Текст книги "Сталки. Зима (СИ)"

Автор книги: Данил Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– И что дальше? – спросила разведчица, стараясь сохранить твёрдое спокойствие в голосе.

– А это пусть он сам расскажет… когда-нибудь. Так почему лагерь оцеплен, а?

– Из соображений безопасности. Это страховочная мера – так, на всякий случай… Не стоит беспокоиться. Но я звоню по другой причине. Было принято решение подключить Сталочную к энергоснабжению от вашего реактора. Нам требуется ваше согласие для этого. Подчёркиваю: требуется.

– А если нет? А если я пошлю тебя, наглая, лживая, подлая?..

– Не советую. На планете я пока что олицетворяю федеральную власть, а значит, по таким важнейшим вопросам вы должны подчиняться мне. Или последствия могут быть неприятными для вас. У меня широкие полномочия, и я не премину ими воспользоваться. К примеру, по своему удостоверению пройти через кольцо охраны и под угрозой бластера добиться выполнения своего требования. И один из солдат будет охранять и реакторный блок, чтобы вы не оборвали подключение. Так как? Что скажете?

– Чтоб тебя… – На лице Астрид появилось выражение бессильной ярости. – Ладно, космос тебя побери, ладно! Давайте, делайте, что вам нужно, только от нас отстаньте, а?!

– Вот и прекрасно. Тогда в ближайшем времени мы всё подключим. И попрошу вас: не нарывайтесь. Дайте и другим жить так, как они заслуживают. Приятного дня, госпожа Линдстрём. Надеюсь, мне не придётся лично приходить к вам в лагерь.

И Зелма отключила связь, с досадой подумав: «Что у них там опять случилось?.. Надеюсь, с Матвеем всё в порядке… Главное – дождаться вестей из Федерации… и понять наконец, что же вокруг происходит».

* * *

Вторая половина дня.

Зелма сидела перед компьютером «Би-202» и занималась тем, что с помощью своего комма загружала отснятые за сегодня изображения образцов почерка сталков. Все страницы всех экземпляров восстания уже находились в памяти машины.

Она решила произвести графологическую экспертизу текста воззвания, чтобы с большой точностью установить, кто из деревни его писал. Разумеется, дело велось в тайне; знал пока об этом только велк Ыйим, у которого разведчица взяла куски брешти, исписанные разными жителями Сталочной – от детей до других велков. Надо было сохранить необходимые меры предосторожности и учесть все возможные варианты.

Зелма не знала, кто из сталков пошёл против неё и Федерации, но понимала: кто бы это ни был, ей будет неприятно узнать его имя. Всё-таки за время своего пребывания в деревне она полюбила это место и живущих здесь людей, прониклась их жизнью, и знать, кто из них станет её врагом, было бы… противно, что ли. И обидно как-то. Не такую благодарность за свою деятельность представляла себе разведчица.

Впрочем, не знать, кто именно, было так же противно: приходилось подозревать практически всех, мысленно делая скидку разве что сталкам так называемого «ближнего круга», а именно – некоторым велкам (Нурсу, а также Зору и Ыйиму), Ласу, Плющу, Ксюне и Лине, но не сбрасывая со счетов и их.

И Валевская от всей души надеялась, что это не окажется кто-либо из них. Тогда получится, что она плохо разбирается в людях, не способна заранее, по своему «чутью разведчика» определить, кто может в ту или иную минуту нанести удар в спину, как, образно говоря, случилось ночью.

…Оторвал Зелму от её занятия негромкий, но настойчивый стук в дверь, которую она предусмотрительно закрыла на магнитный замок, который она когда-то на всякий случай заказала вместе с гуманитарной помощью, но до сих пор не использовала. Вот и пригодился, к сожалению.

Нажав кнопку сохранения, разведчица встала, подошла к двери и спросила:

– Кто?

– Это мы, Лас и Ксюня. Впустите, пожалуйста: это важно, – ответил снаружи голос Ласа.

Зелма подумала секунду, сказала:

– Хорошо. Сейчас… – разблокировала замок приклеенной к тыльной стороне ладони ключ-картой и открыла дверь. – Заходите быстрее, – сказала парочке, топчущейся на пороге, а когда Лас и Ксюня вошли в дом, захлопнула дверь и включила замок обратно. – Присядем. – Все устроились за столом, на которым были аккуратно разложены куски брешти с почерками сталков. – Что случилось? Выкладывайте, только побыстрее.

– В общем, у Ксюни, когда она лежала после той охоты без сознания… – начал было Лас, но под пристальным взглядом разведчицы смутился и сказал: – Лучше Ксюня расскажет сама.

– Ну? Я вся внимание, – поторопила Зелма.

И Ксюня, опустив глаза, поминутно сбиваясь и путаясь в информации, которой по большей части не понимала, рассказала разведчице о своих видениях в ночь после травмы. Зелма не перебивала, лишь изредка задавала вопросы, уточняющие изложение сталочки. Лас сидел и слушал (уже не в первый раз, наверное) эту странную историю.

– Может, это всё мне только почудилось, но я посчитала, что вы должны это услышать, – закончила Ксюня.

Зелма немного помолчала, обдумывая её рассказ, затем пробормотала:

– Так, видение с пилотами нам ничего нового не даёт – лишь подтверждает информацию о гравитационной аномалии на орбите Сталкерры… А вот другой эпизод, с разговором… Если это правда, то всё очень серьёзно… Ты мне очень помогла, Ксюня. Я прошу, больше никому об этом не рассказывай. Поняла?

– Да, – кивнула сталочка. – Нам идти?

– Да, вам лучше пока поостеречься, поделать вид, будто ничего не изменилось и у вас обоих нейтральная позиция по отношению к воззванию. Идите, погуляйте… или ещё чем-нибудь займитесь…

Когда Лас и Ксюня, держась за руки, удалились, разведчица закрыла за ними дверь, а потом снова села за стол, опёршись на него локтями, и приложила ко лбу ладони, стремясь унять мечущиеся мысли.

Если у сталочки под влиянием остаточной радиации в деревне на самом деле проявилась новая сверхспособность – видеть то, что происходило в прошлом или где-то в другом месте, – то ситуация на планете становится опасной. Причём крайне.

Исходя из слов Ксюни, на Сталкерре действует чей-то агент, который, скорее всего, написал и размножил антифедеральное обращение к жителям. И он получает указания по квантовой связи, с помощью коммуникатора. Интересно, откуда?..

Догадка пришла в ту же секунду. И была страшнее, чем все предыдущие раздумья Зелмы.

С местной луны.

«Ничего, я сейчас все почерка загружу, рассортирую, установлю программу для анализа, запущу её – и узнаю, кто автор. Причём неважно, какой обычно размер его букв, – значение будет иметь только форма. Тем более что так аккуратно, как в том послании, в деревне пишут немногие», – подумала Зелма и продолжила работу.

Внутри неё медленно, но неуклонно нарастало беспокойство. Круг подозреваемых она только что невольно сузила, а значит, оказаться предателем мог и самый близкий, самый осведомлённый о её делах человек. А этого она не хотела.

Но правда должна была восторжествовать. И разведчица понимала, что от результата экспертизы никуда нельзя будет деться.

И она придумает, что сказать этому сталку, как только она его обнаружит. Придумает и скажет, – кем бы он ни был.

Часть 4. Итоги воздействия: 2. Повороты

Деревня Сталочная, 30-й год после Звездопада, 59-й день зимы, вторая половина дня.

Загрузив последний образец почерка в память компьютера, Зелма отдала с коммуникатора команду на анализ информации и откинулась спиной на жёсткий торец столешницы, упёршийся ей в позвоночник. На неприятные ощущения разведчица внимания не обратила: в данный момент она была полностью поглощена поиском истины, к которому только что приступила машина.

«Это вроде должно быстро пройти, – думала Зелма, глядя на плоский экран из жаропрочного бронестекла. – Там всего-то несколько десятков возможных вариантов (если учесть и маловероятные из-за аккуратности почерка агента); да и компьютер квантовый, там импульсы мгновенно передаются… к тому же, все функции управления кораблём давным-давно отключены и заблокированы за отсутствием корабля, так что можно всю мощность сосредоточить на поставленной задаче…»

От волнения разведчица едва не начала грызть ногти, но в последний момент поймала себя на этом полуосознанном намерении и пресекла его, в очередной раз подумав о том, что как разведчик, хладнокровный агент, способный затаиться лучше любого зверя, анализировать данные не хуже компьютера и перевоплотиться в кого угодно, уже не стоит и ломаного кредита.

Компьютер мигнул… и выдал ей результат, которого она не ждала. Мало того, надеялась, что он-то и не выпадет.

Как видно, напрасно.

А ведь этому человеку она доверяла. Как оказалось, зря…

«Зато теперь я знаю, кто он, – взглянула она на ситуацию с другой стороны, – и смогу руководствоваться этим в своих дальнейших действиях. Карты раскрывать, по-моему, слишком рано; скажу всем, что экспертиза не дала точного результата и установить автора воззвания не удалось… И надо сообщить Миронову. Вот он просто обязан об этом знать. И как можно скорее…»

* * *

Лагерь экологов, вечером того же дня.

В жилом блоке было непривычно тихо по сравнению с прошлыми вечерами. Все молчали, уткнувшись в свои коммуникаторы; Матвей же, лишённый устройства, просто лежал на койке и глядел в потолок. Он и Астрид не хотели начинать новую беседу, которая обязательно перешла бы в очередную ссору; остальные видели это и не решались беспокоить коллег, чтобы не накалять и без того напряжённую обстановку.

Всех удивило и озадачило неожиданное оцепление лагеря солдатами, а тех, кто был утром в лесу: Джорджа, Рауля и Мики, – также и их принудительное возвращение в лагерь в кольце охраны. Солдаты ничего конкретно не объясняли, отговаривались тем, что у них, мол, приказ и что это всё делается ради безопасности экологов. А те оставались наедине со своими вопросами, которые в данных обстоятельствах обсуждать не решались. Или просто не хотели.

Вдруг комм Астрид пискнул, сигнализируя о новом сообщении. В ту же секунду в её тумбочке звякнуло и устройство Матвея. Да и у остальных тоже раздались подобные сигналы коммуникаторов.

– Что, новое распоряжение пришло? – нарушил молчание «опальный эколог». – Из штаба или напрямую из Управления?

– Тебя забыла спросить… – процедила европейка, открывая сообщение.

Она пробежала глазами текст. Матвей повернулся на бок и увидел, как сжались зубы «начальницы». А в следующую секунду она сдёрнула браслет с запястья и швырнула в стену, после чего легла на живот и забарабанила кулаками по подушке.

Все смотрели на неё с долей удивления её поведением; лишь в глазах Матвея проглядывало понимание случившегося.

– Джордж, – обратился он к экологу, рядом с чьей койкой упал на пол браслет, – подбери, пожалуйста, коммуникатор Астрид, проверь, получили литмы все одно и то же послание, и прочитай, что за сообщение вызвало у неё такую бурную реакцию.

– Да точно одно: чтобы у всех сразу и у каждого своё, – невозможно!.. Хм, тут сказано, что полномочия лидера группы вновь переходят к Матвею Туманову; теперь это будет закреплено официально, раз твоего природного обаяния, Мэтт, не хватило… Астрид Линдстрём вместе с остальной группой переходит в его формальное подчинение. Конфликты внутри коллектива должны строго пресекаться. Группа будет… – Джордж прервался на секунду, чтобы перевести дух, но при этом так изменился в лице, будто не поверил в то, что было написано дальше. – Группа будет реформирована после окончания дезактивации леса и уже в новом составе отправится на север, к кратеру… Дальнейший состав коллектива будет уточняться по мере выполнения поставленной задачи… Обо всех изменениях мы будем извещены… – Он выключил голодисплей и посмотрел на севшего на кровати Матвея. – Что ж, поздравляю, коллега: ты снова во главе нашего маленького отряда.

– И как новый – а точнее, возвращённый старый начальник, я требую, чтобы мне вернули мой комм! – произнёс Туманов. – Астрид, я к тебе обращаюсь, если что!

– Да подавись им, – ответила шведка, разблокировала дверь тумбочки – и швырнула теперь уже браслет Матвея законному владельцу.

– Сколько можно… – пробурчал тот, ловя комм в полёте, и надел устройство на руку.

– Пойду прогуляюсь вокруг лагеря, – вдруг бросила Астрид, подбежала к выходу, натянула куртку и выскочила наружу.

– Там же солдаты, – растерянно сказал Рауль.

– Да ничего они ей не сделают, – махнул рукой Джордж. – Они стоят вокруг лагеря кольцом с радиусом минимум пятнадцать метров: море пространства, чтобы пройтись… Только в туалет придётся ходить мимо них…

Американец коротко хохотнул и снова переключился на свой гаджет.

Прошло минуты две.

Вдруг Джордж глубоко вздохнул, отключил голоэкран комма, встал, положив руку на живот, пробормотал:

– Извините, мне нужно ненадолго отлучиться… – и тоже вышел из домика.

Матвей посмотрел ему вслед, но ничего не сказал.

В его душе стало зарождаться подозрение, но он заставил себя не думать об этом и переключиться на что-нибудь более приятное.

В конце концов, сегодня он вернул себе, казалось бы, потерянную должность, а главное, уважение других членов коллектива.

* * *

Джордж догнал Астрид, когда та проходила мимо реакторного блока, делая уже второй или третий круг по лагерю.

– Что они подумают, Джордж, если ты вышел оттуда почти следом за мной? – негромко спросила шведка, узнав коллегу, поравнявшегося с ней в темноте (и тишине) наступающей ночи, и не желая, чтобы солдаты подслушали их разговор.

– Не волнуйся: я изобразил, что мне нужно по делам, так что минут пять у меня есть, – ответил американец. – Можно и десять; тогда придётся сказать, что сильно прихватило… Но я не о том хотел поговорить. Что ты планируешь делать, Астрид?

– Терпеть и дальше этого урода во главе нашей группы, а потом, скорее всего, улететь обратно с позором и понижением в зарплате и быть назначенной куда-нибудь, где взорвался реактор или когда-то была термоядерная бомбардировка? Ну нет, я на такое не подписывалась. С Матвеем надо что-то делать. Причём как можно скорее.

– И что ты предлагаешь? – криво усмехнулся Джордж, но в темноте этого не было видно. – Напомню тебе, что вокруг нас стоят на карауле солдаты в полной боевой форме. Они не выпустят нас отсюда до особого распоряжения, так что вариант с несчастным случаем в лесу не прокатит по техническим причинам…

– Значит, придумаем что-нибудь другое, – огрызнулась Астрид и остановилась. Джордж замер рядом с ней.

Они находились сейчас между рабочим блоком и складом, практически в самом центре лагеря, продуваемого холодным ветром, где их не могли подслушать ни другие экологи, ни солдаты. Точнее, солдаты теоретически могли с помощью специальной аппаратуры, но вряд ли перед ними сейчас стояла и такая задача.

– Джордж, от Туманова нужно избавиться. Так, чтобы в этом нельзя было обвинить нас. Пускай там Мванзу или Ямато… космос побери, даже солдат, стерегущих нас… Или чтобы подумали, что это несчастный случай…

– Мой тебе совет: давай подумаем об этом завтра. Тогда ты и определишься, что именно ты хочешь сделать. Имей в виду: эта идея мне не нравится, и я не хотел бы в этом участвовать…

– Джордж, если Матвей в скором времени может погибнуть, то где гарантия, что это же или что-то подобное не случится с тобой?

– Знаешь, а теперь я понимаю. Ты действительно такая, какой тебя выставлял Мэтт. Зря я тебе помогал. Но, к счастью для меня, ты больше не начальница.

Американец развернулся и направился обратно к жилому блоку.

– Урод… – пробормотала ему вслед Астрид. – Какие же вы оба уроды…

На глазах выступили непрошеные слёзы, но она смахнула их, сказала себе: «Ничего, они оба за всё ответят», – и тоже пошла к жилому домику.

Было уже поздно. Следовало лечь спать, а утром подумать о том, как дальше поступить с Матвеем… и Джорджем.

* * *

Кое-где, этой ночью.

– Итак, какие результаты? – спросил он в коммуникатор. – Имейте в виду, что нам…

– Не беспокойтесь. Результаты есть, – ответил агент. – По предварительным данным, воззвание в той или иной степени подействовало примерно на семьдесят процентов населения Сталочной. Остальные пока пребывают в растерянности и не готовы к решительным действиям. Единственное исключение – Валевская. Она вызвала с базы отряд солдат для охраны экологов, а затем на весь день закрылась у себя. Без дела она не сидит, это точно.

– Её мы нейтрализуем одной из первых. У неё же в деревне есть своя команда? Вы уже называли нам их имена. Сможете прислать голографии?

– Это будет трудно, но… Дайте мне два дня, и я всё сделаю.

– Один день! Если вы говорите правду и на наше послание откликнулась большая часть жителей, то события могут начать развиваться быстрее, чем планировалось. Так что и нам надо действовать быстрее… Вокруг луны сейчас наматывают витки два федеральных истребителя, так что долго говорить опасно. Голографии вышлите архивированным сообщением по закрытому одностороннему каналу. В ближайшее время связи не будет. Как только придёт пора действовать, мы выполним свою часть сделки. Будьте уверены. Всё, отбой.

* * *

Космос, 100-километровая орбита вокруг спутника Сталкерры, в это же время.

Лейтенанту Зарубину хотелось спать.

Заканчивалась его двенадцатичасовая, если так можно выразиться, «вахта» на борту истребителя около местной луны. Скоро надо будет разбудить Корнеева, чтобы уже тот следил за скрывающим что-то спутником планеты, а самому можно будет и отдохнуть…

Прошло трое суток с их вылета с базы. Ничего хоть чуть-чуть интересного они не обнаружили: новые датчики, можно сказать, молчали, выдавая лишь колебания показаний у самого нуля.

Связь с Мироновым осуществлялась по расписанию – каждые три часа, днём и ночью; создавалось ощущение, будто подполковник вообще не спал. Но доклады были стандартными, короткими и отрицательными: полёт нормальный, ничего не происходит, датчики не фиксируют значительных отклонений. Миронов выслушивал, коротко отвечал и отключался.

Время тянулось медленно. Нечем было занять себя, чтобы не потонуть в трясине скуки, засасывавшей пилотов с самого начала миссии. Но Зарубин и Корнеев держались: как бы то ни было, им платили именно за то, чтобы они выполняли приказы – летали в космосе или в атмосфере и, если потребуется, вступали в бой. Но последнее пока было излишним. Луна по-прежнему выглядела тихой и пустой, и неизвестно было, заметят ли они там что-то или нет.

От голода и жажды лейтенанты в любом случае не умерли бы: в кабине хранились недельный запас питательных брикетов и резервуар с водой – на случай, если придётся совершить аварийную посадку и дожидаться помощи. Это Зарубину и Корнееву пока не грозило, но на третьи сутки питания безвкусными кубиками и минерализованной водой хотелось уже сменить этот рацион на что-нибудь более основательное.

На борту маленьких – пять метров в длину – корабликов было трудно даже просто следить за собой. Они были рассчитаны на сравнительно короткие (максимум сутки) боевые вылеты и имели разве что гигиенические контейнеры, но никак не душевые кабины, которые втиснуть было решительно некуда, да и, если вдуматься, нерационально. Так что Зарубин мечтал поскорее вернуться на базу и наконец-то полноценно помыться.

Но ещё больше – дождаться окончания «смены» и поспать…

Взгляд лейтенанта упёрся в часы, высвечивавшиеся слева внизу на голографическом экране «приборной панели», и вдруг, заметив что-то, скользнул на строку с показаниями датчиков.

Зарубин сначала не поверил в то, что увидел. Затем поверил, и рот его непроизвольно чуть приоткрылся.

Теперь там были отнюдь не нули. Датчики показывали явное наличие электромагнитного поля в области спутника, лежащей в сотне километров под днищем и максимум в паре сотен – в сторону от истребителя.

Лейтенант знал, что показания всех приборов в каждом вылете на всякий случай записываются, так что по возвращении можно будет всё хоть сто раз посмотреть заново, однако сообщить о феномене было необходимо.

Рука Зарубина потянулась к аппаратуре связи и включила канал для общения с напарником.

– Второй, проснись! Проснись, кому говорю! Тут такое…

– Чего тебе, Первый? – раздался из динамика недовольный голос Корнеева, находившегося сейчас по другую сторону спутника, но квантовая связь позволяла не обращать внимания ни на какие преграды.

А пилоты, в каком бы они состоянии ни находились, не называли имён, используя в общении друг с другом позывные.

– Датчики фиксируют отклонения электромагнитного поля в области спутника, над которой я в данный момент пролетаю, – сухо проговорил Зарубин. – Похоже, это именно то, что нужно Базе. Поэтому не засыпай: нас в любой момент могут отозвать. Конец связи.

Лейтенант переключился на канал связи с Мироновым.

– База, я Первый, как слышно, приём? База, я Первый, как слышно?..

– Я База, слышу тебя, Первый, приём, – послышался усталый, но всё ещё твёрдый голос подполковника специальной разведки.

– База, я Первый, фиксирую отклонения, как поняли? Приём.

– Первый, понял тебя. Как долго длятся отклонения? Приём.

– Сорок секунд… Сорок пять… Амплитуда приблизительно ноль точка три единицы, повторяю – ноль точка три единицы. Как поняли? Пятьдесят пять секунд…

– Понял, Первый. Ждите, пока колебания не затихнут, и возвращайтесь. Приём.

– Вас понял, База. Конец связи.

Зарубин отключил коммуникатор истребителя и откинулся на спинку пилотского кресла.

Ну всё, скоро их с Корнеевым мучения прекратятся. И можно будет постоять хотя бы пару минут под душем, а затем восемь часов отдохнуть в постели, прежде чем их вызовет Миронов для подробного доклада…

* * *

Военная база Федерации, в это же время.

Миронов выключил браслет и устало откинулся на спинку кресла в своём кабинете.

За последние трое суток он спал максимум часов шесть, всего лишь трижды отлучившись с рабочего места в свою палатку из всех промежутков между докладами Зарубина и Корнеева. Он пребывал в постоянном напряжении, гадая: найдут что-нибудь, не найдут?.. – и тревожась за судьбу пилотов: как бы и их не расстреляли из гравидеструктора, как, возможно, случилось с «Би-202». Насчёт аномалии на орбите Сталкерры лейтенантов он предупредил, так что если с ними что-либо и случилось бы, то разве что по причине воздействия с луны.

Теперь эти волнения были позади, однако наставало время для новых.

Датчики, установленные на истребителях, не просто улавливали отклонения электромагнитного поля. Они распознавали именно те трудноуловимые колебания, которые возникали при квантовой связи. Сам разговор они подслушать извне не могли в силу мгновенной передачи данных при данном виде коммуникации; квантовую связь можно было перехватить, только подключившись незаметно к одному или обоим участвующим в диалоге устройствам. Но сенсоры сделали своё дело: они подтвердили факт связи между планетой и её луной, до этого бывший лишь подозрением Валевской и Миронова. И в связи с этим мысли возникали, мягко говоря, не очень радужные.

Прежде всего, этой ночью было доказано, что на спутнике Сталкерры действительно есть какая-то технологическая активность. И если неизвестно, когда и откуда она там взялась изначально, то напрашивается вывод, что она могла существовать там и до прилёта «двести второго», а значит, вероятность того, что этот корабль колонистов был сбит, возрастает многократно.

И просто чудо, что те, кто находился на местной луне, не захотели или не посмели уничтожить и два истребителя, три дня кружившие в ста километрах над поверхностью спутника.

«Хотя нет, – возразил сам себе Миронов, глядя в одну точку на противоположной стене кабинета. – Сбить федеральные военные корабли – значит выдать себя с головой, а неведомые лунные обитатели явно не хотели лишний раз светиться. А этот сеанс связи они провели, потому что не знали о новых датчиках, которые, в отличие от стандартных, смогли установить явную искусственность этих колебаний поля.

Следовательно, они могут не знать о том, что мы уже точно знаем об их существовании, – подумал подполковник. – Теперь нам надо решить: выжидать или напасть первыми? Если я отправлю туда всю эскадрилью истребителей, они поймут, что мы в курсе всего, и не станут церемониться. А если мы промедлим…»

Перед Мироновым вновь стоял тяжёлый выбор. И оба варианта были непривлекательными. Оставалось лишь выбирать меньшее из зол.

«Как бы там ни было, Звезду Смерти из древнего фильма уничтожил фактически всего один истребитель, попавший в уязвимое место, – напомнил себе подполковник. – У Зарубина и Корнеева имелись и обычные локаторы, которые наверняка «просветили» насквозь поверхность спутника. Скоро они вернутся, техники снимут показания, и уже тогда можно будет строить какие-либо планы… А сейчас неплохо бы и отдохнуть…»

Миронов с трудом поднялся из-за стола, запоздало вспомнил о защитном экране от подслушивания, нажал на кнопку и направился к выходу.

Самое главное – решение он принял. А уж как и в какие сроки его выполнять, можно было подумать и завтра.

* * *

Лагерь экологов, в это же время.

Ночная тьма не нарушалась ни одним проблеском света, тишину не прорезал ни единый звук.

Лагерь спал.

Не спали солдаты, стоявшие на карауле кольцом вокруг домиков в центре поляны. Это был сменный отряд, посланный взамен того, который пришёл в первой половине дня; для тех бойцов был устроен временный лагерь на другом берегу Сталки, соединённый с этим при помощи раздвижного мостика, перекинутого через реку инженерами. В случае чего отдыхающий отряд мог быстро прийти на помощь охраняющему, а если переправа окажется разрушена, можно будет воспользоваться экзоскелетонами в комбинезонах солдат.

В жилом блоке лагеря экологов царило обычное ночное сонное оцепенение. Но из пятерых членов группы спали лишь четверо.

Только Матвей Туманов лежал без сна на спине, уставившись в потолок, так и так не видимый в кромешной тьме помещения.

Хоть он несколько часов назад и вернул себе однажды отнятое у него место, особой радости по этому поводу он не испытывал. Ведь он видел, как отреагировала на известие Астрид; что, если она что-то предпримет в его отношении, чтобы снова обрести утерянную «власть»? Что-то, на порядок превосходящее запрет выходить из лагеря и залезать с комма в Сеть и обливание дезактивирующим составом из шланга.

«На что она готова пойти? – размышлял эколог. – Подстроить несчастный случай, чтобы я получил травму, достаточно серьёзную для того, чтобы меня немедленно отправили на Миракль для лечения? Или… нет, ну не убивать же из-за этой клятой должности начальника группы! Хотя тут ещё и личная неудовлетворённость… Выходит, я в опасности. И не знаю, когда и как именно будет нанесён удар.

Кстати, а кто всё-таки помогает ей? Может, вызвать Джорджа, Мики и Рауля по одному в рабочий блок и там обо всём расспросить? Нет, скорее всего, они отопрутся, а тот из них, кто находится в альянсе с Астрид, донесёт ей, если она сама обо всём не догадается, и тогда уж точно жди беды. Значит, придётся выжидать. А там можно будет и понять, кто же с ней таки связан».

И, приняв такое решение, удовлетворённый Матвей повернулся на бок и наконец-то заснул.