Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Даниэль Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 32

Вечером Камилли и Назефри как всегда уединились в своей комнате. Их обоих беспокоило что-то, какая-то недосказанность тяжелым грузом висела на сердцах молодоженов.

Камилли разделся, принял душ и стал ожидать, когда Назефри присоединиться к нему. Еще вчера он бы неспешно прокручивал в мозгу все то, что сделает с ней ночью и какое удовольствие получит от этого его жена. Но сейчас у него внутри прочно засела другая мысль. И она по природе своей была настолько ужасна, что ему становилось мерзко и тяжело на душе.

Назефри тихо вышла из ванной и забралась к мужу под одеяло.

– Мы должны поговорить с тобой, зайчонок.

– Я знаю, Камилли.

Он обнял ее и прижал к себе.

– Ты ведь опять все понял? – вздохнула она.

– Как видишь, проницательность – не всегда приятное качество для его обладателя. Ты расскажешь мне, что произошло?

Назефри молчала. Он притянул ее поближе к себе и поцеловал ямочку за ушком.

– Он всегда меня любил. Я поняла это еще в шестнадцать. Он стал смотреть на меня по-другому. Не так, как смотрит брат. Я не обращала на это внимания по началу, но со временем мне это стало мешать. Он не позволял ни одному из претендентов на брак со мной ко мне приближаться. Он приглашал только тех людей, которые были ему чем-нибудь обязаны. И они очень пылко разыгрывали перед всеми влюбленных, а затем исчезали. Когда мне исполнилось девятнадцать, мама заболела. Последние месяцы своей жизни она по большей части пребывала в неадекватном состоянии. Зафир тяжело переживал это и стал надираться каждый вечер. Однажды он ввалился ко мне посреди ночи и сделал предложение. Я сказала ему, что он не в своем уме, и, естественно, отказала. Он пригрозил, что так этого не оставит, и ушел. На той же неделе прилетел очередной претендент, которого пригласил дядя. Молодой олманец проявил ко мне немалый интерес. Я улыбалась, заигрывала, чтобы показать Зафиру, что ему не на что надеяться, и это вывело брата из себя. Средь бела дня он затащил меня к себе в спальню, изодрал на мне всю одежду и повалил на кровать. А потом парализовал. Я только и смогла, что лежать с открытыми глазами и смотреть в потолок. Он даже не стал целовать меня. Просто раздвинул ноги и…

– Не нужно дальше, – прервал ее Камилли.

– Потом он встал, оделся и на прощание сказал, что я принадлежу теперь ему и замуж смогу выйти только за него, потому что не один из претендентов не захочет получить пользованный товар. А если я вздумаю хоть кому-то рассказать о том, что произошло, он скажет, что я спала с этим молодым олманцем, и меня изгонят. Кто поверит, что он, Зафир, изнасиловал меня? Я сказала ему тогда, что лучше умру в одиночестве, чем выйду замуж за ничтожного извращенца, который надругался над собственной сестрой. А он ответил, что я ему не сестра и то, что мы выросли вместе, ничего не меняет. Он все равно будет обладать мной, сама я приду к нему или он вынудит меня приползти. Я пыталась излить душу матери, но она не понимала того, что я говорила ей. Болезнь пожирала ее с каждым днем все больше, и она угасала на глазах. И тогда я сама не захотела жить. Я собиралась облегчить ее муки. Ведь спасти ее у меня не было сил. Зафир нашел меня первым. Когда я пришла в себя, он сказал, что не позволит мне так просто отделаться от собственной жизни. Я плюнула ему в лицо и пригрозила, что если он не уберется с Олмании, я все расскажу Эсте. Сестра поверила бы моему слову, и его участь была бы предрешена. Конечно, я знала, что никогда не смогу об этом ей рассказать. Я никому не могла этого рассказать. Он еще пытался мне угрожать, говорил, что этим я очерню всех своих близких и нанесу непоправимый вред репутации императорской семье, но все же сделал так, как я хотела. Он улетел, переложив свои обязанности по отношению ко мне на плечи Стефана. Я знаю, что ты хочешь отомстить ему. Я и сама хотела того же. Но ты должен понимать, что это не в твоих силах, и не в моих. Ты не сможешь противостоять Зафиру. И я не хочу потерять тебя.

– Ты не потеряешь меня. Но и оставить его безнаказанным я не могу.

– Если ты попытаешься отомстить, я уйду от тебя, Камилли.

– Ты в своем уме? Что ты такое говоришь?

Она повернулась к нему лицом и вполне серьезно ответила:

– Если ты пойдешь к Зафиру, я все равно потеряю тебя.

– Но ты моя жена! Ты самое дорогое, что есть у меня. Я люблю тебя! Как же я могу простить ему то, что он сделал с тобой?

– Я не прошу тебя прощать, я лишь хочу, чтобы ты не искал встречи с ним и не провоцировал, если увидишь. Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я таю в твоих руках. Я люблю тебя. И ты уже отомстил ему, потому что получил то, что не смог взять он – мою душу. Зафир знает об этом, и это – самая лучшая месть, которую он заслуживает.

– Я все же попробую с ним разобраться по-своему.

– Но, Камилли!

– Я обещаю не применять силу, зайчонок, по крайней мере, нападать не стану.

– Обещаешь?

– Да, милая. Есть множество других способов сделать человека несчастным. И я обязательно придумаю один из этих способов специально для него.

– Камилли, а к тебе в голову никогда не закрадывалась мысль о том, что это Зафир устраивал покушения на Эсту?

От такого заявления Камилли потерял дар речи.

– Я думал об этом множество раз, точно так же, как и Урджин. Но не рассчитывал найти союзника в твоем лице. Я даже боялся заикаться об этом в вашем с Эстой присутствии.

– Сегодняшний день все изменил?

– Не все, но многое. Да, это вполне мог быть он. Он идеальный претендент. Он вхож в вашу семью, знает о вас все, знаком с повстанцами и лично встречался с маленьким Таймо. Он запросто мог найти союзника в нашем окружении, тем более, что доннарийцев, которым Эста не мешала бы, можно пересчитать по пальцам.

– Но кроме отсутствия очевидного мотива, есть еще одна причина, по которой это не мог быть он.

– Какая?

– Зафир прекрасно знал, что вместе с Эстой в поселение к Таймо полечу я. Он бы не стал рисковать мной, понимаешь?

– Понимаю. В таком случае, мы опять вернулись к тому, с чего начали.

– Нам остается только ждать очередного шага этого кого-то, кем бы он ни был.

– Да, и этого кого-то ожидает очень большой сюрприз, ведь жертва стала непобедимой…

Все прошедшие дни после короткого визита Эсты на Олманию, Стефан провел в ожидании известий от нее и Назефри. Свое свободное время он посвятил расследованию дела об исчезновении мирного олманского поселения.

Не было в этом пропавшем городке ничего особенного. Тихое место, не имеющее никакого стратегического значения и окруженное густыми лесами, оно не представляло для военных никакого интереса. Так почему же в один миг целый городок испарился с поверхности планеты со всеми жителями? Как ни искал Стефан ответов, найти ему их так и не удалось.

Тем утром он спокойно завтракал в столовой, и ничто не предвещало беды, но его видения всегда приходили внезапно, и Стефан едва ли удивился, когда очнулся с ложкой во рту, и воспоминаниями в голове о чем-то, во что он не мог поверить.

– Ваша Светлость, Вас вызывает к себе Император, – послышалось за спиной Стефана.

– Конечно, – автоматически ответил Наследник. – Сейчас иду.

Глава 33

– Ну, здравствуй, Ромери.

– И тебе того же, Фуиджи.

– Насколько я понимаю, мои дети и жена нашли приют в твоем доме?

– Того, что предсказано, мы не в силах изменить. И ты всегда это знал.

– Знал, но думал, что смогу обойти.

– Почему ты боишься ее, Фуиджи?

– Эсту? Ты и сам должен знать, почему.

– То, что произошло, было случайностью. И в этом не было вины Аделаиды.

– Но он погиб, Ромери, а она родила ее и не стала бороться за свою жизнь.

– Ты ведь и сам знаешь, что Хозяин не может жить без Повелителя. Это – одна сущность, одна энергия. Она всего лишь потянула время.

– Ты призвал остальных?

– Конечно. Но Науб не прилетит. Сослался на то, что не перенесет перелет.

– Главное, чтобы собрались все остальные. В этом смысл.

– Надеюсь, мы успеем.

– Надейся. Теперь мы точно знаем, что проход будет открыт.

– Я до сих пор не могу поверить в то, что ты пытался их разделить.

– Кроме них есть еще пары.

– Это смешно, Фуиджи. Нельзя изменить судьбу.

– А где Зафир?

– В пути.

– Этот парень очень силен. Возможно, когда-нибудь, и он войдет в Совет.

– Не знаю, время покажет. Посмотрим для начала, как он отреагирует на то, что мы ему поведаем.

– Какая разница, как?

– Наверное, ты прав.

– Я не мог поверить в предсказание, что мой сын найдет Хозяина. Кто угодно, но только не мой сын! Я не верил до последнего, Ромери. В нем не было ничего: ни силы, как у меня, ни способностей. И вдруг, он прилетает с Олмании и говорит о том, что встретился с иными и остался жив. Тогда я понял, что у меня совсем мало времени для того, чтобы их разделить. Я сыграл на его боязни влюбиться. Получилось, только Эсту пришлось потрепать. И что? Нигия вмешалась и все рухнуло.

– Если бы твоя проделка удалась, а война все равно началась? Что бы ты тогда сделал?

– Помирил бы их. Это просто с такими, как они, ты понимаешь. Гораздо хуже таким, как я. Вряд ли Нигия простит меня, а ведь я люблю ее и не хочу потерять.

– И она любит тебя, Фуиджи. Твоя ошибка в том, что ты отгородился от нее, вовремя не посвятив в семейные тайны.

– Я не хотел лишать ее розовых очков.

– Она поймет.

– Не знаю, хватит ли мне сил пережить все это.

– Что пережить? – спросила вошедшая в зал совещаний Нигия. – И что вообще ты делаешь на Ксилусе?

– Все хорошо, – кивнул Фуиджи Ромери, и тот покинул помещение, оставив супругов наедине.

– Нигия, присядь, пожалуйста, и послушай, что я тебе скажу.

– Спасибо, но я лучше здесь постою.

Она облокотилась о стену возле входной двери и приготовилась слушать. Фуиджи не стал медлить, и начал с самого главного:

– Со дня на день начнется война. Она не будет походить на какое-то межгалактическое сражение. Все решиться в один день в одном месте, и от итогов этого сражения будет зависеть продолжение жизни нашей части Вселенной в том порядке, к которому мы все привыкли.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я один из членов Совета Всевидящих, Нигия.

Женщина закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Сколько лет они прожили вместе, вырастили двоих детей, и только теперь она узнает о своем муже то, чего не могла даже предположить?

– Ты суирянин?

– Нет. Я доннариец. Суирян в Совете семь человек, во главе с Президентом Сурии Сомери.

– А кто еще, кроме них, входит в Совет?

– Я, Науб и Ромери. Места родителей Эсты должны занять Урджин и Эста.

– Ты знал родителей Эсты?

– Ты тоже их знала. Аделаида ведь была твоей хорошей подругой?

– Аделаида? Эста дочь Аделаиды и Париса?

– Самая, что ни на есть.

– Но ты же тогда сказал, что она погибла вместе с ребенком?

– Она погибла, но Эста осталась жить.

– О, Господи! Как ты мог все это время лгать мне? Как? Ты все знал с самого начала! Татуировка Урджина, приказ о женитьбе… Зачем ты пытался избавиться от этой девочки? Зачем, если сам же приказал свершить этот союз?

– Я голосовал против этого решения. Но в Совете двенадцать голосов, и я остался в меньшинстве.

– Но, почему?

– Я боялся за него. Он – Повелитель энергий. Эста – Хозяин. И Эста черпает свои силы из всего, что ее окружает, в том числе и из Урджина. Такой же парой в свое время были и ее родители, пока во время битвы с навернийцами Аделаида не создала пространственных проход, чтобы спасти повстанцев. Для того, чтобы его закрыть, она использовала жизненные силы Париса. Она убила его, Нигия!

– Она не могла этого сделать! Она любила его!

– Не преднамеренно. Парис и Аделаида были в сопротивлении. И они использовали силу, чтобы уничтожить стратегические Навернийские объекты и подорвать силы противника в той междоусобной войне. И хотя Совет мнением большинства запретил им это делать, они все равно не стали слушать. Кто-то предал их и на базу, где они укрылись, были брошены почти все силы навернийцев. Только когда все было кончено, Аделаида поняла, что Парис не просто потерял сознание во время их бегства: он был мертв.

– Как же она с этим справилась?

– Она и не справилась. У нее начались роды и она погибла.

– Я не могу этого больше слушать.

– Нигия!

Она обернулась в дверях и посмотрела на него таким холодным взглядом, что Фуиджи захотелось кричать.

– Я не мог тебе всего рассказать.

– Странно, что сейчас можешь.

– Если бы война не началась, все это не имело бы значения.

– Конечно, Фуиджи. Ведь ты всегда считал, что можешь решать за других.

– Когда прилетят делегаты, всех вас соберут в этом зале и посвятят во все детали дела.

– Я приду, но не ради тебя. Я сделаю это для сына. И для невестки. Ты знал, что Аделаида могла бы доверить воспитание ребенка только мне. Но все равно отдал ее олманцам, чтобы мне ничего больше не объяснять.

– Ты знаешь, что причина не в этом. Парис был законным наследником Навернии.

– Пока его не свергли. И я напомню тебе, что ты ему в той ситуации не помог!

– Он был членом Совета и сам прекрасно понимал, что с этим ему придется разбираться самому. И они с Аделоидой не имели права использовать свой дар не по назначению.

– Ты мог им помочь. Но они никогда не просили тебя об этом. А ты сам не предлагал.

– Мы боялись, что проход откроется. Наши силы были нужны на цели, гораздо более важные, чем восстановление законной власти на Навернии. Совет принял решение отдать ребенка двоюродной сестре Аделаиды, тем более, что она была Императрицей Олмании и могла воспитать девочку в традициях народа ее матери.

– О каком проходе идет речь, Фуиджи? О какой войне? С кем?

– С теми, с кем лучше вообще не встречаться. И я тоже могу погибнуть в этом сражении.

– Это лучшее, что ты можешь теперь сделать.

Она вышла из помещения и скрылась за углом. Глаза Фуиджи обожгло чем-то, и он с силой зажмурил веки. Странно, что он надеялся что-то изменить, ведь жену свою он потерял не сегодня, а много лет назад.

Громкий стук в дверь разбудил спящих Эсту и Урджина.

– Шесть утра, – забурчал наследник, прижимая Эсту поближе к себе. – Неужели учитель решил свести нас всех в могилу в такую рань?

– Это я, Урджин! – закричала Нигия. – Вставайте скорей. Я Вас жду в тренировочном ангаре.

– Мама, что случилось?

– Скоро все узнаете.

Спустя десять минут сонные Урджин и Эста вошли в ангар. На полу в центре помещения сидели Нигия, Сафелия, Камилли и Назефри. Было видно, что они так же пребывают в абсолютном неведении.

– Мама, что произошло? – спросил зевающий Урджин, присаживаясь возле брата.

– Твой отец здесь.

– Фуиджи? – не поняла Эста.

– Да. И скоро соберутся все члены Совета Всевидящих.

– Что-то я ничего не поняла…

– Я позвала всех вас, чтобы подготовить к тому, с чем вы столкнетесь сегодня. Для меня отдельные детали общей картины стали складываться только этим утром, после того, как я невольно подслушала разговор своего мужа с вашим учителем.

– Все настолько плохо, мама?

– Да, сынок. Когда тебе было три года, к нам в резиденцию прилетели двое молодых людей. Они очень хорошо знали Фуиджи и его отца, который без лишних слов принял их в нашем доме, как родных, и предоставил убежище. Этих молодых людей звали Парис и Аделаида.

– Подождите, – перебила ее Эста. – Это совпадение или они действительно были навернийцем и олманкой?

– В точку, Эста. Парис, свергнутый Император Навернии, нашел пристанище вместе со своей женой в доме Императора Доннары, которым тогда еще был дед Урджина. Фуиджи никогда не рассказывал мне, где и при каких обстоятельствах подружился с этими людьми, но было ясно одно: они слишком многое знали друг о друге, и их связывало нечто большее, чем простая дружба. Аделаида и Парис прожили с нами в одном доме около года. За это время я и сама довольно неплохо изучила этих людей, и весьма сильно привязалась к Аделаиде. Она была олманкой, но никогда не носила эти ваши плащи или национальные наряды. Это была женщина сильной воли, которая не уделяла большого внимания условностям и принимала все, произошедшее с ней, как данность. Они с мужем очень сильно любили друг друга. Более того, они даже ощущали малейшие колебания настроения друг друга. Однажды встретив такую пару, вы никогда бы не смогли забыть их. Время летело, и Парис с женой приняли решение вернуться на Навернию, чтобы присоединиться к разрозненным группам повстанцев.

– Почему же они прилетели на Доннару, а не на Олманию?

– Единственным человеком, с которым была близка Аделаида на Олмании, это Императрица – твоя приемная мать. На этом ее список родственников резко обрывался. Ни с Наубом, ни с Лили она не хотела иметь ничего общего. Она называла их старой знатью, которая привыкла к определенному ходу вещей и не была способна узреть дальше собственного носа, особенно, если это было выгодно им. Кроме того, Аделаида упоминала о проблемах с психикой Лили. Мне жаль, Назефри, что приходится так отзываться о твоей покойной матери, но это не мои слова.

– Что еще она рассказывала вам о Лили и Наубе?

– О Наубе – ничего, а о Лили то, что свет для этой женщины свет сошелся клином на ее приемном сыне и она пророчила ему несбыточные высоты, который тот обязательно должен был достигнуть. Это стало для нее навязчивой идеей.

– Да, мама была не совсем здорова, но все же окончательно рассудок никогда не теряла, – не без грусти в голосе подтвердила Назефри.

– Но не это важно. Аделаиду и Париса в следующий раз я увидела только спустя год. Урджину тогда уже исполнилось пять. Аделаида была беременной. До родов оставалось около трех месяцев, а на Навернии полным ходом шла война. В приватной беседе Аделаида взяла с меня слово, что если ее ребенок родиться и с ней что-нибудь случиться, я должна буду вырастить его, как своего собственного. Она объяснила, что не хочет обрекать свое на дитя на жизнь, заключенную в рамки определенных правил, потому не желает, чтобы ребенка воспитывал кто-либо из олманцев. Я все понимала. И конечно же, я согласилась. Это был последний раз, когда я видела их. Спустя два месяца Фуиджи рассказал мне, что и Парис и Аделаида с ребенком погибли в ходе проведения очередной военной операции на Навернии. А через месяц мы получили послание от Совета Всевидящих с эскизом нательного рисунка Урджина. Это сейчас я понимаю, каким образом связаны эти события. Ведь на самом деле ребенок Аделаиды не погиб. Его забрала на воспитание олманская императорская семья и назвала девочку Эстой.

Все замолчали.

– Значит я все-таки Наследница, только не того трона, о котором всегда думала.

– Да, Эста. Ты дочь свергнутого Навернийского Императора. Только сегодня утром я узнала, как именно погибли твои родители. Оказалось, что Парис и Аделаида обладали тем же даром, что и вы с Урджином. Они планировали разрешить ход войны с помощью своей силы, уничтожив стратегические навернийские объекты тем способом, которым могли. И не смотря на прямой запрет Совета Всевидящих, они использовали эту силу. Оборона была практически уничтожена, когда место их дислокации обнаружили навернийцы. Чтобы спасти повстанцев твоя мать создала пространственный туннель, но силы, чтобы его закрыть, она невольно черпнула у своего мужа. Парис погиб от рук своего Хозяина, который высосал энергию из любимого человека. Аделаида выжила тогда и родила тебя раньше срока, а потом умерла. Как сказал Фуиджи, все было предрешено, ведь Хозяин не может существовать без своего Повелителя. Этого боялся твой отец, Урджин. Он думал, что Эста может повторить судьбу своей матери и уничтожить тебя, сама того не желая. Поэтому все это время он пытался разрушить ваш союз, и потому применил все эти изощренные методы воздействия. А теперь самое главное. В Совет Всевидящих входят не только суиряне, о мистических способностях которых мы все наслышаны. Членами Совета являются также Фуиджи, Науб и Ромери. В этот Совет когда-то входили Парис и Аделаида. Их места вы с Урджином и должны занять в будущем.

Эсту повело. Так много информации, тайн, секретов, опасностей, о которых она узнала в течение нескольких минут и из которых была построена вся ее жизнь. Девушка подорвалась с места и бросилась в ближайший угол. Ее рвало.

Урджин подошел сзади собрал ее разметавшиеся волосы, падающие на лицо.

– Не хочу больше ничего слышать. Все лгут, обманывают, решают. Я не хочу становиться частью этого.

Двеннадцать царей на троне сидят,

Кто видел их лица – те вечно молчат.

Так что же гласит их главный секрет?

Повелитель известен – хозяина нет.

У каждого племени есть своя цель.

Одни защищают других от потерь,

Иные – обители тайну хранят,

Последние в двери давно не стучат.

Как только нарушится ход тех вещей,

Сломается цепь на двери без ключей.

Хранитель проснется – и будет война.

Наш мир в этом хаусе придет вникуда.

Итоги задачи предельно ясны:

Закрыть эти двери – уйти от войны.

Спасителей много – но цель их одна:

Охрана миров от мрака и зла.

Двенадцать царей на троне сидят,

Они знают все – но тайну хранят:

Как только нарушится ход всех вещей,

Хозяин проснется – откроется дверь.