Текст книги "Остров перевертышей. Рождение Мары (СИ)"

Автор книги: Дарья Сойфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

В этот момент игуана шевельнулась, поднялась на ноги, и Селия ослабила хватку. Мара попыталась столкнуть ее, но та лишь крепче прижала девочку к бетону.

– Радуйся, малышка. Папа жив, и я не стану мучить тебя перед смертью. И даже позволю умереть, как она. Сейчас мне даже кажется, что ты на нее похожа… Так же хрипишь, так же плачешь….

Плачешь? Мара даже не чувствовала, как по вискам бегут слезы.

Селия рывком подняла ее и пихнула к распахнутому окну.

– Прощай, Тамара, – Селия давила ножом на горло жертвы, и та против воли отклонялась назад. – Папа, помоги… Она сильнее, чем я думала.

Девочка отчаянно сопротивлялась, цеплялась ногтями за раму, пыталась пнуть убийцу. Но рыжее пламя ударило по пальцам, они разжались, и сильный удар в грудь отправил Мару в ледяную бездну.

Глава 20

Ветер свистит в ушах, куртка облепила спину. Окна маяка стремительно взлетают вверх. И кто-то кричит, а руки все беспомощно тянутся, хватая воздух. Бездонное холодное небо…

Вот и все. Как будто это происходит с кем-то другим. С ней просто не может так случиться! Нет, правда: в Новый год? Боль пронзает грудь раскаленным копьем. Дышать нет сил… Инира, тебе было больно? Это ведь кончится быстро? Господи, как хочется жить! Обнять кого-нибудь, смеяться, плакать… Жить…

Этот соленый морской ветер… Он обнимает, толкает, он не даст упасть… И шепот волн… И боли больше нет, и ее самой… Как будто она растворилась в этих брызгах… Бросает в жар, и в холод, и тело тает, уменьшается, трепещет, сжимается в комок… Время стынет, как желе… Она не чувствует ботинок, джинсов, и кофта с курткой вдруг становятся большими, как парус, мешаются, хлобыщут, путают… Она выскальзывает через горловину – свобода! Раскидывает руки – и ветер нежен с ней, ласкает, несет над островом…

Это сон? Она умерла и воспарила? Взгляд вниз – никакого трупа, только обмякшую красную куртку несет волна… Взгляд в сторону – да это же крыло! Широкое, бурое, с длинными перьями по краю. Она летит! Но ведь не могла же она перенять тотем Эдлунда через волосок? Хотя… Какая теперь разница… Внутри так легко, так хорошо, и свист ветра звучит колыбельной… Наклон – она поворачивает, и почти не надо махать.

Везет же летним! Не трансформация, а удовольствие! Восторг, гармония! Теперь понятно, о чем говорила Брин! Принять себя, принять природу… Как это отличается от страха погони и вечной маскировки зимних! Свобода! О, как же не хочется больше вставать на ноги! И как же прекрасен Линдхольм! Припорошенные снегом скалы, пустое тренировочное поле, игрушечные красные домики и черное кружево лип… И по центральной дорожке из главного здания бегут люди… Белая макушка Брин, пуховик Нанду, а здоровяк Джо припадает на одну ногу. Вот пальто Вукович, а это, должно быть, Эдлунд. И даже Смеартон несется к маяку, неуклюже переваливаясь. Ха! Вот он удивится, когда узнает! Пусть сам попробует считать тотем из ДНК летних!

Они взволнованы. К пристани швартуется белая яхта, не «Сольвейг», нет! И люди в черном. С оружием. На спинах – желтые круги солнца. Верховный совет!

– Сдавайтесь! Медленно поднимите руки! Сопротивление бесполезно! – на сей раз это не учебная тревога, вон тот мужчина держит рупор.

Из лодки выпрыгивает пантера в специальной броне, быстрая и величественная. Агенты обмениваются жестами, снайпер наводит винтовку на распахнутое окно, в дверь запускают какого-то мелкого зверька, кажется, крысу. Смотрят на монитор. Снова какие-то жесты, пантера врывается следом.

Вукович не пускает ребят к маяку, Брин, кажется, плачет, машет рукой, указывая на красную куртку, которую качают волны. Хорватка хватается за лицо, что-то надрывно кричит, бежит к воде, но Эдлунд останавливает ее. Обнимает. Смеартон, Кавамура, Коломбо, ребята, – все стоят в растерянности.

Из маяка выводят Селию, ее руки связаны за спиной, в шею уткнулся пистолет. Следом – ее отец. Он испуганно озирается по сторонам, идет с трудом, согнувшись. Завернут в одеяло. Что-то пытается крикнуть Эдлунду… Не разобрать, слишком высоко. Круг, снижение…

– Прости, я не знал! – кричит профессор Айвана.

Но Эдлунд молчит, баюкая рыдающую Вукович. Вдруг хорватка замечает Селию, вырывается, как кошка, очки летят на землю.

– Я убью тебя, дрянь! Убью! Я достану тебя и вырву глаза, разгрызу глотку и буду смотреть, как ты захлебываешься в крови!

И эта женщина – завуч Линдхольма?! Мужчина из Совета, видимо, думает о том же: он подозрительно смотрит на Вукович, и Эдлунд тянет ее назад.

– Найджел, Юми, уведите детей, – бросает директор.

Педагоги неумолимо гонят стайку учеников к главному зданию. Пантера обнюхивает пристань.

– Найдите ее! Вдруг она еще жива? Ей нужна помощь! – кричит Вукович людям из Совета.

– Шансов почти нет, – низкий голос мужчины перекрывает шум мотора. – И погодные условия не позволяют. Наш агент с тотемом моржа прибудет на поиски тела…

Женщина в форме незаметно толкает его локтем.

– Спасательная операция начнется завтра, – поправляет она. – Мы просветили воду прожектором… Простите, сегодня мы сделали все, что могли.

Вукович бросается в маяк. Никто не мешает ей: убийца уже на лодке.

Мара подлетает к окну, к тому самому распахнутому окну, из которого выпала некоторое время назад. Садится на подоконник, сложив крылья. Так тихо здесь теперь, так спокойно… Как будто ничего и не было. Только темнеют капли крови на полу.

Все стены в надписях, сердечках. Непрерывная вязь слов, признаний, планов. Мечты разных поколений сплелись в единую сеть.

Дверь, скрипнув, пропускает Вукович. Бедная! На ней же лица нет! Без очков, распухшие, мокрые глаза, из груди рвутся прерывистые вздохи. То ли рыдания, то ли лающий кашель.

– Ларе, нашел время летать! – сказала она, обессилено опустившись на колени.

Мара вспорхнула внутрь, тряхнула головой, прикрыла глаза, вернула облик. И сразу стало так холодно и неуютно.

– Мисс Вукович, это я!

– Что?! Но как… Откуда… Нет, скажи, что это правда! О, Боже! Мара! – хорватка кинулась к ней, заботливо завернула в свое пальто, стиснула, прижала к себе и разразилась новой порцией рыданий. – Я думала, ты… Как же так могло?.. Господи, ты жива! Ты цела!

Тонкие пальцы судорожно ощупывали лицо Мары, как будто она могла вот-вот исчезнуть.

– Это действительно я, – поморщилась девочка. – Кажется, я выяснила, кто моя мать. Инира Нанук. Потом я проглотила волос Эдлунда, чтобы трансформироваться, наверное, от стресса его тотем…

– Нет-нет, – замотала головой Вукович. – Все дело в другом. Это все эксперимент… Нет, разговоры потом. Нет времени. Кто-то видел, как ты взлетела?

– Нет… Не думаю… Вам бы сразу сказали.

– Не надо, чтобы кто-то знал. Срочно перевоплощайся, лети вниз, и жди меня на камнях, с другой стороны от причала. Я все проверю и позабочусь, чтобы никого не было рядом.

Мара кивнула, настроилась. Было непривычно освобождать разум и представлять природу, но все же вышло. Жар, холод, и снова крылья. Взлетела, ринулась вниз. Какое все-таки удовольствие – лететь! И никакого страха, только щемящее чувство детского восторга.

Она вцепилась когтями в мокрую скалу, поворачивая головой то в одну, то в другую сторону. Нелегко приспособиться к птичьему углу обзора. Вукович появилась с большим шерстяным одеялом и охапкой одежды.

– Густав сейчас по моей просьбе меняет лампу в холле. Остальные на обеде. Никого не должно быть. Трансформируйся.

Мара послушно вернула человеческий облик.

– Одевайся, – велела хорватка. – Вот так. А теперь лезь в воду.

– Что?! Она же ледяная!

– И возможно ты после этого заболеешь. Так будет даже правдоподобнее. Лезь.

Девочка присела на корточки, тронула пальцами негостеприимное море. Руку обожгло холодом.

– Но мисс Вукович…

– Мы теряем время! – женщина снова нацепила очки, превратившись в строгого завуча.

Мара вздохнула и прыгнула. Иначе она бы не осилила это жуткое зимнее купание. Напоролась ногой на камень, хотела вскрикнуть, но изо рта вырвался только хрип. Дыхание перехватило, грудь сдавило тисками.

– Да… чтоб… тебя… – дрожа, она шептала самые забористые ругательства, которые помнила из детского дома.

– Я этого не слышала, – сказала Вукович. – И не забудь голову намочить.

Мозги будто заскрипели от холода, изо рта рвался пар. Мокрая одежда отяжелела, гирей тянула на дно.

– Достаточно… – голос хорватки пробивался сквозь стук зубов.

Как робот, который только учиться управлять конечностями, Мара вылезла наружу, царапая руки о камни. Морская соль тут же въедалась в раны, причиняя боль.

– Царапины даже правдоподобнее, – кивала женщина вместо того, чтобы посочувствовать.

Вукович завернула ее в одеяло, растерла и повела в главное здание. Девочку трясло, она едва соображала.

– Ларе, Мара жива, – торопливо сообщила женщина в телефон. – Пусть Полин готовит горячую ванну. И постель, ей лучше ночь провести в палате. Да, сильных повреждений нет. Я догадалась. Скажешь сам.

– Над-д-до сказ-з-зат-т-т-ь Бррррин! – с трудом проговорила Мара.

– У меня только номер Торду. Брин все равно сейчас в истерике.

– К-к-к-как в-в-в-вы?

– Не понимаю, о чем ты. Алло, Фернанду? Я сейчас веду Мару к мадам Венсан. Да, жива. Не кричи ты! Скажи Брин. Нет, навестить ее пока нельзя. Я сообщу.

Из трубки еще доносились вопли парня, когда Вукович сбросила звонок.

– Слушай внимательно, – шепнула она Маре. – Потому что внутри нас может кто– то услышать. Природа задумала тебя зимней, и родись ты у Иниры, ты была бы такой. Но Лена нарушила все естественные процессы, и ты появилась на свет летом. Положение солнца…

– Хотите сказать, у меня теперь обе способности? – опешила Мара, забыв про холод.

– По-видимому… – Вукович хмурилась и остервенело грызла нижнюю губу.

– И если я превратилась в орла, то мой отец?..

– Эдлунд. Да, я думаю, он.

Мара отшатнулась. Выходит, ее чуть не убили из-за какого-то наследства?! И ее отец все это время был так близко? Что он скажет теперь? Что подумает? Как его называть? Не получится же долго избегать встречи. Что ж, зато она была плодом любви, пусть и в такой странной форме.

– Это должно быть в строжайшем секрете, – продолжила Вукович. – Нет-нет, Ларсу мы, конечно расскажем. Но нельзя, чтобы узнали в Совете. Не сейчас.

– Почему? Разве это что-то плохое? – Мара с трудом приходила в себя.

– Твой случай – уникальный. Я знаю их. Они заберут тебя, будут изучать, не дадут спокойно жить. Начнется целая серия экспериментов над эмбрионами… Сначала ты должна вырасти и повзрослеть. Потом решишь сама, но не теперь.

– А про то, что Эдлунд – мой отец, тоже нельзя рассказывать?

– Решайте это с ним. Уверена, он поддержит тебя. А сейчас мы должны придумать логичное объяснение тому факту, что ты выжила. Шансов было мало, но они были. В Совете зацепятся и будут копать. Я поговорю с Густавом. Завтра мы должны убедить их людей, что ты просто упала в воду и выжила. Отвести любые подозрения. Учитывая скалистый берег Линдхольма, это будет непросто.

Одеяло почти не грело. Брови, одежда Мары, – все покрывалось инеем. Отходить она начала лишь в холле: там было тепло, и реакция ребят отвлекла ее от ноющих костей. Все перешептывались:

– Она жива?

– Как это возможно?

– Разве ее не сжег дракон?

– Мара, дорогая! – кинулась к ней синьора Коломбо. – Мы думали, что больше не увидим тебя!

– Не сейчас, Франческа, прошу тебя, – строго вмешалась Вукович. – Ей нужен врач.

– Я сварю тебе горячего шоколада! – кричала вслед повариха. – И сделаю большой сэндвич с грудинкой!

– Ксюша, прости, я взяла твою куртку… Она в воде, – Мара остановилась, заметив Пичугину. – Забирай пока мою, но я куплю тебе новую, честно.

– Да ничего страшного, – ответила та.

– Потом, потом, – хорватка тащила Мару наверх.

Девочку уложили в горячую ванну с апельсиновым и хвойным маслом, ее кожа порозовела, закоченевшие пальцы ног согрелись и разогнулись. От блаженства она едва не уснула прямо там, но мадам Венсан велела вылезать, выдала теплую фланелевую пижаму, носки из овчины и отвела в кровать, около которой уже стоял поднос с дивным густым горячим шоколадом и пышным сэндвичем.

Мара уютно устроилась под одеялом и набила рот волшебным угощением. Когда она слизала с тарелки последние крошки и капли расплавленного сыра, в палату вошли Эдлунд и Вукович.

– Ну, как ты? – обеспокоенно спросил профессор.

Он будто постарел лет на десять: морщины стали глубже, лицо осунулось. И выглядел он неуверенным.

– В норме, – кивнула Мара, вытерев рот тыльной стороной ладони.

– Я должен кое-что тебе сказать… – Эдлунд мялся у порога и с трудом подбирал слова. – Ну, возможно, это тебя напугает, но… Я проанализировал некоторые данные… И если мы рассудим логически, то единственным вариантом, при котором мог получиться межрасовый метис… Я не хочу тебя обидеть, просто с научной точки зрения…

– Ларе, говори прямо, – прервала Вукович его реверансы.

– Я полагаю, что твоя мать – Инира Нанук, а отец – я, – и он в нерешительности замолчал.

– Да вы что?! Правда? – Мара пыталась изобразить удивление.

Профессор подозрительно взглянул на нее.

– Ты знала… – протянул он и перевел взгляд на Вукович. – Вы обе знали! Мила, зачем тогда ты заставила меня…

– Ты должен был сказать сам, – хорватка довольно улыбалась. – Это по-мужски.

– Значит, Мара, ты уже успела обо всем подумать, – подытожил Эдлунд. – И, наверное, обсудить с друзьями.

– Нет, они ничего не знают. Пока, – пожала плечами Мара. – И я могу ничего не говорить, если хотите. Но за сверхмощный процессор в голове Брин не отвечаю.

– Да я не об этом! – с досадой отмахнулся Эдлунд. – Я сам готов повесить плакат у главного входа и сделать рассылку всем выпускникам Линдхольма. Я хочу услышать, что ты об этом думаешь… Наверное, злишься на меня? Что я не догадался сразу, позволил Селии обмануть себя…

– Не знаю, – Мара сосредоточенно ковыряла заусенец на большом пальце. – Ну, в смысле… Во-первых, я рада, что хоть кто-то из моих родителей жив. Во-вторых, я даже готова была смириться, что мой отец – Озгюр Коркмаз… И с этой точки зрения вы – далеко не худший кандидат… – она вздохнула. – Я вряд ли готова называть вас папой, и вообще… Но я не против, это точно.

– Можно… я обниму тебя? – голос Эдлунда прерывался.

– Без проблем…

И он сжал ее так, что будь она чуть младше, не обошлось бы без переломов. Щетина на его щеках приятно кололась, от него пахло незнакомо, но очень уютно. Мара неуверенно похлопала его по спине. Хорватка шмыгнула. И когда девочка поняла, что сама вот-вот разревется, решила срочно сменить тему.

– Профессор, – прокряхтела она из-за его плеча. – Есть еще кое-что.

– Что? – он отстранился.

– Я спаслась не потому, что упала в воду, – и Мара с помощью Вукович рассказала про перевоплощение в орла.

– Мила, ты что, заставила ее залезть в море только для того, чтобы отвести подозрения?! – взревел Эдлунд.

– Тише, Ларе. Посуди сам. Лучше оставить ее способности в тайне. Подумай о последствиях.

Он потер щетину, сунул руки в карманы, подошел к окну.

– Ты права, – произнес он, наконец. – Мне даже жаль Мартина. Его дракону теперь несладко придется.

– После всего, что он сделал?! – Вукович уперла руки в боки.

– Он ведь не знал… Не помнил. Он гениален. И не заслужил такого, – Эдлунд ссутулился. – Я говорил с Селией. И как я раньше этого не видел? Она безумна. И все гораздо хуже, чем у ее отца.

– Никогда ей не доверяла, – процедила Вукович.

– Я не воспринимал наши отношения всерьез… Нет, она нравилась мне, но планы Мартина и отца казались шуткой. Не уверен, что они и правда хотели нас однажды поженить. А в Селии что-то сломалось. Она отчего-то винила не меня, а Иниру. Почему? Почему не сказала сразу, не устроила истерику, как у вас, женщин принято?

– Она психопат, Ларе, – покачала головой хорватка. – Уверена, ее признают невменяемой.

– Но ведь она идеально все спланировала! – удивилась Мара. – Разве сумасшедший человек так может? И даже похищение… Ведь это была она?

– К сожалению, – кивнул Эдлунд.

– Ревность делает людей неадекватными, – грустно сказала Вукович. – Всегда есть спусковой крючок, с которого все начинается. Но думаю, жестокость жила в ней изначально. Гены драконов, вероятно.

– Она разумнее, чем кажется, – Мара натянула одеяло до подбородка. – Она сказала, что рассчитывала стать хозяйкой острова, выйдя замуж. Инира была препятствием. А потом, когда узнала, что я – наследница…

– Так вот, почему она кричала: «Линдхольм мой!» А я решил, что она окончательно спятила, – Эдлунд отвернулся от окна. – Выходит, Лена заметила сходство между тобой и Инирой. Она знала, как я переживал тот несчастный случай на маяке, и хотела все рассказать. Но Селия знала, что отец эмбриона – я, и начала угрожать Лене. Тогда я и получил то письмо.

– Она вам не призналась… – поняла Мара.

– В чем?

– На маяке произошел не несчастный случай. Это Селия столкнула Иниру. Там, наверху, она… Хотела убить меня так же, как ее.

Эдлунд побледнел и опустился на табуретку.

– Простите, профессор, – прошептала Мара.

– Он все равно бы узнал, – Вукович положила руку ему на плечо. – Завтра приедут из Совета тебя допрашивать. Тебя и всех свидетелей. Мы попросили отсрочку, чтобы дети успокоились и пришли в себя.

– Профессор, я понимаю, Вам сейчас не до этого… Но можно я расскажу Брин, Джо и Нанду о второй способности? Они ведь столько помогали, пытались защитить меня… Разве после всего этого им нельзя доверять?

– Я против, – встряла Вукович, но тут же поджала губы. – Хотя теперь мое мнение никого не интересует.

– Нет-нет, ты права, – рассеянно отозвался Эдлунд: взгляд его был расфокусирован, а мысли витали где-то далеко. – То есть это риск… Я не знаю… Мара, решай сама… Извините, я должен побыть один.

Он сорвался с места и выбежал из палаты. Вукович присела на край кровати и погладила Мару по руке. Через несколько минут они увидели за окном парящего орла: его силуэт двигался по пасмурному темнеющему небу в сторону маяка.

– Тебе повезло с отцом, – тихо сказала Вукович. – Но вам обоим понадобится время.

– Я знаю, – Мара сжала пальцы опекунши.

Сейчас ей хотелось объятий, но просить их у этой несгибаемой женщины… Нет, она не настолько осмелела. Тем более, сегодня ее уже наобнимали на год вперед. Точно! Новый год же…

– Мисс Вукович?

– М-м-м?

– С Новым годом.

– И тебя, – улыбнулась хорватка. – Ты, наверное, устала и хочешь отдохнуть?

– Вообще, я бы… Ну, если кто-то из ребят тут… То есть я бы им написала, но телефон – в море и…

– И как я сразу не догадалась! – Вукович закатила глаза. – Ни минуты не можешь без своих товарищей! Вы ужасно друг на друга влияете. Ты хоть представляешь, сколько правил вы сегодня нарушили? Каждый из вас мог погибнуть! Что я должна сказать их родителям?

– Но ведь все же кончилось хорошо… И новый год… – Мара умильно подняла брови.

– Мы вернемся к этому завтра. Пойду, позову их. И не надейся, что меня хоть на секунду ввело в заблуждение то, как прилежно они ждали разрешения все это время. Наверняка, Фернанду торчал где-нибудь в вентиляции.

– Что вы, он никогда…

– Неубедительно, мисс Корсакофф. Совершенно неубедительно.

Вукович хмыкнула и вышла из палаты. Мара обвела глазами комнату. Действительно, за окном дрозда не было, во время разговора она проверяла. Во– первых, зимой Нанду мерз, во-вторых, Эдлунд бы его сразу раскусил. Но вентиляция?.. Вряд ли. Слишком узко и темно.

Через пару минут хорватка запустила ребят. Брин несла маленькую елочку с золотыми огоньками, Джо – фигурку Сайты. Конечно, Деда Мороза здесь было бы не достать.

– Ксюша попросила синьору Коломбо сделать картофельный салат. Как там он… – Нанду наморщил лоб.

– Оливье, – растрогалась Мара, любуясь новогодним украшением. – Настоящий праздник.

– Конечно, праздник! – Брин поставила елку и полезла обниматься. – Мы чуть с ума не сошли! Я прочертила траекторию падения с учетом направления ветра, и шансы попасть мимо скал были ничтожны… Это чудо! И то, что твое сердце не разорвалось во время падения, ведь по статистике большинство людей погибает не от столкновения с твердой поверхностью….

– Ладно, я, пожалуй, оставлю вас, – Вукович напоследок окинула их подозрительным взглядом и закрыла за собой дверь.

– С ума сойти! – тут же зашептала Брин. – Орел! И дочка Эдлунда! Два дара сразу! Сенсационно!

– Подожди, откуда ты… – опешила Мара. – О, ясно… Чтобы вы – и не подслушали… Но как? Телефон? Диктофон? Стакан у стены?

– Я на каникулах как раз тренировалась с новым обликом, – довольно сообщила Брин. – Конечно, профессор Эдлунд нам еще не давал эту тему, но я рискнула… Ты же знаешь про фенька?

– Кого? – нахмурилась Мара.

– Фенёк. Миниатюрная лиса, которая обитает в Северной Африке и славится большими, несоразмерными туловищу ушами. Я просто сидела в соседнем кабинете, ты представляешь? И каждое слово! Надо будет сделать эксперимент на дальность…

– Брин сразу не поверила в то, что ты могла выжить при падении, – прервал ее Нанду. – Увидела тебя мокрую в холле и кинулась что-то считать. Я думал, она двинулась окончательно, ведь это был вопрос времени…

– Нанду! – исландка раздраженно цокнула. – Шансов не было. Я просчитывала все возможные траектории, силу толчка, скорость ветра, даже сверилась с новым бельгийским пособием по криминалистике. Там одни камни, в том числе и под водой. Даже если бы сердечная мышца осталась целой, ты проломила бы череп. Поэтому пристань с другой стороны – справа к маяку ни одно судно не подойдет.

– Это надолго… Пока ты не уснула, я просто скажу, что мы со стариной Джозефом… – Нанду хлопнул друга по спине

– Джо, – буркнул индеец и поморщился.

– Твоя спина! – спохватилась Мара. – Ожоги сильные?

– Нет, шрамов не останется, – мужественно прохрипел он. – Но я теперь понимаю, почему ты недолюбливаешь длинные волосы.

– Так вот, мы с нашим нежным мишкой страшно рады, что ты жива, – сообщил Нанду. – И у тебя все способности разом.

– И что вы обо всем этом думаете? – нерешительно спросила Мара. К.ниго.люб.нет

– Одни плюсы! – Нанду принялся загибать пальцы. – Ты – дочка директора, теперь нас точно никто не отчислит. Даже если ты увесишь все стены портретами Смеартона и будешь ежедневно плевать в его овсянку. Жить можешь снова с Брин, если ее чокнутые зайцы потеснятся. Потом мы будем вместе летать над островом. И раз уж ты птица, думаю, моя мама не будет против…

– Прекрати паясничать, – жестко пресекла его Брин. – Все должно быть в секрете.

– Ну что ж, пока у нас плохо получается, – Мара вздохнула. – Жалкие пару часов после моей трансформации, а уже пять человек в курсе.

– Мы должны разработать систему, – воодушевилась Брин. – Кодовые слова на случай появления кого-то в радиусе десяти метров. Это будет тайный клуб. Мы можем найти секретное место для твоих трансформаций, а дневник экспериментов я буду писать каким-нибудь из шифров времен второй мировой. С одной стороны, искусство кодировки шагнуло далеко вперед, с другой – история сыграет нам на руку…

– Брин, мы просто никому не скажем, – с улыбкой перебила ее Мара. – И обойдемся без экспериментов. Проблема в другом: завтра надо убедить Совет в том, что я упала. И я понятия не имею, как это сделать, если даже ты говоришь, что шансов у меня не было.

– А как вы тогда с Густавом красили ту сторону маяка? – поинтересовался Джо.

– Точно! – Брин воодушевленно выпрямилась и хлопнула индейца по спине, но тут же отдернула руку, увидев гримасу боли на его лице. – Прости, пожалуйста… Так вот, там есть небольшой промежуток между скалами, куда мы заплывали на «Сольвейг», но она достаточно далеко от стены… А если мы предположим, что примерно в середине полета тебе удалось оттолкнуться ногами от маяка, то ты могла упасть туда…

– И почему тогда она сидела там молча, а куртка плавала отдельно? – изогнул бровь Нанду.

– Допустим, она была в состоянии шока… Или без сознания…

– Тогда она нахлебалась бы воды, – отрезал Джо.

– Она была напугана… – размышляла Брин. – Да, она же не могла видеть оттуда, что Селию уже поймали. Решила, что это была уловка, как тогда, с учебной тревогой. Мы ведь повелись!

– Точно! – Мара хлопнула себя по коленям. – И раз уж мне хватило ума оттолкнуться ногами и сидеть молча в ледяной воде, то почему было не снять заодно куртку, чтобы запутать убийцу? Мне нравится, что Совет сочтет меня умной. Брин, ты гений. Если не считать того факта, что ты решила в одиночку справиться с Селией. О чем ты вообще думала?

– У мисс Кавамура отек Квинке обычно начинается через двадцать минут. Мне этого хватило бы, чтобы связать ее, а потом вколоть лекарство. Я знаю, где у нее хранится аптечка, – развела руками Брин.

– И в чем ты прокололась?

– Селия не стала дожидаться отека. Как только начался кашель, она приняла что– то, у нее был свой препарат. Но она раскрыла мою задумку, разозлилась, отобрала телефон и потащила меня в маяк, – у Брин задрожал подбородок.

– Прости. Это все из-за меня, – Мара потерла ее плечо. – Забудь, теперь Селия никому не навредит.

Они сидели и болтали, пока не стемнело. Потом мадам Венсан отправила ребят ужинать, а Маре принесли порцию оливье, который хоть и не походил на тот салат, который ей когда-то давали в русской столовой, но был довольно неплох. Перед сном Нанду с загадочным видом притащил подруге планшет и тут же ретировался. Мара дождалась, пока уйдет суровая докторша, и включила его. Увиденное заставило ее ахнуть: на экране высветилось письмо мамы. Бразильцу удалось взломать почту. И пусть прошло уже тринадцать лет со дня пожара, и это были всего лишь крошечные пиксели в матрице, от каждого слова исходило мягкое, обволакивающее тепло, будто невидимая рука гладила девочку по голове.

Ларе!

Ты знаешь, что два с половиной года назад у меня родилась дочь, Тамара. И знаешь, что я воспитываю ее сама, а мои родственники по линии отца не имеют отношения к перевертышам.

Она чудная девочка, Ларе. Уверена, ты поймешь это, когда ее увидишь. А в том, что однажды вы встретитесь, я не сомневаюсь. Она одна из нас. Моя маленькая летняя девочка.

У меня к тебе просьба. Я не знаю, что будет со мной: завтра, через неделю, через месяц… Прошу тебя, пообещай, что возьмешь ее в Линдхольм ко дню ее пятнадцатилетия. Просто поставь напоминание в календарь, если к тому времени я не привезу ее сама. Так и запиши: Тамара Корсакова. Или, как вы меня называли, Корсакосрф. И разыщи ее. Где бы я ни была, я буду знать, что она в надежных руках.

Я скучаю по острову, Ларе. Надеюсь, смогу выбраться с моей малышкой на летний праздник.

Яркого солнца над головой!

Лена.

Мара прерывисто вздохнула, вытерла мокрые щеки.

– Мам, я в надежных руках, – прошептала она.

Сердце теснилось, жалось в груди, хотелось раздышаться, выпустить боль. Вдруг стало душно, одеяло налипло жаркой глиной. И Мара вылезла из кровати, подошла к окну, чтобы проветрить, но вместо форточки распахнула обе створки.

Ветер студил ее заплаканное лицо, сдувал со лба и ласково трепал короткие волосы. Прибой что-то шептал, облизывая скалы. Остров окутывала ночь, погасли окна, и только пятна света фонарей плясали на главной дорожке. Мара улыбнулась своим мыслям. Сняла пижаму, прикрыла глаза, впитывая кожей еле различимый морской запах. Тело дыхнуло жаром, переродилось, охваченное блаженным чувством свободы – и она спикировала вниз, расправив крылья навстречу ветру.

Больше книг на сайте – Knigolub.net