотную.
– Ни в коем случае. Не сейчас – и не так, и уж точно тебе нельзя туда одному, – тихо проговорила она. – Я знаю, что ты обожатель фантастики, братец, но неужели ты забыл все детективные рассказы?..
Хью опомнился.
– Наверное, ты права.
Отступив к креслу, он стыдливо накинул поверх полосатой пижамной куртки халат и затянул пояс.
– Что же мы будем делать?
– Для начала все вместе встретим Гарри и мистера Кэмпа. А потом будем ждать более определенного знака, – твердо сказала девушка.
