Текст книги "Лисица в борделе (СИ)"
Автор книги: Дарина Кардашьян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Не буду скрывать, что наша Афаль – не девственница и здесь, – хозяин теперь уже открыто похлопал меня по ягодице, – но её мышцы так туги, что каждый раз для вас будет покорением женской попки, как в первый раз.
– Враньё… – хрипло выдохнул кто-то.
– Вовсе нет, – возразил Тюн. – За две золотых монеты вы можете подойти и проверить, как плотно моя красавица держит дилдо внутренними мышцами. Вы можете трахать её в задницу хоть целую ночь, но потом она снова сожмётся до горчичного зернышка. Две монеты, господа. Всего две монеты, чтобы убедиться…
Я не удержалась и снова посмотрела на покупателей. В этот раз благородные господа потянулись ко мне, как заколдованные, бросая на стол монеты. Только Мерсер и Бринк остались в креслах. Но и то верно – зачем платить за то, в чем они не раз убеждались лично.
Другие же проверяли мою попку долго и дотошно – по очереди тянули хрустальную палочку, наклоняли, поворачивали. Мерсер прикрыл глаза, и лицо его окаменело. Кажется, Бринк еле слышно застонал.
– Да-а… – глубокомысленно протянул господин Алтон, – она тугая, как в первый раз.
– Ценный экземпляр, – подтвердил господин Раймус. – Посмотрите, господа, если бы я не держал этот хрусталь, она втянула бы его в себя весь. Волшебная задница… Поистине, волшебная…
Они вернулись на места, довольно прищелкивая языками и удовлетворенно качая головами. Судя по очень удовлетворенному виду господина Раймуса, и по тому, как он сопел, рассматривая мою попку, своё удовольствие он уже получил, и считал, что две монеты – это совсем не дорого, чтобы кончить в штаны.
– У нас солидное заведение, – опять защебетал Тюн. – Только лучший товар для самых уважаемых покупателей. Позвольте напомнить вам некоторые пункты договора. Со шлюхой, – он вытащил затычку из моего ануса и похлопал меня по спине, позволяя выпрямиться, – со шлюхой в течение года можно делать что угодно, только не торговать ею. Все доходы от продажи принадлежат мне, прошу не забывать об этом. В остальном же вам предоставляется полная свобода. Хотите – имейте ее сами, хотите – пригласите друзей. Можете устраивать эротические представления, можете использовать на ней собак и козлов, но – внимание! – быки и хищники не разрешены. За порчу товара несете ответственность втройне.
– Она не покалечит себя? – забеспокоился кто-то из особо осторожных. – И не сбежит ли? Не всем женщинам нравятся, когда их используют для собак…
– Не беспокойтесь, – со счастливой улыбкой заверил его Тюн. – Я никогда не предложил бы вам строптивый товар. Она будет послушна, покорна и нежна, как шелк. Для нашей Афаль нет большего удовольствия, чем ощутить во всех своих сладких дырочках крепкие мужские члены. Ну или даже не мужские, и даже не члены…
Шутка понравилась, и возбужденные и разгоряченные мужчины радостно похохотали, потирая ладони. Только Мерсер и Бринк не разделили общего веселья.
– В качестве заключительной демонстрации, – объявил Тюн, – этот бриллиант, – он указал на меня широким жестом, – эта удивительная прирожденная шлюха покажет вам, как она хочет, чтобы её купили… Купили именно вы, – теперь Тюн обвел рукой всех собравшихся, – только вы… И чтобы позволили ей удовлетворить все ваши желания. Слышите, господа? Все желания… Это её мечта… Хрустальная мечта… Афаль, приступай.
47
Он бросил на пол подушку, и я встала на неё коленями, повернувшись к зрителям спиной.
– Прошу, дорогая, – Тюн протянул мне двенадцать шариков.
Чуть наклонившись, я развела руками ягодицы и один за другим протолкнула в панус шарики. Все двенадцать. В комнате стало тихо, только слышалось прерывистое дыхание, и кто-то поскрипывал креслом.
– Как ощущения? – Тюн потрепал меня по голове, как хозяин любимую собачку.
– Это блаженство, – ответила я и даже не солгала, потому что шарики очень уютно устроились в моей попке.
Подвигавшись назад и вперед, я застонала, потому что там, внутри, каменные чертенята очень волнующе натирали все мои чувствительные точки.
– Продолжаем, – взяв хрустальный дилдо, Тюн сначала вытер его насухо, хитро подмигнув. – Масло тут не понадобится. Клянусь, она такая мокрая внутри, что никакой смазки не надо.
Он вложил хрустальную палочку мне в ладонь, и я, изогнувшись ещё сильнее, медленно ввела каменный член во влагалище. Теперь давление изнутри усилилось. Очень сладко, почти как тогда, когда госпожа Сесилия решила наказать меня лесорубами.
Конечно, мне было бы приятнее забавляться с молодыми мужчинами, и не напоказ, но приходилось засовывать в себя игрушки на потеху толстосумам. Впрочем… я оглянулась через плечо. Бринк и Мерсер испепеляли меня взглядами, и этого огня оказалось достаточно, чтоб я вспыхнула сама – и масло не понадобилось. Если бы они вошли в меня одновременно… Бринк в лоно… Мерсер – в анус… Если бы они начали двигаться во мне… Если бы они стонали… и я бы тоже не сдержала стона…
– Смотрите, смотрите, – хрипло и тихо забормотал Тюн, – она уже хочет. Она течёт, она мечтает, чтобы её трахали… трахали без остановки… И последний штрих…
Я почти не слышала хозяина, покачиваясь и наслаждаясь чувством наполненности. Это Бринк и Мерсер… Двое моих любовников… так отчаянно ненавидящих друг друга, что их ненависть превратилась в страстную любовь… Любовь ко мне… Пусть на год, пусть на месяц, да хоть на час, но мне бы хотелось ощутить их вместе… рядом… во мне…
– Соси! – услышала я шипенье Тюна, и только сейчас поняла, что он пытается всунуть мне в руку деревянный фаллос.
Ну а если совсем мечтать… То почему бы не представить, что в компанию к этим двоим может добавиться и кто-то третий?
Широко разведя колени, выгибаясь в пояснице, я делала волнообразные движения всем телом, заставляя двигаться предметы внутри меня. Я смотрела то на Бринка, то на Мерсера, и жалела, что вражда помешала им сесть рядом. Так я могла бы видеть их рядом. И представлять, что они – оба во мне.
Я облизнула дилдо, предложенное мне Тюном, и принялась жадно посасывать деревянную головку, словно это было самым вкусным лакомством на свете. Бедра мои покачивались всё быстрее, язык работал всё проворнее, и кто-то из мужчин не выдержал, начав дрочить тайком, спрятавшись за спинкой чужого кресла.
Но это было неважно, потому что я двигалась по своему пути – по пути своего наслаждения, где мужчины были для меня лишь целью, лишь средством. Пусть они захватили меня, пусть поработили так, что я и правда мечтаю о крепких, ненасытных членах, о безудержной страсти, но сегодня, сейчас, я получу то, что хочу сама. Не собираюсь отказываться от наслаждения!..
А потом мысли покинули меня, оставив лишь звенящую пустоту и жар тела. Я двигалась, стонала, сосала и ласкала себя – то сжимая груди, то щипая и оттягивая соски, то касаясь особо чувствительного местечка между нижних губ.
– Господа, господа, прошу держать себя в руках! – заблажил Тюн, потому что кто-то рванулся вперёд, опрокинув кресло. – Демонстрация закончена! – крикнул он, рывком переставляя ширму, чтобы закрыть меня, и в этот самый момент я упала на подушку, забившись в конвульсиях самого сильного, самого потрясающего наслаждения, что когда-либо приходилось испытывать лисичке Афаль.
Как сквозь ватное одеяло я слышала далекие голоса, топот ног, звон монет, но всё это было не настоящим… Настоящая Афаль уже летела рыжей стрелой по осеннему лесу, распушив хвост и тяфкая на юрких пташек, шнырявших по ягодным кустам…
48
– Десять тысяч! – Тюн потирал руки, открывая один конверт за другим и просматривая цену. – Эй, лесная тварь, – окликнул он меня, – господин Алтон даёт за шлюшку с родинкой десять тысяч. Это после того, как ты столько с ним возилась, а уж сколько у него отсосала… Вот предатель, верно? А-ха-ха!..
– Главное, что ты доволен, – ответила я сквозь зубы, наблюдая, как он дрожащими от нетерпения руками тянется к очередному конверту. – Но про собак и козлов ты зря сказал.
– Обиделась? – он хохотнул и закатил глаза, увидев очередную цифру. – Но члену господина Алтона ничего не светит, потому что господин Раймус дает за тебя двадцать тысяч! Двадцать! За сучку, которая воняет псиной! Тюн, ты везунчик! – пропел он, целуя каждый нолик, нарисованный в письме. – А тут что?..
– Не обиделась, – сказала я, пока он открывал очередное письмо с ценой за меня. – Но ты сам-то представляешь, что значит – с козлами?.. Должен же быть хоть какой-то предел твоей жадности…
– Будто для тебя есть разница, кто тебя трахает! Ничего, растянешься! – огрызнулся Тюн, с досадой отбросив письмо.
Видимо, цена там была – не заслуживающая внимания.
– Так, у нас ещё два дня, – потирая ладони заявил Тюн. – Многие ещё не прислали письма. Бринк и Мерсер, кстати, любовнички твои сумасшедшие, тоже не дали пока свою цену. Ну, на генерала я слишком не рассчитываю, хотя он, вроде, и спятил от тебя, а вот господин Бринк… Надо будет пустить слушок, что самая высокая цена на сегодня – пятьдесят тысяч.
– Двадцать, – напомнила я, но мой хозяин расхохотался.
– Никому об этом знать не надо, дура лисья, – он был красный, как напившийся комар. – Пустим слушок, и, глядишь, за тебя дадут не только пятьдесят, но и шестьдесят тысяч… Эх, заживу!..
– А моя шкурка, хозяин? – осторожно начала выспрашивать я. – Неужели она не стоит этого золота?
Хорошее настроение сразу покинуло Тюна.
– Заткнулась и пошла к себе! – рявкнул он. – Скоро вечер, ожидаются клиенты. Потом отдохнешь, будет у тебя год. А сейчас – работать!
В этот вечер ко мне пришел Фрэнсис Мерсер. Я начала ластиться к нему, но он сидел мрачный, даже не пил вина, а потом вдруг притянул меня к себе и зашептал мне на ухо:
– Послушай, давай ты сбежишь. Бринк распродает всё своё имущество, я не смогу перебить его цену. Я устрою тебе побег и спрячу тебя…
– Нет, господин, – перебила я его грустно, – это будет опасно и для вас, и для меня. Господин Бринк всё равно дознается… С его-то деньгами и связями… А я принадлежу хозяину. Сбегу, поймают – и что меня ждёт? В лучшем случае – пожизненная каторга.
Он скрипнул зубами, не желая соглашаться.
– Зачем вам переживать из-за этого, – я обняла его за шею, погладила его плечи, грудь, постепенно спускаясь всё ниже. – Я всего лишь шлюшка из борделя… И эта продажа – она только на год…
– Не видеть тебя год! Отдать тебя на год Бринку?! – взвился он.
– Не хотите отдавать? Тогда не отдавайте. Купите меня. И я буду только вашей.
– У меня не хватит денег, даже если продам всё, – он в отчаянии взлохматил волосы. – А Бринк даже снял деньги со счетов в иностранных банках…
– Но на это ему понадобится разрешение жены. А госпожа Сесилия никогда не даст своего согласия, чтобы её муж купил… меня.
– Он подал на развод, – мрачно сказал Мерсер. – Прошение уже в королевской канцелярии. Насколько я знаю, Бринк сказал, что если жена не дает денег, то такая жена ему не нужна.
– Шерстинки рыжие! – изумилась я. – И куда девалась любовь? Ведь он так старался, чтобы отбить у вас невесту… А вы не желаете предложить госпоже Сесилии защиту? Ведь вы так долго мечтали о ней.
– Из двух шлюх выбирают ту, что красивее, – изрек генерал, и я чуть не расхохоталась ему в лицо. – Сесилия меня теперь не интересует.
«Давно ли ты притащился ко мне пьяный, дроча на её образ, – мысленно сказала я ему. – Тебе нужна только я? Насколько? На месяц? На год? Или я перестану тебя интересовать в тот самый момент, когда ваша вражда с Бринком остынет, или найдется другая игрушка?».
– Мне нужна только ты, – говорил между тем Мерсер, накручивая мои волосы на свою ладонь и потихоньку заставляя меня наклониться к его члену. – Я убью Бринка, но ты ему не достанешься.
– Не надо никого убивать, – я уперлась ладонью в его колено. – Просто купите меня.
– Ты меня не слышишь? – вздохнул он. – Ни у кого нет таких денег, как у Бринка. Если он соберет всё…
– Ну и пусть себе собирает, – усмехнулась я, и генерал нахмурился, глядя на меня настороженно. – Если вы на всё готовы ради меня, я скажу, что нужно сделать.
– Говори, – произнёс он одними губами.
49
Следующим посетителем борделя (а вернее – посетительницей) оказалась, вполне ожидаемо, госпожа Сесилия. В этот раз она пришла одна, без компании лесорубов, и когда откинула вуаль, я увидела, что глаза у нее потускнели, а веки покраснели от слёз. Одета прекрасная госпожа была в черное траурное платье – как вдова, и что-то мне подсказывало, что сейчас её горе было гораздо глубже, чем горе любой вдовы. Сесилия лишилась того, что считала своим. Сидела на двух скамеечках стразу, а сейчас у этих скамеечек одновременно обломились ножки.
– Ты довольна, ведьма? – Сесилия Бринк сразу набросилась на меня с обвинениями. – Опозорила меня, разлучила с мужем, отобрала у меня любимого!.. Да! Я до сих пор люблю Фрэна! Всегда любила!
– Зачем же вышли за другого, если это такая любовь? – вежливо поинтересовалась я.
– Мы, женщины, не вольны в своей судьбе, – заявила она. – А ты… Я требую, чтобы ты рассказала Барту всю правду. Что это ты – шлюха, а не я. Что это ты визжала от удовольствия, забавляясь с двумя мужчинами одновременно. Иначе…
– А ты не забавлялась с двумя одновременно? – расхохоталась я, ничуть не напуганная её требованиями.
– Я?! – она пошла красными пятнами от негодования. – Я – порядочная и достойная женщина, мой отец…
– Да, ты не прыгала на их членах, но держала обоих на привязи, – продолжала я хохотать. – Забавлялась, обманывая одного и строя глазки другому! Да дай тебе волю, ты и на члены бы запрыгнула, только боялась. Ты ведь такая правильная!.. А сейчас тебе и бояться не надо – все знают, что Сесилия Бринк – самая лучшая шлюха в мире!
– Ты расскажешь моему мужу всю правду, – она пыталась грозить, но выглядело это жалко.
– С чего бы мне это делать? – спросила я, не переставая смеяться.
– Он распродаёт всё своё имущество! – сорвалась она на визг. – Наше имущество! Потому что я – его жена, и я имею право…
– Замолчи, – велела я ей.
– Что?! – она изумленно захлопала глазами. – Ты как смеешь…
– Тише, – повторила я, понизив голов. – Встретимся завтра на рассвете в саду твоего дома. Там нас никто не услышит, а здесь – не место для разговоров. Тем более для такой достойной благородной дамы, как ты.
– С чего бы мне… – начала она, но я приложила палец к губам.
– Хотите, чтобы я рассказала правду вашему мужу – придёте.
Эти слова подействовали колдовским образом, и госпожа Сесилия удалилась, не сказав больше ни слова.
Утром, когда мой хозяин сладко похрапывал в обнимку с кошельком, с которым никогда не расставался, я обернулась собакой (да, да – сучкой, дорогой Тюнчик), и благополучно прибыла к дому Бринков.
Госпожа Сесилия ждала меня в саду, уныло бродя у фонтана. Я приняла человеческий облик, не забыв про синие глаза и родинку на правой щеке, и вышла из кустов женщине навстречу.
– Как ты пробралась сюда? – спросила Сесилия, не торопясь расставаться с высокомерием. – Барт везде поставил охрану… чтобы я не сбежала к любовникам… А всё из-за тебя!
– Не сердись, – я улыбнулась, отчего ей передёрнуло, как от лимона на язык. – Ты сама виновата. Ты – свободная женщина, решаешь за себя, а я всего лишь куртизанка. Мужчины приказывают – и я подчиняюсь.
– Ты – шлюха и обманщица, – заявила она, сжимая кулаки, но драться больше не лезла, вспоминая нашу последнюю потасовку. – Ты опозорила меня и украла моего мужа.
– Разве можно украсть мужчину без его желания? – возразила я, грустно приподняв брови. – А ты сама себя опозорила, когда начала бегать в бордель. По какой причине – уже неважно. Моя бы воля – я бы в публичный дом и носа не показала. Но мне больно видеть, как ты страдаешь. Я ведь тоже – женщина. К тому же – так на тебя похожая, по страной случайности… Судьба сыграла с нами шутку, верно? Мы так похожи, а судьбы такие разные… Или, наоборот, почти одинаковые?.. Мы обе – всего лишь игрушки в руках мужчин. Они клянутся нам в любви, пользуются нами, а потом выбрасывают, как ненужную вещь, когда появляется кто-то моложе и красивее…
Тут госпожа Сесилия не выдержала и расплакалась. Горько, зло, стесняясь этих слез. Она закрыла лицо руками, отворачиваясь от меня, но я ласково приобняла её за плечи и усадила на скамеечку, а сама села рядом.
– Ты хотела наказать меня, но наказала себя, – говорила я, поглаживая женщину по голове. – Но я не могу спокойно смотреть на твои страдания, у меня ведь не каменное сердце, поэтому готова помочь…
– Что ты можешь сделать? – спросила она, всхлипывая. – Даже если Барт узнает правду, он не простит мне, что я притащила к тебе двух мужчин. И не откажется от тебя. Он сам мне это говорил. Сказал, что теперь ты в его крови, и отказаться от тебя – значит, отказаться от жизни.
– Какие громкие, но пустые слова, – сказала я, взяв ее за подбородок и заставляя посмотреть мне в глаза. – Готова поклясться, он говорил что-то очень похожее, когда отбивал тебя у Фрэнсиса. Но в одном ты права – пока я принадлежу борделю, твой муж сможет получать меня в любое время. А вот если я стану принадлежать господину генералу, то твой муж уже не сможет до меня добраться.
– Что за игру ты ведешь?! – она вскочила, возмущенно затопав ногами. – Фрэн любит меня с самого детства, он всегда будет моим!
– Неужели? – я сочувственно покачала головой. – Сама-то в это веришь? Что сейчас он думает о тебе? Боюсь, дорогая Сесилия, ты близка к тому, чтобы потерять их обоих. Не жадничай, и поразмышляй спокойно: разумнее будет остаться хотя бы при одном.
Теперь она смотрела на меня со страхом. Да, госпожа Сесилия не была глупой женщиной. Она понимала, что её власть пошатнулась. И надо было сохранить хоть что-то. Хотя бы крупиночку прежнего благополучия. Муж вполне подходил. Крупиночка.
– Мужчины думают, что мир принадлежит им, – мягко сказала я, взяла женщину за руку и усадила обратно, рядом с собой. – Но женщины умнее мужчин. Мы можем помочь друг другу. Ты сразу понравились мне, несмотря на… небольшие разногласия, которые между нами возникли. Недаром мы так похожи. Я верю, что это судьба свела нас вместе. Мы обе – пленницы мужчин. Так давай отомстим им, и сами станем хозяйками своей судьбы.
– Что я получу? – прошептала она, и я мысленно поздравила себя с победой.
– Ты получишь своего мужа, а я получу свободу. Но для этого надо, чтобы я стала собственностью господина Мерсера. Тогда я буду потеряна для твоего мужа навсегда, а ты останешься рядом. И он вернется, можешь мне поверить. А когда я расскажу ему правду о той ночи в борделе…
Она покраснела так мучительно, что мне и в самом деле стало её жалко.
– Ну-ну, не переживай. Не всю правду, конечно, – я потрепала женщину по щеке. – Я умолчу, кто сидел за ширмой.
– Мне жаль, что я так поступила, – запинаясь пробормотала она. – Тогда я была сама не своя…
– Не стоит так казнить себя, дорогая, – я принялась её утешать. – Что значит пара часов бешеной страсти для девицы из борделя? Да я только развлеклась и удовольствие получила. Не часто меня снимают такие бравые парни.
– Какой у нас план? – спросила она, глядя на меня преданно, как младшая сестричка.
– Надо, чтобы меня купил господин Мерсер.
– Но где он найдет деньги?
– А об этом позаботитесь вы с мужем.
– Мы?! – перепугалась она.
– Не пугайся, – я говорила тихо, убедительно, и смотрела ей в глаза. – Сейчас ты придешь домой и скажешь господину Бринку, что не возражаешь, чтобы он купил меня. Так ты избежишь развода. Ты ведь догадываешься или знаешь наверняка, что он готов развестись с тобой, потому что ты мешаешь ему добраться до денег. Если он не получит меня по твоей вине, то точно тебя не простит.
Она всхлипнула и залилась слезами, и мне пришлось переждать этот дождик, чтобы продолжить.
– Но если ты пообещаешь ему внести свою долю в покупку шлюхи, он точно не станет с тобой разводиться. Ему нужны деньги, чтобы перекупить меня и потом мучить Мерсера.
Сесилия молчала, стискивая губы и теребя платочек, мокрый от слёз насквозь.
– Пообещай ему даже потребовать у своих родных свою долю наследства, – подсказала я. – Господин Бринк оценит и согласится. Это твой шанс остаться замужем и не быть опозоренной. Соберите всю сумму, а потом сообщи мне, кто и когда понесет деньги на покупку. На вашего человека нападут, деньги будут похищены и переданы господину Мерсеру. Он-то меня и купит.
– Но деньги… – запинаясь произнесла она, – они пропадут?
– Не волнуйся, голубушка, – заверила я ее со смехом. – У меня с жадиной Тюном свои счеты. Я верну тебе всё до последней монетки. И уже твой муж будет бегать за тобой, выпрашивая денежки. Представляешь, как ты отыграешься на нём? Это будет моя тебе благодарность за свободу.
– Ты такая умная… – Сесилия снова захлюпала носом, но я уже не могла её утешать.
Тюн вызывал меня, тряся шкурой. Я чувствовала это и не могла противиться зову хозяина – того, кто владел лисьей шкуркой.
– Мне пора! – я расцеловала Сесилию в обе щеки. – Жду известия, дорогая! Победим мужчин вместе!
Бросившись в кусты, я не стала терять время, превратилась в сойку и рванула со всех крыльев в бордель. Уже через пару минут я стояла перед хозяином, и он от души наградил меня пощечинами.
– Ты где ты шлялась?! – орал он. – Где ты была, лисья шлюха?
– Какая тебе разница? – ответила я с искренней улыбкой, потому что настроение у меня было прекрасное. – Ты позвал, хозяин, и я появилась.
– Так-то лучше, – проворчал он. – И не забывай, что ты навсегда моя собственность.
– Помню об этом каждую секунду, – заверила я его.
Тюн посмотрел на меня задумчиво и подозрительно и сказал:
– Вот чувствую, что где-то врёшь, а где – не понимаю.
Эпилог
– Весь город был шокирован тем, что жена купца согласилась купить эту проклятую рабыню, – нараспев говорила слепая и чумазая бродяжка, пощипывая струны лютни. Лютня, на удивление, была отменного качества, с серебряными струнами, и звучала нежно, как райский ветерок. Ещё более удивительно, что бродяжку с таким сокровищем не обобрали по дороге. – Госпожа даже написала своим родным, чтобы они прислали ей деньги в качестве причитающейся доли наследства, – то ли пела, то ли рассказывала песенница. – В обмен на это купец согласился не расторгать брак с госпожой. Но когда деньги были собраны – огромная сумма! сто тысяч!..
– Сто тысяч за шлюху?! – ахнула служанка, проходившая мимо с подносом, на который собирала пустые пивные кружки.
– Сто тысяч, – подтвердила музыкантша, – и когда слуга купца тайком и под охраной отправился за долгожданной покупкой, на него напали грабители, и ларец со всеми сбережениями был похищен…
– Что?! – воскликнул Бартеломью Бринк, вскакивая с места. – Ты что такое врёшь, болтунья?
– Почему вы так заволновались? – засмеялась песенница, смешно морща остренький носик. – Это же сказка.
– Какая-то не слишком забавная сказка, – проворчал Бринк.
– Продолжай, девушка, – велел Фрэнсис Мерсер, пряча улыбку.
Генерал до сих пор не понял, кому понадобилось вызывать записками его и Барта в эту захудалую таверну, где совсем недавно впервые услышал о женщине, похожей на его несостоявшуюся невесту, но всё складывалось очень забавно.
Бринк сел, мрачный и недовольный, отхлебнул из деревянной кружки вина, обругал его, и потребовал принести ещё.
– Но купец не знал, что грабителем был господин генерал, и на эти деньги он намеревался выкупить красавицу…
– Что это ты усмехаешься? – зло спросил Бринк у Мерсера.
Генерал не выдержал и начал хохотать.
– Мерзавец… – в ярости начал Бринк, но его перебила песенница.
– Успокойтесь, господин, – сказала она примирительно, – это всего лишь выдумка. Зачем так расстраиваться? Я продолжаю. На следующий день господин генерал взял деньги и пошел выкупать рабыню. Сделка была оформлена в присутствии двух свидетелей и нотариуса, была получена расписка, а деньги передали хозяину борделя. В законную силу эта сделка должна была вступит завтра, но этим же вечером в бордель пришел господин генерал и потребовал, чтобы девушку передали ему сейчас же, потому что он не желает ждать ни минуты. Каково же было его удивление, когда он узнал от хозяина борделя, что никакой сделки тот не совершал, и денег за красавицу не получал.
– Ты о чем это? – спрашивает Мерсер, переставая ухмыляться и хмурясь.
– Потерпите немного, господин, – попросила песенница, – сказка ещё не рассказана до конца. Так вот, когда были приглашены свидетели и вызван нотариус, когда была предъявлена расписка, хозяин борделя закричал, что он не получал денег и расписка – подложная, и всё это проделки ведьмы-оборотня – той самой красавицы-рабыни, из-за которой все сошли с ума. Побежали в её комнату, но она оказалась пуста. Господин генерал пришел в ярость и поклялся, что сейчас же убьет хозяина за обман, но тот взмолился о пощаде и сказал, что может доказать свою правоту. Он провел всех в свою спальню и достал из полой ножки кровати лисью шкурку. «Вот доказательство моей правоты! – воскликнул хозяин борделя. – Когда-то я заполучил эту шкурку, и ведьма служит мне вопреки своей воле». «Это обыкновенная шкура!», – крикнул генерал. «Возьмите ее, – хозяин сунул лисью шкурку ему в руки. – Встряхните и велите этой лживой гадине-ведьме появиться, и она тут же появится!». Господин генерал взял шкурку, встряхнул и крикнул, чтобы красавица появилась. И в тот же миг он превратился в красавицу с синими глазами и родинкой правой на щеке. Красавица рассмеялась, накинула на себя лисью шкурку и исчезла из глаз.
– Дурацкая сказка, – буркнул Бринк.
– Согласен, – коротко поддакнул Мерсер. – Нет, дорогуша, ты не заслужила денег за такую песню.
Но не успели струны лютни умолкнуть, как дверь распахнулась, и в полупустую таверну вбежал растрепанный Тюн Вудроу. Увидев Бринка и Мерсера, он бросился к ним, потрясая кулаками.
– Я вас засужу! Вас небеса покарают! – орал хозяин борделя. – Кто из вас поджег моё заведение? Всё пропало! – он завыл так громко и тоскливо, что служанка, подносившая Бринку очередную кружку вина, с перепугу уронила поднос. – Всё пропало! – стонал между тем Вудроу. – Все мои припрятанные сбережения! И она ушла! А вместе с ней и счастье… Теперь я нищий… Нищий!..
– Что случилось? – спросил Бринк. – С чего это ты обвиняешь меня в поджоге? И где Афаль?
Генерал бросил на друга злобный взгляд. Он не терпел, когда Бринк называл его женщину по имени.
– Она обманула меня, – причитал Тюн Вудроу, размазывая по лицу слезы. – Прикинулась господином Мерсером, выманила свою шкуру и исчезла.
Мерсер и Бринк переглянулись, и генерал вскочил с запоздалыми проклятьями.
– Хочешь сказать, она и в самом деле ведьма? – воскликнул он. – И она сбежала?!
– А о чем я вам толкую? – обиделся хозяин борделя. – Я нищий всё потеряно… И как теперь жить?.. Дом сгорел… Мои деньги… Она сбежала…
– Как же девушки из борделя? – спросил Бринк. – Они все сгорели?
– Да не было никаких девушек! – завопил Тюн Вудроу, клочьями выдирая волосы с макушки. – Это все была она! Ведьма! Она превращалась в любую женщину по желанию клиента!
– Успокойся и расскажи всё по порядку, – велел Мерсер.
– Что рассказывать? – хозяин борделя взял кружку, стоявшую на столе, и осушил ее парой глотков. – Вчера пришел господин генерал и сказал, что купил негодницу Афаль, и хочет получить ее досрочно, потому что боится, что господин Бринк ее украдет.
– Значит, всё-таки, правда! – Бринк хлопнул ладонью по столу. – Ах ты, заклятый друг! Ты ограбил меня и купил её! Как ты посмел!..
Мерсер вскинул руку, призывая его к молчанию, и Бринк нехотя притих.
– Что потом? – спросил генерал у хозяина борделя.
– Но дело в том, что я не продавал вам негодяйку, господин Мерсер!
– Как?.. – только и произнес генерал.
– Но вы привели свидетелей, предоставили договор, подписанный мною, – продолжал Вудроу, шмыгая носом, – и я не знал, что подумать! Вы грозились позвать стражу, отдать меня под суд, убить, и я… – он опять завыл, – и я рассказал вам всё!..
– Но я не приходил за Афаль, – медленно произнес генерал.
– Конечно, нет! – рыдал навзрыд хозяин борделя. – Это была она, лисица! Она притворилась вами! И когда я принес эту проклятую шкуру, она исчезла вместе с ней!
Мерсер и Бринк снова переглянулись, а потом дружно посмотрели на бродяжку с лютней.
Хитрое перемазанное лицо девушки вдруг неуловимо изменилось – оно побелело, округлилось, глаза блеснули в свете свечей драгоценными камнями… Рассказчица расхохоталась и исчезла, а на ее месте очутилась лиса с хитрющей мордой и пушистым хвостом – таким, что хватило бы на два воротника. Зверь метнулся рыжей молнией к двери, перескочил за порог и исчез.
Лютня упала на пол, жалобно звякнув, а все, кто был в таверне, застыли с разинутыми от удивления ртами.
Но не все!..
– Куда? А деньги?! – раздался истошный женский крик, и из-за занавески, закрывавшей вход в смежную комнату, выскочила госпожа Сесилия. Она бросилась к двери, путаясь в подоле платья, и кричала: – Деньги! Отдай деньги! Ты обещала их вернуть!
Женщина добежала до двери, распахнула её, но получила только пригоршню мокрого снега в лицо – на улице бушевала первая в этом году снежная метель.
– Ага, ищи ветра в поле, – желчно сказал хозяин борделя и выпил остатки вина из кружки Бринка.
Но купец даже не заметил этого. Он смотрел на жену – презрительно, с насмешкой.
– И ты здесь, – сказал он.
Сесилия растерялась, но быстро приняла обычный вид – скромной, полной достоинства женщины, и сказала, опустив глаза:
– Зато теперь ты знаешь, что я не изменяла тебе, Барт. Это всё она, эта колдунья…
Но на мужа подобное откровение не произвело никакого впечатления:
– Значит, ты планировала провернуть это дельце с ней вдвоем, – медленно произнёс он. – Хотела обчистить меня до последнего гроша, чтобы потом вертеть мною, как тебе вздумается.
– Ты первый предал меня!
Но Бринк только усмехнулся:
– А теперь хитрая лисичка пропала с нашими денежками. С твоими денежками. Так, Сесилия?
Она не выдержала роли оскорблённой добродетели – бросила на него злобный взгляд и тут же отвернулась.
– Лгунья перехитрила лгунью, – протянул Мерсер, подпирая голову рукой. – То есть она и меня обманула? Прикинулась этой свиньей, – он кивнул в сторону Тюна Вудроу, – и сама получила плату за себя?
– Похоже, она вас всех обманула, – сказал трактирщик сочувственно и поднес каждому по кружке вина. – Вино за счет заведения, господа.
Сесилия разрыдалась, но никто не спешил её утешать. Мерсер осушил кружку до дна, Бринк не притронулся к вину, мрачно глядя на валявшуюся на полу лютню.
– Говорят, лисы-оборотни могут устраивать пожары, заметая хвостом, – дрожащим голосом сказала служанка, но ей никто не ответил.
– Если она – лиса, то мы – самые настоящие ослы, – сказал, наконец, Бринк.
– Обманула, обобрала – хитрая бестия, – сказал Мерсер. – Но зато – какая бестия! Второй такой нет на всём свете, – и он так грохнул кружкой по стене, что кружка разлетелась вдребезги. – Найду её – и затрахаю до смерти.
