Текст книги "Я еще не жила"

Автор книги: Дарья Торгашова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

Ночь накануне отплытия Хью и доктор Бертрам провели в «Ритц-Карлтоне», в том же номере, в котором отец Хью остановился в прошлый раз. Месяц тому назад! А на другое утро Хью разбудил звонок в дверь: мальчик-посыльный принес маленький голубой конверт, пахнувший пряными духами.

Хью с жадностью схватил конвертик и нащупал что-то твердое и тяжелое. Какое-то украшение или сувенир.

– А записки… никакой записки нет?

– Нет, сэр, – мальчуган грустно покачал головой, видимо, теряя надежду на чаевые. Хью быстро обшарил карманы халата и нашел два десятицентовика, которые сунул в потную ладошку.

– На, держи.

Захлопнув за посыльным дверь, Хью хотел сразу же разорвать конверт; и едва удержался. Он несколько мгновений бережно сжимал его в руках, как самую большую свою драгоценность. И только потом отнес конверт в спальню и, усевшись на кровать, аккуратно вскрыл.

Оттуда выпорхнула записочка, которую Хью чуть было не разорвал; и на ладонь юноши выскользнул жук-скарабей, искусно выточенный из ляпис-лазури, с золотой инкрустацией. «Музейная вещь», – подумал Хью. И почему, интересно, из всех египетских священных символов Амина предпочитала скарабеев?..

Ответ крылся в записке. В первый раз Хью увидел изящный почерк своей нездешней подруги: она выводила буквы очень своебразно, так что они напоминали не то зверей, не то арабскую вязь.

«Скарабей – хранитель сердца, так верили в Та-Кемет, – написала ему его «жена». – Он подлинный – он взят с моего сердца в гробнице, и теперь будет хранить также и твое, возлюбленный брат. Береги его: это очень много значит».

Хью с недоумением и опаской осмотрел синего лазуритового жука. В том, что он «подлинный» или хотя бы очень старинный, сомнений не было: золото потемнело, камень потускнел от времени и стерся. Но что значила эта фраза – «взят с моего сердца в гробнице»?..

Внезапно к нему пришло осознание; и Хью выронил скарабея в ужасе и отвращении. Этот амулет был одним из многих, принадлежавших мумии Амен-Оту! Их все – или большую часть разворовали еще до погрузки на «Титаник». Скольких же трудов, должно быть, стоило отыскать эту вещицу – и сколько музейных и даже частных коллекций переворошили подручные Маклиров!..

Наверное, этот скарабей в самом деле имел огромную ценность для его «супруги». Пересилив себя, Хью наклонился и подобрал каменного жука. Ему показалось, что рука Амины с любовью коснулась его, он снова увидел ее сияющие миндалевидные глаза, нежную и лукавую усмешку. Да, он поступил совершенно правильно.

– Хью, ты давно проснулся?

Он чуть не вскрикнул. Отец приподнялся на своей кровати; и, судя по всему, уже какое-то время наблюдал за ним.

– Да, отец, – с усилием ответил молодой человек.

– Это принесли тебе?..

Доктор Бертрам проворно спустил на пол ноги и встал, указывая на скарабея в руке сына. Отпираться не имело смысла. Хью кивнул.

Некоторое время доктор Бертрам молчал. А потом задал вопрос, к которому Хью приготовился.

– Скажи, ведь у тебя… появилась невеста? Любимая девушка?

Хью крепче сжал амулет; а потом опять кивнул. Он ожидал, что теперь вопросы и упреки посыплются градом. Но отец снова надолго замолчал – а затем спросил:

– Могу я хотя бы узнать, как ее зовут?

– Амина, – откликнулся Хью, не поднимая глаз.

– «Амина», – повторил доктор Бертрам задумчиво и тревожно. Но он был меньше взволнован, чем опасался Хью. – Кажется, это означает «верная» по-арабски… Что ж, по крайней мере, я вижу, что ее семья – люди европейского воспитания, если позволили вам встречаться.

Хью неверяще поднял глаза. Доктор Бертрам улыбался!..

– Я не собираюсь осуждать твой выбор, мой мальчик: я уверен, что он достойный.

Несколько мгновений Хью чувствовал себя просто отвратительно. «Бедный отец», – подумал он. Однако молодой человек овладел собой.

– Конечно, папа. Амина… замечательная девушка, и действительно очень образованная, – ответил он.

– В современном Египте это даже не такая большая редкость, – заметил доктор Бертрам. Он вздохнул и, отвернувшись, накинул халат. – Я вижу, что она много для тебя значит. И я надеюсь, что в дальнейшем ты позволишь мне принимать большее участие в твоей жизни.

Хью с жаром заверил отца, что скоро ему все расскажет. А сам подумал еще худшую вещь: что в крайнем случае Амина сможет воздействовать на доктора Бертрама так же, как на Неда, отняв у него память об этом разговоре… В конце концов, такой гипноз, похоже, не причинял особого вреда.

Колебаться, сдать позиции сейчас было бы самым малодушным и постыдным!.. И если бы Хью мог вернуться назад в прошлое, он не изменил бы в своей жизни ничего. Он выбрал бы Амину снова. И снова! Сколько бы его возлюбленная ни говорила о предопределении – это только его решение, о котором он никогда не позволит себе пожалеть.

Она снова поднялась в свою квартиру – одну из «своих квартир». Постояла перед дверью – ее одолевало слишком много чувств, которые она не могла себе позволить. Потом вдруг мадам Маклир повернулась к двери во вторую квартиру, выходившую на эту площадку. Приблизилась к ней; и подняв руку, резко нажала на звонок.

Открыли ей сразу: как будто хозяин давно ждал ее визита. Он склонился в учтивом полупоклоне.

– Ваше величество, – произнес он.

Она невольно улыбнулась, хотя на душе был мрак.

– Льстец! Ты знаешь, что именно так обращались к фараонам в моей стране?

Джастин Фокс улыбнулся и не ответил. Он был одет немного старомодно – бывшая Амен-Оту уже научилась разбираться в таких тонкостях; этот неумерщвленный жил и скончался всего тридцать лет назад, однако за эти тридцать лет новый мир изменился больше, чем Та-Кемет менялась за многие столетия.

Амина Маклир прошла в гостиную и села на обитый парчовой тканью диван, облокотившись на подушки. Джастин Фокс, как подобало настоящему придворному, дождался ее кивка и только тогда скромно сел на стул. Однако в его взгляде читалось намного больше удовлетворения, чем в черных глазах его восточной повелительницы.

В прошлой жизни, когда он был британцем по имени Роберт Гейл, он действительно служил при дворе – но состоял всего лишь личным секретарем при одном из министров ее величества королевы Виктории. Теперь же его должность равнялась по меньшей мере лорду-канцлеру! Пусть и обязанности, и характер этой посмертной службы оказались… весьма неожиданными.

– Он уехал, – произнесла Амина после долгого молчания.

– Стало быть, все благополучно, – сказал Джастин Фокс. – Он в безопасности.

Амина кивнула. Ее глаза потускнели.

– Я не думала, что будет так… Я стремилась утолить мою жажду: но теперь я жажду его еще больше, непрестанно. Он не знал, что когда он брал меня, когда мы сплетались в объятиях, он отдавал мне свою душу и жизненную силу. Это смертельно опасно для него.

Она слабо улыбнулась.

– Нет. Он знал – и этим он мне еще дороже!

– Несомненно, моя королева, – тихо ответил Фокс. Он знал, что он единственный конфидант своей госпожи, единственный, с кем она столь откровенна, – такова участь всех властительных особ; и чрезвычайно гордился этим.

– А когда ваш возлюбленный поймет, как много вы значите для нас, и как велика его собственная роль в нашем общем де…

– Довольно!..

Египтянка хлопнула ладонью по столику. Она встала с места, скрестив руки на груди.

– Не желаю больше говорить об этом. Вы узнали то, что мне нужно?

– Да, мадам.

Такие перемены в обращении были для Джастина Фокса привычны. Чаще всего он называл свою госпожу «мадам Маклир» или «мадам Амина», на новомодный франко-египетский манер, – они с нею свободно перемещались по разным временам и культурам.

– Их разыскали с большим трудом. Они в музее Лос-Анджелеса… куда первоначально намеревались доставить вас, – с осторожностью заметил Фокс. Он еще больше понизил голос и назвал несколько имен и должностей, услышав которые, его повелительница слабо вскрикнула. – Но их личности были установлены совсем недавно, они покоились в хранилище на чердаке среди других безымянных мумий…

– На чердаке! Среди безымянных!..

Фокс развел руками и с сожалением поклонился.

– Время безжалостно, миледи. Смею заметить, что многим великим царям вашего некогда великого государства посчастливилось куда меньше, чем нам с вами… и чем может посчастливиться им.

– Вы правы. И я одна могу вернуть их… к жизни. Если только я не ошибаюсь.

Египтянка тепло улыбнулась своему советнику.

– Благодарю вас, Роберт.

Она знала, что он предпочитает свое первое имя.

Потом Амина снова нахмурилась.

– А что с химиком? Каковы результаты опытов?

– В этом я, к сожалению, не специалист, – но он уверяет, что очень успешны. Он просил вас лично присутствовать в Принстоне через две недели.

Амина восторженно хлопнула в ладоши; ее ноздри хищно раздулись.

– Значит, он уверен!.. Иначе не осмелился бы назначать такой срок мне – мне!

– Совершенно согласен с вами, мадам.

Амина внезапно рассмеялась.

– Несчастный Кэмп! Не подозревает, что его собственный брат… Ах, да что говорить! Этих добровольных слепцов жаль больше всего.

Ее верный советник кивал, не сводя с нее внимательных серых глаз.

– Не желаете ли кофе?

– С удовольствием.

Они вдвоем направились на кухню, где Амина, усевшись на стул, с таким же удовольствием проследила, как ловко Джастин Фокс варит кофе. Он добавил туда щедрую порцию коньяку и щепотку ванили.

Вернувшись в гостиную, собеседники уселись за маленький столик. Некоторое время они смаковали чудесный турецкий напиток. А потом Джастин Фокс внезапно произнес:

– Я очень рад за вас, мадам Амина. Но кое-что в сложившейся ситуации внушает мне опасения.

Египтянка сразу поняла, о чем идет речь.

– Что именно? – холодно осведомилась она.

– Ваше величество, – ее советник снова взял торжественный, даже мрачный тон. – Вы говорили, что намерены сами учить их… всему, что сочтете нужным. Воспитать их как собственных детей, и сделать своих соотечественников самыми надежными своими сторонниками.

– Ты боишься за свое положение?.. Это оскорбляет меня, – заметила царица мертвых ледяным тоном. – Я поклялась, что ни один из вас не лишится того, что приобрел под моей рукой!

– Я не сомневаюсь, мадам. И я боюсь не за себя, а за вас. До сих пор ваше превосходство было неоспоримо – но теперь, если вы ненароком воспитаете себе соперников… Ведь они младше вас всего на один-два века, подвергались той же магии, что и вы, и могут обладать не меньшими способностями! Как это ни прискорбно, ученики всегда имели склонность предавать учителей!

Амина встала и стояла неподвижно, морща лоб. Она казалась растерянной – она опять выглядела древнейшим существом, анахронизмом, невесть каким ветром занесенным в эту эпоху индустрии и бизнеса. Потом египтянка очнулась и взглянула на своего помощника, который поднялся с дивана следом.

– Я поняла тебя. И я запомню твое предостережение. – Ее губы тронула улыбка. – Тебе известно, что я никогда ничего не забываю.

Фокс церемонно поклонился; хотя был обеспокоен гораздо больше, чем показывал.

– Мадам, мистер Маклир просил не мешкать. Вы непременно должны быть на приеме в следующий четверг. И вам предстоит несколько встреч с вашим адвокатом, и с нотариусом, и…

Египтянка махнула рукой.

– Я поняла вас. Отправимся завтра же, утренним поездом. Нам нужно чаще… вести себя как смертные, мы стали этим пренебрегать!

Фокс увидел, что к его госпоже вернулось осознание сегодняшнего дня. Его до сих пор поражало, как быстро с ней происходят такие метаморфозы.

Он склонился к Амине и поцеловал ей руку.

– У вас больше нет для меня поручений?

– Пока нет. И я снова благодарю вас.

Они улыбнулись друг другу.

– В музей мы сможем попасть еще до приема, чтобы провести рекогносцировку. Но я бы посоветовал вашему величеству повременить… с обрядом.

Амина Маклир усмехнулась: она снова излучала достоинство древней жрицы.

– Ну разумеется, нам придется повременить! Прежде всего, я должна буду говорить сердцем с ними самими. С каждым из четверых. И получить их согласие.

На другой день они сели на поезд до Нью-Йорка. Амина Маклир все еще – и даже еще сильнее страдала от разлуки со своим «принцем-консортом», как иногда называл Хью Джастин Фокс. Но сил, которые даровал ей ее возлюбленный, должно было хватить надолго. И на многое.

Глава 22

«Ти, князь Запада»1515
  Начальник некрополя (кладбища в западной части города, согласно древнеегипетской традиции).


[Закрыть]. «Пенту, начальник кладовых Амона». «Сетнахт, третий пророк Амона»1616
  Третий из четверых главных жрецов Амона.


[Закрыть]. «Меранх, писец третьего пророка Амона».

Она перебирала в памяти эти имена, будто жемчужины в ожерелье, которым скоро украсит свою шею. Четверо блистательных господ Черной Земли – как короток оказался их век!..

Она жалела их еще больше, думая об этом и о том, через что прошла сама; и хотела оказать покойным египтянам величайшее благодеяние, пробудив к новой потрясающей действительности. Это был обоюдоострый меч! Бывшая Амен-Оту постоянно помнила, сколь великую цену в конце концов спросят с каждого неумерщвленного, – а с нее спросят больше всех… Но лучше один раз пройти тяжкое испытание, рискуя низвергнуться в бездну, откуда не будет возврата, – чем бесконечно блуждать во мгле, тщетно взывая к богам!

Она уже знала, что участь этих четверых не лучше ее собственной. Пусть они не подверглись проклятию, которое постигло ее, погребенную во времена царя-еретика, – эти двое жрецов Амона, чиновник и писец всюду следовали за своими мертвыми телами, потому что не имели иного прибежища.

В те времена – в ее времена! – все свято верили, что лишь тщательно мумифицированное тело, снабженное всем необходимым, может обеспечить человеку блаженную вечность в Полях Камыша. Но теперь египтянка не раз задавалась вопросом – а не оказались ли многие простолюдины, чьи могилы давно затеряны в песках, счастливее всей этой знати, счастливее ее самой?.. Она не соприкасалась душой ни с кем из тех своих современников, кто был груб, беден и неучен; но это могло означать лишь, что они награждены, а она, высокая жрица, наказана. Как верили и теперешние последователи бога Христа – они были убеждены, что лишь ничтожные и смиренные в конце концов возвысятся.

Или же нет? Или посмертные мытарства были гораздо сложнее?..

Она не обнаружила также никого из своих последователей – никого из тех, кто слушал и почитал ее тогда, в первой жизни; никого из тех, кто помог ей укрываться от гнева Эхнатона. Возможно, их имена были стерты тоже по приказу еретика!.. Или Амина Маклир имела слишком мало времени для поисков. Но теперь… теперь, заглянув в помраченное сердце каждого из этих новых слуг Амона, найденных в Лос-Анджелесе, она знала, что ее выбор не может пасть ни на кого другого.

Она решилась снова обратиться к тому, кто воскресил ее, – с момента пробуждения она не знала никаких других богов. Она совершила омовение, облачилась в белый лен и пустила себе кровь жертвенным ножом, шепча молитвы, обращенные к Сетху. И он явился.

Он больше не представал перед ней зверообразным, не подделывался под шакалоголовую статую – его лицо стало человеческим. И оно оказалось так ужасно, что бывшая Амен-Оту не смела в него заглянуть. Она простерлась ниц, вся дрожа. Египтянка знала, что слов этому демону не нужно: он знает ее сердце лучше, чем она сама…

Наконец он сказал:

– Ты просишь меня вернуть жизнь этим жалким смертным, как я вернул ее тебе. Что ты дашь мне за это?

– Вот… – Жрица подняла левую руку, сжатую в кулак: темная кровь из запястья тяжелыми каплями стекала в золотую чашу. Она без колебаний полоснула себя по второму запястью, и кровь заструилась на пол.

Он засмеялся. Жрица зажала бы себе уши, чтобы не слышать этого звука, – если бы могла.

– Зачем мне твоя кровь – стылая, отравленная кровь? Ты и без того принадлежишь мне целиком – вся, я твой создатель! А не хочешь ли положить на мой алтарь того агнца, прекрасного живого юношу, которого ты называешь любимым?

– Нет! Нет!.. – свирепо выкрикнула она. Забыв о страхе, Амен-Оту вскинула голову, уставившись демону в лицо.

Этот демон больше не представлялся благодетелем, не обольщал ее, как вначале: он глумился, не скрывая своей сути. Но он становился все сильнее – и больше всего любил, когда перед его силой преклонялись. Он снова засмеялся.

– Я не стану помогать тебе в этом. Делай сама. Забавно будет посмотреть, на что ты теперь способна.

Он исчез. Она сидела на коленях, не в силах издать хоть один звук, сделать хоть одно движение; обе раненые руки ее пульсировали болью. Потом глаза заволокло тьмой, и отвергнутая жрица без сил простерлась на полу.

Очнулась она, лежа на кожаном диване, ощущая огромную слабость. Ее запястья были заботливо перебинтованы, но руки очень болели: она почти забыла, что тело может причинять такие страдания и быть обузой. Амина Маклир повернула голову, и увидела своего главного помощника.

– Наконец-то! – На его лице появилась улыбка нескрываемого облегчения. – Это я перенес вас сюда. Я сразу примчался, когда понял, что вы нуждаетесь в помощи, мадам!

Они опять находились на съемной квартире – устраивать подобное в гостиничном номере даже ей было бы невозможно. Амина кивнула: у нее еще не было сил благодарить.

– Покажите, – потребовала египтянка, протянув правую руку. Любые повреждения, которое получало ее новое тело, проходили в считанные минуты. Но на сей раз она опасалась, что…

Джастин Фокс аккуратно размотал повязку.

– Ни следа, – благоговейно сказал он. Бинты были в крови, но глубокий порез полностью исчез. – Само совершенство.

Ее советник поцеловал ей руку; а потом вдруг перевернул ладонью кверху и прикоснулся губами к затянувшейся ране. Амина увидела в его глазах выражение, которого никогда не замечала прежде.

Она была еще совсем слаба; но ей достаточно оказалось посмотреть на Фокса чуть холоднее и пристальнее обычного, чтобы тот ретировался. Поклонившись, англичанин отпустил ее руку: его лицо выражало всегдашнее уважение и смирение. Больше он так не забудется – или, по крайней мере, еще не скоро…

– Как вы себя чувствуете, мадам Амина? – спросил Фокс с непритворным беспокойством.

Она улыбнулась, но ответила холоднее обычного.

– Уже лучше. Но мне надо полежать.

– Ну конечно.

Он поправил под ее головой подушку; потом поднялся и вышел, неслышно ступая. Египтянка закрыла глаза и забылась неспокойной дремотой, полной мучительных видений из настоящего и древнего прошлого. Кажется, встреча с ее создателем и кровавая жертва, которую тот не принял, забрали у нее гораздо больше сил, чем она думала.

Но спустя несколько часов, ближе к ночи, она проснулась свежая и бодрая – как обычно в это темное время. Амина встала, совершила туалет, одевшись в темное платье и стянув волосы в тугой узел на затылке. Позвонив в колокольчик, вызвала Фокса, который дожидался на кухне.

– Я буду готовиться всю ночь, – сказала она. – А вы завтра рано утром отправитесь в музей и убедите директора продать мне их… пока они еще не выставлены. Предлагайте любую цену.

Фокс поклонился.

– Это совсем необязательно, дорогая мадам, – мягко заметил он. – Директора можно убедить и иначе.

– Нет!..

Она сжала губы.

– Мы не можем пользоваться этим… всякий раз: конечная цена слишком высока. Вы будете торговаться честно. И еще, – она приставила палец к губам. – Пусть их перевезут в нью-йоркский Музей археологии – и пусть его служители предоставят в мое распоряжение один из пустых залов на целую ночь! Потом… если все удастся… разместим их в нью-йоркском доме мистера Маклира.

– Вот тогда, безусловно, придется воздействовать на причастных, – Джастин Фокс позволил себе усмехнуться.

Его повелительница решительно кивнула.

– Да. И вы знаете, как. А сейчас ступайте – я должна побыть одна!

Она глубоко вздохнула, глаза приобрели отсутствующее выражение. Ее советник понял, что готовится священнодействие; и, поклонившись, неслышно удалился.

Амина Маклир – или Амен-Оту? – больше не заснула в эту ночь. Она до утра перебирала в памяти заклинания и молитвы, которые могли бы послужить ей в таком страшном и важном деле. Она многое заучивала наизусть в своей прежней жизни; и некоторые египетские священные тексты обнаружила сейчас, занимаясь археологией.

Дело было еще и в том, что никто из современных ученых не знал, как правильно их читать, как произносить слова: сам живой язык ее страны, а тем более – божественная речь жрецов были давно утрачены.

Но никто не мог бы подсказать бывшей жрице Амона, какие заклинания окажутся действенными! Ее демон молчал – она знала, что больше он не ответит. И, увидев, как за окном занимается алый рассвет, Амина Маклир в конце концов решила дождаться собственного озарения.

Оно могло снизойти тогда, когда настанет миг! Так бывало у всех посвященных!

Когда совсем рассвело, египтянка незаметно для себя задремала – ее слабость была все еще велика. Она прилегла на диван и проспала пять часов вместо обычных трех. Когда Амина открыла глаза, перед ней опять был ее помощник.

– Сделка удалась, ваше величество, – сказал Фокс, широко улыбнувшись: он едва удержался, чтобы не потереть руки. – Их уже отослали, прямо в саркофагах!

Амина быстро села: закружилась голова.

– Ничего не забыли… не спутали?.. Канопы с органами? Амулеты?

– Вы уверены, что они им понадобятся?

Фокс стал серьезным.

– Конечно, ничего не забыли: только у этого писца, Меранха, каноп не обнаружено, как вы помните, – возможно, сосуды давно украдены… или его органы оставили в теле. Может быть, его хоронили в спешке.

Англичанин деликатно кашлянул в кулак.

– Но ведь вам самой ваше тело вовсе не понадобилось! Как и мое – мне, с позволения сказать.

– Да, верно, – задумчиво откликнулась египтянка. – Но мы были оживлены совершенно иначе. Согласно… общему закону катастроф.

Потом она выпрямилась и хлопнула в ладоши.

– Просто превосходно! Я горжусь вами!

Фокс улыбнулся в ответ на ее сияющую улыбку.

– Я счастлив быть вам полезным, – тихо сказал он.

Она находилась посреди огромного зала, тускло освещенного электрическими лампами. Их свет выхватывал нагромождение ящиков по углам, пустые столы; и среди этих ящиков и столов почти терялись четыре деревянных саркофага в форме человеческих фигур. Три из них были ярко расписаны, покрыты позолотой, и отлично сохранились; краска на четвертом поблекла, рассохлась, и сработан он оказался более грубо. Эти гробы были расположены крестом – и в центре его стояла Амен-Оту. Она была в темном современном платье, но ощущала, как в ней просыпается древняя сила, подобно змее, поднявшей голову…

Она медленно обошла зал – и прикоснулась к каждому из саркофагов. Их крышки были плотно закрыты, но жрица видела внутренним взором каждого, кто покоился там внутри.

– Ты пробудишься, – произнесла она на языке Та-Кемет, легко поднимая и опуская на пол первую массивную деревянную крышку. – Ты пробудишься, – повторила она, направляясь ко второму саркофагу и открывая его. То же она проделала и с двумя оставшимися.

Потом жрица опять вышла в центр круга-креста. Она простерла руки в жесте мольбы и призыва, ладонями кверху. Закрыла глаза и зашептала – она знала, что говорить, поняла в этот самый миг:

– «Какого рода эта земля, в которую я пришел? Она не имеет воды, она не имеет воздуха; она – неизмеримая глубина, она черна подобно самой черной ночи, и люди беспомощно скитаются по ней. Но пусть мне будет дано состояние духа Ах вместо воды и воздуха… и пусть упокоение сердца будет мне дано вместо пирогов и пива».1717
  «Книга мертвых», «Глава о том, как не умереть во второй раз».


[Закрыть]

Жрица открыла глаза и глубоко вздохнула, расправив плечи.

– Я выбрала за себя, – громко произнесла она, по-прежнему на своем древнем языке. – И ты, – она повернулась и указала на саркофаг князя Запада. – И ты, – она повернулась к жрецу Амона Сетнахту. – И ты! И ты!..

Она раскинула руки, словно желала принять в объятия всех четверых. Ей казалось в этот миг, что сила ее безгранична, и вот-вот мертвые восстанут; но ничего не произошло.

Неужели она ошиблась в себе – и во всем?..

Разочарование было так велико, что Амина Маклир едва устояла на ногах. Она закрыла лицо руками, ощущая себя обманутой и беспомощной: египтянка надолго замерла так, не сознавая ничего. А потом услышала чьи-то шаги.

Джастин Фокс приблизился и обнял ее за плечи, как будто имел на это полное право.

– Вы сделали все, что могли… Идемте, дорогая госпожа. Вам нужно отдохнуть.

Он увел ее – и царица мертвых безропотно подчинилась. До утра она не спала, пребывая в каком-то оцепенении, – и ее помощник бодрствовал вместе с ней. А утром сказал, что принесет свежих газет.

– Как хотите, – равнодушно ответила Амина.

Он принес целую кипу газет: и всю первую полосу «Нью-Йорк Таймс» занимала статья о страшном столкновении поездов на линии Нью-Йорк – Лос-Анджелес. Общее число жертв дошло до нескольких сотен, а количество смертей исчислялось десятками!

Амина вскинула голову, уставившись в глаза своему помощнику. Слов им не потребовалось.

– Я сейчас же в музей! – крикнул Фокс.

– Я с вами! – Амина вскочила с места, отбрасывая газету. – Я уверена, это оно!..

Так все и оказалось: царица и ее советник успели как раз вовремя.