Текст книги "Полукровка (СИ)"
Автор книги: Даниэль Рэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Глава 22
Братья обшарили одноэтажное деревянное строение. Здесь была всего лишь одна большая комната, которая вмещала в себя камин, две кровати, стол, несколько стульев и шкафы с полотенцами, одеялами и всякой домашней утварью.
– Охотничий домик, – заключил Урджин. – Попробуй развести огонь в камине, а я перетащу Эсту и Назефри внутрь.
– У меня нет ни спичек, ни зажигалки.
– Возьми в шкафу. Там этого добра полно.
День близился к концу. Камилли смог протопить домик, и теперь здесь было очень тепло. Урджин в очередной раз попытался разбудить Эсту, и она даже смогла промямлить что-то о том, что хочет пить. Он тут же принес воды и напоил жену, после чего она благополучно опять уснула.
Состояние Назефри также улучшилось. Теперь она могла тихо шептать слова, и стала ощущать кончики пальцев ног. Неизвестно, кого это больше обрадовало: ее или Камилли, который все это время крутился возле нее и предлагал свою помощь.
– Не хочу тебя расстраивать, Урджин, но девушек следует искупать, пока окончательно не стемнело. В озере теплая вода, и мыло где-то здесь я видел. Ты искупаешь Эсту, а я займусь Назефри.
– Я против, – послышался сиплый женский голос.
– Тебе слово не давали, – отрезал Камилли и направился к шкафу в поисках мыла.
– Что это значит? Я хочу остаться грязной – это мое право!
– А я хочу спать рядом с чистой женщиной под чистым одеялом, – ответил Камилли.
– Ты собрался спать рядом со мной?
– Да, потому что ночью здесь будет холодно, а живая грелка, вроде тебя, мне не повредит.
– Спи рядом с Урджином! Мне не холодно!
– Назефри, Урджин будет спать возле Эсты. И мне там делать нечего, сама должна понимать.
– Но…
– За что мне это! – перебил ее Камилли. – Назефри, замолчи!
– Но…
– Все! Мне это надоело. А вот и мыло! – воскликнул он. – Планы меняются: первыми идем купаться мы.
– Какого черта! – попыталась закричать Назефри, когда Камилли здоровой рукой оторвал ее от пола и, перекинув через плечо, побрел в сторону озера.
– Удачи! – крикнул ему Урджин на прощание.
Назефри не унималась до тех пор, пока ее бренное тело не упало на берег. Как будто прочувствовав все, что сейчас с ней будет происходить, она испугалась и замолчала на полуслове.
– Что, поток брани иссяк? – спросил ее Камилли, снимая с себя одежду.
– Что ты делаешь?
– Иду мыться.
– Но ты же…
– Голый, – ответил он за нее.
– Мог бы прикрыться хоть чем-нибудь!
– А ты не смотри!
– А я и не смотрю! – прокаркала она, продолжая откровенно его изучать.
Он был таким притягательным и очень красивым. Она даже приоткрыла рот от восхищения. Все его тело было вылеплено из мышц. И плавно опуская глаза все ниже, она, наконец, остановилась на самом интересном месте.
– Может мне повернуться, чтобы ты все могла рассмотреть? – не без сарказма произнес он.
– А почему бы и нет! – воскликнула она. – Ты ведь видел меня голой, я тоже хочу посмотреть на тебя.
– Тогда смотри, – он повернулся к ней лицом и упер здоровую руку в бок.
У Назефри упала челюсть. Глаза распахнулись, и она с нескрываемым интересом начала рассматривать только одну часть его тела.
– Э-э…
– Это называется "половой член", Назефри. Ты все рассмотрела?
– О, Боже… – промямлила она.
Камилли посмотрел вниз и, обронив матерное слово, с разбегу прыгнул в воду. Она одним своим взглядом начала возбуждать его, и пугать ее этим он не хотел.
Назефри пережила культурный шок. Несмотря ни на что, Камилли был первым мужчиной, которого она по собственному желанию видела обнаженным. И она не испугалась!
Спустя некоторое время, он вышел из воды на берег, обтерся полотенцем, которое прихватил с собой вместе с другими вещами, и обмотал его вокруг талии.
Назефри не шевелилась. Она знала, что настал ее черед.
Он подошел к ней.
– Я обещаю смотреть только тебе в глаза, – подбодрил он ее.
– От этого не легче. А не мог бы ты раздеть меня и оставить одну на берегу на несколько минут?
– Зачем? – не понял он.
– Пожалуйста! – взмолилась она.
– Ты хочешь в туалет?
– Камилли, пожалуйста…
Она заплакала. Беспомощность – что может быть хуже? Да, она хотела в туалет. Она чувствовала эту потребность уже давно, но как она могла сказать об этом? Если бы Эста была рядом – все было бы намного проще. Но здесь ее не было.
– Не плачь, слышишь? – тихо заговорил он. – Это ведь нормальная потребность твоего тела. Хорошо еще, что ты можешь ее контролировать.
– Камилли! – вновь воскликнула она, и он замолчал.
Он оставил ее нагую на берегу, а через несколько минут вернулся и затянул ее в воду.
– Это ужасно, – прохрипела она.
– Нет, Назефри, это всего лишь испытание, которое тебе придется пройти вместе со мной.
– Ты будешь мыть меня всю?
– Да. Сейчас оторву кусок полотенца, потерпи.
Она свободно лежала на поверхности воды, пока он снимал с себя перевязь и отрывал от нее довольно приличный кусок. Затем он намылил эту тряпку и вымыл девушку с головы до ног. И все это время он смотрел ей только в глаза.
Когда все было сделано, он вытащил ее на берег, обтер сухим полотенцем и переодел в чистые штаны и майку, которые нашел в домике. Она больше не плакала, но и сказать ему тоже ничего не могла.
Урджину все далось намного проще. Эста даже ненадолго проснулась, когда он раздевал ее. Она приоткрыла глаза и, абсолютно не соображая, что происходит, закрыла их вновь. Урджин спокойно привел жену в порядок, и в чистой, сухой одежде перенес в дом.
Камилли накормил Назефри одной из консервированных каш, завернул ее в теплое одеяло и уложил на кровать.
– А ты? – спросила она, когда увидела, что он не собирается ложиться рядом.
– Если ночью станет холодно, я лягу к тебе. А пока посплю на полу.
– На полу ты мгновенно замерзнешь и заболеешь. И что тогда? Нас всех будет купать Урджин?
– Мыть Камилли – это как минимум интересно, – съязвил кузен.
– Здравый смысл? – удивился Камилли. – Назефри, откуда?
– Заткнись и ложись рядом, – приказала она.
Он больше не спорил. Лег на кровать, забрался под ее одеяло и мгновенно отключился.
Ночью Урджин не смог заснуть. Вокруг действительно стало холодно и тепло Эсты согревало его куда лучше одеяла, но все равно, избавиться от внутреннего озноба он не мог. Кто? Зачем? Почему? А главное, что делать теперь? Он не знал ответов, и это еще сильнее раздражало его. Эста зашевелилась и что-то пролепетала.
– Малыш?
Она не ответила и зашевелилась вновь.
– Спи, малыш, – нежно шепнул он ей на ухо и, как ни странно, она успокоилась.
Нет, теперь все для него изменилось. Приоритеты неожиданно поменялись местами, и на первом месте оказалась его зазноба, его Эста, его малыш…
Первой утром проснулась Назефри. Ей никогда еще не было так хорошо. Она ощутила свое тело, приятно покоящееся в истоме, и слабость, разливающуюся по нему. Она почувствовала, насколько ей тепло и уютно здесь, в этом тесном пространстве, в котором она оказалась.
Назефри улыбнулась этим ощущениям. Не открывая глаз, она прислушалась к себе. Теплое дыхание едва заметно касалось ее кожи в ямочке за ушком. Теплота струилась вдоль всего позвоночника, скапливаясь где-то в низу живота. И пульсация его жизненной энергии вторгалась в ее пространство, излучая все самые приятные эмоции, на которые был способен человек.
Назефри открыла глаза. Камилли лежал за ее спиной, плотно прижавшись к ней всем своим телом, перекинув больную руку над головой, а здоровой обнимая ее. Как так получилось, что их ноги сплелись во сне? Она не могла понять, где заканчивается она и начинается он. Она не шевелилась, не в состоянии нарушить тот хрупкий мир, который они создали во сне, сами того не подозревая. Назефри прикрыла глаза и еще долго слушала его мерное дыхание возле своего ушка.
– Тебе не холодно? – вдруг спросил тихий низкий голос, едва очнувшийся ото сна.
– Нет, – коротко прошептала она.
– Хорошо, – выдохнул он.
Камилли медленно оторвался от нее, и Назефри едва не закричала от холода, в котором он оставил ее одну. Приличия? Правила? Ей было наплевать на них. Она хотела одного: чтобы этот мужчина вернулся к ней. Это было больше, чем желание, это была потребность.
Камилли сел на кровати и долго массировал сломанную левую руку, покоящуюся на перевязи.
– Болит? – спросила она из-за спины.
– Немного. Сейчас пройдет. – А ты как себя чувствуешь?
– Я чувствую свое тело, и даже могу управлять им, но у меня нет сил подняться.
Камилли искренне улыбнулся.
– Ничего. Потерпи немного. Возможно, завтра ты сможешь это сделать.
Назефри глубоко вздохнула.
– Что мы будем делать, Камилли? Наверняка нас уже ищут. Как Стефан и Сафелия будут объяснять все произошедшее?
– Думаю, недели две у нас есть. Раньше этого срока Фуиджи не кинется нас искать, а на Олмании и так хлопот полно с болезнью Науба и прибытием комиссии по расследованию. Стефан нас не подведет, я в этом уверен.
Мысли Назефри закрутились в голове, и неожиданная идея выскользнула из общего потока:
– Камилли! Нам необходимо связаться с Аликеном! Он поможет. Это наш шанс.
– Но пока Вы с Эстой не поправитесь, мы не сможем отсюда уйти.
– Не важно. Главное – это последовательность наших действий. Нам с Эстой в поселения лучше не заходить. Сам понимаешь, добром это не кончится. Но вы с Урджином вполне можете сойти за заблудившихся. Попросите допустить вас к информационной сети и оставите сообщение для Аликена. Эста знает пороли и кодировки. Конечно же – это и есть наш шанс!
– У тебя голова работает, как часы, даже в таком состоянии.
– Это комплемент? – улыбнулась Назефри.
– Самый, что ни на есть.
– Тогда спасибо!
– Назефри? – позвал Камилли.
– Да.
– Прости меня за те слова, что я тогда сказал. Глупо все это и неправильно.
Она молчала.
– Назефри?
– Я простила, Камилли. Не стоит тебе вспоминать об этом.
– О чем Вы там шепчитесь? – послышался хриплый голос Урджина.
– С добрым утром, кузен, – засмеялся Камилли. – Пока ты спал, Назефри придумала, как нам из этой переделки выбраться…
Глава 23
Все ужинали, когда вдруг Эста резко поднялась в постели и села, оглядываться по сторонам.
– Урджин? – позвала она.
Он тут же был возле нее. И несмотря на присутствие посторонних рядом, стал обнимать ее и судорожно целовать волосы, глаза, щеки, губы.
– Урджин, – выдохнула она и повисла на нем.
– Наконец-то! Ты проснулась! Что-нибудь болит? Холодно? Пить? Может, есть? Что Эста? Скажи что-нибудь?
– Туалет… – тихо ответила она, и, подорвавшись с кровати, выбежала из дома.
Камилли и Назефри засмеялись.
– Ну что, герой? Жена проснулась и тут же убежала от тебя?
– Камилли, я когда-нибудь тебе врежу, – разозлился Урджин и пошел вслед за ней.
Она стояла, облокотившись к дереву спиной, и оглядывалась по сторонам. Сумерки сгустились, и туманное марево медленно распространялось над теплой озерной водой.
– Эста?
Она обернулась к нему и не смогла сдержать слез. Он был жив. Жив! По сравнению с этим все ее переживания, обиды, боль меркли, и оставалось только облегчение от того, что он все еще жив. Что же это за чувство такое? Оно выжало ее, выкрутило, сломало и опустошило. Сделало слабой, зависимой, беспомощной и безвольной. Одно его слово, интонация, прикосновение, одна его эмоция, которую она воспринимала, как нечто теплое или холодное, были способны возвысить или уничтожить ее. Ее. Человека без роду и племени, сущность, рожденную полукровкой, существо, воспитанное Наследницей. Она никто для него. А он? Он – все.
Ведь жизнь не раз учила ее не надеяться, не полагаться на удачу, которая и без того слишком изменчива. Но она решила рискнуть. И что? Она потеряла себя. Сколько это продлиться? Год, два? Ведь он оставлял всех своих женщин. Он оставил Клермонт, с которой прожил столько лет, и которую, очевидно, любил. Кто она, а кто Клермонт? Нельзя построить счастье на лжи. Невозможно обманом заставить человека быть рядом.
Так чего же хочет она? Она хочет, чтобы он жил. Все очень просто: жил и был счастлив. Чего она хочет для себя? Чтобы он любил ее. Она хочет, чтобы он ее любил.
Эста долго смотрела на мужа, который молча стоял позади нее.
– Малыш, что с тобой?
– Обними меня, пожалуйста.
Его не нужно было просить. Он рвался к ней, как мотылек к свету, и, заключив ее в свои объятия, понял, что сгорит в ее огне…
Она снова плакала молча. Конечно, думал он, ребенок, которого она любила, мальчик Таймо теперь был мертв. Чем ей помочь? Как успокоить? Он был готов забрать ее боль, принять все на себя, только бы не чувствовать тот холод, который она источала.
И тогда что-то произошло. Два существа превратились в одно. Две энергии стали единой. Он вобрал ее холод и согрел его. Он облегчил страдания и успокоил растерзанную душу. Он сделал ее сильной. Самой сильной на Свете. Той, которую нельзя было так просто сломить.
Они простояли так довольно долго. Она не плакала. Она не будет больше плакать. Она все решила для себя. Если он ее не полюбит, она оставит его.
Как только они вернулись в дом, Эста кинулась к Назефри.
– Я так рада, что с тобой все хорошо!
– Я тоже.
– Что произошло?
Назефри отвела глаза и не могла ничего сообразить. Что ей сказать? Что она опять пошла на риск? Что своей жизнью сестра обязана ей? Нет, не следует ей этого знать. Тем более, что все хорошо закончилось.
– Я ударилась головой. Несколько дней не могла шевелиться, а теперь вот, стою перед тобой.
– Тогда почему я просто спала все эти дни?
Назефри отвернулась от сестры и села возле Камилли за стол.
– Не принимай меня за идиотку, я этого не люблю!
– Успокойся, Эста, – встал на защиту Назефри Камилли.
– Ты не ценишь свою жизнь, Назефри, не дорожишь ею. Почему? – продолжала она.
– Есть приоритеты, Эста. Я расставляю их согласно своим представлениям.
– Знаешь, что я тебе скажу? Ты бросаешься жизнью, потому что здесь тебя ничто не держит. Ты боишься. Мужчин боишься. Терпеть это всем надоело. Твои бесконечные выходки и колкости. Ты навсегда останешься одинокой, потому что хочешь этого. Старая дева!
Назефри подскочила со стула, и едва перебирая ногами вышла из домика на улицу. Она не знала, куда идет, но выносить этот крик Эсты больше не могла. Что она знала о ней? Ничего. Эста ничего не знала о Назефри. Тайна ее умрет вместе с ней. Позор семьи она заберет вместе с собой.
– Довольна?! – закричал Камилли, выходя вслед за Назефри.
– Я сказала ей правду!
– Ты унизила ее.
– Для нее так будет лучше! Может, это ее встряхнет?!
– А если нет, Эста? Если сломает?
Эсту передернуло. Что он мог знать? Она ее сестра, они выросли вместе, и эти упреки для Назефри не в новость. Но сомнение уже прокралось в ее душу. "Если сломает". Назефри ничто не может сломать. Она стальная, закаленная, она – не Эста, она сильнее.
– Простите меня, – промямлила она ложась на кровать. – Я извинюсь перед ней. Мне очень жаль.
Камилли скрылся за дверью. Урджин лег возле жены и обнял ее.
– Не стоит так убиваться. У него есть причины защищать ее.
– Какие?
– Он влюбился.
– В кого? В Назефри?
– Да, в этого черта в юбке.
– Она не носит юбок, Урджин. Только штаны.
– Боюсь я за него. Все эти дни он только и делал, что с ней возился. Кормил, поил, даже купал, представляешь?
– Что-о-о? – обернулась Эста. – Что ты сказал?
– Купал ее. Мы все вымокли и были в грязи. Кому-то нужно было ее переодеть и искупать. Я подумал, что пусть лучше этим займется он, чем я.
– И она согласилась?
– У нее не было выбора. Хотя такой брани я давно ни от кого не слышал. А потом вдруг успокоилась, даже предложила Камилли место на кровати рядом с собой.
– Боже мой!
– Что опять случилось?
– Твой брат, сам того не зная, позавчера женился на моей сестре! Он теперь ее муж!
Урджин оторопел.
– Как это?
Эста засмеялась, да так громко, что Урджин едва не оглох.
– А я ее ругала! Хо-хо! Интересно, как она эту новость Камилли преподнесет?
– Ничего не понимаю. Объясни!
– По олманским традициям суть брачной церемонии состоит в том, чтобы жених раздел свою невесту и искупал ее. Так он становится первым мужчиной, перед которым она обнажает свое тело, а затем и ее половиной, которая "смывает" с нее ауру невинности.
– И все на это смотрят?
– Боже упаси, Урджин! Никто этого не видит! Молодые уединяются, конечно.
– А клятвы брачные? Таковые вообще есть?
– Есть. Но это все – спектакль для гостей. Невеста при этом сокрыта от всех глаз белым плащом.
– Как плащом?
– Так. А под ним на ней надет наряд, что-то вроде нашего национального, только белый.
– Значит, клятвы для вас ничего не значат? Чтобы пожениться, достаточно раздеть и искупать свою невесту?
– Да. Либо так, либо по законам жениха, если они отличны от наших.
– То есть, мы могли пожениться двумя способами?
– Угу.
– А почему ты не сказала мне?
– Ты не спрашивал.
– Глупо все это, Эста. И не законно. Кто тогда должен был ее мыть?
– Ты, Урджин. Как женатый мужчина ты должен был взять на себя ответственность и искупать ее.
– Я? Но как я мог?
– В этот момент ты словно становишься для нее отцом. Она твой ребенок, и ты должен помочь ей.
– Надо же. Ну и традиции…
Эста вновь засмеялась.
– Ну что еще? – спросил Урджин.
– А то, что моя сестра умудрилась женить на себе Камилли. Она могла попросить тебя помочь ей, но не сделала этого. Она ругала его, но все же пошла на это вместе с ним!
– Может, она не предала этому значения, посчитав, что обряд этот все равно не будет законным, ведь Камилли не знал, на что шел.
– Конечно, она ничего ему не скажет, и на этом инцидент будет исчерпан. Но все-таки смешно получается. Назефри как будто вышла замуж…
– Пусть сами разбираются. Нам туда лучше не лезть. Ха! Камилли женился! – снова расхохотался Урджин.
Назефри упала, не дойдя до берега. Слезы струились по ее щекам. Все просто. Все четко.
Она знала, что в жизни своей никогда не сможет выйти замуж, не говоря уже о том, чтобы завести своего ребенка. Кто захочет жениться на порченой девице? Никто.
– Жалость к себе – не самое лучшее чувство.
Назефри обернулась и увидела Камилли, стоящего за ее спиной.
– Оставь меня.
– Я никуда не уйду.
Он спокойно присел за ее спиной, и, обвив руки вокруг ее талии, подтянул к себе. Назефри не сопротивлялась. Ей стало вдруг так же тепло, как и этим утром, когда он лежал рядом с ней на кровати. И в этом омуте ей было все равно, что прилично, а что нет. Она уткнулась мокрым лицом в его шею и еще долго ревела, пока, наконец, сил даже на слезы не осталось.
– Я должна тебе кое-что рассказать, Камилли, – зашептала Назефри. – По олманской традиции, мужчина, раздевший и искупавший незамужнюю женщину, становится ее мужем.
Вопреки ожиданиям Назефри, Камилли ничего не ответил, и даже не шелохнулся.
– Ты должен об этом знать. Эста и Урджин никому не расскажут, это понятно. И тебе не следует это вспоминать.
– Ты хочешь сказать, что я, сам того не зная, женился на тебе?
– Нет, не женился.
– Почему?
– Ты ведь не знал, на что идешь, и сделал это потому, что хотел мне помочь.
– То есть, если бы я сознательно это сделал, наш брак мог бы считаться законным?
– Вполне. Но ты не знал, потому никакими обязательствами со мной не связан.
– Ты даешь мне развод?
– Можно сказать и так.
– Тогда почему ты, зная об этом, позволила мне искупать себя?
– Я не хотела, чтобы это сделал Урджин.
– То есть, ты хотела, чтобы купал тебя все-таки я, прекрасно понимая, что в результате выйдешь за меня замуж?
– Ты ничего не понял.
– Возможно. Но сейчас я устал и хочу спать, так что давай поговорим об этом в другой раз.
– Другого раза не будет, Камилли. Это все, что я хотела тебе сказать.
Глава 24
Время тянулось медленно. Силы постепенно возвращались к Назефри, и с каждым днем она ходила все лучше и лучше. Эста попросила у нее прощения, и Назефри, конечно же, простила сестру.
Урджин и Эста большую часть времени загадочно переглядывались друг с другом, но все же помалкивали. Не нужно было быть медиумом, чтобы увидеть, как Камилли постоянно наблюдал за Назефри. Он всегда знал, где она и что делает, в какую сторону побрела от дома и как далеко зашла, когда ела в последний раз и что именно. Эста чувствовала, как колебалась энергия Назефри, когда Камилли подходил к сестре слишком близко, и как усиливалось их обоюдное поле в этот момент. А еще она любила наблюдать за тем, как они засыпают. Не важно, в какой позе Камилли ложился спать возле Назефри, просыпались они неизменно вместе, обнявшись настолько крепко, будто вокруг было неимоверно холодно.
Уже на второй день после пробуждения Эсты, Назефри заметила, как женатая пара, уйдя в лес за дровами, спокойно вернулась через несколько часов без дров. Затем девушка обратила внимание, что несколько дней подряд Урджин с Эстой под утро вместе покидали домик и возвращались только после восхода солнца. У них всегда было хорошее настроение после таких вылазок, и Назефри искренне завидовала им: порой люди даже не замечают, что на самом деле счастливы. Она верила, что у Эсты, несмотря ни на что, все, в конце концов, закончится хорошо.
Эста таких надежд не питала, и на то были свои причины. Каким бы нежным или наоборот, необузданным ни был Урджин рядом с ней, он никогда ничего не говорил ей о своей любви. Даже в минуты, когда его наслаждение было самым ярким, он никогда не говорил о своей любви к ней. Хотя, насколько просто было бы произнести одно лишь слово "любимая". О большем она и не просила. Не нужно признаний, просто "любимая", и Эста станет самой счастливой женщиной во Вселенной. Но он не говорил ничего. "Малыш", "Эста", "мне так хорошо с тобой", "ты сводишь меня с ума". Все это она уже слышала, а вот "я люблю тебя" потерялось где-то по дороге к его сердцу. Не любит или боится сказать, так же как и она? "Время покажет", – думала Эста и возвращалась к другим, более обыденным мыслям.
Дни сменяли друг друга, и каждую ночь Камилли мучила одна и та же болезнь. Стоило ему сильнее прижаться к Назефри, как она начинала шевелиться во сне, вызывая в нем непреодолимое желание разбудить ее и заняться с ней любовью прямо посреди ночи, в присутствие двух спящих на соседней кровати свидетелей.
Первые несколько дней он довольно быстро мог поставить себя на место и унять эту непрошенную похоть. Но каждую ночь все повторялось вновь, и для борьбы с собой он уже был вынужден выходить на несколько минут на улицу.
Камилли не знал, что Назефри просыпалась в тот момент, когда он выскальзывал из-под одеяла и оставлял ее одну. По наивности, она полагала, что он ходил справлять нужду, однако в одну ночь все изменилось, и это стало для нее настоящим испытанием.
Она часто шевелилась во сне. Еще в детстве, когда с ней рядом спала ее мать, она могла ненароком ударить ее ногой, или зацепить рукой. Но сейчас, когда она была согрета теплом его тела, внизу ее живота зарождалось какое-то чувство, и она инстинктивно начинала шевелить бедрами.
В ту ночь Камилли не успел окончательно проснуться, и, находясь в полудреме, представил себе, как дотрагивается до нее рукой. Его ладонь скользнула под резинку ее штанов, в которых она ложилась спать, и погладила гладкую шелковистую кожу ее лона. Он уже видел ее ногой, и помнил, что у Назефри с тела были удалены все волосы. Только поэтому он не задумался о странной правдоподобности испытываемых ощущений. Назефри тоже не проснулась, а ощутив во сне такую ласку, только придвинулась ближе к нему, изогнув свое тело. Он заскользил еще ниже, пока не ощутил на руке влагу и мягкие складки ее ноющей плоти. Инстинктивно он коснулся ее пальцами, и, уловив едва заметный вздох, стал ласкать ее, все сильнее прижимая вожделенные бедра к своим.
И вдруг она проснулась. Глаза открылись сами собой, потому что внутри у нее все горело огнем и желание, чтобы он проник в нее, стало неестественно нестерпимым. Назефри с шумом втянула в себя воздух, и от этого встрепенулся Камилли. Долей секунды было достаточно, чтобы понять: они оба не спят, и это происходит на самом деле.
– О, черт! – прохрипел он, и, резко дернувшись назад, вскочил с кровати и выбежал на улицу.
Она была потрясена. Он доставлял ей удовольствие в то время, как она спала, и ее тело не только приняло его ласки, но и попросило о большем. А он… Он делал это потому…..потому, что хотел ее…
Назефри выбралась из постели и, накинув на плечи одеяло, побежала следом за ним.
Она нашла его на берегу. Он сидел согнувшись, опустив свою голову на колени. Назефри это испугало. Он мучился, страдал, и первоисточником этой агонии была она.
Назефри бросилась к нему, протянула свои руки и обняла.
– Назефри, я так больше не могу. Всему есть свой предел, и мое самообладание, в конце концов, меня подвело. Прости меня… Я ничтожество…
Она потянулась к нему всем своим телом и впилась пересохшими от желания губами в его рот. Он не мог не ответить. Это ведь была она. Ее аромат, ее вкус, ее влага на его руке, ее тепло рядом с ним. Он набросился на нее, словно изголодавшийся в дороге путник на изысканное угощение. И перевязанная рука больше не мешала ему.
Он повалил ее на землю и лихорадочно стянул рубашку с ее плеч. Молочно-белая, нежная грудь с ярко-розовыми сосками вздымалась очень быстро. Он опустился к этой груди и накрыл ее жаром своего рта, щекоча бархатом своего языка, покусывая маленькие вершинки и втягивая их в себя. Стон. Она стонала, вцепившись руками в его волосы.
– Камилли! – прорезал его сознание голос Назефри.
Это было, словно крик о помощи, будто просьба, чтобы он остановился. И он отпрянул от нее.
– Я не девственница… – прошептала она, словно надеясь на то, что он может ее не услышать.
Но он услышал, и в его взгляде ничего не изменилось. Мускулы на его лице не дрогнули, а рука не оставила занятое ею место на ее груди.
– Мне все равно.
Он склонился к ее лицу и, едва прикоснувшись к губам, провел своим носом дорожку к ее уху.
– Ты мне нужна такой, какая ты есть.
Разве может быть все так просто? Ему все равно, потому что он готов принять ее такой, или все равно, потому что действительно все равно, кто с ним?
В этот момент его губы нашли ее рот, и влажный язык проник внутрь. Его рука скользнула под преграду ее штанов и окунулась в тепло ее плоти. Назефри застонала, приподняв свои бедра, а он оторвался от нее, рывком стянул ненавистную ткань с ее ног и сел между ними.
Она смотрела на него. Его рука вновь окунулась в бархат ее существа, и пальцы медленно заскользили по маленькому бугорку. Назефри втянула в себя воздух и дернулась, но он не остановился. Он смотрел ей прямо в глаза и не останавливался. А затем склонился и поманил ртом то место, где только что была его рука. Поцелуи, нежность его ласкового языка и теплое дыхание там, в ее центре, разорвали мир Назефри на отдельные фрагменты. Где-то далеко остались боль и страх, от того что ненавистные движения могут уничтожить ее изнутри. Сейчас она поняла, что его движения станут самыми восхитительными для нее.
Он встал на колени между ее ног, спокойно снял с себя всю одежду и, обвив руками ее талию, подтянул к себе. Она почувствовала, как его плоть готова войти в нее. Она скользила возле, словно прокладывая себе путь, и, когда ожидание стало не выносимым, плавно погрузилась в ее тело.
Крик Назефри Камилли поймал своим ртом. Она стала с ним одним целым, и теперь его тепло проникало в самую сердцевину ее существа. Он зашевелился внутри и Назефри, откинув голову назад, застонала. Камилли мог взорваться от одного этого стона, от единственного толчка ее бедер, которые она подавала вперед. И он знал, что не сможет насытиться, не сможет испить ее до конца.
Он любил ее, он хотел ее снова и снова: дома, на корабле, в поле, в ванной, на кровати, на полу, у стены, и он знал, что каждый раз это будет по-настоящему, и каждый раз будет самым лучшим.
Не покидая ее тела, он поднялся с ней, обвившей его своими бедрами, и понес вперед. Студеная озерная вода облизала его стопы. Он сделал шаг и остановился.
Назефри поняла, что происходит. Он спрашивал ее, согласна ли она войти в это озеро вместе с ним? Он понимал, что это значит, и спрашивал ее.
Она сильнее обхватила его бедра ногами и вновь двинулась ему навстречу. Из уст Камилли вырвался стон, и он повторил движение вслед за ней.
– Я люблю тебя, моя олманка, – прошептал он ей на ухо. – Разреши мне искупать тебя?
– Да, Камилли, я разрешаю!
Он с разбегу бросился в воду, и холодная вода накрыла их сплетенные тела, разлетевшись брызгами на много метров вокруг.
И когда Эста, проснувшись на рассвете, вышла на улицу по нужде, она ненароком увидела двоих обнаженных мокрых людей, занимающихся любовью на берегу озера. Едва дверь хижины успела закрыться за ее спиной, как тишину вокруг прорезал отчаянный женский крик. Эста знала, что это Камилли подарил Назефри ее самый первый в жизни оргазм.
– Что там происходит? – спросил сонный Урджин, когда Эста прильнула к его теплому телу под одеялом.
– Ничего. Просто Камилли искупал Назефри в озере…..снова…
Когда Эста и Урджин проснулись второй раз, Камилли и Назефри как обычно лежали на своей кровати в обнимку. Эста прислушалась и уловила тихий шепот: Камилли что-то бормотал на ухо Назефри, а она неестественно тихо посмеивалась. "Неужели непристойности?" – подумала про себя Эста.
– Доброе утро! – громко засмеялся Урджин.
Эста даже дернулась от неожиданности. Камилли и Назефри вообще застыли.
– Кто сегодня готовит завтрак? – спросил он.
– Мой черед, – ответила Назефри и медленно выползла из-под одеяла.
Она направилась к столу, выбрала несколько банок из провизии и начала их вскрывать. Камилли поднялся вслед за ней и стал помогать здоровой рукой.
– Провизия на исходе, – начала Назефри, – на дня два еще хватит, а там начнем голодать. Я вполне хорошо себя чувствую и думаю, что пеший поход смогу пережить.
– Ты уверена? – переспросил ее Камилли.
– Вполне.
– Тогда выйдем завтра на рассвете. У кого-нибудь есть идеи, в каком направлении нам идти?
– Нужно двигаться на юг, – ответила Эста. – Народ тянется туда, где теплее. Наверняка там будут большие поселения.
– Как только что-нибудь найдем, вам, девчонки, придется остаться в укрытии, а мы с Урджином выйдем к людям.
Через пару минут все расселись за столом и продолжили обсуждать детали.
– Если мы не вернемся через два часа, – Урджин посмотрел на Эсту, – вы оставите нас и пойдете сюда.
– Об этом не может быть и речи, – не согласилась она. – Мы не знаем, как далеко поселения, воды очень мало, а Назефри не так сильна, как может показаться. Мы будем ждать Вас, и если Вы не вернетесь, мы пойдем следом.
– Ты когда-нибудь начнешь меня слушаться?
– Ты же говорил, что покорность в женщинах тебе не нравится?
– Я начинаю пересматривать свои взгляды.
Эста засмеялась.
– Ну что, жена, – вдруг подал голос Камилли, – надеюсь, меня ты слушаться будешь?
– Это смотря насколько твои просьбы станут совпадать с моими желаниями, – усмехнулась Назефри.
