Текст книги "Данфейт (СИ)"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

    Данфейт снова закашлялась и, пригубив воды из стакана, стоящего у ее прикроватной тумбочки, приняла решение еще поспать. Завтра она должна найти в себе силы встать на ноги. Завтра, не сегодня...

***

    Ни Данфейт, ни Айрин, ни даже Орайя не узнали о том, как Кимао вломился в особняк Сермилли и сломал ему два ребра справа.

    – Еще раз тронешь то, что принадлежит мне, – и я тебя изувечу, – произнес Кимао, перед тем, как покинуть дорогое жилище зрячего, хлопнув дверью на прощание.

    Вернувшись домой, Кимао заглянул в комнату к Данфейт. Девушка спала на его чистом постельном белье в своем грязном костюме. Могла бы и переодеться для приличия. Тем более, что он оставил для нее в ванной новый халат.

    Приняв душ, Кимао приготовил себе ужин и начал беспорядочно переключать каналы телевизора, чтобы занять себя хоть чем-то. В дверь позвонили. "Айрин", – безошибочно определил он.

    Кимао открыл парадную дверь и склонил голову на бок. Впервые он увидел ее такой. Раскаяние и еще что-то, написанное на ее лице.

    – Проходи, – произнес Кимао и направился на кухню, чтобы заварить любимый черный чай сайкаирянки.

    Айри прошла за ним следом и присела за барную стойку, на которой стыл ужин Кимао. Поковыряв вилкой в его тарелке, она съела несколько кусочков мяса и пригубила сок из его бокала.

    – Перед тем, как осуждать меня, подумай о том, сколько лет я терпела ее выходки. Сегодня ей не повезло, и мне очень жаль, что для нее все закончилось именно так. Да, я виновата, что не продумала ситуацию, и не вмешалась раньше, но я и не предполагала, что Сермилли сможет ударить ее так сильно.

    Кимао поставил чайник на столешницу и посмотрел на Айрин.

    – Ты испытываешь вину, потому что виновата. Это – твой проступок и тебе нести за него ответственность.

    – Но ты осуждаешь!

    – Это я попросил тебя, и это меня ты подвела. Не свою сестру, а меня. Наверное, я недооценил степень вашей с ней взаимной неприязни. Впредь я не повторю своей ошибки.

    Айрин поднялась с места и подошла к нему, остановившись за спиной и кладя свою ладонь ему на плечо.

    – Это ты меня прости.

    Кимао обернулся и посмотрел на Айрин. Красивая она, все-таки. Но, не так, как раньше. Не до боли в груди, и не до дрожи в сердце. Холодная красота, надменная... Он хотел бы увидеть в ней движение, стремление, борьбу, наконец. Он желал бы прочесть искренность и настоящие чувства, что рвутся на волю и для которых предрассудки так мало значат. Но он глядел в лицо абсолютному умиротворению, и, впервые в жизни, это разочаровывало его.

    Айрин потянулась и прикоснулась к его губам, обнимая за шею и притягивая к себе. Ему всегда нравился ее аромат. А губы? Он много раз представлял себе, как целует ее...

    Страх... Животный страх... Мерзкий, с которым она продолжает бороться. Она слышит, как вырывается воздух из ее груди, и это принуждает ее двигаться быстрее. Нога срывается, и камни падают вниз. Она знает, что ей нельзя оборачиваться. Рука тянется вверх и соскакивает. Камни сыплются вниз, и она понимает, что уже падает вместе с ними...

    Она лежит внизу. Как больно! Как же больно!!! Ее глаза смотрят на Айрин и образ сестры меркнет в свете белого Амира.

    – Говорила же, что не сможешь! – смеется Айри.

    Она не может ответить. Она не может вдохнуть.

    – Отец будет в ярости, когда узнает об очередном твоем подвиге!

    – Нет!!!

    Кимао отстранился от Айрин и тут же отвернулся. Не это он ожидал испытать в столь ответственный момент.

    – Что значит "нет"?!

    Кимао посмотрел на нее.

    – Странно...

    – Что происходит, Кимао? – не скрывая своего возмущения, произнесла Айрин.

    – Тебе пора уходить. Завтра у всех нас тяжелый день.

    Айрин схватила его за руку и зашипела:

    – Что все это значит?!

    – А ты не настолько безгрешна, как всегда хотела казаться, не так ли? – усмехнулся Кимао.

    – О чем ты?

    – Ты поспорила с ней, что она не сможет добраться до вершины по отвесной скале. А когда она упала у самого подножия, ты рассмеялась.

    – Откуда ты...

    – Сам не знаю. Видел ее сон и все.

    – Мы были детьми!

    – Возможно...

    – Почему ты подумал о ней? Как ты мог читать ее, когда целовал меня?

    – Так получилось.

    – "Так получилось"? Ты в своем уме, Кимао?

    – Перестань, это – всего лишь поцелуй – ничего больше.

    – "Ничего больше"? Ты знаешь, зачем я сюда пришла! И не отрицай того факта, что ты меня хочешь!

    Кимао посмотрел на нее исподлобья и покачал головой. Он не собирался с ней спать сегодня. Поцеловать – да, но не спать... "Ты меня хочешь". Он не мальчик, который обрадуется любой возможности запрыгнуть к ней в постель. Вчера спал с одной сестрой, а сегодня желает покувыркаться с другой... Он не опустится до этого... И она, как лицо, приближенное к нему и знающее его не один год, должна была понять... Если взглянуть правде в глаза, ей вообще не следовало приходить к нему сегодня. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра... не приходить до тех пор, пока он сам бы не позвал ее...

    – Мне не понятны мотивы твоих поступков, – ответил Кимао. – Твоя сестра попала в рабство несколько дней назад. Теперь у нее сломано два ребра. Ты вообще знаешь, где она? Этот вопрос тебя интересует или тебе все-таки наплевать?

    – Ты привез ее сюда? – удивленно произнесла Айрин.

    – А куда я должен был ее отвезти? В гадюшник, в котором она живет? Или, может, я должен был бросить ее в госпитале? Действительно, пусть бы сама без гроша в кармане выбиралась оттуда...

    – У нее полно денег! И она не несчастная девочка, которая не может о себе позаботиться!

    – Она – твоя сестра, Айрин, и кому, как ни тебе, понимать, что одиночество – не лучший спутник попавшего в беду человека.

    – Попрекаешь меня? Что ты знаешь о ней? Плевок в спину – вот ее благодарность. Она не скажет тебе "спасибо" за этот твой жест доброй воли. Эта девочка не ответила ни на одно письмо отца за все пять лет, что провела в доме Сиа. О том, что она жива, папа узнавал из кратких сообщений чужого человека, которого даже ты не называешь "отцом". Вот ее благодарность! Это – ее любовь к тем, кому она обязана всем!

    Кимао промолчал. Нечего ему было ответить на это. Однако, для такого поведения должны были быть причины. Какие? Вряд ли Айрин о них знает. Да и вряд ли бы сама Данфейт поделилась бы этим со своей сестрой.

    Айрин развернулась и направилась к выходу. Дверь ее за спиной Кимао закрыл с облегчением. Почему он оправдывал поступки Данфейт? Зачем искал причины там, где причин могло и не быть? Какое мнение у него сложилось о девушке, которая стала для него матриати?

    – Противоречивое, – буркнул себе под нос Кимао и принял решение отправиться спать.

Глава10

   Кимао проснулся с семь утра. Не смотря на ноющую боль в груди, которую он испытывал всю ночь, ему удалось выспаться. Дерева принял душ и спустился вниз, чтобы приготовить себе завтрак, когда увидел свою матриати, премило беседующую с Орайей.

    – Не помню, чтобы я приглашал тебя к себе, – произнес Кимао, присаживаясь возле брата и перетаскивая с его тарелки кусок яичницы с беконом. – А ты когда успела выстирать свой костюм? – не без удивления произнес зрячий.

    – Сегодня утром, – пробурчала девушка, пережевывая мясо.

    – Мне показалось или мое появление действительно испортило тебе настроение?

    – Показалось, – ответила Данфейт и, улыбнувшись, вновь обратилась к Орайе. – Так, что сказала Эрика, когда Бронан решил оставить ее в больнице?

    – Она метнула в него стойку от капельницы, и зрячий едва успел увернуться.

    Данфейт попыталась засмеяться, но вынуждена была быстро перестать дышать и схватиться за бок.

    – Это тебе напоминание о собственной глупости, – съязвил Кимао.

    – Это напоминание о том, что не все зрячие верны своим обещаниям...

    – Уж, не сарказм ли это? – усмехнулся Кимао.

    – С моим сарказмом ты, пока, не знаком.

    – Вряд ли в этом вопросе ты сравнишься со мной.

    – Не вижу смысла стремиться к такому "совершенству".

    – О-о-о! – воскликнул Орайя. – На язык она остра не менее, чем ты!

    – Пока меня это веселит, пусть тешится! – захохотал Кимао.

    – Чем намерена заняться сегодня? – не обращая внимания на поведение брата, спросил Орайя.

    – Учебой, – сообщила ему Данфейт и, соскочив с высокого стула, вновь замерла на месте. – Спасибо за завтрак, Орайя. Все было очень вкусно.

    У Кимао кусок яичницы застрял поперек горла. "Спасибо". Она поблагодарила его брата за завтрак, который тот не готовил сам, а приволок из кафе, а ему, Кимао, она не сказала ни слова, когда он приволок ее саму к себе домой вчера вечером! Ну, не плевок ли это в спину, о котором твердила Айрин?

    – Ты снизошла до благодарности за возможность бесплатно поесть? – произнес Кимао, сверля ее своими черными глазами.

    Данфейт от этого взгляда бросило в дрожь. Теперь этот человек не казался ей столь опасным, как несколько дней назад. Нет. Теперь она смотрела в глаза своему страху и больше не испытывала ничего, кроме дрожи в ногах. Эту дрожь она рано или поздно победит, а значит, и владельца этих темных глаз она больше бояться не будет. Странно, но он, все же, преобразился. Черты его лица стали более выразительными, и, кажется, даже показались ей интересными. Он был необычным, этот мужчина. А все необычное, как водиться, привлекало внимание Данфейт. Опасный и необычный. Это сочетание могло стать для нее приговором.

    Девушка склонила голову на бок и сложила руки на груди.

    – А ты опустился до того, что вымаливаешь скупую благодарность у своей матриати? – улыбнулась она.

    – Молить можно Югу, а тебя я унизил, – так же улыбнувшись, ответил Кимао.

    – Унижение – поступать правильно, ожидая благодарности взамен. Орайя поделился со мной своим завтраком без раздумий и сомнений. Это решение не далось ему столь же тяжело, как твое. Все всяких сомнений, этот жест был бескорыстным, потому я говорю ему "спасибо". Ты же сделал, что сделал, только для того, чтобы потешить свое самолюбие, иначе, почему так долго и мучительно ты принимал решение: обременять себя моим присутствием или нет?

    – Не слишком ли у тебя сложные представления обо мне и моих поступках?

    – Не более сложные, чем представления Айрин, которой Вы оба восторгаетесь. Она, в отличие от меня, всегда говорит "спасибо", только это вовсе не означает, что она действительно благодарит.

    – Ты стараешься во всем противоречить своей сестре, не так ли? – усмехнулся Кимао. – Отцу пять лет ты тоже не писала по этой причине?

    Данфейт обернулась к зрячему. Конечно, сестра не могла не поделиться этим фактом с мужчиной, которого собиралась приручить. И он уже сделал свое заключение. Однако, этого мало. Он хотел, чтобы она сама вслух назвала себя "неблагодарной".

    – Учитель сказал, что для того, чтобы вырасти, мне придется оторваться от человека, которому я обязана всем. И он оказался прав. Только спустя несколько лет я поняла, что представляю собой нечто иное, нежели младшую дочь Герольда Белови. Я выросла, но заплатила за это слишком высокую цену.

    – И что же это была за цена? – рассмеялся Орайя.

    Данфейт посмотрела на него и ответила:

    – Я утратила веру в искренность любви своего отца.

    Орайя не смог сдержаться и приподнял от удивления брови.

    – Ты обвиняешь своего отца в том, что он не достаточно тебя любил? – переспросил Кимао, не веря собственным ушам.

    Данфейт тут же уловила сарказм в его тоне.

    – Я не говорила этого. Я сказала, что утратила веру в искренность его любви.

    Ни Орайе, ни Кимао нечего было на это ответить. Они никогда не встречались с человеком, которого звали Герольд Белови. Но, кажется, по рассказам Айрин, они будто бы знали его лично. И то, что отец любил обеих своих дочерей, не вызывало ни в одном из них сомнений. А что это значило для обоих? То, что они лишь получили подтверждение словам Айрин. Данфейт Белови была эгоистичным созданием, взращенном на излишествах и абсолютном потакании. В мире Данфейт Белови все вертелось вокруг нее и никого кроме. Данфейт Белови была воплощением самолюбия и эгоизма, которые многие, по ошибке, принимали за гордость. Сказать про человека, который столько сделал для нее, который ее вырастил, в конце концов, что он никогда искренне не любил свою дочь, все равно, что плюнуть ему в лицо, а не спину.

    – Айрин оказалась права, – произнес Кимао. – В тебе нет благодарности. Ты на нее просто не способна.

    Дани взглянула на Орайю, затем на Кимао и улыбнулась.

    – Иногда, все-таки, ее уста глаголют истину. Но это бывает так редко, что я давно перестала прислушиваться к ним, – произнесла девушка и с гордо поднятой головой покинула кухню Кимао.

    – У тебя нет денег, чтобы добраться до общежития! – прокричал ей вслед Кимао.

    Данфейт остановилась. Он был прав. При ней не было ее банковской карточки, а значит, не было и денег.

    – Где моя карточка? – прошептала Дани, не оборачиваясь.

    – У тебя их должно быть много, – ответил Кимао, заваривая себе чай.

    – Где моя карточка? – медленно повторила Данфейт.

    – На ней не осталось средств. За весь спектр медицинских услуг мне пришлось доплатить из своего кармана. Так что, ты должна еще осталась.

    – Сколько? – произнесла Данфейт, возвращаясь на кухню и останавливаясь напротив Кимао.

    – Двести акроплей.

    Данфейт сглотнула.

    – Я отдам тебе деньги завтра.

    – Ты можешь отдать их сегодня, но для этого тебе придется попросить их у своей сестры или отца. Но, гордость, ведь, дороже, не так ли?

    Дани наклонилась и приподняла брюки своего костюма. Отсоединив пояс с сюрикэнами от голенища, она бросила его на стол.

    – Как знаток оружия, ты должен знать, что они стоят не меньше тысячи акроплей.

    – Они сделаны из недорого сплава.

    – Они покрыты савоклей и заточены на славу.

    – У меня есть к тебе другое предложение, – ответил Кимао, присаживаясь на высокий стул.

    – Какое?

    – Что ты знаешь о ворисе?

    – Это кровь каких-то зверей, которую используют фармацевты для чего-то.

    – Для изготовления лекарства от вируса "синей смерти".

    "Синей смертью" называли пневмонию, заболев которой человек умирал от дыхательной недостаточности. Кожа этих людей в течение нескольких часов становилась темно-синей, отчего эта болезнь и получила имя "синей смерти".

    – Вы добываете этот ворис, не так ли? – произнесла Данфейт, присаживаясь на стул напротив Кимао.

    – Да. И неплохо зарабатываем на этом.

    – Почему? – произнесла Данфейт. – Почему ты предоставляешь мне возможность заработать деньги?

    – Потому что ты вполне можешь это сделать.

    – Эти животные... Вы убиваете их?

    – Очень редко, если другого выхода нет. Обычно мы их усыпляем и берем то, за что другие хорошо платят.

    – Айрин работает с вами? Она тоже добывает этот ворис?

    – Ты рассказал ей про ворис?! – закричал женский голос с порога.

    – Ты не закрыл входную дверь? – обратился Кимао к Орайе.

    – Нет, – покачал головой брат.

    – Ты рассказал ей про ворис! – громко повторила Айрин, проходя на кухню.

    – Не вижу в этом ничего крамольного. Чай будешь?

    – Она не полетит с нами, ясно? Я не допущу, чтобы из-за ее тупости пострадали вы двое.

    – "Тупой" ты давно меня не называла, – хмыкнула Данфейт.

    – Найди другой способ заработать! А на Атрион не лезь. Это – не очередное путешествие за водой для несчастных мийян, где можно приплатить охране и взять то, что тебе нужно. Это место, где способность анализировать определяет все!

    – Что знаешь ты о путешествиях за водой? – прошипела Данфейт. – Что знаешь ты о засухе и о мийянах, сотни лет существующих там, где от тебя через неделю ничего не останется?!

    – Я говорю "нет". Ты не полетишь с нами, поняла?

    – Может, все-таки, выпьешь чай? – едва ли сдерживая свой гнев, произнес Кимао.

    Данфейт посмотрела на свою сестру, затем на Кимао и, наконец, задержала взгляд на Орайе.

    – Ты одолжишь мне десять тысяч акроплей на три недели?

    Орайя прищурился и улыбнулся в ответ:

    – А если одолжу?! Каковы гарантии, что ты вернешь их мне?

    – Айри расплатиться, если что...

    – Не слишком ли это нагло с твоей стороны? – произнесла раздраженная Айрин.

    – В случае моей гибели, ты унаследуешь все состояние. Думаю, десять тысяч вполне сгодятся в качестве последнего жеста доброй воли.

    – Говоришь о смерти, словно насмехаешься над ней. Так ведут себя те, кто никогда не заглядывал ей в глаза!

    Данфейт наклонилась к сестре и прищуриласьа. Кимао схватился за голову и потер свои веки.

    – Что с тобой? – забеспокоился Орайя.

    – Ничего.

    Кимао ослеп на мгновение. Белые блики, чей-то плачь и чувство, будто прикасаешься к холодной неживой коже. Его голова закружилась, и так захотелось закричать, закричать и убежать прочь...

    – Что случилось? – не поняла Данфейт, глядя на зрячего, который явно чувствовал себя не очень хорошо.

    – Почему ты ослепла? – спросил Кимао, устремляя свой взор на Данфейт.

    – Опять рылся в моей голове?! – закричала Дани и хлопнула ладонью по столу. – Я не давала своего согласия на это!

    – Если не хочешь, чтобы я капался в твоих мыслях, научись выставлять нормальную блокировку, потому как твоих "дохлых кроликов" я раскалываю за несколько секунд.

    Дани закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, а затем, как ни в чем не бывало, обратилась к Орайе:

    – Так что, ты одолжишь мне десять тысяч?

    – А почему на три недели?

    – С двумя сломанными ребрами я не смогу отправиться за ворисом сейчас. А вот через две с половиной недели – вполне.

    – Не смей, Орайя! – закачала головой Айрин. – Нет!!!

    – А почему я должен слушать тебя? – хмыкнул Орайя.

    – Тебя заносит, тебе так не кажется? – зашипел Кимао, с грохотом ставя чайник на столешницу. – Охота на каируса – это не игрушки.

    – Ладно, – произнесла Айрин. – Хорошо, я все поняла. Она полетит с нами. Теперь ты доволен?

    Данфейт повернулась к сестре и приподняла от удивления брови:

    – Правда? Ваша милость соизволила?

    – Уж лучше ты будешь под моим присмотром, чем вляпаешься в историю, из которой тебя потом придется вытаскивать.

    – Жаль тебя огорчать, Айрин, но с тобой я никуда не полечу.

    – Что?

    – Что слышала. С тобой я никуда не полечу.

    – Тогда ты вообще никуда не полетишь.

    – Орайя, так ты принимаешь мое предложение или нет?

    Орайя покачал головой в ответ.

    – Извини, но в данной ситуации ты поступаешь не благоразумно.

    – Соскочил... – ответила Данфейт, отворачиваясь от него.

    Она начала прокручивать в голове возможные варианты добычи денег на свое новое предприятие. Заложить на эту сумму у нее было нечего, просить денег у отца она не собиралась. Значит, придется найти нужного человека и предложить ему сделку...

    – Я принимаю твое предложение.

    Дани, Орайя и Айрин уставились на Кимао.

    – Ты? – не поверила своим ушам Данфейт.

    – А почему бы и нет? Правда, есть одно условие. Одно маленькое условие, и деньги – твои.

    – Ты в своем уме? – не без удивления произнесла Айрин. – Как ты можешь?

    Кимао на ее восклик не обратил ни малейшего внимания. Он вообще перестал узнавать ее в последнее время. Не начни она препираться, Данфейт согласилась бы на его первоначальное предложение, и парой проблем было бы меньше. Но Айрин, видите ли, возмутилась... Кимао знал, что Дани уже "завелась", что в голове ее крутятся мысли о том, где и как достать необходимую сумму денег, а это означало, что она ни перед чем не остановиться, чтобы добиться своего.

    – Какое условие? – спросила его Данфейт.

    – Я полечу вместе с тобой.

    – Ты спятил! – возмутилась Айрин.

    – Да я и не был нормальным, если ты помнишь, – ответил Кимао и улыбнулся Айрин.

    Данфейт передернуло от этой улыбки. Внутри все затряслось и захотелось проехаться своим кулаком по его нагло ухмыляющемуся лицу, выражающему не просто желание, а саму похоть! Дани посмотрела на Айрин и перевела взгляд на Орайю. Дерева внимательно смотрел на матриати, наблюдая за тем, как глаза девушки начинают сиять. Лицо ее изменилось в один миг, превращаясь в нечто, что хотелось запечатлеть в своей памяти. Она едва улыбнулась ему, всего лишь краешком своих губ, но этого было достаточно для того, чтобы во рту у Орайи пересохло. Девушка продолжала пристально смотреть на него и, наконец, прищурилась, озарив все вокруг настоящей, искренней улыбкой. Орайе стало невыносимо душно. Что это? Что это такое? Орайя сглотнул ком, подступивший к горлу, и ощутил резкую боль в груди. Он обернулся и, посмотрев на брата, понял, что тот зол.

    Зрячий и сам не осознал, что произошло. Он смотрел на Айрин, но, в какой-то момент не удержался и взглянул на свою матриати. Shaihatus! У Кимао одеревенели ноги и так сильно заныло внизу живота, что он тут же переместил взгляд на брата, дабы отвлечься от порочных мыслей. И, Юга, не он один испытал их глядя на нее! Это вывело его из себя. Легко, просто, в один миг, это заставило его утратить контроль над собой и пробить поле Орайи, словно мыльный пузырь.

    – Тогда, не мог бы ты дать мне сейчас сто акроплей? Иначе я не доберусь домой, – произнесла Данфейт, как ни в чем не бывало, и тут же ощутила, как теряет равновесие.

    Схватившись за сестру, она застонала от боли, и Кимао, словно, после удара по лицу, пришел в себя.

    Машинально он достал из кармана своего костюма банковскую карточку Данфейт и протянул ей.

    – Я перечислил на твой счет тысячу, остальные девять получишь позже.

    – Уже перечислил? Когда?

    – Вчера, – ответил Кимао и отвернулся.

    Данфейт, Айрин и Орайя несколько секунд сверлили его глазами.

    – Спасибо, – вдруг произнесла Дани, но улыбаться зрячему не стала.