Текст книги "Полукровка (СИ)"

Автор книги: Даниэль Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 28

Назефри проснулась от громкого стука в дверь.

– Назефри – это я!

– Учитель?

– Что случилось? – встрепенулся Камилли.

– Эста прилетела. Думаю, вам стоит увидеть ее.

Назефри накинула на плечи халат и открыла дверь.

– Что с Эстой?

– Она только что прилетела. Все лицо в синяках. Похоже, ее избили на Доннаре…

– О, Господи! Где она?

– На кухне. Мария заваривает ей чай. Назефри, это нечто серьезное.

– Вы думаете, что они узнали?

– О чем узнали? – спросил Камилли, натягивая свой костюм.

– О том, что я не наследница…

Эста словно тень появилась в дверном проеме.

– О чем? – не понял Камилли.

– О том, что я полукровка…

Урджин довольно быстро смог убедить Науба в невиновности Назефри. Он заверил Императора в намерениях Камилли и показал копию брачного документа, подписанного братом. Этого было достаточно, чтобы Науб обнял молодого Наследника, и бросив на прощание: "Назефри может вернуться", – покинул зал совещаний.

Урджин не стал задерживаться, и, отказавшись разделить с олманцами обед, отправился домой, к своей жене. Все дни перелета он провел в мыслях о ней. Время сделало свое дело, и от былой злости на нее и на себя не осталось и следа. Он думал о том, как прилетит, обнимет ее, и все снова будет хорошо. Так как и должно быть.

Но предчувствие шептало ему на ухо нечто другое. Нет, ей не грозила опасность. Но все же, что-то было не так.

Возле корабля его встретил отец. Он был один, без свиты, и это еще больше встревожило доннарийца.

– Где Эста? – спросил он, едва ли приблизившись к нему.

– Нам нужно серьезно поговорить.

– Где Эста?

– Я все объясню в рабочем кабинете.

Урджин резко остановился:

– Отец, я спрашиваю, где моя жена?

– Она больше не жена тебе…

Что-то произошло в следующий момент. Вся его жизнь вдруг резко разделилась на "до", и "после". Он не мог думать, не мог говорить, он пытался всеми своими чувствами уловить знакомое тепло рядом, холод, исходивший от нее, но ничего не чувствовал. Эсты там не было. В этот миг его не интересовало, что случилось и почему так случилось. Его голова разрывалась от беспомощного крика, которым он звал в своих мыслях ее. Но она не отвечала. Она молчала.

Дверь за спиной Урджина закрылась, погружая в мрачную атмосферу рабочего кабинета его отца. Фуиджи не стал присаживаться.

– Начнем с того, что все это время девица обманывала тебя.

– О чем ты говоришь?

– Она не Наслединца Олманской Империи. Это подтвердили генетические тесты, сделанные по моей просьбе с образцов ее волос.

– Какие тесты? О чем ты?

– Эста – полукровка, Урджин. Половина олманской крови, половина навернийской.

– Как это?

– Она не Наследница.

– А Стефан?

– Семья Императора удочерила девицу.

– Но откуда тебе это известно?

– Девушка сама призналась, когда столкнулась с неопровержимыми доказательствами своего происхождения. Олманцам был нужен этот брак, и она согласилась исполнить роль Наследницы. Олманцы надеялись на поддержку Доннары в случае войны с Навернией.

– Если не она Наследница, то кто же?

– Стефан – единственный ребенок в семье. Никакой Наследницы нет.

– Но почему тогда Совет приказал мне жениться на ней?

– Этого я не знаю. Вполне возможно, что Олманцы провели всех, и старикашек в том числе. А девчонка оказалась не промах. Ловко она скрутила тебя.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты знал, что она должна была выйти замуж за Зафира?

– Зафира?

– Да, но Совет Всевидящих по какой-то причине решил, что она должна выйти за тебя, и помолвка была расторгнута.

– Но ведь ей было всего шестнадцать?

– Ты забыл, что они выходят замуж очень рано? Она никогда не любила тебя. Обманывала, врала, использовала и не любила.

– Ее вынудили пойти на это?

Фуиджи рассмеялся сыну в лицо.

– О, насколько же ты глуп! Она не любила тебя никогда. Скорее, ненавидела. Все ее ходы были тщательно спланированы. Ее обучили. Всему. Каждому слову, жесту, улыбке, взгляду. Все было направлено исключительно на тебя и твою похоть. И это сработало! Ты даже умудрился влюбиться в эту куклу. Она рассказала мне, как спала с тобой и думала о другом, этом, как его, Зафире!

– Я тебе не верю…

– Не веришь? Мне? Опомнись! Это всего лишь девка! Подосланная, лживая девка!

– Но зачем? – будто в бреду шептал Урджин.

– Я же сказал тебе! Ты что, не слышал? Чтобы приручить тебя, как щенка, влюбить, заставить потерять голову, дабы получить защитника и союзника для своего народа.

– Но если она полукровка, то олманцы – не ее народ.

– Ее народ те, кто вырастили ее. Это был долг перед ее семьей, перед Наубом! Ты что, действительно поверил в какие-то чувства? Что она влюбилась в тебя? Что ты превыше всех для нее? Да она даже беременеть от тебя не хотела! Как чувствовала, что недолог будет этот брак.

Урджин оцепенел.

– Я хочу немедленно с ней поговорить! Где она?

– Улетела шесть дней назад.

– Что?

– Ты слышал! Теперь ты свободен. У девицы хватило ума подписать бракоразводные документы. Чего еще тебе от нее надо?

– Как так?! Что ты ей сказал?

– Ты что, не слышал, о чем я тебе говорил? Она обманула тебя! Обвела вокруг пальца!

Фуиджи протянул Урджину электронный планшет.

– Вот здесь ее подпись. А здесь послание для тебя с ее отпечатками, чтобы ты не сомневался в его подленности.

Урджин понес экран к глазам и стал бегло читать:

"Если ты думаешь, что мне жаль, что все так получилось, ты глубоко заблуждаешься. Это политика, да ты и сам все прекрасно знаешь. Честно говоря, я с облегчением подписываю эти документы. Больше мне не придется выносить твои прикосновения и "раздвигать ноги" перед тобой, как красноречиво когда-то выразился твой отец. И еще, на прощание, скажу: я всегда тебя ненавидела. Из-за этого брака вся моя жизнь полетела к черту. Я ненавижу тебя, Урджин! Будь ты проклят! Эста".

Урджин уронил планшет на пол и направился к двери.

– Куда ты? Подпиши документы!

Он не слышал отца, он вообще ничего не слышал. В голове отпечатались жестокие слова той, которую он любил больше жизни, и нестерпимая боль от разочарования и отвращения к этому существу, которое он боготворил, разъели его плоть, словно кислота. Он мог бы простить ее, за обман, за все, если бы она попросила, если бы только любила его или даже не любила, но попросила. Как же он презирал себя! За слабость! За то, что несмотря ни на что, все еще хотел быть рядом с ней, оберегать, хранить, желать, прикасаться и брать то, на что, казалось, имел право. За то, что способен был еще думать о ней, когда ей самой на него было наплевать. За то, что она ненавидела его, а он ее любил.

Урджин пришел в свою комнату и лег на кровать, уставившись невидящим взором в потолок. Какие-то чужие влажные капли заполнили его глаза. Он не хотел испытывать все это. Все что угодно, любую физическую пытку, но только не это.

В комнату кто-то постучал. Он не ответил. Он был недвижим в своем горе. Как же легко она открестилась от него?! Перед глазами пробежали моменты их близости, когда он отдавал всего себя этой женщине. Теперь он видел все в другом свете. Обязанность, она исполняла перед ним свой долг.

– Вставай, Урджин. У нас проблемы.

Голос отца вывел его из состояния оцепенения. Урджин повернул голову, и понял, что произошло нечто серьезное.

– Олмания и Наверния созывают экстренное заседание Межгалактического Совета. Нам пора вылетать.

– Что случилось? – спросил он, не предпринимая никаких попыток к движению.

– Одновременно на Олмании и Навернии бесследно пропали два поселения людей. Это девять тысяч человек в общей сложности.

Урджин подорвался и сел в кровати.

– Они просто исчезли, как те корабли, или что-то осталось?

– Ничего не осталось. Ни людей, ни строений. На грани стоит судьба мирного договора. Пока ты не подписал бракоразводные документы, мы связаны с Олманией дипломатическим союзом, и если начнется война, будем втянуты в распри.

– Я ничего не собираюсь сейчас подписывать.

– Это я уже понял. Более того, отказаться от обязательств сейчас – неверный ход. Нам следует выступить, как нейтральная сторона и подавить конфликт на время. После этого мы сможем развязать свои руки и уйти в сторону. Пусть воюют – это уже будет не наше дело. Пойдем, вылет через десять минут.

– Она будет там?

– Я понятия не имею, будет там эта девка или нет. Твое дело – держать нейтралитет по всем вопросам и защищать наши интересы.

– Боюсь, что в данном случае, наши интересы сходятся с олманскими. Я говорил тебе об опасности. Я сам видел тех существ.

– Урджин, на кону наше мирное существование, и посылать людей на войну из-за твоих предположений – опрометчивый шаг. Никто не в силах доказать, что существует реальная угроза мирному существованию наших миров. А что касается поселений, то это слово Навернии против Олмании и наоборот. Они перегрызут друг другу глотки, в попытках доказать, что это заговор чужой стороны.

– Когда сбор делегатов?

– У нас три дня на перелет. Пойдем, время не ждет.

Урджин вышел из комнаты и увидел мать. Она стояла в стороне и очень внимательно на него смотрела.

– Мама?

– Я бы хотела поговорить с тобой.

– Мы улетаем, – оборвал ее Фуиджи. – Поговоришь, когда вернемся.

– Нет, сейчас!

– Не спорь со мной, Нигия.

– Урджин, это очень важно.

– Если ты хочешь поговорить об Эсте, можешь даже не пытаться. Ее здесь нет, и, боюсь тебя разочаровывать, никогда больше не будет.

Гнев сквозил в каждом слове Наследника. Ненависть и презрение читались на его лице.

– Ты потерял свой рассудок.

– Возможно, но в этом нет моей вины.

Он развернулся и пошел прочь. Фуиджи обернулся к Нигии и с прищуром посмотрел ей в глаза.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Что же ты такое придумал, что бедная девочка убежала отсюда, как ошпаренная? Ты не в силах ничего изменить, и тебе придется с этим смириться.

– Эта бедная девочка, как ты говоришь, обвела всех нас вокруг пальца.

– Ты так ненавидишь ее…

– Это не просто ненависть, Нигия. Я защищаю его.

– От чего, Фуиджи? От любви?

– Если бы ты только знала… Но ты не знаешь.

– Так скажи мне!

– Есть вещи, которыми я не могу поделиться даже с тобой.

– Ты всегда так говорил. Иногда я смотрю на тебя, и не могу понять, почему полюбила когда-то.

– Ты и сейчас меня любишь.

– Боюсь, что в этом ты не прав.

Нигия отвернулась от мужа и пошла прочь. Он провожал ее взглядом, полным какого-то странного чувства обреченности и разочарования. Она давно перестала пытаться понять его. Впрочем, с какого-то момента времени это стало и не нужно ей. Жена Императора жила своей собственной жизнью, и единственное, что представляло ценность для нее – это счастье ее собственных детей. Он знал об этом и давно перестал пытаться что-либо изменить. В конце концов, они преследовали одни цели, и упрекать ее за это он не имел право.

Заседание Межгалактического союза проходило на Олмании. Урджин меньше всего хотел бы сейчас возвращаться на эту планету, видеть всех этих людей, но в то же время, подсознательное желание встретиться с ней, взглянуть на нее, просто посмотреть, пробивалось маленькими ростками из грунта презрения и ненависти. Что он скажет ей? О чем ее спросит? О том, как вся их жизнь оказалась размазанной по жертвенному алтарю политики и чьих-то планов? Или о том, насколько сильно она все это время ненавидела его?

Глупец! Почему он не подписал все бумаги? Почему, как только его мысли рисовали в воображении витиеватые закорючки на строчке с его именем, ему казалось, что весь мир должен рассыпаться у него в руках? Что удерживало его от этого шага? Наверное, надежда, на то, что все еще может быть по-другому. Что она встретит его и поймет, что все же любила, не смотря ни на что. Что она попросит его не оставлять ее и поклянется в том, что всегда будет рядом с ним. Он душил эти мысли в себе. Топтал их ногами, разрывал в клочья руками, но они пробивались, как те ростки, и причиняли ему новую боль.

На посадочной площадке Олманской резиденции, Фуиджи и Урджина встретил первый советник. Он быстро посвятил их во все детали дела, и разъяснил позицию Олмании.

– Где Науб и Стефан? – поинтересовался Фуиджи.

– Они готовятся к заседанию. Не было Вас и еще нескольких делегатов. Их мы ждать не будем. Дело не терпит отлагательств.

Урджину очень хотелось спросить советника об Эсте, но он нашел в себе силы сдержаться и не потерять остатки своего достоинства, обнажая зависимость от этой женщины.

Заседание проходило в огромном многоуровневом зале собраний, где встретились делегаты со всей Вселенной. Общий гул прервался, когда в поле зрения появились доннарийцы и заняли свои места за трибунами. Урджин окинул взглядом аудиторию и остановился на Стефане и Наубе. Эсты рядом с ними видно не было.

Свет в зале погас, и луч прожектора осветил фигуру Императора Олмании, облаченную в черный плащ и возвышающуюся над своим местом.

– Мы собрали Вас здесь сегодня для решения проблемы, касающейся не только планет нашей галактической системы, но и всех миров, существующих во Вселенной.

Зал разразился воскликами негодования. Науб, тем не менее, продолжал.

– Шесть дней назад с разницей в один час тридцать минут с поверхности Олмании и Навернии исчезли два поселения мирных жителей, общей численностью девять тысяч человек. На сегодняшний момент у нас нет никаких данных о том, что могло с ними произойти.

– А навигация? Радары? Спутники? – кричали обезличенные голоса с разных сторон.

– Технические средства обороны, которыми мы располагаем, не зафиксировали никаких изменений.

– А что по этому поводу думает Наверния?

– Поселение на Олманской стороне исчезло раньше, чем наше, – послышался голос навернийского Императора Полака. – Если бы Олманцы передали сообщение об инциденте, возможно, мы бы смогли предотвратить несчастье на нашей стороне. Но до сих пор остается загадкой – почему они этого не сделали, и имел ли место подобный инцидент на их планете вообще.

– То же самое Олмания может утверждать и по отношению к Вам! – перебил его Науб. – Наши доказательства выглядят так же неубедительно, как и доводы навернийской стороны.

– Сначала Вы утверждали, что мы повинны в исчезновении загадочных кораблей в нашей атмосфере, а теперь напираете на города? Если Вы задумали начать войну, нам есть, чем вам ответить!

– Мы не хотим войны, так же, как и Вы, я надеюсь.

– У Вас есть теории, способные объяснить все происходящее?

Науб замолчал и задумался.

– Был один инцидент, связанный с безопасностью нашей Наследницы.

– Какой именно?

– Во время поездки на один из континентов, она и ее сестра Назефри столкнулись с враждебными существами.

Зал заполнился гулом негодования.

– Что Вы этим хотите сказать?

– Это были люди, которые появились внезапно, и так же внезапно исчезли. Их появление не было санкционировано, и приборы не зафиксировали их присутствия на Олмании.

– К какой расе они принадлежали?

– К неизвестной. Эти существа передвигались с неимоверной скоростью и обладали силой, не постижимой для обычного человека.

– Как они выглядели и на каком языке общались?

Науб молчал, не в силах продолжать дальше. Исход его признания был известен Урджину наперед. Его поднимут на смех.

– Они выглядели, как Олманцы и разговаривали на двернем олманском языке, – послышался звучный женский голос откуда-то сверху.

Эста стояла на самом верхнем уровне, спрятанная от взглядов сотен людей своим черным плащом.

Зал разразился смехом. Луч света осветил ее маленькую фигурку, и…..стоящего позади нее Зафира.

Урджин не поверил своим глазам. Этот молодой олманец выглядел совершенно спокойным, чуть надменно держа свой подбородок и едва заметно кривя губы в улыбке. Его правая рука покоилась на плече Эсты, и, казалось, что именно из этого жеста она черпает свои силы. Урджин зарычал от ярости, переполнившей его.

Дурак! Какой же он драк!!! Как и предрекал отец, она тут же отправилась к этому олманцу. Зафир, будь он проклят! Зафир!!! Как же он ненавидел их обоих в этот момент. Его руки сжались в кулаки, разодрав кожу до крови. Урджин сделал глубокий вдох, и заставил себя сидеть на месте.

Никто не видел ее лица, скрытого капюшоном, но было понятно, что она стоит с гордо поднятой головой.

– Вы говорите об олманцах на Олмании с некими способностями и, незаконно обитающих на вашей земле? – не смог сдержать смешок Полак.

– Я сказала, что они были похожи на олманцев, а не то, что они ими являлись.

– Вы держите нас за идиотов? И вообще, кто Вы такая?

– Вы знаете, кто я.

– Я-то знаю, но другие видят Вас в первый раз.

– Мое имя – Эста Пиолу.

– Наследница собственной персоной? Как же Вам удалось выжить после встречи с этими мифическими существами?

– Они испугались моего присутствия.

Урджин не мог поверить своим ушам. Она растаптывала себя на глазах у всей Вселенной.

– Я понимаю, что в это трудно поверить, – продолжала Эста, – но я говорю Вам правду. Эти существа враждебны. Они не настроены на проведение переговоров и не понятно, чего они хотят. Поэтому, я прошу Вас о помощи.

– Помощи? – разъярился Полак. – Помощи? Что за фарс Вы здесь устроили?! И после всего этого Вы еще надеетесь обвести нас вокруг пальца? Какие у Вас есть доказательства, кроме слов двух представителей Олманской Империи?

Зал замолчал. Все взоры были устремлены на Урджина. И он знал почему. Если он встанет и скажет, что верит своей супруге и поддерживает ее обеспокоенность создавшейся ситуацией, все еще можно будет свести к перемирию. А если промолчит – они раздавят и ее, и всю ее семью, как тараканов.

На что она надеялась, когда брала слово? На него? На то, что он поддержит ее после всего, что она сделала? После того, как заявилась сюда со своим любовником, пренебрегая всеми правилами приличия и показывая, насколько презирает его?

– Сиди, – зашипел Фуиджи. – Если война начнется, мы сможем выбыть из игры, объявив о ее предательстве, и открестимся от этого конфликта. Она сама подписала себе приговор.

Урджин сидел и смотрел на фигуру в черном плаще, освещенную лучом прожектора. Он ощущал холод, источаемый ее телом. Он не хотел его чувствовать, но был не во власти с этим бороться. Эста. Женщина, которую он все еще любил больше, чем кого бы то ни было на свете, и которую ненавидел всем своим существом, сейчас зависела от него. И он мог ей помочь. Не жизням миллионов, которые сейчас престали перед его взором безликой массой, а ей, его чертовой жене.

Урджин медленно встал со своего места и произнес:

– Я могу подтвердить ее слова, потому как вместе с ней и ее кузиной Назефри этих существ видели я и мой брат Камилли.

Зал замолчал. Свет ослепил его, отрезав от окружающего мира и принуждая сконцентрироваться на собственных словах.

– Означает ли это, что Доннара так же утверждает о возможном существовании неизвестной расы, которая похожа на олманцев, говорит с ними на одном языке, но, в то же время, не является представителями их рода? Расы, которая враждебно настроена по отношению к этой планете и может быть причастна к событиям, обсуждаемым на этом собрании?

– Да! – громко ответил Урджин и в гневе стукнул кулаком по столу.

Она опять победила, будь она проклята…

Глава 29

Как же он ненавидел ее. Он хотел встретиться с ней лицом к лицу, чтобы взглянуть в глаза этому мерзкому существу, превратившему его собственную жизнь в ад. Он едва ли дождался окончания заседания, и как только делегаты поднялись со своих мест, придя к обоюдному решению о сотрудничестве в расследовании неизвестных происшествий, Урджин кинулся за ней в след.

Но она была быстрее. Проскочив в толпе, она затерялась в одном из коридоров своей резиденции, оставив его ни с чем.

– Тебе не следует ее искать.

Урджин обернулся на голос и встретился взглядом с холодными синими глазами, принадлежащими Зафиру.

– Ты, – выдавил он из себя и его руки сжались в кулаки.

– Я, Урджин. И если ты думаешь, что сможешь меня ударить, знай, что я в любом случае сильнее.

– Ублюдок! – закричал Урджин и попытался нанести Зафиру сокрушающий удар в челюсть, но вдруг замер на полпути.

Его руку что-то сковало в пространстве, и он не мог пошевелить даже пальцем.

– Это называется энергетический блок, Урджин. Так же, я могу парализовать все твое тело.

– Чего тебе надо?

– Не смей приближаться к ней. И передай своему кузену, что я не давал своей сестре разрешения выходить замуж за одного из доннарийских ублюдков.

– Сам скажи об этом Камилли. Или боишься, что доннариец выбьет из тебя всю спесь?

Зафир громко расхохотался.

– Насколько же ты глуп, Урджин! Все, что ты принес вместе с собой на эту планету – это горечь и разочарование. Они обе находятся под моей защитой. И последнее слово останется за мной, запомни это.

– Твое право так думать. Однако, спроси у Эсты о том, как она стонала, когда исполняла свой супружеский долг в постели со мной. Может быть, ей наплевать на то, что ты думаешь?

Зафир в гневе поднял руку, но оклик Науба заставил его остановиться.

– Зафир, Урджин? Что здесь происходит?

Науб вместе со Стефаном подошли к ним.

– Ничего, дядя. Мы немного поговорили с Наследником, и теперь я могу идти.

Зафир быстро кивнул Императору и удалился.

– Вы изначально все это планировали? – не без злобы в голосе спросил Урджин.

– Я знал, но планировать ничего не пытался. Эста только сегодня рассказала мне, что ты все знаешь.

– Где она?

– Это не важно. Когда-то я говорил тебе о том, что она не останется на Олмании, если ваш брак потерпит крах. Она верна своим традициям.

– И она даже не удосужилась встретиться со мной лицом к лицу? – взревел Урджин.

– О чем ей с тобой разговаривать?

От такой наглости Урджин потерял дар речи. Он стоял и смотрел на человека, который обманул его точно так же, как и его жена, и при этом делал вид, что ничего особенного не произошло!

– Вы издеваетесь надо мной?

– Нет. Я благодарен тебе за то, что ты исполнил свой долг и сказал правду.

– Долг? Я еще был Вам что-то должен?

– Нет, – подал голос Стефан. – Нам ты не был должен ничего. Только своей совести, Урджин, и я очень рад, что она у тебя, как оказалось, все еще есть…

Науб, едва кивнув головой в знак того, что разговор окончен, удалился прочь. Стефан еще несколько минут смотрел на Урджина.

– Ты еще что-нибудь хочешь мне сказать?

– Нет, Урджин. Нам не о чем говорить, – с этими словами и он пошел прочь.

– Теперь ты понял, с кем имел дело? – из-за спины спросил его отец.

Урджин несколько минут молчал, будто переваривая все, что произошло, а затем спокойно ответил:

– Нам пора улетать домой.

– Как скажешь, Урджин. Здесь нам действительно больше нечего делать.

С того момента время для Урджина остановилось. Все его надежды и стремления были погребены под обломками его собственной гордости, которую она растоптала в один момент. Лежа на своей кровати в каюте корабля, он закрывал глаза, в надежде уснуть и забыться, провалившись во тьму беспамятства, но Эста приходила к нему и во сне, такая хрупкая, беззащитная и нежная, и сводила его с ума. Она издевалась над ним, целуя в губы и отдаваясь во власть его рук с такой преданностью и желанием, что он на мгновение забывал о том, что это ее игра и признавался ей в любви. Он надеялся, что это изменит что-нибудь. Что она услышит его и скажет, что то же любит его и никогда не оставит одного. Но как бы громко он не кричал о своих чувствах, она все равно не слышала. И продолжала делать все то, что ей так легко удавалось, разрывая его сущность на множество осколков, мерцающих в грязи из ее предательства и безразличия. Он не хотел больше спать, но как бы ни старался держать уставшие веки над воспаленными глазами открытыми все оставшиеся дни перелета, они все равно закрывались, и его кошмар возвращался к нему вновь.

Он вернулся домой разбитый и уставший. У него едва хватило сил дотащить свое тело до кровати и лечь на нее, не раздеваясь.

– Если ты и дальше собираешься здесь лежать, я пожелаю тебе никогда ее не найти…

Урджин обернулся за голос матери, так и не веря, что это она стоит у его кровати.

– Я не звал тебя, мама. Уходи.

– Нет, ты звал. И она звала, только ей я не смогла помочь, а тебе могу.

– Что ты хочешь мне сказать, мама?

– Я ничего не буду говорить. Ты все увидишь сам. Если бы тебе хватило ума поговорить со мной перед вылетом, вопрос был бы уже решен. Но тебе не хватило. А я не могла отдать тебе это при отце.

Она протянула сыну маленький проектор.

– В тот день мои люди донесли мне, что твой отец приказал привести Эсту в комнату для допросов. Меня тайком провели в смотровую. Это за стеклом, ты знаешь. С собой я взяла камеру. То, что я увидела, было по истине ужасным. После всего того, что он с ней сделал, ее выкинули отсюда, как тряпку. Он даже не позволил ни мне, ни Сафелии попрощаться с ней. Я хочу, чтобы ты увидел то же, что и я. А потом делай, что хочешь.

Нигия покинула комнату сына так же бесшумно, как и вошла. Урджин несколько секунд смотрел на устройство в своей руке, пока не включил проектор.

Его хрупкая жена сидела пристегнутой к стулу, а перед ней стояли его отец и Клермонт…

Все было понятным и очевидным. Они измывались над ней, надавливая на нужные болевые точки, и ломая и без того надломленное существо.

У Урджина едва хватило силы воли досмотреть всю запись до конца. Только за один удар, всего лишь один, он хотел разнести всю резиденцию вдребезги. Когда увидел струйку крови, вытекающую из ее уха, был готов на смертоубийство. Он жаждал мучить Клермонт, за каждое лживое порочное слово, вылетевшее из ее грязного рта. И когда он увидел, каким образом его бывшая любовница попрощалась с его женой, Урджин взревел.

Кто кого обманул? Кто кого предал? Он был настолько глуп, что даже не предположил очевидного. Она осталась одна в логове змей, которые не преминули покусать ее. И он не только не защитил свою жену, он позволил ей поверить в то, что она ему безразлична, предрешив тем самым, исход этой истории.

Урджин вылетел из своей комнаты, не помня себя.

– Что вы с ней сделали?! Клермонт!!! Я убью тебя! Я тебя убью!

Урджин не стал медлить и ворвался в кабинет отца.

– Какое же ты ничтожество!

– Да как ты смеешь?

Урджин подлетел к отцу и, занеся руку, ударил его в челюсть.

– Ты в своем уме?

– Как ты посмел? Как ты посмел!!!

– Из-за этой девки ты поднял на меня руку?

– Этого мало для тебя!

Комнату заполонила охрана. Служащие скрутили разъяренного Наследника, пребывающего в состоянии запредельной ярости. Там же возникла Нигия и Сафелия. Мать с трудом удержала дочь на месте.

– Если ты полетишь за ней, я лишу тебя всего! Я отрекусь от тебя!

– Думаешь, после этого я останусь здесь? Никогда! Слышишь? Никогда!!!

– Ты не посмеешь! У тебя ничего нет! Ты даже прокормиться не сможешь!

– Ошибаешься! У меня есть все! Деньги, акции, имущество, предприятия, и все не на этой чертовой планете! Я никогда не совершаю одни и те же ошибки дважды. Прошлый опыт научил меня не рассчитывать на то, что даешь мне ты. Так что, будь ты проклят, отец!

– Она совсем тебя довела?

– Это ты устроил то покушение? Ты приказал убить ее?

– Не неси чушь! Ее кровью я бы руки марать не стал.

– Врешь! Стал бы!

– Есть вещи, на которые даже я пойду.

– Я тебе не верю. Ты ужасен, отец.

– И что? Променяешь свою семью и положение на жизнь с безродной?

– Я променяю тебя на жизнь с ней. Ты всегда издевался над всеми, кто тебя окружал. Мне даже трудно поверить в то, что мать столько лет терпела тебя.

– Так это ты, Нигия, постаралась? Идиотка!

– Не смей оскорблять ее!

– Не тебе меня поучать!

– До чего же ты опустился… Ты жалок. С меня хватит. Я ухожу. Мама? Сафелия? Вы летите со мной?

– Я знала, Фуиджи, что этот день настанет, – спокойно произнесла Нигия.

– Это ты во всем виновата! В кого ты его превратила? Ты не знаешь, что делаешь!

– Пойдем, мама. Не стоит.

– Сафелия останется! – закричал Фуиджи.

– Я не останусь здесь…

– Не смей мне перечить!

– Пойдем, Сафелия.

Урджин обнял сестру и вывел ее из кабинета. Нигия на несколько секунд задержала взгляд на муже, будто сожалея о чем-то, но очень быстро отвела глаза и последовала за сыном.

– Сынок, куда мы полетим?

– На Ксилус, мама. Знаешь, наверное, со временем я бы и сам сложил все детали головоломки воедино и раскусил бы этот заговор. Но, боюсь, на это ушло бы слишком много времени. Только теперь я, наконец, понял смысл того, о чем говорили когда-то Эста и Науб.

В голове Урджина замелькали обрывки фраз.

"Ты можешь в любой момент расторгнуть наш союз. А потом жениться на другой, и она даст тебе то, чего ты достоин. – Что значит "достоин"? – Ну, она будет более подходящей супругой для тебя, чем я. – Что значит "будет"? Ты собралась меня бросить? Я что, уже надоел тебе? – Нет, я не хочу оставлять тебя. Я же сказала, что так можешь поступить только ты. – А ты – нет? Ты никогда не разведешься со мной? – Я никогда не унижу тебя разводом. Так меня воспитали. – Тогда почему ты считаешь, что я могу унизить подобным образом тебя? – У каждого поступка есть свои причины. Возможно, когда-нибудь и у тебя появиться повод развестись со мной".

"Если что-то случится, она не вернется сюда. И не потому, что мы не примем ее здесь, или не будем ждать. Она не вернется, потому что не сможет оскорбить тебя в глазах всего олманского народа, сбежав от никчемного мужа в родной дом. Это наш мир, сынок. И еще одно, Урджин. Эста никогда не выбирала свою судьбу. Чтобы ни случилось, помни об этом".

"Скажи, может ли мужчина отказаться от всего ради женщины? – Смотря, от чего он должен отказаться. – Эста тоже сказала, что не сможет. Возможно, она была права…"

"Мужчина рискнет всем только ради женщины, которой подарил сердце. Как жаль, что этой женщиной для своего нареченного стала не я".

– Это ты, малыш.

– Что ты сказал?

– Ничего, мама.

– А почему Ксилус?

– Потому что Эста могла найти убежище только там.