Текст книги "Ведьмочка в пролёте (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Мне резко стало жарко в свитере и расстегнутой куртке. «Свят-свят, чур меня, не дай бог», – подумала я и с трудом удержалась, чтобы не перекреститься. Мало мне было придурка Влада, еще один черт рогатый нарисовался.

Оставалось только надеяться, что сей амбал не первокурсник. Хотя кто их, демонов, разберет. Может, он на вид чудище чудищем, а сам несовершеннолетний.

Влад куда-то свалил, отец и сын Сальди стояли на моем пути, именно там, где сходились дорожки. Обойти их по травке не представлялось возможным, солнце не успело подсушить размякшую лужайку. Поэтому, храбро поеживаясь и задрав нос повыше, я отправилась к главному корпусу мимо колоритной семейки. К ним от здания Академии уже шагали магистры Серениус и Кревий. Однако ректор и проректор были далеко, а я, надеясь, что демон и его папаша не обратят на меня внимания, опасно приблизилась к Сальди. И, разумеется, меня заметили.

– Госпожа Ада, не так ли?

Выругавшись про себя, я повернулась и изобразила легкий реверанс. Я уже побывала на одной паре по этикету, приобщилась, так сказать, к культуре аристократов. Преподавательница, прямая как палка и такая же плоская (просто хрестоматийный образец учителя манер), почему-то муштровала меня больше других, приговаривая:

– Насколько мне известно, вы старокровка, визарда. Не позорьте старую кровь, держите спину. Стыдитесь! У вас совершенно деревянные ноги.

Мне было обидно. Я, между прочим, танцами до девятого класса занималась, пока не стала так уставать, что вечерами, стоя над раковиной после ужина и засыпая, роняла и частенько била Риткину посуду. Однако чопорная тьюторша была в чем-то права: при виде ее хронически неодобрительного, высокомерного лица я начинала путаться в движениях и собственных ногах.

Книксен получился так себе, но мне было абсолютно все равно. Хотелось побыстрее сбежать. Я изобразила вежливую вопросительную улыбку.

– Меня зовут Умар Сальди. Мой племянник много о вас рассказывал, – продолжил мужчина. – Его имя Влад Турнаев, вы с ним некоторое время учились в… как его… Юджин, подскажи.

К моему величайшему облегчению, демон на время потерял ко мне интерес. Рогатый отпрыск Сальди с любопытством оглядывался по сторонам. Его внимание привлекла стайка щебечущих девушек, пересекавших перекресток тропинок. Среди них я разглядела Еву Старинову. Заметив интерес к своей персоне, красотка с ответным кокетливым интересом уставилась на демона. Судя по взгляду девушки, рога Юджина никаких негативных реакций у нее не вызвали.

– Юджин, – нетерпеливо повторил отец рогатика.

– А? А, да. Это называется техноложка, – проговорил демон, не отрывая от Евы масляного взгляда.

– Точно, – заулыбался его отец. – Так мило, что ваши дороги пересеклись. У Влада мало друзей.

Я кивнула в знак подтверждения. Ну да, мало, а сейчас даже на одного меньше.

– Мой сын – Юджин Сальди, зачислен в Академию на третий курс, – высокопарно произнес господин Умар, указывая на своего великовозрастного отпрыска.

– Очень приятно, – с трудом выдавила я, поскольку девушки прошли мимо, и демон обратил на меня скучающий взгляд красноватых глаз. Нехороший взгляд, словно я была в чем-то виновата.

От продолжения невнятной светской беседы меня спасли ректор и проректор, приветствовавшие семейку Сальди с большим энтузиазмом (магистр Кревий просто светился от счастья).

– Встречаешься с отцом сегодня? – шепнул мне на ухо магистр Серениус.

– Да, – прошептала я в ответ, с опаской покосившись на Юджина: мне показалось, что демон навострил свои чуткие уши.

– Главное, будь спокойной и не позволяй гневу управлять твоим будущим.

Хм, такой совет можно истолковать весьма по-разному.

Обо мне забыли, и я благополучно ускользнула. Однако спеша прочь, я явственно ощущала между лопаток красную точку-прицел и была в полной уверенности, что рогатик смотрит мне вслед.

Я прошла по коридорам главного корпуса и спустилась к выходу. Проход по обеим сторонам дверей действительно украшали две безобразные бронзовые хари. Они выступали из стен довольно высоко от пола, поэтому раньше я их не замечала. Мне пришлось задрать голову. Горгульи были неподвижны. Тогда я с надеждой приоткрыла дверь, но… она распахнулась в магический вариант реальности, с тыквами, парящими над дубом в сумерках. Не сработало. Меня не пускали в несвед-мир.

Со вздохом извлекла из коробки амулет. Что дальше? Ткнуть им в рожи горгулий? Я неуверенно подняла медальон в руке. Ноль реакции. А если подпрыгнуть?

Проблема была в том, что харей было две. Я попрыгала перед одной, а потом перед второй. Уже притомилась, когда одна из горгулий открыла глаза и проскрипела:

– Плохо стараешься, смертная.

– Очень плохо, – подтвердила вторая. – Нам не видно. Подпрыгни повыше.

– Совсем высоко.

– Докажи, что ты достойна.

– Что заслуживаешь нашего внимания.

– Недостойных мы испепеляем на месте.

– Не пропускаем. И тебя испепелим.

– Превратим в угли.

– В горстку праха.

– Никто и не заметит твоего исчезновения.

– Никто. Какая-то там первокурсница? Пфе!

– Прыгай.

– Прыгай повыше, если хочешь жить!

Говорили бронзовые фигуры очень внушительно, с раскатами. Плиточный пол передо мной подрагивал, к тому же в холле резко стало темнеть, по углам поплыли тени и дымки знакомого бирюзового оттенка. Я напряженно переводила взгляд с одной горгульи на другую. Мне не нравился нехороший оранжевый огонек, разгоравшийся в их глазах. Сговорились они все меня пугать сегодня?

Тем временем, лучи из глаз статуй слились в одну точку на полу, на кончике недовязанного в спешке шнурка на моем ботинке. Кусочек пластика задымился, запахло палёным. Я отодвинулась и решительно сказала:

– Не буду я прыгать. Что я, клоун, что ли? Мне сказали показать вам жетон. Я показала. И не надо меня пугать. Мое исчезновение очень даже заметят. Лично магистр Серениус заметит.

– Ха! – несколько неуверенно усомнилась одна из фигур.

Однако в холле стало заметно светлее, а бирюзовая дымка развеялась.

– Мы тебя помним, – сказала вторая. – Трепещи! Ты всего лишь несведка, случайно попавшая на зачисление.

– И поэтому вы меня тут троллите?! – возмутилась я, уперев руки в бока. – Решили, что если я не маг от рожденья, то меня и попугать не грех?! Да я на вас пожалуюсь ректору! И в профком!

Горгулья, поняв, что прокололась, закашлялась бирюзовым дымом. Первая визгливым, встревоженным голосом осведомилась:

– Левый, друг мой, с тобой все в порядке? Я же предупреждал, что все эти спецэффекты не для нашего возраста!

– Со мной все хорошо, – прохрипел кашляющий монстр. – Ты прав, дружище Правый. Мы не те, что прежде, стареем, да и времена другие. Первачки пошли… ничего не боятся.

Горгулья удрученно покачала головой. Мне стало ее жалко. Я призналась, почти не соврав:

– Э-э-э… Честно говоря, я очень испугалась, особенно, когда шнурки задымились. Просто старалась не показать.

– Ой, ладно, не прибедняйся, – бронзовый монстр скорбно махнул лапкой с длинными уродливыми пальцами и толстыми когтями. – Считай, что прошла испытание. Будем очень признательны, если ты никому о нем не расскажешь: это единственное оставшееся нам развлечение. Грех жаловаться – нам время от времени кое-что перепадет. Не все такие наглые и шустрые, как ты. Правый, помнишь того толстого мальчугана-первачка, что со страху обмочился? Вот смеху-то было!

– О да! – горгульи противно захихикали.

Зря я их пожалела, довольно неприятные особы. Зачем они тут нужны, вообще? Я подошла к открывшейся двери, удостоверилась, что могу пройти через нее в несвед-мир, оглянулась и все-таки задала этот вопрос. Горгульи тут же посерьезнели, и Левый сказал:

– Будем надеяться, ни ты, ни другие студенты Академии никогда этого не узнают. В Магистеррениуме довольно давно царит мир, но не думай, что так было всегда. И будет вечно.

… Я раздумывала над последними фразами горгулий всю дорогу до дома. Это немного отвлекло от переживаний, но в подъезд я вошла, сильно волнуясь. Поднялась и хотела позвонить в дверь, но потом заметила, что она открыта. В квартире разговаривали, мужчина и женщина, Ритка и… кто-то еще. Я пошла на громкие голоса.

Мужчина сидел в кресле в углу под лампой. При моем появлении он встал и шагнул вперед. Я уставилась на него, не в силах отвести взгляд. Я даже фото его никогда не видела, но сразу же поверила, что передо мной мой биологический отец. Те же упрямые губы, тот же подбородок… высокие скулы, даже этот прищур я каждый день видела в зеркале. Что-то дрогнуло в лице мужчины. Он раскрыл рот…

– Ида! – из угла, с мольбой протягивала ко мне руки, выступила тетя Рита. – Ида, скажи ему! Подтверди, что я никогда тебя не обижала, что кормила, что…

– Хватит, Марго! – жестко оборвал тетю отец. – Воровство и пренебрежение я, так и быть, прощу, но не то, что ты скрыла от меня пробуждение магии Ады!

– Саша, я не знала! Поверь, я не знала! Она все скрывала! Она сама во всем виновата!

– У меня другие сведения. Моя дочь и понятия не имела, что обладает даром Глубины. Ты не разглядела ее пробуждения, хотя по нашей договоренности должна была заботиться о ней, как о собственной дочери. Ты никогда не интересовалась Адой, навсегда заклеймив ее позорным статусом несведки! Ты жила в свое удовольствие и постоянно донимала меня своими… чувствами. Клеветала на мою дочь и тем самым украла у меня годы общения с ней!

Последние слова Громова прогремели на всю квартиру.

– Ты сам не хотел ничего о ней знать! – возмущенно воскликнула Ритка.

– Этому есть оправдание, я считал ее несведкой. Я таким образом ее защищал! Девочке лучше жилось в неведении! Нет ничего хуже для лишенного магии человека, чем знать, что есть другой мир, но не иметь возможности к нему прикоснуться.

Кажется, это говорилось для меня.

– Я не мог бы играть роль отца по выходным, совмещая свои обязанности в Магистеррениуме с жизнью в несвед-мире. Это принесло бы еще больше боли. Если бы я знал…

Отец посмотрел на меня. Какой же он красивый, статный и величественный даже в этом возрасте! Я впервые поняла маму. Но нет, поезд ушел. Для меня этот человек – просто донор биологического материала.

– Ада, собирайся, – велел Александр Громов. – Мы воспользуемся порталом и перенесемся в наше поместье, в дом Громовых. Твоя бабушка Надежда Громова будет счастлива познакомиться с внучкой. Я полностью тебя обеспечу, найду приличный университет…

– Нет, – уже привычно выговорила я. Наш школьный психолог была бы довольна, она часто повторяла, что нужно уметь отказывать людям. – Нет.

Глава 12. Дела семейные и не очень

Ни один мускул не дрогнул на лице Александра Громова.

– Я предполагал такой ответ, Ада. Твоя душа полна обиды, и ты имеешь на нее право. Однако в тебе сейчас также говорит твоя юность. Подумай как следует. Не спеши с выводами.

– Юность, да, – задумчиво проговорила я. – Я ведь все помню. Мне же двенадцать было, когда мамы не стало. Почему мы с ней жили в несвед-мире?

Мой вопрос слегка нарушил железное самообладание Громова. Что-то болезненное промелькнуло в его лице:

– Я прятал Марьяну от своей родни. К тому же, твои родственники со стороны матери всегда жили в несвед-мире. Как младокровкам им не хватало магии… и средств, чтобы получить достойное образование и работу в Магистеррениуме. Поэтому весь твой дар, Ада, – это наследие МОЕЙ крови. Потому я хочу защитить тебя и дать все, что необходимо наследнице рода Громовых. Тебе нужна помощь: в жизни, в учебе, в поиске своего предназначения.

– Даже если мама была слабо одаренной, – возразила я, игнорируя слова отца, – я думаю, она меня понимала и все видела. Она ни разу… ни разу не выдала того, что обладает даже слабой магией. Я бы запомнила, я была весьма наблюдательным ребенком и верила в сказку. Думаю, мама тоже меня щадила, не хотела, чтобы я чувствовала себя ущербной. Но дело не в этом. Моя родная мама не нашла во мне и крупицы дара, зачем тогда обвинять тетю Риту? – не то чтобы я планировала защищать тетку, но я и вправду никогда не считала ее воплощением зла. – А вы…

– Я твой отец. Говори мне «ты».

– Вы, – повторила я, – все неправильно сказали. Даже если бы вы приезжали к нам раз в год, просто так, без подарков и денег, если бы я знала, что у меня есть отец, мне было бы намного легче расти. Особенно после смерти мамы. Не нужно было забирать меня с собой, раскрывать свои тайны. Мне просто необходимо было знать, что я не одна в этом мире. Вы представляете, каково это – быть сиротой? Меня некому было защитить, мне не с кем было посоветоваться.

– Маргариту сурово накажут… – начал маг.

– Да не надо никого наказывать! Давайте просто забудем! Вы не вспоминали обо мне почти восемнадцать лет и прекрасно без меня жили, зачем что-то менять?

Громов устало потер лоб:

– Ты осуждаешь меня, я вижу, не спорь. Да, я виноват. Но ты не знаешь всех подробностей. Это слишком длинная история, Ада. Нам и так было трудно: старокровка и младокровка – союз, осуждаемый обществом, но когда ты родилась, все еще сильнее запуталось. Моя семья, твое рождение…

– … несведкой?

– Ты родилась без дара, это правда.

– Я родилась светлой… мне так сказали.

– Нонсенс, – маг усмехнулся. – Такого не бывает, если родители оба темные. Произошла ошибка, и это еще больше все усложнило. Если бы ты только знала, насколько. Моя семья давила на меня. У нас состоялся тяжелый разговор с твоей мамой… она уехала, намеренно запутав следы. Я искал вас, но вы жили на окраине города, там было много помех из-за древнего капища, донная магия затрудняла поиск. Твоя тетя нашла ваше местожительство, но было уже поздно – Марьяна погибла.

– Угу, – я холодно улыбнулась, – и все стрелки переведены на маму. Мертвые ведь уже ничего не скажут, можно все на них валить.

– Я ни в чем Марьяну не обвиняю, но…

– Конечно, всегда есть «но»! – я почувствовала, что начинаю распаляться. Не об этом ли говорил магистр Серениус? – Давайте, наконец, просто разойдемся по домам! Я в Академию, вы – к себе в свое поместье! Зачем я вам теперь? Я вас даже не помню! Мама учила меня не разговаривать с незнакомцами!

– Твою маму подозревали в измене, – вдруг тихо произнесла тетя Рита из угла, она сидела там под торшером, сгорбившись.

– Марго! – рявкнул Громов.

– Саша, она взрослая, пусть знает.

– Я никогда в это не верил! – отец заметно побледнел.

– Ты нет, а твои родители уцепились за слухи обеими руками, помнишь? Непризнанная супруга Громова родила от светлого – повод почесать злые языки. Многие считали, что отсутствие дара у ребенка было выдумкой – меньшим злом, на которое ты согласился после отчета Филентьева. Ада, ты еще слишком молода, чтобы понять, – тетя устало обратилась ко мне, в растерянности застывшей посреди комнаты. – Появление ребенка у старокровок-аристократов – огромное событие, ведь с каждым годом детей в таких семьях рождается все меньше. В браках магов и несведов все иначе, там можно долгие годы ждать, когда пробудится магия и пробудится ли вообще – и они никому не интересны. Но вся информация о ребенке старокровок, даже если один из родителей аристократ, немедленно становится достоянием общественности. Магистр Филентьев составил твою официальную натальную карту. И первоначально в ней стоял статус «светлая визарда». Был грандиозный скандал. Однако через положенные семь дней Филентьев откорректировал и карту, и гороскоп. Ты была записана как несведка. Твой отец как раз начинал политическую карьеру. После этого все действительно усложнилось, долгое время история недолгого брака припоминалась Саше и мешала ему. И сейчас, когда он…

– Мне бы теперь переварить это, – я потерла лоб, поняла, что в точности повторила жест отца, и быстро опустила руку. – Если я правильно поняла, сейчас вы, господин Громов, представите меня вашему… мерзокровному обществу и утрете всем нос?

Громов явно хотел сказать что-то резкое, но сдержался, лишь его скулы слегка покраснели.

– И вам, – продолжала я, глядя в лицо отцу, – я нужна лишь как подтверждение ваших успехов на поприще деторождения? Вам не кажется, что история повторяется, только наоборот?

– Что бы тебе ни говорили, – глухо произнес Громов, – как бы ни пытались меня в твоих глазах опорочить, помни: я никогда не верил в предательство Марьяны, я всегда заботился о тебе. Ты должна это помнить.

– Я с вами никуда не поеду, – резко сказала я. – И останусь в Академии. Мне нравится учиться, у меня есть успехи. И сканировать себя больше я не дам, если не верите леди Анабель, это ваши проблемы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И не собирался. Проблема в другом: я не смогу защитить тебя в Академии Баланса. Как только все узнают, что ты Громова…

– Что? Твои конкуренты прибьют меня, чтобы ты не отнял у них власть?

– Я допускаю разное развитие событий, – без тени улыбки проговорил отец. – Академия не достаточно надежно защищена для места, где производится смешанное обучение светлых и темных визардов. Мы на пороге потрясений, я не хочу, чтобы тебя коснулось нечто… плохое. У меня много врагов и, к сожалению, желающих за мой счет подняться из грязи в князи – тоже.

– Ха! – я фыркнула. – Магистры и Хранители разберутся. Я ухожу.

– Саша! – тетя Рита резко встала. – Скажи ей! Ты можешь остановить ее одним словом!

– Нет, – резко проговорил отец. – Пусть успокоится. Мы поговорим еще раз, в другое время и в другом месте.

Я шла по оживленной улице, не видя ничего перед собой, и психовала так, что врезалась в прохожих. Ха! Поговорит он со мной, конечно! Размечтался!

В дверь техноложки, к моему великому облегчению открывшуюся в холл Академии (я забыла спросить у горгулий, как мне вернуться в магический мир), я ворвалась, кипя и брызгая злобой.

– Мы тебя ждали! – хором сообщили статуи.

– Зацени! Отставили тебе дверь открытой!

– А могли бы не оставлять. Вот смеху-то было бы!

Я тяжело дышала, глядя под ноги. Ступни ног почему-то стали ледяными, а с пальцев словно потекли струйки холодной воды. Они обвиняли маму в измене! Мою маму! Правильно она сделала, что сбежала! И я с этим семейством никаких дел иметь не хочу!

– С ней что-то не так, – забеспокоился Левый.

– Определенно. Она сейчас нырнет, – Правый даже отпрянул, уйди в стену так, что наружу торчал лишь его огромный нос.

– Да, и глубоко, – Левый вжал голову в плечи.

– Эй, ты! А ты, часом, не донная ведьма? – гаркнули горгульи.

– Что? – вздрогнула я.

С удивлением посмотрела на пальцы, переступила на ставшем ледяным полу. Под ногами захрустел иней.

– Это что, я?

– Ну не мы же, – проворчали статуи. – А ну рассказывай, что там у тебя за дела? Чегой-то тебя чуть на Глубину сейчас не утащило?

– И такое бывает? – я всерьез испугалась.

– С обычными визардами – нет, но ты, как мы заметили, индивид неординарный, – сказал Левый.

– Присядь и поведай нам историю свою, о смертная! – взвыл Правый. И совершенно нормальным тоном добавил: – Если чё, мы столько всего перевидали! Мудрые мы. Глядишь, какой совет сможем дать. И болтать не станем. С нами тут обычно никто не болтает. Ты первая.

А почему бы нет? Очень хочется поделиться тем, что разрывает душу и голову на части. Кому мне еще рассказать? Я села на ступеньку и начала вспоминать.

… Выговорилась, и стало легче. Рассказала все, разоткровенничалась, короче. Нажаловалась страшным мордам от души.

– Нд-а-а… – протянул Левый, когда поток жалоб наконец-то иссяк.

– Дела, – согласился Правый. – Не могу сказать, что поддерживаю твое решение. Быть зависимой, конечно, плохо, однако оставаться независимой, гордой и бедной тоже так себе.

– Бывают папаши и похуже, – поддакнул Левый. – Твой, конечно, крупно налажал. Однако отец-эгоцентрист не повод вешать на себя многолетний долг.

– Мне от него ничего не нужно. Да, я упрямая, как мама. Я легко могу простить, когда обижают меня, но он маму предал, понимаете?

– Ты еще маленькая, – вздохнул Правый. – Поверь, будут и у тебя сложные ситуации с нелегким выбором. Тогда и поймешь.

– Слушайте, а с какой-такой радости вы ко мне в жилетки для слез напросились? – сердито и с подозрением спросила я, вытирая глаза. Надо же, действительно слезинка на нос скатилась. Что-то я сентиментальной стала. – Вам что, делать больше нечего?

Горгульи переглянулись, помялись и признались:

– Ну, в принципе, да, нечего. Вообще-то, за тобой просила приглядеть леди Анабель. Прости, что пытались напугать. Нам сказали, ты вообще в магии ни бум-бум. Искушение было слишком велико, вот мы и… Но мы же извинились. Ты вполне адекватная и даже забавная. В случае опасности держись поближе к стенам из серого камня, мы поможем. Только не ищи нас там, где красный кирпич. Мы можем перемещаться в Академии лишь туда, где есть старые стены, древние, как мы сами. Академия много раз перестраивалась, и все эти новые помещения для нас – ловушки.

– Тогда ладно, передайте леди Анабель мое мерси. Так уж и быть, не буду рассказывать, как вы меня запугивали, – я слегка успокоилась, однако кое-что меня все же беспокоило. – Но я вам назвала имя отца! Раньше у меня не получалось его произнести из-за заклинания неразглашения! А сейчас… Александр Громов, вот!

– Заклинание неразглашения? О как! – удивился Левый.

Правый пожал шипастыми плечами:

– А ты уверена, что то заклинание еще в силе? Впрочем, дезактивироваться оно могло только в одном случае.

– В каком? – озадачилась я.

– Если оно уже ни к чему – устарело, утратило актуальность. Тайна больше не тайна.

– Но… как?

– Кто-то тебя выдал, – предположил Левый, – и вряд ли это были магистр Серениус или магистр Кревий, им не нужны лишние разговоры в Академии. Будь осторожна. Приходи, если что. Жилетки к твоим услугам, но мы не только украшения для стен. Мы почти всегда тут. Иногда отлучаемся в библиотеку поболтать с мадам Галиной, но не часто.

– Хорошо, – согласилась я и, приободренная, отправилась к ректору.

Магистр Серениус выслушал меня как всегда внимательно. Лишь грустно покачал головой. Он тоже думал, что я поспешила с отказом.

– Тебе все равно придется это принять, – сказал он. – Рано или поздно. Ты не только Бартеньева, ты еще и Громова. В тебе старая кровь, это большая ответственность. Юности присущ максимализм, однако он зачастую мешает пониманию реальности. Ты учишься в Академии Баланса, и нужно привыкать решать дела переговорами. Вот что, Ада, сходи в библиотеку и возьми подшивку газеты «Глас Октоберона». Поищи там статьи о своем отце, с самого начала его политической деятельности. Это поможет тебе лучше его понять. Не переживай: никто не сможет насильно забрать тебя из Академии, ведь это будет означать конфликт с Хранителями, а они сокровище магической нации, столпы древней магии Глубины. Другое дело, если ты сама захочешь перевестись…

– Нет, не захочу. Академия стала моим домом, – от души призналась я.

– Это радует, – магистр улыбнулся. – И вот еще что: рано или поздно все всё равно узнают, что ты дочь Громова. Поэтому я не буду возобновлять заклинание неразглашения. Оставляю решение, сообщать об этом или нет, на твой выбор.

Я последовала совету ректора и с разрешения Галины Тимофеевны утащила в общежитие первую часть подшивки «Гласа Октоберона». Меня в меньшей степени интересовала карьера отца, мне было любопытно и удобно вот так, заочно, начать знакомство с новым миром, который я видела его только мельком, через забор: узкие мощеные улочки старинного города, людей в одежде прошлых эпох, странный транспорт – бесшумные ретро-автомобили без запаха бензина.

Тенет и Крофф обещали отвести меня к мастерам, мне предстояло собрать свой собственный Гримуар. Студенческий заем уже поступил на мой счет. Об этом оповестил мелодичный звук из коробки с банковским жетоном. Некоторое время над ним крутилась цифра «1500», суммы займа, а затем появилось сосредоточенное лицо банковского работника, носатого и длинноухого клерка неизвестной расы. Меня оповестили об условиях кредита, процентах и сроках выплаты. Ничего хорошего я, разумеется, не услышала – в делах денежных магический мир мало отличался от моего родного, тут тоже существовали богатство и бедность и рулили ростовщики.

Я читала газеты и узнавала своего отца с официальной стороны. К сожалению (или к счастью), подшивка охватывала только период последнего десятилетия, и статей о браке мамы и отца я не нашла. Однако я постепенно усваивала массу любопытных подробностей об устройстве мира.

Оказывается, в Магистеррениуме имелся король, престарелый монарх, судя по кратким еженедельным медицинским отчетам, планирующий вот-вот отойти в мир иной. Это создавало некоторую национальную напряженность. В очереди на трон первым был его сын, тоже человек немолодой.

Мой отец, Александр Громов, возглавлял одно из главных политических движений страны, консервативную партию «Великое Возрождение», и в случае ее победы на выборах претендовал на место следующего премьер-министра. Ого!

В каждой второй статье восхвалялись представители старой аристократии, с их вкладом в процветание государства и магии, и высказывались тревожные предположения о судьбе «нации, теряющей магическую кровь». Можно было лишь догадываться, сколько очков добавило бы отцу воссоединение с «некогда потерянной, но ныне обретенной дочерью-старокровкой».

…Я все больше втягивалась в учебу, с трудом замечая все остальное. Тем временем год завершался, приближался праздник Йоль. Я только теперь поняла, насколько прав был мастер Дебрис, не позволивший мне начать работу с его детишками раньше: я бы не справилась. Нам много задавали, дополнительные пары с деканом отнимали кучу сил (о радость! – я наконец-то смогла заслужить похвалу от Арчи и Шана, они откопали нечто интересное для себя в моих еженедельных отчетах по допам), Малыш подрастал и требовал много внимания.

А еще я старательно избегала рогатого кузена Влада. Тот почему-то стал с завидным постоянством оказываться возле меня на каждой перемене.

Сначала я думала, что это череда совпадений. Потом поняла: нет, тут что-то не так. Юджин крутился возле меня в холле и оказывался за соседним столиком в столовой. Когда мы встречались взглядами, демон принимал томный вид, закатывал глаза и вздыхал. Однажды после большой перемены в моем рюкзаке оказалась белая роза, завернутая в алую с позолотой бумагу. Цветок был прекрасен, но я на всякий случай оставила его на подоконнике в коридоре. Мало ли что. Вдруг на нем какая-нибудь приворотная магия. К этому времени я уже была наслышана о любовных чарах. Все виды приворотных зелий, в жидком, твердом или газообразном состоянии, были в Академии под запретом, об этом нас предупредили на первой же паре по зельеварению. Но это не означало, что ими не пользовались.

За неделю до Йоля намерения Юджина стали очевидными – он оказывал мне недвусмысленные знаки внимания, причем только в те моменты, когда в нашу сторону никто не смотрел. Но я же тоже не дурой выросла! Поверить в то, что рогатик влюблен, было так же сложно, как в то, что он не относился к категории бабников. Создавалось впечатление, что он делает все это неохотно: нехотя таскается за мной по коридорам, с зевками поджидает под дверью аудитории, лениво строит мне глазки в столовой и библиотеке.

Все это вызывало у меня нехорошее дежавю. Пришлось перейти в режим боевой готовности, как в школе. Там у меня имелось несколько настойчивых ухажеров, совсем не из тех ребят, одного из которых мне бы захотелось поцеловать под омелой. Кому-то из них, возможно, я действительно нравилась. Но получив отказ, они начинали мстить. Если Юджин действует по принципу «не догоню, так согреюсь», ему придется тренировать свои охотничьи навыки на ком-то другом. И я даже знаю, на ком.

…Я шла на пару и раздумывала над странным поведением юного господина Сальди (он опять уселся напротив в столовой и бросал в мою сторону горькие взгляды, а у меня кусок в горло не лез). Из кабинета высунулась и поманила к себе пальцем мадам Пруфф. Прозвенел звонок, но кастелянша настаивала на том, чтобы я вошла.

– Ада, я проверила, у тебя сейчас по расписанию обзорный курс технологий несвед-мира. Можешь эту пару не посещать. Тебе там делать нечего, это для тех визардов, кто всю жизнь прожил в Магистеррениуме и не знает про эти… ваши… компутеры и радиаторы. Держи.

Мне был вручен тугой кошелек. В нем позвякивало.

– Вот, приложи указательный палец и распишись. Двести монет, – отчиталась мадам Пруфф. – Денежное вспомоществование от профкома. Не густо, конечно, но оперативно.

– Спасибо! – я просияла и на радостях обняла кастеляншу. – Это ведь вы все организовали!

Уж я-то знала, как сложно выбивать деньги из разных социальных организаций.

– Ну, ну, – проворчала мадам Пруфф, улыбаясь. – Ты заслужила. Давно я не видела визарда, который бы так усердно учился. Ты бы кушала получше, худющая стала.

– А, – я махнула рукой, – ем я за двоих, только не в коня корм.

– Как там мастер Дебрис? Не обижает?

– О нет! Это благодаря ему я тяну все новые предметы и не отстаю… почти.

– Тяжело?

– Ну…

– Понятно. У меня к тебе еще одно дельце, вот только не знаю, выгорит ли, – кастелянша движением когтя приподняла в воздух стопку папок, и они завертелись вокруг женщины, услужливо подставляя ей под нос свои названия. – Вот, нашла. Я сюда твою справку приложила из несвед-мира, что ты сирота и опекаемая. Погляди-ка, что мне ответили.

– Жилье? Бесплатное? – донельзя удивилась я, просмотрев несколько верхних листков в папке.

– Не сейчас, после окончания Академии. Ты раньше времени не радуйся. Это же социальное жилье. Отдадут какую-нибудь развалюху, лишь бы с баланса снять. Но вдруг повезет-то. Не нужно будет в рабочем хостеле ютиться, пока долг отрабатывать будешь. Там скученно и грязновато. Особенно если какие тролли поселятся.

– Ух ты! Восторг! – пропищала я. – Ну и пусть развалюха, зато моя! Все складывается гораздо лучше, чем я предполагала! Светлое Будущее, я иду к тебе!

Мадам Пруфф скептически хмыкнула:

– Ох, девочка, не торопись и не загадывай. Уж сколько я ведьмочек с отличными баллами по Дивинации перевидала, никто не смог точно предсказать, что там их ждет, в будущем.

Но я все равно была счастлива. Вприпрыжку отправилась на первую пару по Предотвращению, прикидывая в уме, на что потрачу «денежное вспомоществование». Малышу мясо и кровь, себе одежду. Я носила свои старые вещи из несвед-мира под практичной мантией, но мне страшно хотелось покрасоваться в традиционном наряде Магистеррениума. Пышная черная юбка с оторочкой, блуза, пояс с карманчиками для всяких мелочей и ведьминских инструментов, полосатые чулки пчелиной расцветки, высокие кожаные ботинки, длинные перчатки и шерстяная непромокаемая накидка на плохую погоду – чистый восторг! Да, и пару остроконечных шляп прикуплю! Одну на теплое время года, другую – фетровую.