Текст книги "Сталки. Лес (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Часть 5. Экспедиция: 2. У Трубы

Лес (41 вресть к северо-востоку от Сталочной), 30-й год после Звездопада, 8-й день осени, ближе к вечеру.

Шли так быстро, как могли, учитывая босые ноги Ксюни и её неподготовленность к таким предприятиям; на ночь устроили большой привал, вяло перекусили (фляги опустели уже почти наполовину), утром снова пошли, а днём ненадолго остановились отдохнуть. Парни более-менее держались: им-то что, они почти полгода по лесам шастают, – а вот Ксюне приходилось по-настоящему туго: её ступни покрылись сеткой порезов и царапин от лежащих на земле острых веток, корней и вездесущей – теперь полностью рыжей – хвои; но девушка держалась, стараясь не отставать от сталкеров и жалуясь, только если совсем уж становилось невмоготу. Припасы кончались: Плющ впопыхах захватил не очень-то и много, – поэтому мешки с остатками еды были скомканы и засунуты под одежду или в карман – в зависимости от величины оставшегося содержимого…

И вот они добрались…

У Ласа сильнее заколотилось сердце, когда Труба, возносящаяся ввысь из-за деревьев впереди, стала поистине гигантской в размерах, а под ногами начали попадаться оплавленные и покорёженные металлические обломки, означавшие, что осталось идти совсем немного… «Скоро, – подумал Лас, – совсем скоро мы доберёмся до цели и раскроем, наконец, эту покрытую мраком тайну!..»

Вредомер сейчас не просто стучал: удары спрятанного внутри этой деревянной коробочки молоточка теперь слились в один непрерывный звук. Лас не вынимал прибор, чтобы посмотреть на стрелку, – он и так знал, что она застыла в зашкаленном положении. Подумал: «Как бы не сломался… это единственное, кроме дома, что осталось мне от отца…»

Впереди уже была видна большая, когда-то выжженная от падения Трубы с неба поляна. Лас ускорил шаг, и это же сделали его спутники, молча следовавшие за ним и надеявшиеся, что он знает, что делает. Оставалось пройти какой-то десяток сагней – и они увидят, возможно, первыми из деревни, как тёмная цилиндрическая громадина торит из земли, погружённая вниз на неведомую глубину…

…и – всё. Кроме Трубы и нескольких особо неприглядных на вид обломков, на поляне, которую покрывали клочки бледно-жёлтой чахлой травы, больше ничего не было.

– Что? – прошептал Лас в пустоту – Что?! Я же видел… Куда оно подевалось?!

Ксюня и Плющ подошли к нему и встал по обе стороны, глядя то на выбитого из колеи юного сталкера, то на поляну, на которой не оказалось того, чем жил и бредил Лас со времён своего первого похода.

– Куда это подевалось?!!! – крикнул вдруг юноша во всё горло и побежал вперёд.

Ксюня и Плющ, мало что понимая, помчались следом, чтобы оградить его от необдуманных действий.

Сагнях в тридцати от Трубы Лас остановился и упал на колени, в шоке глядя на то место, где в его видении стояла та странная штуковина, – квадрат голой придавленной земли со стороной примерно в четверть сагни.

– Нет!!! – крикнул Лас. – Этого не может быть! Я же видел!..

Плющ с Ксюней подбежали к нему и подняли на ноги. Лас выглядел неприятно потрясённым, можно даже сказать – ошарашенным, но безумия в его взоре не было, что несколько успокоило друзей юноши.

– Не расстраивайся, Лас, – проговорила Ксюня, на всякий случай обняв его. – В конце концов, у нас уже есть повод для гордости: из деревни, кроме нас, ещё, наверное, никто не видел Трубу так близко…

– Судя по всему, – сказал Плющ, трогая обутой в сапог из кожи мута ногой землю там, куда продолжал с отсутствующим видом вглядываться Лас, – здесь когда-то действительно что-то было. И унесли это, что бы это ни было, не очень-то и давно, я бы сказал – от десяти до ста дней назад, точнее определить не могу… Значит, Лас на самом деле что-то тогда увидел…

– Ну конечно, на самом деле! – обиженно воскликнул Лас. – Я же тогда не спал…

– Я ничего такого не имел в виду. Какая-то штука здесь была, это точно, и по размерам вроде такая, какой ты её и описывал… значит, кто-то её унёс?

– Кто? – невесело усмехнулся Лас. – Муты, что ли? Им-то это зачем?.. Может, мы вообще зря сюда пришли? Может, ну её, эту штуковину?..

– Нет, не зря, – раздался за спиной подозрительно знакомый голос, от которого юношу мороз продрал по коже, несмотря на то что вокруг было не так уж холодно.

Голос принадлежал Стану.

На миг Лас вспомнил сон, приснившийся ему в ночь первого похода – через полдня после того видения, – в котором (в смысле – сне) Стан прямо на этом месте убивал его, Ласа; ассоциативное восприятие юного сталкера провело параллель между этим сном и нынешней ситуацией… и Лас резко нагнулся, разворачиваясь при этом лицом к бывшему другу, далее – предателю и изгнаннику, и вынимая в движении мачет из ножен. В это время прямо у него над головой пронеслась щепка, однозначно выпущенная из самопала.

Что-то мелькнуло у Ласа перед глазами, толкнуло его в грудь – Лас отлетел на Плюща, который чудом успел отвести руку со своим мачетом в сторону, и оба юных сталкера упали на землю. Тут же вскочили, нашли глазами Стана… и замерли.

Стан, одетый в то же, в чём был, когда его изгоняли из Сталочной, – простую зелёную рубаху, штаны и сапоги, только немного грязный и растрёпанный, стоял в нескольких сагнях от молодых сталкеров с мачетом в руке; из кармана штанов высовывалась рукоятка неизвестно как появившегося у него самопала. И всё бы хорошо, но лезвие мачета было приставлено к горлу Ксюни, которую – с остекленевшими от ужаса глазами – Стан свободной рукой прижимал к себе, одной из ног захватив её голые лодыжки, уничтожая любую возможность вырваться и убежать.

– Даже не пытайтесь ничего сделать, или твоя, Лас, подружка умрёт в самом расцвете лет, – сказал Стан – без страха, с уверенностью и… снисхождением в голосе. – Бросьте оружие. Вам сейчас оно всё равно не поможет.

– Ты, мразь!.. – крикнул Лас, кладя мачет на землю и отступая на пару шагов. – А я-то, дурак, думал, что ты изменился, простил тебя зачем-то… И что в ответ?!

Стан молча нахмурился, напрягся, и лежащие на земле мачеты, движимые его сверхспособностью, отползли примерно на сагнь в его сторону.

– Ты меня, может быть, и простил, – всё с тем же выражением ответил он. – Зато я тебя – нет. когда ты мне сказал про то, что в скором времени ты отправишься сюда, к Трубе, я получил надежду на последнюю попытку отомстить тебе за всё. Я научился жить в лесу, убил вот этим мачетом не меньше десятка мутов, каждый день приходил сюда – утром и вечером, чтобы посмотреть, не пришёл ли ты, а если пришёл, то не привёл ли с собой кого-нибудь. Но я не ждал, что мне улыбнётся такая удача.

Он провёл рукой по животу Ксюни, которая вся подтянулась и боялась вздохнуть, чтобы лезвие не вонзилось ей в шею.

– Ты видел ту штуку, которая здесь раньше стояла? – спросил Плющ, указывая на квадрат примятом земли чуть в стороне от них.

– Видел. Больше тебе скажу – я уносил её отсюда, – ухмыльнулся Стан. – И даже знаю, что это такое. Но этого – а также где та штука теперь – вы не узнаете. Не ваше это дело.

– Почему это не наше? – возмутился Лас. – Ведь именно для этого мы сюда пришли!..

– Потому что вы всё равно сегодня умрёте. И никто вас здесь не найдёт – кроме, разве что, мутов. И то – вряд ли.

– Ты нас убьёшь? – спросил Лас.

– А вы думали, будто я вас просто попугать сюда пришёл?

– Ксюню хотя бы пощади!

– А зачем? Она же сбежит от меня при первом удобном случае, заявится в деревню, там всё расскажет, сталкеры прочешут весь лес, найдут и прикончат меня! Нут, уж лучше сначала я получу желаемое, а потом сделаю-таки с вами то, что считаю нужным.

– Чего ты хочешь? – спросил Плющ.

– Получить удовольствие, ставшее для меня недостижимым после того, как она, – взгляд сверху вниз на Ксюню, – упорхнула к Ласу. – Довольная, с оттенком злорадства, усмешка.

– Не смей, урод! – закричал Лас, поняв, что Стан имеет в виду. – Не трогай её!

– А то что? Что ты мне сделаешь? Одно движение в мою сторону – и Ксюне не жить. Вы ведь этого не хотите, да?

Ответа не последовало.

– Значит, не хотите, – кивнул Стан – и свободной рукой залез Ксюне под юбку.

Сталочка уже, кажется, готова была потерять сознание от охватившего её ужаса. «Неужели мне придётся отдаться этому вонючему безумцу?!» – в панике думала она, изо всех сил сжимая ноги вместе, чтобы помешать Стану осуществить задуманное.

Внутри Ласа поднялась волна ярости; он готов был сорваться с места, в одно мгновение подобрать мачет и, молниеносно метнув его, отхватить Стану голову – но понимал, что тот в таком случае сдержит своё обещании и Ксюня погибнет первой. Поэтому Лас кое-как сдерживал себя, стараясь придумать что-то, что поможет им троим спастись или хотя бы потянуть время, которого сейчас для решения проблемы катастрофически не хватало.

Плющ был занят тем же, но с таким же успехом и без заполняющей душу ярости, которая, как он считал, в этот момент могла только помешать.

Тем временем пальцы Стана, похоже, несмотря на противодействие Ксюни, добрались до цели.

– О, да у тебя, Лас, с ней всё, кажется, уже было! – с наигранным удивлением произнёс «подсталкр-гора». – Быстро вы перешли от слов к делу…

– Не трогай её, – со странным отчуждением в голосе ответил Лас. Видно было, что сейчас он принимает какое-то очень важное решение. – Лучше… лучше убей меня, только убери от Ксюни свои грязные лапы!

Стан захохотал. Это прозвучало особенно жутко в той гнетущей тишине, что царила около Трубы.

– Что, не хочешь смотреть, как я имею её? Боишься этого больше, чем смерти? Тогда ты ещё больший дурак, чем мне казалось! Ведь то, что ты сдохнешь первым, ничего не изменит! Вы всё равно в моей власти – все! И я в любом случае сделаю с вами то, что хотел, – со всеми!

– Если ты всё равно нас убьёшь, – заговорил вдруг Плющ, – скажи тогда нам, куда ты утащил ту штуковину, за которой мы сюда пришли! Или хотя бы её название!

– Где она сейчас, вам знать ни к чему – ни живым, ни мёртвым, – ответил Стан. – А как называется, я, пожалуй, скажу вам. – И он чётко и раздельно произнёс по слогам: – «Бор-то-вой ком-пью-тер». И не спрашивайте, что это значит: всё равно не поймёте.

Он помолчал немного, потом продолжил:

– Не пытайтесь тянуть время – ничего не получится. Ты хотел умереть первым, Лас? Что ж, я могу предложить тебе кое-что получше – выбор: или я сейчас имею и убиваю Ксюню, а уж потом тебя с Плющом, или первым гибнешь ты сам, или – Плющ. Выбирай. Если что, времени у тебя в обрез.

– Зачем? – процедил Лас. – Зачем ты это делаешь? Зачем ты мучаешь нас, прежде чем убить?

– Вы меня достали – уже тогда, в деревне. Меня бесило то, что ты, Лас, быстрее меня – как по бегу и плаванию, так и со своей сталочкой; то, что ты, Плющ, умнее меня и что тебе с виду на всё наплевать. Я так не умею. Вы меня вынудили. Вы меня просто достали!

– Как ты собираешься убивать нас? – спросил Плющ. – Из вот этого самопала, что ли? Он же довольно маломощный… К тому же, где ты его взял?

– Где взял, там уже нету… А что: по две щепки в глаза – вы ослеплены и вырубаетесь от боли. Вскоре либо вы умираете сами, либо я просто, когда до этого дойдёт очередь моих действий, добиваю вас – считайте, что из милосердия… Итак, Лас, ты выбрал? Я не могу так долго ждать: мне уже становится скучно…

На последние слова Стана Лас не обратил внимания, чуть наклонив голову вперёд и рассматривая землю у себя под ногами. Он думал; и от его решения зависела судьба всей группы.

Ксюня не должна умереть ни в коем случае; этот вариант Лас отбросил сразу. Остаются Плющ и он сам. Но может ли он, имеет ли он право обрекать друга на бесполезную смерть, зная, что это им всё равно не поможет? Нет, Лас не хотел предавать ни подругу, ни товарища. А значит…

– Я выбрал, Стан, – сказал Лас, делая шаг вперёд. – Можешь убить меня, если хочешь. Прости, Ксюня, но лучше я пожертвую собой, чем вами.

– Лас… – прошептала Ксюня, но лезвие мачеты чуть сильнее упёрлось ей в шею, и сталочка замолчала, почувствовав, как по её гладкой коже устремляются вниз три тонкие струйки крови.

– Ты выбрал, – сказал Стан, вытащил засунутый на время в карман после того, первого, выстрела самопал и медленно поднял его, нацеливая в голову Ласа.

Тот молча стоял и смотрел на оружие в руке противника, который так и не изменился без малого за сорок дней вдали от деревни. Ласу было страшно – и правильно: кто не боится смерти? – но он старался не показывать виду, зная, что умирать за дорогих людей – дело, как-никак, достойное.

Палец Стана напрягся на спусковом крючке, как будто «подсталкр-гора» сомневался, стоит ли стрелять или нет. он действительно колебался: всё-таки долгие годы Лас был его лучшим другом… но память тут же подсунула Стану несколько эпизодов из его жизни, в которых Лас становился у него на пути, мешал добивался цели да ещё и жизни учил, и сомнения сразу отпали. Стан медленно потянул спуск на себя…

Часть 5. Экспедиция: 3. Спаситель

Время на миг словно остановилось, а когда снова пошло, всё вдруг изменилось резко, окончательно и бесповоротно.

Что-то еле слышно просвистело в воздухе за спиной у Стана – и внезапно из его шеи спереди вышло остриё мачета с несколькими врехами лезвия! Брызнула кровь. Разжались руки «подсталкра-горы», мачет и самопал упали на землю. А вслед за этим на глазах у оторопевших юных сталкеров рухнуло наземь тяжёлое тело Стана, который, уже будучи мёртвым, с приоткрытым ртом изумлённо пялился куда-то вдаль и вверх, будто бы не в силах принять такой поворот событий.

Ксюня, всё ещё не веря в своё спасение, обернулась, и тут Лас с Плющом увидели человека, стоявшего у края поляны, сагнях в десяти от свежего трупа; без сомнения, это он бросил мачет, решив таким способом сиюминутные проблемы «беглецов».

Заметив, что на него смотрят, «незнакомец» неспешно направился к молодым людям, ещё не пришедшим в себя от неожиданного завершения так толком и не состоявшегося боя.

Он был немолод – длинные, до плеч, седеющие волосы, некогда бывшие чёрными, такая же (ну, не до плеч, конечно) борода и усы не позволяли дать ему меньше пятидесяти лет, – невысок, но в нём явно – по характеру его движений, по манере держать себя – ощущалась сила, подкреплённая опытом, а в зелёных, как у Плюща, глазах проглядывал острый раскрепощённый ум. Заношенная чуть ли не до дыр, но более-менее чистая обычная для жителей деревни клыповая одежда, а также сапоги, очень похожие на те, что носили Лас и Плющ, позволяли сделать вывод, что он когда-то жил в Сталочной, но потом на долгое время перебрался в лес. И черты его лица показались юным сталкерам смутно знакомыми…

– По-моему, я подоспел вовремя, – сказал он низким, как у велка Зора, раскатистым – и таким же смутно знакомым голосом, остановившись рядом с Ксюней и глядя на юношей, начинающих понимать, кто именно пришёл к ним на помощь.

– Велк Нурс? – спросил Лас, вспомнив этого человека – когда-то одного из лучших сталкеров деревни и члена Совета велков по вопросам изучения леса. – Вы как здесь оказались?..

– Отец… – прошептал Плющ, поражённый появлением Нурса гораздо сильнее. – Ты жив…

– Плющ? Хм, ты сильно вырос за последние несколько лет, – ответил бывший велк, однажды ушедший из деревни и туда не вернувшийся. – Давно мы с тобой не виделись… – Нурс сделал несколько шагов вперёд, подойдя к юным сталкерам почти вплотную, и сердечно обнял сына, который, оказывается, во многом был похож на него. Постояв немного в обнимку с Плющом, велк отпустил его и повернулся к другому юноше: – А ты, как я понял, Лас. Вот этот, – (Нурс, не оборачиваясь, указал большим пальцем правой руки себе за спину, на тело Стана), – многое рассказал мне о том, что произошло в деревне за годы моего отсутствия, – в том числе и о вас… А ты, значит, Ксюня, да? – посмотрел он на сталочку, и та покраснела, смущённо улыбнувшись. – Я, кажется, знаю, зачем вы сюда пришли, и, думаю, могу вам помочь.

– Стан говорил, что помогал утаскивать отсюда этот… как его… «боковой компукер»… – начал было Плющ, но, почувствовав в своей фразе что-то неправильное, умолк, не договорив.

– «Бортовой компьютер», – поправил его отец. – Да, мы действительно недавно перенесли его отсюда в мою хижину, хоть я и считал, что этому прибору здесь ничего не угрожает, раз его без малого за тридцать лет не тронули ни муты, ни погода… хотя радиации в этом месте он впитал будь здоров…

– Прибор? – спросил Лас, ухватившись за это слово. – Как мой вредомер?

– Что-то вроде того, – подумав, ответил Нурс, – только намного сложнее. Кстати, насчёт вредомера… вытащи его, пожалуйста.

– А зачем? – удивился Лас, но просьбу выполнил.

Бывший велк взял у него устройство – а затем сделал то, на что никто в деревне ещё никто не осмеливался: подцепил ногтём на корпусе едва заметный паз, откинул крышку, которая, как оказалось, имелась у прибора, и что-то сделал пальцем внутри – то ли что-то нажал, то ли передвинул, в результате чего вредомер замолк.

– Вот так, – сказал Нурс, отдавая прибор Ласу. – Теперь меня – да и тебя, наверное, тоже – не будет напрягать этот бесконечный стук.

– Что вы наделали?! – крикнул Лас, потрясённо уставившись на молчащий прибор, стрелка которого уже плавно откатилась к нулю. – Вы же его сломали!..

– Не сломал, а отключил, – возразил отец Плюща. – Когда соберётесь обратно, научу, как включать; а пока пусть будет так…

– «Радиация»? – спросил у «спасителя» Плющ, зацепившись, в свою очередь, за слово, которого не знал. – Это ещё что такое?

– Это, сынок, то, что ваши вредомеры, хотя правильнее их называть «дозиметрами», измеряют, – та невидимая зараза, которой Звездопад поразил вашу деревню и лес. А исходит она, – палец Нурса указал на возвышающуюся невдалеке громадину, – от Трубы! Поэтому, чтобы не слишком сокращать наши и без того не очень длинные жизни, пойдёмте-ка лучше отсюда – ко мне: у меня тут домик в полудесятке врестей на юго-восток есть… Там я вам всё и расскажу. Ну, может, и не я, а… – Бывший велк осёкся, поняв, что сказал лишнее, и замолчал.

«Беглецы» не стали спрашивать, что он имел в виду: если обещал рассказать всё, значит, объяснит и это.

– Ну, пошли, – сказал Плющ.

– Подождите чуток, – ответил его отец и мягкой, неспешной, но вместе с тем довольно быстрой походкой направился к трупу Стана.

Постоял немного, глядя сверху вниз на раскинувшееся на земле тело, нагнулся, выдернул мачет из шеи убитого (Ксюня в это время отвернулась), со вздохом вытер о штаны и вложил в ножны на поясе, а затем подобрал валявшийся тут же самопал и сунул в карман, прокомментировав это для остальных:

– Это вообще-то мой самопал… Нечего брать без спросу чужие вещи.

Вернулся к «беглецам» и сказал:

– Вот теперь и в самом деле – пошли.

И группа вслед за ним отправилась на юго-восток, прочь от Трубы.

* * *

Поначалу шли молча, глядя в спину идущему впереди велку-«отшельнику»: Лас – с интересом («Что же он делал всё это время в лесу?..»), Ксюня – с обожанием («Как он вовремя выручил нас!..»), а Плющ – с изумлением («Отец, ну ведь можно же было как-нибудь сообщить, что ты жив!..»). и всем хотелось поскорее дойти до его лесного жилища и услышать наконец, что же Нурс хотел им рассказать.

Но, к всеобщему удивлению, «спаситель» сам нарушил молчание:

– А что же вы в лес-то дёрнули, с какого перепугу? Что-то я не верю, что ваша экспедиция – ой, простите, поход был санкционирован… тьфу ты – разрешён Советом…

Лас с Плющом переглянулись, не зная, кому из них стоит ответить на этот вопрос. Потом Плющ шепнул:

– Давай ты: ты больше знаешь…

– Ну, если коротко, то… – И Лас вкратце изложил бывшему велку события последних дней, приведшие к известному результату.

Какое-то время Нурс помолчал, не оборачиваясь, поскрёб пальцами бороду и пробормотал:

– М-да, натворили вы дел… И как дальше планируете – то есть собираетесь выкручиваться?

– Вся надежда на этот… «компьютер», – ответил Плющ, гордый собой, что запомнил-таки это странное слово, – и твой рассказ, отец. А там уж решим… Кстати, может быть, объяснишь, с чего вдруг ты заговорил какими-то мудрёными словечками, а? прежде я их от тебя что-то не слышал…

– То было прежде, – сказал Нурс не замедляя шага. – Теперь я знаю гораздо больше против того, а значит, имею право на интеллектуальные… – тут он запнулся, но пояснять новое заимствованное неведомо откуда слово не стал, а просто закончил фразу: – …заскоки.

– А почему ты ушёл из деревни? – спросил Плющ. – Я понимаю, что ты никогда не делал ничего просто так; то есть и здесь должна быть своя причина, ведь так, да?

Велк-«отшельник» помедлил, шумно выдохнул через нос, показывая, что эта тема ему не очень приятна, но потом всё же ответил:

– Они не понимали меня. Я хотел изучать лес, предлагал всякие мероприятия, методы, технические решения, строил концепции – но Совету на это было наплевать. Им важнее поддерживать жизнь в Сталочной, ни о чём больше не задумываясь. А я хотел понять, что же случилось двадцать девять лет назад, почему всё вокруг так, а не иначе… Лас, это ведь я подсказал твоему отцу идею и конструкцию вредомеров, которым тогда ещё присваивал такое несовершенное название… И однажды я не выдержал. Ушёл, не оставив никакой записки, потому что считал, что только так я принесу больше пользы – как себе, так, возможно, и селению.

Признаться, выживание в лесу в течение такого долгого времени, да ещё и на этой заражённой территории было нетривиальной задачей. Я построил себе домик неподалёку – ну, относительно… – от Трубы, как вы её называете, и всё свободное время, кода я не был занят поисками пропитания и не совершал регулярное путешествие за водой к Сталке, думал, стараясь докопаться до истины. Кое-что я понял самостоятельно, но большую часть мне всё-таки подсказали… – Нурс снова осёкся, поймав себя на выбалтывании лишнего.

– Кто подсказал? – допытывался Плющ. – Можешь хотя бы намекнуть?..

– Нет. Всё узнаете, когда дойдём до моего жилья, – жёстко сказал велк-«отшельник» и замолк, больше не отзываясь ни на какие попытки разговорить его.

А Лас, Ксюня и Плющ независимо друг от друга пришли к единому мнению, что Нурс от них что-то скрывает. Что-то очень важное…

Вскоре они добрались до маленького, всего две с половиной на две сагни и полторы в высоту, неприметному в сгустившемся к тому времени лесу, на который, сменяя полыхавшие за спиной у путников последние оранжевые отблески заката, падала ночная мгла, домика без окон и с небольшой дверью, на которую был навешен крепкий деревянный засов.

– Это на всякий случай, – пояснил велк, снял с крючков по обе стороны двери («беглецы» не знали, как ещё можно назвать эти штуки) примерно двухпундовый на вид кусок бревна, взял его в одну руку – было видно, что такая тяжесть вызывает у Нурса затруднения: ну ещё бы, в таком-то возрасте, – другой открыл дверь и запустил внутрь группу молодых людей, после чего вошёл сам, закрыл дверь и опустил засов на пол около неё так, чтобы часть «брёвнышка» всё же подпирала выход.

А потом – в полной темноте этого не было видно – потёр ладони, предвкушая предстоящее потрясение юных сталкеров и сталочки, связанное с тем, что они сейчас увидят и узнают…

– Отец, а чё тут так темно?.. – неуверенно спросил Плющ, интуитивно ожидая какого-то подвоха.

– Сейчас будет светло, – ответил Нурс и нажал на стене не замеченный молодыми людьми выключатель, расположение которого помнил с точностью до долей вреха.

На потолке помещения зажёгся ослепительно яркий маленький кружок белого света, к которому от выключателя по стене и потолку тянулись провода, от выключателя продолжающиеся также вниз и уходящие под пол в углу, и который на удивление хорошо освещал всю внутренность строения.

– Что это?.. – зажмурившись, прошептал Плющ, потрясённый и восхищённый этим явлением; впрочем, подобные чувства в тот момент испытывали все трое.

– Спаси Первосталк!.. – пробормотал Лас, заслоняя ладонью глаза от света и осторожно смотря сквозь пальцы на не виданный в деревне источник освещения.

Ксюня промолчала, только открыв рот от изумления и с ладонью «козырьком» у лба уставившись на это маленькое «чудо».

– Люминесцентная лампа, – с усмешкой наблюдая за реакцией «беглецов», сказал бывший велк. – Технология, которая вам в деревне и не снилась. Вернее, снилась, но вашим предкам, которые давным-давно потеряли даже это – мелкое, по сути своей, – знание.

Лас, Ксюня и Плющ в полном шоке смотрели на Нурса, не в силах выговорить ни слова от настигшего их потрясения. Но вскоре Плющ прочистил горло, сглотнул и спросил у улыбающегося «отшельника»:

– Отец, что ты знаешь такого, чего не знаем мы? И, если уж на то пошло, то где этот… компьютер?

– Сейчас вы всё увидите и узнаете, – ответил Нурс.

Бывший велк вдруг опустился на корточки, нашёл на полу рядом с собой нужное место, постучал по полу в каком-то быстром замысловатом ритме (стук получился не глухой, каким являлся бы, будь под полом земля, из чего Лас, Плющ и Ксюня заключили, что там – что-то вроде погреба, где, наверное, и находилось самое интересное…) и сказал:

– Зелма, это свои. У меня тут гости, так что не пугайся…

Ещё до того, как он договорил, в полу открылся квадратный люк. Откинулась крышка, и снизу в помещение заглянул тот, кто прятался внизу. Вернее, та.

По голове, высунутой из «подвала» в комнатку, было видно, что это довольно миловидная молодая женщина (возраст на глаз был точно не определим – примерно между двадцатью и «так не бывает») с не очень длинными прямыми светло-русыми волосами и голубыми глазами; большего пока сказать было нельзя. Она окинула изучающим взглядом «гостей» бывшего велка и, видимо, сочтя их не представляющими опасности, только после этого вылезла наверх полностью.

Росту она оказалась невысокого – всего на два-три вреха повыше Ксюни, – но сразу производила впечатление, что она тут самая главная; в основном это было заметно по спокойному и одновременно жёсткому выражению её красивой физиономии и будто бы пронизывающему насквозь взгляду. На незнакомке была какая-то странная, неизвестная «беглецам» одежда – серебристая, блестящая под лучами лампы, облегающая её стройное тело от шеи до пят и снизу плавно переходящая в такую же сверхъестественную на вид мягкую обувь. Тем не менее, молодые люди буквально чувствовали, что этот «наряд» напичкан всякими штуками, о назначении которых «беглецы» не имели ни малейшего понятия, но понимали, что с их помощью можно сделать гораздо больше, чем если использовать мачет, самопал или что-либо другое из инвентаря деревни.

– Ну и кто это? – спросила та, кого назвали Зелмой. – Нурс, надеюсь, они-то окажутся более вменяемыми, чем тот толстый придурок?..

– Успокойся; это, похоже, те, о ком он рассказывал, – ответил велк-«отшельник» и положил ладонь Зелме на плечо. – И я уже пообещал им, что ты расскажешь им всё. То есть – вообще всё. Раз уж они сами сюда пришли, значит, время настало.

– О чём вы?.. – спросил Плющ. – Какое такое время?.. И вообще, отец, кто это?

Нурс и Зелма обменялись взглядами – и, очевидно, поняли друг друга без слов.

– Давайте спустимся вниз, – сказала женщина в необычной одежде. – Там и поговорим.

«Беглецам» ничего не оставалось, кроме как последовать за бывшим велком и Зелмой по приставной деревянной лестнице в подвал.