Текст книги "Юнда. Юдан (СИ)"

Автор книги: Дарья Радиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Надо идти, – заметил Юдан.

– Тебе или нам? – уточнил дотошный Нурка.

– И мне. И вас, – согласился Юдан. – Провожу.

Одна стена нашей песчаной гробницы дернулась, осыпаясь, и впереди мы увидели крошечную точку города горняков.

– Мне идти, – заметил Юдан. – От вас. Из тела.

– Подожди! – заорали мы с Нурка в один голос.

Муха неуверенно дернул головой – Юдан явно не понимал, почему мы пытаемся остановить его.

– Надень шлем, – попросил я уже нормальным голосом. – Муха ведь не умеет дышать как ты и как я.

– Не умеет, – согласился Юдан после заминки. – Забыл.

В этом "забыл" было что-то настолько человеческое, что я завис, заворожено наблюдая за тем, как существо, поселившееся в теле Мухи, надевает на голову шлем скафандра, методично застегивает крепления и подает кислород.

"Спасибо, – сказал Юдан в динамики. – Это было познавательно".

Через несколько секунд Муха навзничь рухнул в песок.

Ждать пришлось недолго. Через примерно пятнадцать минут после набора кода к установке с противоположной от поля стороны подошел невысокий анжер в серебристом наземном скафандре. Шлем его скафандра был абсолютно прозрачным. Он долго рассматривал нас, судя по всему, не имея ни малейшего представления о том, кто мы такие – в скафандрах все были одинаковыми, что люди, что сатены, что анжеры. Наконец, после долгой паузы, анжер набрал какой-то код, и едва заметное из-за искр поле между двумя ближайшими колоннами пропало. Анжер приглашающее махнул нам рукой.

"Меня зовут Ло`айронн, – сказал он вместо приветствия. – Я ответственный за город горняков эм-шестнадцать. Вам придется очень постараться, чтобы объяснить мне, кто вы и откуда взялись".

"Меня зовут Ларан, – его же словами отозвалась Ларан. – И мне кажется, код должен был сказать вам достаточно".

"Судя по голосу и имени – вы сатен, – не впечатлился ответственный, назвавшийся Ло`айронном. – Судя по коду – на Юдан упала орбитальная станция анжеров. Уже одно это вызывает у меня вопросы".

"Я сатен, – согласилась Ларан и холодно добавила: – А еще я член ОССРП, и это должно избавить вас от желания задавать вопросы".

Несколько долгих минут Ло`айронн молчал, потом неохотно попросил:

– Можно вашу руку для идентификации?

Ларан нажала кнопку на запястье, подождала, пока перчатка скафандра сползет с руки, и протянула ладонь ответственному за город горняков М-16. Ло`айронн безразлично прижал худые пальцы сатена к идентификационной панели, расположенной на его скафандре чуть выше запястья, кивнул своим мыслям и чуть дольше необходимого задержал ладонь Ларан в собственной. В движениях его не было ни капли нежности, скорее возникало смутное ощущение, что он по какой-то причине не хочет ее отпускать.

"Прошу прощения, Ларан, – без сожаления заметил Ло`айронн. – Пройдемте во внутреннее кольцо. Там есть кислород. Там я хотел бы увидеть записи с орбитальной станции, они же у вас с собой? – он дождался короткого кивка Ларан и продолжил: – После этого я смогу вынести какой-то вердикт относительно вашего пребывания в городе горняков эм-шестнадцать".

"Прошу прощения за доставляемые неудобства, – в голосе Ларан было столько яда, что им можно было отравить весь город горняков М-16, и еще осталось бы на парочку таких же городков. – Я надеюсь, харманас, направляющийся за нами, тоже не доставит вам неудобств".

Ждать ответной любезности она не стала, просто прошла мимо Ло`айронна и направилась туда, где мигало силовым полем второе кольцо установок, за которым можно было, наконец, снять шлем и начать дышать.

Нурка сидел в центре пещеры, в позе лотоса, в которую никто из моих знакомых, близких или дальних, не умел садиться, и смотрел на нас по-очереди. Это можно было определить по тому, как поворачивалась его голова в скафандре от одного к другому, и, после продолжительного времени, поворачивалась снова.

Я так и сидел без шлема, но никто ни о чем не спрашивал, потому что Нурка быстро и уверенно завладел вниманием раньше, чем все успели оправиться от шока.

– Я вам даже завидую, ребята, – заметил Нурка. – Вы все пообщались с неведомым так сказать – изнутри. И только я пообщался с неведомым, так сказать – снаружи.

– Нурка, можно без метафор? – попросил Муха. Голос у него был уже обычный, его собственный, но после разговора с Юданом он казался чужим и непривычным.

– Нельзя, – отрезал Нурка. – Потому что куда вам, простым смертным, проникнуться всем величием неведомого.

Мы промолчали. Когда Нурка несло, его лучше было не перебивать, потому что это были те редкие моменты, когда он практически не употреблял ругательства, чтобы не портить ими крайне пафосную картину собственного восприятия.

– Вы все почуяли неведомое. В тебя, Муха, вселился дух, а вас, Хирой и Люк, дух вылечил. Теперь в каждом из вас есть частичка неведомого, которую вы унесете с собой.

Я подумал, что ничего не хочу никуда уносить с собой, но, разумеется, промолчал.

– А пока неведомое копошилось в вас, я поговорил с ним. Словами.

Нурка помолчал и вдруг, перестав ерничать, заговорил быстро, сухо и разумно, и я не сразу понял, что он просто боится. Боится до крика, до ужаса, что в его голове не укладывается происходящее точно так же, как не укладывается оно в моей, и что понимание того, что именно он видел и знает больше остальных вовсе не делает его счастливым – оно его пугает.

– Юдан разумная планета. Не разумная внеземная не человекоподобная цивилизация, как мы думали изначально. Вся планета Юдан – это единый разум. Который думает как целиком, так и... в общем, так и отдельными... элементами. У него другое мышление, другие формы взаимодействия, все – другое. Но он много контактирует с жителями – все тридцать восемь лет, поэтому знает унис и может изъясняться на нем. Юдан – это не только песок, это вообще все. Воздух, небо. Юдан живая вся, считая атмосферу на сколько-то там километров вверх. Этакий огромный живой разумный шар во вселенной.

– Кошмар, – заметил Хирой хрипло. Он все еще шумно дышал и, кажется, не оправился от шока, потому что то и дело менял позу, будто не мог поверить, что ноги снова подчиняются ему.

– Кошмар, – согласился Нурка, и слышно было, как он изо всех сил пытается заставить голос не дрожать. – С людьми... анжерами, сатенами, короче, со всей этой херней у Юдана что-то вроде взаимодействия. Я не понял, что именно. Они как-то... контактируют.

Он помолчал, переводя дух, и никто из нас не стал его торопить. Я задумался и поймал себя на том, что не хочу знать, как Юдан контактирует с горняками: так же, как вступил в контакт с нами сегодня или как-то иначе?

– Цепь Юдан тоже впервые увидел у горняков. Обычную железную цепь. А потом песок принял ее форму. Не знаю, как он это делает. Как вообще можно принять форму? Но суть такая: так как песку неудобно было перемещаться вне пределов Юдана, он принял форму цепи. И вполз. И начал ползать.

– Нурка, ты запутался, – неожиданно мягко заметил Муха.

– Я знаю, о чем я говорю! – дернулся Нурка. – Юдан это единый разум. Цепи вне Юдана не имеют связи с "центром", что ли. С единым разумом. Им, проще говоря, не хватает мозгов. Чем меньше цепей, тем они менее разумны. Одна цепь неразумна совершенно, как новорожденный слепой щенок на низменных инстинктах...

– Новорожденные слепые щенки не нападают на всех вокруг, – холодно заметил Хирой.

– Пока их мамочка кормит – конечно не нападают, – огрызнулся Нурка. – Юдан энергетическая планета. Он сам суть энергия. Как бы это... он сам жрет себя, воспроизводит, сам собой гадит... А вот когда ему нечего становится жрать, скажем, на орбитальной станции, он использует в еду то, что никогда раньше не использовал. Потому что выбора-то нет.═

– То есть мы разрываем живую планету ради энергии? – осторожно уточнил я.

– И да, и нет, – откликнулся Нурка, – если вы помните, мы собираем черный песок. Он наиболее энергоемкий, потому что весь другой песок для нашей техники слишком крутой и наша техника на нем работать не может, изнашивается и прочее. Черный песок – это отходы жизнедеятельности Юдана. Он не живой.

– Нихрена, сколько у него отходов, – заметил Муха.

– Так планетка-то не маленькая, – отозвался Нурка. – Черный песок, соответственно, ни во что превращаться не может и вообще бесполезен. Так что Юдану не важно, есть он или нет, и даже неплохо, когда есть какие-то дурачки с других планет, которые эту гадость подбирают. Теперь, пока вы снова не начала задавать вопросы, я расскажу свои предположения по поводу того, что случилось на орбитальной станции сатенов и почему мы тут все в такой глубокой жопе.

– Мы поняли, Нурка, – отозвался Хирой неожиданно спокойно. – Кто-то выработал другой песок, этот песок принял форму цепей, чтобы удобнее было ползать, выполз и, будучи не очень разумным, начал добывать пищу из того, что было. А были энергосистемы станции и живые существа.

– Именно, – согласился Нурка. – Это грустно, ребята, когда никто не виноват, просто случайность, незнание, и мстить некому.

Я расслышал в его голосе несказанную тоску по тем, кто погиб просто так, по случайности, из-за чужой ошибки, и мне тоже стало грустно.

– И куда мы теперь с этим знанием? – устало полюбопытствовал Муха.

– Мы – в город горняков, – отозвался Хирой. – А со знанием вы пока поосторожнее, не орите на каждом шагу. Еще не хватало революцию тут устраивать.

Мы молча кивнули. Хирой был прав – революция на Юдане пока не была нужна никому.

Нас ждал подсвеченный заходящим солнцем город горняков.

Без скафандра Ло`айронн оказался неожиданно невзрачным для анжера. Единственное, что бросалось в глаза в его внешности – блестящие, забранные в высокий хвост белые волосы, сегментарные, похожие на нити стекляруса. В остальном же ответственный за город горняков был невысоким, худощавым и каким-то жалким. Кажется, Ларан тоже оценила это, потому что взгляд ее сразу стал жестким и злым, стоило анжеру выбраться из скафандра.

– Предоставьте ваш отчет в письменной форме, – сказал Ло`айронн, игнорируя ее взгляд. – Писать можете на мое имя или на имя вашего начальства – это не имеет никакого значения. Вашу судьбу здесь решаю я.

– У вас есть грамотный инженер? – перебила его Ларан.

Лоайронн недоуменно пожевал губами, и она посчитала нужным пояснить:

– У нас поврежден андроид. У вас в, – она запнулась, вспоминая название города, – городе горняков эм-шестнадцать есть специалисты по робототехнике?

– Вообще-то мы не уполномочены... – начал было анжер, но Ларан снова перебила его:

– Так вот: мне нужен специалист по ремонту роботов. Я требую, чтобы мой экипаж разместили со всеми удобствами, дали воды и накормили. У меня есть несколько раненых, им должна быть оказана медицинская помощь. Только на этих условиях я напишу вам этот чертов отчет, Ло`айронн. Мы поняли друг друга?

– У вас недостаточно полномочий, чтобы пытаться мне угрожать, – заметил анжер, растягивая тонкие губы в неприятном подобие усмешки.

– Я не пытаюсь, – ледяным голосом оборвала его Ларан. Никто не заметил, когда она успела достать силах и все наблюдающие за спором заметно вздрогнули, когда дуло оружия уперлось несговорчивому анжеру в грудь. – Я угрожаю вам. И я не прошу – я требую выполнения своих условий.

Ло`айронн молчал, и было видно, как прыгают в его глазах многочисленные зрачки.

– Так мы поняли друг друга? – ласково повторила Ларан, не убирая оружия.

– Д-да, – анжер тряхнул головой, со звоном рассыпая стеклярусные волосы по плечам. – Пойдемте со мной, я покажу, где вам разместиться. И пришлю врача и робототехника.

– Вот и прекрасно, – по-акульи улыбнулась сатер, одним ровным движением вдевая силах в магнитную защелку на поясе.

"У нее нервный срыв, – едва слышно проговорил Хаборилл, и было непонятно, говорит он на общей волне, или только кому-то одному. – Просто у нее нервный срыв".

«Кислорода осталось ровно на сто минут, – написала Тиферет на обзорном экране. – Начинаю отсчет».

– У ваших станций есть возможность генерирования кислорода из атмосферы планеты? – полюбопытствовал Радецки у сидящего рядом Исотр`ы.═

Они перепробовали все: взломать дверь и систему контроля станции, устроить пожар, разбить обзорный экран – Тиферет оставалась безучастной, одну за другой отрубая функции, до которых дотягивались заговорщики.

– У станций, не приспособленных для посадки на планету... – совершенно безразличным голосом отозвался Исотр`а, – конечно же, только генераторами кислорода извне их забыли оснастить.

Радецки изо всех сил ударил кулаком по полу и не почувствовал боли.

– Я не хочу тут умирать.

– У тебя целых сто минут.

"Девяносто три", – педантично поправила станция.

– Выпусти нас, – попросил Радецки. – Черт возьми, выпусти нас, тварь!

"Я не тварь, я орбитальная станция Тиферет. Неживой объект нельзя назвать тварью. Так же на неживой объект нет смысла воздействовать путем попытки вызвать у него какие бы то ни было эмоции, потому что у неживого объекта их нет. Я не могу вас выпустить. Это приказ Ларан".

– Сука твоя Ларан, – заметил Радецки.

"В некоторой степени... – задумалась Тиферет. – Могу с вами согласиться".

Исотр`а фыркнул, сухо, как будто сломалась сухая ветка.

– Пойдем на Юдан? – предложил анжер вдруг, глядя куда-то в потолок.

– Что? – не понял Радецки.

– Ты сказал, что не хочешь умирать здесь. Я предлагаю альтернативу.═

До городка горняков мы дошли примерно через полтора часа. Уже у самого городка мне пришлось надеть шлем скафандра – вряд ли кто-то смог бы нормально воспринимать человека, способного дышать непригодным для дыхания воздухом Юдана. Даже мои спутники косились на меня недовольно, хотя и не говорили об этом открыто – никто из нас все еще не мог прверить, что нам помогли не просто какие-то условные силы, а сама планета, иная разумная сущность, которой зачем-то потребовалось, чтобы мы были живы.

Я запомнил код, названный Тиферет, и набрал его на панели, прикрепленной к одной из силовых установки. Мы вовсе не были уверены, что нас пропустят внутрь без Ларан, как не были уверены, что это тот самый городок горняков, к которому мы держали путь, когда шли все вместе, но выхода не оставалось. Нам нужна была помощь, и найти ее можно было только здесь.

– Сколько у вас орбитальных станций? – Эктор никогда не видел, чтобы анжеры умели кричать, но Ло`айронн ворвался в предоставленное им жилище с криком, мало соответствующим его положению.

– Было две, – флегматично отозвалась Ларан, занятая составление отчета. – Теперь одна и она лежит на Юдане.

– Тогда какого хрена?! – взвился анжер.

– Ло`айронн, – Ларан подняла на него глаза и улыбнулась – ласково, как змея перед прыжком, – у вас в роду случайно не было людей или сатенов?

Анжер замолчал и несколько секунд хватал ртом воздух, невнятно взмахивая руками, как будто у него внутри что-то замкнуло.

– Вам нужно подышать, – заметила Ларан. – Выйдите, подышите, обдумайте, что вы хотели бы мне сказать и возвращайтесь. Заодно заберете отчет.

– Кто-то еще набирает тот же код, по которому зашли вы, – после продолжительной паузы отозвался Ло`айронн уже нормальным, безэмоциональным и привычным для анжеров голосом.

– Этого не может быть, – отрезала Ларан.

– Может, – не согласился Хаборилл, поднимаясь на ноги. – Если предположить, что мои люди живы. Впустите их.

– Здесь я отдаю приказы, – заметила Ларан вполголоса, но без угрозы, потом махнула рукой: – Иди, встреть их, допроси, сделай что-нибудь.

– Как скажешь, – согласился Хаборилл без насмешки.

Он мягко, будто танцуя, шагнул к Ло`айронну, развернул его к выходу, придерживая за плечо и, не обращая внимание на то, как брезгливо морщится анжер, выволок наружу.

Ларан, закрыв глаза, откинулась на спинку стула. Она не сопротивлялась, когда Александр предложил ей стимуляторы.

Нас ожидал допрос.

Хаборилл сделал для нас невозможное: доказал несговорчивому анжерскому снобу, являющемуся ответственным за город горняков М-16 и на фоне этого имеющему в городе неограниченную власть, что мы его люди и подчиняемся только ему. Нас не стали допрашивать анжеры, не стали созывать совет или что-то подобное, нас просто впустили внутрь, даже без осмотра, но за это мы обязаны были все рассказать Хабориллу. Он не требовал и не просил, но мы все хорошо понимали, что у нас нет вариантов.

– Вы не поверите, – сказал Нурка, картинно взмахнув руками. – Нашему рассказу.

– Я вижу перед собой живых Хироя и Люка, – заметил сатен, приподняв точеные ломаные брови, – которые по всем законам природы, которые я знаю и в которые до сегодняшнего дня верил, не должны были дойти до этого места. При этом Хирой ходит сам, а Люк дышит – тоже сам. Вывода отсюда можно сделать два: или это удачная иллюзия, сделанная с неизвестной мне целью, что невозможно, потому что я могу к ним прикоснуться, – его когтистые пальцы больно сжались на моем плече, – или здесь действуют другие законы природы, о которых я не имею ни малейшего представления, но в которые уже верю, потому что не верить не могу. И вот о них-то как раз вы мне и расскажете.

– А вы способны поверить в абсолютное безумие? – весело поинтересовался Нурка, и его веселость слишком явно граничила с истерикой, чтобы это можно было не заметить.

– Я способен поверить во все, что угодно, – серьезно заметил Хаборилл. – Но давайте не будем пугать нашу исполняющую обязанности капитана. Скоро нас заберет харманас, а до этого я хочу узнать все, что вы знаете о том, что происходит на планете Юдан.

К чести Нурка, он был отличным рассказчиком, сумевшим преподать наши приключения просто как веселую историю о том, что, возможно, могло бы быть. Мы сидели в рабочей столовой, и к нашей маленькой компании подсаживалось все больше рабочих – у них как раз заканчивалась дневная смена. Нурка рассказывал «историю, подслушанную на одном из континентов на Земле», как он это назвал, и расписывал в красках и с далекими ответвлениями. Язык у него был подвешан прекрасно, и только глядя в его глаза, насмерть перепуганные, кричащие, до предела наполненные оглушительным ужасом, можно было понять, что все, что он говорит – правда. Глаза Нурка прятал под темными стеклами очков, мы с Хироем и Мухой ежились, собравшиеся вокруг рабочие весело улюлюкали и просили подробностей по поводу то одной, то другой мелочи, мрачный Хаборилл сидел в центре и молчал – это было невозможно, но он верил каждому слову.

– А оно потом хлобысь – и ушло. Зови – не зови, – Нурка хлопнул себя по коленям и искусственно рассмеялся. – А нам проход в город открыло. Такие дела.

– Хорошо рассказываешь, – заметил один из рабочих, человек, подсаживаясь ближе к Нурка.

Я оглянулся и понял, что нас взяли в кольцо.

– Хорошо в правильном месте хорошую историю послушать, – снова заговорил тот же рабочий. – Я Эрик, староста бригады. А у вас кто главный будет. Из тех, кто видел, а?

– Да ты что, дурак, что ли? – полюбопытствовал Нурка. – Это же история, сказка. Выдумки с большой земли.

– Это ты дурак, – без угрозы заметил Эрик. – Ты перед начальством сильно рот-то не разевай, а перед нами можно. Мы свои.

– А с какой это радости вы свои? – тут же взъелся Нурка. – У меня может вот эти вот трое и мужик рогатый свои, а ты так, морда очередная.

Эрик расхохотался, ничуть не обидевшись. Его тяжелая ладонь легла Нурка на плечо. Я испугался, что сейчас завяжется драка, или Эрик что-то сделает, ударит, начнет угрожать, или не выдержит Нурка, но староста молчал, давая тишине повиснуть над столом. А потом, когда все старались даже дышать тише, заговорил:

– Вы встретили Юнда. Вам повезло. Про это нельзя рассказать. Ты или встречаешь Юнда, или не встречаешь Юнда. Если не встретил – рассказу никогда не поверишь. А если встретил – никогда не забудешь. Это хороший ход был – при нас начать рассказывать. Проверяли, да?

– Проверяли, – кивнул вместо Нурка Хаборилл. – Я обратил внимание, что на Юдане не бывает производственных травм. Ни разу ни одной травмы за тридцать восемь лет. Такого не может быть в условиях настолько сложного добывающего производства. Правда, я думал, что вы скрываете результаты. Признаться, реальность устраивает меня больше.

– Потому что мы скрываем обитаемость планеты? – уточнил Эрик.

– Потому что вы сотрудничаете с ней, – отозвался Хаборилл. – Как давно известно, что Юдан обитаема?

– Юнда, – поправил его Эрик. – Планета на ее родном языке называется Юнда. Юндаа. Мы знаем с самого начала. Я сюда приехал почти тридцать лет назад, и мне тут же рассказали и познакомили. Это как посвящение.

– Вы понимаете, насколько это может быть опасно? – мягко уточнил Хаборилл. – В политическом плане. Планета обитаема, потенциально опасна и уничтожила две станции.

– Это вы не понимаете, мистер сатен, – заметил Эрик. – Мы тут больше тридцати лет сотрудничаем. По-настоящему сотрудничаем с тем, что эта планета есть. И мы ее защищать будем, вы не думайте.

– Будет лучше, если здесь не потребуется никого защищать, – Хаборилл поднялся. – Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Рабочие недоуменно переглянулись.

– Не раньше, чем мы будем доподлинно знать, что вы собираетесь делать, мистер сатен, – отозвался за всех Эрик. – Юнда наш дом.

– Я не хочу, чтобы кто-то во всей вселенной узнал, что Юдан обитаема. Всегда найдутся те, кого это не устроит, кто захочет изучать ее, закрыть или уничтожить. Как просто ресурсная планета она намного выгоднее.

– Спасибо, – серьезно кивнул Эрик. – Мы поможем.

Хаборилл серьезно кивнул и с улыбкой поинтересовался:

– Кстати, почему Юнда?

– Так она сама себя зовет, – улыбнулся в ответ староста.

Внешние пушки орбитальной станции Тиферет, покореженные, но работоспособные, повернулись, подчиняясь чутким рукам Исотр`ы. Выстрел снес половину каюты и часть внешней стены, открыв оплавленный проход вперед, куда, где мерцала разноцветным песком поверхность Юдана.

– Задержи дыхание, – посоветовал Исотр`а, первым выходя в пролом. Радецки последовал за ним.

Шеат упало на них, ослепив и согрев, горячее, как расплавленная магма, доброе, всевидящее солнце Юдана. Синее небо искрилось, звало вверх, обещая возможность летать. А песок был теплый и мягкий, он принял их в объятия, когда заговорщики упали на колени, а потом повалились навзничь, задыхаясь от недостатка кислорода и не замечая этого.

Юдан обнимал их за плечи, гладил по волосам, усыплял и обещал цветные сны.

Умирать у него на руках было совсем не страшно.

– Ты уйдешь, – сказал Альги.

Песок Юдана наступал на его ноги, будто подталкиваемый ветром, хотя ветра не было, но человек, которого считали чудовищем, не замечал этого.

– Все уходят, – проговорил Альги.

Песок Юдана обнял его лодыжки, но чудовище, которое считало себя человеком, не заметило и этого.

– Почему все уходят от меня? – спросил Альги.

Шираи молчал, глядя куда-то вперед, туда, где ничего не было, только простирались золотисто-алые, как короны королей, пески Юдана.

– Почему ты уходишь от меня? – спросил Альги.

В его голосе была боль и тоска, хотя механические связки и не способны были передавать никакие эмоции.

Шираи не стал спорить, даже не стал отвечать, просто потянул руку, поймал Альги за предплечье и притянул к себе, в себя, внутрь, раскрываясь полиморфизмом, распахивая собственную грудную клетку – для другого.

Он был переломанным внутри, перекошенным, изуродованным и собранным снова – невпопад, наспех, без четкого плана. Он вообще не должен был существовать, не мог, по всем на свете законам, но он жил, дышал и чувствовал. Его сердце, густо оплетенное сетью проводов, билось не так, как бьются сердца живых – рывками, урывками, сорванным сбитым ритмом. Его пережатые вены кое-где совсем закупорились, а в других местах шли чужими ненужными ответвлениями, питая органы, которых нет ни у одного другого существа. Он был единственным в своем роде, единственным на всю Обозначенную Вселенную.

"Я устал быть несчастным", – сказал Шираи, и в этом не было ничего от того, как говорят словами люди.

Альги обнял его в ответ, изнутри, самой сущностью себя, и это было совсем не похоже на то, что во Вселенной называется словом "секс" и даже совсем не похоже на то, что называется словом "любовь". Это была связь, понимание, осознание, что-то гораздо более сложное, важное, чудовищное и непоправимое, чем все, что считалось возможным в этом мире.

"Я устал от того, что весь мир держится на мне и ждет от меня подвига, который я не могу совершить", – сказал Шираи, и его тело пошло рябью, и раскрытые ребра сомкнулись на спине Альги, обнимая его собой.

"Когда я вел нагас своим телом, я понял только одну вещь – я так больше не хочу" – сказал Шираи.

Альги взял его сердце в ладони, согрел дыханием, прислушался к рваному ломаному ритму.

"Дай мне шанс быть счастливым", – попросил Шираи.

Его сердце дрожало, и дрожали руки, врастающие в тело Альги, и эта дрожь передавалась Альги, и Юдану, и всей Вселенной вокруг них. Весь мир вокруг дрожал в ритме пульса.

"Отпусти меня", – попросил Шираи.

Когда Шираи ушел, Альги тяжело бухнулся в песок, обнимавший его колени.

"Что ты чувствуешь?" – спросил Юнда.

Золотистый песок гладил его по рукам, струился меж пальцев, забирался на колени, терся о живот теплым котенком.

– Мне больно, – отозвался Альги вслух.

"Это проходит", – после паузы ответил Юнда.

Альги ничего не сказал, просто зачерпнул ладонями доверчивые искры песка и прижал к своему лицу.

"Ты хочешь остаться со мной?" – просил Юнда.

Альги не ответил, зажмурился и вдохнул колючий горячий песок. Столько, сколько мог.

Ларан плакала, изо всех сил пытаясь сдерживаться. Я увидел ее на крыльце нашего лагеря, маленькую, с опущенными плечами, нервно обхватившую себя ладонями, и не смог пройти мимо.

Я сел рядом, обнял ее за плечи и притянул к себе. Она прижалась всем телом, спрятала лицо у меня на груди. Я гладил ее по спине, слушал, как она негромко всхлипывает, и отчетливо осознавал, что все уже случилось и – что все уже закончилось. Я уже не любил ее, как не любил никогда, и даже влечение, которое было между нами на Тиферет, закончилось ничем. Она сломалась и была сейчас просто женщиной, которой нужно было чье-то плечо.

Перед нами остановился Хаборилл, и его тень накрыла нас обоих.

– Я беру на себя командование остатками экипажа, как единственный оставшийся в живых капитан. Так же я беру на себя ответственность за все контакты с правительственными организациями.

Ларан подняла на него глаза, заплаканные и потому особенно похожие на мерцающие бриллианты.

– Ты убьешь меня? – спросила она хрипло.

– Нет, – поморщился Хаборилл. – Разумеется, нет. Но будет лучше, если ты согласишься со всем, что я скажу.

Она кивнула, потом, помедлив, вытащила силах и протянула Хабориллу рукоятью вперед.

Тахико гладила его лицо кончиками пальцев, и от этого кожу щекотно пробивало едва ощутимым напряжением, как будто током. Шираи улыбался, закрывал глаза и открывал снова, чтобы посмотреть на нее. Она улыбалась ему в ответ, мягко и чуть-чуть робко. Когда он немного расслаблялся, ее пальцы проваливались внутрь его кожи и касались связок и мышц, гладили шершавые кости черепа.

– Я был обречен, – сказал ей Шираи. – На тебя.

Тахико качнула головой, то ли соглашаясь, то ли отмахиваясь, и накрыла пальцами его губы, не давая говорить.

– Мы похожи на подростков и чудовищ, – заметила она негромко. – И те и другие – наивны.

Шираи не ответил, просто привлек ее ближе, усаживая к себе на колени, и зарылся лицом в ее короткие синие волосы, целуя порты, вплавленные в ее шейные позвонки.

Он не спросил, и она не ответила, но когда он надел на ее палец свое кольцо – она не возражала.

Альги никто не искал. Это стало понятно как-то сразу, вдруг, что он не вернется, не только к нам – что он вообще не вернется к людям. Он всегда был чудовищем, которому пытались доказать, что он человек, и каждый из нас понимал, что он остался с планетой, которая приняла его чудовищем, как принимала всех. Ни у кого не возникло желание попрощаться с ним, потому что ему не нужно было прощание – он никогда не был в полной мере с нами, и имел право на то, чтобы найти по-настоящему своих.

Когда Ло`айронн пришел к нашем улагерю, чтобы сказать, что харманас "Хар-тулун" входит в атмосферу Юдана, мы все уже были готовы. Ответственный за город горняков обменялся рукопожатиями с Хабориллом, кивнул всем нам, глядя куда-то поверх голов, и молча вышел.

Песок Юнда не проминался под нашими ногами – пружинил, провожая и поддерживая.═

Я смотрел, как невдалеке, за первым кольцом силовых установок, садится неповоротливый с виду, похожий на жабу харманас, и рядом с оглушительной радостью от того, что я наконец-то обрету свободу, в моем сердце гнездилась тоска. Тоска о знании, о котором я никому не смогу рассказать и о планете, на которой вряд ли когда-нибудь еще окажусь.

Небо над нашими головами вспыхнуло вдруг ярко-розовым, перешло в жгучий багрянец, рассыпавшийся золотыми искрами. Юнда прощалась с нами. Так, как умела.