Текст книги "Вторая могила слева (ЛП)"

Автор книги: Даринда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Похоже, в последнее время тебя так и распирает от желания причинять людям боль.

Стоило сказать, как я начала сомневаться во всем, во что раньше верила. Я привыкла считать, что он добрый, благородный и, ну да, смертоносный, но в хорошем смысле.

– В последнее время? – насмешливо переспросил Рейес. – Я причинял людям боль ради тебя несколько дольше, Датч.

Правда. Он не раз спасал мне жизнь. Не раз причинял боль людям, которые собирались причинить боль мне. Но каждый раз то были люди, виновные в чем-то очень-очень плохом.

– Нельзя так запросто причинять людям боль и убивать их только потому, что тебе так вздумалось. Вижу, папочка не научил тебя…

С диким рычанием он отвернулся от меня, плащ исчез, и его гнев запылал таким жаром, будто в аду только что произошел взрыв.

– И какого из папочек ты имеешь в виду? – спросил он нарочито безразличным тоном, в котором ясно слышалось: ему больно только от того, что я об этом упомянула.

В аду он был полководцем. Вел армии своего отца в битву с невообразимыми последствиями. Потом сбежал и родился на Земле. Ради меня. Но жизнь, которую он планировал, – та, в которой мы вместе растем, ходим в школу и колледж, имеем детей, – осталась лишь отголоском мечты, когда его совсем маленьким похитили и продали монстру по имени Эрл Уокер – человеку, за убийство которого Рейес сел в тюрьму. Жизнь, которой он жил на Земле, издевательства, через которые ему пришлось пройти, стали настоящей трагедией и привели к известному финалу.

Я шагнула к нему.

– Прости, не хотела говорить ни об одном из них.

Рейес глянул на меня через плечо. Было заметно, как дрожат его мышцы под весом воспоминаний.

– Ты должна прекратить меня искать.

– Нет, – сказала я шепотом, потому что громче не получилось.

Его губы сложились в улыбку, но до глаз она не добралась. А через мгновение он снова отвернулся от меня.

– Мое тело скоро умрет. Долго ему не продержаться.

Мое сердце зашлось от острой боли.

– Тебя пытают? – спросила я, а сердце в груди просто билось в конвульсиях.

Глядя на работу Рокета, Рейес поднял руку, провел пальцами по одному из имен, и от этого простого движения плавные линии его татуировки будто ожили.

– Беспощадно.

Ничего не смогла поделать – в глазах запекло, и на ресницах скопилась влага. Он тут же оказался передо мной.

– Не надо. – Голос его звучал резко, с угрозой. – Даже не вздумай меня жалеть.

Я опять попятилась к стене. Рейес наступал. Уже лучше. Легче на него злиться, когда он ведет себя, как придурок. Вот только нежности я не ожидала. Он притворялся, будто ласкает, соблазняет, а на самом деле проверял нанесенную мне рану. И прикосновения его ладони успокаивали и исцеляли.

– Почему ты ранил Пари? – спросила я, по-прежнему поражаясь, как он может быть таким нежным и все же так легко причинять боль.

Он отошел от стены.

– Я никогда не трогал твою подругу. Я даже не знаю, кто она такая.

Удивившись, я моргнула.

– Она же тебя вызвала.

– Это она тебе сказала?

– Ну да. Сказала, что призвала тебя, Рейазиэля, когда они с подружками устроили сеанс вызова духов.

Он усмехнулся, сухо и грубовато.

– То есть твоя подруга считает, что позвала меня, как какого-то пса?

– Нет-нет, ничего подобного.

– Меня не может призвать группа бестолочей-подростков, играющих в городские легенды. Только один человек на свете может меня вызвать, – добавил Рейес, пристально глядя на меня.

Он сейчас обо мне? Неужели я могу его призвать?

– Значит, это был не ты?

В ответ он только покачал головой.

– Тогда не ты ее ранил?

Одну долгую секунду он в упор смотрел на меня.

– Знаешь, что самое интересное?

Вопрос с подвохом. Нутром чую.

– Что?

– Что ты искренне веришь, будто я могу безо всякой причины причинить вред невинным людям.

– А разве не можешь? – В моем голосе так и сквозила надежда.

– Еще как могу. Только я не подозревал, что тебе об этом известно.

Чудненько, он разозлился. Это я видела прекрасно.

– Ты собираешься убить Рокета? Разве это вообще возможно?

– Он уже мертв, Датч.

– Тогда что…

– Я собирался на какое-то время от него избавиться, пока он будет прятаться от страха в какой-нибудь дыре. У него это отлично получается.

– Все-таки ты жестокий, – заявила я как бы между прочим.

Обжигающе горячие пальцы легли мне на шею, приподняли мое лицо.

– Я был генералом в аду. И ты сомневаешься?

– Я не сомневаюсь, что ты приложил все усилия, чтобы убедить меня в том, какой ты плохой.

Рейес улыбнулся:

– Я провел столетия в подземном мире. Я такой, какой есть. Будь я тобой, давно бы снял розовые очки и хорошенько подумал, что именно ты пытаешься спасти.

– Почему же ты сам себя не убьешь? – спросила я, дрожа от нетерпения. – Покончил бы со всем одним махом. Почему позволяешь себя мучить?

– Не могу, – ответил он и опустил руку, а я замерла, внимательно его слушая. От досады он стиснул зубы. – Мое тело охраняют. Мне и близко не дадут к нему подойти.

– Демоны? Сколько их?

– Слишком много, даже для тебя.

– Значит, пара штук? – спросила я. Представить не могу, что справлюсь даже с одним.

– Если им удастся забрать меня назад, тебе придется выяснить, на что ты способна, Датч, причем как можно быстрее.

– Почему ты просто не расскажешь мне?

Он покачал головой. Ну конечно, чего еще я ждала?

– Это как сказать птенцу, что он может летать, пока он еще не покинул гнезда. Он должен сам это узнать, интуитивно. Это инстинкт. Если я вернусь, если меня заберут обратно, когда тело умрет, ты останешься одна. И рано или поздно они тебя найдут.

Да уж. А еще дерьмовее бывает?

***

Рокет испарился, и вряд ли кто-то мог знать, когда он вернется. Однажды я его не видела целых два месяца, и дело тогда было вовсе не в Рейесе. Кто знает, сколько Рокет будет прятаться на этот раз?

Я вернулась в Развалюху и вызвала подмогу. Во рту все еще было горячо от жаркого поцелуя, которым наградил меня Рейес перед тем, как испарился. Потом я позвонила Куки.

– У меня по-прежнему полный ноль, – сообщила она.

– Ничего, продолжай копать. Я поеду повидаться с Уорреном, а ты позвони, если найдешь что-нибудь интересное.

– Будет сделано.

Как только я захлопнула телефон, у меня за спиной притормозила патрульная машина. За рулем сидел Тафт – полицейский, работавший с дядей Бобом. Надо мной уже посмеивались несколько местных детишек, очевидно, думая, что у меня неприятности. Дети из таких районов редко видят полицию в хорошем свете. Трудно радоваться людям в форме, которые уводят маму или папу посреди ночи за шум в доме.

Нахлобучив фуражку, Тафт направился ко мне, сканируя окрестности на предмет признаков агрессии. Пришлось вылезти из машины. На нем была чистая черная форма, военной выправкой несло за версту, но совсем не его мне хотелось увидеть.

– Привет, Тафт, – поздоровалась я, чтобы покончить с любезностями до того, как обратить внимание на девятилетнюю покойницу, следовавшую за ним попятам и известную под именем Исчадие Ада. – Привет, милашка.

– Привет, Чарли, – пропела она нежным и сладким голоском, словно вовсе и не была воплощением всемирного зла.

Как и у дьявола, у Исчадия Ада было много имен. Собственно, Исчадие Ада, Отпрыск Сатаны, Любимое Дитя Люцифера, Сахарная Слива, или, для краткости (что я особенно люблю) СС. Она приходилась младшей сестрой Тафту и утонула, когда оба были еще детьми. Тафт пытался ее спасти, но не вышло, и в итоге провел неделю в больнице с воспалением легких. С тех пор СС всегда была при нем. Пока не нашла меня. И не попыталась выцарапать мне глаза, хотя я вообще была ни при чем.

Впервые мы с ней встретились, когда Тафт увозил меня с места преступления, а она сидела на заднем сиденье его машины. Тогда Сахарная Слива решила, что у меня виды на ее брата, обозвала меня уродиной и сукой и пыталась лишить зрения. Осадочек остался.

Она оглянулась, и длинные светлые волосы в беспорядке разметались вокруг лица. Заметив разваливающуюся психлечебницу, она с отвращением сложила на груди маленькие ручки.

– Что мы здесь делаем?

– Я хотела узнать, можешь ли ты оказать мне услугу.

Она повернулась ко мне и сморщила нос, обдумывая мои слова.

– Ладно, но тогда и ты ответишь мне тем же.

– Да ну? – спросила я, прислонившись к Развалюхе. – И что же тебе нужно?

– Дэвид кое с кем встречается.

– Теперь все ясно. – Я притворилась, будто мне есть до этого дело. – А кто такой Дэвид?

Она закатила глаза, как могут только девятилетние.

– Мой брат! Дэвид Тафт. – И для убедительности показала на него пальцем.

– А-а, этот Дэвид! – Я хихикнула, чтобы обратить на себя его внимание.

– Что она говорит? – спросил он.

Я решила не отвечать.

– Она уродина, на ней много помады, и все вещи слишком тесные.

– Так она шлюшка? – Я угрюмо воззрилась на Тафта.

Он поднял руки вверх:

– Чего тебе?

– Пробу негде ставить, – заявила Слива, подтверждая мои подозрения, и снова указала на брата пальцем. – Ты должна с ним поговорить. Эта шлюшка остается на всю ночь, ей-богу!

Поджав губы, я уперла руки в бока, надеясь, что от меча Рейеса не обзавелась внутренним кровотечением. Ненавижу внутренние кровотечения. Если уж мне предстоит истечь кровью, то подайте мне наглядные свидетельства, чтобы я могла упиваться собственным героизмом по полной программе.

– Скорее всего поговорю, – ответила я. Бросив на Тафта разочарованный взгляд и получив в ответ раздраженный, я стала объяснять, зачем мне понадобилась СС: – Пока мы с твоим братом будем разговаривать, не могла бы ты сходить вон в то здание и поискать маленькую девочку?

Тафт со Сливой скептически посмотрели на больницу.

– Страшновато выглядит, – заключила она.

– И вовсе оно не страшное, – соврала я. Я же в этом мастер. Что может быть страшнее брошенной психушки, где, если верить слухам, доктора проводили над пациентами эксперименты? – Там живет хороший человек по имени Рокет. Вместе со своей маленькой сестрой. Она даже младше, чем ты.

Сестру Рокета я никогда не видела, но он мне тысячу раз говорил, что она живет с ним. Она умерла от пылевой пневмонии, и, если судить по его словам, ей должно быть около пяти.

– Его зовут Рокет? – захихикала Слива.

– Ага, и кстати… – Я наклонилась к ней. – Когда будешь там, попробуй узнать его настоящее имя.

Я перелопатила все записи о больнице, которые только смогла отыскать, и все равно ничего не узнала о том, кто такой Рокет и откуда он. Но ведь ясно же, что Рокетмен не может быть его настоящим именем.

– Хорошо.

– Погоди, – успела я сказать за долю секунды до того, как она исчезнет. – Не хочешь знать, зачем ты туда идешь?

– Найти маленькую девочку.

– Да, но мне нужна информация, если она что-то знает. Я хочу узнать, может ли она рассказать мне, где искать тело Рейеса. Его человеческое тело. Запомнишь?

Она снова сложила на груди руки, презрительно сказала «Я не дура» и исчезла. Я скрипнула зубами, совсем капельку. Потому что была уверена: Сахарную Сливу послал мне Господь в наказание за злоупотребление «Маргаритой» в прошлый четверг, что привело к уродливой непрямоходящей версии дешевки в моем исполнении.

Тафт стоял по стойке «смирно», беспокойно поглядывая на больницу, а я прислонилась к Развалюхе, поставив каблук ботинка на подножку.

– Знаешь, – начала я, – твоя сестра сказала мне, что ты встречаешься со шлюшкой.

Он повернулся ко мне с совершенно обескураженным видом.

– Она не шлюшка. То есть, ладно, она такая, потому я с ней и вижусь. Но ей-то откуда знать?

Я пожала плечами:

– Чувак, я понятия не имею, почему твоя подружка не знает, что она шлюшка.

– Нет, я о Бекки. Она знает, что я с кем-то встречаюсь?

Я подняла руки.

– Может, если б я знала, кто такая Бекки…

Он потрясенно уставился на меня.

– Моя сестра.

– Вот оно что! – искренне удивилась я. Кто же знал, что у Исчадия Ада окажется такое обычное имя? Я ожидала чего-то экзотического, вроде Серены, Дестини или Злобной Фигни, Приходящей По Ночам Пугать Нас До Смерти.

Рация Тафта исторгла какие-то звуки, которые я сочла абсолютно нечленораздельными. Он пошел к своей машине, чтобы поговорить без свидетелей, и тут зазвонил мой сотовый. Это была Куки.

– Дом мучительной боли Чарли, – сказала я в трубку.

– Джанель умерла в автомобильной аварии.

– О боже, мне очень жаль. Вы были близки?

Послышался раздраженный вздох, потом голос Куки:

– Джанель, Чарли. Джанель Йорк, школьная подруги Мими, которая недавно умерла.

– Ну конечно, – отозвалась я, опять удивляясь. Похоже, со мной такое частенько в последнее время. – Минуточку, автомобильная авария? Мими же говорила Уоррену, что Джанель убили.

– Именно. Если верить отчету, ей стало плохо, и она потеряла сознание прямо за рулем. Съехала в кювет с шоссе I-25 и разбилась. Все списали на несчастный случай.

– Тогда почему Мими сказала, что ее убили?

– Что-то ее испугало, – предположила Куки.

– И возможно, все это связано с нашим убитым продавцом машин.

– Я тоже так подумала. Мне кажется, тебе нужно как можно скорее поговорить с Уорреном. Выяснить, почему он ругался с этим человеком всего за несколько дней до того, как его нашли мертвым.

– Гении на одной волне, детка. Так я и поступлю.

– Это Куки?

Рядом со мной нарисовалась Сахарная Слива. Я захлопнула телефон и посмотрела на нее.

– Единственная и неповторимая. А ты быстро. Нашла сестру Рокета?

– Естественно.

Потрясающе. Я ведь даже не знала, настоящая она или просто плод воображения Рокета. Я ждала продолжения. Целую вечность.

– И?

– Она синяя.

Синяя? Ну, она умерла от пневмонии. Может быть, посинела от нехватки кислорода.

– Понятно. Что еще?

Слива опять сложила на груди руки. Это уже начало бы раздражать, если бы не выглядело так мило.

– Тебе не понравится.

– Она знает, где тело Рейеса?

– Нет, но она поспрашивает. И еще она сказала, что Рейазиэлю не стоило рождаться на Земле.

– Это мне уже говорили.

– Он очень могущественный.

– И это я успела выяснить.

– И если его человеческое тело умрет, он станет тем, кем был рожден в адском пламени.

А вот это что-то новенькое.

– И кем конкретно? – спросила я слегка дрожащим от страха голосом.

– Абсолютным оружием, – сказала Слива таким тоном, будто заказывала стаканчик мороженого. – Вестником смерти.

– Ну и дерьмо.

– Антихристом.

– Проклятье.

– Он могущественнее любого демона или ангела, которые когда-либо существовали. Он умеет манипулировать пространственно-временным континуумом и способен разрушить целую галактику и все, что в ней есть.

– Все ясно. – Я подняла руку, чтобы ее остановить.

И внезапно поняла, что мне не хватает воздуха. Но я должна была спросить. Не ожидала же я в самом деле, что ответы откажутся простыми и никак не связанными с разрушением целого мира? Конечно, нет, черт возьми. Все так и должно было быть – апокалиптично и кошмарно. Очень, очень хреново. И как теперь быть? Как с этим бороться? Найти тело Рейеса теперь важнее всего.

– За пять минут ты многое разузнала.

– Наверное, – пожала плечами Сахарная Слива.

Перед тем как снова посмотреть на нее, я переключила мозговые механизмы, врубила нейтралку и впала в глубокое отрицание происходящего.

– Так ты выяснила, как зовут Рокета?

– Ага. – Она перебирала пальцами край рукава моего свитера. Что было как-то тревожно.

Я ждала. Целую вечность.

– И?

– Что и?

– Имя Рокета?

– А что с ним?

Глубокий вдох. Глубокий, успокаивающий вдох. И выдох.

– Милая ты моя, – сказала я чуть хрипловато после дыхательной гимнастики, – как зовут Рокета?

Она глянула на меня так, будто я спятила.

– Рокет, дуреха.

Мои зубы опять заскрежетали. Если бы не эти огромные невинные глаза, не эти чудесные надутые губки, изгнала бы ее сию же секунду. Если бы знала как. Опустив голову, я потеребила выбившуюся нитку на джинсах.

– Как он?

СС пожала плечами:

– В порядке, просто немножко испугался.

Черт. Иногда Рейес такой козел. Долбаные антихристы. И тут я вспомнила:

– А как зовут его сестру?

У Сливы отвисла челюсть. Так она на меня и смотрела.

– Ты вообще слушаешь?

А чем, черт ее дери, я прямо сейчас занимаюсь?

– О чем ты?

– Я тебе уже сказала. Она Синяя. Так ее зовут.

– Правда, что ли?

Она кивнула.

– Ее зовут Синяя?

Слива скрестила руки – опять – и медленно кивнула, видимо, для особо одаренных вроде меня.

– Может быть, у нее и фамилия в закромах завалялась? – Всезнайка выискалась.

– Ага. Незабудка.

Я вздохнула. Еще один псевдоним.

– Синяя Незабудка, значит?

Что ж, моему расследованию это никак не поможет. Рокет и Незабудка. Расчудесно. Хотя минуточку. Теперь у меня есть Рокетмен, Синяя Незабудка и, по всей видимости, Антихрист. И не смейте говорить, что жить в Чарлиленде скучно.

– А почему Синяя Незабудка не хочет со мной познакомиться? – поинтересовалась я, чувствуя себя немножко обиженной. Хотя погодите, нет, обиженной я себя ни капельки не чувствовала.

– Ты серьезно? – спросила Слива, глядя на меня так, словно я идиотка, несущая полную ахинею. – Если бы ты умерла и хотела навсегда остаться на Земле со своим братиком, стала бы ты знакомиться с единственным во всей вселенной человеком, который может отправить тебя на ту сторону?

Она права.

Тафт закончил говорить по рации и уже возвращался к нам.

– Она здесь? – спросил он, озираясь по сторонам. Все они смотрят по сторонам. Знать бы зачем.

– Во плоти, – ответила я. – Образно выражаясь.

– Она все еще на меня сердится?

Он поддел носком ботинка песок. Не будь я так ошарашена новостями о надвигающемся апокалипсисе, рассмеялась бы, когда СС сделала то же самое – ее крошечные розовые тапочки прошли сквозь землю, не побеспокоив ни пылинки.

– Я не сердилась, – проговорила она. – Просто хочу, чтобы он перестал приглашать на ужин всяких уродин. – Не успела я ничего ответить, как она сунула ручонку мне в ладонь. – Ему надо тебя пригласить.

Сказать, что одна мысль об этом меня ужаснула, стало бы чудовищным преуменьшением. Я с трудом сглотнула застрявший в горле булыжник и изо всех сил постаралась не состроить какую-нибудь мину.

– Она не сердится, – придя в себя, сообщила я Тафту. Потом наклонилась к нему и зашептала: – Только, бога ради, найди какую-нибудь девушку, достаточно приличную для того, чтобы познакомить с мамой. И поскорее.

– Хорошо, – пробубнил он, в замешательстве сдвинув брови.

– И прекрати встречаться с шалавами.

Глава 7

С внутренними демонами я больше не борюсь.

Теперь мы с ними в одной команде.

Надпись на футболке

Показав свое удостоверение, я вошла в центральный полицейский участок, куда привезли на допрос Уоррена Джейкобса, и на другом берегу моря столов заметила Диби. К счастью, только пара копов отреагировали на мое появление. Большинство из них не в восторге, когда я вторгаюсь на их территорию. Отчасти потому, что я секретное оружие Диби, которое помогает ему распутывать дела еще до того, как остальные только приблизятся к разгадке, а отчасти потому, что, по их глубокому убеждению, у меня не все дома. Ни то, ни другое меня совершенно не заботит. Копы – странная смесь правил и высокомерия, но я давным-давно усекла, что оба свойства просто необходимы, чтобы выжить в опасной профессии. К тому же у всех свои тараканы.

Я направилась к Диби, который разговаривал с другим детективом. В последний момент вспомнила, что все еще злюсь на него за «хвост». И хорошо, что вспомнила, потому что уже собиралась просиять улыбкой.

– Диби, – холодно поздоровалась я. Сейчас посыплются сосульки.

Мой тщательно спланированный снежнокоролевный маневр не произвел на него никакого впечатления. Он усмехнулся. Я нахмурилась и заявила:

– Усы бы подстриг.

Улыбка Диби испарилась, и он смущенно потрогал усы. Конечно, грубо с моей стороны, но он должен знать, что мне серьезно не по душе установленная им слежка. Не благодарить же его за то, что наплевал на мою частную жизнь. Вдруг мне припечет взять в прокате порнушку?

Перед уходом второй детектив кивнул, уголки его рта подрагивали от подавляемой улыбки.

– Могу я с ним увидеться? – спросила я, когда коп наконец ушел.

– Он в комнате для допросов. Ждет адвоката.

Приняв это за положительный ответ, я пошла к комнате, по пути бросив через плечо:

– Кстати, он невиновен.

Как только я ступила в допросную, Диби проорал мне вслед:

– Ты так говоришь, только потому что злишься?

Не ответив, я закрыла за собой дверь.

– Мисс Дэвидсон, – поздоровался Уоррен, поднимаясь, чтобы пожать мне руку.

Выглядел он немножко хуже, чем тогда в кафе. Темно-серый костюм, ослабленный галстук, верхняя пуговица рубашки расстегнута.

– Как вы тут? – спросила я, усаживаясь напротив.

– Я никого не убивал, – прошелестел он.

Руки его тряслись от горя. Во время допросов виновные люди часто нервничают, но по другим причинам. Чаще всего пытаются сочинить ложь поубедительнее. Такую, чтобы прикрыла все концы и прокатила в суде. Уоррен нервничал из-за того, что его обвиняли в совершении сразу двух преступлений, ни одно из которых он не совершал.

– В этом я не сомневаюсь, Уоррен, – заверила я, стараясь говорить твердо. Все-таки он не сказал мне всего, что знает, и мне хотелось выяснить почему. – Однако вы ругались с Томми Запата за неделю до того, как его нашли мертвым.

Уоррен уронил голову в ладони. Я знала, что дядя Боб за нами наблюдает. Он держал Уоррена в этой комнате, зная, что я приду с ним повидаться. Но если Диби надеется на какое-то признание, его ждет большое разочарование.

– Послушайте, если бы я знал, что его найдут мертвым, я бы не стал с ним ругаться. По крайней мере на людях.

Надо признать, Уоррен не дурак.

– Расскажите, что произошло.

– Уже рассказал. – Его голос был печальным и еле слышным. – Я говорил, что думал, будто у Мими интрижка. Она так сильно изменилась, отдалилась… Это так на нее не похоже, что однажды я взял и проследил за ней. Она с ним обедала, с этим продавцом машин, и я решил… Я ведь был уверен, что она мне изменяет.

– Что же конкретно вас натолкнуло на эту мысль?

– С ним она вела себя иначе. Почти враждебно. Встала и собиралась уйти еще до того, как им принесли заказ. Он пытался ее остановить, даже за руку схватил, а она отшатнулась, будто он ее ударил. Когда она пыталась пройти дальше, он преградил ей путь. Тогда-то я и понял, что все правда. – Казалось, воспоминания высасывают из Уоррена жизнь. Его плечи поникли.

– Почему? – спросила я, давя в зародыше желание подержать его за руку. – Почему вы так решили?

– Она дала ему пощечину. – Он во второй раз уткнулся лицом в руки и уже не отнимал их. – Никогда в жизни она никого не била по лицу. Все это выглядело, как ссора любовников.

Я все-таки положила руку ему на плечо. Он взглянул на меня влажными покрасневшими глазами.

– Когда она ушла, – продолжал он, – я проследил за ним до его офиса. Там мы и сцепились. Конечно, он ничего мне не сказал, только просил не спускать с Мими глаз, потому что она якобы в опасности. – Слезы просочились сквозь ресницы, и Уоррен потер глаза пальцами одной руки. Другая рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак. – Я просто сказочный идиот, мисс Дэвидсон.

– Никакой вы не идиот…

– Идиот, – перебил он, пришпилив меня к месту таким отчаянным взглядом, что даже дыхание сперло. – Я тогда подумал, что он ей угрожает. Ну правда, как можно быть таким тугодумом? Он пытался меня предупредить, что происходит что-то нехорошее, что от меня ничего не зависит, а я на него наорал. Угрожал ему всем, чем только можно, от суда до… до… убийства. Господи, что же я наделал? – спросил он сам себя.

Я тут же поняла, что, когда все закончится, Уоррену обязательно понадобятся две вещи: хороший адвокат и хороший психотерапевт. Бедняга. Большинство женщин убили бы за такого преданного мужчину.

– Что еще вам о нем известно? – поинтересовалась я. Наверняка он кое-что нарыл о прошлом этого парня.

– Ничего. То есть не очень много.

– Ладно, расскажите, что знаете.

Уоррен безнадежно пожал одним плечом:

– Мими исчезла сразу после нашей с ним ссоры. Не было времени узнать больше.

– И вы решили, что она сбежала вместе с ним?

Кулак на столе сжался сильнее.

– Говорю же, я идиот.

Я почти слышала, как его зубы скрипят от ненависти к самому себе.

– Вам удалось выяснить, откуда они знакомы?

Глубоко вздохнув, он ответил:

– Да, они вместе учились в старших классах.

У меня в голове зазвучали звуки победы в игровом автомате. Опять школа.

– Уоррен, – проговорила я, снова привлекая к себе его внимание, – вы сами еще не поняли?

Его брови вопросительно приподнялись.

– Двое людей, с которыми ваша жена училась в школе, мертвы, а сама она исчезла.

Он моргнул, в глазах блеснуло понимание.

– Тогда что-то случилось? – спросила я. – Она когда-нибудь говорила о том, что было в старших классах?

– Нет, – отозвался Уоррен так, будто нашел ответы на все вопросы.

– Дерьмо.

– Нет-нет, вы не понимаете. Она никогда не рассказывала о том, как ходила в школу в Руисе до переезда в Альбукерке. Отказывалась. Несколько раз я расспрашивал, однажды даже пытался надавить, но она так разозлилась, что неделю со мной не разговаривала.

Я наклонилась вперед, чувствуя, как завихрилась внутри надежда.

– Там что-то случилось, Уоррен. И обещаю вам, я выясню, что именно.

Он обеими руками взял мою ладонь:

– Спасибо.

– Но если в процессе я умру, – добавила я, тыча в него пальцем, – то удвою свой гонорар.

Едва заметная улыбка смягчила его черты:

– Заметано.

Наш разговор подошел к концу, и тут же в допросной появился адвокат Уоррена. Они тихо заговорили, а я подошла к двустороннему зеркалу, уткнулась в него носом и ухмыльнулась.

– Говорила же, – сказала я, указывая большим пальцем себе за спину, – невиновен. Будешь знать, как садить «хвост» мне на задницу.

Все-таки месть – чудесная штука.

***

 Я съездила в кафе «Шоколадный кофеек» с фотографией Мими, но ничего не добилась – никто ее не помнил. Мы немного пофлиртовали с поваром Брэдом, потом я вернулась в офис, но Куки там уже не было. Она ушла пораньше, чтобы поужинать с дочкой. Каждый раз, когда двенадцатилетняя Эмбер оставалась с отцом, Куки настаивала на совместном ужине, поскольку переживала, что Эмбер будет не по себе. Внезапно до меня дошло, что за годы знакомства с Куки я никогда не видела ее бывшего. Странно. Я даже не представляю, как он выглядит, хотя говорит она о нем постоянно. Большинство из того, что она рассказывает, нельзя назвать хорошим. Правда, иногда она упоминает и приятные моменты. А иногда – так и просто замечательные.

Я спустилась вниз перекусить и обнаружила в баре папу. Он бросил полотенце бармену Донни. Донни – индеец с умопомрачительной мускулатурой и густыми длинными черными волосами, за которые любая женщина душу бы продала. Мы с ним никогда не были, так сказать, лицом к лицу. В основном потому, что он гораздо выше меня.

Я наблюдала за папой, который направлялся к моему столику. Это мое любимое место, укрытое в темном углу, откуда я могу незаметно наблюдать за остальными. Сама я не особенно люблю, когда за мной наблюдают. Разве что наблюдающий будет не меньше метра восьмидесяти, с сексуальным телом и такой же улыбкой. И не будет серийным убийцей. Это сразу плюс.

Аура папы все еще была непривычной. Как правило, его окружают яркие цвета, которые теперь были тусклыми и серыми. Только однажды я видела его таким. Тогда он был детективом и работал над серией жестоких похищений детей. Все было так плохо, что он даже не позволил мне вмешаться. Мне было двенадцать – достаточно для того, чтобы знать все и немного больше, и все-таки он ответил отказом на мое предложение помочь.

– Привет, милая, – поздоровался папа, изображая фальшивую улыбку, не отразившуюся в глазах.

– Привет, пап, – отозвалась я, улыбаясь точно так же.

Он принес нам обоим по сэндвичу с ветчиной и сыром. То, что доктор прописал.

– М-мм, спасибо.

Папа с улыбкой наблюдал, как я откусила кусок, прожевала, проглотила и запила глотком чая со льдом.

– Ну ладно, – сказала я наконец и посмотрела на него, – мне уже жутковато.

Тревожно рассмеявшись, папа ответил:

– Извини. Просто… ты так быстро растешь.

– Расту? – Я откашлялась в рукав. – Я уже вполне выросла.

– Точно. – Он по-прежнему был где-то не здесь. В другом времени. В другом месте. Через несколько секунд он вернулся в реальность и посерьезнел. – Милая, а твои способности… их больше, чем ты мне рассказывала?

Я откусила еще кусок и вопросительно свела брови.

– Ну, ты умеешь… умеешь делать всякие трюки?

На прошлой неделе меня пытался убить один редкий козел, муж бывшей клиентки. Рейес спас мне жизнь. Опять. И сделал это в своей обычной манере. Появился из ниоткуда и перерубил позвоночник того мужика одним молниеносным движением меча. Этот случай не был первым – позвоночники всяких преступников оказывались перерубленными без каких-либо внешних свидетельств и ран, способных объяснить эти феномены с медицинской точки зрения. Я начинала опасаться, что папа успел сложить два и два.

– Трюки? – переспросила я самым невинным голосом на свете.

– Ну, например, тот человек, который пытался тебя убить на прошлой неделе.

– Угу, – промычала я, откусывая еще раз.

– Ты его… ты… ты можешь?..

– Ничего я ему не делала, пап, – сказала я, проглотив кусок сэндвича. – Говорю тебе, там был кто-то еще. Он толкнул того мужика на лифт. Наверное, удар был таким сильным, что…

– Ну да, – покачал головой папа. – Так я и знал. Просто наш судмедэксперт говорит, что такое невозможно. – Он посмотрел на меня. Взгляд теплых карих глаз был пронзительным.

Я отложила сэндвич.

– Пап, ты же не думаешь, что я способна причинить кому-то вред?

– У тебя такая нежная душа, – печально отозвался он.

Нежная? Он вообще меня знает?

– Я подумал… а вдруг ты можешь больше…

– Я принесла десерт.

Мы оба уставились на мою мачеху. Она приволокла стул, села рядом с папой и аккуратно поставила на стол белую коробку. Поклясться могу, ей только что уложили короткие каштановые волосы и сделали маникюр. Она пахла лаком для волос и лаком для ногтей. Я часто диву даюсь, что папа нашел в этой женщине. Его, как и всех остальных, ослепляла ее слишком ухоженная внешность. Все, кто ее знал, – или думал, что знает, – считали ее святой, раз уж она взяла в мужья копа с двумя маленькими детьми. Только вот мне на ум слово «святая» в одном предложении с мачехой никак не идет. Думаю, я ее нервирую. Положа руку на сердце, она меня тоже. Помада всегда слишком красная для ее бледной кожи. Тени слишком голубые. Аура слишком темная.

За мачехой явилась и Джемма – моя сестра. Напряженно улыбнувшись, она села на единственное свободное место. Рядом со мной. Ее светлые волосы были туго собраны сзади, косметики достаточно, чтобы выглядеть накрашенной, но без перебора. В конце концов, она профессиональный мозгоправ.

Наши отношения никогда не были особенно теплыми, но после школы все стало совсем из рук вон плохо. Не представляю почему. Она старше меня на три года и, пока мы росли, не упускала ни единого шанса мне об этом напомнить. Единственной матерью, которую я знала, к сожалению, была Дениз, а у Джеммы было три чудесных года с нашей настоящей мамой, до того как она умерла, подарив жизнь вашей покорной слуге. Частенько приходит в голову, не оттуда ли ноги растут? Может быть, Джемма подсознательно винит меня в смерти мамы.