Текст книги "Лисица в борделе (СИ)"

Автор книги: Дарина Кардашьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Я уже перестала понимать, каким местом и в который раз я получаю удовольствие – рот, между ног, в попку… опять в рот, опять между ног, опять в попку…

В прошлый свой визит Мерсер расстарался кончить пятнадцать раз, а в эту ночь превзошел сам себя, устроив двадцать три финала – да каких!

После полуночи я перестала что-либо соображать и только подчинялась очередным желаниям этого мужчины. Сесть сверху? Не вопрос. Встать на голову? Пожалуйста! Всё для вас, господин Мерсер, только не останавливайтесь.

Утром я не могла даже поднять голову, а мой генерал – немного осунувшийся, поцеловал меня в плечо и ушел, чуть пошатываясь, снова попросив передать привет Бринку.

Но какое – передать?

Я была не в силах пошевелить языком, когда снова появился Бартеломтью Бринк, собрав деньги на очередную ночь. Я опять лежала в постели, как тесто, но в этот раз Бринк не стал лазать по мне, потираясь членом. Всю злость принял на себя Тюн, были разбиты две дорогие восточные вазы, оборваны шторы и сломан очаровательный столик, который обошелся Тюну с десять золотых на аукционе распродажи имущества ссыльной герцогини.

Немного отдохнув от порчи бордельного имущества, Бринк не удовлетворился, и снова принялся за моего хозяина.

– Прекратите! Я в суд подам! – орал Тюн, пытаясь скрыться от крепких кулаков.

– Подай, – подсказал ему Бринк, зажав моего хозяина в углу и методично принявшись долбить локтем по почкам. – Только свидетелей у тебя нет, свинья ты жадная!

– И за оскорбления!.. – вопил Тюн, но получил только пару ударов в ухо. – Ну что вы меня молотите? – взмолился он, сдаваясь. – Покупайте её сразу на два дня! Сегодня она отлежится, а завтра будет скакать на вас, как птичка на ветке.

Судя по тому, что звуки ударов прекратились, Бринк обдумывал это крайне разорительное предложение.

В этот раз он ушел, но через четыре дня Тюн с ненавистью сообщил мне, что я выкуплена господином Бринком на трое суток и должна отбыть с ним, куда он прикажет.

– Предупреждаю – не вздумай строить мне пакости, – угрюмо сказал мой хозяин. – Твоя шкура у меня, и это я – твой господин и повелитель. Не появишься вовремя – отрежу хвост.

– Сам прекрасно знаешь, что тебе достаточно встряхнуть шурку, и я появлюсь, – зло ответила я. – Испортишь хвост – я лучше умру, чем буду служить тебе.

Тюн знал, чем шантажировать меня. Лиса, лишившаяся хвоста, никогда не будет принята стаей, и потеряет способность менять облик на свое усмотрение. Стать смертным животным, изгоем – что может быть страшнее? Нет, я слишком любила жареную курочку и шелковые одежды, чтобы желать свободы такой ценой.

В назначенный час появился Бринк и, еле сдерживая довольную ухмылку, забрал меня из борделя. По требованию клиента, я надела темно-синее платье, в котором была на празднике по случаю награждения генерала королевским орденом.

– Чудесно выглядишь, – похвалил меня Бринк, жадно глядя на мою грудь, выступающую над воротом платья. – И я рад, что сегодня ты свежа и полна жизни.

– Как я рада, – произнесла я сладко и погладила его по колену. – Что господин Бринк желает получить?

– Барт, – поправил он меня. – Мы же договорились, что ты называешь меня по имени, Афаль. Не будем торопиться. У нас три дня, и эти три дня я намерен развлекаться по полной.

Я забеспокоилась, потому что сказал он это как-то особенно, улыбаясь своим собственным мыслям. Если решил превзойти Мерсера, то доживу ли я, вообще, до вечера третьего дня? Лисы любят любовные игры, и ненасытны во всем, что касается любви, но даже любовь хороша в меру. Не хотелось бы умереть от удовольствия после тридцатой любовной схватки.

– Сегодня мы поедем на главную площадь, – немного успокоил меня клиент, – и полюбуемся на королевский парад. Это великолепное зрелище, можешь мне поверить.

– Парад? – любопытством переспросила я, потому что это было что-то новенькое. – Там будут солдаты?

– И солдаты, – с воодушевлением описывал Бринк, – и офицеры, и даже один наш знакомый генерал.

– Господин Мерсер, – догадалась я, уже понимая, куда клонит хитрый торговец.

– Именно, – он уже ухмылялся в открытую. – У нас будет самая лучшая ложа, прямо под королевской, и мы с тобой очень приятно проведем время.

Я промолчала, потому что это «приятно» настораживало.

Но ложа была прекрасна – из неё открывался вид на всю площадь, которая сегодня был украшена флагами и цветами. Простые зрители толпились на той стороне, волнуясь и напирая на цепочку, натянутую вдоль плаца. Зрители побогаче занимали места на скамейках и в ложах.

Ложа Бринка уступала по высоте только королевской. Я оперлась на перильца, поглядывая по сторонам – везде знатные господа, нарядные дамы…

– Жену вы не взяли, – сказала я, и Бринк передернул плечом.

– Пусть сидит дома, – процедил он сквозь зубы.

– Решили сэкономить на ней? – спросила я небрежно. – Стесняюсь спросить, сколько стоит это место на площади, и сколько вы выложили моему хозяину за три дня.

Судя по тому, как на лицо Бринка набежала тень, деньги тут были потрачены нешуточные. Но чего не сделаешь, чтобы досадить другу!

– Постараюсь, чтобы ваши денежные вложения были потрачены с пользой, – пообещала я, усаживаясь в кресло рядом со своим клиентом.

– Я получу сполна за каждую монету, – пробормотал Бринк и взял меня за руку, положив мою ладонь на своё колено.

Начался парад, и я увлеклась этим впечатляющим зрелищем. Солдаты в разноцветных мундирах, с оружием наперевес, шагали в строгом порядке, меняли фигуры построения, не сбиваясь с шага. Оркестр оглушительно гремел, и сердце билось в такт барабанной дроби.

Нам подали фрукты, пирожные и вино, и я не могла не восхититься умением людей развлекаться. Лисиц не заставишь шагать в ногу…

Когда на плац выехали высшие офицеры – верхом на породистых лошадях, в сверкающих мундирах, с плюмажем из перьев на высоких шапках, я вскрикнула от восторга и захлопала в ладоши.

Генерал Мерсер появился верхом на белоснежной лошади, в белом мундире, и его ордена и медали ослепительно сверкали на солнце.

– Красавчик, – похвалил друга Бринк. – Хорош, верно?

– Господин Мерсер – очень привлекательный мужчина, – подтвердила я, потому что глупо было отрицать очевидное.

– Тебе нравится смотреть на него, Афаль? – последовал новый вопрос.

– Очень, – ответила я безжалостно. – Какой женщине не понравится смотреть на господина генерала?

– Наверное, так, – согласился Бринк. – Приятное зрелище для глаз.

– Вы же не просто так привели меня сюда? – хитро покосилась я на него. – Не для того, чтобы я любовалась на господина Мерсера?

– Ты догадливая, – он засмеялся и прихватил меня за щеку двумя пальцами, потеребив, как шаловливого ребенка. – Конечно же, я хочу, чтобы Фрэн полюбовался на нас.

42

– Мстите ему за то удовольствие, что он мне доставил, – спросила я, – или за те финансовые потери, что вы понесли, тратясь на шлюху?

– Деньги у него кончатся раньше, – заявил Бринк. – Он уже задолжал всем и заложил всё, что можно было заложить, вплоть до подштанников. А у меня ещё ценные бумаги и недвижимость.

– Разве чтобы отдать недвижимость в залог не нужно разрешение вашей супруги? – невинно осведомилась я, снова захлопав в ладоши, когда генерал Мерсер ловко поставил лошадь на дыбы, приветствуя короля и его семью. – Ах, взгляните, как он красив! И как силён! А уж как украшает мужчину военная форма…

– Сесилия даст такое разрешение, – веско сказал Бринк. Судя по всему, каждое упоминание о жене было для него болезненным. – А когда я с ней разведусь, то ее разрешения и вовсе не потребуется.

– Какой вы ветреный, – поцокала я языком, – отбили невесту у товарища, а теперь и невеста вам не нужна?

– Что-то ты слишком разговорчива, – заметил Бринк. – По-моему, пора тебе помолчать.

– Хотите заткнуть мне рот? – я посмотрела на него в упор, прищуривая глаза и усмехаясь. – Чем же?

– Угадай, – ответил он мне в тон и широко расставил ноги, вольготно развалившись в кресле.

– Вашим членом, господин? – про себя я заходилась хохотом, потому что всё это было так забавно и смешно – вот история, которую я буду рассказывать своим сородичам длинными осенними ночами, как люди сходят с ума от жадности и страсти. И неизвестно – от чего они сходят с ума быстрее.

– Отсоси мне, – велел Бринк, и глаза у него потемнели.

Он уже предвкушал, какой скандал разразится, и хотел этого скандала. Его возбуждала эта любовная выходка. И меня, признаться, тоже.

– Мне взять ваш член в рот при всех? – я нарочно дразнила его, чтобы он загорелся сильнее.

Его штаны пониже живота уже приподнимались, потому что кое-кому стало тесно внутри.

– Да, – выдохнул Бринк сквозь стиснутые зубы. – Не тяни, Афаль. В эти дни у меня так стояло, что я ходить не мог.

– В чем же дело? – улыбнулась я, переводя взгляд на марширующих солдат, но скользя рукой сначала по колену сидевшего рядом мужчины, а потом кладя ладонь на выпуклую твердость, которая сразу же дрогнула и стала ещё больше. – Что мешало вам получить облегчение? Разве мало женщин в этом городе? И ваша жена…

– Если ещё раз скажешь про мою жену, – вспылил он, – я затрахаю тебя сильнее, чем Фрэн!

«Вот это вряд ли», – подумала я, начиная нежно массировать ту часть тела моего клиента, которая сейчас весьма жаждала ласки.

– Ты как пряности в еде, – признался Бринк, немного передвигаясь на край кресла, чтобы расположиться под моей ладонью поудобнее, – попробуешь пищу с пряностями – и остальное всё покажется пресным. Я хочу только тебя… И хочу прямо сейчас…

– Желание клиента для меня закон, – ответила я и засмеялась. – Особенно такого клиента, как вы. Но для начала нам надо привлечь внимание господина генерала…

Не успел Бринк ничего предпринять и ответить, как я засунула в рот два пальца и по-мальчишески свистнула так оглушительно, что голуби сорвались с крыш окрестных домов.

В этот момент на нас посмотрели все, кроме королевской семьи – им, бедненьким, было слишком неприлично перегибаться через перила, чтобы разглядеть, что происходит в нижней ложе.

Мерсер тоже оглянулся и сразу заметил нас. Даже на расстоянии было заметно, как заходили желваки на его скулах. Он побледнел, сжал рукоять сабли, но парад продолжался, и король дал знак к началу маневров. Зрители уставились на плац, и только генерал гарцевал на лошади, бросая в нашу строну яростные взгляды украдкой. к н и г о е д . н е т

– Я потрясен, – промолвил Бринк. – Художественному свисту обучают в борделях?

– Знали бы вы, что я умею ещё, господин, – сладко произнесла я и одним пальчиком расстегнула поясной ремень мужчины.

– Представляю, как Мерсер сейчас бесится, – произнес он, шумно выдыхая, когда я распахнула ширинку на его брюках пошире, высвобождая отвердевший член.

– Думаю, он мечтает вас убить, – подсказала я, пробегаясь по всей длине члена от основания до кончика и обратно.

– Плевать, – простонал Бринк, и я поверила, что сейчас ему, действительно, плевать на любые угрозы.

– Вы готовы? – спросила я, убыстряя движения рукой. – Я приступаю…

– Скорее, иначе я умру… – взмолился он.

– Не волнуйтесь, я этого не допущу, – поддразнила я его в самый распоследний раз, перегнулась через подлокотник и накрыла ртом головку, блестящую от желания.

– А-а… – застонал мой клиент и вцепился в подлокотник, подаваясь мне навстречу. – Я мечтал об этом…

«Твои мечты сбылись, – подумала я, потому что говорить не могла – рот был занят. – И я надеюсь, что скоро сбудутся мои мечты».

В этот раз я не торопилась довести мужчину до пика наслаждения и действовала нарочито медленно, истязая его любовной пыткой.

Сначала я ласкала губами и языком только самую головку, поглаживая кончиками пальцев основание, играя яйцами. Бринк что-то быстро и горячо шептал, вскидывая бедра, но я не позволяла ему проникнуть мне в горло, доводя мужчину до края. Чем дольше путь к наслаждению, тем сильнее наслаждение. Главное… не уснуть в дороге от скуки. Но я не позволю своему любовнику заскучать. Его мошонка подобралась, член дрожал, будто тоже умолял о ласке, и я вознаградила его за ожидание – опустилась на него, плотно обхватывая губами, просовывая член в глотку.

Бринк застонал так, словно с него снимали кожу, и откуда-то сверху, сквозь барабанный бой, донёсся удивлённый женский голос: «Что происходит? Вы слышите?».

Я поднялась, сделав глубокий вдох, и быстро взглянула в сторону плаца.

Похоже, генерал позабыл о своих обязанностях главнокомандующего. Его лошадь бестолково перебирала копытами, крутясь на одном месте, а сам господин Мерсер, с искаженным от гнева и ярости лицом, смотрел в нашу сторону.

«Только для тебя, красавчик», – мысленно послала я ему воздушный поцелуй и начала сосать уже в полную силу, наслаждаясь гортанными вскриками Бринка и бешеной ревностью Мерсера.

43

Никогда ещё я не работала языком с таким усердием и вдохновением. Что бы там ни говорили, но та женщина, которая может доставить мужчине необыкновенное удовольствие ртом – чем-то сродни волшебнице. Не предпринимая особых усилий, она захватывает в плен, повелевает, становится госпожой мужчины, а он – её рабом. Даже если считает, что это он устанавливает правила.

Барабаны рокотали всё громче, тамбур-мажор отсчитывал такты, и я поднималась и опускалась в том же самом ритме. Будто танцевала языком под эту бравурную музыку.

– Ты… чудо!.. – выдыхал Бринк всякий раз, когда я насаживалась на него. – Ты… я… не останавливайся!..

Он попытался схватить меня за затылок, чтобы впечатать мне особенно резко и глубоко, и кончить, но я не позволила. Нет, господин Бринк, вы, как и хотели, получите сполна за свои деньги. За каждую монету. И даже сверх этого.

Перехватив его руку, я прижала её к креслу, показывая, что не позволяю вмешиваться.

– Мерзавка… – простонал он, почти как Тюн, но сопротивляться у него уже не было сил.

Помучив и его, и нашего зрителя в белом мундире этим великолепным зрелищем ещё несколько минут, я заработала быстрее, стискивая губы изо всех сил, щекоча языком и массируя яйца господина Бринка, одновременно надавливая на основание члена.

– Сейчас!.. Я… сейчас!.. – мой клиент уже дошел до нужной кондиции, и я чувствовала, как семя забурлило, готовое вырваться наружу.

Сейчас. Сейчас мы поставим заключительный аккорд в этой завораживающей мелодии.

В тот момент, когда Бринк с криком облегчения выстрелил семенем, я успела приподняться. Струя попала точно в цель – в мой широко раскрытый рот, заливаясь в горло, стекая по языку.

Я не отрывала глаз от Мерсера, и убедилась, что он видел всё – каждую секунду нашего с Бринком парада. Проглотив весь напиток любви, что спустил в меня мой клиент, я не сразу отстранилась. Сначала тщательно вылизала ещё вздрагивающий член, и даже высосала последние капли, после чего выпрямилась аккуратно промокнув губы платочком, и привела в порядок штаны господина Бринка, который только и мог, что следить за мной глазами – ни на слова, ни на движения у него не осталось сил.

– Надеюсь, вам понравилось мое молчание, – сказала я, застёгивая его поясной ремень, и, очень довольная собой, уставилась на плац, сложив руки на коленях, как примерная девочка.

Окончание парад, как и три дня у Бринка прошли очень приятно. Я наслаждалась любовью – а в эти дни мой клиент проявил особую пылкость, изобретательность и щедрость. Жареная курочка подавалась к столу в неограниченном количестве, как и жаренный в сухарях и взбитом яйце сыр – излюбленное лакомство лисиц. По окончании срока аренды Бринк с сожалением отвёз меня в бордель, пообещав, что как только уладит дела с залогом на недвижимость, я опять окажусь в его власти.

– Буду ждать с нетерпением, Барт, – ласково попрощалась я с ним, прежде чем Тюн раскрыл для меня свои крепкие объятия.

Первым делом я получила пару пощечин, выслушала причитания об убытках, так как три дня бордель простаивал, и клиенты уходили ни с чем, а потом Тюн, чуть на плача, поведал, что господин Мерсер снова заглядывал в гости и, не найдя любимой игрушки – брюнетки с родинкой на щечке – разнёс к чертям все жилые комнаты.

Я поднялась на второй этаж и убедилась, что Тюну было отчего взвыть – по комнатам будто пронесся ураган. Что по сравнению с этим разбитые Бринком вазы и сорванные шторы.

– И снова поддал мне, этот варвар, – мой хозяин потёр челюсть, злобно посмотрев на меня. – Я точно тебе уши подрежу, тварь. Ведь ты нарочно свела его с ума!

– Не надо экономить на охране, – пожала я плечами. – Сам приглашаешь то извращенцев, то бандитов, а я виновата. Не пускай его больше, только и всего.

Физиономия Тюна вытянулась, и даже объяснений больше не требовалось.

– Уже взял задаток, – со вздохом догадалась я.

– Он сказал, как только Бринк вернёт тебя, сообщить ему, – признался Тюн.

– Так сообщай, – ответила я равнодушно. – Только больше не показывай мне свою побитую морду. А то у меня аппетит пропадает.

Мерсер появился сразу же, и уволок меня на единственную сохранившуюся целой кровать – мою собственную.

В эту ночь мы не тратили время на разговоры и изыски – генерал драл меня, будто я была козой, а не лисой, не давая ни полчаса передышки.

Когда он ушел утром, Тюн опасливо заглянул в комнату, увидел меня, валявшуюся без сил на постели, залитой семенем и вином, и в ужасе вцепился в остатки волос на голове:

– Если сегодня появится господин Бринк, мне опять достанется ни за что!

– По-моему, Тюнчик, – сказала я, еле ворочая языком, – настало нам время расстаться. Иначе они прибьют тебя, эти благородные сумасшедшие господа.

– Ты что такое несёшь?! – завопил он и тут же заныл, коснувшись опухших от побоев скул. – Это всё ты, проклятая!.. Это из-за тебя!..

– Они всё равно не дадут тебе спокойного житья, – продолжала я, зевая через слово. – Ты разоришься, поверь. На твоем месте я бы подумала, как сорвать заключительный куш. Чтобы вытрясти из этих двоих всё до последней монетки.

Я уронила голову в подушку, но ещё боролась со сном, потому что мне было важно, что ответит хозяин. А зерно моих слов пало в благодатную почву, потому что скулить Тюнище перестал, помолчал и даже засмеялся потом.

– Слушай, а вы, лисы, не только развратники, – сказал он, чем необычайно меня порадовал. – Вы ещё и дельцы!

– А как же, – ответила я сонно, позволяя себе унестись в грёзах и снах в осенний лес, где терпко пахло прелой листвой и свежей хвоёй…

44

По моей подсказке, Тюн объявил аукцион. Даже заказал рекламные листовки, где во всей красе изображалась полуголая брюнетка с родинкой на правой щеке. Кто заплатит больше, тот получит в полное пользование шлюху Афаль – умелицу на все дырки. Увидела я и типовый договор, который мой хозяин приготовил, оставив пустое место в графе, куда полагалось вписать имя покупателя.

Договор был сроком на год, и я сразу это заметила.

– Всё-таки на год, Тюнчик? – спросила я, рискуя получить ещё пощечину.

– А ты думала, я продам тебя навсегда? – ощетинился он. – Не дождешься. Будешь работать на меня, а потом на моих детей и внуков, пока не сотрёшься. А ты – не сотрёшься, – он хохотнул над собственной шуткой.

– Жадный, подлый гад, – сказала я и всё-таки схлопотала оплеуху.

– Не рассуждай, – велел Тюн. – Завтра я представлю тебя клиентам. Чтобы была красивой, ароматной и все дырки – чистые до скрипа.

– Слушаюсь, хозяин, – ответила я, потирая щёку.

В одной из комнат, пострадавших от нашествия генерала, навели видимость порядка, и именно там собрались покупатели. Я стояла за ширмой, скрытая до времени от глаз мужчин, решивших разжиться красивой плотью, которая навела в городе такого переполоха.

Шпилькой провертев в полотне ширмы дырочку, я смотрела на богатых мужчин, важно занимавших места в креслах, расставленных рядами. Многих я знала – это были мои прежние клиенты, некоторые были незнакомы. Были здесь и мои дорогие друзья-недруги Мерсер и Бринк – они расселись по разным углам, не глядя друг на друга, будто и не знакомы. Притащился и господин Алтон – обладатель гигантского члена, который убеждал меня (меня – в образе блондинки, естественно), что шлюшка Афаль ему совсем не интересна.

Вот и верь после этого мужчинам. Обманщики они все.

Появился Тюн – в парадном алом камзоле, в бархатном берете, с тростью в руках. Синяки на его физиономии были тщательно замазаны, и выглядел он даже ничего себе, если не брать в расчет лысину и брюшко.

После приветственных слов и условий аукциона – цена назначается тайно, передается хозяину в конверте, никаких претензий по результатам сделки ни у кого нет – Тюн предложил показать товар лицом.

«Лицом!», – усмехнулась я про себя.

Вот чем-чем, а товар тут предстояло показывать точно другими местами.

Я выпорхнула из за ширмы – с распущенными волосами, в алом полупрозрачном платье, покорно опустив глаза, и с улыбкой на устах. Всё, как полагается истинной шлюхе.

– Вот она – моё сокровище, – гордо объявил Тюн. – Не девственница, но кому нужны эти девственницы? В них хороша только свежесть тела, но у этой свежести ещё больше, чему нераспустившегося бутона розы.

– Здесь написано, она сосёт так, что возносит на небеса, – заявил господин Алтон, потрясая рекламной листовкой. – Прошу демонстрацию, господин Вудроу.

Мужчины зароптали, а Бринк и Мерсер вскочили одновременно, и тут же свирепо уставились друг на друга.

– Я против порчи товара, – забрюзжал кто-то из незнакомых мне покупателей. – Мне совсем не нужно, чтобы моей шлюхе совал в рот член какой-то там мужчина…

– А я настаиваю, – господин Алтон и в самом деле настаивал. – Для меня это крайне важно! Не желаю покупать кота в мешке. Вернее – кошку…

«Вернее – лисичку», – подумала я, с трудом сдерживая усмешку, пока страсти в мужском лагере накалялись.

– Успокойтесь, господа! – призвал всех к миру Тюн. – Демонстрация будет, но товар останется таким же чистым, как был. Мы – цивилизованные люди, нам не нужны примитивные способы. Обойдёмся подручными средствами, – и он жестом фокусника выкатил столик на колёсиках, на котором стояли флаконы с маслом, лежали нефритовые шарики и дилдо разных размеров.

Любовные игрушки поразили воображение покупателей. Судя по взглядам, которыми они сначала жадно обшаривали предметы на столике, а потом – меня, благородные господа мысленно уже засовывали в меня всё, что только могло попасть под руку.

Бринк и Мерсер опустились в кресла. Бринк закусил губу, Мерсер помрачнел, но возражать никто не стал.

– Прошу внимания, – Тюн встал позади меня, расстегнул хитро спрятанную петельку, и моё символическое одеяние упало на пол алой волной. – Представляю вам самый ослепительный бриллиант моего борделя, – заливался Тюн певчей пташкой, – шлюха высшего класса, способная удовлетворить самого требовательного клиента. В ней всё совершенно – лицо, – он взял меня за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть сначала направо, потом налево, чтобы покупатели получше разглядели, – фигура – как у богини. Особо можно отметить её грудь, – Тюн пустил в дело трость, коснувшись одной моей груди, потом другой, – видите, какая она высокая и абсолютно круглой формы? Совсем не обвислая, упругая, яблочки да и только! К этому прилагаются идеальной формы соски. Взгляните, какие они алые, гладкие… Представьте только, какие они сладкие на вкус, и как они поднимутся, стоит только дотронуться до них…

Он коснулся тростью моих сосков, и они сразу же предательски напряглись, вызвав сдержанный восторг покупателей.

– Можно ли пощупать? – спросил один из них – седой сухопарый старикашка в черном бархатном камзоле и с золотой цепью толщиной в два пальца вокруг тощей шеи. – Я бы желал убедиться в их природной упругости. Бывает так, что груди мажут мёдом акации, чтобы они набухли…

– Мы не прибегаем к таким уловкам, господин Раймус! – оскорбился Тюн. – У нас – порядочное заведение с хорошей репутацией.

Порядочный бордель… Это так же поразительно, как честная шлюха.

Я стояла перед человеческими мужчинами совершенно голой, ощущая на себе их жадные взгляды, и старалась представить, что бегу по лесу, преследуя зайца. Надо приложить усилия, чтобы потом насладиться заслуженной победой. Так что держись, Афаль. Просто беги по следу, действуй согласно своему плану.

– Простите, но я желал бы лично… – брюзжал господин Раймус.

Его поддержали и остальные, Бринк и Мерсер хранили мрачное молчание.

– Пощупать товар разрешается, – с готовностью согласился Тюн. – Плата за одно касание – золотая монета.

Новость была встречена недовольным молчанием.

– Грабёж, – пробурчал господин Раймус.

– Вы можете отказаться, ваше право, – любезно улыбнулся ой хозяин.

– Я заплачу, – с вызовом заявил старикашка в бархате и бросил на стол золотую монету.

Покупатель поднялся с видимым трудом, но ощупал мою грудь вполне бодро, приоткрыв алчно рот и больно дернув за соски.

– Убедились? – вежливо спросил Тюн, выставляя трость между мною и господином Раймусом. – Кто-то ещё желает заплатить за тактильную оценку?

Желающих нашлось трое. Бросив монеты вслед за первой, они долго толкались возле меня – пыхтя и лапая за грудь. Тюн бдительно следил, чтобы никто не позволил себе большего и не прикасался ко мне слишком долго.

Когда «тактильные оценщики» уселись в кресла, многие скрестили ноги, тайком потирая живот и что пониже.

– Про отсос, пожалуйста, – напомнил господин Алтон.

– Уже переходим к этому пункту, – раскланялся Тюн и приказал мне: – Опустись на колени, боком к господам.

45

Когда я подчинилась, Тюн отложил трость и взял со стола деревянный фаллос, сделанный с большим искусством. Резчик со всей реалистичностью изобразил не только головку, открытую от крайней плоти, но и могучий ствол – немного изогнутый, оплетённый выпуклыми венами.

– Покажи господам, как ты орудуешь языком, – Тюн поднёс дилдо к моим губам, и я подалась вперёд, привычными движениями облизывая головку, отстраняясь, высовывая язык, чтобы пощекотать место под головкой, потом опять облизала, продвигаясь по стволу, и всё это сопровождая развратными причмокивающими звуками.

– Представьте, как она будет лизать именно ваш член, – искушал покупателей Тюн, двигая деревяшкой всё быстрее. – Представьте, что она будет стоять перед вами на коленях и глядеть вам в глаза, пока вы кончаете ей в рот, снова и снова. Кстати, наша Афаль всегда глотает мужское семя. Для неё это – самый вкусный напиток. Она будет пить вас, высасывать всё до последней капли, наша ненасытная… Ох, господа! Я сам захотел её!.. Может, мне не продавать мою красавицу? Но нет, этот бриллиант достанется одному из вас…

В комнате стало тихо и жарко, и запахло мужским желанием – этот запах ни с чем невозможно перепутать. Мускус и пот, терпкость и сила. Они все хотели меня. Но достаться я должна была только одному. Тому, кто даст за меня больше.

– Насколько глубоко она может заглотить? – заволновался господин Алтон, и я чуть не хихикнула, потому что мне было понятно его волнение.

– Сейчас я всё вам покажу, – Тюн был сама галантность.

Отложив деревянный фаллос, он выбрал другую игрушку – нить с нанизанными шариками. Эти шарики, поменьше размером, чем нефритовые, были выточены из черного блестящего камня и нанизаны двенадцать штук на кожаную тесьму.

– Открой рот и запрокинь голову, – приказал он мне и не дожидаясь потянул за волосы.

Шарики скользнули в мой рот, по языку, в горло, я расслабилась, позволяя им опуститься всё ниже.

– Смотрите, четвёртый, – мурлыкал Тюн, – пятый… её глотка – безразмерна. Туда поместился бы даже член великана, если бы великаны существовали…

– Восьмой… девятый… – бормотали уже покупатели, а господин Алтон задышал так, что листовка в его руке заколыхалась.

– Как видите, она вместила в себя все двенадцать шариков, – объявил Тюн, вытаскивая из меня игрушку и позволяя опустить голову. – Это – талант, господа, и он стоит очень дорого. Обратите на это внимание.

Он положил шарики на стол, взял меня за макушку, жестом указывая встать с колен и повернуться к нему спиной. А точнее – попкой.

– Теперь переходим в оценке той части женского тела, – говорил он, легко толкнув меня в затылок, чтобы я наклонилась, – которая привлекает нас не меньше, а кого-то и гораздо больше, чем мягкие пухлые сисечки.

Кто-то их мужчин тихо засмеялся, остальные одобрительно заворчали.

Я изогнулась в талии как можно соблазнительнее, ухватившись за спинку стула, который Тюн предусмотрительно выставил на нашу сцену. Посмотрев на мужчин, я не увидела в их взглядах ничего нового – одна лишь животная страсть, одна лишь жажда обладания, жажда красивой, доступной плоти. И кто после этого – дикое животное, а кто – высшее существо, называемое человеком?

Взгляды Мерсера и Бринка ничем не отличались. Генерал сидел, скрестив руки на груди, забросив ногу на ногу и чуть заметно двигая бёдрами, а Бринк уже не мог сдерживаться и поглаживал себя, забирая штаны пониже живота в горсть. Другие мужчины тоже ёрзали и потирали ноющие члены, а ведь Тюн ещё не дошёл до главных лотов сегодняшнего аукциона.

– Выпяти попку, моя золотая, – пропел Тюн, – сейчас мы оценим её. Оценим со всем сторон и даже изнутри. А поможет нам вот это!..

Я не видела, что он взял, но знала. Но для мужчин этот предмет оказался неожиданностью – даже для господина Бринка.

46

Он так и подался вперёд, разглядывая… дилдо, выточенный из горного хрусталя в форме округлой палочки толщиной в полтора пальца.

– Чтобы всё пошло как по маслу, смажем эту волшебную палочку маслом, – пошутил Тюн, вызвав возбужденный смех покупателей. – И эту великолепную попку тоже смажем, – он полил меня розовым маслом. – Взгляните, как быстро скатываются капли по ягодицам – они такие крутые и гладкие, словно выточены из мрамора. И очень упругие! С вашего позволения, я сначала продемонстрирую их упругость…

Я получила несколько шлепков по заду. Тюн ещё и развернул меня, чтобы покупателям было виднее, как упруго подпрыгивает моя попка.

– А теперь приступаем, – он двумя пальцами раздвинул мои ягодицы и начал засовывать мне в анус хрустальный дилдо. – Смотрите, как туго он входит, господа, – запыхтел он, орудуя в моей попке, как кочергой в печи. – А теперь взгляните! – хрусталь с причмокиванием покинул мою заднюю дырочку, и я знала, что теперь Тюн гордо демонстрирует его, подняв высоко над головой. – Он чистый, как слеза! Эта попка чиста и свежа, как роза! Это самая чистая шлюха на свете, смею вас уверить. Даже бабочки в королевском саду не так чисты, как она. Но я продолжаю…

Я оперлась подбородком о спинку стула, отвернувшись к стене, чтобы не видеть исступленных мужских взглядов. Немного потерпеть, получить от этого злое удовольствие – видя эту развращенность, эту дикость, животное желание.

Хрустальная палочка снова вернулась в мой анус, и Тюн слегка подшлепнул меня, давая знак, что я должна напрячь мышцы.