Текст книги "Я еще не жила"
Автор книги: Дарья Торгашова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Глава 11
Прибыли они тоже утренним поездом. На маленькой, окруженной лесами станции Гарри и его гостей встречали отец и мать. Они жили в пригороде Бойсе, столицы штата Айдахо. Миссис Оливия Кэмп, урожденная Геллерт, приходилась двоюродной сестрой матери Хью и Этель.
После всех телеграмм, полученных от сына, Этель миссис Кэмп встретила как родную, шумно и покровительственно. Расцеловавшись с Гарри, она тут же заключила в объятия будущую невестку.
– Слава всем святым, деточка, вы целы! Мы со Спенсером так за вас волновались!
Этель, утонув в мехах полной миссис Кэмп, едва не чихнула от резкого запаха ее духов. Своей манерой мать Гарри немного напомнила девушке Молли Браун, пусть по части эксцентричности ей было далеко до этой особы.
Отстранившись, миссис Кэмп заглянула Этель в лицо, сияя улыбкой.
– Ты стала просто вылитая Пэм, скажу я тебе, и такая же красавица! Как я рада, что вы с Гарри наконец объяснились!
– Спасибо, мэм, – краснея, сказала Этель.
Трудно было поверить, что хрупкая темноволосая Памела Пэйтон одного корня с этой женщиной, – пусть Этель знала свою мать только по портретам и по рассказам отца…
– А это кто у нас, неужели Хью? Как вы повзрослели, молодой человек!
Поцеловать руку этой женщине казалось как-то совсем неуместно, и Хью просто крепко пожал ее.
– Рад встрече с вами, миссис Кэмп.
– Взаимно.
Оливия Кэмп внезапно перестала улыбаться и окинула юношу цепким материнским взглядом.
– Я читала в газетах, как мало мужчин уцелело после этого ужасного крушения. Вам очень повезло, Хью.
Этель прочитала в глазах будущей свекрови оскорбительное сомнение… не опозорил ли молодой Хью Бертрам свою семью и себя, получив место в лодке? И она снова поспешила брату на выручку.
– Хью до последнего оставался на корабле, миссис Кэмп. Я горжусь его храбростью. Его смыло за борт волной, а потом подобрала одна из шлюпок… Вы знаете, шлюпок хватило только на половину людей, и притом многие лодки уходили полупустыми!
– Настоящий позор, – миссис Кэмп горячо кивнула, тут же адресовав свой праведный гнев другим. – Но ничего, уж наше правительство позаботится, чтобы все виновные были наказаны!
Тем временем Гарри, стоявший в стороне вместе со своим делопроизводителем Чамберсом, был поглощен разговором с отцом. Но, перехватив взгляд Этель, он тут же направился к невесте.
– Мама, я думаю, наши гости устали с дороги. Давайте поскорее поедем домой.
– Конечно, сынок.
Миссис Кэмп, одарив улыбкой сына, вернулась к мужу и взяла его под руку. А Гарри завладел рукой Этель: они двинулись следом за мистером и миссис Кэмп, как супружеская пара, а последним шел Хью. Они направились к экипажам, которые ждали их в стороне.
– Надеюсь, тебя не покоробила манера матушки? – улыбаясь, вполголоса спросил Гарри у невесты, когда родители ушли вперед. – Она иногда бывает…
– Ничего. Мне по душе ваши прямота и гостеприимство, – отозвалась Этель, улыбнувшись в ответ. Гарри пожал ее руку в перчатке, и на душе у девушки потеплело.
На самом деле порой ей казалось, что американцы недалеко ушли от диких индейцев, прежде населявших эти земли. Америка была молодой страной – страной неограниченных возможностей; но эти огромные расстояния, непроходимые чащобы до сих пор пугали Этель. Она сознавала, что ей всегда будет не хватать своего дома, своей культуры.
Однако она почувствовала в Гарри своего сторонника и защитника, и была благодарна ему за это.
Они сели в коляску – и, очутившись на одном сиденье с женихом, она едва подавила желание прильнуть к его плечу.
– Хочешь спать, малышка? – заботливо спросил Гарри.
– Немного, – смущенно ответила Этель. Как же все это быстро! Она оглянуться не успеет, как будет стоять с ним перед алтарем…
Девушка оглянулась на экипаж, в котором ехал брат. Она не знала, что сейчас творится в его душе… какая буря бушует там, за этим благопристойным фасадом.
– Мы бы взяли машины, – сказал Гарри, склонившись к ней, – но сама видишь, какие тут у нас дороги! А после дождей все раскисло! Немного поболтает, ты уж потерпи.
Этель кивнула. Она принялась смотреть по сторонам, хотя скоро не стало видно ничего, кроме темных рядов елей и сосен, перемежавшихся эвкалиптами и окруженных густым подлеском. Воздух здесь, правда, был замечательный; но теперь она легко могла бы поверить в любую нечисть, прячущуюся по этим чащам и оврагам… Особенно по ночам…
Дорога в тряском экипаже показалась Этель гораздо длиннее, чем в прошлый раз, семь лет назад. А может, детская память упруга и склонна отторгать неприятные впечатления. Наконец они свернули на подъездную дорогу, обсаженную кедрами.
Кэмпы жили в белом загородном доме с колоннами, выстроенном в стиле неоклассицизма, – он немного напоминал стиль плантаторского Юга, хотя существование его обитателей было подчинено гораздо более современному, деловому ритму. Правда, в сельской местности распорядок жизни значительно больше зависел от женщин – хозяек усадеб, создававших свой отдельный мир, далекий от мира бизнеса.
Перед красивыми коваными воротами экипажи остановились. Гарри помог спуститься Этель. Принимая руку жениха, она опять оглянулась на Хью: брат ее был здесь лишним, и все это чувствовали…
По дорожке, посыпанной гравием, они молча прошли в дом. Там миссис Кэмп опять окружила вниманием Этель, предложив показать ей ее спальню.
– Ты наверняка ничегошеньки не помнишь, а у нас тут есть где заплутать, – сказала американка.
Этель улыбнулась и поблагодарила. О Хью, конечно, опять никто не подумал…
Хозяйка и гостья, в сопровождении Кэйтлин, которая нагнала их, первыми поднялись на второй этаж.
– Никто после тебя тут не жил, но мы немножко прибрались к твоему приезду. Разложишь вещи, и будешь как дома, – улыбаясь, сказала миссис Кэмп.
Этель обвела взглядом огромную спальню, мебель в которой, казалось, была только что расчехлена, и передернула плечами. Неужели ей вправду предстоит здесь жить? Ей… с Гарри?..
И они ведь даже не обсудили сроки свадьбы! Конечно, никакие приглашения еще не высланы; торжество не спланировано; стол, музыка, программа развлечений – ничего не заказано… Платье не сшито… И даже отцу Этель не сообщила: такие новости никак нельзя передавать телеграммой, она должна написать обстоятельное послание от руки. А она до сих пор никак не могла собраться с мыслями.
– Завтракать уже поздно, но через полчаса мы со Спенсером ждем вас всех к чаю. Слышишь, детка? – окликнула задумавшуюся девушку миссис Кэмп.
– Да, спасибо, – Этель кивнула; и наконец ей было позволено остаться наедине с собой. Кэйтлин принялась было раскладывать вещи, но молодая хозяйка ее остановила.
– Присядьте, отдохните. У нас еще много времени.
Когда старый камердинер хозяина, Оуэн, позвал ее к столу, Этель успела только вымыть лицо и руки, даже не переоделась. Ее на сей раз посадили рядом с братом, а Гарри занял место слева от матери. Он иногда со значением поглядывал на невесту, и она невольно краснела.
После чая все разошлись по комнатам. Гарри подстерегал Этель у парадной лестницы, но она сказала, что хотела бы поговорить с братом.
– У нас с тобой еще много времени впереди, – она извинилась улыбкой. – А бедный Хью здесь совсем чужой.
Гарри нахмурился.
– Мне сдается, что его ты любишь больше!
– В каком-то смысле… да, – Этель твердо кивнула. – Он мой брат и навсегда им останется. Вы оба для меня значите очень много, – прибавила она уже мягче.
– Ну хорошо.
Гарри взял ее лицо в ладони и поцеловал нежным, долгим поцелуем: так что закружилась голова.
– Иди, только не забывай меня.
Хью она с трудом отыскала в коридорах наверху. Брат стоял у окна, полускрытый красной плюшевой портьерой.
Он повернулся на звук шагов Этель, как будто давно ее ждал.
– Я уеду отсюда, сестричка, – сказал он, улыбнувшись. – Свою роль я исполнил, передал тебя в верные руки. Но мне здесь никто не рад – сама видишь.
Этель ахнула.
– Ты с ума сошел! Мы только приехали! И куда ты подашься?
– В Нью-Йорк, конечно, – беззаботно ответил Хью, тряхнув белокурой головой. – Город величайших возможностей.
Этель медленно приблизилась к брату и крепко взяла его за лацканы пиджака.
– Скоро моя свадьба! Ты хочешь сказать, что тебя на ней не будет?..
– Ну что ты говоришь! Конечно, я приеду, как только все решится. Но вы ведь еще даже не начинали готовиться, верно?
Этель долго не могла подобрать слова. Кажется, вот-вот должно было случиться то, чего она так боялась… и она ничем не могла помешать. Она знала, как упрям ее брат.
– Так ты намерен искать ее?..
– Нет.
Хью ласково улыбнулся.
– Пока еще – нет, честное слово. Я просто хочу назад в Нью-Йорк. Возможно, поймаю свою синюю птицу… А тебя буду держать в курсе дела!
– Ну ладно.
У нее немного отлегло от сердца.
– Только ты останешься хотя бы на пару-тройку дней, – не допускающим возражений тоном заявила девушка. – Иначе это будет уже верх неприличия!
– Разумеется.
После этого разговора Этель вернулась к жениху. Он предложил посидеть вдвоем в ее комнате. Кэйтлин успела разложить часть вещей и разожгла камин, и теперь тут стало немного уютнее.
Молодые люди некоторое время сидели рядом в креслах и молчали, глядя на потрескивающее пламя. Потом Гарри протянул руку и накрыл своей ладонью руку невесты, лежавшую на кожаном подлокотнике.
– Я понимаю, что тебе совсем не хочется здесь жить. И мне, честно говоря, тоже. Я в этой глуши бываю только наездами.
Этель встрепенулась.
– Но мы…
Гарри приложил палец к губам и улыбнулся, как будто приготовил сюрприз.
– Что ты скажешь, если мы проведем медовый месяц в Египте?
– В Египте?
Этель ошеломленно смотрела на него.
– Это теперь настоящий европейский курорт, со всеми удобствами. Но и туристам есть на что посмотреть… окунуться в историю, как теперь говорят. Я ведь знаю твои увлечения, любовь моя.
– Гарри, дорогой…
Он, конечно, счел, что она потеряла дар речи от благодарности. А она боялась, что Гарри сейчас высказывает не свои пожелания – совсем не свои!
– Мы еще обсудим это, хорошо? Мы ведь даже дату свадьбы не назначили!
– Я думаю, месяца на все про все будет достаточно, – тут же откликнулся жених. – Разве нет?
Этель, скрепя сердце, кивнула. Действительно – если уж она дала согласие, нет смысла тянуть дольше.
А Гарри неожиданно встал и, шагнув к ней, потянул ее из кресла за руки. Девушка не успела опомниться, как оказалась в его объятиях.
– Я вижу, что ты еще холодна… Я бы сделал так, что ты сама начала бы сгорать от нетерпения, – хрипло прошептал он. Поцеловал ее в шею, потом прихватил губами мочку уха, так что паркет ушел у Этель из под ног, и она вновь ощутила волну незнакомого, опасного желания. – Ты ведь уже взрослая женщина в этом теле невинной девочки, которая ждет, чтобы ее пробудили!
– Гарри… хватит! Что подумают твои родители?..
Она уперлась ему в грудь и отодвинула от себя.
– Мама, по правде сказать, только обрадуется. Она совсем не ханжа, и уверена и во мне, и в тебе, – ухмыльнувшись, заметил американец. – Но не бойся, я понимаю твою застенчивость и чувство приличия. Мы подождем, сколько будет нужно.
Этель кивнула и отвернулась, поправляя прическу.
– Я бы хотела посидеть спокойно и почитать… Можно мне пройти в библиотеку?
– Конечно.
Гарри проводил ее в библиотеку и коротко рассказал, где что искать.
– Сегодня мы уже, наверное, никуда не пойдем. А завтра, может быть, хочешь покататься со мной на лошадях? – предложил он, уходя.
– С удовольствием, – искренне ответила Этель. Несмотря на опасность, она, кажется, начала по-настоящему привязываться к нему, душой и телом.
Пару часов, до обеда, она провела в библиотеке, в компании заплесневелого Шекспира. А потом, когда все снова собрались за столом, миссис Кэмп внезапно объявила, что хотела бы на днях устроить небольшой прием в честь приезда гостей, позвав соседей и знакомых из Бойсе. И намерена на этом приеме огласить помолвку сына.
– Но… мне даже нечего надеть, – от растерянности Этель не придумала других аргументов.
– Я знаю, что у тебя есть, девочка. И такой строгий наряд будет в самый раз, – Оливия Кэмп со значением кивнула. – Все знают, что вы с Хью пережили, и людям будет важно услышать правду из уст очевидцев!
Возражать было бессмысленно. И, опять оставшись наедине с братом, Этель заявила, что теперь он никак не может уехать до этого самого приема. Хью был согласен.
Это маленькое торжество должно было состояться через пять дней. И большую часть оставшегося времени Этель проводила с Гарри: ее жених арендовал лошадей, на которых они катались, или просто гуляли по аллее вдвоем, обсуждали прочитанное и спорили… Хозяйский сын поучил ее играть в карточные игры, в которых Этель ничего не смыслила. Несколько раз, оставшись вдвоем в комнате, они обнимались и ласкались. А потом у Этель начались женские дни, и она решилась шепнуть об этом Гарри: с таким неприятным явлением ее суженый, очевидно, был знаком и отнесся с пониманием.
Но во время приема она сидела как на иголках. Благодаря усилиям миссис Кэмп они с Гарри и Хью оказались в центре внимания: пусть даже на праздник пригласили только близких друзей семьи, для Этель все это были незнакомые люди. И, вдобавок, ее вынудили рассказывать подробности гибели «Титаника», до которых оказались так жадны все эти провинциалы со своими женами! К счастью, тут Хью ее выручил. Его мастерство рассказчика никуда не делось, и Этель мысленно поаплодировала тому, как вдохновенно брат расписывает детали катастрофы, мешая факты с фантазиями.
Пока Хью развлекал публику, неожиданно внимание Этель привлек один субъект за столом – человек, представившийся Джастином Фоксом, чей-то родственник неопределенного возраста и без определенных занятий. Он держался скромно, но в нем Этель почудилась какая-то странность… почему-то ей не понравились руки этого господина, изящно управлявшиеся с ножом и вилкой.
И вдруг она едва не вскрикнула. При закатном свете, струившемся из окон столовой, который мешался со светом канделябров, Этель отчетливо увидела на белых руках гостя пятна… пятна, похожие на трупные. Они стали на глазах чернеть и расползаться; а потом вдруг мистер Фокс поднял свои холодные серые глаза на Этель и улыбнулся ей.
«Неужели я одна это вижу?..»
Потом гость Кэмпов посмотрел на свои руки, и пятна тут же исчезли.
Этель едва досидела до конца обеда. Приглашенные сразу разъехались – она самолично проследила из окна за тем, как Джастин Фокс сел в свою закрытую карету. И только тогда смогла обо всем поведать брату.
Хью выслушал сестру с чрезвычайным вниманием и поверил ей сразу.
– Ты говоришь, этот Фокс ел как все люди? И пользовался столовым серебром?..
– Да. И еще…
Признаться в своем состоянии брату Этель, разумеется, не могла. Тогда она повернула голову и потерла шею, чтобы пояснить свою мысль. И Хью ее отлично понял – окажись Джастин Фокс «вампиром в классическом понимании», Этель была бы для него неодолимо притягательна.
– Если мистер Фокс и наша Амен-Оту вампиры, то какой-то совершенно новой породы. То есть, если бы живые мертвецы из восточноевропейских легенд взаправду существовали, – рассмеялся Хью. – Но этим, похоже, нужна не человеческая кровь, а какая-то другая пища для поддержания жизни.
Этель долго смотрела на брата.
– Ты все еще хочешь в Нью-Йорк?
– На пару дней задержусь, чтобы посмотреть, что да как, – ответил Хью, нахмурившись. – А потом мне придется уехать. Иначе это уже будет неприлично: молодой парень так долго болтается без дела.
Он улыбнулся сестре.
– Не бойся, я тебя не брошу! И должен же кто-то встретить отца, когда он приедет на твою свадьбу.
Все было спокойно; и Хью уехал через два дня. Гарри покинул усадьбу еще раньше, отправившись с отцом на лесопилку. А Этель с миссис Кэмп начали приготовления к свадьбе.
Глава 13
«Дорогой папа!
Надеюсь, ты не разминешься с этим моим письмом, и оно застанет тебя дома. Я знаю, ты сочтешь это суеверием, – ты захочешь непременно привезти мне венчальное платье и фату мамы, в память о ней и как дань традиции. И чтобы не вводить семью Гарри в лишние расходы, потому что они уже изрядно на нас потратились. Так вот, я очень прошу тебя не делать этого! Я не хочу в день свадьбы выглядеть как мама, хотя всегда дорожила воспоминаниями о ней и о вашей любви!
Миссис Кэмп меня на удивление хорошо поняла, когда я поделилась своими страхами, и мы с ней уже выбрали в Бойсе атласную материю, кисею и кружева на новый наряд. Не сердись.
Хью написал мне недавно из Нью-Йорка… Он посещает много вечеринок и заводит новые знакомства: это у него, как ты знаешь, получается лучше всего. Брат теперь увлекся любительской съемкой, и делает репортажи и фотографии для «Нью-Йорк Таймс»: его взяли внештатным корреспондентом.
Хью мне прислал несколько фотографий в конверте – с показа мод в салоне леди Дафф-Гордон1414
Известный британский модельер, одна из выживших пассажирок «Титаника».
[Закрыть], очень красиво, и проникнуть на такую выставку совсем нелегко. Ты знаешь, у Хью настоящий талант художника! А на той неделе он выиграл пятьдесят долларов в покер. Только, пожалуйста, папа, не отчитывай его, когда вы встретитесь! Хью как никогда нужна твоя поддержка, ведь я скоро войду в чужую семью…»
Этель прервалась и задумалась, приставив к губам кончик стального пера. Она казалась спокойной и безмятежной, но внутри у нее кипели страсти, неописуемые никакими словами. А главное, подобным нельзя было поделиться даже с самыми близкими людьми. Только Гарри… Гарри, ее жених, который был виновником всего этого, мог стать поверенным ее интимных признаний; но тут требовались не слова. Скоро музыка их душ, которая может звучать для всех окружающих, уступит место более мощной, первобытной силе; и придет черед гармонии тел – существующей только для двоих!
Когда Гарри приезжал домой позавчера, Этель, сама от себя такого не ожидая, бросилась ему на шею, и они долго жадно целовались. И теперь уже Гарри заставил себя и ее остановиться.
«Я бы лишил тебя невинности сейчас… но нельзя это делать наспех, – непривычно смущенный, признался молодой человек, когда они оба немного успокоились. – Пусть все будет как полагается». Ее жених сам был в смятении от собственных чувств.
«Мне кажется, в такие минуты мы оба перестаем быть собой… это какое-то сумасшествие», – призналась она в ответ. Неужели так и должно быть в любви? Как же тогда Хью?.. Хью!
Та, к кому его упорно влекло, вообще не была человеком. Хью за все время в Нью-Йорке ни словечка не написал об Амен-Оту: именно это и тревожило Этель больше всего. Самые сокровенные и сильные чувства не разделишь ни с кем. А молодые люди в таких случаях еще более скрытны, чем девушки!
Она снова обмакнула перо в чернильницу.
«Я уже писала, папочка, каким молодцом Хью был на «Титанике». Сам он тебе в этом ни за что не признается! Случается, в трудную минуту мы видим наших близких с лучшей стороны, и вспоминаем о том, какие они замечательные, – а когда возвращаемся к обычной жизни, опять начинаем перебирать все их недостатки. Я так хочу не повторять больше этой ошибки!»
Этель исписала три страницы, и остановилась, только когда онемела рука. Встряхнула ею, восстанавливая кровообращение, и откинулась на спинку стула. Она медленно оглядела спальню, приводя в порядок мысли.
Скоро ее опять зазнобило. Хотя солнце припекало уже почти по-летнему, эта комната, казалось, никогда не прогревалась, несмотря на камин.
«Хорошо, что скоро будет кому меня согреть», – вдруг подумалось ей. Этель поежилась и стыдливо хихикнула. Неужели они с Гарри проведут брачную ночь под этой крышей?..
Ну разумеется. И проведут здесь первые дни после свадьбы, чтобы сделать его родителям приятное. А потом уедут.
Этель встала и, взяв со спинки стула старую клетчатую шаль, набросила ее на плечи. Она стала кружить по комнате, улыбаясь своим мыслям и немного пугаясь их: придя в возбуждение, девушка опять запылала своим внутренним жаром.
Они с Гарри обсудили свадебное путешествие, и сошлись на том, что в Египет сейчас ехать не лучшая мысль. Они оба никогда еще не бывали в жарких странах; а в Египте в конце весны настоящее пекло. Если Гарри позволят дела, они побывают там осенью.
Если только она не будет к тому времени ждать ребенка.
Этель улыбнулась и вздохнула, краснея. В тот самый последний приезд, когда они чуть не дали волю страсти, Гарри сказал ей, что его мать очень хочет внуков… прежде всего, наследника семейного предприятия. Но лично он считает, что ни к чему так спешить: они с Этель оба молоды, здоровы, и ему бы хотелось пожить с женой вдвоем и получше узнать друг друга. Вдобавок, как оказалось, им обоим до свадьбы нужно было столько всего переделать, что торжество само собой отодвинулось еще на месяц.
Этель была с этим совершенно согласна. Но ведь такие вещи, как рождение ребенка, далеко не всегда удается спланировать!
Тогда Гарри намекнул невесте на способ предохранения, к которому втайне прибегали многие образованные семейные люди, – и добрые пресвитериане, к числу которых принадлежала семья Гарри; хотя у них обоих в предках были ревностные католики-ирландцы, всегда предоставлявшие беременность одной только воле Божией. Этель, будучи дочерью врача, кое-что слышала о таких вещах и раньше. Пусть церковь это не одобряла, но…
«Но ведь мы будем разумными людьми, правда, дорогая? – сказал тогда Гарри. – Наша с тобой судьба в наших руках».
Этель грустно усмехнулась. Если бы!
Как бы то ни было, теперешний план Гарри показался ей самым разумным. После свадьбы они переедут в Бойсе, где поселятся на хорошей съемной квартире. И несколько месяцев поживут обычной жизнью, как все молодые супруги, привыкая делить с друг другом быт; а потом уже можно будет говорить о путешествиях.
Куда сильнее, чем в Египте, Этель сейчас хотелось побывать дома в Англии. Впрочем, они с мужем, конечно, заедут в Хэмпшир первым делом!
Этель внезапно ощутила, что скучает по Гарри. Она уже… ей уже больно было расставаться с ним. Какие разлуки и встречи уготовила судьба ей в будущем?..
Этель бросила взгляд на письмо и нахмурилась: она заставила себя вернуться к столу и, сложив письмо в конверт, запечатала его. В такой «глуши», по выражению Гарри, быстро привыкаешь жить расслабленно, теряешь ощущение времени… Хотя в особняке имелись водопровод, электричество, а в кабинете мистера Кэмпа было установлено целых два телефонных аппарата, в целом складывалось такое впечатление, что этот дом отстал от жизни лет на сорок.
Захватив письмо, Этель покинула спальню. В коридоре она остановилась и вздохнула: сегодня уже поздно было отправлять. Почтальон заберет ее послание отцу и доставит свежие газеты, письма и телеграммы, – если они будут, – завтра утром…
Этель сбежала вниз по парадной лестнице и, распахнув двойные двери, вдохнула полной грудью свежий лесной воздух. Потом спустилась с крыльца и, выйдя за ажурные чугунные ворота, бросила письмо в большой почтовый ящик, торчавший снаружи на столбе.
Обратно она возвращалась медленнее, но бодрым шагом. Ей нравилось как можно больше делать самой.
Миссис Кэмп была занята на кухне, и Этель подождала, пока хозяйка освободится. В этом доме вполне по-английски пили чай, за исключением только завтрака. Мистер Кэмп, приехав на пару дней, опять вернулся в город; и пожилая женщина, коротавшая дни в одиночестве, искренне радовалась обществу гостьи.
Миссис Кэмп кивнула девушке, выходя из кухни и вытирая руки о передник. Она нередко сама принимала участие в готовке. Сняв передник, мать Гарри осталась в цветастом ситцевом платье.
– Написала отцу? Кстати, когда он приезжает?
Этель вздохнула.
– Еще точно не известно, у него большая практика в округе. Но папа телеграфирует, как только освободится.
Хозяйка удовлетворенно кивнула.
– Ну вот и славно.
Они, не сговариваясь, перешли в комнату миссис Кэмп, которая была для для нее и комнатой отдыха, и рабочей. Кэйтлин, выучившая распорядок дня обеих хозяек, уже разожгла там камин; а через минуту после того, как они сели в кресла перед очагом, вошла с вечерним чаем.
Этель улыбнулась. Скоро поспеет ужин… здесь питались обильнее, чем в городе, но она знала, что не располнеет. «На здоровье», как говорила миссис Кэмп. Хотя мать Гарри предпочитала, чтобы будущая невестка называла ее «миссис Оливия».
Они выпили вкусного чаю с вербеной, с домашним печеньем; а потом сели каждая за свое рукоделие. У миссис Кэмп нашлась отличная немецкая швейная машинка, за которую она иногда присаживалась, хотя чаще чинила одежду по старинке – вручную. В городе они купили материи не только на свадебное платье, но и на повседневные наряды, которые приглянулись Этель в модном журнале. Так, конечно, выходило гораздо экономнее, чем заказывать портнихе.
Этель уже давно ничего себе не шила, и поначалу у нее выходило кривовато; но теперь гораздо лучше. Ее «приданое» – хотя это слово казалось девушке старомодным. Стрекот немецкой машинки успокаивал ее и напоминал, что они уже десять лет как живут в двадцатом веке…
Миссис Кэмп вязала, спицы так и мелькали в ее руках. Подняв голову от выкройки, Этель впервые присмотрелась к тому, что она вяжет, – это было голубое детское одеяльце.
Девушка хотела сразу же отвести глаза, но тут миссис Кэмп сама одарила ее коротким понимающим взглядом.
– Человек предполагает, а Бог располагает, деточка, – сказала она.
Этель вспыхнула. Кажется, пожилая леди догадывалась о том, какого рода разговоры ее сын и будущая невестка ведут наедине.
Дальше они работали в молчании; только когда у Этель вдруг что-то заело в машинке, миссис Кэмп поднялась и отложила свое вязание.
– Дай помогу.
Этель поблагодарила. Новая синяя юбка, зауженная книзу по моде, была уже почти готова. С жакетом и блузкой будет смотреться чудо как хорошо!
Ужинали они тоже в комнате миссис Кэмп: теперь, когда их осталось только двое, не хотелось спускаться в большую холодную столовую, которая в этот час казалась наполненной призраками. Потом Этель сразу пожелала хозяйке спокойной ночи и ушла к себе.
Она переоделась в пеньюар и села на кровать. Вытащив шпильки из подобранных кверху волос, девушка расчесала длинные русые пряди и стала переплетать косу. Ее мысли опять вернулись к диковинному происшествию, которое случилось на празднике перед отъездом Хью.
Теперь они точно знали, что у Амен-Оту по меньшей мере один собрат – как бы эти существа ни назывались. И Этель подозревала, что на самом деле таких живых мертвецов гораздо больше… просто они хорошо умеют маскироваться. Наверное, существует какой-нибудь сверхъестественный закон, аналогичный закону природы, в соответствии с которым они множатся… Может быть, благодаря большим человеческим трагедиям, массовым смертям, – таким, как гибель величайшего судна современности?.. Если они не могут «инициировать» простых смертных через кровь, подобно классическим вампирам!
Этель нервно рассмеялась. Бросившись на огромную кровать, она облокотилась на подушки. Интересно, какого мнения был бы отец обо всех этих теориях?..
Этель достала из ящика ночного столика «Человека-невидимку» – эту книгу Хью великодушно оставил ей. Немного почитала при свете свечи, хотя мысли опять разбегались, а тело требовало движения. Завтра она спросит миссис Кэмп, нельзя ли ей снова опробовать старую амазонку, которую Этель удачно подогнала по фигуре, и покататься верхом. Пусть Оуэн или грум ее подстрахуют! Хотя Этель не любила дамское седло почти так же, как корсет: возможно, когда-нибудь она с Гарри попробует ездить на лошади по-мужски, сшив себе широкие штаны… Супруг наверняка будет только рад ее поучить. По крайней мере, вдали от чужих глаз.
Умывшись, девушка задула свечу и легла в постель. И долго еще смотрела на пламя в камине, прежде чем заснула.
На другой день, после завтрака, Этель первым делом спустилась проверить почту. И в ящике за воротами, к своей большой радости и тревоге, обнаружила письмо от брата. По форме и величине конверта девушка сразу догадалась, что там снова фотография.
В нетерпении Этель сразу же разорвала конверт. На глянцевой бумаге было изображение молодой женщины в полный рост – ее платье, конечно, представлялось серым, но на деле могло оказаться каким угодно… Это была брюнетка в широкополой шляпе с искусственными цветами; она нагнулась, так что шляпа затенила лицо, но ее черты были вполне различимы.
Этель вскрикнула и выронила портрет.
– О господи… ну почему сейчас, – пробормотала она.
Ноги дрожали, руки не слушались; но через несколько мгновений Этель заставила себя подобрать фотографию и еще раз вгляделась в лицо запечатленной на ней незнакомки. Она угрюмо кивнула: да, ошибки быть не могло. Эти черты она никогда не забудет.
Этель перевернула фотографию – брат бегло написал что-то карандашом на обороте; больше к снимку ничего не прилагалось.
«Как видишь, она больше не боится вспышки и сняла свой траур. Возможно, теперь ее пугает только солнце. Мне кажется, они адаптируются».
Последнее слово Хью жирно подчеркнул.
«Мы с нею еще не встречались: то есть не были представлены друг другу. Но я узнал, как ее зовут, и теперь это непременно случится. Скрести за меня пальцы, сестричка».
