Текст книги "Юнда. Юдан (СИ)"

Автор книги: Дарья Радиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Иен Дарья
Юнда. Юдан

Часть 1. Над землей. Орбитальная станция Тиферет.

Глава 1. День от

═

Я открыл глаза, и глубокая беззвездная чернота распахнулась передо мной.

– Сколько я просил тебя не спать на работе? – укорил меня хрипловатый голос Эктора.

– Это что, симуляция? – мрачно поинтересовался я, снова закрывая глаза.

– Ага, – судя по звуку, Эктор закинул ноги на приборную панель. – Я сначала хотел тебе голую тетку подсунуть, но голая тетка – это же не страшно.

– Эй, я верность храню, вообще-то, – напомнил я.

– Ага-ага, – рассмеялся напарник, – до гроба. Подарить тебе пояс верности? Александр соберет из подручных средств.

Я не ответил, обиженно поджав губы – моего чувства юмора обычно не хватало, чтобы вести словесные баталии с Эктором хоть сколько-нибудь успешно.

– Убери свою симуляцию, – попросил я после паузы, когда Эктор перестал всхлипывать от смеха.

Защелкали клавиши, я почувствовал, как спадает едва заметное давление на виски, и открыл глаза.

Наблюдательный пост был ярко освещен, впереди, на обзорном экране, расстилались бесконечные барханы планеты Юдан с черными точками буровых установок и сложных многоярусных систем для добычи черного песка. На горизонте высились продолговатые остовы энергосиловой границы. Если дать максимальное приближение, можно было рассмотреть переносной город с маленькими, будто игрушечными, движущимися фигурками горняков. Когда Эктор сбегал на свидания и я дежурил один, я мог подолгу разглядывать их, пытаясь придумать, как они живут там, под недобрым палящим солнцем Шеата. Структура Юдана была нестабильной, изменчивой, песчаные барханы оседали и поднимались без видимых причин, черный песок то всплывал на поверхность, то снова погружался в глубину планеты. Густая сеть переносных городов постоянно меняла структуру, то расползаясь по всей нашей половине планеты, то собираясь в одной точке. В том, чтобы наблюдать за этим, было что-то завораживающее.

– Хотел бы я туда однажды спуститься, – вполголоса заметил Эктор, вгрызаясь в яблоко – есть на наблюдательном посту было строжайше запрещено.

Я только пожал плечами.

Мне спускаться на планету было нельзя. Ни в коем случае. Ни на какую. Моим уделом были орбитальные станции, космические корабли и любые другие объекты с искусственной атмосферой. Вершина цивилизации, полное обеззараживание и стерильная чистота. Как в морге, в общем.

– Я тоже, – вздохнул я. Мне хотелось спустить на какую угодно планету, не обязательно на Юдан.═

– В скафандре? – ласково улыбнулся Эктор.

– Ущербных дразнить нехорошо, – мягким голосом укорил Эктора неслышно появившийся на наблюдательном посту Исотр`а.

Эктор тут же спрятал яблоко под приборную панель и с легкой заминкой поставил ноги на пол. Исотр`а на его манипуляции не отреагировал.

Высокий, тонкокостный, с белесыми заплетенными в длинную косу волосами, похожими на нитки стекляруса, а не на органическую материю, и в плотно прилегающих к лицу очках-хамелеонах, анжер походил на какого-нибудь музыканта или деятеля сцены, но никак не на штурмана высочайшего класса.═

– Я не ущербный, – напомнил я.

– Да, прости, тебе просто нельзя спускаться на планеты, – без выражения согласился Исотр`а, склоняясь над боковой частью приборной панели.

– У нас на Земле говорят, что анжеры похожи на богов, – невпопад проговорил Эктор, недавно вернувшийся из командировки домой.

– Чем? – Исотр`а повернулся к нему. Любопытство на малоэмоциональном лице анжера выглядело странно – как будто он изо всех сил пытался вспомнить, как его изображают люди и сделать что-то такое же со своим лицом.

– У нас все, что не из нашего мира, сначала называют богами, – заметил я. – А потом уже разбираются.

– Ага, – поддержал Эктор. – Попробуй посадить корабль куда-нибудь в Африке. Тебя тут же назовут богом, наденут корону из перьев и будут ритуально убивать девственниц.

– Обязательно девственниц? – с каменным лицом уточнил Исотр`а.

– Иначе нельзя, – поддакнул я.

Эктор расхохотался, уткнувшись лицом в приборную панель и случайно нажимая ряд клавиш – частокол силовых установок на границе тут же приблизился.

– Бессмысленный какой-то разговор, – заметил Исотр`а, перегнувшись через смеющегося Эктора, чтобы вернуть обзорному экрану нужный масштаб.

Эктор не обиделся, просто достал спрятанное яблоко и продолжил грызть. Анжер покосился на него и попытался что-то сделать с лицом, кажется, закатить глаза – безуспешно.

– Наши боги могли совершать чудеса силой мысли, – сказал я невпопад, когда Исотр`а уже направился к выходу.

Анжер остановился, посмотрел на меня долгим взглядом и очень по-человечески дернул плечом.

– Наши тоже.

Хирой положил на клавиши цепкие удлиненные пальцы, перебрал, как будто играл на музыкальном инструменте, и повернулся к остальным находящимся на капитанском мостике членам экипажа.

– Есть сигнал, – откликнулась Тахико, поймав его взгляд. – Прерывистый. Помехи.

– Какой сигнал-то? – нетерпеливо поинтересовался Хирой.

– SOS, – скучным голосом отозвалась Тахико. – На двух языках.

– Чей? – спросил Син`ешаль.

Тахико замерла на секунду, глядя вперед пустыми глазами.

– Шаттл сатенов класса Нагас, – отчиталась она.

Стоящий за ее спиной Син`ешаль медленно, один за другим, сомкнул длинные пальцы на спинке ее кресла. Хирой поежился – по анжерам невозможно было прочитать их эмоции, и то, как реагировал Син`ешаль на простой сигнал бедствия откровенно пугало.

– На вашем, – ответила на незаданный вопрос Тахико. – И на языке сатенов.

– А на нашем нет? – полюбопытствовал Хирой и тут же дернул себя за язык: пустые, будто искусно расписанные белые шарики, вставленные в глазницы, глаза Син`ешаля уперлись в него.

– А на нашем нет, – так же без выражения согласилась Тахико и склонила голову к плечу, чтобы не отходили густо вплавленные по всей поверхности виска точки контактов. – И на унисе нет. Дать им ответ?

– Нет, – после долгой паузы отозвался анжер. – Пока нет. Хирой... – человеческие имена в его исполнении звучали странно, как будто часть букв он не мог выговорить, и заменял на наиболее близкие в своем собственном языке. "Кхироу". – Возьми камеру на манипуляторе, дай мне картинку.

Хирой обреченно вздохнул, сунулся пальцами в клавиши приборной панели. Перед глазами пронесся ряд цифр. Есть.

– У нас всего четыре камеры на манипуляторах, – напомнил он Син`ешалю. – Остальные в ремонте.

– Хроническом, – очень по-человечески вздохнул анжер, и Хирой удивился тому, что у него вдруг прорезалось чувство юмора. – Я вызову ремонтную бригаду, когда повреждения станции станут подходить к критическому уровню.

– Это у анжеров такие правила? – неожиданно для самого себя взъелся Хирой.

– Что? – не понял Син`ешаль.

Хирой, отвернувшись, уткнулся в экран.

– Хирой, пожалуйста, камеру на манипуляторе, – спокойно повторил Син`ешаль. – После смены к Александру и сутки отдыха.

– Что я Александру скажу? Ругаюсь во время работы – неисправен? – буркнул Хирой.

– Это приказ, – равнодушно добавил анжер.

– Дьявол крылатый, – раздраженно пробормотал Хирой себе под нос, и уже громче возвестил: – Есть камера.

– Тахико, – "Ткакхико", – координаты.

– Нагас-четыре, принят ваш сигнал. Мы – орбитальная станция Тиферет. Требую ваши координаты, – механическим голосом отозвалась Тахико.

Помолчала недолго, прикрыв глаза, потом мягко повела головой, щелкая механическими сочленениями позвонков.

– Есть вход в общую сеть. Хирой, передаю тебе координаты. Взять камеру?

– Я сам, – хмыкнул Хирой, погладил джойстик, как гладят живое существо, щелкнул большим пальцем по кнопке, раскрывающей на экране обзор камеры, и медленно двинул послушный манипулятор в сторону названных координат.

Нагас выглядел чудовищно. Изуродованный, как живое существо, порванное собаками, он тяжело переваливался, судорожно дергаясь в мучительной попытке продвинуться вперед. Из нагаса клочьями торчала обшивка, двигатели были выворочены, а подвижные опорные сочленения переломаны и расплющены. Юркий и подвижный некогда нагас сатенов теперь напоминал настоящего земного нагаса, которого хорошенько приложили ботинком, но не добили.

– Хорошо его уделали, – прокомментировал Хирой, давая приближение.

Син`ешаль подошел ближе, Хирой почувствовал, как анжер сомкнул пальцы на спинке его кресла точно так же, как проделывал это несколько минут назад с креслом Тахико. От близости этого существа было почти физически неуютно.

В рубке повисла гнетущая тишина, нагас сатенов косил вправо, но все равно упорно приближался к орбитальной станции анжеров.

– Они требуют связь, – безразлично напомнила Тахико. – Связаться с их орбитальной станцией?

– Да, – хмыкнул Хирой.

– Нет, – сухо отозвался Син`ешаль.

Он протянул руку, вскрыл порт на затылке Тахико и, подключив в открывшееся, пестрящее портами нутро, штекер наушников, надел их на голову и поднес микрофон к губам.

Языка анжеров Хирой не знал, Тахико смотрела в обзорный экран перед собой пустыми глазами, и он не стал просить ее перевести разговор, вместо этого принявшись разглядывать нагас сатенов. При максимальном приближении были видны трещины на непробиваемом стекле, горючее хлестало откуда-то из пробоины, фонтаном замерзая в космическом холоде. Пилотировать нагас у сатенов, кажется, не выходило – он то и дело останавливался, сбивался с траектории и норовил опрокинуться навзничь, потом снова восстанавливался и мучительно медленно двигался вперед.

– Это Хаборилл, – сказал Син`ешаль, ни к кому конкретно не обращаясь. Мягко выдернул штекер из шеи Тахико – девушка тут же заморгала, как будто ее включили – и отложил наушники. – Им не хватит топлива, чтобы долететь хоть куда-нибудь, кроме нас. У них на борту двое раненых, нагас неуправляем.

– Но как-то же они летят, – буркнул Хирой.

– У них Шираи, – пояснил анжер, как будто это все объясняло и, поймав непонимающий взгляд Хироя, неохотно проговорил: – Он псевдополиморф.

– Что? – похлопал глазами Хирой.

– Псевдополиморфизм позволяет абсолютную синхронизацию с любым без исключения объектом, – ровным голосом сообщила Тахико. – Синхронизация идет на всех уровнях, в том числе на уровне нервных и болевых центров и всех уровнях восприятия. Это врожденный эффект, доступный только сатенам.

– Что значит "синхронизация на всех уровнях"? – тупо спросил Хирой. Потом перевел взгляд с оплетенной проводами Тахико на ползущий нагас. – То есть этот Шираи ведет нагас так?

– Да, – вместо Тахико ответил Син`ешаль. – И он чувствует его боль как свою.

«Внимание!» – написала орбитальная станция Тиферет на обзорном экране.

– Я весь внимание, – отозвался Эктор, подбираясь, как перед прыжком.

– Смотрю на тебя, Тиферет, – сообщил я.

"Производится ручная стыковка. Не входить в систему манипуляторов. Покинуть стыковочные шлюзы. Внимание! Возможна тряска. Стыкуемый корабль поврежден".

– Зануда, – прокомментировал Эктор.

Я подтянул микрофон от наушников, дунул на пробу и набрал на панели нужный код.

– Тахико, там Хирой показывает класс? – полюбопытствовал я.

– Хочешь посмотреть? – безэмоционально откликнулась полукиборг.

– Покажешь, Тах?

– Обзорный экран, – отозвалась она и отключилась.

Гибкие щупальца манипуляторов с магнитными «пальцами» вынырнули откуда-то из недр станции, приподнялись змеями, ощупывая темноту космоса чуткими антеннами ультраволнового диапазона. Помедлили пару секунд и уверенно двинулись к подрагивающему нагасу.

Это было красиво и почти так же страшно: нагас дернулся в сторону, задрожал, а потом остановился и замер, поджав поломанные лапки опор. Манипуляторы ощупали его, как змеи ощупывают добычу, погладили изуродованные бока, выбрали точки и вцепились, как зубами, магнитными пальцами.

Нагас вздрогнул последний раз и затих, сдавшись.

– Эктор, – сказал я, как мог проникновенно.

Не сработало – Эктор вопросительно повернулся ко мне, явно сдерживаясь, чтобы не ухмыльнуться.

Я вздохнул, потом скосил глаза на обзорный экран, где змееподобные щупальца манипуляторов терзали нагаса, неумолимо притягивая его к станции.

– Ты знаешь, что покидать наблюдательный пост строжайше запрещено? – полюбопытствовал Эктор. – Син`ешаль меня поимеет. В зад.

– А разве Син`ешаль в курсе, что так можно? – фыркнул я.

– Он давно работает с людьми, – Эктор закинул ноги на приборную панель, только по счастливой случайности не задев клавиши. – Он еще не то умеет.

– Зато ты будешь первым, кого поимел анжер. С тебя диссертации будут писать. Только представь. И кино снимут – это уж обязательно.

– Скотина ты, Люк, – заметил Эктор. – Тупая и неблагодарная.

Тут только я догадался, что ему тоже очень, просто ужасно хочется посмотреть на то, как пристыкуется нагас сатенов и на самих сатенов вблизи. Но, если оставив пост на одного наблюдателя, перед Син`ешалем еще можно было хоть как-то оправдаться, то покинувшим его вдвоем грозил выговор с занесением в личное дело или, если Син`ешаль окажется в плохом настроении – пожизненное запрещение на работу, требующую внимания и точного исполнения.

– Давай я тебе Альму пришлю? – предложил я, чувствуя некоторое раскаяние, не способное, впрочем, изменить моего решения.

– Пришлет он, – буркнул Эктор. – Иди уже, расскажешь мне потом.

Я кивнул и едва ли не бегом выбежал с наблюдательного поста.

Перед шлюзом, за которым автоматика пристыковывала нагас сатенов к Тиферет, собралось не так много зрителей. В основном люди, ни киборгов, ни анжеров происходящее не интересовало.

Единственным анжером был Син`ешаль. Он стоял впереди, так, что между ним и любопытствующей толпой оставалось пространство в несколько шагов. Син`ешаль покосился на меня неодобрительно, но ничего не сказал и я понял, что наказание будет отложено, а может и не последует вовсе.

Я нашел в толпе Альму и подобрался ближе. Девушка неловко улыбнулась, перебросила на плечо длинную косу и принялась теребить ленту.

– Там Эктор один дежурит, – я сделал неопределенный жест в сторону наблюдательного поста.

– А ты сбежал сюда? – уточнила наблюдатель осторожно.

– Я не мог не, – сознался я. – Я думал, может быть, ты меня заменишь?

– Мне в ночь, – напомнила Альма.

Я понимающе кивнул: наблюдать за планетой сутки тоже было запрещено – внимание слишком рассредоточивалось.

– Могу заменить тебя в ночь, – предложил я, чувствуя, что говорю слишком громко.

– И дежурить с Альги? – улыбнулась Альма.

Альги был ее братом с неудачной генной модификацией, подробности которой не знал никто, кроме, наверное, самого Альги и Альмы. О его проблемах в личном деле были написаны только два предложения: "Неудачная генная модификация. Опасен". Во многом неуправляемый, болезненно-правильный, грубый и злой, Альги не пользовался симпатией никого из жителей орбитальной станции. На Тиферете его оставили только потому, что Альма поручилась за него и вытаскивала из любых передряг. Ну и еще, потому что Син`ешаля Альги слушался, как отца.

Разумеется, этих причин было вовсе недостаточно для того, чтобы держать на дорогущей станции потенциально опасное существо и вскоре наиболее любопытные, такие, как Эктор, начали копать, пытаясь узнать ту информацию об Альги, которая была тщательно скрыта. К немалому удивлению всех заинтересованных, Альма сдалась раньше, чем им удалось найти что-нибудь по-настоящему стоящее. Именно она рассказала, что "неудачная генная модификация" в досье ее брата – только прикрытие, за которым скрывается солдат младшего спец-класса, переведенный на Тиферет с целью защиты работников станции от возможной атаки извне или изнутри.

Эта версия была правдоподобнее остальных – всем известно, что модифицированных солдат младших классов часто отправляют на орбитальные станции для охраны, предварительно психологически "привязывая" к компетентному "ведущему", которого "ведомый" солдат слушается безоговорочно. Несмотря на это, особой любви к Альги никто не питал. Правда, боялись его теперь тоже только для виду – без очевидной опасности "ведомые" солдаты были безобиднее котят.

– Альма, милая, у нас скоро будет толпа сатенов на станции, а ты пугаешь меня своим братом? – искусственно рассмеялся я.

– Мой брат может быть хуже всех этих сатенов вместе взятых, – холодно откликнулась Альма. – До конца твоего дежурства, – она сверилась с мерцающим на запястье коммуникатором, – четыре часа. Ты отдежуришь за меня – с полуночи до четырех.

– Проведешь по документам? – спросил я с надеждой.

Альма посмотрела на меня долгим взглядом, и я пожалел, что предложил подежурить за нее. Несколько лет назад я проявлял по отношению к ней определенный интерес, тут же испарившийся при появлении на горизонте ее брата. Альма с тех пор безоговорочно выполняла все мои просьбы, и вся ее показная грубость и неохота были призваны скрыть симпатию, которую она проявляла ко мне. Будь я большей сволочью – не преминул бы воспользоваться ее особым ко мне отношением, но я действительно хранил верность, хотя потешался надо мной не один только Эктор.

– Проведу, – улыбнулась Альма так, как улыбалась только мне.

Я кивнул, выдавив из себя улыбку.═

Я не заметил, как она ушла.

«Внимание, – написала Тиферет на табло над шлюзом, – стыковка произведена. Идет обеззараживание объекта».

– Зачем? – поинтересовался кто-то в толпе. Муха кажется.

– В космосе мно-ого того, что может быть опа-асным, – произнес Александр, входя в коридор. Голосовой аппарат у него немного зависал, но на станции не было специалиста, способного починить высококлассного андроида устаревшей модели, – для живых о-организмов.

"Обеззараживание объекта произведено", – буквами сообщила Тиферет.

– Информацию, лейсаан, – запросил Син`ешаль в микрофон, подключенный к порту у шлюза.

"Лейсаан" на языке анжеров означало "детка".

"Объект поврежден. Ремонту не подлежит. Взлет невозможен. Работоспособной электроники на борту не больше шестнадцати процентов. Четыре живых объекта. Все повреждены. Двое в тяжелом состоянии. Степень и причины повреждений разные. Трое способны передвигаться самостоятельно. Открыть переборку, лаоконоон?"

Раздраженный от того, что система называла и искусственный нагас и живых сатенов одинаково – "объектами", я не сразу обратил внимание, что к Син`ешалю она обращается лично, так, как никогда не обращалась ни к кому другому. "Лаоконоон" на языке анжеров значило "дорогой".

– Да. Кислород в шлюз. Открывай переборку. Пусть выходят по одному.

"Стабилизация шлюза, – отчиталась Тиферет. – Равновесие давлений соблюдено. Кислород подан. Открываю".

Син`ешаль кивнул, отложил микрофон и шагнул к шлюзу как раз тогда, когда металлические лепестки разошлись, открывая проход.

Я видел сатенов по видеовизору, смотрел их фильмы в мировой сети и читал книги, я сталкивался с ними на орбитальных станциях, на которых работал до Тиферет, и какое-то время даже пытался изучать их ранговую систему и особенности. Только это было давно, и до сегодняшнего дня я никогда не видел сатенов-пилотов и уж, разумеется, никогда не видел сатена-капитана.

Сатен был высоким, почти таким же, как Син`ешаль, но при этом оказался почти в два раза шире, отчего выглядел крупнее и мощнее. Затянутый в черную хламиду, туго обтягивающую широкую грудь и спадающую складками на пол, он двигался, как будто плыл. У него было скуластое некрасивое лицо с острыми чертами и бледные, будто мраморные, губы. Голову сатена венчали рога, громадные и даже со стороны тяжелые. Рога чуть поблескивали, цветом напоминая обсидиан, и казалось, не имели ничего общего с живой материей.

Гость не протянул Син`ешалю руку, как это было принято у людей, а склонился в подобие поклона, неожиданно легком и изящном для своей комплекции.

– Недобрый день, Хаборилл, – холодно поприветствовал его анжер.

– Недобрый, – согласился сатен, разгибаясь и цепко оглядывая толпу встречающих за спиной анжера. Глаза у него были чернильно-черные и напоминали жидкость, плещущуюся в глазницах. – Нам нужна помощь, маар Син`ешаль.

Слова "маар" я не знал. "Капитан?" "Друг?" "Враг?"

– Я отправлю вас на вашу орбитальную станцию при первой же возможности, – сообщил анжер, не двигаясь с места и тем самым не давая Хабориллу пройти вглубь коридора.

– Это будет не очень верно с твоей стороны, – не согласился сатен. – У меня двое раненых, и Шираи после шести часов полета. Ларан ранена тяжело. Ни она, ни Шираи не переживут второго полета даже в качестве пассажиров.

– Это была просьба, Хаборилл? – холодно поинтересовался Син`ешаль.

– Про-остите, что перебиваю, капитан Син`е-еша-аль, – вмешался Александр, танцующей походкой подходя ближе. – Капитан Хабо-орилл сказал, у него есть ра-аненые. Я мо-ог бы ими заняться.

– Радецки – один из лучших инженеров Обозначенной Вселенной, – не слушая Александра, продолжил Хаборилл. Обращался он только к Син`ешалю. – Мы починим вам андроида, манипуляторы и любую другую технику, которую вы разрешите посмотреть. Вы, в свою очередь, поднимите на ноги Ларан и дадите нам приют на то время, что она не здорова. Взаимовыгодное сотрудничество.

– О чем ты мне не говоришь, маар Хаборилл? – полюбопытствовал анжер.

– О многом, маар Син`ешаль. Как и ты мне. Я расскажу, что случилось с нагасом и со станцией, – неохотно сообщил сатен. – Но позже.

– Но позже, – согласился анжер. – Сколько твоих подчиненных не могут ходить?

– Двое. У Радецки сломана рука. Он в сознании.

Син`ешаль вздохнул и повернулся к стоящей за его спиной толпе, по очереди вглядываясь в каждого. Взгляд его глаз, где по белку глазного яблока медленно перемещались разноцветные линии, задержался на мне.

– Помочь? – предложил я, задыхаясь от наглости.

– Ты самовольно ушел с дежурства, – вместо ответа напомнил Син`ешаль.

– Мы с Альмой поменялись, – выдавил я под его зачаровывающим взглядом.

Анжер как-то очень по-человечески вздохнул и махнул рукой по направлению к шлюзу.

Нагас сатенов изнутри напоминал живое существо. Трубы под потолком выпускали клубы белесого пара, похожие на дыхание, а сам нагас то и дело конвульсивно вздрагивал, как будто его била дрожь.

Мы с Александром шли по узкому небольшому коридору, в некоторых местах сильно изломанному и продавленному. Стены коридора были густо усеяны панелями со множеством кнопок необычной формы.

– Ничего не тро-огай, – предупредил андроид, заметив мое любопытство.

– У них кнопки другие, – не удержался я.

Сатены даже космические объекты строили по-другому, потому что ни люди, ни анжеры не видели смысла делать в шаттлах коридоры, но об этом я говорить не стал – вряд ли андроид мог разделить мое недоумение по этому поводу.

– Разумеется, – согласился Александр. – Их па-альцы отличаются от ва-аших или анжеров. Советую тебе присмо-отреться.

Коридор кончился неожиданно, потому что переборка, отделяющая его от кабины экипажа, была вдавлена внутрь и частично выломана. Край излома ощетинился зубьями.

Александр потрогал их пальцем, прежде чем влезть внутрь.

– Квазиживое во-олокно, – прокомментировал он.

– У них что, живой корабль? – озвучил я свою догадку.

– Квазиживо-ой, – отрезал киборг, как будто это все объясняло, и первым шагнул внутрь. В кабине экипажа, которая одновременно выполняла функцию рубки, был полумрак. Тонкие линии светящихся квазивен, впаянные в стены корпуса, едва светили, то и дело заходясь в коротком судорожном мерцании и снова выравниваясь, от чего рябило в глазах. Я не сразу увидел сатенов – их одежда тоже была прошита светящимися нитями, удивительным образом сливающимися с окружающим пространством.

А потом один из них, невысокий и по-змеиному изящный, выскочил прямо перед нами. Александр, чья управляющая программа была оснащена навыками телохранителя, неуловимо шагнул вперед, закрывая меня собой.

– Я вра-ач, – сказал Александр худощавому сатену.

– Андроид, – резюмировал тот, присмотревшись, и напоказ облизнул черные губы раздвоенным языком. Голос его тоже напоминал шипение змеи, а глаза были желтыми, и обратил внимание, что сатен моргает по-змеиному – смыкая оба века. – И человек. Радецки, – представился сатен, кланяясь нам так же, как кланялся в коридоре его капитан нашему капитану, – инженер орбитальной станции Ар-на-Лафар.═

– Вам будет предо-оставлена помощь, – пообещал Александр. – Ваш капитан со-общил, что у вас есть ра-аненые.

– Есть, – неприязненно улыбнулся Радецки, – я.

Он сунул Александру под нос опухшую и окровавленную руку, но андроид проигнорировал этот жест.

– Капитан Хабо-орилл говорил о Ла-аран и Шираи. Вы не являетесь ни тем, ни другим, инженер Ра-адецки. Ото-ойдите с дороги.

Когда это было необходимо, Александр мог быть совершенно непробиваем – его управляющая программа четко расставляла приоритеты.

– Врачебная этика андроидов... – неприятным тоном начал Радецки, но вышеупомянутый андроид просто отодвинул его с дороги и двинулся вглубь кабины экипажа.

Сатен проводил его неприязненным взглядом, а мне вспомнился артист, с которым я имел дело на орбитальной станции Нова, около Земли.

Тогда тоже был поврежденный корабль, только не шаттл, а челнок на несколько десятков человек, пристыкованный к станции, авария, люди в крови и андроиды-медработники. И один чертов артист с какой-то дурацкой болезнью вроде анемии, или головокружения, или частых обмороков – чего-то настолько же бессмысленного и не опасного на фоне нескольких десятков истекающих кровью людей – злобно и жестоко обвиняющий роботов в бесчувственности и халатности. Он, кажется, даже напоказ упал в обморок – память услужливо выбросила эти воспоминания, оставив только крики и угрозы, и рефреном звучащее это: "Врачебная этика андроидов".

Радецки стал мне остро неприятен.═

Проводив андроида взглядом, сатен повернулся ко мне, но вместо просьб о помощи или попытки продолжить скандал, которой я ждал с содроганием, сатен просто отстранил меня и направился к выходу из нагаса. Сам. Прижимая к груди покалеченную руку.

Я на ощупь двинулся за Александром. На ощупь в прямом смысле – из-за рябящего освещения нагаса я почти ничего не видел, перед глазами роились темные пятна, и мне приходилось идти, вытянув вперед руку и тщательно ощупывая воздух перед собой. Запоздало я подумал, что нужно было попросить Радецки наладить освещение перед тем, как отпускать его вперед.

У Александра подобных проблем, разумеется, не было – за зрение андроидов отвечали вмонтированные в голову оптические сенсоры, которые невозможно было ослепить, они даже в темноте видели прекрасно за счет встроенного прибора ночного видения. Поэтому после нескольких шагов, показавшихся мне вечностью, моя ладонь наткнулась на обтянутое халатом, как требовали правила, плечо андроида.

– Хо-орошо, что вы до-обрались, – заметил Александр с тенью улыбки. Чувство юмора у всех на станции временами прорывалось неожиданно и имело не менее неожиданные проявления.

– Можно что-нибудь сделать со светом? – уточнил я.

– Мо-ожно, – согласился Александр. – Го-осподин Шираи, если ва-ас не затруднит.

На секунду стало темно, я успел подумать, что псевдополиморф просто вырубил весь свет на нагасе, но потом несколько вен на стенах вспыхнули синевато-белым свечением, на этот раз без удручающего мигания.

– Спа-асибо, – поблагодарил андроид, как будто именно ему мешало нестабильное освещение.

Я огляделся и, наконец, увидел оставшихся в нагасе сатенов.

Александр склонился над кем-то, полулежащем в раскуроченном кресле со сломанными подлокотниками. У сатена была разворочена грудная клетка, и обломки ребер торчали наружу, пропоров кожу и одежду. Я почувствовал, что меня мутит от количества крови, залившей кресло и пол, но не смог заставить себя отвести взгляд от раненого, найдя в себе силы только перевести его с искалеченного тела на лицо.

Раненый сатен оказался женщиной. Самой красивой женщиной из всех, что я когда либо видел.

У нее были светлые волосы, не белые, что свойственно сатенам, а золотисто-русые, и удивительные черты лица. По отдельности – неправильные настолько, что в совокупности рождали удивительную, захватывающую красоту, нездешнюю, поражающую откровенной инностью. Ее не портили ни заострившиеся от потери крови черты лица, ни жуткий кровоподтек на скуле, ни поблескивающие между неплотно прикрытых век белки глаз. В женщине сатенов не было не только ничего человеческого, в ней не было ничего ни от анжеров, ни от сатенов, и даже видные в золоте волос маленькие черные рожки не могли изменить этого впечатления.═

– Люк, если ва-ам не сло-ожно, – попросил Александр, осторожно избавляя девушку из плена искалеченного кресла, – помо-огите Шираи.

Я с трудом оторвал взгляд, моргнул несколько раз и оглянулся.

Шираи, о котором говорил Александр, сидел в громадном вертящемся кресле, густо усеянном датчиками и увитом проводами. Эти провода оплетали руки и ноги сатена, впивались в плоть, входя под кожу гибкими штекерами. Голову мужчины охватывал широкий обод из белого металла, с закрывающим половину лица полупрозрачным щитком. Сейчас на щитке отображалось перевернутое изображение трюма станции и стыкующих механизмов, удерживающих нагас на месте. Я попытался рассмотреть Шираи пристальнее и не сразу понял, почему мне это не удается, а сообразив – ужаснулся. Сатена трясло, как будто его тело прошивали вибрации или удары тока, направляемые невидимой рукой совершенно хаотично. Его тело то и дело то смазывалось в пространстве, как будто скопированный на кальку чертеж то чуть сдвигали с оригинала, то возвращалось на место. В том, чтобы наблюдать за этим было что-то завораживающее.

Из ступора меня вывел стон Шираи, зубодробительный, больше похожий на звук, с которым стартуют корабли – только намного более тихий, ничего не имеющий со звуками, какие способны издавать люди. Испугавшись, я шагнул к сатену ближе, приглядываясь к опутавшим его проводам. Шираи повел головой, и прозрачная пластина втянулась в обод, охватывающий его голову, через несколько секунд сам обод разомкнулся, отодвигаясь. У сатена оказались короткие выбритые на висках волосы и на редкость уродливые рога: разного размера, они напоминали искореженные болезнью ветки какого-то дерева, кривые и изо всех сил тянущиеся к свету.

– Вы киборг? – поинтересовался я, осторожно размыкая пальцы сатена, намертво вцепившиеся в подлокотники кресла. Работать с киборгами я откровенно боялся – никогда не знаешь, какие из проводов, опутывающие их, можно безболезненно доставать, а какие являются жизненно важными.

– Что есть киборг? – не понял Шираи. Голос его напоминал все тот же полувой-полустон.

– Ну... – я замялся. – Это существо, у которого половина тела механическая. Не вся, а какая-то часть...

– Киборг – это симбионт, – пояснил Александр, не отвлекаясь и даже не поворачиваясь к нам. – Симбиоз живо-ой материи и меха-анических составляющих. Про-още говоря: кибо-орг это человек, часть функций физического тела ко-оторого работает не за счет мышц, нервов, и про-очего, а за счет меха-анизмом и электронных систем, импла-антированных в его тело.