Текст книги "Лисьи Чары (СИ)"
Автор книги: Дарья Иорданская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава восьмая. Безумие
Взгляните, все высохло:
колосья ослепли, и звери сплющились,
заржавело железо на высоких мостах,
и пробковая тишина разлилась вокруг.
Ф. Г. Лорка
Оказавшись вновь на твердой земле, Пан не удержалась, и рухнула на колени. Ей безразлично было сейчас, что оборотень насмехается, что ей наверняка будет стыдно. Когда ничто не тряслось, не раскачивалось и не затекало в ботинки, Пан испытывала мгновения абсолютного счастья. Наконец Низу это надоело, он поднял ее на ноги и мрачно констатировал:
– Это платье тоже можно пускать на тряпки.
Пан скосила глаза на вымаранный подол и тяжело вздохнула. Юбка теперь липла к ногам, отличные чулки, привезенные из Леша, скорее всего, пришли в совершенную негодность. Что было особенно обидно, потому что Пан потратила на них примерно половину своей зарплаты.
– Ты не сможешь так идти, – оборотень указал на мокрые ботинки, издающие теперь при каждом шаге омерзительный скрип. – Ну-ка, снимай.
– Я похожа на деревенскую девочку, которая бегает босиком? – собрав всю свою надменность, спросила Пан.
– Теперь будешь, – невозмутимо ответил лис, толкая ее к поваленному дереву.
Насильно усадив девушку на бревно, он присел на корточки и принялся расшнуровывать ее ботинки. Пан не стала сопротивляться, тщательно взвесив все варианты. В любом случае, уже сейчас идти ей было нелегко.
– Что ты намерена делать с деревней? – спросил Низу, не поднимая головы.
– Посмотрю, можно ли исправить сложившуюся ситуацию. Возможно, если пригласить десяток черных магов…
– А если исправить ситуацию нельзя? – оборвал ее лис.
– Тогда деревню придется уничтожить, – Пан вздохнула, но больше от облегчения, потому что ботинок наконец упал на землю, и она смогла пошевелить освобожденными пальцами. – Поверь, мне бы не хотелось прибегать к этому…
Лис выпрямился, отряхивая руки от склизкой грязи, и хмуро на нее посмотрел.
– Ваше колдовство уродует мир и вас самих, а потом вы еще в чем-то обвиняете бедных, несчастных оборотней.
– Ах, бедные, ах несчастные! – фыркнула Пан. – Веди лучше.
Оборотень вытащил из-за пазухи полотенце с рогаликами и развернул его.
– Ключи за теми деревьями, десять минут ходу. Советую подкрепиться.
Пан взяла один из рогаликов и принялась жевать его, не сводя глаз с указанных елей.
– Мы выйдем прямо между мельницей и небольшим сараем. Мельник хранил там жернова и сено для своих лошадей, иногда там парочки прятались, – лис улыбнулся. – Что там сейчас, не знаю, так что будь осторожнее. Крестьяне слишком агрессивны, а вилы – достаточно грозное оружие.
– К твоему сведению, я по рождению – черный маг! – огрызнулась уязвленная Пан.
– Лучше бы ты это еще и умела, – спокойно парировал оборотень.
Перебросив в руки Пан полотенце с рогаликами, он обернулся лисом и убежал в кусты ракитника. Шутовке пришлось продираться через сплетение ветвей, зарабатывая царапины, и в довершение она разодрала платье на плече. Из удобного гнезда, образованного тремя разлапистыми темно-зелеными елями, которое уже занял оборотень, был виден луг, мельница и деревня вдалеке. Над крышами курился дым, слишком черный, чтобы быть печным, и смешивался с багровыми тучами, висящими все так же низко.
– Не думаю, что нам стоит ходить в деревню, – пробормотал лис, принюхиваясь.
Словно в подтверждение его слов, порыв ветра принес запах гари и паленого волоса. Что-то в этом запахе было особенно тошнотворное, заставившее Пан зажать рот. Низу ободряюще похлопал ее по плечу.
– Если мы выйдем на изнанку, то, наверное, сможем пройти по деревне незамеченными, – предложила шутовка, переборов тошноту.
– Посмотри, – лис сделал приглашающий жест.
Сощурившись, Пан взглянула на луг и ойкнула. Виденное уже на болотах, ни в какое сравнение не шло с раскуроченной землей. Над травой, путаясь в желтых колосках, струились длинные цветные плети, переплетаясь в толстые яркие косы. Пан насчитала четыре основных цвета, и совершенно сбилась, высматривая оттенки.
– Что здесь твориться? – прошептала она. – Надо возвращаться.
Бросив еще один, очень короткий, взгляд на луг и деревню, она повернула назад, в лес. Ноги ушли в землю по щиколотку, вода залила стопы, совершенно ледяная, ударив в нос затхлой, гнилой вонью. Растекшееся за последние несколько минут болото тянулось к Пан руками-плетями, обвивая ее. Ни в одном учебнике – их, надо правда признаться, Пан читала невнимательно – она не видела подобного. Это уже не походило на злоупотребление магией, скорее – на чье-то умышленное, злое колдовство, но невозможно было представить волшебника такой силы. Пан попыталась вспомнить женщину в маске, но, к сожалению, тогда она ощущала только общую ненависть, окружавшую замок, и ничего более конкретного.
Обернувшись, она увидела открывающиеся ворота сарая и нескольких оборванных людей, вооруженных вилами и топорами. Остро запахло кровью. Только теперь Пан сообразила, в какую же опасную ловушку она угодила.
– Ты нарочно привел меня сюда, верно? – холодно спросила она.
Оборотень не ответил – его уже не было рядом. Пан машинально потянулась к поясу, но лисий медальон она оставила на комоде в гостинице, а гильдейский знак мало, чем мог помочь против крестьян, больше сейчас похожих на покойников.
Когда Пан было восемь лет, она видела шествие оживленных мертвецов – тогда еще можно было встретить некроманта. Распухшие телом, едва прикрытые обрывками грязной одежды крестьяне, сильно сейчас напоминали покойников, но орудия в руках держали крепче, чем в лучшие свои дни. Когда метко брошеный топор только чудом просвистел у нее над головой – Пан, поскользнувшись на грязи, рухнула ничком – шутовка вспомнила, что бойцом никогда не была. Она прикинула свои шансы убежать, и равны они были примерно нулю. Позади было болото, впереди – горстка весьма опасных безумцев, а по бокам непролазные кусты, в которые только лису и прошмыгнуть.
Припомнив оборотня, Пан скрипнула зубами. Впрочем, досада на собственную глупость, несколько ее взбодрила. Вытащив ноги из грязи, она прикинула расстояние до нападающих. Двигались ключевцы медленно, словно и впрямь были покойниками, но вполне уверенно. Для них затекающая на луг грязь вовсе не была помехой, а вот Пан несколько сомневалась в своей ловкости и скорости. Это походило на проход по тонкому канату, который ей никогда не давался.
Для начала шутовка решила оглушить противников, тем более, что далеко тянуться за силой надобности не было. Подцепив нотку особенно острой злобы, она сплела заклинание и запустила им в крестьян. Ударная волна – весьма неумелая, но от того не менее сильная – способна была свалить с ног целый полк, но нападавшие даже не дрогнули. Самый крайний – мускулистый старик, вооруженный топором, скорее всего когда-то бывший кузнецом, отвел свое оружие в сторону и схватил Пан за плечо. Пальцы у него были сильные, казалось, что от его захвата захрустели кости. Шутовка представила свою хорошенькую головку отделенной от тела, и всхлипнула. Кузнец потянул ее на себя, тонкая ткань с треском разорвалась, старик выпустил рукав, и Пан повалилась в грязь. Болотная вода, медленно натекающая из леса, достигала уже голеней. Сидя в ней – платье светлым парусом плавало по поверхности – Пан в ступоре следила за топором, сначала занесенным, а потом медленно спустившемся к самой ее голове. Потом его почему-то мотнуло из стороны в сторону, и, резко упав, он вонзился в землю на расстоянии пальца от ее бедра. Низу вытащил короткие вилы из спины кузнеца и локтем вытер лоб.
– Я вижу, ты великолепно владеешь черной магией.
Он протянул руку, предлагая свою помощь, но Пан решительно отвергла ее и попыталась встать самостоятельно. Привело это только к тому, что она вывозилась в грязи и вымокла. Платье облепило тело, что ощущалось особенно болезненно под насмешливым взглядом оборотня. Впрочем, долго ему развлекаться не пришлось, потому что минутой назад насаженный на вилы кузнец и два его не менее мертвых приятеля приподнялись на руках и попыталась оторвать тяжелые тела от жидкой грязи. Это обстоятельство заставило Пан пулей вскочить на ноги и скрыться за спиной Низу. Лис был одного с ней роста и почти хрупкого сложения – если сравнивать с тем же кузнецом-покойником – и прятаться за ним было бесполезно, но Пан тем не менее уцепилась за его плечо.
– Что будем делать?
– Что, я больше не предатель, завлекший тебя в ловушку? – ехидно поинтересовался оборотень, не сводя глаз с покойников, выбирающихся из грязи.
– Я серьезно, Низу! – рявкнула Пан.
Лис потер ухо.
– Ну, для начала доберемся до тракта, для этого придется обогнуть деревню по левой стороне, а там разберемся.
– Ключевое здесь – «обогнуть деревню?» – Пан встряхнула оборотня. – Как ты намереваешься это сделать?
– Ну, умруны, они медлительные, и меткость их оставляет желать лучшего… – протянул лис, цапнул Пан за руку и побежал.
Болото растекалось быстрее, чем способен был бежать оборотень, обремененный к тому же городской жительницей, убегавшей в своей жизни только от рассерженных владельцев кондитерских лавок, да и то в раннем детстве. Всякий раз, когда появлялась надежда ступить на сухую твердую землю, ноги находили очередную зловонную лужу. Троица преследователей, которых болото совсем не волновало, уже дышали в спину.
– Умруны, они медлительные, – передразнила Пан, оглянувшись через плечо на покойников, спокойно бегущих следом. – И меткость…
– Побереги дыхание! – резко приказал Низу.
Наклонившись вперед, он бежал, при этом поддерживая уже уставшую Пан. Возмущение сыграло свою дурную роль – она действительно задыхалась, срываясь на хрип. От деревни наперерез им уже выступила неспешно целая толпа – бесполых, оборванных, окруженных плотным коконом ненависти. У Пан к горлу подступил ком, она закашлялась и еще немного сбавила темп. Низу бежал, подстраиваясь под ее скорость, не оглядываясь, не смотря себе под ноги. Тем не менее, он умудрялся избегать протянутых к нему рук и не спотыкаться, чего нельзя было сказать о шутовке. Лапа кузнеца рванула с ее плеча платье, обрывки рукава повисли, щекоча локоть.
– Налево, – спокойно скомандовал оборотень, окинув небрежным взглядом толпу у самой деревни.
Выйдя за околицу, крестьяне сбились в кучу, ощетинились лопатами, граблями и острогами и замерли. Низу плечом подтолкнул Пан в указанном направлении и поднял глаза на небо. Тучи в ожидании замерли, задевая верхушки деревьев и печные трубы домов. Лис пробормотал несколько слов необычайно ласковым, просительным тоном, и щелкнул пальцами левой руки. Туча воркотнула, рванула еще ниже и обрушилась на землю шквалом тяжелых, по-осеннему холодных капель. В сгустившейся темноте стало тяжело различать детали, на что Низу надеялся особо. Сбив Пан с ног, он следом за ней покатился в канаву и быстро зажал девушке рот. В блеске молний было видно, как медленно и неповоротливо крестьяне проходят мимо – навстречу своим собратьям. Не было разговоров, вообще не было звуков кроме сочного чавканья, с которым врезались в плоть лопаты и вилы. Пан закусила губу и спрятала лицо на плече у лиса.
– Они уже мертвые… скорее всего, – попытался, впрочем, безуспешно, утешить ее оборотень. – Зато у нас есть время заглянуть в деревню.
Он легко поднялся и вытащил Пан из жидкой грязи. Платье превратилось в мокрые лохмотья, в нем было очень холодно, к тому же от сильных ударов капель тряпки не защищали. Низу, так же вымазанный грязью и вымокший, смотрелся куда увереннее и спокойнее.
– Пошли, – сказал он с совершенно неуместной улыбкой. – Может, в деревне найдем пару кусков холстины. Тебе не помешает.
Пан в который раз болезненно ощутила, насколько же ее тело облепляет жуткое, безвкусное розовое платье. Уже без улыбки лис прикрыл ее плечо обрывками ткани и кивнул в сторону крайних домов. С огромным трудом вытаскивая ноги из разлившегося по лугу болота, Пан пошла за ним.
Деревенская улица уже раскисла от дождя, но пока еще не обратилась в болото. Аккуратно ступая босыми ногами по битым глиняным черепкам и выбирая самую безопасную дорогу, Низу упрямо шел через деревню, не смотря по сторонам. Пан тоже старалась не разглядывать дома, больше похожие сейчас на пепелища. Некоторые сгорели целиком, так что осталась только пара обугленных стен, некоторые сохранили даже крышу, прохудившуюся и кривую.
– Мы можем пройти насквозь, и выйдем прямо на дорогу, – сказал Низу, и вдруг замер, подняв указательный палец. – Что это?
– Что? – Пан испугано огляделась.
– Звук, – пояснил оборотень и принюхался.
Пан, категорически не способная звук унюхать, предпочла прислушаться, и различила справа от себя совсем близко детский плач. Вырвав свою руку, шутовка побежала к крайнему, полуразрушенному, но все еще сохранившему три стены и половину крыши, дому. Прямо на полу на груде обломков, оставшихся от мебели, сидела девочка лет семи, терла глаза кулачками и рыдала в голос. Плачь ее только немного приглушался шумом дождя, бьющего по крытой шифером крыше.
– Тише, – как можно ласковее сказала Пан, хотя вышло у нее хрипло и грубо. – Тише, маленькая, не плачь…
Она сделала несколько осторожных – чтобы не спугнуть ребенка – шагов в дом и протянула руку. Девочка вскинула голову, метнулась вперед и вцепилась острыми, как будто заточенными зубами в запястье Пан. Шутовка вскрикнула от боли. Подоспевший на крик Низу схватил девочку за шкирку, как котенка, без видимых усилий оторвал от пола и встряхнул. Жуткие, выдающиеся вперед зубы ребенка клацнули. Глаза сверкнули ненавистью, опасно концентрированной. Извернувшись, девочка попыталась вцепиться клыками в оборотня, но наткнулась на его взгляд.
Если до того момента Пан не доверяла лису, то теперь она начала его бояться: глаза Низу отсвечивали янтарем, по звериному, и ничего хорошего ребенку этот взгляд не предвещал.
– Уходи, – сказал он.
– Постой…
– Уходи, совсем. Жди меня на том конце деревни. Беги, если появится кто-то из местных. Поняла?
Он повернулся, посмотрел на нее, и Пан сглотнула. Глаза были не просто желтыми – они светились в полумраке. Быстро кивнув, она выскочила из дома и побежала по улице, стремясь как можно скорее оставить за своей спиной Кричащие Ключи, девочку и, главное, Низу.
* * *
Разжав пальцы, лис выронил ребенка на пол и присел на корточки. Девочка испуганным и разозленным зверенышем смотрела на него, склонив голову. Потом протянула руку и нарисовала в воздухе многогранную фигуру.
– Значит, ты теперь выходишь на охоту среди бела дня? – спросил лис.
– Я не ждал, что встречу здесь оборотня, – тихо сказал ребенок, склоняя голову еще ниже. – Я не посмел бы забрать твою добычу.
– А я не ждал увидеть такого глупого перевертыша, малыш, – грустно сказал Низу.
* * *
Он появился спустя десять минут, силясь отмыть под дождем руки от темной крови. Пан отступила на шаг и резко спросила:
– Что ты сделал с девочкой?
– Девочка? Хм… – нагнувшись, лис сорвал пучок травы и оттер кровь, после чего снял с плеча светлый сверток и перекинул его девушке. – Это тебе.
Пан недоуменно посмотрела на кусок небеленого холста со следами неумелой вышивки.
– Накинь, простудишься, – мягко сказал лис.
– Что ты сделал с ребенком? – холодно повторила Пан, продолжая держать холст на вытянутых руках.
– Это уже давно не ребенок, – не глядя ей в глаза ответил Низу.
– А кто же? – зашвырнув в лиса куском ткани, Пан резко развернулась и направилась к самому центру дороги. Там она почему-то чувствовала себя увереннее.
Низу пошел ближе к обочине, тщательно сохраняя дистанцию. Он молчал некоторое время, шел, не глядя себе под ноги и подставив лицо дождю. Волосы облепили ему лоб и почти полностью скрыли глаза. Подняв руку, он выжал свою густую челку и неожиданно заговорил хриплым усталым голосом.
– Это давно уже не ребенок, это – перевертыш.
– Кто? – Пан нервно хихикнула. – Чадо эльфов? Оживленная чурка? Что еще ты придумаешь?
– Слушай, это ты хотела прийти сюда! – разозлился лис. – Надень, черт бы тебя побрал, тряпку и попробуй разнообразия ради послушать меня!
Он замер, держа в руке холст. Повинуясь холодному взгляду его странных, лишенных какого бы то ни было определенного цвета глаз, Пан взяла ткань и накинула себе на плечи. Обрывки ниток щекотали теперь ей шею. Медленно, стараясь не испугать шутовку, лис протянул руку и оборвал их.
– Перевертыш, – тихо сказал он. – Знаешь, что бывает с теми, кто слишком далеко зайдет на изнаночную сторону?
– Он сойдет с ума, – ответила Пан. Голос у нее вышел какой-то особенно глухой.
– Он вывернется. Наизнанку, – поправил ее лис.
– Ты хочешь сказать, что эта девочка – канзара, или дуух? – усомнилась шутовка.
– Дети куда более восприимчивы к миру, чем взрослые, – пожал плечами оборотень. – Не зря же в сказках они всегда самые умные и ловкие. И, кстати, именно дети в тех же сказках чаще всего попадают в неприятности. Просто, происходит что-то, делающее границу, так сказать, ребро нашей монеты, особенно тонкой в Кричащих Ключах.
– Да даже тысяча земляных магов на такое не способна, – с нервным смешком отмахнулась Пан. – Ну, есть там у них некромант…
– Ты знаешь много некромантов, способных поднять целую деревню? – сладким голосом поинтересовался Низу.
– Я вообще не знаю ни одного некроманта, благодарю Пана! – огрызнулась шутовка. Все это было слишком чудовищным, и очень хотелось вернуться в столицу и сердечно поблагодарить его величество Злотана Божару IV за такое задание. – Господи, велик подвиг – пяток умрунов!
– Они все мертвые, – тихо сказал лис, отворачиваясь. – Вся деревня. Можешь мне поверить.
Пан испугано оглянулась, но армия покойников пока что не шла за ними.
– Ну спасибо, вашество, – пробормотала она, прибавляя шагу.
* * *
Первым из дверей гостиницы, не обращая внимания на дождь, выскочил Герн и кинулся обнимать дрожащую дочь. Пан обмякла в его руках, позволила отвести себя внутрь и усадить у очага. Низу зашел следом, выжимая волосы, шутовка почти сразу же потеряла к нему интерес, тем более что перепуганный отец уже тормошил ее.
– Где ты была?! Где ты была, сожги тебя пламя?!
– Я ходила в Кричащие Ключи, – одними губами произнесла Пан.
– Что?! – рухнув на колени, Герн обнял дочь. – Дочка, зачем? Ты должна была довериться нам. Мы с Рисклом – опытные маги.
– Я не думала, что все так страшно… – пробормотала шутовка.
Тепло от очага постепенно пробиралось под мокрое платье. Пан почти перестала дрожать от холода, но тотчас же затряслась от воспоминаний. Заныла укушенная рука, и только сейчас шутовка заметила, что на запястье запеклась кровь. Всхлипнув, Пан прижала раненую кисть к груди, сжалась в комок и заплакала. Герн замер, не зная, как утешить уже взрослую и всегда такую бодрую и даже – бурную дочь. Рискл вообще предпочел держаться подальше.
* * *
Низу стянул мокрую куртку, бросил ее на скамейку рядом с очагом и нырнул за стойку. Петер делал вид, что протирает кружки, но на самом деле больше был занят изучением сгрудившихся у огня магов.
– Вам бы рубашечку надеть, господин, – мимоходом заметил он. – Эй, Фредди! Принеси господину Малкирку мою выходную рубаху!
– Меня вполне устроить шерстяная, – поспешно возразил лис.
– К тому же, в моей льняной тебе холодновато будет, – тихо хохотнул трактирщик. – Фредди, неси господину теплую сухую одежду!
– Думаю, юной городской леди она тоже не помешает.
– Оденем твою кралю, не волнуйся, – хмыкнул Петер. – Я пунш приготовил, как знал, что вы придете вымокшие.
– Ну, вообще-то, на улице дождь, – улыбнулся Низу, беря из рук Фредди сухую одежду.
Переодевшись прямо за стойкой, он с благодарностью взял удобные ботинки, присел на лавку и начал шнуроваться, бросая короткие взгляды на сцену у очага. Пан сложилась пополам, послышались сдавленные рыдания.
– Знаешь, для городской она отлично держится, – заметил лис. – И не подумаешь, что она из придворных.
Взяв со стойки дымящиеся кружки, Низу направился к очагу. Небрежно отодвинув Герна, он присел на корточки и тронул Пан за плечо.
– Кто ты такой? – требовательно спросил огненный маг.
Не обращая на него внимания, лис тихо проговорил, поглаживая шутовку по локтю:
– Петер приготовил пунш, выпей, помогает от простуды. Он сейчас даст тебе сухое платье, говорит, одежда его покойной жены тебе подойдет.
– Покойники! – Пан резко выпрямилась и едва не выбила кружку из рук оборотня. – Опять покойники!
– Усопшей жены. Это тебя устроит? Ходы и норы! Твоя рука!
Пан еще раз посмотрела на запекшуюся кровь, потом на встревоженное лицо оборотня.
– Что-то не так? – с подозрением, отодвинувшим на второй план все прочие невзгоды, спросила она.
Низу поставил кружку с горячим пуншем на стол и кончиками теплых пальцев коснулся припухших ранок. Пан закусила губу. Лис так и вертел бы ее руку, пристально изучая, если бы Герн не схватил его за шиворот и не поднял. Пан вспомнилось, как оборотень легко тряс за шкирку ребенка. Она всхлипнула и зажала себе рот здоровой рукой.
– Кто ты такой? – ледяным тоном повторил Герн. – Панференце, кто он такой?
Низу вытащил ворот рубахи из пальцев огненного мага, бросил на него спокойный взгляд и подтолкнул к Пан кружку.
– Выпей. Честное слово, это помогает. Петер, у тебя еще остались травы, которые я приносил?
– Довольно много, – отозвался из кухни зычный голос. – Лето было спокойным, они почти не понадобились.
– Мне нужны жалейка, кровушник и чадовник, ступка, котелок с кипятком и чистые бинты, – повернувшись к Герну, лис изобразил усталую улыбку. – Меня зовут Низуэл Малкирк. Не беспокойтесь, я опытный травник.
– Ты еще и Малкирк, да в довершение всего – травник! – проворчала Пан, прихлебывая обжигающе-горячий пунш. – Не волнуйся, пап, это мой пленник.
Присевший на край стола и занятый приготовлением лекарства лис только ухмыльнулся. Пан, равно как и Герн с Рисклом, не могли не отметить, что с пестиком и ступкой он обращается профессионально. Петер принес завернутые в чистую холстину плотно скрученные бинты, подвесил на огонь уже кипящий котелок и подлил шутовке еще пунша.
– Что тебя так испугало? – Пан указала на свое запястье. – Что с этим укусом не так.
– Бытует мнение, – спокойно ответил, правда, казалось, совершенно не в тему, Низу, – что если человека укусит оборотень, тогда раненый сам станет оборотнем. Это безусловный бред, но в чем-то верный.
– Я… – у Пан перехватило горло. Она вспомнила полуразрушенный дом, и обманчиво хрупкого беззащитного ребенка-звереныша, как теперь ей казалось, совершенно бесполого и очень хитрого.
– Если будет время, я посвящу тебя в прикладную мифологию, – пообещал Низу, перекладывая лекарство из котелка в неглубокую керамическую миску. – Протяни руку.
Снадобье было весьма неаппетитного вида: густая бурая кашица, пахнущая при этом очень приятно – острой свежестью, как лес после долгожданной сильной грозы. Пан протянула руку, не сводя глаз с пальцев Низу. Зачерпнув лекарства, оборотень осторожно нанес его на укус. Резкая боль обожгла кожу, заставив Пан вскрикнуть. Герн, а за ним и Рискл с угрожающим видом двинулись к лису, благо, хоть колдовать не начали. Низу бросил на них небрежный взгляд, заставивший магов остановиться, и зачерпнул еще мази. Потом туго перебинтовал запястье шутовки и, перепрыгнув через скамью, пошел к умывальнику.
– И что теперь? – спросила Пан с опаской.
– Ну, если ты не начнешь в ближайшее время выть на луну… – перехватив ее разъяренный взгляд, Низу примирительно улыбнулся. – Ничего страшного не произойдет. Если будет болеть, обращайся сразу ко мне, раз уж я тут единственный лекарь. Я бы на твоем месте переоделся и поспал.
Вытерев руки предложенным полотенцем, он благодарно кивнул трактирщику и пошел к лестнице. Опустив руку на перила, лис полуобернулся и с ухмылкой заметил:
– Исключительно для твоего успокоения, Пан, я весьма уютно устроился на чердаке. Заходи.
Сделав изящный взмах левой рукой, он побежал вверх по ступеням.
* * *
– Мне кто-нибудь объяснит, что это за тип? – на этот раз вопрос был повторен Герном с некоторой неуверенностью.
На несколько минут он погрузился в оцепенение, очень похожее на панический ужас, когда невозможно даже пошевелиться, но теперь это чувство пропало, и маг был весьма зол. Переводя взгляд с дочери, изучающей причудливо намотанный бинт, на трактирщика с зеленым платьем в руках, Герн пытался сообразить, почему же не пытался помешать наглецу, так вольно обращавшемуся с его дочерью. Не поверил же он, в самом деле, что этот рыжий мальчишка – врач.
Пан посмотрела на лестницу, но там уже никого не было.
– Он наш союзник, – сказала она наконец, не вдаваясь в дальнейшие подробности. О нечеловеческом происхождении Низу шутовка решила вообще умолчать до поры. – Извини, пап, я, наверное, действительно лягу спать. Завтра поговорим обо всем.
Забрав у трактирщика платье, Пан медленно пошла наверх.
– Я пришлю вам грелку, госпожа, – послышалось ей в след необычайно учтивым тоном.
Пан мельком удивилась, с чего это трактирщик стал вдруг так сахарно любезен, но отмахнулась от лишних мыслей и пошла наверх. Ее единственным и страстным желанием было стянуть с себя мокрые обноски, в которые превратилось ее когда-то элегантное розовое платье, переодеться в предложенную трактирщиком рубаху из тонкой местной шерсти, забраться под одеяло и спать. По возможности – ближайшее десятилетие.
