Текст книги "Shift (original ver.) (СИ)"
Автор книги: Даня Вечерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Передумали? – Я не удержалась от этого подкола, состроив совершенно невинное выражение лица. Глаза профессора метнули в меня грозные молнии.
– Ах ты негодная девчонка! – Купряшин недовольно протянул в салон руку в требовательном жесте: – Пиджак!
Я протянула его вещь, удостоилась еще одного недовольного взгляда внимательных темных глаз и снова оказалась одна в закрытой машине. Купряшин похлопал по карманам пиджака, довольно хмыкнул, достал ключи и сигнализацией заблокировал все двери, показав мне язык. Вот так профессор, ну просто пример для подражания. Таким приемам это его, интересно, в педагогическом институте научили? Но метод действенный, вон, сижу же я и не рыпаюсь никуда, это ж Купряшин сам сбежал от меня.
Он остановился возле скамейки и, достав из кармана сигареты, положил пиджак на нее, но сам не сел, оставаясь стоять, развернувшись ко мне боком. Вытянул из пачки одну сигарету и прикурил, чуть наклонившись. Интересно, он наверное еще и щурится, когда затягивается? Жаль, что не видно в деталях-отчего-то хочется смотреть, как он курит и выпускает тягучий горький дым, даже самой захотелось закурить. Купряшин обернулся в мою сторону, а я, указав сначала пальцем на сигарету, затем на себя, сложила умоляюще ладошки, выпрашивая себе перекур в его компании. Профессор нахмурился, потом удивленно вскинул брови и уверенно скрутил мне фигу, жадина. В сумраке этой сумасшедшей лунной ночи его белая рубашка просто сияла, навевая мысли о какой-то нереальности ее владельца. Наваждение, мираж. А может я снова сплю? Тогда можно объяснить мое собственное поведение – во сне-то я вообще сильная и бесстрашная, всё мне по зубам… впивающимся в губы куратора. Ох… Я поняла почему он меня закрыл – чтоб я на волю не выбралась, ради своей безопасности старается. Купряшин сделал последнюю долгую затяжку, медленно выпустил дым вверх, чуть запрокинув голову, будто его вдруг заинтересовали звезды в этот момент, затушил сигарету и выбросил ее в рядом стоящую мусорку. Немного помедлил, словно что-то обдумывая, а потом, взяв пиджак и сняв машину с сигнализации, вернулся и сел внутрь, окинув меня темным, нечитаемым взглядом. От него так маняще пахло сигаретами, что захотелось попробовать его губы на вкус прямо сейчас, но не успела я даже попытаться исполнить желаемое, как Купряшин неожиданно заговорил:
– Ну что, Миронова, будем жениться?
========== 13 ==========
– Ну чего ты так уставилась на меня? – Купряшин был невозмутим, а я пыталась понять, но абсолютно безуспешно, что же он несет-то такое. – Ну ладно, не сегодня, так не сегодня.
– Да что вы такое говорите-то? – От какой-то безысходности и растерянности я почти шипела, активно жестикулируя руками у своей головы.
– А что не так, Миронова? – Профессор удивленно увеличил глаза, актерская игра просто высший класс! – воздел их к потолку, поднял указательный палец и заговорил совсем уж театрально: – Моя честь поругана!
– А моя-я-я? – Этот фарс сводил меня с ума, я совершенно не понимала, что происходит и за что Купряшин так старательно пытается надругаться над моим несчастным мозгом.
– А твоя тем более, – мой куратор перешел на серьезный тон и очень важно кивнул, словно пытаясь дать мне понять насколько поругана моя честь. – А меня мама хорошо воспитала, так что… надругались над честью друг друга – извольте отвечать!
– Да за что же мне это? – Я застонала от бессмысленности ситуации, в которую угодила.
– Это тебе, Миронова, за необдуманные действия, – я непонимающе уставилась на профессора, не сильно спешившего продолжить объяснение. – И часто ты, – Купряшин замешкался на секунду, пытаясь сформулировать что-то и при этом жестикулируя рукой, описавшей между нами круг в воздухе, указывавший на наше недавнее безобразие, – с незнакомыми мужиками вот так тискаешься?
– Боже, какой стыд, – я почувствовала как бледнею от охватившего меня ужаса. – А ведь я даже не пьяна…
– А что, пьяной бывает чаще и проходит как-то интереснее? – Брови Купряшина взметнулись вверх.
– Да нет же! – В отчаянии я вскрикнула и закрыла лицо руками. Вот и моя расплата за безумие сегодняшнего вечера. – Я никогда в жизни так себя не вела! Я… – меня охватило отчаяние и к глазам подступили слезы, хотелось реветь, – я не знаю, что на меня нашло.
– Ну чего ты? Ну, Миронова, – Купряшин протянул руку к моему лицу и погладил меня по щеке, а второй рукой сжал мое плечо, чуть потянув меня на себя, – иди сюда. – Я испугано мотнула головой, сопротивляясь такой идее. – Не бойся, несколько минут назад ты сама мне на колени запрыгнула, в чем же сейчас дело? – Вот засранец, а не преподаватель! Мне и без того жутко стыдно, а тут еще он масла в огонь подливает. Я еще раз упрямо покачала головой, не соглашаясь, а профессор наклонился ко мне и обхватил мою талию двумя руками, вытягивая меня к себе с пассажирского сидения. Я в очередной раз забыла как дышать, а Купряшин аккуратно усадил меня боком к себе на колени, прижал покрепче к своей широкой груди и начал нежно гладить по волосам. – Ты только не ерзай, Миронова, умоляю, и будет всё в порядке… Надеюсь. – Я возмущенно дернулась, но крепкие руки удержали меня, не дав мне свободы действий, и я спокойно обмякла в этих странных объятиях, совсем не казавшихся чужими. Мне кажется, я до конца вообще не понимаю у кого на коленях сейчас устроилась. – Миронова, Миронова…
– Ну что? – Действительно, ну что, что ж я творю-то?
– Да ничего. – Купряшин обнял меня и сцепил у меня на спине руки в замок. – Сумасшедшая ты просто.
– Тут не поспоришь, – я вздохнула и прикрыла глаза, кажется, всё произошедшее за этот вечер меня хорошенько вымотало.
– Ладно, ты уже совсем спишь, нотации и нравоучения приберегу на потом. – Профессор расцепил руки и погладил меня по спине. – Уже слишком поздно, тебе пора домой.
Я нехотя отлепилась от преподавателя и перелезла на свое кресло, поправляя на себе совершенно неприлично перекрутившуюся и задравшуюся кофту. Нет, правда, какой же стыд это всё. Но, кажется, я еще нахожусь в шоковом состоянии, а к завтрашнему утру приду в себя и умру от того, что натворила, причем добровольно! Я достала с заднего сидения сумку с учебниками и повернулась открыть дверь со своей стороны, когда ее уже снаружи открыл мне Купряшин. От удивления я даже повернулась проверить не сидит ли он рядом, вдруг у меня уже галлюцинации – это бы всё объяснило. И как он успел так бесшумно выйти? Я вышла, придерживаемая профессором за руку – да точно сплю, откуда взяться джентльменам-то в час ночи в моём районе. Мы подошли к подъезду моего дома, и у двери я немного замешкалась и развернулась к своему куратору, посмотрев на него снизу вверх. Ну, раз я всё равно сплю, можно же делать, что захочется, правда? Я встала на носочки и потянулась к профессору, чтобы его поцеловать. Купряшин на мгновение улыбнулся краем рта, а потом накрыл мои губы своими – сразу жадно, ненасытно, так, что мои ноги задрожали. Я сделала было движение, чтобы прижаться теснее, обхватить руками, обнять, но мой преподаватель, погладив меня рукой по щеке, нехотя, но прервал наш поцелуй, тяжело дыша.
– Спать! – Купряшин сделал шаг назад от меня и указал мне на дверь. – Быстро!
По его глазам я поняла, что если я не послушаюсь, то окажусь в беде, еще не знаю какой, но мне точно несдобровать. Я, не отрывая взгляда от профессора, нащупала кодовый замок и, вслепую набрав нужные цифры, спиной влетела в открывшуюся после сигнального писка дверь. Я бежала по лестнице вверх так быстро, словно куратор за мной мог побежать – хотя интересная ролевая игра бы у нас вышла с погонями. Добежав на свой этаж, я отдышалась у двери квартиры и после постаралась бесшумно открыть замок, чтобы не перебудить никого. Сделала шаг в прихожую, начала разуваться в полной темноте, отметив, что в доме стоит гробовая тишина – кажется, спят. Поставила обувь на полку, достала тапочки и, в тот момент, когда уже хотела пройти в свою комнату, меня ослепил включившийся свет. Мой старший братец в одних домашних шортах с подозрительным прищуром разглядывал меня, прислонившись к косяку двери, ведущей на кухню.
– Позволь мне, дорогая сестрица, только лишь для начала задать тебе два вопроса. – Я похолодела от ужаса от его ледяного тона. Это что же, настало время, когда меня начали отчитывать? – Кто был этот хмырь и что вы делали в его машине почти сорок минут?
========== 14 ==========
– Ну, чего молчишь? – Костя выглядел как-то уж слишком недовольно.
– Тебе не дали что ли сегодня? – Братец, ругнувшись себе под нос, прошипел что-то похожее на “мелкая зараза” и развернувшись зашел на кухню, не включая там свет. – Ну точно не дали!
– Ты бы помолчала лучше, – щелкнул кнопкой на чайнике, достал с полки кружку и поставил на стол рядом со своей. Я уселась за стол, принимая это любезное приглашение.
– А как мне тогда молча отвечать на твои вопросы? Жестами? Ну тогда… – я развела перед собой руками, словно бы показывала размер рыбы, которую поймала. Рыбалка, я так и знала, что ты мне пригодишься! – Улов был где-то такой. Ай! – Я схватилась за голову, получив подзатыльник от брата. – Да что за методы-то в этой семье? Чуть что сразу в драку.
– Мало тебе! Шляется она по ночам неизвестно с кем и где. – Разливая кипяток по кружкам, куда кинул по пакетику чая, Костя продолжал бухтеть.
– Что значит неизвестно где? Я же говорила, что на кладбище поеду. – Брат изогнул бровь.
– У тебя появилась идея, как откопать себе в полнолуние парня посвежее? Ай! – А что, ему можно драться, а мне нет? Мог бы и по лицу получить, а не по руке. – Твою мать! Думай, что делаешь, у меня же кипяток!
– Хреноток! – Вот же зараза, а не брат. – Выбирай выражения, ты хоть слышишь, что несешь?
– А ты от ответа не уходи, грубиянка, – Костя сделал глоток чая, зашипел, обжегшись и поставил кружку обратно на стол. – Кто это был с тобой и чем вы там занимались? – Брат, запустив руку в карман шорт, достал пачку сигарет, заставив меня раскрыть рот от удивления. – Если честно, в первое мгновение со спины в этой темени я с дуру решил, что это ты Громова всё-таки достала из-под земли.
– Придурок! – Я попыталась дотянуться и огреть его еще разок, но Костя увернулся, заржал и второй мой удар пропустил.
– Дура! – Братишка пригрозил мне кулаком, а потом прикурил сигарету и открыл окно, чтобы стряхивать пепел.
– Ты что делаешь? Мама убьет тебя! – Я попыталась отнять зажженную сигарету, но Костя отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.
– Да ее дома нет, не паникуй.
– Так во-о-от почему мне телефон к этому времени не оборвали звонками, – я расслабленно откинулась на спинку стула, отстав от брата, а затем цапнула со стола пачку сигарет, достав оттуда одну для себя.
– Ты же не куришь, – Костя закашлялся дымом.
– Считай, начала, – я упрямо чиркнула зажигалкой и затянулась с независимым выражением лица, остававшимся таким ровно две секунды, пока мои легкие, разорвавшиеся от едкого дыма, чуть не убили меня приступом кашля.
– Вот же ж, – брат с досадой скривился, отобрал у меня сигарету и выкинул ее в окно, придвинув поближе мою кружку. – Оставь взрослые игрушки взрослым и пей лучше чай.
– Не сильно и хотелось, – фыркнула я, послушно отпивая горячий чай.
– Ага, не сильно ей хотелось, прям верю, – Костя снова заржал. – Потому в машине там с мужиком этим почти час и пробыла, потому что не сильно хотелось, да?
– Ах ты… – Мой красочный эпитет, адресовавшийся старшему братцу, оборвался в шуме открывавшейся двери – мама! Костя, быстро выдохнув дым в окно, следом отправив туда и недокуренную сигарету, и начал активно махать руками, видимо, надеясь, что у него получится избавить кухню от запаха. Я уткнулась в кружку, надеясь, что огребёт за нарушение порядка лишь брат.
Дверь тихонько открылась, мама пошуршала, переобуваясь, звякнула ключами, брошенными в широкую вазу для всякой мелочёвки на комоде в прихожей, направилась в свою комнату мимо кухни, где совершенно не шевелясь сидели ее отпрыски. Мы почти спокойно вздохнули, когда мама прошла мимо, не глянув в нашу сторону, но потом, сделав несколько шагов спиной назад, она вернулась и, заглянув на кухню, резко включила свет, ослепив нас с братом, уже привыкших сидеть в темноте.
– Ну и что тут за слёт нетопырей? – Мама окинула нас подозрительным взглядом, а затем повела носом, принюхиваясь. – Матери нельзя даже разок выйти из дома, сразу беспредел устраиваете.
– Ма, а где ты была? – Мне было жутко интересно, потому что стрелка часов уже почти подпирала отметку в два часа ночи.
– Мала еще задавать матери такие вопросы. – Костя ткнул в меня пальцем, скривив коварную рожу и кивая в знак согласия, но был немилосердно одернут мамой: – А ты не лучше, скоро тридцать, а всё у матери на шее сидит. Женись уже, умоляю, женись и съедь куда-нибудь.
– Но, мам…
– Не мамкай! Я уже жду не дождусь, когда у меня будет время на себя, не лишайте меня этого, очень прошу. – Мама окинула взглядом наши полупустые кружки. – Допивайте и спать, живо! Иначе поколочу, так и знайте, – и скрылась по направлению своей комнаты.
– Мы против насилия, – я крикнула ей вслед, но дверь уже закрылась. Костя заржал и получил еще один тычок кулаком в плечо.
Мы в тишине торопливо допили чай, сполоснули кружки и пошли по своим комнатам, когда почти у входа в комнату меня нагнал брат, взъерошил мне волосы и, бросив “я с тобой еще не закончил”, скрылся за своей дверью. Да со мной еще никто не закончил, как я посмотрю, некоторые даже еще не начали.
========== 15 ==========
Он лежал рядом со мной и тихонько посапывал во сне. Я же никак не могла представить, что могу просто уснуть рядом с этим мужчиной. Как можно спать, когда рядом такой совершенный во всех отношениях экземпляр, я просто не могла себе представить. От одного только взгляда на него у меня сердце заходится как сумасшедшее, а низ живота стягивает в узел. Он был так безмятежен во сне, что сама себе не верила, что еще недавно этот демон-искуситель не слышал даже моей мольбы о пощаде и оставил меня, только обессилев сам. От мыслей о его жарких прикосновениях, сводящих с ума поцелуях, о том, как яростно, но как нежно он любил меня, от всех этих мыслей по моему телу разливался новый пожар желания. Что же творил со мной этот человек? Да ведь ему и ничего не нужно было делать для моей полной капитуляции, он мог просто спать рядом, изводя меня моими же собственными голодными и сумасшедшими мыслями.
Я аккуратно коснулась своими пальцами его обнаженной груди, не в силах сдержать этот глупый порыв. Мне мало прикосновений, мне просто необходимо гораздо больше, я собираюсь их получить. Я подвинулась ближе к нему, чтобы разглядеть его лицо, такое красивое, что невозможно отвести взгляд. Я могла бы провести так вечность, но он распахнул свои глаза и внимательно смотрел на меня, сонливость спала с них в тот момент, когда он опустил их ниже и смотрел на мое обнаженное тело, лежащее рядом с ним, не прикрытое одеялом. Я хотела, чтобы он видел меня, не хотела прятаться, хотела наслаждаться его взглядом – жадным, хищным. Этот взгляд, словно зажженная спичка для меня, я полыхнула моментально, совершенно не боясь, что сгорю от его взгляда, от его рук, его губ. А если и сгорю, то это будет самая лучшая смерть, которую только можно будет придумать.
Он приблизился к моему лицу в одно мгновение, впившись в мои губы, словно собирался растерзать меня. А ведь сама виновата – добровольно разбудила зверя. Любимого зверя, своего зверя. Зверя, который, разорвав наш поцелуй, спустился ниже и, чуть царапая зубами чувствительную кожу, начал мучительную пытку ласками шеи, переходя ниже и ниже, пока не впился в ареол моей груди, чуть зарычав от нетерпения. Я чуть задохнулась от физического восторга от этих ощущений, пока он играл со мной, своим языком заставляя меня стонать и просить одновременно пощадить меня и никогда не останавливаться. Он был нетерпелив, он, не прекращая свою пытку, подмял меня под себя, удобно устраиваясь между моих ног и, резко войдя в меня одним толчком, сорвал мой вскрик удовольствия и жадно оставил его себе, выцеловывая и каждый последующий стон с моих губ. Он не щадил меня, не давал передышки, он вбивался в меня, то ускоряя темп, то замедляя его, словно издеваясь, играя со мной. Он доводил меня до пика и бросал за мгновение до желанной разрядки, меняя темп своих истязаний и заставляя меня рычать от безысходности от жестокости его ласк, сводящих меня с ума, совершенно замутняющих мой рассудок. Не было ничего кроме наших переплетенных тел, не было ничего кроме нашего наслаждения в объятиях друг друга. Не было и просто не могло быть.
Резкий противный звук очень мешал, отвлекая от неги, в которую я была погружена. Я распахнула глаза. Будильник. Опять сон?! Я резко села на кровати, оглядываясь в поисках моей безумной сексуальной фантазии. Кровать моя была холодна и одинока. Да что за наказание-то мне такое жестокое? Неужели это теперь будет сводить меня каждую ночь с ума? Так, глядишь, я еще привыкну и буду себя в универе одергивать, чтобы не подойти и не чмокнуть в щеку своего куратора со словами, что мне всё понравилось этой ночью. Мне определенно точно нужно с этим что-то делать, потому что я еще немного и начну сходить с ума, не получив свое желанное наваждение в реальности. Купряшин, если единственный способ спасти свою психику это переспать с тобой наяву, то я бросаю тебе вызов и выхожу на охоту, хочешь ты того или нет.
Я решительно кивнула своим собственным мыслям, соглашаясь с принятым решением, встала с кровати и направилась в ванную. Меня ждал новый учебный день и я к нему должна хорошенько подготовиться. Берегись, Михаил Евгеньевич, моя мифическая рыбалка это одно, она безопасна, а охота подразумевает наличие жертвы, которой и станешь для меня ты.
========== 16 ==========
Ничего из произошедшего со мной в компании моего крайне экстравагантного на поступки преподавателя не отодвинуло на задний план изначального поручения, данного им в первый день нашего знакомства. Его особо-важный и особо-секретный шпионский журнал я заполняла с завидным усердием, отмечая про себя, что год только начался, а посещение для многих уже стало более чем вольным. Я не стала изменять себе и продолжала на лекциях устраиваться на одной из задних парт в аудиториях, где проходили занятия. И вроде не трогал никто сильно, и обзор шикарный открывался, мне всё-таки шпионить приходилось, не хухры-мухры.
Сегодня лекции по обще-экономической теории у нас в расписании не было, поэтому уже после второй пары группа наша поредела вдвое, зная, что пред светлыми очами куратора представать не придется. Мне, правда, такой поблажки никто не давал, отвертеться от посещения кабинета Михаила Евгеньевича не представлялось возможным. Да и дел вне университета у меня таких неотложных не было, чтобы пропускать предметы, на экзамене по которым меня потом могут завалить просто потому, что я не отнеслась серьезно к учебе, нужной не кому-то там, а лично мне. Скучна жизнь заучки, согласна. Но надо отметить, что жизнь эта заиграла новыми красками, яркими прямо-таки. Вы всё еще ботаните? Тогда к вам идет Купряшин… чёртово наваждение мое.
Звонок прозвенел и я медленно стала собирать конспекты в сумку, оттягивая момент, когда мне нужно будет увидеться с Купряшиным – моя уверенность и решимость как-то поугасла с момента моего пробуждения. Всё равно, как ни крути, ситуация совершенно нездоровая, но противиться ей сил никаких не было, решено было смотреть по обстановке. Хотя, кого я обманываю, меня же располовинит от двойственных эмоций: стягивать с профессора одежду сразу с порога в кабинет или бежать, сломя голову и зажмурив покрепче глаза. А то, кажется, из нас двоих он, конечно, абсолютно не в себе, но я еще менее разумная.
По коридорам университета проносились спешащие поскорее свалить студенты, у кого пары уже закончились, и неспешно семенили, обреченные учиться еще и четвертую пару. Я шла против шерсти основного стремительно текающего потока, направляясь к кабинету куратора, будь неладен день, когда ему пришло в голову пойти преподавать. Под снисходительными взглядами старшекурсников в очередной раз помявшись несколько минут перед дверью кабинета Купряшина, я всё же, расшаркиваясь от нервов, всё же взялась за ручку и… уперлась в закрытую дверь. Дабы развеять сомнения в своей криворукости, дернула за ручку еще раз, второй – дверь действительно была заперта. Я выдохнула, словно меня только что оправдали присяжные на суде и я более не считалась виновной в чьей-нибудь мучительной смерти. Сбоку от меня неприлично заржали, заставив обернуться и сменить удивленно-облегченное выражение лица на презрительную гримасу, после которой, как предполагалось, прах испепеленных неугодных можно было бы смести в урну – за каким-то чертом рядом, как-то нахально ухмыляясь, стоял мой новоиспеченный однокурсник, имя которого я даже уже вроде бы запомнила. Симонов. Кажется, Антон, – не полезла бы я в профессорский журнал для уточнений, в самом-то деле – но, чтобы не попасть впросак, можно было сразу обращаться к нему “Ваше Величество” и никак не меньше по важности, нарисованной на его надменной роже. Нет, засранец определенно был красив, но впечатление портилось тем, что он сам прекрасно об этом догадывался. Какого лешего он тоже тут делал?
– Эй, староста, – Симонов прислонился плечом к стене, ослепительно улыбаясь, будь я Кариной или Мариной, мое декольте бы уже разошлось бы по шву до самого пола, но не на ту напал. Хотя ему и не за чем, если подумать. – Что, наш куратор всё-таки тиран и после пар питается плотью молодых студенточек? – Ох, Симонов, знал бы ты, что близок к правде! Про питание ничего не знаю, но плоть его явно интересует. – А то ты слишком перепугана для обычного визита.
– Тебе-то какое дело? – Я повернулась спиной к однокурснику и хотела сделать шаг по направлению от него, но парень схватил меня за руку и грубо дернул так, что я снова смотрела на его лицо, уже менее расслабленное с признаками явного недовольства.
– А ты не слишком наглая?
– А ты не слишком принц? – Лицо Симонова побледнело и я вдруг подумала, что он же меня и садануть по лицу может своей ручищей, это не брат, который больше терпит мои выходки, чем действительно злится. Но однокурсник вдруг расплылся в широкой улыбке и одобрительно заржал, привлекая к нам лишнее внимание.
– Бери выше – я царь! – Я так и осталась стоять у запертой двери в кабинет куратора, пытаясь понять нормальный ли этот парень, удалявшийся от меня, засунув руки в карманы какой-то дорогущей спортивной куртки и продолжая смеяться, совсем чуть запрокидывая голову назад, полностью отдаваясь какому-то лишь ему одному известному веселью.
Это что, школа жизни такая? Разберись, что на уме у этих сумасшедших и получишь три сеанса у психотерапевта в подарок? Так я можно откажусь от такой счастливой возможности? Общение с одним только невменяемым на меня дурно повлияло, страшно представить, что же будет, если вокруг меня будет всё больше людей себе на уме. Надо снова максимально урезать свою светскую жизнь.
========== 17 ==========
Проводив взглядом своего нахального однокурсника, я еще раз удивленно посмотрела на закрытую дверь в кабинет куратора и, пожав плечами, пошла в сторону выхода – сегодня я имела все шансы попасть домой до полуночи, раз моим планам по активным действиям в отношении Купряшина не было суждено исполниться. Интересно, Михаил Евгеньевич, ты сбежал от меня намеренно или какие-то неотложные дела? Я ведь совершенно не в курсе твоей жизни даже в университете, что уж говорить о той, что остается за пределами этих стен. Я сунула руку в карман к телефону, думая, стоило ли мне спросить у него это напрямую, а потом решила, что это всё-таки перебор в происходившем уже и без обмена сообщениями на телефоне. Никаких телефонов.
Выйдя из здания универа, я резко остановилась в проходе, заставив натолкнуться на меня кого-то из студентов, выругавшегося из-за моей нерасторопности. Моим глазам предстала удивительная по своей нелепости и неожиданности картина: недалеко стоял мой брат, облокотившись на свою машину, а рядом с ним, усиленно моргая, видимо для того, чтобы казаться еще более очаровательными, стояли мои однокурсницы, те самые Карина и Марина, чьи имена я уже склоняла, практически как нарицательные. Карина, видимо, как обладатель большего бюста в этом блондинистом дуэте, с соблазнительной улыбкой, стреляя в моего брата недвусмысленными взглядами, записывала что-то в его телефоне. Понятно, Костя решил проехаться по не стрелянным территориям в поисках новой добычи. Тридцать лет скоро раздолбаю, хоть и не дашь ему больше двадцати с такой смазливой рожей. Неужели ему не скучно? Хотя с таким бюстом ему не придётся скучать, я думаю. Я обреченно опустила глаза на свою грудь, скрытую под широкой толстовкой – ничего утешительного.
– Завидуешь, староста? – Я вздрогнула от раздавшегося над самым ухом низкого голоса. Ну чего тебе, демон? – Да, тебе с ними не тягаться. Знойные дамочки. – Я презрительно фыркнула, продолжая смотреть на цирк, устроенный моим собственным братом и этими блондинками. Симонов перехватил мой взгляд и кивнул в сторону машины: – Не расстраивайся, когда-нибудь, когда у тебя вырастет грудь, и у тебя будет парень на такой крутой машине.
– Боже упаси такого парня! – воскликнула я в сердцах, чем вызвала искреннее недоумение на лице одногруппника. Ну да, Костя выглядел весьма завидной партией, как можно было на него не клюнуть было не совсем понятно со стороны, а рассказывать каждому, что он мой брат меня не сильно прельщало. Но я и на этого нахального красавца не сильно-то и повелась, у меня, кажется, слабость лишь к красивым и сильным преподавателям… Купряшин, как ты опять влез в мою голову? Я встряхнула головой, попытавшись выбить оттуда навязчивую идею о профессоре, под изучающим взглядом Симонова, умудрившегося простоять молча целую минуту.
– Могу подвезти тебя, – я повернулась и посмотрела на парня, широко мне улыбавшегося.
– Тебе чего от меня нужно? – Я подозрительно прищурилась. Не куплюсь на то, что в один день моя жизнь круто изменилась и теперь мужики штабелями будут укладываться у моих ног. Уж насколько подозрителен Купряшин, этот фрукт выглядел еще подозрительней.
– Я считаю, что со старостами нужно дружить, – и снова улыбка от этой машины по их производству. Понятно тогда, что он вьётся. – Сударыня, мой конь за углом. Не желаете ли проехаться?
– Нет, спасибо, я в машины к незнакомцам не сажусь, меня мама иначе воспитала. – Ой как вру, даже сама себе скоро уже поверю. В машины к незнакомцам не сажусь, ага, особенно вчера не садилась! Так не садилась, что уже почти легла там в этой машине.
Я поправила сумку на плече и, не прощаясь с одногруппником, пошла к машине брата, стоявшего ко мне спиной и не видевшего моего коварного блеска в глазах. Не знаю, что он тут забыл, но приехал он сюда добровольно, поэтому я никак не могла лишить себя удовольствия подпортить впечатление о нем перед моими грудастыми однокурсницами. Я подходила неторопливым, но уверенным шагом к Косте, а блондинки, увидев меня, еле заметно синхронно закатили глаза и поджали губы, но при этом с новой силой обрушили на моего брата тонны своего нарисованного обаяния. Они были абсолютно уверены, что такой красавчик и не взглянет в мою сторону, а мне было до жути смешно и очень интересно увидеть, как от удивления потрескаются их фарфоровые лица. Преодолев последние несколько метров до машины, я, состроив до неприличия глупое выражение лица, кинулась к брату, чуть не доведя его этим до инфаркта и повиснув у него на руке, преданно и влюбленно заглядывая ему в глаза.
– Любимы-ы-ый! – Я противно повизгивала и, пользуясь моментом, пока Костя не пришел в себя и не надавал мне по шее, потащила его в машину. Костя был ошарашен настолько, что без возражений залезал в салон. – Ты приехал за мно-о-ой, как это ми-и-ило!
– Ты чего творишь? – Зашипел на меня брат. Когда Костя очнулся от моей наглости, блондинки уже обиженно удалялись, кидая назад убийственные взгляды, по большей части адресовавшиеся, конечно же, мне. Я, усевшись на переднее сидение рядом с братом, от души расхохоталась.
– А ты чего здесь делаешь? На охоту или правда за мной? – Я продолжала веселиться, а брат одарил меня не очень добрым взглядом.
– За тобой, за тобой, – Костя раздосадованно цыкнул на меня и завел машину. – Чтобы опять не шлялась неизвестно где с какими-то мужиками. Еще чего не хватало!
Я лишь недоуменно покачала головой, ничего на это не ответив. И с каких это пор за мной такой контроль установили? Машина тронулась с места и я, посмотрев за стекло, встретилась глазами с Симоновым, который медленно, так чтобы я наверняка смогла прочесть по губами, проговорил «Врунья» и, засмеявшись пошел прочь, куда-то за угол к своему коню. А этому-то всё-таки что от меня нужно?
========== 18 ==========
– Это был он? – Костя, немного отъехав от универа, кивнул головой в сторону моего уже скрывшегося однокурсника.
– В смысле? – Я действительно не поняла о чем речь.
– Этот шептун и есть твой хахаль? – Брат как-то недовольно барабанил пальцами по рулю. Он слишком внимательно следил за дорогой, поэтому о моих увеличившихся глазах узнал скорее всего по звуку безмолвного, но очень громкого удивления. – Да нет, вряд ли, – Костя сам для себя отрицательно мотнул головой, удобно, когда без тебя участвуют в твоем допросе. – Похож, конечно, но вроде не он.
– Да не похож, ты чего несешь?! – Я аж подскочила на месте от возмущения.
– Есть контакт! – Брат радостно заржал. – Тогда перейдем к другому вопросу: на кого же он тогда не похож?
– Умоляю тебя, уймись! – Мне совершенно не нравилась озабоченность брата этим вопросом, как-то спокойнее было, когда до моей личной жизни никому не было дела. С другой стороны и личной жизни-то не было.
– Не будешь говорить? – Молчание ему было ответом.
Так в тишине мы и добрались до дома, где я, показательно даже не глянув в сторону брата, оскорбленная до глубины души установленным за мной контролем, ушла в свою комнату. Мой надзиратель довольно улыбнулся, у-ух я его! Не желая видеть гнусную рожу моего драгоценного родственника, который, кстати, зря решил, что я сдалась без боя, я до самого вечера не высовывала из комнаты носа, успев за это время сделать уборку, прочесть несколько заданных параграфов, законспектировав нужные тезисы, и совершенно вымотаться. Раньше обычного забравшись в постель, я сразу же уснула: сказалась то ли усталость, то ли мои еженощные приключенческие сны, не оставлявшие мне шанса на отдых. Но стоило мне закрыть глаза, как перед собой я увидела Купряшина, он пришел, как по расписанию, решив не дать мне ни единой возможности заскучать и расслабиться в его отсутствие. Он был так близко. Мне всё это было нужно: его улыбка, его глаза, нежные прикосновения его сильных рук, даривших наслаждение и покой. Но…
