Текст книги "Леди Арт (СИ)"
Автор книги: Дарья Кей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
– Мисс Рейс нельзя в этот коридор, ваше высочество. Я попросил её его покинуть.
Филипп кивнул.
– Благодарю за бдительность. Вы правы. Дальше она не пойдёт. Вы свободны, офицер.
Тот кивнул и ушёл в ту же дверь, из которой вышел. А Филипп взял чересчур весело улыбающуюся Анну под локоть и повёл с собой прочь из коридора. Она не сопротивлялась, но как только убедилась, что их никто не видит, вырвала руку из его хватки. Улыбка с лица тут же сползла.
– Что ты там делала? – шёпотом спросил Филипп, и тон его, совсем не раздражённый, был полон серьёзности. – Я говорил, что туда ходить нельзя.
– Я искала тебя, – повела плечами Анна, закатывая глаза.
– Про это я тоже говорил: вызываешь Родерта, и он находит меня. Если это что-то важное и серьёзное.
– А я – не важное и серьёзное? – подняв брови и надув губы, посмотрела на него Анна.
Филипп выдохнул в сторону.
– Давай выйдем на улицу, – предложил он, и Анна не стала сопротивляться.
По коридору они шли молча, и от этого всё становилось темнее и унылее. Если бы Филипп злился или читал ей нотации, наставлял на «путь истинный» и опять говорил о правильности, Анна смогла бы позлиться на него, а так…
У выхода в сад им дали по длинному шерстяному плащу для быстрой прогулки, и Анна, игриво прячась за пушистым воротником, скорчила страшную рожу и показала Филиппу язык. Он отвернулся, пряча улыбку, вспыхнувшую мимолётным видением, и уже через мгновение вернул лицу спокойное ничего не значащее выражение.
В саду веселее не стало. Небо белело высоко над серыми газонами, по которым тянулась паутина серых тропинок. Где-то вдалеке виднелся серый же выключенный фонтан, и стены замка серыми громадами возвышались надо всем. Анна выдохнула и покачала головой.
– Никогда бы не подумала, что столица бывает настолько непривлекательным местом.
Филипп будто её не услышал.
– И всё же что ты делала в коридоре?
– Я уже сказала: искала тебя! Можешь даже у своего брата спросить.
– У брата?!
Филипп выглядел настолько сбитым с толку, что Анна прыснула.
– Я серьёзно! Спроси у него!
– Значит, вы встретились и он всё ещё может говорить? – усмехнулся Филипп.
Анна пожала плечами.
– Он жив. Здоров. И его друг тоже, хотя, признаюсь, это было сложно.
Филипп шумно втянул носом воздух, возводя глаза к небу и прикладывая руку к груди. Но на губах у него всё ещё играла лёгкая улыбка: судьба Джонатана Филиппа нисколько не заботила. Он кинул вопросительный взгляд на Анну, и та продолжила:
– Я столкнулась с ними на лестнице, когда спускалась. Белобрысый пытался меня читать… Не знаю, что он увидел, но, когда тебя сканируют, это вообще-то неприятно. И явно не добавило им обоим любви ко мне. Твой брат такой милашка, когда ты рядом, но выпускает колючки каждый раз, когда тебя нет.
– Он хотя бы пытается быть милым, – заметил Филипп, и Анна фыркнула. – И всё же, зачем ты искала меня?
Анна закатила глаза и остановилась, скрестив руки на груди.
– Потому что мне скучно! Когда твоя хмурая физиономия находится рядом, хотя бы смотреть есть на что! Я по пути до коридора столько картин успела рассмотреть, и, небо, какая же это скука! Не представляю, как все эти светские барышни, – Анна сморщила нос, – ходят по галереям и наслаждаются всякими видами морей и лесов. Сколько из них на этих морях на самом деле были-то?
Филипп пожал плечами.
– Не знаю. Меня никогда не интересовали ни картины, ни светские барышни.
Он смотрел прямо на Анну, и та нехотя смягчилась. Ей нравилось быть кем-то, кто его интересует.
– А что насчёт лесов? – Анна повела плечами и сделала шаг к Филиппу. – Мы могли бы бросить всё сейчас и уехать куда-нибудь. Где-то у лестницы видела нарисованную чащу, похожую на нефритскую или джеллиерскую. Там будет лучше, чем здесь. Где угодно лучше, чем здесь.
Она прикоснулась замёрзшими пальцами к его щеке, и Филипп тут же взял её ладонь в свою. И отчего-то это показалось нехорошим знаком. Он будто останавливал её. Или себя…
– Не сейчас, – проговорил он едва слышно, и в глазах было столько разочарования и горечи, что Анна отступила. – У меня есть важные дела на Пиросе. Это мой долг, и как бы мне ни хотелось, этот долг не отнять. Меня учили, что…
– Меня тоже много чему учили! – воскликнула Анна. – Например, что все принцы и короли высокомерные кретины. Что они – зло, в которое нужно стрелять!
Резкий пас – и с пальцев сорвались острые молнии. С приглушёнными взрывами врезались они в увядшую траву, и лёгкий порыв холодного ветра принёс запах гари.
Два яростных взгляда пронзали друг друга.
– Не всё, чему нас учат, правильно, Филипп, – прошептала Анна. – Порой счастье где-то на противоположной стороне.
– А ещё порой приходится чем-то жертвовать во благо прочих, Анна.
Анна со злостью фыркнула и отвернулась. «Ты даже не представляешь, насколько прав в этом, Фил!»
– Я тебе обещаю, что мы уедем из замка, как только всё кончится, – сказал Филипп, осторожно проводя по её плечу. – Я договорился с отцом, но пока исполнять уговор нужно мне. И тебе тоже.
– Я ни о чём с твоим отцом не договаривалась.
Анна дёрнула плечом, скидывая руку Филиппа.
– Нет, но обещала мне, что не будешь ходить туда, куда не следует. Потому что нельзя, чтобы у него были какие-то подозрения. У него есть причины не доверять тебе, согласись. Так что нужно вести себя осторожно, пока ты здесь. И пытаться быть милой, насколько это возможно. Осталось недолго. Потом мы оба будем свободны.
Анна поджала губы и взглянула на Филиппа краем глаза. Он хмуро смотрел на замок, будто пытался отыскать кого-то в чернеющих окнах.
– На что ты смотришь? – спросила она тихо.
– Это окна отца.
Филипп мотнул головой и попытался улыбнуться. Анна покачала головой: не вышло. Слишком натянуто.
Она не понимала, что с ним сейчас было не так. Почему он не мог бросить всё, наплевать на дурацкие правила и быть счастливым где-нибудь далеко. Там, где зеленела листва или журчала река, где драконы рассекали воздух. На него точно так же давили стены замка, законы трона, и в этот раз они будто что-то в нём сломали. Будто война закончилась, все желания осуществились и ему не за что стало бороться. Потому что когда Филипп чего-то хотел, для него не существовало границ и правил. Вести переписки с правителями и представителями других государств? Улететь в самоволку на драконе? Нарушить приказ короля и привести в замок ведьму? Он был готов на всё, что привело бы к цели. И не были нужны никакие договорённости!
Тем более те, что заключил он, а вдруг стать хорошей и правильной она почему-то была обязана!
– Я тебе обещаю, – повторил Филипп, заправляя прядь волос на Анне за ухо. – Мы уедем отсюда. И это будет ещё одна вещь, которую мы сделаем правильно.
Они одновременно фыркнули, и Анна нехотя сменила гнев на милость. Взяла его за такую же холодную ладонь, как у неё, и кивнула, медленно переплетая их пальцы.
– Я постараюсь быть милой девочкой, Фил. Надеюсь, договоры со мной тебе так же важны, как с отцом.
– Я тоже надеюсь, что в этот раз мы действительно друг друга поняли.
Анна невинно похлопала глазами, и Филипп, стараясь не рассмеяться, покачал головой. Он положил руку ей на плечи, притянул к себе, и они побрели в глубь парка, прочь от чёрных окон, в одном из которых притаилась едва заметная фигура. Элиад Керрелл внимательно наблюдал за короткой ссорой и сделал свои выводы.
5
Грозы на Пиросе начинались рано – не успела отступить зима. Косые ночные ливни барабанили в окна, отмывали города, готовясь впустить в мир что-то новое, яркое и цветущее.
Оно было здесь, на пороге, готовое ворваться в жизнь ураганом. Ворваться вместе с белым платьем, рубинами в украшениях и переплетениями тонких линий на руке, прямо там, где синели вены.
Это должно было быть чем-то радостным и окрыляющим, но увы. Жизнь имела мало общего с романтическими представлениями о природе и церемониальной одежде. Гроза – это всего лишь гроза. А платье – всё ещё просто платье. Корсетное, усыпанное драгоценными камнями, сшитое из лучших тканей – но лишь платье. Которое, к тому же, больше никогда не наденут.
Слишком непрактично, думала Анна, глядя на него в зеркале. Её заставляли примерять его бессчётное количество раз, и порой Анна от злости и усталости мечтала скорее использовать его по назначению. Только бы забыть на следующее утро.
Но чем ближе подбирался роковой день, тем в большую апатию она впадала. Смотрела на горизонт и думала: а стоит ли это того? Смотрела на кольцо, что принадлежало то ли бабке, то ли прабабке Филиппа, и усмехалась: да её жизнь не стоила столько, сколько заточённый в золотую оправу рубин, вырезанный в форме полуоткрытого бутона розы.
Кольца – дань традициям, по которым жених обязан был подарить избраннице собственными руками выкованное кольцо. Если размер не подходил, свадьбу могли отменить даже в разгар церемонии.
Времена кованых колец прошли, свадьбы из-за таких глупостей не отменяли, да и сами обручальные кольца считались пережитком прошлого, но Анна не удивлялась тому, что Филиппу – или его матери? – такая традиция нравилась. Это ведь символ контроля. Кольцо, как звено цепи, привязывало к одному месту, к одному дому.
А ведь замок за несколько месяцев так и не стал Анне домом. Она была готова сбежать оттуда в любой момент.
Но не сбегала. Смотрела вдаль, думала о брате, а потом поворачивалась к Филиппу и понимала, что оставить его сейчас будет очень сложно. Почти невыносимо. Она достаточно насмотрелась на его хмурое лицо, чтобы любить моменты, когда он улыбался, а его глаза становились ярко-зелёными.
Он был таким только для неё. Только с ней.
Они не говорили о грядущем, но проводили вместе каждую его свободную минуту. Это были такие желанные и редкие передышки между его работой и её примерками. От скуки между Анна даже пыталась читать в малой библиотеке. Особого интересна книги не вызывали, но хоть как-то скрашивали скучные одинокие часы. Потому что, кроме Филиппа, никто не спешил с Анной общаться. Свита одаривала снисходительными ухмылочками и оценивающими взглядами. Родерт, помощник Филиппа, трусливо сжимался. Альен была всё так же осторожна и вежлива, но общества Анны опасалась и радовалась, когда её не вызывали. Даже брат Филиппа вёл себя настороженно, и Анна была уверена, что подарок на день рождения – который даже не она выбирала – он проверял, ожидая найти на нём опасные заклятия. Благо, Эдвард всё время проводил в Академии, и они друг другу на глаза не попадались.
Элиад Керрелл предпочитал Анну не замечать, они почти не пересекались, и она была благодарна Небу за это. Почему-то у неё постоянно сводило желудок от страха перед ним.
А вот Агнесс Керрелл постоянно находилась рядом. Она присутствовала на всех примерках свадебного платья, звала Анну на чай или на прогулку, и та не имела права отказаться. Когда пришло время составления списка гостей, мадам Керрелл, мило улыбаясь, спросила, не хочет ли Анна кого-то видеть. В её орехового цвета глазах плескался напряжённый интерес, который возникал каждый раз, когда она пыталась расспросить Анну о её прошлом, о семье.
– Мы приглашаем всех родственников, друзей, знакомых, важных для нашего сообщества людей, но ты так и не сказала, кого хочешь видеть. Может, всё же кого-то записать?
Стоящий рядом помощник королевы достал блокнот и приготовился записывать, но Анна покачала головой.
– Никого.
Мадам Керрелл поджала губы и, кажется, решила, что у Анны никого и нет, а та подавила грустный вздох. Она бы хотела видеть Орела, но тот бы скорее прыгнул в пасть разъярённого дракона, чем появился в замке. Он злился, не отвечал на письма и не позволял это делать Харону, который всё же изредка кидал короткие весточки о том, что они живы и им даже есть, что есть. От любых предложений помощи они отказывались, и в расстроенных чувствах Анна лишь надеялась, что потом Орел поймёт. Нужно просто… подождать.
Когда день свадьбы настал, Анна едва не впала в панику. Мир по ту сторону замковой стены засиял ещё ярче, словно крича, что это последний шанс. Но тонкие руки служанок увлекли за собой сначала к зеркалу, потом – на небольшой подиум между двумя высокими зеркалами, каждый изгиб узоров на раме которых Анна выучила наизусть за дни примерок. Ей нравилось, как она стала выглядеть. Не отличишь от настоящих принцесс! Только принцессы не думали о том, как бы не упасть в длинном платье и на неустойчивых каблуках. И вряд ли руки принцесс тряслись, когда священник из Совета Магии произносил древние заклинания, освящая брак. Анна с благоговейным ужасом следила, как тонкие светящиеся ленты энергий просочились сквозь её ладони и, сплетаясь с такими же, вылетевшими из рук Филиппа, рассыпались сверкающей пылью. Теперь от ложбинок между пальцами до запястий, уходили под кожу новые полосы. Как будто ей было мало татуировок…
Анна качнула головой, стряхивая заворожённость, и посмотрела на Филиппа. Его глаза светились от счастья. Он несмело улыбался, переводя взгляд то на её лицо, то на их сцепленные руки. Будто не верил, что это действительно случилось. И тоже Анна не смогла сдержать нежной улыбки.
Присутствовавшие на церемонии, что проходила в соборе неподалёку от дворца, казались такими приветливыми и искренне радующимися целых десять минут, пока они с Филиппом бежали через длинный проход между рядами, пока усаживались в карету, в которую были запряжены лошади, раскрашенные под драконов, пока кортеж пересекал площадь от ворот собора до ворот замка.
Но очарование длилось недолго.
Гостей на свадьбе было не так много, как представляла Анна, но ей всё равно казалось, что эти дамы с застывшими улыбками и их дочери-куклы только и ждут, когда она наконец ошибётся. Полные любопытства, они пялились исподтишка и отворачивались, стоило ей заметить. Она смотрела на улыбки, но стоило отвернуться, как «Примите мои сердечные поздравления!» обращалось в «Как ему могли позволить?» или «Я-то думала, это плохая шутка!». Они шептались про её платье, причёску (потому что, конечно, розовые волосы – это слишком для общества волшебников), про шрам; рассуждали почти без стеснения о том, как любая из них могла бы составить принцу Керреллу партию получше. И дети у них были бы краше, и их величества были бы больше довольны, и жена не должна быть сильнее мужа, и вообще…
От звона этих голосов Анна сбежала на балкон.
Юбка белого платья испачкалась о покрытый дождевой водой пол, ночной ветер обжигал кожу холодом, открытые плечи покрылись гусиной кожей, но вместо того, чтобы вернуться в зал к гостям или найти накидку, Анна стояла с бокалом вина – уже не первым за вечер – и смотрела, как гаснут огни Ориона за стенами замка.
Она не знала, как много времени провела в одиночестве, прежде чем послышались шаги.
– Вот ты где! – сказал Филипп. – Почему ты ушла?
Она хмуро взглянула на него.
– Там душно.
Филипп приобнял её и поцеловал в плечо.
– Я знаю. Но всё же, что именно тебя беспокоит в этой духоте?
– Всё то же, Фил… – Она провела пальцем по мрамору перил балкона. – Я говорила, что мне здесь не место. Люди это видят. И они с удовольствием расскажут это всем, кроме тебя.
Филипп хмыкнул.
– Не обращай на них внимания. Они не любят никого. Если бы я женился на девушке из света, все бы также несли чушь.
– Неправда. Было бы совершенно иначе!
Анна перехватила его руку и прильнула ближе, прижимаясь так близко, насколько могла. Их лица разделяла пара сантиметров, она чувствовала его дыхание и биение собственного сердца. Какая разница, было ли такое проявление чувств приличным? Какая разница, увидят ли их? Он её муж! Она может делать с ним всё, что захочет! И где захочет…
– Давай сбежим отсюда? – прошептала Анна Филиппу на ухо, обвивая шею. Тяжёлое дыхание обжигало кожу. Руки сжимали её талию. – Хотя бы просто в город! Какая разница, что скажет твоя мать? Что скажет отец или кто-то из этих людей? Мы уже всё сделали! Ты обещал мне…
Она отстранилась, чтобы видеть его лицо. На нём мелькнула тень сомнения, Филипп бросил короткий взгляд на сияющий огнями зал и медленно кивнул. Глаза его зажглись энтузиазмом, он сильнее сжал руку Анны.
– Напомните-ка, вы ведь умеете телепортироваться, леди Керрелл? – спросил Филипп, посмеиваясь.
– О, фу, какой ужас! – скривилась Анна, и в следующую секунду они исчезли с холодного балкона.
Белый, расшитый золотыми драконами камзол и свадебное платье были брошены в тёмной запертой спальне. Пока все веселились, а мадам Керрелл безуспешно пыталась отыскать сына среди гостей, Филипп и Анна тихо, как воры, сидели в тёмном кабинете, освещённом рассеянным светом одного-единственного магического шара и слабо горевшего изнутри глобуса. На нём, как настоящие, разливались моря, плыли крошечные корабли, бушевали леса.
Анне нравился кабинет: в нём было много карт! В том числе и та, что привлекала её взгляд больше прочих – карта Форкселли. У Пироса не было влияния на территориях второго материка, но Форкселли в последние годы стал очень важен для всех, и Филипп следил за новостями, за тем, с кем там сотрудничают другие страны.
– Куда ты хочешь? – спросил Филипп, разглядывая карту Мэтрика. – В Вальд? В наш лес?
– Нет. – Анна коротко мотнула головой.
Она не могла даже представить, как вернётся туда. Как бы ни хотелось ей встретиться с братом, полные обиды слова, что он убьёт всех, стоит им снова увидеться, всё ещё всплывали в памяти. Не было ни смысла, ни желания проверять их правдивость. И это заставляло Анну держаться от севера подальше.
Филипп понимающе кивнул.
– Тогда куда?
Анна пожала плечами и повернулась к большой настенной карте, скользя взглядом по Форкселли: по длинной рубленой береговой линии, по хребтам и летам рек… Давняя мечта, которая исполнилась на пару месяцев, а потом разбилась о быт. Как же она хотела туда вернуться!
– Второй материк? – задумчиво проговорил Филипп, и Анна закивала, облизывая губы.
– Я была здесь. – Она ткнула в Портланд, приморский город, считающийся центром подвластной Санарксу территории. – И здесь. – Обвела пальцем горы намного восточнее. – На самом деле, мы были и за ними, но чем дальше, тем хуже с языком. Они начинают мешать общий с местным, а дальше и вовсе говорят только на своих. К тому же за горами, ближе к центру, слабеет магия. Есть место, где её и вовсе нет, но соваться туда не стоит.
– Боюсь спрашивать, что ты там делала.
Анна повела плечами, неуютно морщась, и крутанулась к Филиппу.
– Ты ведь не согласишься поехать туда, верно?
Филипп покачал головой.
– Но мы всё ещё можем объехать весь Пирос.
– Ты отвратительно скучный, Керрелл! – сморщилась Анна. – Где у вас тут ещё приличные леса? Я хочу подстрелить кого-нибудь, представляя, что это ты!
Филипп прыснул.
– Скажи ещё, что и на лошадях будешь кататься!
– А почему нет? – Анна уперла руки в бока, подняла подбородок. – Ты думаешь, что я забыла твои уроки? В отличие от тебя, я делала успехи!
– Тебе ведь не нравилось?
– Всяко лучше, чем эти ваши светские балы! Как ты вообще умудряешься находиться в обществе этих людей, если они все – лицемеры?
– А я не нахожусь.
Филипп улыбнулся, изогнул бровь, подперев кулаком щёку, и весело с намёком посмотрел на Анну. Та непонимающе хмурилась пару секунд, а потом ахнула.
– Ну конечно! – воскликнула она, подходя к Филиппу. Он встал ей навстречу. – Это ведь гениально! Отправиться к огнедышащим тварям или на войну! Всяко лучше, чем находиться здесь! На поле боя никто не лицемерит. Ты им не нравишься, и они хотят убить? Так они убьют и глазом не моргнут. Даже если ты им нравишься, они тебя убьют. Это их работа.
Голос её звенел от воодушевления, глаза горели сумасшедшим блеском. Она толкнула его обратно в кресло, устраиваясь между ног, прижалась к Филиппу, запуская пальцы в его волосы, проводя губами по краю уха. Ощущение тепла и близости, чего-то знакомого и – будто впервые за ночь – искреннего. Его губы на шее, на плечах, ключицах, ниже… Руки, стягивающие одежду… И шёпот «ненавижу тебя», тонущий в понимающем снисходительном смехе, шумном дыхании и срывающихся с губ приглушённых стонах.
* * *
Они уехали на следующий же день. Сбежали, никому ничего не сказав, но никто и не удивился. Пошли редкие шепотки о том, что старший принц Керрелл, похоже, себе на уме или это на него так влияет новоиспечённая жена, но второй праздничный день отсутствие виновников торжества отметить не помешало.
А на третий гости стали разъезжаться. Эдвард тоскливо наблюдал за этим из окна. Скоро и ему придётся покинуть замок. Его вещи уже были собраны, но возвращаться в Академию Эдвард не хотел. Ему там было скучно. Все три года он так старался не давать повода сравнить себя с братом, – а Филипп всегда умудрялся получать отличные оценки по всем выбранным дисциплинам, – что не заметил, как учёба перестала интересовать его самого, превратившись в постоянное соревнование.
Восторги первых лет сменились утомительностью толстых книжек. Теория влетала в голову без проблем – без них и вылетала, стоило покинуть аудиторию. Тренировки стали казаться повторением одних и тех же приёмов, и, как бы рукоять огненного меча ни грела ладонь, Эдвард чувствовал – этого недостаточно. Ему даже не позволяли зажигать меч! А ведь каждый раз это производило такой фурор! Тогда Эдвард чувствовал единение со стихией, с реликвией. Но это называли нечестным преимуществом, и на учебных тренировках строго запрещали.
Единственное, что по-прежнему радовало в Академии, – её расположение. Мидланд был центром развлечений, сердцем веселья и раздольной жизни для тех, кто мог её себе позволить. Каждые выходные где-нибудь проводили пышные праздничные вечера, приглашения на которые получить было проще простого. Надо было только знать места и людей. А Джонатан, казалось, знал всё и всех!
Последнему Эдвард со вздохом и бросил вызов. Джонатан ответил не сразу, и Эдвард успел отчаяться, но заспанное лицо друга наконец появилось в снопе искр.
– Привет, Керрелл, – пробубнил он и зевнул. – Я рад, что ты хочешь меня видеть всегда, но неужели было сложно дождаться Академии?
– Не представляешь, насколько сложно! – воскликнул Эдвард. – У тебя ничего не планируется?
– Вечеринки? – Джон задумчиво поднял взгляд к потолку и потянулся. – Да нет. У Особого круга их точно не будет до лета, осенью… Я бы хотел, чтобы у меня было что-то осенью, потому что пока всё слишком неоднозначно. Отец буквально сошёл с ума, когда я сказал, что всё знаю и не хочу жениться на той девушке. – Джонатан закатил глаза, и Эдвард понимающе улыбнулся. – А другие… Да, вспомнил! – Он оживился, неосторожно сдвинул камеру, и на миг Эдвард заметил ещё чьи-то светлые волосы рядом с другом, но промолчал. Джон сделал вид, что всё в порядке, хотя на мгновение по его лицу скользнуло сконфуженное выражение, и продолжил: – Недели через две – я потом скажу точно – будет бал на Нефрите, и я надеюсь, у нас получится выбраться. Приглашения неожиданно ограничены, все хотят попасть туда, потому что там не будет никого, кто мог бы помешать развлекаться. Почти как Особый круг, но общество не такое закрытое. Так что это прекрасная возможность: новые знакомства и полная свобода действий!
– Отлично! – воскликнул Эдвард.
Настроение скакнуло на сто ступеней вверх, и, когда его позвали вниз, во двор, где ждала карета до Академии, Эдвард уже представлял, как через несколько недель поедет на бал. Тем более на Нефрит. Там Эдвард почти и не был. Помнил один визит с матерью несколько лет назад, когда они путешествовали по странам подальше от Пироса, чтобы не слышать о войне. Они тогда почти ничего и не видели. Театр, несколько музеев, площадь… Скука!
Оттого ещё заманчивее казалась возможность попасть на тот раут, а после остаться на пару дней на Нефрите и найти там какие-нибудь по-настоящему интересные места.
