Текст книги "Лисица в борделе (СИ)"

Автор книги: Дарина Кардашьян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Лгунья, – выдохнул Мерсер с горечью. – Заткнуть бы тебе рот…

– Как скажете, – ответила я и широко открыла рот, проведя языком по нижней губе и глядя прямо в глаза генералу.

31

Он сорвал с себя камзол в одно мгновение. За секунду сорвал с себя рубашку. Чуть дольше провозился с поясным ремнем, тихо ругаясь сквозь зубы, и просто спустил штаны, даже не избавившись ни от них, ни от сапог.

Член его приподнялся и указывал на девять часов – как раз то, что нужно, чтобы понежить его во рту.

Я подалась вперёд, и Мерсер с силой вогнал член между моих губ, сразу добравшись до горла.

Генерал застонал, и я тоже застонала, и обхватила его за ягодицы, вжимаясь лицом ему в пах. От него исходил крепкий мускусный запах, и я упивалась этим мужским запахом, наслаждалась им, предвкушая очередную головокружительную схватку.

Сейчас вся злость и ярость, которую Мерсер испытывает к Бринку, будет излита на меня. А я… я буду купаться в этих чувствах, буду наслаждаться ими. И этим толстым и крепким членом – тоже.

Я готова была начать, но тут генерал одним махом выдернул член из моего рта.

– Подожди, не так, – скомандовал он, торопливо скидывая сапоги и штаны. – Встань на четвереньки. Лицом ко мне, да.

Когда я встала так, как он велел, он снова загнал член мне в рот и сразу начал двигать его вперед-назад, не давая мне ни мгновения передышки.

Пусть и отвердевший ещё не полностью, член толкался мне в горло с нечеловеческой силой. В глазах у меня потемнело, дыхания не хватало, но генерал не позволял мне отстраниться.

Схватив меня за затылок, он трахал меня в рот так яростно, словно и правда мстил в моем лице всем женщинам (да и мужчинам тоже).

Но мне нравилась эта ярость, нравилось это безумие. Иногда больше возбуждает не то, когда берёшь сам, а когда берут тебя – решают за тебя, сходят с ума из-за тебя, и ты, подчиняясь чужой власти, вдруг становишься госпожой.

– Если ты ещё раз дашь ему, – сказал Мерсер, усиливая любовную атаку, хотя это казалось уже невозможным, – я затрахаю тебя до смерти. Поняла?

– Угум, – только и смогла выдать я, потому что рот мой был занят глубоко и, похоже, надолго.

Но этого моему любовнику показалось мало. Дотянувшись, он шлёпнул меня по заду – прямо по левой ягодице, да так что прижгло. Это совсем не походило на игривые шлепки Бринка, и я замычала от боли и неожиданности.

– Ещё и выпорю, – пригрозил Мерсер и отвесил шлепок по моей правой ягодице.

Удар был таким же сильным и болезненным, и я опять жалобно замычала, но это только сильнее распалило мужчину.

– Только – я… никого – кроме меня… – приговаривал он, награждая мои задние половинки звонкими шлепками.

Попка моя горела как в огне, но удары продолжали сыпаться, в член продолжал таранить меня в рот, увеличиваясь в размерах и отвердевая.

Не выдержав, я начала крутить бёдрами, пытаясь увильнуть от удара.

– Что закрутилась? – прохрипел Мерсер, продолжая вгонять мне в горло свой ствол, придерживая за затылок, чтобы не вздумала отстраниться. – Ты меня надолго запомнишь, лиса.

Вряд ли он догадался о моей природе – просто пришлось к слову, чтобы сказать о женском коварстве. Но я всё равно замерла и пропустила четыре удара по попке.

– Хватит с тебя, – решил генерал, позволяя мне вздохнуть и освобождая мой многострадальный рот. – Теперь повернулась спиной и подняла зад повыше.

– Зачем же вы так со мной, господин? – грустно протянула я, подчиняясь его приказу и поворачиваясь к нему попкой, опускаясь на локти. – Ведь я – всего лишь женщина в неволе… Разве я могу выбирать? Это вы, мужчины, свободны в своем решении, кого полюбить, а мы…

– Много говоришь, – оборвал он, поглаживая мои горящие ягодицы, а потом потянул петельку, заставив змейку из шариков зашевелиться во мне.

Я застонала против воли, изгибаясь в пояснице и сжимая мышцы ануса, чтобы затянуть шарики поглубже, и продлить приятное ощущение наполненности.

– Сейчас я заткну тебя с другой стороны, – пообещал Мерсер. – Натяну тебя по самые яйца, так что – готовься.

Он дёрнул за верёвочку, и моя попка нехотя открылась, выпуская один шарик, второй…

– Их и правда – пять, – хрипло произнес генерал, освобождая меня от любовной игрушки.

Я почувствовала, как выскользнула из меня ребристая змейка, и в попке образовалась восхитительная лёгкость. Однако, ненадолго. Потому что почти сразу в меня уткнулось кое-что покрупнее нефритовых сфер – твердое, горячее и такое настойчивое…

– Что ж, молись, чтобы у тебя там всё хорошо размялось, – пригрозил Мерсер, раздвигая мои ягодицы и проталкивая между ними налитую кровью головку члена, – потому что мои шарики уже крепче каменных, а про стояк и говорить нечего. Уже дымлюсь.

– Жду вас, господин, – заныла я, насаживаясь на него сама и всхлипывая всякий раз, когда он делал движение вперёд. – Хочу вас, просто с ума схожу… Ах!..

– Ещё не так заахаешь, когда я возьму тебя по-настоящему, – пообещал он, пробиваясь вперёд с таким упорством, словно сражался с врагом на поле боя. – Какая узкая!.. – пробормотал он, терзая мои ягодицы, – верно, у Бринка член как иголка…

– Куда ему до вас, – подтвердила я лукаво.

В пылу страсти он позабыл о смазке, но я не стала напоминать. Ох, сколько же в нём ярости! Столько же, сколько в Бринке – утонченной изобретательности. Ни в чем нет совершенства – вот бы соединить этих двоих в одного идеального мужчину… Идеального любовника… Но пока и так сойдет. Иметь попеременно то Бринка, то Мерсера – совсем даже неплохо. Вот бы они враждовали вечно… на мне.

Тяжело дыша, Мерсер вогнал в меня своего зверя до конца, и я, взвизгнув, позабыла о мечтах про идеальных любовников. К чему они, когда вот этот был рядом – сумасшедший, неистовый, безумный и в ревности, и в любви.

32

Два дня он трахал меня без остановки, и я могла только удивляться и радоваться, что у человеческого мужчины такая по-лисьи неистощимая любовная сила. Но к концу вторых суток даже мой могучий генерал начал выдыхаться. По крайней мере, когда в дверь заскребся Тюн, и я открыла, генерал даже не пошевелился, валясь на постели и заложив руки за голову.

– Вообще-то, так не делается, – заявил мой хозяин, бочком приближаясь к постели.

Его побитая физиономия выглядела потешно – она походила на печеное яблоко, которое уронили. Причем, несколько раз.

– Чего тебе? – спросил генерал устало и сонно.

– Вы нарушили очередность, – начал Тюн, ободренный тем, что грозный клиент сейчас не в состоянии закончить то, что начал два дня назад, – вы повредили мою собственность, вы незаконно завладели моей собственностью, – он указал в мою сторону.

– Я хочу купить её, – рыкнул Мерсер, и Тюн шарахнулся, а я прыснула.

– Не скаль зубы, тварь! – окрысился на меня хозяин борделя.

– Заткнись, – осадил его генерал одним словом, а потом добавил: – Хочу купить её насовсем. Ей не место в твоей конюшне.

– Попрошу! – возмутился Тюн. – У меня приличное заведение, и лицензия от самого короля!

– Сколько ты за неё хочешь? – последовал прямой вопрос.

Я отошла в сторонку, чтобы не мешать разговору, но слушала очень внимательно, навострив лисьи ушки.

То, что Тюн не продаст меня ни под каким предлогом, мне было ясно. А если и продаст – то смошенничает. Потому что стоит ему потрясти мою шкурку – и я прилечу из-за морей и из-под небес, и ничто и никто меня не удержит. Поэтому мне во что бы то ни стало надо вызнать, куда проклятый Тюн её прячет.

– Эта прекрасная шлюха не продается, – подтвердил мои догадки хозяин борделя. – Она бесценна. Как я могу её продать?

– Ты её каждый день продаёшь, свинья, – угрюмо сказал генерал, и Тюн попятился.

Правда, он сразу воинственно вскинул голову-печёное-яблоко и важно и пафосно заявил:

– Только не надо мне угрожать, господин генерал! Вы в моем доме и пользуетесь моей собственностью! За которую, между прочим, полагается платить. У вас есть чем заплатить за следующий день?

Мерсер стиснул зубы, заиграв желваками, и приподнялся на локте.

– Значит, нечем, – понял Тюн. – Тогда попрошу вас оставить мой дом, если не хотите, чтобы я вызвал стражу. Вы горазды бить беззащитных людей, – он, морщась, коснулся разбитой губы, – но отряд стражников вас быстро образумит.

– Уже ухожу, боров недобитый, – сказал генерал с отвращением и поднялся с постели.

Его заметно пошатывало, он оделся и вышел, даже не взглянув в мою сторону.

– Что, съела? – не удержался от злорадства Тюн. – Думала, он за твою задницу свою подставит? Не жди, шлюшка. Тобой попользовались – и бросили.

– Даже не надеялась, что ты, – успокоила я его. – Не волнуйся, Тюнчик, лучше сделай примочку льдом. Говорят, от побитой морды помогает.

– Ты у меня дождешься! – рассвирепел он и погрозил мне кулаком. – Давай, изображай блондинку. Там пришел клиент, и он хочет блондинку. И девственницу.

– Ты когда-нибудь лопнешь от жадности, – сказала я ему и сосредоточилась, создавая нежную девственницу-блондинку.

Пару дней мы прожили спокойно, а на третий заявился дорогой господин Бринк. Синяки ещё были видны на его красивом лице, но улыбался он очень довольно. Сопровождали господина купца пятеро стражников во всеоружии, и я на мгновение зависла, представив оргию со всеми шестерыми – хватит ли на это моего даже лисьего здоровья?

Но как оказалось, стражники не были клиентами, а выполняли свою обычную работу – охраняли. И охранять на сей раз они собирались господина Бринка.

– Я подал в суд на Мерсера, – объяснил он, больше обращаясь ко мне, чем к Тюну, – и выиграл. Вот так умные мужчины решают свои дела, а не размахивают кулаками.

– Господина генерала побил судья? – невинно предположила я, покатываясь про себя со смеху.

– Нет, – Бринк снисходительно улыбнулся моей глупости. – Мерсер должен заплатить штраф в мою пользу и не смеет приближаться ко мне ближе, чем на десять шагов.

– Так свита будет отмерять шаги? – спросила я, строя глазки стражникам.

– Они охраняют меня от варвара, – с достоинством сказал Бринк. – Но обратимся к делу…

«Может, к телу? – ответила я ему мысленно. – Не поговорить же ты сюда пришел».

– Сначала заплатите, господин, – подсказал Тюн, которого наличие в доме стражи очень обрадовало. Он так и просиял, и предложил стражникам расположиться на скамеечках на первом этаже.

Скамеечки – это было хорошо, конечно, но стражники спускались на первый этаж недовольные. Спускались – и всё время оглядывались, чтобы ещё раз посмотреть на меня. Я стояла на пороге комнаты, одетая только лишь в полупрозрачное платье, без нижнего белья, разумеется. То ещё зрелище для неискушенного мужского взгляда. А уж для искушенного…

Бринк шагнул ко мне, но Тюн быстренько преградил ему дорогу.

– Заплатите, господин Бартеломью, и девчонка ваша.

– Неделя! – гордо объявил клиент и бросил в руки моему хозяину увесистый кошелёк.

– Три дня, – деловито ответил Тюн, взвесив кошелёк на ладони.

– Ты считать разучился?! – возмутился Бринк, но Тюн только улыбнулся и сразу же болезненно поморщился – видимо, разбитая губа ещё побаливала.

– Товар, который пользуется спросом, ценится дороже, – объяснил он, и на это Бринку нечего было возразить. – Она ваша на три дня, господин. Фрукты и вино за счет заведения. А госпожам охранникам пиво в конце дня и соленые орешки.

Повышение цены не слишком понравилось Бринку, но он посмотрел на меня, и лицо его прояснилось.

– Ну и пусть, – заявил он, небрежно махнув рукой. – Она стоит того, эта соблазнительница. Но, хозяин, я хочу комнату с окном, выходящим на сторону улицы.

Я встрепенулась, потому что почувствовала подвох… Что ещё придумал этот человеческий мужчина? С чего бы ему понадобилось окно, да ещё на улицу?.. Тюна это тоже удивило, но не насторожило, как меня.

– Зачем? – тупо переспросил он. – Прежняя комната лучше, господин…

– Хочу другую комнату, – громко и раздельно произнес Бринк. – У тебя, кажется, исполняют желания? Вот и исполняй.

Он обнял меня за талию, прижимая к себе пылко и нежно, и прошептал мне на ухо, слегка укусив за мочку:

– Я скучал по тебе. И сейчас покажу – насколько сильно.

Мы прошли в комнату с видом на город, и Тюн оставил нас одних, исподтишка погрозив мне кулаком.

– Так это деньгами вашего друга вы расплатились за меня сегодня? – поинтересовалась я, пока Бринк снимал рубашку.

– Друга! – хмыкнул он. – У этого отребья даже не нашлось нужной суммы, чтобы оплатить судебный штраф. Это мои деньги. Пришлось, конечно, подсуетиться… – он уже расстегивал поясной ремень, поглядывая на меня с жадностью. – Но всё это пустяки по сравнению с тобой.

– Говорят, вы заложили даже сапфировое ожерелье, – промурлыкала я, подплывая к нему и оглаживая по спине и плечам, пока он избавлялся от сапог. – А ведь это был свадебный подарок…

– Откуда знаешь? – удивился он.

– Новости птички в клювиках принесли, – засмеялась я.

– Вот ведь сплетники, – Бринк разделся догола и притиснул меня к себе, прижимаясь уже твердым членом. – Пусть болтают.

– Не слишком дорогая цена за шлюху? – я запрокинула голову, и он поцеловал меня в шею, сжимая мои ягодицы, потом скользнув ладонями к моей груди.

– Мерсер вернёт всё сполна, – пробормотал он, сдергивая с меня полупрозрачное платье и хватая губами меня за соски.

– А как на это смотрит ваша жена?

Упоминание о госпоже Сесилии ему совсем не понравилось.

– Не понимаю, к чему ты заговорила о ней? – сказал он сквозь зубы. – Забудь обо всём, Афаль. Сейчас ты только моя. И я кое-что для тебя приготовил…

33

– И что же? – спросила я с некоторой опаской, потому что глаза у господина Бринка были с сумасшедшинкой.

– Свою любовь, конечно же, – ответил он и начал целовать меня с удвоенной страстью.

Не знаю, что там насчет любви, но целовался он превосходно. Я решила не заморачиваться на обещанные «сюрпризы» и быть просто шлюшкой из борделя, которой попался на удивление приятный клиент.

А если ещё и умелый…

Бринк сразу стал играть ведущую роль, и я подчинилась, потому что языком он был такой умелый, что хотелось чтобы он только целовал и целовал – постоянно, без остановки.

Любовник подхватил меня и усадил на подоконник, толкнув рукой раму. Я невольно схватилась за оконную облицовку, и забеспокоилась – не собираются ли меня выкинуть? Со второго этажа, между прочим, это не самый приятный полёт. Может, тут человеческий мужчина решил действовать по принципу «не доставайся же ты никому»? Конечно, совершить убийство выкидыванием со второго этажа – это ещё и дело большой удачи, только меня и неудачная попытка убийства не устраивала.

Но Бринк выбрасывать из окна никого не собирался, а рывком раздвинул мои колени и задрал на мне платье до самого пояса.

– Я скучал, – шептал он, касаясь своими губами моих губ в ласковых полупоцелуях, – так хотел к тебе… ужасно хотел…

– И вот я – рядом с вами, – прошептала я в ответ, подстраиваясь под его романтический настрой. – И пока вы захотите – всегда буду рядом, господин Бринк.

– Вот только не называй меня так, – пылко возразил он. – Называй меня по имени – Бартеломью, Барт… Ну же, повтори?

– Бартеломью, Барт… – повторила я, немного расслабляясь, отпуская облицовку и обнимая своего клиента за шею. – Вам так нравится? Барт… – я накручивала на палец русые кудри мужчины, а он скользнул рукой между моих ног, проверяя – готова ли я к любовной атаке.

– Мне нравится, – пробормотал он, целуя меня в шею, в грудь и постепенно спускаясь ниже, – но вот здесь ты ещё не совсем… – и тут он поцеловал меня в нижние губы.

Я не ожидала такой ласки и ахнула – и от испуга, и от удовольствия, которое пронзило до самого сердца, до самого мозга. Теперь-то я поняла, почему мужчины были так охочи засунуть свой член в женский рот.

– Что же вы… делаете, господин?!. – ахнула я снова, когда Бринк лизнул мою горящую щель снизу до верху, задев такие потаённые местечки удовольствия, о которых я даже не подозревала.

– Барт, – поправил он меня, судя по голосу – очень довольный. – Мы же договорились, что ты зовешь меня по имени. Значит, тебе нравится? А вот так?..

Он лизнул снова, на этот раз медленно, дразня меня языком, на мгновение толкнувшись в меня, и засмеялся, когда я невольно подалась ему навстречу, изогнувшись всем телом.

– Мне… нравится… – призналась я, еле выговаривая слова, а тело уже отказывалось подчиняться, требуя ещё и ещё этой нежной, но такой развратной ласки. – Если бы вы знали… как мне нравится… Барт…

Я схватилась за раму окна, но уже не для того, чтобы удержаться на подоконнике, а для того, чтобы поудобнее на нем расположить, раскрыв бедра как можно шире. Бринк встал на колени, закинул мои ноги себе на плечи и начал так нализывать меня, что мне только и оставалось, что стонать от наслаждения и извиваться всем телом, пытаясь насадиться на умелый мужской язык поглубже. Но он дразнил меня, распалял и ускользал, вознося меня всё выше и выше на волнах наслаждения.

Кудри мужчины щекотали мои бедра, я запрокидывала голову и хватала воздух ртом, снова и снова повторяя его имя: Барт… Бартеломью… Барт..

Когда жадный и горячий рот оторвался от меня, я не сдержала разочарованного возгласа, и этим рассмешила своего любовника.

– Вижу, тебе понравилось? – мурлыкнул он так сладко, что я даже засомневалась – кто из нас лисьей породы. – Хочешь до конца?

– Да-а… – простонала я, прижимаясь к нему бедрами и требуя продолжения.

– Значит, получишь, – пообещал Бринк и легко перевернул меня, уложив животом на подоконник.

Когда возбужденный до каменной твердости член вошел в меня, я готова была выть от удовольствия и пыталась найти хоть какую-то опору, чтобы насадиться на него поглубже.

– Не торопись, – Бринк целовал мою шею, спуская с моих плеч платье, заполняя меня медленно, проталкиваясь вперёд, но не начиная упоительных ритмичных движений. – Какая нетерпеливая… Тебе хочется?

– Да!..

– Очень?

– Да! – я мало что понимала, сходя с ума от возбуждения, от неудовлетворенности, от желания получить удовольствие поскорее.

– Скажи: хочу тебя, Барт, – подсказал он, замерев внутри меня.

– Хочу… очень хочу тебя, Барт! – тут же простонала я. – Очень!

– Громче! Скажи это громче, – велел он, чуть подвинув бедрами.

Человеческий разум окончательно покинул мою голову, а вместо него хлынуло животное, звериное возбуждение. Сейчас я готова была кричать на весь мир, требуя, чтобы меня любили – жарко, сильно, бесконечно!.. И мне было всё равно, что я наполовину высунулась из окна, и платье свалилось, открыв на обозрение прохожим мою грудь.

– Барт! Пожалуйста! – крикнула я, ёрзая под ним. – Хочу тебя! Очень сильно!

– Ещё! – коротко приказал он и заработал бедрами, начав вколачиваться в меня сильными короткими ударами.

– Хочу, Барт! – воскликнула я, вцепившись в подоконник. – Сильнее! Пожалуйста, сильнее!

– Будет тебе и сильнее, – произнес он сквозь зубы и обрушил на меня такой любовный шквал, что я и в самом деле завыла – от удовольствия, от того накала страсти, который охватил моего любовника.

Мне казалось, сейчас он вывернет меня наизнанку, но хотелось всё больше, больше, и чтобы он не останавливался…

Волосы падали мне на лицо, по вискам потекли капельки пота, в глазах потемнело, но тяжелое мужское дыхание сводило с ума, а его движения внутри меня распаляли и никак не могли насытить.

– Зови меня по имени! – прохрипел Бринк, уже сам находясь на грани.

И я звала, выкрикивая его имя, умоляя, чтобы он не останавливался, чтобы брал меня сильнее…

Я взлетала всё выше, самому потрясающему и ослепительному наслаждению, мужской член гонял во мне всё быстрее, ударяя всё сильнее, безумно сильно…

– Барт! Не могу больше! – выкрикнула я в последний раз и ослепла и оглохла, достигнув вершины удовольствия.

Откуда-то очень издалека до меня донеслись возмущенные голоса… причитания Тюна… и мужской удовлетворенный стон – так мужчина стонет, когда кончает, когда получает то, к чему стремился…

Бринк упал на меня сверху, сжимая руками мои груди, судорожно подаваясь вперед и выплескивая последние порции любовного семени.

– Афаль… Афаль… – шептал он, кусая меня за мочку уха, но я не в силах была пошевелиться.

Только спустя какое-то время моё сердце немного успокоилось, дыхание выровнялось, а зрение прояснилось настолько, что я увидела собственные волосы, льющиеся с подоконника, как черный водопад… Потом увидела пожухлую траву возле дома, а когда приподняла голову – железную изгородь, отделявшую двор от улицы, и за этой изгородью – человек десять зевак, которые смотрели на нас, разинув рты и тыча пальцами, а потом раздались глухие удары и испуганное верещание Тюна.

Я помотала головой, окончательно придя в себя, и обнаружила, что во входную дверь борделя ломится мужчина. Он молотил по дубовой поверхности кулаками и ногами, и, судя по всему, от такого напора дверь долго не выстояла бы. Крики Тюна усилились, мужчина навалился спиной и крикнул:

– Открывай сейчас же, свинья!

И мне не понадобилось даже видеть лицо этого человека, я узнала его по голосу – господин генерал Мерсер.

Дверь хрустнула и повисла на петлях, а потом с оглушительным грохотом провалилась прямо в дом.

– Я убью его! – услышала я гневный рёв генерала. – Бринк! Я убью тебя!

34

– Вот и Фрэн пожаловал, – расслабленно сказал Бринк, неторопливо отрываясь от меня и потягиваясь. – Как орёт-то… – он перебрался на кровать, ещё раз потянулся и поманил меня к себе. – Иди сюда, моя кошечка. Я хочу продолжить.

Он не казался напуганным или обеспокоенным, и я, сев рядом с ним на постель, спросила:

– Не боитесь, что ваш друг сейчас ворвется сюда и снова устроит… – я поднесла кулак к скуле, намекая, что генерал вполне может организовать потасовочку с побиванием неугодных.

– Не волнуйся, – Бринк широко улыбнулся, заложив руки за голову. – Суд запретил ему подходить ко мне ближе, чем на двадцать футов.

– И вы думаете, его это остановит?

– Решение суда – точно нет, – засмеялся он. – А вот городская стража – точно да. Но не будем на это отвлекаться. Вылижи меня, – он взглядом указал на свой член, который сейчас точно так же, как его хозяин, расслабленно возлежал поверх мошонки. – Тебе ведь было хорошо? Так сделай мне так же хорошо, как я сделал тебе. И подай нефритовые шарики, мы не доиграли с ними в прошлый раз.

Я подала ему игрушку и уже наклонилась, высунув кончик языка, чтобы облизать головку члена, выпачканную в семени, но в это время внизу послышались грохот и проклятья. Генерал призывал на голову Бринка, Тюна и судьи всех демонов преисподней. Я вскочила так быстро, что Бринк не успел меня удержать, и подбежала к окну, выглянув во двор.

Зевак на улице прибавилось, и некоторые даже залезли на металлическую ограду, чтобы лучше видеть. А посмотреть было на что – стражники выталкивали из борделя бравого генерала Мерсера. Причем, делали они это безо всякого уважения, и их было больше, поэтому господину генералу поддали не слабее, чем он во время прошлого визита – Бринку.

Мой хозяин не переставал верещать, и когда его физиономия мелькнула в окне первого этажа, я поняла – почему. Под глазами у Тюна опять красовались свежие кровоподтеки, а нос был расквашен.

– Дверь! – стенал он. – Светильники! Вы за всё заплатите, господин Мерсер! – тут он вспомнил про разбитый нос и застонал ещё горестнее: – И за побои ответите! Разбойник! Душегуб! Вы меня чуть не убили! Я на вас в суд подам!

Генерал рванулся обратно в дом, раскидав троих вцепившихся в него стражников, и Тюн с визгом исчез – наверное, побежал прятаться. Только генералу не повезло – его сразу же выкинули из дома и преградили путь алебардами.

– Не вынуждайте арестовывать вас, – заявил начальник стражи. – Разве не позорно, если господин генерал окажется в тюрьме?

Мерсер смотрел на него исподлобья, отряхивая ладони. Словно раздумывал – надо ли ещё раз пытаться взять бордель на абордаж.

– Никак не уймешься, вояка? – к окну подошел Бринк и оперся о подоконник, обняв меня и прижав к себе.

Генерал вскинул голову, увидел нас и сжал кулаки. Глаза его потемнели, желваки так и заходили на скулах.

– Остынь, Фрэн, – ласково посоветовал ему Бринк, целуя меня в висок и кладя руку мне на обнаженную грудь.

– Вы играете с огнем, – сказала я Бринку, не делая попытки уклониться от его объятий.

– Это Фрэн бьется головой о стену, – ответил он с чувством огромного удовлетворения.

Генерал позабыл о попытках проникнуть в дом и подошел ближе к окну, разглядывая нас с яростью и горечью.

– Какая же ты гадина, Бринк, – произнёс господин Мерсер сквозь зубы. – Завистливая, трусливая гадина.

Я ожидала подобных слов и в свой адрес, но гнев генерала был направлен только на друга. Внимание зрителей на улице тут же переключилось с дверей на окно. Мои груди были выставлены на всеобщее обозрение, и это понравилось господам на улице ещё больше, чем драка генерала со стражниками.

– Зато в отличие от тебя, нищета, у меня есть деньги, – ответил Бринк весело и принялся пощипывать мои соски.

Невозможно было остаться равнодушной, и эта ласка мгновенно меня возбудила – когда тебя так откровенно ласкают на виду у всех, это не может не волновать.

– А у кого есть деньги, – продолжал Бринк, – у того есть всё. Взгляни-ка, Фрэн! Её соски уже напряглись! – он взял мои груди каждую в ладонь, предлагая генералу полюбоваться, как мои соски набухли, требуя любви. – И снизу она уже, наверняка, мокрая. Так и течет.

Генерал забористо выругался, а Бринк наклонил меня в привычную позу – животом на подоконник и скользнул пальцами в моё лоно.

– М-м-м… – восторженно промычал он, – как тут всё хочет меня!.. Даже смазки не понадобится. Войду в неё, как в размягченный кусочек масла – легко, мягко…

– Я тебе шею сверну, – пообещал непонятно кому генерал.

Краем глаза я заметила, как стражники поставили выбитую дверь к стене и поспешно забаррикадировали вход в бордель изнутри, подтащив страшно дорогой комод, который Тюн приобрел на распродаже имущества опального графа. Красное дерево, серебряные уголки… Тюн там, поди, с ума сходит от таких убытков.

Но мужчинам, которые решили использовать меня как предмет соперничества, не было дела до порчи чужого имущества. Их занимали другие игры.

– Сначала заплати штраф, – ничуть не испугался угроз Бринк. – Как будешь искать деньги? Займешься подаянием? Или придешь работать на полставки в этот бордель? Ты поэтому сейчас так рвешься сюда?

У генерала язык был не такой ловкий, как у Бринка, и поэтому смелый солдат не сразу нашелся с ответом. А Бринк продолжал издеваться, чувствуя себя в полной безопасности под охраной дома и стражи:

– К твоему сведению, я купил эту девочку, – он взял меня за подбородок, заставив повернуть голову вправо и влево, хвастаясь мной, – на всю ночь. И намерен присунуть ей раз десять. Так, чтобы она кричала от восторга. Ах да, она ведь уже кричала. Ты слышал? Она повторяла моё имя, умоляла брать её сильнее… Разве можно отказать такой красавице?

35

Даже со второго этажа было слышно, как заскрипел зубами Мерсер. Но дверь была уже забаррикадирована наглухо, а до окна можно было добраться, только отрастив крылышки. Генерал проиграл этот бой, это было ясно, как день. И Мерсер сам это понимал.

– Ты пожалеешь об этом, Барт, – сказал он мрачно, – а ты… – он посмотрел на меня, – ты знаешь, что я с тобой сделаю, когда станешь моей.

Он круто развернулся и пошел прочь, широко шагая. Люди разбегались, давая ему дорогу. Кто-то замешкался, и генерал без особой нежности влепил ему в челюсть, срывая злость.

– И что он собирается с тобой сделать? – спросил Бринк, пока мы стояли возле окна, глядя вслед Мерсеру.

– Пообещал затрахать до смерти, – ответила я. – Может, перестанем шокировать общество, господин? Скоро сюда весь город сбежится. Закроем окно и вернемся в постель, может быть? Подумайте, что скажет ваша жена, когда узнает…

– Ещё раз скажешь про эту, – заявил Бринк, оттаскивая меня от окна и толкая на постель, – тогда я затрахаю тебя до смерти.

– Может, мои мечты только об этом, – лукаво улыбнулась я.

– Посмотрим, как заговоришь к утру, – пообещал он. – Повернись задом, вот эти проказники ждут тебя, – и он поднял за петельку нефритовые шарики. – И я жду, когда ты вылижешь меня.

– Подчиняюсь любому вашему желанию, господин Бринк, – ответила я с притворным вздохом, вставая на колени и наклоняясь, чтобы ему легче было распорядиться моей попкой.

Конечно же, он распорядился ею, и не только ею, взяв меня всеми возможными способами во все отверстия. Десять раз, как грозился, не осилил, но семь одолел, и к утру отбыл под охраной стражников, пообещав мне прийти через пару дней, когда сможет снять проценты по счетам. Бринк опять пожаловался на жадность Тюна, и я пожалела своего клиента, снова посоветовав не тратиться так на греховные развлечения.

– И отдать тебя Мерсеру? Ну нет, – усмехнулся Бринк, окинув меня плотоядным взглядом.

– Снова сломали дверь, – бубнил Тюн, пока я стояла в покореженном дверном проеме и помахивала вслед Бринку. – И опять порушили всю мебель! И хрусталь! Проклятый генерал!..

– Не пускай его больше, только и всего, – пожала я плечами.

– Не пускать?! – заплывшие от синяков глаза Тюна сверкнули не менее плотоядно, чем у Бринка. – Ты помалкивай, ведьма. Говорить будешь с клиентами – какие у них большие яйца и сколько в них силы. А тут тебя никто не просил умничать.

– Хорошо, молчу, – согласилась я, взбегая на второй этаж, пока хозяину не вздумалось надавать мне пощечин, отыгрываясь и за погром, и за разбитый нос. – Только сам будь поумнее, – сказала я, перегнувшись через перила и улыбнувшись так ласково, что Тюна передернуло от злости, – чтобы не ты сам не остался в дураках.

Два последующих дня с клиентами было не густо, и Тюн ворчал, что два спятивших развратника распугали всю клиентуру. Разумеется, речь шла о Бринке и Мерсере. Тюн вздыхал и подсчитывал убытки, а я наслаждалась отдыхом, принимая ванны, валяясь на постели без дела и поглощая жареную курочку. Что-что, а кормил меня Тюн отлично, хотя и обзывал при каждом удобном случае обжорой.

Вечер третьего дня начался так же томно, но таковым не оказался. Не успела я выйти из ванны, как в комнату ввалился Тюн, на ходу пересчитывая монеты.

– Быстро! Быстро! – залопотал он, не отрывая от денег глаз. – Пришёл генерал Мерсер, и он желает тебя видеть. Он купил тебя на ночь, так что постарайся там.

36

Веселье начиналось! Мой план набирал обороты, и теперь я должна была следовать ему со всей осторожностью – балансируя, как канатоходец над толпой. Пусть все думают, что мне стоит только неловко качнуться – и всё, игра закончена… Но никто не замечает страховочного тросика, который удерживает меня и ведёт к цели.

Я вошла в комнату для свиданий, где совсем недавно так славно подрались господин Бринк и господин Мерсер, и сразу увидела генерала – он сидел в кресле, широко расставив ноги, подперев голову рукой, и выражение лица не предвещало ничего хорошего.