Текст книги "Я еще не жила"
Автор книги: Дарья Торгашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 5
Когда они поравнялись с нижней палубой, Этель увидела белые лица столпившихся у релинга пассажиров, – главным образом из третьего класса, мужчин и женщин. И вдруг Этель узнала яркие рыжие волосы и темную униформу одной из женщин. Это была горничная-ирландка – ее хорошая знакомая, даже без спасательного жилета!
– Стойте!.. – отчаянно крикнула Этель матросам, спускавшим шлюпку: она поднялась на ноги, повинуясь безотчетному порыву. – Кэйтлин! Прыгайте сюда!
– Я не могу! Там наверху мой брат! – крикнула ирландка в ответ.
Этель охватили ужас и жгучий стыд при мысли, сколько простых людей погибнет, когда «Титаник» затонет. И Кэйтлин тоже, если сейчас упустит свой шанс!
– Прыгайте, кому сказано!.. Эй, помогите ей!
Этель никогда в жизни никем так не командовала, даже слугами в отцовском доме. Но, видя, что происходит, матросы у шлюпбалок1010
Металлическое устройство для спуска шлюпки на воду.
[Закрыть] наконец приостановили спуск, и один из матросов в их шлюпке поднялся, чтобы поддержать женщину. Кэйтлин зажмурилась и взвизгнула от страха; а потом неуклюже полезла через ограждение. Ее подхватили под руки, и ирландка плюхнулась рядом с Этель, по другую сторону от аристократки в шляпе.
Потом мужчины с палубы C помогли перебраться в лодку еще троим женщинам, для которых расчистили место; кто-то из мужчин хотел запрыгнуть следом. Но тут матрос в шлюпке замахнулся веслом и рявкнул:
– Все назад! Мест больше нет!
На самом деле места еще были; однако те, кому поручались спуск и управление спасательными средствами, испугались, что шлюпбалки или тросы не выдержат.
Вот наконец шлюпка оказалась в воде: океан в эту ночь был гладким как зеркало. Рулевой встал за штурвал, а шестеро матросов взялись за весла и стали грести прочь от судна.
Глаза всех женщин в лодке были прикованы к «Титанику», который сиял мириадами огней, точно в праздник. Этель наконец огляделась и увидела, что у двух ее соседок были маленькие дети, завернутые в одеяла; а еще одна держала на руках даже комнатную собачку – пекинеса. Кэйтлин рядом с Этель дрожала и всхлипывала.
– Вам холодно?
Этель распустила завязки жилета и стащила его, бросив на дно шлюпки; потом расстегнула свое пальто и накинула его на Кэйтлин, укрыв ее и себя. Горничная словно не заметила этого: ее все так же била дрожь.
– Мой брат, мой Патрик! Он погибнет!
– Он исполняет свой служебный долг, – сурово заметила Этель.
Кэйтлин, чей разум помутился от ужаса и горя, вдруг набросилась на свою спасительницу, точно это она была во всем виновата.
– Вам-то хорошо говорить! Почему на нас всегда валятся все шишки? Чем мы хуже?
– Замолчите!..
Этель разозлилась, от страха за Хью еще больше.
– Мой брат тоже там. Ваш Патрик и мой Хью оба повели себя как настоящие мужчины, и им было бы стыдно за вас!
Кэйтлин замолчала; она прижалась к Этель, словно в поисках защиты. И они согревали друг друга под пальто. Некоторые женщины в шлюпке уже окоченели от холода: тогда один из матросов предложил им фляжку с виски, и самые утонченные дамы глотнули его с благодарностью.
Матросы на веслах спешили отгрести подальше от «Титаника», который кренился все сильнее. Когда дама с пекинесом спросила рулевого, зачем они это делают, тот объяснил, что на месте погружения такого огромного судна может возникнуть водоворот, который затянет всех.
Одна из женщин, с ребенком, разрыдалась, причитая о своем муже; и малыш тоже заплакал. Этель не переставая думала о своем брате… но эти ужасные мысли, казалось, застывали в голове. Она не могла вообразить, что Хью умрет так рано, и так чудовищно! Кэйтлин шевелила губами, шепча молитву.
Однако с корабля не было слышно никаких криков, просьб о помощи, и по-прежнему доносились только звуки оркестра: героические музыканты пытались вселить бодрость в пассажиров. Женщины увидели, как от «Титаника» отходят другие шлюпки. Сколько их было всего?.. В любом случае, слишком мало!
Этель подняла голову, глядя на звезды в вышине. Они были совершенно равнодушны к огромной людской трагедии! А Кэйтлин наивно воображала, что где-то там сидит Бог, который прислушивается к ее молитвам.
«Если Бог есть и слышит нас, Он не в этом мире… и Он совсем не таков, каким представляют его люди», – подумала Этель.
И вдруг звезды мигнули, рисунок их переменился. Этель ахнула: она увидела в небе совершенно отчетливое изображение женщины, сложившееся из этих звезд, – в длинном узком платье, с головой, повернутой в профиль. В публичной библиотеке Этель как-то брала книжку, посвященную мифам разных народов, и там было изображение египетской небесной богини Нут, с телом, усеянным звездами. Считалось, что эта богиня рождает звезды… и покровительствует душам мертвых, которые возносятся в ее обитель.
– О господи, – прошептала Этель и перекрестилась.
Этель тряхнула головой, и звезды приняли свой обычный вид. Неужели она начинает сходить с ума, и грезит наяву? Что за вздор лезет в голову, когда вокруг творится такое!..
Она снова взглянула на «Титаник», нос которого уже почти полностью погрузился под воду, а корма высоко задралась; однако они отплыли уже слишком далеко, чтобы слышать звуки. Для них огромный лайнер погибал в молчании. На расстоянии Этель увидела и другие шлюпки – все они выжидали: пока спасшимся оставалось только это.
Этель упорно представляла себе, что Хью успел – или успеет занять место в лодке; или, если все-таки окажется в воде, сможет доплыть до ближайшей шлюпки. Ее брат неплохо плавал: он, как мужчина, вообще был в лучшей физической форме, чем она, занимался в колледже и плаванием, и греблей. И спасательный жилет должен был надежно держать на поверхности…
Однако вода вокруг была ледяная. Сколько людей замерзнет насмерть, когда окажется в морской пучине? И когда должна подоспеть помощь? Ведь «Титаник», конечно, подавал и продолжает подавать сигналы бедствия?..
Будто угадав мысли Этель, дама в шляпе обратилась к ближайшему матросу.
– Мое имя миссис Харрис, Леонор Харрис, – она улыбнулась, словно пытаясь светским тоном как-то разрядить обстановку. – Будьте любезны, скажите, когда к нам подоспеет помощь? Ведь какое-нибудь судно, конечно, подберет нас всех?
– Надеюсь, что подберет, мэм, – угрюмо ответил матрос, пряча взгляд.
– «Карпатия» ближе всех к нам, – сказал рулевой, обернувшись. – Но перед посадкой в шлюпку нам сказали, что она подойдет только через пять часов. С тех пор прошло часа полтора, не больше.
Этель дрожащей рукой попыталась нашарить часики в правом кармане, но аристократка миссис Харрис успела раньше.
– Без пяти минут два, – четко сказала она, и захлопнула крышку золотых карманных часов: ее губы тронула горькая усмешка. – Мы уже два часа сидим в партере, и грядет последний акт. Вот спектакль, которого ни один из нас в жизни не забудет!
Слова миссис Харрис заставили Этель вспомнить о том, что они находятся слишком далеко от корабля. Она очень надеялась, что шлюпки будут подбирать людей… но успеют ли они?..
– Не пора ли нам идти на помощь? – воскликнула Этель.
В их шлюпке находилось сорок с лишним человек, считая матросов и детей. Конечно, она могла выдержать еще несколько человек; и нельзя же было бездействовать!
– Еще рано. Пока смысла нет, – откликнулся рулевой, которого, как выяснилось, звали Джон Хитченс.
Но Этель видела, что матросы опасаются приближаться к «Титанику», – и не только из-за водоворота; а потому, что тонущие, хватаясь за борта, могли перевернуть лодку! Девушка напрягла слух, и ей показалось, что она слышит крики, – люди срывались с корабля или сами прыгали, не желая безропотно ждать конца…
И тут них донесся отдаленный грохот, как будто судно разломилось пополам. Женщины вздрогнули, прижимаясь друг к другу.
– Что это? – вскрикнула Кэйтлин.
– Наверное, котлы и машины поехали вниз, и все на своем пути переломали, – сказал рулевой, неотрывно глядевший на пароход. – Дьявольщина!..
Потом огни «Титаника», горевшие все это время, погасли. И вдруг корабль начал подниматься вертикально. Это произошло в считанные мгновения: пароход поднялся, подобно указующему в небо черному персту, – и принялся погружаться. Великолепный «Титаник» ушел под воду со всем, что на нем находилось, – новейшей техникой, изысканной мебелью и фарфором, тысячами предметов роскоши. И с сотнями людей, которые не могли или не успели его покинуть.
А потом слуха всех, кто сидел в лодке, достигли крики и стоны. Это походило на один непрекращающийся крик! Сотни людей, барахтающихся в ледяной воде, взывали о помощи. Этель парализовал ужас; она огромным усилием стряхнула оцепенение.
– Вот теперь мы должны плыть к ним! – крикнула она матросам.
– Да, разумеется, – к изумлению Этель, подхватила миссис Харрис: аристократка побелела и дрожала, но крепилась. – Разве мы можем бросить этих несчастных?
Они огляделись, ища поддержки. Но остальные женщины сидели смирно как овцы; молодая мать всхлипывала, укачивая ребенка, и никто больше не подавал голоса. Кэйтлин опять беззвучно молилась.
– Нельзя туда плыть, мэм, – наконец угрюмо сказал рулевой, обращаясь к миссис Харрис. Он сплюнул в воду табачную слюну. – Слышите, какой там творится ад? Нас тут в лодке сорок семь душ, и нас непременно потопят, если мы приблизимся!
Этель уже почти не сомневалась, что он так ответит… Как они потом смогут жить с подобным грузом на совести?
– Побойтесь Бога! – воскликнула миссис Харрис.
– Не знаю, кто это устроил, Бог или дьявол, – отозвался рулевой Хитченс, – да только я в ответе за вас всех! Мне поручена эта шлюпка, и я не допущу, чтоб сорок женщин с детьми понапрасну утонули!
Он длинно выругался и поежился, кутаясь в черный бушлат; подышал себе на ладони, отогревая их.
– Теперь все молчать, это приказ. Будем ждать подмоги.
Женщины замолчали. Этель так устала и замерзла, что не могла связно думать. Крики вдали постепенно затихали – по мере того, как погибающие теряли силы.
Этель понимала, что если будет прислушиваться к этим напрасным мольбам, то лишится рассудка. То же чувствовали и остальные.
Спустя некоторое время одна из молчавших до сих пор женщин обратилась к рулевому и робко спросила, не могут ли они теперь что-нибудь сделать. Хитченс вытащил фонарь, чтобы осветить поверхность океана, – но тот оказался неисправным.
– У нас нет ни провианта, ни питьевой воды, ни компаса. И лодка перегружена, слишком велик риск, – сказал Хитченс. – Лучше подгребем вон к той шлюпке и свяжем их вместе. Там народу как будто поменьше, чем в нашей.
Они принялись грести; причем одного из уставших гребцов сменила на веслах миссис Харрис. Этель тоже хотела помочь, но не знала, с какого конца взяться за весло.
Шлюпки сблизились и легли в дрейф. Этель впала в дремотное состояние; она не знала, грезит наяву – или явь превратилась в кошмар. А потом вдруг Кэйтлин, про которую Этель успела забыть, растолкала ее.
– Просыпайтесь, мисс Этель, – воскликнула ирландка. – Если заснете в такой холод, уже не очнетесь!
Прошла целая вечность, прежде чем люди в шлюпках увидели приближающиеся огни. Уже светало, и они смогли различить очертания парохода. «Карпатия» пришла к ним на помощь!..
Теперь Этель взялась за весло – ей объяснили, как грести; другие женщины тоже сменяли гребцов, в том числе и Кэйтлин.
К тому времени, как они достигли судна, Этель так обессилела, что едва смогла подняться по веревочной лестнице. Потом она мешком свалилась на палубу и долго сидела, бессмысленно глядя перед собой.
Вокруг нее и других спасенных уже суетились стюарды; судовая горничная принесла ей плед и горячего чаю. Этель вспомнила о Кэйтлин, и мысль о брате тупой болью сверлила мозг; но она еще долго не могла подняться, чтобы встать и отправиться разыскивать Хью. Ей несколько раз посоветовали пойти прилечь – все свободные помещения «Карпатии» были предоставлены в распоряжение спасенных.
– Я не смогу уснуть, я должна найти моего брата, Хью Бертрама, – тупо повторяла Этель.
Но ей уже казалось, что она не найдет его среди выживших. Она слышала вокруг рыдания женщин, потерявших своих мужей и сыновей! Но неожиданно та самая горничная, которая ухаживала за Этель, принесла ей счастливое известие.
– Молодой джентльмен по имени Хью Бертрам на борту есть, его только что внесли в списки выживших, – сказала горничная. – Он сейчас в обеденном салоне. Но, кажется, ваш брат сильно простужен, – предостерегла она радостно встрепенувшуюся Этель.
– Главное, он жив! – воскликнула девушка.
Этель хотела бегом броситься в салон, но у нее болело все тело и ноги не слушались. Изнемогая от нетерпения, она преодолела расстояние до салона, где уже сидели группами женщины, закутанные в одеяла, и лежали несколько больных, за которыми ухаживали врачи.
Светлые волосы Хью Этель разглядела с порога. Она бросилась к брату, и тот, просияв от радости, сразу же попытался сесть; после чего зашелся в жесточайшем кашле.
– Простыл немножко, – кашляя, сказал Хью. – Искупался, и вот результат. Черт, как я рад тебя видеть!
Этель обняла и поцеловала брата, ощущая, как от него пышет жаром.
– Ты скоро поправишься, дорогой. Главное, мы живы!
Хью кивнул, глядя на сестру и улыбаясь.
Но оба знали, что никогда не забудут того, что произошло с ними в эту ночь. И весь мир будет долго помнить трагедию непотопляемого «Титаника».
– А вот мумия утонула, – вдруг заметил брат. – Меня смыло волной, когда корабль погружался, и я спасся чудом…
– Не думай про нее больше, – попросила Этель. – С ней покончено!
Мумия на корабле, видения, призраки – это все казалось теперь такой мелочью в сравнении с реальной чудовищной катастрофой!
Хью вдруг посмотрел на сестру очень серьезно.
– Видишь ли, когда я сказал, что спасся чудом, это было не преувеличение. Мне кажется, что я спасся только благодаря ей. Я тоже видел ее – и чувствовал, когда тонул.
Он вздрогнул.
– У нее были стриженые черные волосы, кольцо с зеленым камнем в виде скарабея и крашеные ладони… ты мне ее не описывала, но я теперь знаю, как она выглядит, – хриплым шепотом закончил он.
– Да что ты говоришь! – воскликнула Этель.
– И мы с ней скоро встретимся. Я уверен, – Хью передернул плечами. – Какое бы обличье она ни приняла.
Глава 6
Этель опасалась, что слова Хью услышит кто-нибудь из соседей в салоне, и ее брата сочтут умалишенным, – или решат, что он повредился в уме после случившегося. К тому же, он был еще слишком слаб и болен, да и сама Этель очень нуждалась в отдыхе. Так что рассказ о спасении Хью они оба решили отложить до более подходящего момента.
Девушка выпила горячего бульона, который им предлагали для подкрепления сил, и в том же замызганном платье устроилась спать в углу на диване: хотя в салоне были и женщины, и мужчины. Однако теперь все забыли об условностях. Этель, казалось, никак не могла согреться: она накрылась пледом, а сверху еще и своим пальто. Но сон не шел.
Стоило закрыть глаза, и ей представлялся тонущий «Титаник», белые лица обреченных пассажиров и обездоленных женщин, в ушах звучали душераздирающие крики умирающих. Этель долго ворочалась с боку на бок; но наконец усталость взяла свое, и она заснула тяжелым сном.
Она открыла глаза, ощущая себя по-прежнему разбитой, – как будто и не спала. Но сознавала, что прошло много времени. Этель проголодалась и ощущала настоятельную потребность вымыться и переодеться. Может быть, кто-нибудь здесь одолжит ей платье?..
Салон почти опустел, не считая нескольких человек. Хью по-прежнему лежал на своей складной койке и крепко спал; Этель решила не беспокоить его и, поднявшись, вышла на палубу.
К ней почти сразу подошла судовая горничная.
– Вам что-нибудь угодно, мисс?
– Да, – Этель кивнула, вспомнив, что это палуба первого класса. На «Титанике» третий класс выглядел не хуже. – Я голодна… и очень хотела бы принять ванну и переодеться. Может быть, у вас на корабле найдется запасное платье?
Оказалось, что сердобольные пассажирки «Карпатии» уже успели снабдить большинство пострадавших женщин всем необходимым. На этом пароходе компании «Кунард», давно конкурировавшей с «Уайт стар», плыли весьма состоятельные дамы, которые везли объемистый багаж; и Этель получила новый комплект добротного хлопкового белья, а также серое саржевое платье, которое пришлось ей совершенно впору. Приняв горячую ванну, а после поев мясного супа и консервированных персиков, она почувствовала себя гораздо лучше.
Она подумала о своих товарищах по несчастью, ощутив сильное желание проведать Кэйтлин. И нужно было узнать, на какой курс легла «Карпатия», – скоро ли они окажутся в Нью-Йорке. Конечно, первым делом капитан Рострон должен позаботиться о мертвых и их близких, – предстоит опознание тел, самая ужасная процедура…
Этель снова горячо возблагодарила небо за то, что Хью остался жив. Если бы это ей сейчас пришлось опознавать замерзший труп брата и хоронить его!..
Тут же Этель вспомнила, кому, по словам Хью, он был обязан жизнью; и настроение сразу упало. Этель усилием воли отмела мысли о египтянке. С этим она разберется позднее.
Кэйтлин она нашла сидящей на нижней палубе – и сразу поняла, что та еще не спала, не ела и не умывалась. Лицо ирландки опухло от слез.
– Патрик погиб, – сказала она вместо приветствия, едва увидев Этель.
Этель села рядом и обняла свою подопечную за плечи.
– Вы уверены? Его опознали?..
– Нет. Его не выловили из моря, и почти никого не выловили, – Кэйтлин вздрогнула. – Но в списках выживших Патрика О'Брайена нет. И он бы сразу бросился искать меня, я знаю!
– Мне очень жаль. – Это было все, что Этель могла сказать.
Кэйтлин разрыдалась, и Этель прижала ее к себе, неловко погладив по спутанным рыжим волосам. Слов утешения она подобрать не могла. Но Кэйтлин плакала недолго; она скоро обессилела и замолчала.
Тогда Этель взяла ее под руку и подняла; ирландка покорно встала, однако не тронулась с места.
– Идемте-ка. Здесь о вас позаботятся, – Этель нашла взглядом свободную горничную и направилась к ней вместе с Кэйтлин. – Вам нужно принять ванну и поесть.
Вверив Кэйтлин заботам персонала «Карпатии», Этель вернулась к брату. Хью проснулся, и выглядел значительно лучше. Он обрадовался ей.
– Как ты? – спросила Этель, садясь рядом.
– Доктор определил бронхит. Прописали обильное питье и постельный режим, но это ерунда! Когда причалим, уже буду как новенький.
– Смотри у меня! – воскликнула Этель и нахмурилась. – Лежи и делай все, что велят!
Хью улыбнулся.
– Есть, сэр… то есть мэм.
А потом ее брат вдруг огляделся и, никого поблизости не обнаружив, тихо проговорил:
– Я же хотел тебе рассказать, как я… Короче говоря, меня и еще нескольких человек смыло в море. Мы помогали другим и оставались на корабле сколько могли, – с гордостью вспомнил он. – А потом волна накрыла нас с головой: было страшно холодно, и я захлебнулся… Я выплыл, но пальто тянуло меня книзу. Шлюпок поблизости не было видно…
– На нашей оказался неисправен фонарь, – сказала Этель, с отвращением к такой халатности.
Хью кивнул.
– Вот-вот… В конце концов я увидел огонек – кто-то в одной из шлюпок светил карманным электрическим фонариком. Я поплыл к этой лодке, но расстояние все не сокращалось… И я понял, что не доплыву. А потом… ты не поверишь, что случилось!
Хью закашлялся, и Этель, ужасно взволнованная, ждала, пока приступ пройдет.
– Лодка, которая была на горизонте, вдруг оказалась перед самым моим носом. И в этой лодке сидела она, Амен-Оту, – среди других пассажиров, и никто ее как будто не замечал! Я протянул руку, и она втащила меня в шлюпку.
Хью покачал головой, до сих пор не веря в пережитое.
– Она подняла меня легко, как ребенка! А рука у нее была горячая, хотя вокруг все задубели от холода. Потом наша египтянка что-то сказала и провела ладонью по моей щеке – ты помнишь, у нее ладони были выкрашены хной… Я думал, она меня испачкала, но никакого следа не осталось.
Хью содрогнулся.
– А потом я очнулся и понял, что и впрямь сижу в шлюпке, нашей жрицы и в помине нет, а соседи меня трясут и стаскивают с меня мокрое пальто. Если она мне привиделась – кто тогда меня вытащил?..
Он глубоко вздохнул.
– Вот так, сестричка. Думай об этом что хочешь.
– Я думаю, – Этель сглотнула и потерла горло, – Амен-Оту все больше обретает плоть… возможно, эта страшная катастрофа пробудила какие-то темные силы. Вначале она являлась ко мне лишь во сне, потом я увидела ее призрак, а теперь она оказалась способна вытащить тебя из воды!
– А почему ее не видел никто, кроме меня? – спросил изумленный Хью.
– Кроме нас с тобой, – поправила Этель. – Возможно, она умеет отводить глаза, как говорили в старину. В любом случае, она очень опасна.
– А знаешь, Этель, ведь я обязан ей жизнью, – вдруг заметил брат. Он усмехнулся, потом посерьезнел. – Случись что – первый я на эту леди руку не подниму.
«На это она и рассчитывала», – внезапно подумала Этель.
Потом Этель простилась с братом и направилась в свою новую каюту – женщинам с «Титаника» уступили свои места многие мужчины, и многие пассажирки первого класса великодушно потеснились. На сей раз Этель оказалась в первом классе: обстановка здесь была скромнее, чем в ее каюте на «Титанике», и ей пришлось делить каюту с другой дамой.
Это оказалась не кто иная, как несгибаемая миссис Харрис. Они почти обрадовались друг другу – несмотря на то, что миссис Харрис несколько часов назад надела траур по мужу. На «Карпатии» плыли несколько женщин, носивших траур по родственникам; и они, конечно, поделились с новоиспеченной вдовой своим гардеробом.
Они с Этель разговорились: Леонор Харрис действительно оказалась английской аристократкой, урожденной Герберт. Она была женой состоятельного банкира из Филадельфии и совершала с мужем и тремя дочерьми вояж по Европе. Миссис Харрис сама усадила детей и горничную в первую шлюпку, а ее супруг остался на «Титанике». К счастью, все ее девочки оказались целы и невредимы.
Посочувствовав этой женщине и порадовавшись за ее дочерей, Этель вдруг обратила более пристальное внимание на ее вдовий наряд. Глубокий траур – черное платье, шляпа, вуаль, перчатки – позволял скрыть и лицо, и фигуру. А также был уважительным предлогом воздерживаться от разговоров с окружающими.
А что, если…
Но проверить свою головокружительную догадку Этель никак не могла. Она предполагала, что древняя жрица, хотя и является сверхъестественным существом, может как набирать, так и терять свои силы: и, вероятно, теперь она, даже если ей удалось воплотиться, была еще совсем слаба, как новорожденный младенец. А если эту египтянку теперь опекал кто-то из пассажиров или экипажа «Карпатии»?..
Это была жуткая мысль; и для них с Хью это могло означать что угодно.
Этель тряхнула головой и заставила себя задуматься о более практических предметах – о том, на что она сейчас могла повлиять.
Уже вечерело. Этель поговорила с одним из офицеров и выяснила, что «Карпатия» следует в Нью-Йорк: при удачном стечении обстоятельств, пароход войдет в нью-йоркский залив восемнадцатого числа, через три дня.
Этель поужинала в общей столовой с пассажирами первого и второго класса – во время трапезы девушка внимательно приглядывалась к соседям, и увидела двух женщин в черном; но они ничем не отличались от других. После ужина Этель навестила брата, который, несмотря на свою браваду, скучал и все еще чувствовал себя неважно.
Еще раз повторив, чтобы Хью выполнял все указания врача, Этель спустилась на нижнюю палубу. Ей хотелось увидеть Кэйтлин, узнать, как та себя чувствует… и по пути у нее родилась одна неплохая мысль.
Кэйтлин она опять обнаружила на палубе – ирландка одиноко сидела на скамье. Этель подсела к ней.
– Добрый вечер, – мягко сказала она.
Кэйтлин взглянула на свою соседку.
– Добрый вечер, мисс, – без всякого выражения сказала она.
Этель, однако, отметила, что Кэйтлин опрятно одета, пламенные волосы заплетены в косу. И хотя глаза ее были по-прежнему красны от слез, Этель показалось, что теперь ирландка немного овладела собой и способна внимать тому, что ей говорят.
– У меня к вам предложение, – сказала Этель.
Светло-голубые глаза Кэйтлин блеснули изумлением.
– Вы, помнится, говорили, что хотите искать себе место в Нью-Йорке? – спросила Этель.
Кэйтлин кивнула.
– Да, – безразлично ответила она.
Этель наклонилась к ней.
– Так послушайте, что я скажу. Дома я жила скромно, у нас только двое слуг – пожилые супруги Паркер… Но в Америке меня ждет жених.
Этель покраснела и потупилась. Потом опять взглянула на удивленную собеседницу.
– Он богаче моего отца и живет на более широкую ногу… все в его доме устроено на более широкую ногу. Гарри унаследовал бизнес своего отца – он занимается продажей леса. Мне придется соответствовать такому супругу: выходить в свет, устраивать приемы… словом, делать много вещей, которые мне не нравятся. И я никак не смогу обходиться без горничной.
Девушка улыбнулась.
– Мне было бы намного легче, если бы вы остались со мной. Хотите получить место в моем доме?
Кэйтлин очень оживилась, на щеках ее выступил прежний яркий румянец.
– А ваш жених не станет возражать? – воскликнула она.
– Не станет. Гарри хороший человек – а вы отлично справляетесь с обязанностями горничной, – сказала Этель. – И, надеюсь, – то, что вы спаслись вместе со мной с «Титаника» и стали моим другом, послужит для вас достаточной рекомендацией, – жестко прибавила она.
Кэйтлин заалела как маков цвет.
– Тогда я должна сказать… вы мне тоже стали другом, мисс Этель, и я обязана вам жизнью. Только теперь я поняла, что должна вас поблагодарить! Помните, как вы велели мне прыгнуть в шлюпку?
Этель кивнула, глубоко расчувствовавшись.
– С прежней хозяйкой, миссис Грант, я разругалась. Мы, ирландцы, горячий народ! И теперь мне кажется, что я не могла бы пойти в услужение ни к какой другой леди, кроме вас. Никому больше не понять, что мы с вами пережили, – закончила Кэйтлин.
Этель пожала ей обе руки.
– Так мы договорились?
– Конечно, мисс!
– Тогда я пойду. И заглядывайте ко мне, дорога еще долгая.
Этель улыбнулась и поднялась со скамьи. Она пошла прочь, раздумывая – так ли Кэйтлин понравится работать на новую госпожу, когда она получше познакомится с ее обстоятельствами.
