Текст книги "Вторая могила слева (ЛП)"
Автор книги: Даринда Джонс
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Ладно, я должна быть с ним честной, но выложить все подчистую не могу.
– Не знаю, как сказать, – нерешительно начала я, – но Рейес однозначно видел войну собственными глазами. Множество войн. – Я покосилась на Нила, пытаясь понять его реакцию. – Много веков он был полководцем. Только руководил армией не из этого мира.
– Он пришелец?! – Нил едва не орал.
– Нет, – сказала я, давясь смехом. – Ничего подобного. Я не могу рассказать тебе всего… Просто он сверхъестественное существо.
– Ну все. – Нил встал из-за стола. – Ты идешь в одиночку.
Он схватил меня за руку и поднял со стула, хотя, надо признать, осторожно.
– Ты чего? Я же тебе все дерьмо вываливаю!
– Нет, это дерьмо ты мне уже вывалила. Мне нужно новенькое, свеженькое дерьмо с дымком. А ты жульничаешь.
– Ничего подобного. Я…
– Знаешь, скольким людям я рассказывал эту историю? – Он наклонился, понизил голос до резкого шепота, будто кто-то мог услышать. – Представляешь, каким бредом это звучит?
Мы двигались к двери.
– Да подожди ты! Не можешь же ты просто взять и засунуть меня в одиночку?
– Сейчас увидишь.
– Нил!
– Луанн, – позвал он, открыв дверь, – неси наручники.
Сидевшая в приемной Куки оторвалась от ноутбука, посмотрела на нас, нахмурилась для проформы и вернулась к своим поискам.
– Ладно, сдаюсь, – я подняла руки в знак капитуляции. Нил ослабил хватку, я выдернула свою руку и сквозь зубы процедила: – Только не вини меня, когда начнешь мочиться в постель.
Сверкнув в адрес Луанн улыбкой, он закрыл дверь.
– У тебя один-единственный шанс. Профукаешь его – никогда больше не увидишь дневного света.
– Прекрасно, – прошипела я, тыча ему пальцем в грудь. – Хочешь жесткой игры, давай поиграем. Рейес Фэрроу – сын Сатаны.
В тот самый момент, когда я это сказала, когда слова сорвались с моих губ, меня обуял глубокий шок. Прикрыв руками рот, я долго и нудно стояла, молча пялясь в никуда.
Рейес меня убьет за то, что выболтала его секрет. Порежет на мелкие и тонкие кусочки блестящим мечом. Я это знаю. Хотя… Секундочку. Я же могу все исправить. Испуганно поглядев на Нила, я поняла, что теперь он ни в чем не уверен.
Я уронила руки и рассмеялась. То есть попыталась рассмеяться. К сожалению, вместо смеха я издавала звуки тонущей лягушки. Что вы хотите, я была в ужасе, полностью ошарашена.
– Я пошутила, – выдавила я приглушенным под давлением неминуемой смерти голосом. Потом шлепнула Нила по руке. – Ты же знаешь, как это бывает, когда кому-то грозит одиночное заключение. Тут всякую чушь городить начнешь.
Я отвернулась, чтобы сесть и уронить на пол челюсть от собственной глупости, пока он не видит. И в этот момент Нил заявил:
– Ты не пошутила.
– Пф-ффф, – пропыхтела я, опять поворачиваясь к нему, – еще как пошутила. Сам подумай. Сын Сатаны? Пф-ффф. – Я хихикнула и наконец-то уселась. – На чем мы остановились?
– Как такое возможно? – Совершенно сбитый с толку, он подошел к своему столу. – Как?
Проклятье. Сдалась с потрохами, как рыба, выброшенная на берег. По собственной воле выброшенная. Пришлось снова встать, чтобы эффектно нависнуть над столом.
– Нил, ей-богу, ты не должен никому об этом говорить.
Отчаяние в моем голосе вернуло мне его внимание. Он моргнул и вопросительно приподнял брови.
– Если в твоей жизни есть хоть что-нибудь, что ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя доверить ни одной живой душе, то это как раз то, что ты только что услышал, Нил. Я не знаю, что сделает Рейес, если выяснит, что ты в курсе. То есть… – Я отвернулась и, задумавшись, отошла на несколько шагов. – Не думаю, что он причинит тебе вред, честно. Но не могу быть уверена на все сто. В последнее время он ведет себя… эксцентрично.
– Как такое возможно? – повторил Нил.
– Ну, у него серьезный стресс, к тому же его пытают…
– Сын Сатаны?
– Ты меня слушаешь? – выпалила я. Черт возьми. Вот вам и дефицит внимания. Кажется, у Нила по моей вине дефицит всего мозга. – Тебе ни в коем случае нельзя никому на свете об этом проболтаться.
Я уже натворила дел – посвятила Куки, даже не задумавшись о последствиях. Теперь еще и Нил. Не проще было бы дать объявление в «Нью-Йорк Таймс»? Или заказать билборд на шоссе I-40? Или вытатуировать у себя на заднице?
– Чарли, – Нил пришел в себя быстрее, чем я. – Я все понял. Никому ни слова. Я знаю, на что он способен, помнишь? И не собираюсь вызывать на себя его гнев. Обещаю.
Глубоко вздохнув от невероятного облегчения, я обессиленно опустилась на стул.
– Но как такое возможно? – спросил он в третий раз.
Я беспомощно пожала плечами:
– Даже я не знаю всех подробностей, Нил. Прости, что рассказала тебе. Но все не так плохо, как кажется, честное слово.
– Плохо? – изумленно переспросил он. – Как это плохо?
– Мм-м… – Я секунду обдумывала его слова. – Вопрос с подвохом?
– Я в курсе, что он хороший человек, Чарли. И только потому, что его отец… ну, скажем… прожаренное до хрустящей корочки зло… Нет. Знаешь, что такое настоящее зло? – спросил он.
Я затащила брови как можно выше.
– Когда американцы говорят о зле, – продолжал Нил, – они имеют в виду нечто преднамеренно жестокое, зверское. Но это совсем не зло, а только наше понятие о нем.
– К чему ты ведешь?
– Зло – это просто-напросто отсутствие добра, отсутствие Бога.
Я никогда об этом не задумывалась.
– Так ты знаешь, что Рейес не злой? Что он хороший?
– Ну конечно. – Он сказал это таким тоном, будто я круглая идиотка. – Но если серьезно, он и правда… ну, его сын?
– Да. – Я почувствовала, как меня охватывает сожаление. – Правда.
– Это самая крутая вещь, какую я когда-либо слышал.
– Крутая?
– Именно крутая, – усмехнулся Нил.
– Не понимаю. Как это может быть круто?
Откинувшись на спинку стула, он сложил ладони домиком.
– С того момента, как ты приехала на прошлой неделе… Нет, не так. С того момента, как в моей жизни десять лет назад появился Рейес, многие вещи я стал подвергать сомнениям. Спрашивал себя, действительно ли существует высшая сила? Есть ли рай? Существует ли Бог? Признаться честно, отчасти это было вызвано тем, что день за днем я видел, на какие злодеяния способны люди. Но главный толчок произошел, когда я краем глаза заглянул в этот другой мир, другую реальность, но понятия не имел, с чем мне пришлось столкнуться. И вот теперь… – Он посмотрел на меня с благодарностью. – Одним словом ты вернула мне веру в Бога, Чарли. Только подумай: если есть сын Сатаны, то я чертовски уверен, что сын Господень тоже существует.
Я закивала:
– Ты абсолютно прав, просто я немного удивлена, что ты так хорошо все воспринял.
– Только подумай! – не унимался Нил. – Иисус меня любит.
Я хихикнула от облегчения, потом наклонилась к нему и прошептала:
– Может, Иисус тебя и любит, но в любимчиках у него я.
Он рассмеялся, потом внезапно замолчал и уставился на меня долгим изучающим взглядом.
– Ты чего? – спросила я, начиная чувствовать себя неловко.
– Если Фэрроу сын Сатаны, то кто тогда ты?
– Нетушки, – я погрозила пальцем, – баш на баш. Одна история – одна правда.
Нил продолжал изучать меня (с чего вдруг такой интерес к моей персоне?), и тут в дверь постучала Луанн.
– Входи.
Она вошла и вручила ему несколько листов бумаги.
– Это все? – поинтересовался Нил, пристраивая на носу очки.
Луанн принесла ему записи посещений, как он и просил.
– Да, сэр. Видеться с другими он отказывается.
– Спасибо, Луанн. – Когда она ушла, он обратился ко мне: – В списке посетителей Фэрроу один-единственный человек. Ни частных, ни государственных адвокатов. Только один парень.
– Дай угадаю: Амадор Санчес.
– Он самый. Они сидели в одной камере четыре года.
– А еще были друзьями в старших классах.
– Серьезно? – удивился Нил. – Как же, черт побери, они оказались в одной камере? Да еще и на целых четыре года?
Как Рейесу удалось это провернуть? С каждой секундой он все интереснее и интереснее.
– Что Луанн имела в виду, когда говорила о других?
– А-а. Женщины. – Он даже рукой махнул, как будто это совершенно не важно, и уставился в записи. – Итак, Амадор Санчес приходил к нему за неделю до того, как Фэрроу подстрелили. Похоже, Санчес регулярно его навещал.
– Какие женщины? – спросила я, когда Нил так и не соизволил оторваться от бумажек.
– Просто женщины. – Он на меня даже взглянул! – Фэрроу отказывал во встрече всем им, так что вряд ли у нас есть о них какие-то записи. Но, видит бог, они пытались, из кожи вон лезли. Как минимум одна-две в месяц. – Задумавшись, он посмотрел в потолок. – Если подумать, они же все равно заполняют заявления даже без его запросов. Может быть, у нас остались копии. Надо проверить, – и он снова уставился в записи.
– Да, так ты и говорил – они заполняют заявления. Что за женщины? – снова спросила я, пытаясь унять горячий поток ревности, прожигающий мне душу.
После долгой-предолгой паузы, за время которой я придумала семнадцать разных способов его убить, Нил посмотрел на меня поверх очков.
– Женщины с веб-сайтов. – По его тону было ясно: он внезапно обнаружил, что я олигофрен.
Я стала склоняться к варианту с медленной смертью. И океаном боли. Вероятно, номер четыре. Или тринадцать.
– С каких еще веб-сайтов?
Положив свои бумажки на стол, он насмешливо уставился на меня. Хам.
– Разве ты не детектив?
– Ну да, но…
– И как долго ты работаешь над делом Фэрроу?
– Знаешь что? Я всего неделю назад узнала, кто он такой. Даже меньше, если считать по календарю Сатурна.
– Во-первых, напомни мне при случае никогда тебя не нанимать.
Я передумала. Воспользуюсь двенадцатым способом. Мне его уже почти жаль.
– А во-вторых, сделай себе одолжение: погугли его.
– Погуглить Рейеса? Зачем?
Нил мягко рассмеялся и покачал головой:
– Тебя ждет чертовски большой сюрприз.
Я проехала вперед по полу прямо на стуле.
– Почему? О чем ты говоришь? Ему пишут женщины? – Я слыхала о женщинах, которые пишут письма заключенным. Не упоминая ни одного из тысячи прилагательных, которые приходят мне на ум при мысли об этих женщинах, я спросила: – У него есть друзья по переписке?
Пытаясь побороть очередной приступ смеха, Нил ущипнул себя переносицу.
– Чарли, – сказал он, снова посмотрев на меня, – у Рейеса Фэрроу целые фан-клубы.
Глава 11
– Неужели ты никогда его не гуглила?
– Ты тоже, – ответила Куки, когда я спросила ее о Рейесе. Мы ехали по Санта-Фе. – Я просматривала официальные базы данных, чтобы найти записи о его аресте и информацию о приговоре. А еще нашла несколько статей о судебном процессе на сайте «Ньюз Джорнал».
– И никогда его не гуглила?
– Ты тоже, – устало повторила она, что-то печатая на ноутбуке.
– Фан-клубы! – воскликнула я, все еще пребывая в глубоком шоке. – У него целые фан-клубы. И горы писем.
Жестокие муки ревности терзали мою грудь, прогрызая в ней дыру. Образно выражаясь. Сотни женщин, может быть, даже тысячи, знали о Рейесе Александре Фэрроу больше, чем я.
– Зачем кому-то создавать фан-клуб заключенного? – поинтересовалась Куки.
Тот же вопрос я задала Нилу.
– Видимо, существуют женщины, которые повернуты на зеках. Они копаются в газетах и доступных судебных документах, пока не находят привлекательных заключенных. После чего делают целью своей жизни доказать, что их посадили несправедливо (потому что все заключенные – ну, почти все – настаивают на том, что они невиновны), или просто обожают их издалека. Нил говорит, для некоторых женщин это вроде соревнования.
– Как это все неправильно.
– Согласна, но только вдумайся. Для зека с солидным сроком запросто подцепить очередную цыпочку – из области фантастики. Может быть, женщины занимаются тем, чем занимаются, потому что уверены: эти мужчины им точно не откажут. Ну кто отвергнет женщину, которая регулярно написывает любовные письма и приезжает на свидания? Что таким женщинам терять?
Куки бросила на меня встревоженный взгляд.
– Кажется, ты весьма спокойно приняла эти новости.
– Не совсем, – я покачала головой. – Думаю, я в шоке. То есть… да елки-палки! Они же наверняка историями всякими делятся.
Кажется, Кук тоже была в шоке. Пока я направлялась к дому некой Элейн Оук, Куки копалась в контенте какого-то сайта. Внезапно глаза ее расширились, а взгляд стал похож на взгляд безумно влюбленного человека.
– И у них есть фотки.
– И они делятся историями. Погоди, что? У них есть фотки?!
В целях безопасности я решила съехать на обочину, включила аварийные огни и уставилась на экран ноутбука. Святой пирог с бананом и сливками! У них действительно были фотографии.
Через час мы стояли на пороге женщины, которую я окрестила Маньячкой. Ну серьезно, кто станет платить охранникам и другим заключенным, чтобы получать информацию о Рейесе? Или красть у него вещи? Я, конечно, не зарекаюсь, что не сделала бы того же, но у меня есть веская причина.
Дверь открыла высокая тощая женщина. Светлые волосы коротко подстрижены и уложены в некий вид беспорядка, но я сильно сомневалась, что хоть один волосок лежит не на том месте, на каком ей хотелось.
– Привет. Вы мисс Оук?
– Да, – ответила она с легким намеком на недовольство.
– Мы приехали расспросить вас о Рейесе Фэрроу.
– У меня определенные часы посещения. – Она указала на табличку над дверным звонком. – Приходите позже.
Я выудила удостоверение из заднего кармана.
– Вообще-то мы здесь по делу. И были бы рады поговорить с вами прямо сейчас. Если у вас есть минутка.
– Понятно. Хорошо. – Она провела нас внутрь своего скромного жилища. Если дом за несколько миллионов, в котором несколько триллионов комнат, может считаться скромным. Не может же, да? – У меня так много посетителей, что пришлось установить часы посещений. Ни единой свободной минуты. – Мы все оказались в небольшой гостиной. – Приказать подать вам чаю?
Она не шутит? Так вот чем занимаются богачи? Приказывают подать чай?
– Нет, спасибо. Я только что приговорила почти литр нирваны со льдом и без сахара.
Она потерла суставом пальца под носом, словно моя бесцеремонность была… ну, бесцеремонной.
– Итак, – проговорила мисс Оук, придя в себя от моей невоспитанности, – что этот плут на сей раз натворил?
– Плут? – переспросила Куки.
– Рейес, – уточнила Элейн.
От такого небрежного упоминания имени Рейеса меня всю судорогой свело от ревности. А для меня это нетипично. У меня редко бывают судороги, и в моем понимании такая реакция была спровоцирована этой конкретной женщиной. Вроде «и пусть победит сильнейшая… во флирте». А я всегда думала, что ревности во мне нет ни капельки. Очевидно, когда дело касается Рейеса, во мне ее целые тонны.
Стиснув зубы и сжав кулаки, я задвинула ревность подальше.
– Вы с ним общались в течение последнего месяца?
Она рассмеялась. Вероятно, челядь вроде меня ее развлекает.
– Наверное, вы почти ничего о Рее не знаете, я права?
Рей, значит? Интересно, может быть еще хуже? У меня задергалось веко.
– Почти ничего, – процедила я сквозь стиснутые зубы, а говорить сквозь стиснутые зубы не очень-то легко.
Когда Элейн встала и направилась к двери, Куки сжала мою ладонь. Судя по всему, чтобы напомнить мне, что если я убью эту женщину и похороню ее безжизненное тело под ее же азалиями, то останется свидетель моего преступления. А ведь я даже не знала, что азалии растут в Нью-Мексико.
– Тогда вам стоит пойти со мной. – Элейн открыла ряд смежных дверей, ведущих в помещение, которому можно было дать только одно название – музей Рейеса Фэрроу.
У меня отвисла челюсть: глаза наткнулись на огромный плакат с изображением Рейеса. Один его вид дразнил меня, ласкал горящим взглядом, от которого слабели колени, а сама я забывала, как дышать.
– Так и думала, что вам понравится, – заметила Элейн, когда я, не знаю как, поднялась со стула и бездумно пошла вперед.
Я вплыла в рай имени Рейеса, и весь остальной мир отпал за ненадобностью. Комната была просторной, с освещенными витринами и фотографиями в рамках на стенах.
– Я была первой, – заявила она звенящим от гордости голосом. – Отыскала его еще до того, как был вынесен приговор. Все остальные веб-сайты просто пошли по моим следам. Они знают о нем лишь то, что я позволяю им знать.
Или то, что позволяют ей знать охранники в тюрьме. Нил поведал мне, что за несколько лет они уволили четырех человек, которые продавали этой женщине сведения о Рейесе Фэрроу и его фотографии. Если судить по дому, могу поспорить, Элейн подкупила больше четырех. Большинство фотографий в рамках дублировали те, что мы видели на сайте: Рейеса снимали, когда он не смотрел в камеру. Мне стало интересно, сколько же она заплатила охранникам, чтобы те решились рискнуть работой. А зная Рейеса – еще и жизнью.
Была даже парочка зернистых снимков его в душе. Впрочем, их качество не мешало заметить, какой он обалденный. Я не удержалась и встала поближе, чтобы рассмотреть изгиб стальных ягодиц, гладкие линии мышц.
– Эти фотографии – одни из моих любимых.
От голоса Элейн я подпрыгнула, но все равно продолжала просчитывать в уме, сойдет ли мне с рук проникновение со взломом, если я вернусь сюда позже, чтобы украсть эти фотки.
В витринах находились различные предметы, которые, вероятно, принадлежали Рейесу. Тюремные формы, расческа, старые часы, несколько книг и пара открыток, которые, видимо, он от кого-то получил. Я присмотрелась. Ни на одной открытке не было обратного адреса. Наклонившись ближе к одной из витрин, я заметила несколько рукописных страниц. Почерк витиеватый и плавный. Зуб даю, писал Рейес.
– У него великолепный почерк, – заметила Элейн с намеком на самодовольство. Похоже, она упивалась тем, что обскакала меня. – Мы до сих пор пытаемся выяснить, кто такой Датч.
Я застыла. Она только что сказала Датч? Придя в себя через несколько долгих секунд, я выпрямилась и устремила на нее свой лучший беззаботный взгляд. Повезло, что Куки стояла в нескольких шагах позади Элейн, и та не видела округлившихся, как блюдца, глаз.
– Датч? – переспросила я.
– Да. – Элейн прошла вперед и указала на страницу. – Сами посмотрите.
Я снова согнулась над витриной и прочла: «Датч». Каждое слово в каждой строчке – Датч. Снова и снова. То, что было похоже на письмо, на самом деле оказалось многократно написанным моим именем. Последняя страница отличалась от остальных. Это был рисунок. Из слов. То есть из одного слова, снова и снова. Датч. Сердце перегоняло само себя, будто я оказалась на финишной прямой.
– Вам известно, как давно это написано? – спросила я, сделав несколько глубоких вдохов.
– Разумеется. Несколько лет назад. Рей перестал писать, как только узнал, что охранник крадет эти страницы для меня.
В конце витрины была фотография. Наверное, самая потрясающая из всех. Черно-белый снимок Рейеса. Он сидит на койке в камере, рука небрежно лежит на согнутом колене. Голова откинута назад, к стене, глаза закрыты. На лице – полнейшая безнадежность.
У меня сдавило грудь. Я понимала, почему он не хочет возвращаться в тюрьму, но все равно не могла позволить ему умереть. Тем более после того, что сказала Незабудка. И Пари.
Здесь, в музее, мне было не по себе. Я-то думала, Рейес целиком мой, мой маленький секрет, который я буду хранить, пока смерть не разлучит нас, а все это время у него были толпы тоскующих по нему женщин. Не то чтобы я их в чем-то обвиняла, но жало все равно жалит больно.
Куки стояла неподвижно, явно раздумывая, что я буду делать.
– Значит, вы не в курсе, кто такой Датч? – поинтересовалась я, пытаясь выудить больше информации.
– Один из охранников пытался для меня это выяснить. Я предложила ему внушительную сумму, но к тому времени Рейес узнал обо мне, и охранника уволили. А вы знали, что Рейес очень умен? У него две ученые степени. Он получил их, находясь в тюрьме.
– Правда? Удивительно, – отозвалась я, прикидываясь, что впервые слышу. Если она поймет, что я знаю о Рейесе больше, чем делаю вид, то наверняка превратится в питбуля, чтобы выяснить все, что мне известно. Или предложит кучу денег, от которых я вряд ли смогу отказаться. Особенно теперь, когда Рейес делает все, черт бы его побрал, чтобы довести меня до белого каления. – Наверняка вы не можете дать мне имя вашего нынешнего осведомителя?
– О нет. Это было бы нарушением конфиденциальности. К тому же мне уже вынесли предупреждение – я должна прекратить вторгаться в личную жизнь Рейеса. Иначе рискую подвести своего осведомителя под увольнение, а себя – под арест.
Неужели она совсем не понимает, чем занимаются частные детективы?
– Почему вы спросили, много ли мне известно о Рейесе?
Элейн хихикнула, позабыв о том, что в глубине души я мечтаю о ее смерти.
– Рейес ни с кем не видится. Никогда. Можете мне поверить – все эти годы десятки женщин пытались добиться встречи с ним. Он получает больше писем, чем президент. Но никогда их не читает. – Моя душенька тут же возрадовалась, а Элейн продолжала: – Все это есть на сайте. Я пытаюсь предупредить новичков, приходящих на сайт, что он не станет с ними встречаться и не прочтет их писем. Но каждая поклонница считает, что именно она станет той единственной, кого он полюбит. Полагаю, у них есть право попытаться. Винить их определенно не за что. Но из всех женщин, что пытались с ним встретиться, он виделся только со мной.
Я чувствовала ложь всем нутром. Элейн никогда в жизни не видела Рейеса собственными глазами. И от этого моя душенька тоже была счастлива.
– А как вы узнали о Рейесе? – спросила она. Видимо, подозрения наконец-то закрались к ней в голову.
– Я расследую дело, в котором всплыло его имя.
– Неужели? В связи с чем?
Оторвав взгляд от Рейеса, я повернулась к ней:
– Я не могу говорить о деле, но должна задать вам несколько вопросов.
– Вопросов?
– Да. Например, знаете ли вы, где он сейчас?
Она снисходительно улыбнулась:
– Разумеется. В медицинском учреждении для хронических больных в Санта-Фе.
– Ясно, – отозвалась я. Куки бросила на меня ободряющий взгляд, призывая поставить эту женщину на место. Хотя бы немножко. – Видите ли, на прошлой неделе был вынесен приказ об отключении его от аппарата искусственного жизнеобеспечения.
Теперь застыла Элейн. Мне удалось ее удивить, и несколько секунд она приходила в себя.
– Прошу прощения, но об этом мои источники мне не сообщали, – пролепетала она, часто хлопая искусственными ресницами.
– Тогда вам стоит поискать новые. Он должен был умереть, мисс Оук. А вместо этого очнулся и сделал ноги из больнички.
– Он сбежал? – взвизгнула Элейн.
А это веселее, чем я ожидала. И удивилась она совершенно искренне. Она понятия не имела, где Рейес прячет свое тело. Я разрывалась между желанием радоваться этому факту и неодолимой потребностью впасть в глубочайшее отчаяние. Мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы найти тело Рейеса. Я повернулась, чтобы снова посмотреть на исписанные им страницы, пока Элейн искала стул – ей срочно потребовалось присесть.
Рисунок, сделанный из многократных повторений моего имени, на самом деле был наброском здания. Я подошла ближе и глубоко вздохнула. Как можно тише.
– Это старое здание, – послышался голос Элейн из-за моей спины. – Мы не знаем, где оно, но полагаем, что где-то в Европе.
Повернувшись к Куки, я легким кивком подозвала ее ближе. Она медленно пошла ко мне, сдвинув брови и бросая через плечо настороженные взгляды. Встав рядом, она присмотрелась к рисунку и ахнула.
– Наверняка вы правы, – проговорила я. – Выглядит по-европейски.
Вот только здание это стоит в Нью-Мексико, в Альбукерке. И мы с Куки в нем живем.
Снова взглянув на открытки, я спросила:
– Можно посмотреть, откуда их прислали?
Элейн была занята – обмахивала рукой лицо, но все же заставила себя подняться и подойти к витрине с другой стороны, чтобы открыть ее.
– Думаете, он за мной придет? – спросила она, протягивая мне открытки.
– С чего бы вдруг? – отозвалась я, испытывая минимум интереса к теме.
Обе открытки были из Мексики. На них имелся тюремный адрес Рейеса, но ни обратного адреса, ни сообщения не было. А это куда интереснее, чем внезапно поддавшаяся непонятной панике Элейн.
– Он з-знает, кто я, – промямлила она. – Знает, что я платила за информацию о нем. Вдруг он придет ко мне?
– Можно мне их взять?
– Нет! – Элейн выхватила у меня открытки.
Ну и ладно. Жадина.
– Вот моя визитка, – сказала я, протягивая ей карточку. – Если он к вам придет, позвоните. Мне действительно очень нужно с ним поговорить.
Мы с Куки повернулись к двери.
– Подождите! Вы меня неверно поняли! – Она побежала за нами, стуча каблуками по испанской плитке. – Вдруг он придет, чтобы убить меня?
Я остановилась и наградила ее подозрительным взглядом.
– У него есть причина хотеть вашей смерти?
– Что? Нет.
Опять ложь. Мне стало интересно, что еще она натворила, кроме того, что годами подкупала людей, чтобы за ним шпионить.
– Тогда не понимаю, в чем проблема. – Я снова повернулась к выходу.
Элейн опередила нас и преградила путь.
– Дело в том, что… я… все…
– Мисс Оук, мне нужно работать над делом.
– Вот, – сказала она, всучив мне открытки. – Берите. Все равно я их отсканировала на компьютер. Взамен позвоните мне, когда найдете Рейеса.
Я глянула на Куки, всем своим видом выражая неохоту.
– Ну не знаю. Это будет сродни вашему нарушению конфиденциальности.
– Не будет, если моя жизнь в опасности! – пропищала Элейн. – Я вас нанимаю.
Мои выводы оказались поспешными. Все это определенно очень интересно.
– Во-первых, у меня уже есть дело. И вряд ли я могу взять еще одного клиента, связанного с ним. А во-вторых, с чего вдруг ваша жизнь в опасности? Вы боитесь Рейеса Фэрроу?
– Нет, – нервно усмехнулась Элейн. – Просто мы вроде как женаты.
Куки выронила сумочку и попыталась поймать ее в полете, столкнув в процессе вазу. Потянувшись за ней, она поскользнулась на плитке и перевернула весь стол. Прекрасный экземпляр ручной работы полетел прямо на меня, а я в этот момент могла думать только о том, что нам позарез нужно заняться динамической гимнастикой, чтобы научиться контролировать мышцы.
– Женаты? – переспросила я сразу после того, как стол упал на пол. С виноватым видом Куки подняла его и поправила стеклянную полусферу, служившую столешницей. – Вам придется быть со мной абсолютно откровенной, мисс Оук. Потому что мне известно, что Рейес не женат.
Несколько долгих секунд Элейн пялилась на Куки, а потом ответила:
– Это был глупый спор. – Она повернулась ко мне. – Можно сказать, я заставила некоторых людей поверить, что мы были женаты. Одна из администраторов другого сайта утверждала, что они с Рейесом переписываются, а я знала, что это ложь. Потом другая заявила, что они встречались. Встречались! Вот я и повысила ставки, так сказать. Все они думают, что мы с Рейесом были женаты полгода.
Драматически закатив глаза, я снова посмотрела на Элейн.
– Почему они вообще вам поверили?
– Потому что… потому что я… я подделала свидетельство о браке. Все есть на сайте. То есть все, кроме информации о том, что свидетельство сфабриковано.
Теперь, когда у меня был рычаг воздействия (то есть ее желание жить), я повернулась к витринам.
– И что вы предлагаете в обмен на мои услуги?
***
– Джон Хостетлер, – сказала я в телефон. Мы с Куки возвращались в центр Санта-Фе, чтобы перекусить.
В трубке раздался голос Нила Госсета:
– Он один из моих охранников.
– И по совместительству осведомитель Элейн Оук.
– Без шуток?
– Без шуток. – Само собой, ему понадобятся доказательства, но это уже не моя проблема. – А еще я забыла упомянуть кое-что странное.
– Кроме себя самой?
– Да ты юморист. Недавно я наткнулась на Оуэна Вона. Он нынче патрульный. Чем, черт возьми, я ему насолила?
Нил вздохнул:
– Ты имеешь в виду тот раз, когда он пытался переехать тебя на отцовском джипе?
– Ага.
– Всегда хотел спросить тебя о том же. Нам он ни словом не обмолвился. Просто взял и как будто свихнулся.
– И стал похож на тебя?
– Да ты юмористка.
Мы с Куки поели в кафе «Ковбойша» и уехали из Санта-Фе. Ели мы молча, изучая записи и фотографии, которые дала нам Элейн. Особенно зернистые. Мы молчали, потому что обе были ошеломлены. Домой тоже ехали в тишине.
– Я просмотрю документы по делу Ханы, – сказала Куки, когда мы приехали домой.
– Ладно, а я сбегаю в офис, проверю сообщения и, ну не знаю, займусь чем-то продуктивным.
– Ладно.
Мы обе были в другом мире. Обе переживали за Мими и Рейеса.
Идя по парковке к папиному бару, я поняла, что впадаю в депрессию. Кому нужен ПМС, когда есть РАФ? Работа могла помочь с настроением, но ненадолго. И у меня не получалось игнорировать то, что я целый день не видела Рейеса. Ни разу. А из той малости, что мне удалось увидеть, я с уверенностью могла сказать, что его раны были смертельными. Даже для сверхъестественного существа.
А вдруг он умер ночью, когда я спала в теплой и уютной постельке? Сон был не ахти, конечно, но меня все-таки не пытали. А что, если он умер, пока я попивала кофеек в теплой компании трех мушкетеров, которые осчастливили меня визитом сегодня утром? Или когда пила чай с пончиками у Маньячки? Кто может сказать, сколько еще Рейес в состоянии вытерпеть? Он исцеляется быстрее любого человека, но я все равно не могу себе представить, что с такими ранами он проживет хотя бы несколько часов, не то что несколько дней.
Я прошла через бар. Папы видно не было. Сначала мне захотелось его поискать, но в мою сторону свернули два парня, и я поспешила к лестнице, пока они не воспользовались несуществующим шансом попытаться меня подцепить. Проверив сообщения и электронную почту, я вбила в поисковую строку слова, от которых не спала ночами, видела обалденные сны и ударялась в противозаконные фантазии. Щелкнула по кнопке «Поиск» и приблизительно через три секунды получила список веб-страниц, в каждой из которых упоминалось имя Рейеса Фэрроу.
Мне нужно было узнать, как много известно этим фанаткам. В курсе ли они, на что он способен? Знают ли что-нибудь о его прошлом? Известно ли им, как он представляет себе идеальное свидание?
Несколько часов прошло как в тумане.
В конце концов я пришла к двум выводам. Во-первых, никто из них понятия не имеет, кто такой Рейес на самом деле. А во-вторых, на свете намного больше одиноких женщин, чем кажется. Сначала я ревновала, потом мне было смешно, а под конец начала им сочувствовать. Понять их можно. Рейес притягателен, как магнит, а его взгляд натурально гипнотизирует. Он прирожденный сердцеед. Неудивительно, что целые толпы женщин его хотят и писают по нему кипятком, несмотря на криминальную биографию.
Нашелся и лакомый кусочек информации, от которого я дар речи потеряла. Хорошо, что мистер Вонг не любитель поболтать. То есть совсем не разговаривает. Потому что я обалдела настолько, что мне точно было не до разговоров. На сайте Элейн Оук имелся раздел под названием «Неподтвержденные слухи». Там я и наткнулась на абзац, который многое объяснял:
