Текст книги "Остров перевертышей. Рождение Мары (СИ)"

Автор книги: Дарья Сойфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

Когда Кевин возвестил о начале обеда, Мара, изрядно проголодавшись от волнения и новых впечатлений, первой поднялась с места. Она уже будто чуяла пряный запах подливки к горячим нежным тефтелькам: синьора Коломбо накануне сообщила по секрету, что собирается подать их гостям.

– Лучше останься здесь, – раздался за спиной голос Брин.

– Что?! – Мара сглотнула накопившуюся слюну.

– Посмотри, сколько народу. Там будет шумно и тесно. В такой толпе легко подбросить что-то в еду.

– Но я есть хочу… И тефтельки…

– Не переживай, я все тебе принесу. Сиди здесь, у всех на виду, и не двигайся с места.

Мара смирилась. Трибуны опустели. Одними из последних уходили Сара Уортингтон и Рашми Тхакур с родителями. Обе семьи вели себя, как послы на приеме. Мара окинула взглядом английского лорда: безупречный белоснежный воротничок, прическа волосок к волоску, темно-синий джемпер без единой складки, как будто он не провел несколько часов в дороге, и выправка, словно у него в спине шпага, а не позвоночник. Все это вызывало бы восхищение, если бы не высокомерное выражение лица, как у Сары. Его жена казалось служанкой рядом с ними: невзрачные жидкие волосы, закрученные в маленький пучок, скромные жемчужные сережки и длинный серый кардиган. Ее плечи все время были чуть приподняты, будто она, извиняясь, хотела вжать голову.

– Ты уже посмотрела свои подарки, дорогая? – заискивающе обратилась она к дочери.

– Там все по списку? – осведомилась Сара.

– Разумеется.

– Тогда все в порядке.

– Лора, не приставай к ней с этой ерундой, – раздраженно сказал сэр Уортингтон. – Она бы сообщила, если бы что-то было не так. Верно, дорогая?

– Да, папочка, – Сара взяла отца под руку, и в этот момент заметила Мару.

– Что ты сидишь? Решила отказаться от еды? – английская Барби саркастично изогнула бровь. – Правильно, давно пора.

– И тебе счастливого солнцестояния, – процедила Мара.

– Кто это, милая? Мне кажется, ты была груба… – начала было леди Уортингтон.

– Сколько раз я просил тебя не делать ребенку замечания на публике! – осадил ее муж, и пара двинулась к главному зданию.

Рашми тоже одарила Мару презрительным взглядом, но промолчала и пошла следом за Уортингтонами. Ее родители были одеты нарочито богато. В ушах элегантной миссис Тхакур поблескивали крупные сапфиры, лицо демонстрировало долгую и упорную косметическую борьбу со старением, а мистер Тхакур с густой щеткой усов на верхней губе и больших затемненных очках был облачен в рубашку, сплошь покрытую золотой вышивкой. Пожалуй, на одну эту рубашку можно было бы безбедно скоротать жизнь в домике у океана. Мара не представляла себе, как собирается обедать чета Тхакур, если посуда в столовой не сделана из чистого золота.

Вскоре Мара осталась на трибунах совсем одна. Солнце скрылось, на траве валялись скомканные фантики и пара пустых бутылок, очарование праздника куда– то делось. Одна из гирлянд разорвалась от колыхания веток и теперь одиноко трепетала на ветру, как хвост бумажного змея. Маре стало зябко, она скрестила руки на груди, чтобы немного согреться. Шведское лето жарой не баловало.

Ей все казалось, что она ощущает себе чей-то взгляд, но сколько ни оглядывалась, никого не заметила. Еще до тошноты прокручивала в голове предстоящий разговор с Коркмазом, думала, как вести себя, что сказать, если он и правда ее отец. А вдруг он сразу откажется от нее? А вдруг вообще умер? А если Селия достала неправильный номер? Мара мечтала покончить уже со всей этой неизвестностью и была готова уже готова плюнуть на все и в одиночку позвонить ему, но, к счастью, появилась Брин с подносом.

Вместо сочных горячих тефтелек исландка принесла тушеную рыбу и горстку зеленых шариков.

– Брюссельская капуста, мы ее всегда готовим, – гордо сообщила Брин. – Прямо как дома! Попробуй, очень полезно.

– Любимое блюдо Брин, – пояснила ее мама. – Мы специально заказали пароварку и теперь готовим, как ей нравится.

– Да, спасибо, Брин, – проворчала Сигрун.

– Я читала одного исследователя, – начала Брин. – Да ты ешь, ешь! Так вот, он говорит, что еда, приготовленная на пару…

Мара вяло ковыряла вилкой рыбу, от которой несло водорослями, пропуская мимо ушей поучительные сентенции Брин.

– Она такая умница, – Эйрун заправила младшей дочери прядь волос за ухо. – В четыре года она могла наизусть перечислить все кости человека на латыни.

Мара вежливо улыбнулась. Конечно, если есть такую дрянь, то с тоски еще не то выучишь наизусть.

После обеда выступали первокурсники, демонстрируя обычные человеческие таланты. В их числе был и Нанду: он исполнил на удивление приятную песню под гитару.

Позже начались выступления зимних. Они устроили номера в духе игры в наперстки: надо было угадывать человека. Например, на поле выходили сразу четыре одинаковых девушки, и зрителям следовало выяснить, кто из них в собственном теле. Восторга эти номера у Мары не вызвали. Она не до конца привыкла к перевоплощениям зимних, и смена лиц до сих пор казалась ей жутковатой. Тем более, свое шоу зимние сопроводили мистической музыкой и горящими факелами.

Близость огня нервировала Мару. Она не переставала думать про Вукович, которая могла отравить ее в любой момент и, что еще хуже, в любом облике. Под конец шоу Мара заметила, что с недоверием смотрит на каждого, кто сидит по соседству. Кто мог ей гарантировать, что Брин, ее мама или вообще любой из зрителей – это не Вукович? Потому что сама хорватка на поле не появлялась с самого обеда.

В какой-то момент Маре даже почудилось, что под капюшоном одного из выступающих мелькнуло лицо Вукович, но разве учителя могли участвовать в представлении? Девочка напряженно всматривалась в мельтешение лиц: зимние танцевали в одинаковых шелковых плащах, чтобы запутать публику. Но вот они выстроились в ряд, Кевин предложил добровольцу отгадать. Выбирал достопочтенный Корнелис ван дер Вауде, отец Иды, по слухам художник и знаменитый коллекционер живописи. Однако наметанный глаз искусствоведа его подвел: он промахнулся. Зимние перевоплотились, и искомая девушка оказалась с другой стороны. Вукович среди них не было вовсе.

– Лимонада хочешь? – Нанду протянул ей бутылку шипучки.

Она протянула руку, но застыла на полпути. А если там зараза, про которую говорила Брин?

– Ты чего? – удивился парень.

– Чем докажешь, что ты – это ты?

– Ну вот, насмотрелась номеров. А кто же еще?

– А правда, докажи, – прищурилась Брин. – Ты ведь уходил со своего места.

– Вы все с ума сошли? – Нанду оторопел от натиска.

– Ее могут отравить, – шепнул Джо. – Потом объясню.

– Что за ерунда… Ну, не знаю… – Нанду задумчиво потер ухо с серьгой, а потом свистнул: три раза долго и дважды коротко.

Мара узнала – это был их условный сигнал во время вторжения в кабинет Эдлунда.

– Ладно, – кивнула она и взяла бутылку. – Только не выбрасывай, когда закончится. Мне она нужна.

– Как скажешь. Странные вы все сегодня. Что тут вообще произошло, пока меня не было?

– Потом, – отмахнулась Брин. – Пойдем уже ко мне, позвоним Коркмазу. Иначе я и правда сойду с ума. Мам, я сбегаю домой и вернусь сразу на ужин, ладно?

– Кому позвоним? – поинтересовался Нанду у Мары.

– Пошли с нами. По дороге все расскажу. Джо, ты идешь?

Маквайан кивнул, и они поспешили в домик Брин.

– Ты уже думала, что скажешь ему? – спросила по пути любительница брюссельской капусты.

– Сто раз.

– Давай определимся со стратегией.

– Да, лучше его сначала подготовить, – кивнул Нанду.

– Согласна. Но ты должна продумать свою реакцию, – продолжала Брин. – Давай представим: вдруг он начнет отпираться, что встречался с твоей мамой? Тогда ты должна уверенно и спокойно сказать про фотографии. И лучше сразу сказать про Линдольм, чтобы он не подумал, что ты мошенница. Или рекламируешь что-то. Если он согласится с отцовством, это идеальный вариант. Но следует предусмотреть…

Когда они зашли в домик, у Мары голова шла кругом от вариантов сценария, предложенных Брин. Все смешивалось, сливалось в одно и нервировало до чертиков.

Убедившись, что кроме них там никого нет, Мара достала телефон и открытку Селии.

– Ты собралась ему просто звонить? – вмешался Нанду. – Может, лучше скайп? Вот, здесь же написан его ник. Сразу сможешь на него посмотреть.

Они настроили приложение, и Мара нажала кнопку видеовызова. От волнения ладони вспотели, и она беспрестанно вытирала их о штаны. Гудки, казалось, шли бесконечно, она успела поправить бандану на шее и немного привести в порядок растрепанные волосы. Наконец появилось чуть искаженное квадратами изображение черноволосого мужчины.

– Alo, efendim [1], – ответил он.

– Добрый вечер, меня зовут Тамара. Вы знали мою маму, Лену Корсакофф, – она до боли стиснула пальцы в кулак.

– Елена, конечно, – заулыбался он, но тут же снова стал серьезным. – Мне говорили, что она умерла. Мне жаль. Чем я могу помочь?

– Дело в том… Мне кажется… – она напрочь забыла все, что говорила ей Брин. – Я думаю, что Вы можете быть моим отцом.

В воцарившейся тишине исландка звонко хлопнула себя по лбу.

– Тише, – Коркмаз округлил глаза и нервно оглянулся. – Жена может услышать. Подожди, я перейду в другую комнату.

Жена? Вот оно, значит, как… Глупо было рассчитывать на что-то другое. Еще и дети, наверное…

Изображение стало темным, Мара услышала шорох, и спустя мгновение турок вновь появился на экране ее телефона.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

Теперь за его спиной виднелась картина в широкой позолоченной раме.

– Пятнадцать сегодня исполнилось.

– С днем рождения. И счастливого солнцестояния. Но ты точно не можешь быть моей дочерью. Мы с твоей мамой расстались сразу после выпускного. Потом я женился. На Линдхольм почти не приезжал, Лену видел один или два раза. Можешь спросить у кого-нибудь, кто не пропускает встречи выпускников. Хотя бы у Ларса Эдлунда.

– Ясно.

– Не расстраивайся! У Лены было много друзей, наверняка кто-нибудь поможет тебе найти отца.

– А можно еще кое-что спросить?

– Конечно!

– Как Вы расстались с Милой Вукович? Вы бросили ее ради моей мамы?

– Откуда ты знаешь про Милу?

– Видела фотографии.

– Мила… – он вздохнул. – Мы встречались на первом курсе. Это было так давно… Она влюбилась в меня по уши. Сложно ее в этом винить. Она была симпатичной и доброй, но чересчур скучной. Учеба, книги… А мы ведь живем один раз, правильно?

Он подмигнул и выгнул бровь, напомнив Маре самовлюбленного Кевина. Словно прочитав ее мысли, Нанду фыркнул. Этот должен был сразу распознать товарища по выпендрежу.

– Я увидел твою маму и не устоял, – волосы Коркмаза, обильно сдобренные гелем, блеснули в свете лампы. – Это разбило Миле сердце. Бедняжка так и не смогла это пережить…

– Я понимаю. – кивнула Мара.

Нет, она не понимала. Не понимала, как такие умные женщины как ее мама и Мила Вукович могли втрескаться в этого слащавого нарцисса. Возможно, в юности он и был хорош собой, но теперь лицо обрюзгло, из расстегнутого ворота рубашки выглядывала курчавая поросль… Неужто ее маму убили из-за противного мужика?!

– Спасибо, мистер Коркмаз. Извините за беспокойство, – она отсоединилась. – И что вы об этом думаете?

Ребята озадаченно переглядывались.

– Ну, плюсы есть, – нарушил тишину Нанду. – По крайней мере, он не твой отец. Потому что иначе… Было бы как с Дартом Бейдером.

– Не понимаю о чем ты, но согласна: это плюс, – кивнула Мара. – А что с Вукович?

– Вкус у нее странный, – Брин наморщила нос. – Но ты же слышала: он разбил ей сердце…

– Глупости, – заявил Джо.

– Если у тебя нет сердца, это не значит, что его нет у Вукович! – возразила Брин. – Для женщин любовь – это совершенно другое…

– Ты права, – Нанду плюхнулся на свободную кровать, всколыхнув плюшевую компанию. – Вы видели Кевина? Он же классический идиот! А его физиономия? И шутит он тупо. А девчонки все равно от него с ума сходят.

Брин и Мара одарили его снисходительным взглядом.

– Мне кажется, или это зависть? – поинтересовалась исландка.

– Да. Но он прав, пожалуй. Кто знает, что чувствовала Вукович… То есть вы как хотите, но мне страшно возвращаться в свой домик, – Мара принялась задумчиво рассаживать игрушки Брин по всем правилам.

– Это не может быть совпадением. Когда мы составляем список, мы подсознательно группируем предметы по цели, для которой они нам нужны. Она вспомнила про то, что собирается, скажем, испечь пирог, и попросила муку, ягоды и корицу. Вспомнила про убийство Мары – заказала мелатонин и жидкость для розжига. Они ведь шли подряд? – обратилась Брин к Джо.

Тот кивнул.

– Но ведь убийцы обычно действуют по одинаковой схеме, разве нет? – возразила Мара. – У моей мамы в руках был нож, когда ее нашли. Значит, Вукович ее не усыпляла. Если это вообще была она.

– Может, именно поэтому в этот раз она решила действовать наверняка. Ведь тогда ты не будешь сопротивляться, как твоя мама…

– Логично, – согласился Нанду. – Хотя и жутко.

– А у тебя есть материалы того дела? – Джо достал свой телефон.

– Есть. Но пожар признали несчастным случаем.

– Покажи мне, что у тебя есть. И переведи на английский. Мой отец работает в полиции, он детектив. Пусть посмотрит.

Мара хранила все документы в своем шкафу, в чемодане. Особо ценные для себя вещи она так и не распаковала. Поэтому они с Джо решили зарулить в ее домик, а Брин и Нанду отправились прямиком в главное здание на праздничный ужин, пока родители не начали их искать.

Небо заволокло густыми серыми облаками, прохладный морской ветер бил в лицо, заставляя жмуриться. Гнулись и шелестели липы, трепетало пламя факелов, расставленных вдоль центральной дороги. Маре не терпелось оказаться в просторном светлом холле, сплошь набитом гостями. На улице кроме них с Джо никого не было.

Они уже свернули к шестому домику, когда раздался низкий протяжный гудок. Мара вздрогнула.

– Это «Сольвейг», – Джо указал на удаляющийся в море огонек.

– Но зачем Густаву куда-то плыть так поздно?

Словно в ответ на ее вопрос в кармане разразился трелями телефон. Ей еще никто не звонил, поэтому она не сразу поняла, что это за звук.

– Алло?

– Это Нанду. Вы слышали гудок?

– Да. Не знаешь, куда собрался Густав в разгар ужина?

– Густав здесь. На «Сольвейг» кто-то другой.

Весь праздничный обед свернулся в желудке Мары в тугой скользкий ком. Она схватила Джо за рукав.

– Вукович там? – только и смогла выдавить она.

– Нет. Брин обыскала столовую, я – холл. Ее нет.

– Вот черт…

– Тихо! Успокойся. Джо с тобой?

– Да.

– Брин говорит, чтобы ты не нервничала. А то опять будет стихийная трансформация.

– Но мне больше никто не плевал в колу!

– Ты уверена? Забыла, что живешь в одном доме с Сарой Уортингтон?

– Ладно. Я в норме. Увидимся через десять минут.

Мара объяснила ситуацию Джо. Тот, как обычно, проявил завидное хладнокровие.

– Я зайду с тобой в дом. Все будет в порядке, – без выражения сказал он.

Но она с легкой подачи Брин уже начала накручивать себя и не могла остановиться.

– А если Вукович все сделала наперед? – она остервенело грызла кожу на нижней губе.

– В смысле?

– Вдруг она кому-то поручила дать мне мелатонин? Или отравила торт целиком, и после ужина весь Линдхольм уснет?

– А потом?

– Ну, я не знаю… Бывают же какие-то механизмы замедленного действия…

– Откуда могла знать, будешь ли ты есть торт?

– Серьезно? – она бросила на него полный сарказма взгляд.

– Ладно. Тогда так: откуда она могла знать, где ты потом окажешься? Она не стала бы поджигать весь Линдхольм?

– А почему нет?

– Мара. Успокойся.

– Ладно. Хорошо. И как ты мне предлагаешь уснуть сегодня ночью?

Он пожал плечами.

– Трансформируйся, и тебя заберет мадам Венсан.

– Нет… – ее передернуло. – Господи, нет! Я не уверена, что захочу снова через это пройти.

– Все наладится.

– Чертов ты философ! Заходи, – она распахнула перед ним дверь своего домика.

Внутри было темно. Она пошарила рукой по стене, нащупала выключатель – ничего. Щелкнула несколько раз – никакого толку.

– Наверное, перегорел, – сказала она, пытаясь успокоить скорее себя, чем Джо.

Его и так ничем нельзя было прошибить.

Мелкими шажками, стараясь ни на что не наткнуться, она прошла в гостиную, потом в спальню. Ни один выключатель не работал.

– Пробки обычно в комнате учителя.

– Прекрасно. Значит, нам теперь самим идти к Вукович?

– Посвети телефоном.

– Точно! Никак не привыкну, что он у меня есть. Как тут включается фонарик?..

– Дай сюда.

Джо зажег, наконец, лампочку вспышки. Яркий луч высвечивал комнату узкими пятнами, отчего все остальное погружалось в полную черноту. С трудом управляясь с собственными пальцами, Мара открыла чемодан и достала со дна картонную папку.

– Все. Пошли. Не хочу здесь оставаться, – пробормотала она.

– Сядь. У тебя голос дрожит.

– Голова кружится. Я точно не трансформировалась?

– Нет. Ты – это ты. Сядь и глубоко дыши, – Джо распахнул окно.

Она опустилась на кровать Иды, но задела головой что-то мягкое и взвизгнула от ужаса.

– Ты чего?

– Незнаю… Пене… перве… перенервничала, наверное… Посвети сюда.

Джо направил луч телефона, и Мара зажала рот рукой. Со второго яруса кровати безжизненно свешивалась чья-то бледная рука.

– Это Ида, – Джо хватило смелости посветить выше.

– Она жива? – пролепетала Мара.

– Сейчас.

Мара зажмурилась, не желая верить, что может находиться в одной комнате с трупом.

– Ну? – спросила она, не в силах терпеть.

– Пульс есть. В другой руке у нее какая-то бутылка.

– Может, она приняла мелатонин вместо меня? У нее тоже черные волосы, похожая толстовка… Вдруг она легла на мою кровать, и Вукович по ошибке дала ей то, что предназначалось мне?

– Может быть.

– И что делать? Там что-нибудь осталось?

– Есть немного.

– Забирай, побежали к Эдлунду, пока не поздно.

– А что с пожаром?

– В смысле?

– Если она перепутала тебя с Идой, то и поджигать будет, скорее всего, ее.

– Или уже запустила механизм и сбежала с острова… – Мара нервно стучала по коленям. – Что делать?

– Надо унести Иду к мадам Венсан.

– А мы дотащим? Я имею в виду… Может, просто быстро сбегаем и приведем кого– нибудь?

– А если опоздаем? Ты готова простить себе ее смерть?

– Черт, Джо! Перестань быть таким правильным! – раздраженно воскликнула она. – И зачем я вообще согласилась ехать в этот Линдхольм?!

– Так что?

– Как что?! Давай стаскивать ее вниз.

Мара пыталась помочь, но на деле только мешалась. От волнения она соображала плохо и постоянно лезла не под ту руку. В результате Джо просто усадил ее на соседнюю кровать и в одиночку снял Иду со второго яруса. Девочка негромко застонала, но так и не проснулась.

Потом Мара взялась за ноги своей соседки, а Джо подхватил ее под мышки. Кряхтя и постоянно останавливаясь, они потащили Иду на улицу. Кряхтела, правда, больше Мара: Джо держал свою ношу уверенно и безмолвно.

С трудом преодолев расстояние до угла домика, Тамара услышала за спиной скрип. Обернулась и выронила ноги Иды: торцевое окно было распахнуто, за ним стояла мисс Вукович с горящей свечой в руках. В рыжих отблесках пламени ее лицо казалось зловещим, блики на очках скрывали глаза.

– Мара! Что ты делаешь?! – низким угрожающим тоном спросила она.

– Беги, – шепнул Джо. – Бери бутылку и беги к Эдлунду.

Он положил Иду на траву и стянул с себя футболку. Мара на секунду замешкалась, но потом, разгадав его замысел, все же схватила бутылку с остатками темной жидкости и бросилась к главному зданию.

– Стой! – кричала ей вслед Вукович по-русски. – Немедленно остановись! Иначе вам всем…

Но ее голос перекрыл раскатистый медвежий рык.

Глава 12

Мара неслась так, что уши закладывало. Ей страшно было представить, что мог сделать Джо Маквайан в облике своего тотема. А если его исключат? А если Вукович все же попытается их поджечь? Эдлунд, Эдлунд, скорее! Она бежала, забывая дышать, не слыша ничего, кроме ритмичного шороха гравия под ногами.

Ворвалась в холл – танцы еще не начались. Метнулась в столовую, но в тесном месиве людей было нереально отыскать профессора. Тогда она с разбегу запрыгнула на первый же стол, со звоном разметав посуду. Гомон голосов стих, все взгляды обратились на нее.

– Профессор Эдлунд! – крикнула она со всей мочи. – Профессор Эдлунд!

– Что происходит?! – возмутилась женщина, на чей наряд попали брызги соуса.

– Девочка, что ты себе позволяешь? – негодовала мама Ханны Оттер.

– Пожалуйста, помогите найти профессора! – Мара чуть не плакала. – Брин! Нанду!

– Я здесь, слезай! Что случилось? – подскочила к ней исландка. – Эдлунд вышел пару минут назад.

– Там Джо… Вукович отравила Иду! Он… стал медведем… Кто-то кого-то убьет!

Громко скрежетнул по кафелю стул. Билл Маквайан молча вскочил из-за стола и в два шага подлетел к ней.

– Где они? – спросил он.

– Там, около шестого домика.

Индеец рванул на улицу. Столовая гудела от взволнованных голосов.

– Профессор Эдлунд!!! – отчаянно взывала Мара.

– Мисс Корсакофф, что происходит?!

Она обернулась: Эдлунд, опешив, стоял в дверях.

– Прошу Вас, шестой домик, скорее! Вы должны им помочь!

Ни слова не говоря, профессор развернулся и побежал. Мара спрыгнула, неуклюже извинившись перед гостями, и бросилась догонять Эдлунда. Брин, Нанду и еще несколько человек поспешили следом.

Огромный медведь стоял над телом Иды ван дер Вауде и, пригнувшись, щерился на Вукович. Билл взял зверя за шкирку, как котенка, и отволок в сторону, за угол домика. Потом появился вновь и подобрал с земли одежду Джо.

Эдлунд опустился на колени перед Идой и прижал два пальца к ее шее, пытаясь нащупать пульс.

– Юми, позвони Полин. Я забыл телефон в кабинете, – обратился он к мисс Кавамура.

Та кивнула и отошла в сторону, набирая мадам Венсан.

Через толпу, которая в считанные секунды собралась вокруг Иды, прорвался Корнелис ван дер Вауде.

– Господи, что с ней? – он наклонился над дочерью и приподнял ее голову. – Почему она без сознания?!

– Сейчас мадам Венсан поможет это выяснить. Пульс ровный, видимых повреждений нет.

– Как вы могли это допустить?! – голландец гладил дочь по лбу. – У вас нет элементарных представлений о безопасности! Какое вы имеете право брать на себя ответственность за чужих детей?!

Родители в толпе перешептывались. Билл вывел одетого Джо из-за домика, подталкивая его в спину. Тот шел, упрямо сжав губы и подняв подбородок, как пленный партизан.

– Корнелис, успокойтесь, с ней все будет в порядке, – Эдлунд тронул разъяренного отца Иды за плечо.

– О каком порядке может идти речь?! – возопил тот, стряхивая с себя руку профессора. – Я обращусь в Верховный совет! Они камня на камне от Линдхольма не оставят! Где Сурадж Тхакур?! Пусть засвидетельствует этот хаос!..

– Отойдите, – выдохнула запыхавшаяся мадам Венсан, снимая с шеи фонендоскоп. – Я должна осмотреть ребенка. Лукас, Марк, положите носилки рядом.

Два четверокурсника послушно выполнили указания.

Мадам Венсан предупредительно подняла руку. Все замолчали. Потом врач приоткрыла глаза Иды, посветив фонариком, прощупала пульс на запястье, послушала дыхание. Девочка едва слышно застонала.

– Ей ничего не угрожает, – сообщила, наконец, доктор. – А запах алкоголя явственно говорит о причине ее состояния.

– Алкоголя?! – еле слышно переспросила Мара, беспомощно взглянув на Джо. Индеец пожал плечами.

– Но это невозможно… Где она могла достать алкоголь?.. – бормотал отец Иды.

– Ее лучше отнести в палату, – отрезала мадам Венсан. – Лукас, Марк!

– Нет-нет, я сам… – мистер ван дер Вауде взялся носилки с одной стороны.

Вместе с Марком они понесли Иду к главному зданию, следуя за мадам Венсан.

– Что, черт возьми, здесь произошло? – тихим угрожающим голосом начал Эдлунд, когда они ушли. – Маквайан опять погружался в сознание тотема?

– Нет, – ответила Вукович. – Они с Марой вытащили Иду из дома и зачем-то пытались защитить от меня.

– Нам все известно! И вот доказательство! – Мара с вызовом посмотрела на свою опекуншу и подняла бутылку с остатками темной жидкости. – Если это вообще Вы, а не ее сообщник, пока она пытается уплыть на «Сольвейг» куда-нибудь в нейтральные воды!

– Какие воды? Что за бред?! – возмутилась Вукович. – «Сольвейг» взяла Селия Айвана, ее отцу срочно понадобилось лекарство.

– Мелатонин и алкоголь… Отличное сочетание, – подала голос Брин, и все обернулись на нее.

– О чем ты говоришь? – удивился Эдлунд.

– Алкоголь не только усилил, но и замаскировал действие мелатонина, которым мисс Вукович планировала вывести из строя Мару.

– Но зачем мне это?! – хорватка выглядела настолько ошарашенной, что даже не злилась.

– Чтобы поджечь меня, как и мою маму! – выпалила Мара. – Мы все выяснили. И про то, что Коркмаз бросил Вас из-за нее, а Вы годами готовили месть. Но мама сопротивлялась, она была сильной! Ваш план пошел под откос, я осталась жива. Вы надеялись, что никто не вспомнит обо мне, но профессор Эдлунд велел Вам привезти меня на Линдхольм. Какая ирония! Вам пришлось стать моим опекуном. Но Вы не отчаивались и выждали подходящий момент. На сей раз решили не рисковать и усыпить меня, прежде чем устроить пожар.

– Это какая-то чушь! – выдохнула Вукович.

– Вовсе нет! – Мара упрямо смотрела ей в глаза. – Я знаю, что Вы просили Густава купить мелатонин и жидкость для розжига.

– Ну да. Из-за организации праздника я стала плохо спать, и решила дать себе потом пару дней отдыха. Если ты сомневаешься, можешь проверить: упаковка лежит у меня, и она не вскрыта. Что касается жидкости для розжига, то мы с синьорой Коломбой хотели устроить завтра праздничное барбекю.

Мара раскрыла рот, чтобы возразить, но ей было нечего сказать. Она чувствовала себя дурой. Посмешищем. Стояла на виду у доброй половины Линдхольма, у родителей, солидных людей, представителей Верховного совета, что бы это ни значило, и несла околесицу. Вукович смотрела на нее с упреком и обидой, Эдлунд казался разочарованным, а Джо… Из-за ее дурных фантазий ему теперь грозит отчисление, ведь он едва не напал на учителя! Она хотела упомянуть про тот вечер, когда Вукович проникла в кабинет профессора, но сдержалась, иначе пришлось бы объяснять, откуда ей об этом известно.

– А как же жидкость? – слабо возразила Мара, цепляясь за бутылку, как за спасательный круг.

– Понятия не имею, что пила Ида. Но профессору не составит труда провести анализ. Более того, я буду настаивать на этом, чтобы твои глупости не бросили тень на мою репутацию, – Вукович скрестила руки на груди.

– А электричество? Свечка?..

– Живо, в мой кабинет! – отрезал Эдлунд. – Корсакофф, Маквайан и Ревюрсдоттир! Или мне еще кого-то стоит благодарить за этот спектакль?

Его глаза сузились, он хищно всматривался в толпу учеников, сканируя каждого. Мара впервые видела профессора таким суровым, ей он всегда казался эдаким другом молодежи, веселым, презирающим занудство и формальности. Теперь же директор пансиона предстал перед ними во всей мощи северного правителя. Вечно раздраженная Вукович по сравнению с ним производила впечатление милейшей женщины.

Все молчали. И тут Мара заметила сомнения на лице Нанду. Он колебался и будто бы собирался что-то сказать. Не дай Бог, решит признаться, чтобы его не считали трусом! Мара округлила глаза и едва заметно мотнула головой: «Даже не думай!» Он выдохнул. Вот и славно. Из-за нее и так достанется Брин и Джо, этого более чем достаточно.

– Я предупреждаю, что выясню, если кто-то еще участвовал в этом глупом расследовании. И накажу каждого, – сказал Эдлунд после гнетущей паузы и зашагал к главному зданию.

Вукович, Мара, Брин с мамой и Джо с отцом пошли следом. Студенты перешептывались, родители качали головами, Сара Уортингтон торжествующе улыбалась. Да, летнее солнцестояние в этом году выдалось особо запоминающимся.

Эдлунд настоял на том, чтобы сначала переговорить с детьми без родителей. Их усадили на диван, где когда-то Мара готовилась к первой трансформации, Вукович с недовольным видом устроилась в кресле, а сам профессор долго стоял у окна и молчал, глядя на свет маяка.

– Итак, – произнес он, наконец. – Кто мне расскажет всю историю с самого начала?

– Профессор, это моя затея, – затараторила Мара. – Глупые фантазии, я обещаю, это не повторится! Я втянула Брин и Джо, напугала его, он думал, что спасает Иду. И он бы ни за что не навредил мисс Вукович. Я знаю, что обидела ее, мне стоило прежде поговорить с ней. Я пойму, если вы решите отчислить меня и вернуть в детский дом, это будет справедливо, но прошу, не наказывайте их, они здесь совершенно ни при чем.

– И ты сама догадалась про мелатонин?

– Конечно!

– И где ты про него узнала? – прищурился Эдлунд. – Ты что, прочитала мою книгу?

– Разумеется! Да, именно там я и нашла информацию про мелатонин, – импровизировала Мара, хотя Брин больно ткнула ее локтем под ребра. – И как только увидела список мисс Вукович у Густава, сразу догадалась…

– Очень увлекательно. Только в моей книге нет ни слова про мелатонин. Я уважаю твое желание защитить друзей, но сама бы ты до этого не додумалась. И вина Джо очевидна. Он поступил безрассудно, учитывая опасные размеры его тотема и склонность погружаться в сознание животного. Кроме того, первокурсникам запрещены трансформации без присмотра учителя.

– Но он ведь думал, что речь идет о жизни Иды!

– Что за бред?! – взорвалась мисс Вукович. – Неужели я похожа на убийцу?! «Сейчас – очень», – подумала Мара. А вслух сказала:

– Нет, конечно. Но ведь настоящие убийцы умеют маскироваться. В книгах виновным всегда оказывается самый неожиданный человек.

– Это тебе не книга! – поджала губы Вукович.

– Почему ты не поделилась сомнениями со мной? – спросил Эдлунд.

– А вы бы поверили? Я хотела сначала найти доказательства. И к мисс Вукович я тем более не могла подойти: ведь если бы это была она, то ни за что бы не призналась…

– Как тебе это вообще в голову пришло?! – хорватка вскочила и принялась мерить шагами кабинет.

– Я искала фотографии мамы. И в альбомах за год до ее поступления нашла…

– И ты, конечно, сама додумалась там искать, – саркастично подсказал Эдлунд.

– Да… – неуверенно протянула Мара. – Неважно. В общем, я увидела фотографию, где вы и Коркмаз… А потом, когда мы ему позвонили, и он сказал, что разбил вам сердце…

– Он – что?! – взвилась Вукович и презрительно фыркнула. – Я даже не буду выяснять, откуда у тебя его номер, потому что с меня достаточно новостей на сегодня. Просто доставай телефон и звони ему.

– Но зачем?..

– Немедленно! – рявкнула хорватка.

Мара запустила скайп, и через несколько мгновений на экране возникло лицо турка.

– Ну, здравствуй, Озгюр, – мисс Вукович наклонилась над телефоном и ехидно улыбнулась. – Давно мы не виделись. Ты, наверное, хотел поберечь мое разбитое сердце.

– Мила… Какой приятный сюрприз, – безрадостно ответил Коркмаз. – Счастливого солнцестояния…

– У меня нет времени на любезности. Расскажи мисс Корсакофф правду.