Текст книги "Ведьма в свободном полете (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Следующим блюдом был яичный рулетик размером с сигару и два листочка шпината. На этом «пиршество» закончилось. У бабули на тарелке осталась добрая половина рулета. Они издеваются, что ли?

Впрочем, небольшим утешением стал кусочек торта с желе и чашка ароматного кофе. Ох, с таким пайком мне тут долго не протянуть. Хоть бы хлеба предложили.

За ужином я молчала. Бабуля и папочка негромко обсуждали последние новости из газет, Галада пела дифирамбы вкусному ужину, а я думала о сырниках и овсяном печенье из нашей столовой, на незаконную добычу которых меня часто посылали Арчи и Шан.

После чистого издевательства под названием «семейная трапеза» отец спустился в холл. Я слышала, как он чуть виноватым, вкрадчивым тоном разговаривает с колдовкой:

– Ты же знаешь, дорогая, меня ждут в клубе. Нужно обсудить с коллегами стратегию предвыборных прений, с учетом того, что Ада теперь с нами.

– Понятно, – леди Гэл горько вздохнула, видимо, познав извечную бабью кручину – проводы мужика в ночной город к «коллегам». – Прения – это святое. Не задерживайся совсем уж допоздна, любимый.

Я с завистью проводила отца взглядом через окно. Он уселся в свой автомобиль и укатил. Если это один из тех клубов, о которых иногда с придыханием рассказывают Тенет и Крофф (только для джентльменов-аристократов, с сытной едой, спиртным и карточной игрой), папочке нечего волноваться о пропитании и приятном обществе. А вот я осталась голодной. Где здесь кухня? И кто там главный? И вообще: кто виноват и что делать?

Вернувшись в комнату, я с нехорошим интересом уставилась на растения во флорариуме. Нет, они не съедобные, если мне память не изменяет. А с таким учителем по зельям, как Шан, память мне точно не изменяет. Упала на кровать. Спать еще рано, тень от каминной решетки на потолке напоминает печенье «слоеные ушки».

Позвать Ржанку? Но перед моим уходом домовуши как раз собирали посуду со столов – работы там хватит надолго, даже с магией. Я, кстати, вызвалась помочь, за что заслужила движение левой брови бабки Громовой и испуг на личике второй домовушки, совсем молоденькой.

Так, дом большой, конечно, но даже в таком доме имеется кухня. Где-то внизу. Вопрос в том, пустят ли меня туда. А если сильно-сильно попросить, слезно-слезно? Здесь, судя по всему, домовушки по струночке ходят, не то что у нас в Академии, где они лишний раз веничком не тряхнут. Между прочим, все наши домовые недавно по непонятной причине покинули общежития студгородка. Мадам Пруфф, помнится, была в растерянности, когда обслуживающий персонал не вернулся после каникул и практики.

Холодок пробежал по коже: я вдруг, уже не головой, а сердцем, осознала и прочувствовала тот факт, что могу никогда не вернуться в Академию. Останусь в этих стенах недокормленной, презираемой марионеткой, так и не став полноценным членом семьи (не больно-то и хотелось, если честно). А если сбегу, из Министерства опять пришлют какую-нибудь бумажку и магистр Серениус будет вынужден выдать меня отцу.

Села, обняв колени, и принялась лихорадочно искать выход. Итак, Громов будет использовать меня как козырь на выборах. Что ж, Ада, пора подумать о своих козырях в рукаве. Что я могу предложить отцу взамен на свободу? Или хотя бы на уступку – разрешение учиться в Академии Баланса.

Думалось плохо – мешал голод. Я переоделась, спустилась в холл и осторожно, стараясь не шуметь, вытянула помело из креплений у двери. Хорошо, что в этом доме пользуются не только автомобилями. Обойти расширенное пространство пешком – задача для голодной ведьмочки невыполнимая. Метла была миниатюрная, аккуратная, но маневренная. Я скрестила ноги на древке, закрепилась в потоках и начала осторожно облетать особняк в поисках кухни.

Один раз чуть не напоролась на бабулю. Та шествовала по коридору к лестнице. Я зависла в нише под самым потолком и замерла. Истощив резерв, я пользовалась теплыми потоками. Не хватало еще, чтобы бабка-старокровка засекла чужую магию. Нет, пронесло. Громова пошла наверх. Ступала она тяжело, с трудом переставляя ноги, без показного изящества и легкости. На мгновенье я ей даже посочувствовала. Но тут заурчал живот, и сочувствие как ветром сдуло.

Служебные помещения и кухня размещались в левом крыле. Здесь все было по-другому: просто и функционально. Меня никто не остановил. Я поставила метлу у двери и вошла в кухню. Там на меня уставились три пары глаз. Двух домовуш, Ржанку и молоденькую, я уже видела. Третьей оказалась кухарка. Стоя на широком табурете у плиты, она размахивала половником, что-то горячо доказывая служанкам. Заметив меня, она резво соскочила со скамьи и поинтересовалась:

– А вы, молодая госпожа, чего сами к нам? Отчего не позвали?

– Я… решила прогуляться. Так сказать, устроить экскурсию.

Ржанка громко хмыкнула. Моя личная домовуша управляла огромной, плюющей пеной губкой. Посуда мылась в одной раковине, ополаскивалась в двух других, промокалась полотенцами и отправлялась на полки.

– Пшенка, накрой для госпожи на стол, – велела Ржанка молоденькой домовуше. – Молока поставь, хлебца белого с семечкой, колбаски чесночной, зелени – всего того, что старшая хозяйка любит.

– Молоко! Хлеб, – я сглотнула слюну. – Я как раз хотела всего-всего и колба-а-аски. Но как вы…?

– Как догадалась? Вы б себя со стороны увидели, Ада Александровна. Глазищи голодные, жалобные. Не привыкли по городской моде питаться? Чтоб талия, как у осы, как у… – домовуша не договорила, а кивнула на дверь.

– Как у осы, – весело повторила Пшенка, порхая на веничке от полок к столу и расставляя тарелки с божественно ароматными кушаньями. – Осы-то ядовитые. Жалят – да не помирают. Пока яда хватит – всё кусаются. Кушайте, Ада Александровна. Уж больно вы худенькая. А мы все гадали, придете или нет. Даже поспорили. Ржанка выиграла, а Сливка продула.

– Можно просто Ада, – прочавкала я. Проглотив кусок «бутерброда» (ломоть хлеба с куском чесночной колбасы), понизила голос и поинтересовалась: – Значит, бабушка Надя любит нормальную еду?

– … любить-то она любит, – кухарка по имени Сливка поджала губы. – Да ей особо жирное, сладкое и острое нельзя. Возраст. Так иногда зайдет, картохи жареной ломтик выпросит – отваром лечебным запьет. Колбаску, сало мы уж для хозяина делаем, он тоже иногда после яств этаких забегает. Но в последнее время все больше тайком. К этой… высокой кухне привыкнуть пытается, по моде – репетирует, как в кабинет при дворце переедет, а там фуагра-мудагра всякая… – Сливка тяжело вздохнула. – И нас готовить переучивают, обещают с собой взять. А командует нами…

– … Оса, – хихикнула Пшенка.

– Галада?!

– Тс-с-с, – домовуши дружно прижали пальчики к губам.

– И бабушка ей позволяет? – удивилась я.

Пшенка и Сливка только развели руками.

– Госпожа очень хочет видеть господина Алекса там, – признала повариха, ткнув пальцем вверх. – Она на все согласная. А маги нынче почему-то к колдовкам взгляды обратили.

– Кризис, – важно поддакнула Пшенка. – А что? Мы тоже газеты почитываем. Нас перемены тоже касаются. Когда господин Алекс с госпожой колдовкой спута… общаться близко стал, он, может, много друзей потерял, однако и союзников приобрел. И как-то его карьера политическая сразу в гору пошла. Вот старая госпожа молодую госпожу и… терпит.

А Ржанка почему-то занервничала и быстро сменила тему разговора:

– Госпожа Ада, доели? Вкусно? Вот и славно. В следующий раз сами-то сюда не приходите, зовите меня или Пшенку. Три раза, помните? И поесть принесу и уберу после.

– Но… почему? – огорчилась я. – Почему мне нельзя сюда приходить? Я отвлекаю вас от работы? С вами так хорошо!

Пока мы болтали, дела на кухне выполнялись особой магией домовых народцев: в раковине тарелка за тарелкой мылась посуда, в кастрюле у Славки кипел соус, а на разделочном столе нож сам нарезал тоненькими ломтиками что-то, похожее на комок грязи. Трюфели, догадалась я. Неужели нам завтра подадут эту гадость? Тут, конечно, не помешала бы современная посудомоечная машина, однако и без нее нельзя было сказать, что домовуши загружены работой.

– Леди Галада не любит, когда мы бездельничаем, – уклончиво сообщила Ржанка. – И вам отдыхать пора. У леди Гэл планы на завтра. Вроде поедете с ней гардероб обновлять. Ада Александровна, вы пока наверх идите, отдыхать, по магазинам бегать – дело утомительное. А я покамест оладушков с вишневым вареньем сварганю. Отправлю к вам в комнату через полчасика.

Славка и Пшенка промолчали, тем самым поддержав подругу.

Я от всей души поблагодарила домовуш. Жаль, что нельзя подольше посидеть в приятной компании, а нужно возвращаться в комнату, но правила есть правила. Жизнь налаживается. По крайней мере, у меня есть теперь, с кем переброситься словом, да и с голоду не умру.

И все-таки я решилась на вопрос. Не могли бы домовуши отправить письмо «на волю»? Но Ржанка вновь ответила за себя и подруг: магия у домовых слуг очень «громкая» – если почта для меня сейчас под запретом, то девочкам может здорово влететь за вмешательство. Ну нет так нет. Я все понимаю.

В коридор я скорее выползла, чем вышла. С сомнением постояла у метлы. Громоздиться на помело совсем не хотелось, меня одолевала зевота. Засну от сытости и свалюсь где-нибудь в темном коридоре. Подхватила метлу под мышку и поплелась в сторону лестницы. Икнула, приглушив звук пассом, и вдруг заметила, что моя магическая композиция столкнулась с другой. На границе двух заклинаний, у входа в кухню, с хрустальным звоном посыпались острые искорки.

Я вернулась к двери и прислушалась. Ах, вот оно что! Домовуши поставили свой экран тишины! И он не сработал. Моя фриковость и тут пригодилась.

Служанки разговаривали.

– Госпожа Ада слышит через полог, – напомнила Пшенка.

– Не через наш же, – фыркнула Ржанка в своей скептической манере. – Да и ушла она.

– Славная девочка, – проговорила кухарка. – Ржана, ты ведь почти с детства семье служишь. Отчего не помочь Адочке? Девочка хорошая, ваша она, громовская. Я вот считаю, несправедливо с ней обошлись, неправильно. И сейчас ведьма…

– Помолчи, – грубо проговорила Ржанка. – То не твое дело. И не мое. Правильно ты сказала: я Громовым служу. И служить буду. Ада – человек в семье новый. А эта… – домовуша помолчала, – уже прижилась, влияние свое установила, хозяин на ее стороне. Что я ему ни скажу – не поверит. И не буду я ничего говорить. Хватит, наговорилась уже. Если кто попадет меж молотом и наковальней, так это я. У Осы свои планы, и девочку подкармливать в них не входило. Ладно сегодня Ада сама к нам забрела, но еду к ней в комнату таскать… – домовуша помолчала и выпалила: – Но и голодной девочку оставить не могу. Вот что делать, а?

– Дилемма, – вздохнула Пшенка.

А я попятилась, села на метлу и тихонько упорхнула. Сонливость как ветром сдуло, и я долго не могла заснуть, обдумывая слова Ржанки.

Яйцо всмятку и крошечный кусочек тоста с каплей масла на завтрак уже не смогли меня деморализовать. Благодаря предупреждению Ржанки я знала, что сегодня меня «выведут» прогуляться. Галада подтвердила свое намерение за завтраком, отец одобрил планы любовницы. Мое мнение, разумеется, опять не спросили. Видимо, предполагалась, что каждая уважаемая себя девушка любит шопинг. Я люблю шопинг, но не из-под палки. Однако у меня тоже имелись некоторые планы. Я собиралась извлечь из прогулки максимальную личную выгоду.

Я освежила свою шерстяную юбку поясом из бисера (когда-то плела для одноклассниц кошельки, пояса и фенечки на продажу) и отгладила блузу бытовой магией. Ланч в доме предусмотрен не был, вернее, с моим появлением в доме его почему-то отменили.

Отец уехал в палату общин. На прощанье он пожелал мне приятной прогулки и побольше модных обнов. А затем многозначительно переглянулся с Галадой. Колдовка едва заметно кивнула.

Ржанка явилась в комнату через крошечный портал, увидела отглаженную одежду на распялках и обиделась, что я не позвала ее помочь. Мы немного поспорили (я доказывала, что могу позаботиться о себе с десяти лет), и она уступила. Только чуть поворчала под нос, с умилением глядя на то, как я уминаю тарелку овсянки с черникой:

– Совсем ведьма распоясалась. Я вот что думаю: самой охота костями греметь – так и греми, других не трогай. Растущему организму хорошо питаться нужно, особливо, когда учеба, нагрузки разные. Зачем ей это?

Вот и я задавалась этим вопросом. С прошлого вечера.

Галада зашла за мной, когда гулкие часы в холле пробили полдень. На колдовке был дорогой наряд из эльфийского шелка цвета морской волны. Он и переливался, словно волна, когда мы спускались в холл. Я лишь давила завистливые вздохи. Может, где-то там, под этим великолепным нарядом, Галада и гремела костями, однако выглядела она роскошно.

Бабуля, оглядев меня с головы до ног, словно гадкого утенка без шанса стать лебедем, обронила:

– Ну что ж, удачи. Надеюсь, сие предприятие хоть как-то поможет превратить тебя в леди, Аделаида Громова.

– Бартеньева, – мило улыбнулась я в ответ.

Галада щебетала всю дорогу. Мне подумалось, что еще немного, и я начну ненавидеть эту женщину… нет, не за ее мировоззрение, а за способность извергать столь невероятное количество слов именно в тот момент, когда хочется подумать и полюбоваться видом.

Автомобиль недовольно гудел, карабкаясь вверх по склону. Мы въехали в так называемый Торговый Круг пятого (восточного) холма. Даже из окон машины было заметно, насколько это дорогой и пафосный район. Он накручивался на один из холмов Октоберона, словно яркая лента на палочку гимнастки. Нарядные дамы в длинных платьях и господа в шляпах-котелках и цилиндрах прогуливались по булыжным мостовым, очищенным от грязных сугробов. По обеим сторонам от полосы магазинов, спа-салонов, ювелирных лавок и ресторанов прятались за деревьями уютные домики с башенками и мансардами. Без вывесок, но с неизменными деревянными верандами, пустыми в этот пасмурный весенний день.

– Клубы, – улыбнулась Галада, заметив мой интерес. – От истинно мужских до очаровательно женских. Я тоже состою в одном из них.

– В каком же? – поинтересовалась я.

– В клубе отчаявшихся матерей, – с легким смешком ответила колдовка. – о нет, конечно, официально он называется не так. В названии что-то там о подходе к… сложным детям.

– У вас есть дети?

Такого поворота я почему-то не ожидала. Хотя… почему?

– Дочь. Вы практически ровесницы. У нас с Леони сложные отношения. У нее сейчас как раз период юношеского максимализма. Иногда мне кажется, что она не одобряет не только мои поступки, но и сам факт моего существования. С вами, девочками, иногда так трудно. Но я все-таки надеюсь, что время и мое терпение все изменят. Видишь, Ада, я с тобой откровенна. А ты?

Галада смотрела на меня одновременно лукаво и грустно.

– Я тоже. У меня нет детей, – «призналась» я.

– Ха-ха! Ты очаровательна! А мальчики? – колдовка шутливо погрозила мне пальцем. – Слухи ходят, за тобой полкурса увивается, даже светлые визарды. Как на это смотрит твой суженый?

– На то, что они светлые, или на то, что увиваются? Отлично смотрит. У меня большая компания, мы дружим, – я старалась не раздражаться, но в моем голосе отчетливо прозвучал вызов. – Мне все равно, какая у человека магия, если он хороший.

– А подруги из лунных эльфиек? Тоже хорошие? – с невинной улыбкой полюбопытствовала Галада.

– Конечно. Я же пока жива, – в том же тоне парировала я.

– Мы с Алексом обсудили перспективы твоего брака. Семья Сальди… – колдовка сочувственно выпятила губку. – Пойми, Юджин хорош собой и популярен, но это не наш уровень. Чтобы подняться в высшие политические круги, Сальди самим нужна поддержка.

Я не знала, что ответить. Просто сидела и смотрела на Галаду.

– Ни о чем не волнуйся, – покровительственно сообщила та. – Мы же не просто так выбрались с тобой сегодня. Скоро Имболк. Во Дворце состоится ежегодный весенний прием. Если как следует постараться, все женихи будут наши.

Глава 3. Чем дальше в лес…

Трудно сдерживаться, когда кипишь внутри. Ох, трудно! Почему-то слова колдовки о Юджине задели меня больше всего. Я-то отлично помнила, что наши с ним дружеские, доброжелательные и в целом приятные взаимоотношения – результат договоренности. Но ведь Галада об этом не знает! А если бы я действительно была влюблена? Эти люди – мой отец и его подружка – понимают вообще, что такое чувства?

«Гнев – худший советчик», – словно мантру, повторяла я слова магистра Серениуса. Нужно молчать и мотать на ус. Жизнь научила меня, что слова словам рознь. Ругаться и спорить – пустое. А вот найти правильный аргумент…

– Мы приехали, – проговорила придонная ведьма, посмотрев в окно. – Это Серая Башня. Триста этажей – и на каждом самые дорогие и известные магазины города.

– Триста?!

Наверное, у меня вытянулось лицо. Галада засмеялась и доверительно сообщила:

– Нас никто не заставляет обходить ВСЕ! Доверься мне. Я знаю толк в моде и развлечениях.

Не сомневаюсь.

Обувь: ботинки, туфли на высоком каблуке, туфли на низком каблуке, сапоги, мягкие сандалии, босоножки на высоченной шпильке… меня затошнило от разнообразия моделей. А ведь мы обошли всего пять этажей. Галада покупала все, на что падал мой взор. И на что не падал, тоже. Я устала повторять, что мне не нужно столько обуви. Потом поняла, что меня не слышат, и махнула рукой.

Чулки. Нет, не удобные колготки, а нечто на резинках. Мне и так на метле поддувает… Тридцать пар?! Ну ладно.

Пальто с воротником из ламы? Круто, конечно, но уже не сезон. Уф, отговорила! Я, конечно, не знаток психологии, но, по-моему, кое-кто пытается компенсировать недополученное в детстве или в юности. Или этот кое-кто решил поиграть в дочки-матери с переодевашками. А где дочь Галады, спрашивается? Вот на ней бы свой шопоголизм и практиковала.

Мои мысли остались лишь мыслями. В голове вертелось одно: мне нужно отлучиться в туалет и отправить письмо. Мы вошли в лифт. Перед глазами поплыли стеклянные стены этажей. Серая Башня была довольно узкой, каждый этаж специализировался на каком-то одном виде товаров. Охотнее всего я бы задержалась в отделах канцелярии и ингредиентов для зелий. И вот этот этаж, с товарами для магических шоу, хорош. Я бы здесь побродила.

Тем временем лифт медленно полз вверх.

– Магические настройки позволяют видеть лишь те этажи, где продается что-нибудь интересное для покупателя, – объяснила Галада. – Нам не придется обходить все триста залов.

Удобно. Особенно пригодилось бы мужчинам в несвед-мире, ибо нет худшего проклятия для маркетологов, чем мужик со списком покупок.

– Но самое интересное оставим на закуску, – продолжила колдовка. – Имболк. Помнишь?

Платье, которое Галада выбрала на сто семьдесят втором этаже, было красивым. Очень. Оно мне шло: подчеркивало грудь, стройнило и красиво открывало часть ноги – смело и сексуально. Однако я выглядела в нем не самой собой. Не Адой Бартеньевой, а какой-то гламурной девицей, охотницей, хищницей.

– Не нравится? – с легким недовольством спросила Галада.

– Очень красиво, но… слишком много кружев и… тела.

– Быть скромницей в восемнадцать – это мило, – кисло заметила колдовка, делая знак приказчице. – Однако на балах во дворце милые девочки обычно подпирают стеночки.

– Я не против.

Галада фыркнула:

– Имболк открывает весенний сезон. Это время блеска и помолвок. В следующем году на тебя будут смотреть как на залежалый товар.

– Я не хочу быть товаром. Я хочу учиться.

– Учись на здоровье, одно другому не мешает. Я же сказала, помолвок, а не свадеб.

– Я хочу на бал в Академию.

– Ты старокровка, – на этот раз в голосе Галады прозвенел металл. – Забудь о глупостях. Те старомодные приемы, что устраивает Серениус – детский сад, банальщина для заурядностей. У Громовых другой уровень. Идем. Я знаю еще один магазин. Фасоны там попроще, но модельер отличный.

Мы переместились на другой этаж. Галада с головой ушла в поиски подходящего наряда, а я сказала, что отойду попудрить носик.

В туалете я умылась и приступила к делу. Пасс. Еще пасс. Ничего. Письмо наотрез отказывалось уходить по назначению. Пришлось несколько раз проверить композицию. Нет, все правильно. Неужели дело в бумаге? Я застонала, обхватив виски руками. Вот же дура! Мы ведь такое проходили! Гербовая бумага иногда зачаровывается на заверение, и тогда письмо можно отправить только после подтверждения оного владельцем герба! Я не Громова, я Бартеньева! У меня нет прав рассылать почту с чужим гербом.

Там было что-то еще, в том учебнике! Какое-то примечание! О да! Исключение из правил! Если адресант – член рода, он может заверить послание кровью.

Долго думала, чем уколоть палец. Пряжка на поясе недостаточно острая, и ни одной булавки в запасе. Решение пришло и оказалось простым, но неприятным Я открыла кран и заморозила воду. Для этого пришлось «нырнуть». Глубоко. На Глубине мелькали странные тени, но меня никто не тронул. Какой же это уровень?

Вынырнув и отдышавшись, я уколола палец ледяной иглой и размазала каплю крови по гербу. Письмо отправилось с легким звоном. По моим расчетам, оно должно будет оказаться у меня на столе. Когда Шан и Арчи придут кормить Малыша, раздастся сигнал.

Еще раз умыться, погреть руки под горячей водичкой. Холодно.

– Эй! Несведка! – раздалось над ухом.

Я подняла глаза. Из зеркала на меня таращилась веселая крючконосая физиономия Левого. Рядом высунул нос Правый. Горгулы! Но как?!

– Получили твою записку, – тут же деловито сообщил Правый. – Это ты удачно по магазинам прошлась. Серая Башня – она же из магического серого камня. Пролезть в нее мы вряд ли можем, слишком далеко от Академии, а вот отразиться в зеркале – как раз. Хм… вытащить мы тебя тоже… увы…

– Знаю. И не надо. Я крепко застряла. Ничего, прорвемся. Как Малыш? – взволнованно выдохнула я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– В полном порядке, – успокоил меня Левый. – Два олуха присматривают за котом, еще один, рогатый, присматривает за первыми двумя, а мы за всеми сразу.

– Как он кушает? С туалетом проблем нет? Лоток ему регулярно меняют? Подрос?

– Рогатик? Да мы не в курсе, что там у него с лотком, – заржал Правый.

– Да нет же! Малыш!

На все вопросы горгулы ответили утвердительно. Как оказалось, Юджин, Арчи и Шан не поленились и сходили к нашему бестиологу. Так что теперь у них имелась подробная инструкция, как ухаживать за котами. Прежде всего, котами, и только потом – дебордерами. Я облегченно выдохнула.

– Я очень всем вам благодарна!

– Декан ваш весьма озабочен, кстати, переживает, – заметил Левый.

– Мы с мастером Аваром когда-то обсуждали один… вопрос, и мне кажется, он единственный может помочь.

Правый вздохнул:

– Сдается мне, я догадываюсь, о чем ты. В отличие от людей, мы видим, откуда визард берет силу.

– Вы когда-нибудь встречали таких, как я?

– Не встречали. Но слышали. Предположения. Догадки. Предсказания, иногда даже основанные на научных изысканиях. Лет сто назад существовало целое направление в магических науках, которое позже объявили шарлатанством. Те ученые пытались экспериментировать со способностями отпрысков светлых и темных магов, надеясь обнаружить у лишенных волшебства детей скрытую магию. Безрезультатно.

– Темный лес, – я покачала головой, – и чем дальше, тем страшнее. У меня мало времени. Передайте магистру Серениусу, чтобы пока не вычеркивал меня из списка студентов. Я еще поборюсь. Низводить и курощать себя не позволю. А если, – я шмыгнула носом, – если не выйдет – сбегу. Поселюсь на опушке леса, буду иван-царевичей всяких троллить.

Правый и Левый сочувственно поморгали.

– И на Имболк в Академию я не попадаю, – злобно сообщила я. – У семьи на меня планы.

– Жених, небось, расстроится, – вздохнул Левый. – Да?

– Он… – я вдруг замешкалась с ответом. – Я ему и так неудобства доставила. И даже его подставила, невольно. Ничего. Найдет другую пару.

Правый почему-то фыркнул, а Левый покачал головой:

– Юджин Сальди, конечно же, без пары не останется. Однако ты подумай. Может, сбежать? Ненадолго. На вечерок.

– Угу. Тогда меня точно на цепь посадят, – мрачно заявила я.

В магазин я вернулась совсем злой. Вот все вроде хорошо: Малыш здоров и окружен заботой, магистр Серениус предупрежден и, возможно, предпримет какие-нибудь меры, чтобы вернуть меня в Академию. А на душе кошки скребутся.

Галада сияла: пока меня не было, приказчица отыскала «правильное» платье. Алое. С ним была та же проблема, что и с другими нарядами, выбранными колдовкой: оно делало меня неадекватно взрослой. Но я устала и кивала. Черт с ним, с платьем. Переживу я ваш прием. У меня есть проблемы посерьезнее.

За платьем последовали сумки. Все красивые и неудобные. Слишком маленькие. Или большие, но не вместительные из-за пафосного дизайна, с замысловатыми ручками и замками. Видимо, предполагалось, что я буду носить в них лишь пудреницу, флакончик духов и губную помаду. А как насчет блокнота, набора разноцветных ручек, термоса с чаем, пакетика сухариков, упаковки влажных салфеток, пары красивых камешков, коллекции кошельков и кошелечков и прочих полезных в хозяйстве вещей? Ладно, сделаю вид, что в восторге. Все равно никогда не смогу считать эти вещи своими.

Духи. От них я отказалась наотрез. Только старый мамин флакончик с приятным, немного горьковатым ароматом. На изогнутом сапфирово-синем стекле давно стерлась надпись. Сколько ни искала я похожий дизайн флакона в каталогах парфюмов, так и не нашла. Должно быть, этот аромат сняли с производства.

В ювелирном отделе я кривилась, закатывала глаза и качала головой, а на все предложения Галады отвечала, что не золото красит девушку, а скромность и природное очарование. Мол, у меня природного очарования с избытком. Могу даже принца очаровать. Легко. Принцы тут у вас имеются? Целых три?! А подайте их сюда! В конце концов, раздосадованная колдовка отстала. Но уже через минуту оживилась и радостно сообщила:

– Угадай, куда мы сейчас? На этажи кафе и ресторанчиков! Не знаю, как ты, а я с голоду умираю. Старуха Громова со своей диетой скоро всех нас до анорексии доведет.

Я даже рот раскрыла. Надо же, врет и не краснеет. Если бы не предупреждение Ржанки, решила бы, что Галада говорит правду. А колдовка оказалась прекрасной актрисой: повела меня в крохотный уютный ресторанчик, где подавали блюда южной кухни, острые и ароматные, в тыквах и горшочках, и с горящими глазами заказала из красочного меню длинный список яств и напитков.

– Отчего ты так плохо ешь? – то и дело спрашивала меня ведьма.

– Я не голодна. Каша… то есть завтрак был… сытным.

Чуть не проболталась! Но Галада лишь хохотнула:

– Сытным? Ты шутишь? Да я постоянно выхожу из-за стола голодной! А с твоим появлением старуха совсем с ума сошла – ей, видите ли, хочется, чтобы ты вела себя, как истинная Громова, леди с безупречными манерами. Почему-то принято считать, что леди едят, как птички, и так же беспечно чирикают весь день, хотя глядя на Надежду Александровну, так не скажешь. Вот уж кто птаха с железным оперением. Иногда я очень понимаю твою маму. Сама вот-вот решусь на побег. Заберу Алекса и сниму квартиру на Четвертом холме. Но Алекс… понимаешь, Ада, у него сильна привязанность к матери. Он беспрестанно повторяет, что обязан ей всем. Свет не видел еще такого послушного и преданного сына.

Колдовка скорбно вздохнула.

– Да уж, – процедила я сквозь зубы, вспомнив свое видение – Громову-старшую в ярости.

Мой завтрак и впрямь был сытным, поэтому я смогла осилить только несколько кусочков овощного рагу. Галада улыбалась и болтала без умолку. Мне не нравился нехороший блеск в ее глазах. То ли усталость сказывалась, то ли…

Когда мы вернулись домой, отец встретил нас в холле.

– Отдохни и зайди ко мне в кабинет, Ада. Нам следует обсудить некоторые… хм… моменты. Сколько еще продлятся твои каникулы? Две недели? Отлично, – Громов с довольным видом потер руки. – Ржанка!

Рядом с Громовым материализовалась домовуша.

– Приведи Аду ко мне примерно через полчаса, – велел ей отец.

– А потом, Ржанушка, как освободишься, зайди ко мне, – сладким голосом попросила Галада.

… Ржанка вела меня к отцу и молчала, как партизан на допросе, а у меня в душе шевелилось недоброе предчувствие. Происходило нечто нехорошее, а я не понимала, что именно.

Отец встретил меня кивком и указал на кресло. Сам остался стоять. Я тоже не спешила сесть, предпочитая смотреть отцу прямо в глаза. На войне как на войне, как говорится.

– Ты ведь в курсе, что выборы через неделю? Многое поставлено на карту. Я рассчитываю на твою помощь, Ада. Мы все рассчитываем. Вот брошюрка, почитай. В ней то, что ты должна знать о «Великом Возрождении». Наша программа включает в себя такие пункты, как разумная сегрегация и интеграция…

– Я знаю, – перебила я отца, даже не взглянув на буклет в его руках, – разрыв сотрудничества со светлыми в магических сферах, союз с придонными и донными ведьмами. Послушай, но ведь они… колдовки!

– Они маги, Ада. Такие же, как я и ты. Им всего лишь не повезло со статусом, принятием в обществе, образованием.

– А они пытались? Ну… встроиться в общество, учиться?

– У всех свои обстоятельства. Да, дикие ведьмы не умеют контролировать свой дар. История Магистеррениума, да и несвед-мира тоже, знает немало случаев вредительства, намеренных прорывов бестий, использования обычных людей в качестве жертв-проводников. Но сейчас другое время! Не пора ли простить, забыть, принять – перед угрозой от нашего общего врага, потери магической крови? Магов с истинной кровью становится все меньше! Мы можем потерять магию!

Не иначе как Громов процитировал лозунг из предвыборной брошюры.

– Тебе изрядно промыли мозги в Академии, – уже без пафоса продолжил отец. – Чтобы увидеть общую картину мира, нужно хотя бы согласиться, что она куда больше иллюстраций в ваших учебниках. Наша партия не отрицает перегибы. Однако вспомни Инквизицию. Да что так далеко ходить? В некоторых уголках несвед-мира до сих пор существуют невидимые для остальных тайные организации. Они отслеживают ведьм и, поверь, вершат так называемое «очищение» без суда и следствия.

– Колдовок!

– Ты думаешь, они нас различают? – отец саркастически поднял бровь, точь-в-точь, как бабуля.

Я упрямо тряхнула волосами. Возможно, если бы не нападение низшего демона, я бы восприняла слова Громова иначе, но после всего пережитого к настолько альтернативному видению готова не была:

– Мне рассказывали, что твоя подружка некогда выпустила в несвед-мир опасных демонов из Девятой Глубины, – напомнила я сквозь зубы.

Больше аргументов не осталось. Увы, но и на него у Громова имелся ответ.