Текст книги "Семейные узы"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Конечно, приводи. – Энни видела молодого человека лишь однажды, и он не произвел на нее большого впечатления.
– К которому часу?
– Как обычно. Приезжайте в полдень. Ленч будет в час. А если хочешь, можешь приехать прямо сегодня. Тед и Кейт проведут все выходные дома.
– Я обещала Жану-Луи остановиться у него, – извиняющимся тоном сообщила Лиз. – Собираюсь помочь ему с показом. Неофициально. Привезу ему сегодня кое-какие украшения.
– Счастливчик! – воскликнула Энни.
Она действительно так думала, и не только потому, что Лиз помогала Жану-Луи. Лиз всегда отдавала всю себя без остатка, но обычно ей попадались себялюбивые и испорченные мужчины. Энни беспокоилась, что эта красивая, талантливая и умная девушка недооценивает себя. А ведь Лиз сейчас двадцать восемь – она на два года старше, чем была Энни, когда получила в наследство троих детей. Лиз казалась ей такой юной! Племянница вовсе не думала ни о замужестве, ни о постоянном гнезде. Энни сознавала, что в этом смысле не может служить для детей примером – в жизни она знала только работу и заботу о них, пока не выросли. Они никогда не видели, чтобы Энни с кем-то встречалась. Она всегда старалась держать эту сторону своей жизни подальше от детей. К тому же у нее было совсем немного мужчин, и ни к одному она не относилась серьезно. Сет – последний мужчина, от которого она была без ума. Шестнадцать лет назад. Недавно она с ним столкнулась. Сет был женат, жил в Коннектикуте, имел четверых детей. Он пытался объяснить Энни, каким негодяем себя чувствовал из-за того, что оставил ее наедине с горем, но Энни только рассмеялась и сказала, что счастлива. Но что-то у нее внутри дрогнуло. Сет был так же хорош, как прежде. Она так и сказала подруге. Однако теперь это все превратилось в древнюю историю.
Лиз стала извиняться, что Жан-Луи не привез с собой приличной одежды, он ведь планировал работать, но Энни прервала ее, заявив, что это ерунда. Ни один из мужчин Лиззи никогда не имел костюма. Даже самые успешные фотографы и известные манекенщики неизменно являлись в драных джинсах, нестриженые и с бородами. Именно такие нравились Лиз, а может в ее среде так принято. С годами Энни привыкла, но все же ей хотелось увидеть племянницу в обществе прилично одетого парня с аккуратной стрижкой хотя бы для разнообразия.
Лиз – воплощение стиля – давала Энни советы относительно нарядов и иногда даже покупала ей одежду. Энни всегда с интересом ждала, во что оденется Лиз. У самой Энни была более простая и практичная манера одеваться. Она чувствовала себя слишком старой для экстравагантных туалетов. Ей требовалась одежда, в которой можно появиться на стройке и при этом не заледенеть от холода, и не свалиться на острые гвозди. А Лиз, как ее мать и тетка, была высокой, но не носила обуви без, по крайней мере, шестидюймовых каблуков. В модных журналах, где она работала, такие туфли считались практически кроссовками.
– До завтра, – попрощалась Лиз.
Энни добралась наконец до Пятой авеню и поднялась в лифте на верхний этаж, где ее ждал слегка растерянный Джим Уотсон. Ему показалось, что пространство слишком велико для него, он пришел в замешательство, не имея понятия, как обустроить дом без помощи бывшей жены. Энни обещала обо всем позаботиться и вынула из портфеля несколько набросков. Джим рассмотрел их и расплылся в улыбке. Энни придумала для него безупречную холостяцкую квартиру раньше, чем он понял, чего именно хочет. Он был потрясен, а Энни тем временем переходила из комнаты в комнату, описывая ему будущий интерьер и свои идеи.
– Вы просто клад! – воскликнул Джим.
В отличие от Гарри Эберсола он не беспокоился о расходах. Ему просто хотелось получить апартаменты, которые произведут впечатление на его друзей и женщин, с которыми он собирался встречаться. Все получалось даже лучше, чем он рассчитывал. Энни сумеет создать ему настоящий уютный дом. Работу она обещала закончить за девять месяцев. Потом они вышли на балкон и стояли, глядя на Центральный парк. Пошел снег.
Сорокапятилетний Джим был одним из самых богатых людей в Нью-Йорке. Он с интересом приглядывался к Энни, которая говорила о его будущей квартире. Энни намеренно не обращала внимания на этот его интерес. Любая другая незамужняя женщина лезла бы из кожи вон, чтобы увлечь Джима, но с клиентами Энни всегда держала себя прежде всего как профессионал. Для нее Джим означал работу, и только. Какое ей дело до того, что он владеет собственным самолетом и яхтой на Сент-Барте? Сейчас ее интересовала квартира, а не мужчина. Энни держала себя очень по-деловому, и Джим подумал, что у нее есть муж или друг, но спросить не решился.
Энни провела с ним час и ушла, пообещав прислать проект через две недели и пожелав ему хорошего праздника. Она уже четко представляла, что ему нужно и что ей предстоит сделать. Джим сказал, что на День благодарения собирается уехать в Аспен к друзьям, а потом долго стоял и смотрел, как деревья Центрального парка покрываются белыми снежинками.
Когда Энни вернулась домой, там было тихо и пусто. Как изменился дом с тех пор, как дети разъехались! В гостиной не валялась разбросанная одежда Кейт, у Теда не орал телевизор. Лиз не металась с раскаленными щипцами для завивки, как всегда опаздывая и не успевая перекусить. Холодильник полупустой. В раковине не громоздились тарелки с остатками вегетарианских увлечений Кейт. Не было слышно музыки, не шумели друзья детей. Не звонил телефон. Чистота и пустота. Энни до сих пор не привыкла к этому, хотя прошло уже три года с тех пор, как Кейт переехала в колледж. Наверное, Энни никогда не сумеет заполнить эту новую пустоту. Сестра оставила ей драгоценный дар, а время потихоньку отбирает его. По-видимому, так и должно быть: дети должны вырастать и улетать из гнезда, но как смириться с этим?..
Энни прошла на кухню и занялась приготовлениями к завтрашнему дню. Когда Энни достала парадный сервиз и выставила его на кухонный стол, хлопнула входная дверь. Казалось, самосвал вывалил в холле полный кузов кирпича. Вздрогнув от грохота, Энни выглянула из кухни. Кейт как раз бросала свой рюкзак на пол, где уже лежала связка книг. С огромной папкой в руке она стояла и улыбалась тетушке. Черная мини-юбка, черная толстовка с капюшоном и чудовищным розовым черепом на груди, огромные солдатские ботинки серебряного цвета, разумеется, найденные среди какого-то хлама на распродаже, черно-белые полосатые колготки, которые делали Кейт похожей на тряпичную куклу; короткие черные, как битум, волосы стоят на голове дыбом… Положение спасало тонкое, одухотворенное лицо. Кейт вприпрыжку пронеслась по комнате и бросилась к Энни на шею. Та расцвела. Вот для чего она жила все шестнадцать лет.
– Привет, Энни! – радостно воскликнула Кейт, звонко чмокнула ее в щеку и бросилась к холодильнику.
Лицо Энни выражало полнейшее счастье.
– Как я рада тебя видеть! Ты на этой неделе опять вегетарианка?
– Нет, бросила. Слишком люблю мясо. – Кейт схватила банан, плюхнулась на стул и окинула тетю нежным взглядом. – А где все? – Она очистила банан и сунула в рот. Казалось, ей не двадцать один год, а всего пять лет.
– Тед должен скоро явиться, а Лиззи будет завтра. И приведет Жана-Луи.
На Кейти новость не произвела впечатления. Она вышла в холл, достала из рюкзака диск и вставила его в проигрыватель, молчавший все время, пока ее не было дома. Это была инди-рок-группа «Киллеры». Для Энни они все были на одно лицо.
– У меня новая тату. Хочешь, покажу? – с гордостью заявила Кейт.
Энни вздохнула.
– Надо бы задать тебе головомойку, пусть даже в двадцать один год, – с притворным гневом произнесла Энни, а Кейт тем временем задрала рукав и показала цветную картинку – веселого цыпленка Твити.
– Тебе тоже надо сделать, – поддразнила тетку Кейт, зная, как та ненавидит татуировку. – Я сама придумала. Рисовала эскизы для салона тату, и они мне сделали эту штуку бесплатно.
– Я бы заплатила тебе в два раза больше, только бы ты ее не делала. Интересно, как ты будешь себя чувствовать с этим цыпленком на руке в пятьдесят лет?
– Тогда и посмотрим, что заранее волноваться? – легкомысленно ответила Кейт, оглядывая знакомую кухню. Она явно была счастлива вернуться домой. – Давай я накрою на стол.
Энни вышла, чтобы достать скатерть из комода в столовой. В холле тут и там были разбросаны пожитки Кейти. Энни почувствовала умиротворение. Без них дом казался безжизненным. Энни любила суматоху, шум, беспорядок, музыку, смешные парики, серебряные ботинки… Как она без них тосковала!
Они накрывали на стол, когда через час появился Тед. Тед, в теплой парке, сером пуловере и кроссовках, приехал прямо с занятий. Он был аккуратно подстрижен и чисто выбрит – приятный молодой человек с темными волосами и светлыми глазами. Казалось, он просто не мог быть братом Кейт с ее диким нарядом, целым набором колечек в ушах и вновь обретенным цыпленком на руке. Кейти тут же похвасталась новой татуировкой. Тед скорчил гримасу. Девушки, с которыми он встречался, всегда имели светлые волосы и голубые глаза и были похожи на его мать и тетку. Невозможно было поверить, что он и Кейти выросли в одном доме.
Тед обнял Энни и тут же включил телевизор: шел хоккейный матч, и Тед боялся пропустить концовку. На ужин заказали пиццу, а когда ее привезли, все трое уютно устроились за кухонным столом и принялись весело болтать обо всем на свете. Тед рассказывал о факультете, Кейт показала несколько отличных работ, которые принесла в портфеле. У нее действительно есть талант. Гремела музыка, работал телевизор. Стол был накрыт для праздника. Энни смотрела на двух молодых людей, и душа ее наполнялась тихим счастьем. В полночь она убрала вещи Кейт, разбросанные в холле. Бывало время, когда Энни сердилась и ругала Кейт за беспорядок, но сейчас он согревал ей сердце и заполнял пустоту. Какое счастье, что они вновь дома!
Глава 3
Наутро Энни поднялась еще до рассвета и тихонько пробралась на кухню. Приготовив начинку, она нафаршировала огромную индейку и поставила в печь. Потом осмотрела стол, который они с Кейт накрыли накануне вечером, и осталась довольна. К семи часам она снова легла и решила немного вздремнуть, пока все спят, – Тед и Кейт были сони.
Ей удалось проспать целых два часа, но в девять позвонила Уитни.
– Я тебя разбудила? Счастливица! А меня мальчишки терзают уже два часа. Съели два завтрака. Один приготовила я, а второй они сами.
Энни с улыбкой потянулась в постели. Когда дети были дома, ей даже спалось лучше. Она не могла себе представить свою жизнь без них. Уитни всегда говорила, что без своих двух племянниц и племянника ее подруга скорее всего вышла бы замуж и родила собственных детей. Энни не очень в это верила. Скорее всего ушла бы с головой в карьеру. Со времен Сета ей так и не встретился принц на белом коне. Было несколько романов, но Энни ни разу не влюблялась, и отношения быстро распадались. Имея столько обязанностей, она не могла посвятить себя мужчине. Дети сестры занимали главное место в ее жизни, а если что-то этому мешало, то оно решительно отметалось.
– Все трое дома? – спросила Уитни.
– Нет, только Тед и Кейти. Лиз остановилась у своего бойфренда.
– На этот раз что-то серьезное?
Уитни самой хотелось бы иметь дочь, и она слегка завидовала Энни, ведь у той было две девочки. Сыновей Уитни интересовал только спорт. С девочкой можно было бы возиться, делиться секретами, но Уитни не решалась сделать еще одну попытку: на свет мог появиться четвертый сын, а она говорила, что столько тестостерона под одной крышей ей не выдержать, хватит мужа и трех сыновей.
– Такой же, как все предыдущие, – отвечала Энни, имея в виду Жана-Луи. – Носится между Нью-Йорком и Парижем. А Лиз столько работает, что почти его не видит. У нее в голове одна карьера.
– Нетрудно догадаться, кому она подражает, – с насмешкой заметила Уитни. – Ты подаешь детям дурной пример. Пора познакомить их с другой моделью жизни. Найди себе мужчину.
– Я то и дело пишу свой номер телефона и имя в общественных банях, но никто не отзывается, – отшутилась Энни.
– Не болтай глупостей! У Фреда есть друг, с которым я хочу тебя познакомить. Отличный парень, хирург. Приезжай на Новый год. Он будет у нас.
– Такой вечер не подходит для случайных знакомств, к тому же не хочется оставлять детей. – Она годами брала на вооружение этот девиз.
– Ты это серьезно? Да они все будут с друзьями и не захотят проводить Новый год с тобой. Надеюсь, что не захотят.
– Я еще не знаю, какие у них планы, – неопределенно проговорила Энни.
Ей не хотелось встречать Новый год с незнакомцем – толку не будет. За эти годы она не раз знакомилась с теми, кого предлагали друзья, и все впустую. Ей все время попадались неудачники.
– Ладно. Но просто имей в виду. Уверена, дети предпочтут тебе друзей. Удивлюсь, если будет не так. А ты могла бы провести вечер с нами.
Уитни и Фред устраивали новогоднюю вечеринку каждый год, но Энни никогда не было там весело. Все приходили с женами, кроме тех несчастных, которых приглашали специально для нее. Конечно, Энни очень любит подругу и привязана к ней много лет, но опыт показал, что светская жизнь жены врача в Нью-Джерси не слишком интересна. На приемах подруги Энни всегда чувствовала себя лишней и испытывала неловкость из-за того, что в сорок два года оставалась одинока. Разве могли люди понять, как она была занята все эти годы? А сейчас, когда дети выросли, карьера отнимает все ее время и силы. Нет никакой возможности подыскивать мужчину, да и особого желания тоже.
– Ты выполнила свой долг перед сестрой, – не отступала Уитни. – Теперь можно расслабиться. Приезжай к нам на Новый год.
– Я подумаю, – уклончиво пообещала Энни. Как всегда, Уитни будет настаивать. – Так кто у вас будет на День благодарения? – Энни попыталась отвлечь подругу от своей несуществующей личной жизни.
– Все та же публика. Сестра Фреда с детьми и мужем и его родители. Их близнецы разнесут весь дом. Тебе повезло, что твои уже выросли и образумились.
– Знаешь, а я тоскую по той поре, в которой ты сейчас пребываешь, – задумчиво сказала Энни.
– Ты просто уже все забыла. Мальчики-подростки – это ужасно! Помоги мне Господь! – страдальчески протянула Уитни. Женщины рассмеялись. – На следующей неделе я буду в городе. Встретимся за ленчем. И подумай насчет Нового года. Он отличный парень.
– Охотно верю, просто нет времени.
Или желания знакомиться с еще одним нудным дружком Фреда. Пока среди них не попадалось ни одного интересного. Вряд ли на сей раз будет иначе. Если уж влюбляться, то в кого-то значительного. Иначе к чему все хлопоты? Энни уже давно решила, что лучше сидеть одной дома, чем отправиться куда-нибудь с занудой просто ради того, чтобы «выйти на люди». А в новогоднюю ночь все слишком много пьют и слишком навязчиво ухаживают. Включая Фреда. Уитни, конечно, считала своего мужа практически святым, ну и чудесно. Для самой Энни образцом служило супружество ее покойной сестры и зятя, которые до последней минуты сохранили пылкую любовь друг к другу. Меньшего она не хотела ни для себя, ни для детей. За эти годы она много рассказывала им о Джейн и Билле. Повсюду висели их фотографии. Энни удалось сохранить память о них в сердцах детей.
Энни вскочила и отправилась на кухню проверить индейку. Следом явился Тед. В пижамных брюках и футболке он был похож на мальчика-переростка. В двадцать четыре года он удивительно походил на своего красивого отца.
Индейка уже подрумянилась.
– Помочь? – спросил Тед, налил в стаканы апельсинового сока и протянул один тете.
– Спасибо, я все успеваю. Будет хорошо, если ты поможешь ее разрезать.
– Отлично. Я так рад вернуться домой. Устал от соседей. Нас в квартире четверо, и все парни – страшные неряхи.
– Как твоя сестра, – грустно улыбнулась Энни, садясь за стол.
– На самом деле, хуже, – ухмыльнулся Тед.
– Ужасно, – отозвалась Энни.
Младшая племянница как раз вошла в кухню. Волосы дыбом стояли у нее на голове, а фланелевая ночная рубашка была сплошь покрыта изображениями черепов.
Энни перевернула индейку и быстро сделала для племянников омлет, который они тут же с благодарностью проглотили.
– Как хорошо быть дома, – сыто потягиваясь, проговорила Кейт.
Энни улыбнулась и поцеловала ее в лоб.
– Я очень рада. Без вас здесь настоящий склеп.
– Ты должна найти себе парня! – решительно произнесла Кейт.
Энни закатила глаза.
– Ты говоришь совсем как Уитни. Кстати, она передает вам привет.
– Ей тоже привет, – рассеянно отозвалась Кейт, и в этот момент Энни заметила, что на другой руке у нее тоже новая татуировка – диснеевская фея Тинкербелл.
– Что это такое? – спросил Тед недовольным тоном, который так хорошо знала сестра. – Дань увлечению Диснеем?
– Ты просто ревнуешь, – парировала Кейт и сунула тарелку в посудомоечную машину. – Я думаю, Энни тоже должна сделать татуировку. Она будет выглядеть совсем по-другому.
– А разве я плохо выгляжу? К тому же это распугает моих клиентов.
– А я думаю, им понравится! – упрямо заявила Кейт. – Не слушай мистера Чистюлю. Он ничего не понимает в моде. Застрял в пятидесятых. Он у нас все еще скаут.
– Это лучше, чем мультяшки у тебя на руках. А дальше что будет? Золушка или Снежная королева?
– Думаю, мне надо сделать орла на груди, – пробормотала Энни, а Кейт усмехнулась:
– Если хочешь, сделаю для тебя эскиз. Можно изобразить на спине бабочку. На прошлой неделе я сделала два таких рисунка для салона тату. Они их уже нанесли трем клиентам.
– Прекрасная карьера! – сухо отозвался Тед. – Тату-художник. Думаю, мама и папа были бы в восторге.
– Ты о чем? – Кейт начинала сердиться. – А может, они решили бы, что юридический факультет – это сплошная скучища?! Они не были занудами!
– Они бы гордились вами обоими, – вмешалась в спор Энни и еще раз перевернула индейку. – Пожалуй, надо переодеться. – Часы уже показывали одиннадцать.
– Спешить некуда. Лиз на час опоздает и сделает вид, что удивлена. Вечно она опаздывает, – заметила Кейт.
– У нее много работы, – встала на защиту племянницы Энни.
– Просто у нее нет чувства времени. Кстати, кого она приведет? – с интересом спросил Тед.
– Фотографа, с которым встречается, Жана-Луи.
– А, лягушатник! Он может посмотреть со мной футбол.
– Надо же, а ведь футбол такой плебейский спорт, – стала дразнить брата Кейт.
Казалось, Тед сейчас вспыхнет, как спичка, но он вдруг рассмеялся. Кейти с младенчества умела задеть его за живое.
Все отправились по своим комнатам и собрались уже в полдень. Тед надел серые слаксы, блейзер и галстук. Настоящий красавец, совсем как его отец. У Энни защемило сердце. Кейти казалась еще одной собственной копией, только более нарядной: черная кожаная мини-юбка, черные колготки, высокие каблуки, на голове еще больше геля, чтобы волосы стояли пиками, и макияж, который она обычно не делала. Сохранив собственный экстравагантный стиль, она выглядела настоящей красавицей. На Энни было мягкое кашемировое платье коричневого цвета и туфли на высоких каблуках.
Был уже почти час, когда в квартиру вошла Лиз в черных кожаных брюках, белом жакете-шанель и на невероятно высоких каблуках. Светлые волосы убраны в мягкий узел, в ушах маленькие, яростно сверкающие серьги с бриллиантами. Серьги она позаимствовала из коллекции для показа. Вошедший следом мужчина казался бомжем, которого подобрали на улице: рваные кроссовки, дырявые джинсы и черная толстовка с капюшоном, тоже с дырками. Нечесаные волосы собраны в хвост, да еще борода. В комнату он вошел с улыбкой, как ни в чем не бывало, и вручил Энни цветы. Держался он безупречно, но такая внешность никак не гармонировала с нарядом Лиз. Та выглядела, как модель из журнала мод, ее друг казался жертвой кораблекрушения. Французский акцент добавлял ему шарма. Жан-Луи расцеловал Энни и Кейт в обе щеки и пожал руку Теду. Уже через несколько минут его мягкие дружелюбные манеры заставили всех забыть о вызывающей внешности. Жан-Луи считался одним из самых успешных молодых фотографов Парижа. В Нью-Йорке на него тоже был огромный спрос. Похоже, его нисколько не заботит, что надо носить, впрочем, так же как и Лиз. Она казалась вполне довольной, что он рядом, а Энни про себя пожелала, чтобы у племянницы не возникло пристрастия к подобным мужчинам.
В кухне все окружили стол и смотрели, как Тед разрезает индейку, потом перешли в столовую. Кейт зажгла свечи, а Лиз и Энни внесли блюда. Это было настоящее пиршество. Поднимаясь из-за стола, все заметно отяжелели.
– Наверное, это твой лучший обед на День благодарения, – одобрил Тед усилия тети. Та расцвела. Индейка получилась отлично. Все эти годы Энни старательно совершенствовала, в основном методом проб и ошибок, свои кулинарные способности.
Потом Тед пригласил Жана-Луи смотреть футбол. Молодой фотограф, старше Теда всего на несколько лет, был значительно более искушенным в жизни. За обедом он рассказывал о своем пятилетнем сыне, на матери которого он не был женат, но прожил с ней два года. Они остались друзьями. Жан-Луи старается видеться с мальчиком как можно чаще и собирается провести с ним Рождество, а Лиз встретит Жана-Луи на следующий день в Париже. После Нового года у нее там большая фотосессия; неделю между Рождеством и Новым годом они проведут вместе.
Энни была озадачена, узнав, что у Жана-Луи есть сын, и невольно задумалась о том, как к этому относится Лиз. Похоже, племянница ничего не имела против. Энни в который раз удивилась, что Лиз уже выросла и встречается с мужчиной, имеющим ребенка. С другой стороны, она действительно достаточно взрослая, чтобы взвалить на себя такую ношу. Энни не до конца понимала ситуацию. Казалось, Лиз относится к Жану-Луи не более серьезно, чем к остальным его предшественникам, таким же расхлябанным молодым людям. Тот тоже не демонстрировал глубины чувств, хотя отчаянно флиртовал с Лиз и, как заметила Энни, страстно целовался с ней на кухне. По-видимому, главное в их отношениях – секс и удовольствие от общения. Энни вдруг почувствовала себя пожилой и старомодной. А что, если Уитни права и Энни давно забыла об этой части своей жизни? Но ведь вспоминать так хлопотно. Эти игры – удел молодых. Она свою молодость променяла на суррогатное материнство ради детей сестры. Ей и сейчас казалось, что все было правильно, и она ни о чем не жалела.
Тед и Жан-Луи смотрели футбол в гостиной. Жан-Луи превозносил достоинства европейского футбола, но американский тоже доставлял ему немалое удовольствие.
Из гостиной доносились крики, гиканье и вопли восторга, а три женщины тем временем убирали со стола. Лиз объясняла тетке и сестре, какой замечательный человек Жан-Луи. Кейт была склонна согласиться – ей понравилась его внешность. Энни заявила, что для нее он слишком неряшлив, но признавала, что сейчас это модный образ. Повидав немало приятелей Лиз, она не слишком удивилась, но все же предпочитала аккуратность Теда.
Когда женщины управились с посудой, матч окончился. Жан-Луи еще раз похвалил угощение, сказал, что это был самый фантастический обед в его жизни, и завоевал сердце Кейти, выразив восхищение ее татуировками. Все согласились, что праздник получился чудесным, а Жан-Луи явно наслаждался теплой домашней атмосферой и растрогал Энни, сказав, что Лиз замечательная женщина. Очевидно, он был увлечен Лиз и вообще очаровал всю компанию. После ухода старшей племянницы и ее друга Энни, Тед и Кейт поставили диск с фильмом и в полночь разошлись по своим комнатам.
Через несколько минут Энни заглянула к Кейт пожелать доброй ночи и удивилась, застав племянницу одетой. Та лежала на кровати и говорила с кем-то по телефону возбужденно и радостно. Энни не стала ее отвлекать и тихонько ушла, заодно проведав Теда. Юноша поблагодарил ее за чудесный праздник и сказал, что очень рад вернуться домой. Когда Энни опять зашла к Кейт, та уже закончила разговор и загадочно улыбалась, всем своим видом напоминая пресловутого Чеширского кота.
– Новый роман? – Энни не хотелось слишком любопытствовать, но она всегда старалась быть в курсе их дел.
Кейт неопределенно кивнула и отвела глаза.
– Возможно.
– Я его знаю?
– Нет, я знакома с ним по колледжу. Это все несерьезно.
Глаза девушки говорили совсем о другом. Кейт редко делилась своими переживаниями, она всегда была довольно скрытной и склонной скорее к серьезным отношениям, чем к мимолетным связям. В старшей школе она довольно долго дружила с одним мальчиком. Их отношения оборвались, когда он уехал в колледж на Западном побережье. Три года она не имела постоянного бойфренда, но сердце подсказывало Энни: на этот раз все иначе. Когда Кейт целовала тетку в щеку, на ее губах расплывалась мечтательная улыбка.
– Спокойной ночи, дорогая, – сказала Энни, целуя племянницу в ответ.
