Текст книги "Четыре грани финала (СИ)"

Автор книги: Данила Коншин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Самолёт оказался частным, рассчитанным на восьмерых и также беспилотным, так что мы с Томой и Комое-сенсей спокойно уселись в разных креслах, попрощавшись с оставшимися снаружи. Индекс дулась так, что без объяснений было ясно: она хотела лететь вместе с Томой, но не вышло. Цучимикадо обещал за ней присмотреть и не обращал на меня никакого внимания, Шокухо Мисаки не дала о себе знать.

Успокоилась я лишь внутри салона – и то после того, как убрала чемодан на верхнюю полку, села и нацепила наушники. Ощущения контроля нет, голосов в голове тоже, Тома и Комое-сенсей не отвлекали и не делали замечаний, а самолёт постепенно начал разбег – картинка за иллюминатором пришла в движение.

Теперь и возвращаться боязно. Что именно Шокухо Мисаки углядела в моём разуме? Как на это отреагирует? Начнёт разборки по нашему возвращению в Академия-сити или стоит ждать атаки гораздо раньше?

В наушниках зазвучала спокойная, откровенно расслабляющая мелодия. И даже подействовала. Хорошо, Сатен, успокойся. Это произошло, и это уже не под твоим контролем, так что посмотрим, что можно сделать. Скажем…

Я покосилась на Тому – тот уже сидел и читал блокнот, при этом непрерывно хмурясь. Комое-сенсей сидела рядом с ним и что-то поясняла. Достаточно справедливо, Тома с его пропусками и неудачей нуждается в большем контроле…

Контроль…

А что если… подружиться с Томой? Возможностей и времени для этого полно, да и дело лёгкое. Зато если по прибытию в Академию-сити начнут допрашивать «кто ты и что сделала с Сатен», то можно попробовать за него спрятаться и рассказать всё куда спокойнее. Против Томы ни Мисаки, ни Микото не пойдут всерьёз и уж тем более из-за меня…

А не стоило бы это сделать с самого начала… нет, не стоило. Слишком много бы пришлось объяснять и всё больше запутывать.

Да. Хорошо. Подружиться с Томой. И…

Вот сейчас, когда я смотрю на него – он действительно симпатичный. На вид ничего такого, реально обычный парень… но ёршик волос притягивает запустить руку, улыбка добрая и успокаивающая, поза расслабленная, и это ещё спокойное время, а как представишь, что он отводит от тебя смертельный удар…

Ох, чёрт, нет! Не влюбляйся в Тому! Тебе ничуть не станет легче, да и ему тоже! И вообще… не влюбляйся!

Блокнот, да, точно. Блокнот. Надо уже прочесть блокнот, а то приеду полной дурой.

***

Итак, жить мы будем не в самом Хогвартсе, хотя сегодня в расписании экскурсия по замку. Нам обещают отдельное здание в Хогсмиде, деревеньке под замком, и делить его мы будем с «учениками из Первертса» – читай, Порри Гаттером и его друзьями.

Сегодня только экскурсия. Хотя если я правильно представляю себе Хогвартс – весь день это точно займёт. А вот завтра…

Завтра надо будет выступить с лекцией про Академия-сити. Причём непонятно какой, в блокноте просто написано «семинар по обмену опытом». Я покосилась на Комое-сенсей – та по-прежнему разговаривала с Томой – и решила повременить с вопросами. Наверняка нам расскажут и так.

Послезавтра, то есть уже в четверг, главная тема всего беспокойства. Научно-магическая ярмарка, на которой будут демонстрироваться достижения сплава обеих сторон. Конкретных примеров в блокноте опять-таки не указывалось, но теперь про весь день предупреждалось официально.

Ну и пятница – прощальный банкет, подведение итогов, заключение контрактов и наше отбытие в Академия-сити.

Стало немного тревожно. Я понимаю, что вся эта выставка лишь повод для сюжета, но… выглядит-то оно действительно серьёзным, важным делом. Которое просто нельзя запороть.

Я немного поколебалась, затем выключила наушники и стянула их, вновь посмотрев на Тому с Комое-сенсей. Теперь маленькая учительница мирно дремала, парень же расслабленно смотрел в окно.

Рука нырнула в сумку и достала блокнот с карандашом до того, как я спросила себя. А к моменту вопроса успела набросать схематичные овалы обоих лиц.

Всё-таки, похоже, я умею рисовать и даже люблю. Это вновь появилось из ниоткуда, словно всегда было, и порождало ряд новых вопросов. Зачем это Судзумии Харухи – при условии, что именно Харухи призвала меня сюда?

К слову, в Хогвартсе мои рисунки могут ожить…

Я вновь покосилась на товарищей и с ужасом увидела, что Тома теперь смотрит в мою сторону. Сразу же бросила блокнот на сиденье и даже отвернулась, сгорая от стыда. Ну вот блин, он успел заразить меня своей неудачей, что ли?

Гневных возгласов не последовало. А когда я вновь рискнула посмотреть в ту сторону, то увидела, как Тома осторожно выбирается со своего места, стараясь не задеть и не разбудить Комое-сенсей.

– Привет, – сказал он, наконец выйдя в проход между креслами. – Можно присесть?

Я мигом пересела в дальнее кресло, прямо на блокнот, и Тома сел рядом со мной.

– Слушай, – начал он как-то неуверенно. – Это ведь ты тогда мне амулет преподнесла? На спортивном фестивале?

Не я – но Сатен, и потому просто кивнула.

– Значит, в этот раз с моей памятью всё в порядке, – он широко улыбнулся. – Меня зовут Камидзе Тома.

– Сатен Рюко, – попыталась сделать голос веселее и не допустить нервной дрожи. Я сижу рядом с парнем, и совсем не абы с каким парнем…

– Сатен Рюко… слушай, ты ведь вроде подруга Бирибири… я хотел сказать, Мисаки Микото?

Бирибири – это его прозвище для Микото, в японском языке напоминает звук потрескивающего электричества. Та, естественно, ненавидит любое упоминание не из его уст.

– Да, мы дружим, – неплохо бы ещё и улыбнуться. – Оба с ней дружим, да?

– Ага, вот совпало! – он ещё раз улыбнулся, и я вынуждена была отвести взгляд. – И Сатен-сан, ты это… понимаешь ведь, что нам предстоит?

– А ты?

– Я до сих пор не верю, что выиграл в лотерею, – он разговаривал совершенно свободно, будто не сидел рядом с симпатичной девушкой. – Никогда не везло на подобные вещи. Вот и думаю, что сейчас не столько везение, сколько огромная ответственность. Комое-сенсей уже немного объяснила… – он покосился в сторону дремлющей учительницы. – И выглядит страшно.

– И ты хочешь, чтобы я поддержала тебя в страшных временах, – от такого мирного тона и я заговорила свободнее.

– Друг друга поддержать, – уточнил он слегка обиженно. – Я всё-таки постарался изучить это всё.

– Отлично, – я рискнула повернуться к нему и откинуться на кресле. – Значит, ходим парочкой везде и всегда? А то мало ли, подбегут эти волшебники посреди обеда и начнут спрашивать про фотоны и протоны.

– Не думаю, что ты обрадуешься ходить со мной в туалет, – усмехнулся он, и я на мгновение замерла, пытаясь сообразить ответ Сатен.

– Это скорее ты не обрадуешься. Видел когда-нибудь туалеты девочек изнутри? – аж поморщилась от услужливо вылезших в памяти картин. – Ночь, летящая на крыльях ужаса.

– О чёрт, даже представить боюсь, – он искренне вздрогнул, и я хихикнула.

Мы продолжили нашу болтовню, не задевая ни блокнот, ни совместные походы, но зато немного обсудив Микото. Я расписала её прелестной девушкой, и он даже согласился.

А затем наш разговор прервался – самолёт опустился ниже, успевшая проснуться Комое-сенсей посоветовала нам взглянуть вправо, мы с Томой в процессе едва не столкнулись лбами. И мигом забыли об этом, когда из тумана облаков вынырнул гигантский замок с соразмерным озером у его стен.

Замок весь сиял. Буквально – по высоченным заострённым башням и мощным каменным стенам бежало яркое свечение, словно выделяло активный объект в компьютерной игре. И когда вид на замок открылся полностью, то замерцало и трансформировалось в огромные, покрывшие всю крышу иероглифы:

«Добро пожаловать, Академия-сити!».

– Я же говорю, что нечего бояться, – Комое-сенсей аккуратно втиснулась между нами. – Нас там ждут как гостей, а не как врагов.

И эти слова полностью унесли всю мою тревогу.

Грань Равнодушия: вверх и вниз

Аэродромом оказалась небольшая поляна на окраине деревни, куда самолёт приземлился абсолютно бесшумно. Даже ожидавшая нас высокая волшебница в строгой чёрной мантии лишь слегка придержала остроконечную шляпу, но не сдвинулась с места.

Минерва МакГонагалл пыталась выглядеть приветливо – и на мой взгляд получалось. Но окинула она нас взглядом опытного и строгого преподавателя, не терпящего непослушания.

– Здравствуйте, мистер Камидзе и мисс Сатен, – однако тон доброжелательный. Или просто я её знаю и потому не опасаюсь, Комое-сенсей рядом немного заробела. – Здравствуйте, профессор Цукуёми. Меня зовут Минерва МакГонагалл, я декан факультета Гриффиндор и заместитель директора. Приветствую вас всех в Хогвартсе и надеюсь, что замок на время конференции сможет стать вашим домом.

Между прочим, говорит МакГонагалл на японском. Не идеальном, но превосходном. Не знаю, что там с магией изучения языков, но не удивлюсь, если заместитель директора освоила его самостоятельно.

– Здравствуйте, профессор МакГонагалл, – я поклонилась, и Тома быстро повторил. – Надеюсь не подвести вас и не ударить в грязь лицом.

После всех поклонов мы отправились по небольшой дорожке к стоявшей неподалёку карете, запряженной мирными…

Я резко остановилась и даже сжала кулаки, уставившись на крылатых скелетообразных лошадей, ждущих приказа двигаться. Но… но ведь…

– Сатен-сан? – Комое-сенсей удивлённо посмотрела на меня, а Тома столь же мрачно осматривал лошадей. Он, возможно, тоже знает, и с ним-то всё понятно, а вот я…

– Не бойтесь фестралов, – МакГонагалл мигом почуяла атмосферу. – Они только выглядят грозно, но на деле достаточно безобидные. Особенно наши, благодарите местного лесничего.

Других слов ей не понадобилось, но в карету я залезла в полном смятении, даже слегка вжалась в угол.

Фестралы невидимы для всех, кто никогда не видел смерти. А вот как только увидел и осознал – всё, как на ладони. И поскольку я за дни в теле Сатен никогда не сталкивалась со смертью, то…

Повозка двинулась в полной тишине, только МакГонагалл и Комое-сенсей тихо о чём-то заговорили. Я даже не пыталась слушать и украдкой разглядывала свои закутанные в свитер руки, словно надеясь, что их облик прояснит ситуацию.

Я видела и осознала смерть до Академия-сити. До того, как стала попаданкой и потеряла память. Но как это произошло – ни малейшего понятия, ни единой зацепки, и приставучим комаром в голове забился до сих пор лишь слабо тревожащий вопрос.

Кто я?

Кто меня призвал сюда? Судзумия Харухи? Но зачем?

Может быть, это всё один большой сон? Или некий эксперимент? Но какой, зачем, как всё это связано? И почему именно я?

Ответа не появлялось. И нет смысла его ожидать. А если ты действительно попаданка, то твоё прошлое больше не имеет значения. Попаданчество – это, прежде всего, начало с чистого листа, без всякой смущающей памяти, в облике милой дружелюбной девочки с кучей знакомых, чью личину ты держишь вполне спокойно.

Но всё же… я видела смерть.

И это почему-то не давало покоя.

***

Вся поездка заняла минут десять. А затем мы вышли из кареты и предстали прямо перед массивными воротами замка, что уже почти бесшумно растворялись. Бронзовые кабаны на постаментах сверху недовольно шевелили массивными рылами и косились на нас, но не более, и мы беспрепятственно вошли на территорию Хогвартса.

Вблизи замок и вовсе заставлял чувствовать себя букашкой. Огромная твердыня из башен, крепостных стен и заострённых шпилей будто бы символизировала само время, но при этом нисколько не давила. Наоборот, я словно почувствовала доброжелательное приветствие.

– …портретов тоже не касайтесь, – МакГонагалл тем временем прямо на ходу инструктировала Тому. – Как и учеников, даже если они сами позволят. Мы не знаем, как они отреагируют даже на кратковременное исчезновение магии, и не намерены проверять.

– Не бойтесь, профессор, – Комое-сенсей аж ухватила Тому за пресловутую правую руку. – Я прослежу за тем, чтобы Камидзе-сан не распускал шаловливые ручки, оправдываясь всякими желаниями культурных связей, так, Камидзе-сан?

– Невезуха, – проворчал тот, и я даже улыбнулась. А вот МакГонагалл смотрела всё так же строго, однако и показушно качать головой не стала.

За всеми разговорами мы прошли внутрь самого замка, открывающегося относительно небольшим холлом – относительно, ибо моя квартирка здесь спокойно уместилась бы. Массивные деревянные двери в Большой Зал оказались закрыты, и гула учеников даже не доносилось. По времени все уже ушли учиться.

МакГонагалл поманила за собой и первой шагнула на ведущую ввысь золотую лестницу. А когда мы все шагнули следом, то лестница плавно, но с недовольным скрипом пришла в движение, целясь вверх. Я ожидала этого и всё равно схватилась за блестящие перила, а Тома с Комое-сенсей еле удержались на ногах, однако по инструкции даже не попытались. А то мало ли, коснётся правая рука – и лестница застрянет на полпути.

Я смотрела во все глаза, но так и не поняла, как именно МакГонагалл ориентируется в этом переплетении. Пролёты состыковывались друг с другом без всяких указателей и предупреждений, зачастую путь раздваивался и растраивался, лестницы могли начать путешествие в любую секунду и не отличались друг от друга – но заместитель директора уверенно шла вперёд, мгновенно выбирая нужную дорогу. Нам оставалось лишь спешить за ней, не отставая, но я всё равно бросала украдкой взгляды на окружающее.

Хогвартс оказался очень светлым замком – куда светлее, чем мне казалось. И не только засчёт то и дело проплывающих в воздухе стаек свечей, мерное сияние просто шло отовсюду и каким-то хитрым образом отражалось от стен так, что не било по глазам. Но я всё равно не сразу осознала, что все эти переходы мы делаем внутри огромной башни, не покидая её пределов и лишь возносясь.

Догадалась лишь по портретам, опоясывающим внутренние стены бесконечной змеёй. Люди на них рассматривали нас безо всякого стеснения, и я тоже оглядывалась на них, пока позволяло движение лестниц. Тем более что разнообразие одежд выглядело как экскурсия в музей истории: от нормальных мантий и попыток одеться как неволшебники-маглы (магов в платьях оказалось куда больше, чем казалось бы) до всевозможных сюртуков, камзолов и таких одежд, названий коих я даже не знала. Попадались и обвязываюшие тело тоги, и внушительные рыцарские доспехи, и их кожаные аналоги. Мне даже показалось, что в одной из картин сидит целое первобытное племя, но лестница слишком уж быстро улетела прочь.

И прилетела к коридору, выводящему прочь из светящейся башни, однако компенсирующему ярким солнечным светом из огромных застеклённых окон. Мы наверняка на самой вершине замка, но холода не ощущалось, наоборот, с каждым шагом становилось теплее.

Я понимала, куда мы идём, и потому без удивления посмотрела на статую каменной гаргульи, вставшую посреди коридора с безучастным выражением искажённой морды.

– Сахарные клыки, – сказала ей МакГонагалл; гаргулья что-то проворчала и отступила, открывая скрытую дверь в кабинет директора.

Здесь света из многочисленных окон было хоть завались, и весь он будто заставлял сиять фигуру Альбуса Дамблдора, терпеливо ожидающего нас посреди комнаты. Директор замка оказался неожиданно высоким, выше меня головы на полторы, но добрая улыбка и общий беззаботный вид мигом сглаживали всё угрожающее нависание.

– Приветствую вас в Хогвартсе, миссис Цукуёми Комое, мисс Сатен Рюко и мистер Камидзе Тома, – Дамблдор тоже говорил на японском, но здесь вообще удивляться нечему. – Надеюсь, вы окажетесь не последними жителями Академия-сити, что остались довольными нашим гостеприимством.

– Но мы ведь и не первые? – Тома задал заинтересовавший меня вопрос, и Дамблдор кивнул.

– Впервые к нам прибывают самые обычные ученики, пусть даже жителей Академия-сити трудно назвать обычными учениками. Особенно вас, – Дамблдор посмотрел на Тому, и я сделала шаг назад. Всё понимаю, милой девочке Сатен Рюко нечем заинтересовать могучих волшебников, особенно если она в чужом сюжете.

– И вас тоже, мисс Сатен, – однако Дамблдор мгновенно посмотрел на меня. – Нулевой уровень не приговор, насколько я понимаю, и даже без этого вам есть чем похвастаться, да?

Он слегка улыбнулся, очки на свету словно бы озорно блеснули, и я напряглась. Это к Сатен относится? К тому, что она влезала во всякое с Микото? Или Дамблдор, как и Дэдпул, знает о моём истинном «я»?

Чёрт-чёрт, легилименция! Он же моё сознание не хуже Шокухо Мисаки может прочесть! Он всё знает!

– Тем не менее, – однако Дамблдор спокойно отвёл взгляд и вновь обратился к Томе. – Поскольку ваша рука может доставить определённые неудобства, то мы разработали специальную программу безопасности. Полагаю, профессор МакГонагалл уже ознакомила вас с главными пунктами.

– Не позволять ничего касаться, – Комое-сенсей так всё и держала Тому за руку, а тот слегка неуверенно сказал:

– Понимаете, я даже не знаю, как это нормально сказать, но… моя неудача…

– Может испортить все наши старания, – Дамблдор понимающе кивнул. – Но скажите, мистер Камидзе, с вами случилось что-то неудачное по пути сюда?

Хм, а ведь действительно. Тома не упал, ничего не сломал, не разрушил, не отменил случайным касанием. Вообще не произошло ничего такого, во что я бы могла ткнуть пальцем и назвать его искусственной неудачей.

– Честно говоря, не сказал бы… – задумался Тома, и Дамблдор вновь улыбнулся.

– Оставлю в стороне подробное объяснение, а то мы тут застрянем до вечера, – хитро сказал он. – Но кратко: мы обработали замок особыми чарами, которые повысят удачу всех присутствующих тут. Замок и общежитие, где вам предстоит жить. Природа этих чар позволяет им игнорировать вашу руку, так что… похоже, оно уже работает.

– Ооо… – Тома как-то вздрогнул, а затем невероятно глубоко поклонился. – Спасибо вам, Дамблдор-сенсей!

– Совершенно не за что, – тот поклонился в ответ. – Думаю, нам даже будет лучше от этого, дисциплина и успеваемость повысятся. Или понизятся, тоже интересно будет взглянуть. Вдруг такая процедура станет регулярной…

МакГонагалл, стоявшая слегка позади директора, делала столь каменное лицо, что я заподозрила: с процедурой этой что-то не так. Однако Тома с Комое-сенсей сияли, и стало чуточку легче. Может, удача сработала, и меня никто не засёк? Надо теперь быть в разы осторожнее, кто знает, когда тебе по пути попадётся очередной телепат.

– Ну а сейчас я проведу вас по замку и как следует покажу самые тайные уголки, – продолжил Дамблдор. – Заодно поглядим, как удача будет действовать. Минерва, благодарю вас, дальше я сам.

– Благодарю, Альбус, – МакГонагалл вышла наружу вместе с нами, но зашагала совсем в другую сторону.

***

С Дамблдором во главе и замок словно бы ожил: из стен периодически вылетали и вежливо здоровались привидения, рыцарские латы в коридорах подносили металлические перчатки к шлемам, а картины куда оживлённее махали и даже старались болтать, и директор охотно всем отвечал.

Колокол едва не оглушил нас, настолько неожиданно и громко его гул раскатился по всему замку. И даже не успел замолкнуть, когда к нему примешался звон радостных голосов.

– Думаю, нам сейчас придётся слегка потесниться, – Дамблдор отошёл к стене коридора, в котором нас застал колокол, и мы прошли туда же. Комое-сенсей по-прежнему держала Тому за правую руку, дабы он ничего не коснулся даже невзначай, и предусмотрительно встала так, чтобы никакого портрета рядом не оказалось.

Толпа учеников шла прямо навстречу нам, спокойно и без бега, попутно жалуясь на слишком сложное заклинание Отвёртки. На нас многие смотрели с любопытством, кто-то даже замирал, но мигом замечал Дамблдора и не решался создавать пробку. Однако когда я обернулась на прошедших, то увидела, что они смотрят нам вслед и перешёптываются.

Интересно, насколько маги вообще в курсе правой руки Камидзе Томы? Понятно, что Дамблдор знает, но вот обычные школьники? Вывешивалось ли им предупреждение «не хватать вот этого парня за руку, сами пожалеете потом»?

Задавать эти вопросы я как-то не решалась, тем более что Сатен не должна знать о… чёрт, если Сатен не должна знать о руке, то как раз должна задавать вопросы, лопаясь от любопытства! Я так скоро совсем запутаюсь…

– Здесь у нас вход в Астрономическую Башню, – Дамблдор протянул руку к небольшой стальной дверце. – Он не скрыт никаким паролем, но я всё равно прошу вас не заходить сюда без ведома учителей. Падать будет весьма больно.

Он сказал это без оттенка юмора, и мы лишь кивнули. Сюда ни-ни, ясно.

– А вот тут… так, сейчас позвольте следовать за мной, – Дамблдор отодвинул ближайший портрет и шагнул в открывшийся коридор столь уверенно, что мы не сразу сообразили кинуться следом. Портрет, однако же, подождал нас и закрылся уже когда все зашли. Дамблдор тоже ждал: в коридоре было заметно темнее, и потому на конце его палочки зажёгся небольшой огонёк. Бузинная палочка, мощнейшая из всех созданных? Наверняка.

– Попрошу быть чуточку аккуратнее, – взмахом палочки он приказал следовать за ним. Звуки школы мгновенно угасли, и в почти полной тишине, чью темноту разгонял лишь огонёк палочки, мы прошли вперёд, думаю, метров двести.

И замерли.

Пляшущие впереди тени были заметны и без палочки. Темнота словно приобрела другой оттенок, более фиолетовый, и этот оттенок дрожал стаей потревоженных мух.

– Вот здесь преграда, – Дамблдор остановился в нескольких шагах от роя. – В Хогвартсе хранится немало полезных и интересных вещей, это, фактически, новое поступление. И имеются силы, что не отказались бы заполучить эту вещь. Ради этого они могут попытаться использовать вас, Камидзе Тома, в надежде, что ваша правая рука пробьёт им путь. И строго между нами, – Дамблдор повернулся и взглянул на нас, его голос был тих и серьёзен. – Они абсолютно правы. Поэтому я рискую сразу же показать вам это и прошу никогда не приближаться сюда. Я не могу раскрыть вам, что именно здесь хранится, но просто поверьте: оно не должно попасть в чьи бы то ни было руки.

Философский камень два, понятно. И оттого можно сказать сразу – прости нас, Дамблдор, но попадёт обязательно. Оно теперь часть сюжета, и потому всплывёт наверняка.

Вряд ли в достойных руках.

Вслух я ничего не сказала – да и мысли постаралась подавить. Уж такое-то Дамблдор точно не должен прочесть. Мы просто вышли обратно (картина закрылась за нами), после чего направились в сторону лестниц.

– Скоро время обеда, думаю, вам пришла пора посетить Большой Зал, – Дамблдор вновь стал бодр и весел, будто намекая не поднимать больше тему, хотя мы это и так поняли. – Если у вас нет проблем с потреблением мяса, то рекомендую обратить внимание на сегодняшний ростбиф. Если есть, то на овощной салат с сыром, хотя я бы рекомендовал насладиться сразу обоими. Минутку, мистер Камидзе, – он поглядел вниз. – У вас шнурки развязались.

Тома посмотрел на свою обувь и со вздохом присел, высвободив руку из захвата Комое-сенсей. Я немного прошла вперёд, и Дамблдор тоже продолжил идти, одновременно тихо сказав:

– Я надеюсь, что вы также поможете мистеру Камидзе, мисс Сатен. Будет очень неприятно, если его правая рука принесёт одни неприятности в том числе и вам.

Я только и могла, что кивнуть. Ох, если Дамблдор всё-таки видит меня насквозь и намекает… и если раскроет, да ещё в присутствии Томы…

Мы вышли на лестницу, и я от расстройства даже прошла несколько ступенек, но быстро замерла, осознав, что так ещё унесусь в какую-нибудь часть замка. Дамблдор встал чуть выше меня, не говоря больше ни слова, а Тома уже подходил к нам.

– Простите, я всё… – он шагнул на лестницу и как-то неудачно подвернул ногу.

Словно ту что-то дёрнуло.

И Тома полетел вниз.

Никто не успел среагировать – и тем более я. Тело парня просто сшибло, протащило через всю оставшуюся лестницу, по пути приложив меня затылком об одну из ступенек. Боль отдалась такой жуткой нотой, что мгновенно открыла рот заорать – и не хватило воздуха.

Тома лежал на мне, практически вдавив в лестницу своим телом, своим огромным, тёплым, сильным телом, и его рука… его рука поднырнула под задравшийся свитер и схватила прямо… прямо за…

Я завизжала так, что и призрака напугала бы. Я начала лягаться, отбиваться, кусаться. Я практически скинула его с себя – и заехала кулаком в лицо так, что отчётливо услышала хруст.

***

Кровати больничного крыла задёрнуты ширмой, и это замечательно. Пусть никто не видит меня, не видит, что я здесь, и вообще пусть обо мне забудут.

Какой позор. Даже больше, чем позор. Я просто выставила себя истеричной дурой перед людьми, которых стоило очаровывать. Сбросила весь покров милой девочки перед Томой, перед Дамблдором, перед Комое-сенсей…

Осторожно коснулась затылка – всё, теперь уже точно не болит. Хватило пары прикосновений палочки и часа отдыха. Разбитый нос Томе, наверное, залечат ещё быстрее – наверное, как там с его правой рукой выйдет.

И чего я… чего я вообще так? Ну да, меня схватили за грудь, но она прикрыта бюстгальтером, и не на виду у всей школы, и он не специально, и… с учётом того, сколько всего он пережил и переживёт, подобное маленький праздник на его улице, так и пусть наслаждался бы этим праздником, с меня технически не убудет…

Но само ощущение… ощущение чужих рук, прикасающихся к моему телу, да ещё в таких местах…

Я села на кровати и обхватила себя, сжавшись в комочек. Мысли и образы прошлых дней всплывали в памяти, вырисовывая картину, которую до сих пор старалась не замечать.

Меня пугает всё, связанное с сексом. Практически фобия. И я стремлюсь избегать этого. Одеваться максимально закрыто, страдать от необходимости задирать юбку Уихару, дёргаться от прикосновения Куроко, выворачиваться от сцены с Ким и Роном, теперь вот это…

Этого не должно быть.

Попаданцы никогда ничего не приносят из своего прошлого.

Вся суть именно в этом – новая жизнь с нуля.

Однако же…

Там, в прошлой жизни, я видела и осознала смерть другого человека, я приобрела неконтролируемую фобию секса, я получила знания о совмещённых здесь реальностях – и всё это пришло со мной сюда. Пришло с угрозой влиять и разрушать.

Надо осознать, что же делать. Надо отходить от попыток гримироваться под Сатен – всё равно эта безобразная сцена разрушила их все. Надо… составить план, хоть сколько-то ясную картину происходящего.

Но не сейчас. Ибо сейчас я уже слышу шаги и вижу сквозь занавески подходящий к кровати силуэт.

– Как ваше здоровье? – мадам Помфри, местная целительница, на японском не говорит, и потому пытается одновременно жестикулировать. Но я понимаю английский и потому киваю, одновременно улыбаясь, и встаю с постели.

– Спасибо, хорошо, – отвечаю тоже на английском. Мадам Помфри провела палочкой рядом с моей головой и удовлетворённо махнула рукой, позволяя выйти.

Я сразу посмотрела в сторону другой занавешенной кровати, где должен быть Тома, и мадам Помфри шагнула туда. Ещё немного шевелений – языковой барьер теперь оказался сложнее, но я услышала тонкий голос Комое-сенсей, и скоро они оба вышли наружу. И даже не успели посмотреть на меня и как-то отреагировать: я сразу же подошла и наклонилась столь низко, сколь могла.

– Прости, Тома, за мой удар и за всё это. Я просто была не в себе, и я готова отплатить чем угодно, – хожу по тонкому льду, но от одной мысли о произошедшем становилось чертовски стыдно. – Простите меня, Комое-сенсей, за то безобразие, что я устроила, да ещё и перед чужими людьми. Я опозорила себя, вас, Академия-сити и мне нет прощения.

– Вы ни в чём не виноваты. Сатен-сан, – даже при официальном тоне в голосе Томы слышалось одно лишь раскаяние, слегка гундосящее от сломанного носа. – Всё произошло из-за меня и виноват только я. Любая девушка на вашем месте поступила бы так же, и здесь нет никакого позора.

– Никто из вас не виноват, – Комое-сенсей говорила тихо, но мы оба умолкли. – Камидзе-сан неспособен контролировать свою неудачу, и никто не обвиняет вас, Сатен-сан, в попытке защитить свою честь. Но сейчас вы двое всё равно извинитесь перед директором Дамблдором за произошедшее, и мы оба постараемся забыть об этом, хорошо?

Мы оба распрямились и кивнули, после чего поблагодарили мадам Помфри и вышли из больничного крыла. Дамблдор ждал нас практически за дверью, так что одновременно остановились, вновь поклонились и пробормотали извинения.

– Нет нужды извиняться, – он произнёс это абсолютно спокойно, будто ничего не произошло. – Главное чтобы вы не затаили злобу друг на друга. Мне совсем не хочется думать, что Хогвартс за эти дни превратит вас во врагов из-за подобных инцидентов.

Мы уверили его, что зла друг на друга не держим – и уверили искренне. Мне неприятны прикосновения Томы, но не он сам, и я не должна была впадать в истерику. Ему же подобные выпады от девушек, на которых падал, абсолютная норма.

– Вот и хорошо, – Дамблдор даже просиял. – Увы, из-за всего этого мы пропустили обед, но зато не откажетесь от ужина? Предложение ростбифа и салата всё ещё в силе!

***

Я увидела повязку на носу Томы лишь когда осмелилась нормально взглянуть на него. Похоже, с лечением действительно возникли проблемы, и он даже немного гундосил, отчего волны стыда продолжали захватывать меня. Сегодня же найти повод остаться наедине и извиниться приватно.

Я должна была подружиться с ним, а не бить по носу!

К счастью, к теме действительно больше никто не возвращался, и мы спокойно дошли до Большого Зала. Колокол окончания уроков прозвенел ещё в больничном крыле, и сейчас все столы оказались заняты учениками.

На нас таращились все, теперь даже не пытаясь отворачиваться. Надеюсь, на меня меньше всего – розоволосая девочка, парень с повязкой на носу и собственно Дамблдор должны привлекать больше внимания. На всякий случай даже уставилась себе под ноги, стараясь кидать только быстрые взгляды. Плевать, что Сатен должна была с любопытством оглядываться, можно и нужно ослабить вожжи.

Однако всё равно успела увидеть потолок и убедиться, что тот действительно отражает небо, сейчас быстро склоняющееся к закату. А в воздухе вновь летают свечи, столь огромными стаями, что никаких ламп не нужно.

Справа от меня – стол факультета Когтевран, вижу по синим галстукам и значкам на мантиях. Слева – стол Слизерина. Гриффиндор и Пуффендуй за ними, отсюда не видно, кто где. Весь путь изучать пол не выйдет, идём мы достаточно долго, в Большой Зал не то что квартира – весь мой дом влезет.

Но вот наконец дошли, и Дамблдор сразу указал нам на стол впереди преподавательского, где с одной стороны уже сидели пятеро людей. Четыре подростка, одна из которых выделялась ярко-огненными рыжими волосами, и взрослый в фиолетовой мантии, смотрящий куда-то в пространство, мимо вилки с нанизанной на неё котлетой. Комое-сенсей слегка удивлённо покосилась на него, но всё равно уселась рядом; я заняла место рядом с ней, а Тома устроился с самого краю.