Текст книги "Данфейт (СИ)"

Автор книги: Даниэль Зеа Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

  Кимао, Айрин и Орайя готовили обед вместе. Поначалу, Кимао решил отказаться от их помощи, но Орайя настоял на том, что так будет быстрее и продуктивнее. В итоге, Айрин опоздала на встречу и продукты они смогли закупить только к пяти часам вечера. Если учесть, что через час к ним должны были прийти все остальные, они, мягко говоря, не успевали.

    – Все, я пошел одеваться! – заявил Кимао, отодвигая от себя разделочную доску с мясом.

    – Что? Еще ничего не готово! – возмутилась Айрин.

    – Мне пора принять душ и переодеться. Чего и вам советую.

    Кимао вышел с кухни и направился наверх.

    – Я тоже пойду, – занервничала Айрин. – Ты тут присмотришь? Я тебя сменю.

    – Конечно, – устало произнес Орайя, продолжая чистить овощи.

    Данфейт и Эрика встретили Террея и Йори возле дома Кимао. Террей долго смотрел на подруг, которые разоделись в обычные брюки и блузки, только у одной блуза была красной, а у другой – белой, причем красную надела не Эрика, а Данфейт. Ни макияжа, ни причесок, будто они пришли в пиццерию, чтобы перекусить и побежать по своим делам дальше. Йори поправил галстук и прокряхтел.

    – Говорил же, что они не оценят!

    – Ну, вы даете! – возмутился матриати. – В каком виде вы вообще сюда пришли? Могли бы, в таком случае, и домашние штаны надеть!

    – Она предлагала, – ответила Эрика, – но я отказалась.

    – Ну, вы даете! А в сумке что?

    – Не твое дело, – ответила Данфейт и, поднявшись на крыльцо, позвонила в дверь.

    Им открыл Кимао собственной персоной и, посмотрев на Данфейт, хохотнул.

    – Хорошо выглядишь!

    – Спасибо, – пожала плечами Данфейт и вошла внутрь.

    – Мне комплемента ты не сделал, – заметила Эрика и вошла следом.

    – Прости, ты выглядишь просто прекрасно! Белый тебе к лицу!

    – А мама говорила, что в белом я еще краснее, чем обычно, – ответила тианка и хмыкнула, глядя на Террея и Йори, мнущихся на пороге.

    – Вам тоже комплемент нужен? – приподнял брови Кимао.

    – Нет, уволь, – ответил Йори и вместе с Терреем вошел в дом.

    Кимао провел всех в гостиную, когда к ним вышли Айрин и Орайя. Данфейт натянуто улыбнулась, разглядывая вечерний наряд сестры и вырез до пупка в ее серебристом обтягивающем платье, и перевела взгляд на Орайю в пиджаке и галстуке.

    – Мужчины, вам не жарко? – заявила Дани. – Двадцать восемь градусов, как никак.

    – Я зря, что ли, платок Кимао завязывала? – заявила Айрин и, хмыкнув, направилась на кухню.

    – Не давит удавка-то? – спросила Данфейт у зрячего и оскалилась.

    Кимао, выхолощенный, словно жених на выданье, с уложенными волосами, выбритыми щеками, в темно-синем костюме и белоснежной рубашке с шейным платком, красиво лежащем на его груди, только вздохнул в ответ.

    – Тебе не угодить!

    – Почему же? Парфюм мне нравится!

    Данфейт демонстративно наклонилась к нему и громко втянула в себя воздух.

    – Очень нравится!

    Кимао улыбнулся и начал развязывать свой шейный платок.

    Ребята, оценив жилище зрячего, как "зажиточное", разбрелись по первому этажу этого двухэтажного строения. Лакированный пол из натурального дерева, кожаная мебель, обои из набитого шелка, резные перила на лестнице, три ванных комнаты, тренировочный зал в подвале и огромная кухня с теплым полом.

    – А ты неплохо живешь, – заметил Террей, всматриваясь в свое отражение на натертом до блеска полу.

    – Ты хотел сказать, что я отлично живу! – ответил Кимао и включил в гостиной трехмерный голографический проекционный телевизор. – В общем, обед еще не готов.

    – Не беда, говори, чем помочь, – ответила Эрика, закатывая рукава своей блузки.

    – Боюсь, что он совсем еще не готов.

    – Понятно, – как ни в чем не бывало констатировала Эрика и, подмигнув подруге, пригласила ее присоединиться к ней.

    Данфейт подскочила с дивана и направилась с тианкой на кухню. Йори снял с себя пиджак, галстук, расстегнул рубашку и закатал рукава. Кимао последовал его примеру и вопросительно посмотрел на Террея, который даже и не думал раздеваться.

    – Он не умеет готовить, – тут же пояснил Йори и улыбнулся любовнику. – Вообще по дому ничего не умеет делать! Даже машину стиральную включать!

    – Домработница на что? – возмутился матриати и, махнув рукой, направился на кухню.

    – Домработница – это ты? – произнес Кимао и приподнял свои темные брови.

    – Заткнись! – прошипел Йори и последовал за Терреем.

    Эрика, расхаживая с бутылкой минеральной воды наперевес, выдавала четкие указания, пока все остальные мыли, нарезали, варили и раскладывали по емкостям.

    – А выпить что-нибудь есть? – не удержалась от вопроса Данфейт, которой, при одном взгляде на сестру, хотелось набраться до невменяемого состояния.

    – Что ты будешь? – спросил Кимао.

    – Что все мы будем?! – поправил его брат и, открыв шкафчик, уставился на ряд закупоренных бутылок.

    – Виски, коньяк, Сильзон...

    – Только не Сильзон! – перебила его Данфейт, чем вызвала смех Кимао.

    – Вино, много вина, всякого, настойки...

    – Виски открывай! – скомандовал Террей, который все это время сидел на стуле за барной стойкой.

    – Как скажешь, – пожал плечами Орайя и достал большую бутыль.

    Данфейт выхватила емкость у него из рук и, откупорив, тут же приложилась к горлышку.

    – О-о-о, началось! – заметила Эрика, наливая себе сок в стакан.

    В дверь позвонили, и Кимао побежал открывать.

    – А это кто? – не поняла Эрика, глядя на всех остальных.

    Они молчали, и тианка, хохотнув, опрокинула стакан сока залпом, словно собиралась быстро от него опьянеть.

    – Один или...

    – "Или", скорее всего... – прокомментировал Йори и посмотрел на тианку.

    – Да, без проблем! – махнула рукой она и, указав пальцем на раковину, напомнила Данфейт, что та не домыла овощи.

    – Всем привет! – радостно произнес Бронан, проходя следом за Кимао на кухню.

    – И тебе, – ответили все.

    – А где Гритхен? – спросила Айрин, смотря при этом на Эрику.

    – Ее не будет, – ответил зрячий и поставил на стол пакет, который принес с собой.

    – Что здесь? – поинтересовался Кимао.

    – Десерт. На ужине курсантов всегда подают десерт.

    – Точно, – хмыкнул Орайя.

    – Я купил торт и клубничные шарики.

    – Клубничные шарики! – воодушевился Террей.

    – Сидеть! – рявкнул Йори, скидывая нарезанные овощи в салатницу. – Никаких шариков до горячего!

    – Но, это же "клубничные шарики"! Их делают только на заказ!

    – Горячее, потом заказ! – так же безоппеляционно отрезал Йори и положил на доску очередной огурец.

    Данфейт посмотрела на Эрику, шею которой покрыли бледно-розовые пятна...

    – С тобой все в порядке? – тихо спросила она, наклоняясь к подруге.

    – Он припер мой любимый десерт – эти проклятые "клубничные шарики". А теперь сверлит глазами и ждет, как же я отреагирую!

    – Пусть смотрит, тебе-то что?

    Эрика сжала губы в тонкую линию и вздохнула.

    – Горячее потом шарики, – прошептала Данфейт и засмеялась.

    – Поделитесь с нами своей шуткой! – сделала замечание Айрин, поборница правил приличий и этикета.

    – Эрика – сладкоежка, такая же, как и Террей! – громко ответила Данфейт и рассмеялась.

    Эрика исподлобья посмотрела на Бронана и тут же отвернулась, пытаясь скрыть свои пятна на шее. Безусловно, зрячий их разглядел, наверное, потому улыбнулся ей в спину и подошел, остановившись рядом.

    – Что пьем? – спросил он, обращаясь ко всем остальным.

    – Виски, – буркнула Эрика.

    – О-о, твой любимый напиток!

    Эрика покосилась на зрячего и тут же отвернулась. Кто-то передал ему бутылку, он сделала несколько глотков и, задев локтем свою матриати, вручил ее ей. Эрика тут же протянула спиртное Данфейт и налила себе в стакан яблочный сок. Данфейт, заметив это, пересеклась глазами с Бронаном, и оба сделали вид, что ничего не заметили. Данфейт передала бутылку Террею. Тот хорошо "приложился" и даже поперхнулся напоследок, за что получил немое замечание за несдержанность от Йори. Последними пили Орайя и Кимао. Айрин демонстративно отказалась употреблять спиртное и попросила Кимао заварить ей ее любимый чай.

    – Я чищу картошку. Завари сама, – ответил Кимао и еще раз пригубил виски.

    – А я нарезаю овощи! – словно, обиженный ребенок произнесла она.

    – Я заварю тебе твой любимый чай, – махнула рукой Данфейт и, вытерев руки, начала по очереди открывать шкафчики.

    – Ты не знаешь, какой чай я люблю!

    – От черного на коже остаются пигментные пятна, значит, зеленый, – хмыкнула Данфейт, обнаружив жестяные коробочки с разными сортами чая.

    – Риатовый крусполистовой! – отчеканила Айрин.

    – Как ни назови, – одно и то же го...– Данфейт осеклась, исправляясь, – ...рячее.

    Кимао и Орайя, не сговариваясь, захохотали.

    Айрин бросила нож на разделочную доску и, выхватив из рук Данфейт коробочку с надписью "Айрин", начала заваривать чай сама.

    – Очень смешно, – пробурчала она и посмотрела на Данфейт. – Хватит пить, иди лучше овощи резать.

    – Я их мою, если ты не заметила, – улыбаясь, ответила Данфейт и вернулась к раковине.

    – Я порежу, – вызвался Бронан, снимая с себя пиджак и вешая его на спинку стула.

    Шейный платок отправился следом. Бронан закатал рукава и вернулся к своему месту за столешницей возле Эрики.

    Тианка посмотрела на его темные руки и сглотнула подступивший к горлу ком. Покрутив в руках один из ножей, Бронан улыбнулся:

    – Дорогая сталь. Где покупал?

    – На заказ сделаны.

    – Я хочу такие же, – ответил Бронан и, взяв в руки помидор, в одно мгновение раскромсал его на мелкие кусочки, скинув все в вовремя поданную Эрикой миску.

    Тианка хмыкнула и, перехватив у него из руки нож, принялась за второй помидор, раскроив его в одно мгновение.

    – Дайте мне! – попросила Данфейт и отодвинула подругу в сторону, прямо на Бронана.

    Зрячий сторониться не стал и обнял ее, притягивая за талию к себе. Эрика замерла и напряглась. Бледные пятна медленно покрыли ее лицо и Бронан, увидев это, просто отпустил ее.

    Тем временем, не совсем трезвая Данфейт готовилась исполнить трюк, которому ее обучил Учитель.

    – Разойдитесь! – скомандовала она, глядя на Эрику, топчущуюся рядом.

    Девушка растерялась, но Бронан, снова схватив ее, прижал матриати к себе, отодвигаясь подальше от Данфейт. Кимао напрягся, понимая, что Данфейт намерена сделать, но не стал останавливать ее.

    Помидор подлетел в воздух. Взмах рукой, странный свистящий звук и красные крупные куски упали в миску.

    – О-па! – воскликнула Дани и чуть было не запрыгала на месте, как ребенок.

    Террей громко похлопал, все остальные засмеялись.

    Айрин оценивающе посмотрела на сестру и утвердительно покачала головой.

    – Мими была бы довольна.

    – Мими была бы в шоке! – хмыкнула Дани, и принялась разделываться со вторым помидором.

    – Кто такая Мими? – спросил Террей, передавая Йори бутылку с виски.

    – Няня наша. Данфейт ей все нервы измотала.

    – А, малышка Данфейт была той еще негодницей, – подал голос Йори, приближаясь к сайкаирянке и шлепая ее по упругому заду.

    – "Негодницей"? – хохотнула Айрин. – Скорее, ночным кошмаром. Однажды, она подожгла шторы на кухне, пряча бокал с "Сизым Амиром" от отца.

    – Я не виновата, что огонь перекинулся на шторы.

    – Естественно...

    – Я поджег шатер Лиам, когда пытался приготовить лепешки на углях в жаровне, – улыбнулся Кимао. – Хотел раздуть пламя и сжег ей ковер.

    – Кто ж дует на угли в жаровне? – засмеялась Данфейт. – Дым потом невозможно выветрить!

    – Я еще умудрился потушить все это водой... Умывальня "отдыхала" по сравнению с моей парилкой.

    Данфейт захохотала в голос.

    – Роби не обиделся на тебя за отобранную пальму первенства топить "умывальню"?

    – На меня обиделась Лиам, в шатре которой все это произошло.

    – Но лепешки – то, получились? Я имею в виду из тебя и всех, кто помогал тебе тушить пожар?

    – Скалкой по спине меня огрели раз десять.

    – Лиам никогда не била меня скалкой. Даже когда моими лепешками можно было заколачивать гвозди.

    – Она – мастер пекарского дела.

    – Да, лепешки Лиам трудно забыть.

    – Так же, как и ее рассказы про топчаны.

    Данфейт снова расхохоталась, припоминая нравоучения Лиам, которые та устраивала чуть ли не ежедневно.

    – Мы Вам не мешаем? – наконец, спросил Йори, вскрывая новую бутылку виски.

    – О, знал бы ты те истории! – воскликнула Данфейт. – Сексология чистой воды!

    – Ну-ка, просвяти! – попросила Эрика, по-прежнему ютясь в объятиях Бронана.

    – Мне нужно еще выпить, чтобы начать рассказывать подобное!

    – Не вопрос! – подмигнул ей Террей, передавая подруге бутылку.

    – Особенная поза – мужчина на коленях, – ответил за Данфейт Кимао.

    – И чего здесь особенного? – хмыкнул Йори. – Женщина на коленях, мужчина на коленях! Удивил!

    – Дело нужно делать языком, – ответил Кимао, как ни в чем не бывало.

    Данфейт поперхнулась виски и закашлялась, размахивая руками.

    – Судя по твоей реакции, дорогая, кунилингусом тебя еще не одаривали, – зашелся смехом Йори.

    – Ну и зараза же ты! – прокаркала Дани, пригибаясь к столу.

    – А ты, Кимао, как относишься к оральному сексу? – подала голос Эрика, продолжая стоять возле Бронана.

    Кимао повернулся к тианке и внимательно посмотрел на нее.

    – Пытаешься вывести меня на откровенный разговор? – спросил он.

    – А почему бы и нет? Женщина стоит на коленях перед тобой... И ты смотришь сверху на нее...

    – Прекрати! – зашипел Бронан, сильнее прижимая Эрику к себе.

    – Для мийян поза "мужчина на коленях" – нечто вроде проявления вечной привязанности. Обычно, ее исполняют в первую брачную ночь.

    – Да, брось! Уверена, что молодежь не столь рьяно чтит все эти традиции.

    – На традициях построен их мир. Секс, танцы, разжигание костров – на каждый случай есть свои правила и обряды. Не соблюдать их – значит, не уважать тех, от кого зависит твое благополучие.

    – Ты так хорошо знаешь их обычаи?

    – Только часть из них, и, насколько могу судить, меньшую. Если мийяне вымрут, традиции эти погибнут вместе с ними.

    – Скорее, уйдут, а не "вымрут", – уточнил Орайя.

    – Они не уйдут. Это место – их дом, а дом для мийян – святыня.

    Данфейт посмотрела на Кимао и поняла, что тонет. Он говорил ее словами, так же уверенно и прямо, как хотелось сказать ей. Он верил в эти слова, и гордость за мийянкий народ сквозила в его репликах. Чужак для них, он не просто вник в суть этих обычаев, он уважал их, возможно даже, соблюдал. Кимао почувствовал на себе этот взгляд, такой пристальный, будто проникающий в него самого и поджигающий нечто внутри, как поток воздуха, устремляющийся на тлеющие угли в жаровне, грозящий раскалить их до предела, чтобы расплавить сам металл.

    – Кимао!!! – закричала Айрин и бросилась к зрячему, выбивая у него из рук рукоять ножа.

    Кимао подскочил с места, когда нож упал в кастрюлю с водой и зашипел. Зрячий взглянул на свои руки: ничего. Ни единого ожога. Он посмотрел на Данфейт. Она заставила его сделать это. Она заставила его спроецировать собственные эмоции в жар, плавящий металлическую рукоять ножа, что он держал в своих руках.

    – Ничего себе! – воскликнул Террей, доставая из кастрюли нож, на котором отпечатались пальцы Кимао. – Хотел бы – так не сделал!

    – О чем ты думал?! – закричала разгневанная Айрин. – Руки тебе не дороги?!

    – Прекрати орать на меня! – прогремел Кимао и выдернул свою ладонь из хвата Айрин.

    Девушка отстранилась и с неверием посмотрела на него. Он никогда не повышал на нее свой спокойный уверенный голос. Никогда не позволял себе вот так выдергивать свою ладонь. Никогда не унижал ее подобным образом, тем более в присутствие окружающих.

    – Что с тобой? – прошептала она.

    – Ничего! Твой чай стынет!

    – Я уже выпила его, – произнесла Айрин и отвернулась от пристального взгляда темных глаз.

    Данфейт продолжала пребывать в оцепенении.

    – Что с тобой? – спросил Кимао, приближаясь к ней и склоняясь к ее лицу.

    Айрин, услышав это, обернулась. Этот голос... Как быстро он изменил свой тембр, превратившись из стального в мягкий, урчащий на ухо, только не ей, а ее сестре...

    – Я устала, пойду прилягу, – произнесла Данфейт и, бросив нож на стол, рванула из кухни.

    – Что это с ней? – не поняла Эрика.

    – Оставь ее, – ответил Кимао и отправился следом за ней.

***

    Данфейт знала, где ей укрыться. Ванная комната на втором этаже, расположенная в конце коридора, вот куда она намеревалась пойти. Дани не успела закрыть дверь за собой. Кимао вовремя вставил свою руку и распахнул ее настежь.

    – Возьми себя в руки и успокойся.

    Данфейт посмотрела на зрячего и отвернулась.

    – Я не контролирую это, – прошептала матриати. – Не контролирую себя, а значит, подвергаю опасности остальных.

    – Ты не можешь контролировать все! Прими это и успокойся!

    – И ты так спокойно говоришь об этом?

    – А разве у меня есть выбор?

    – Я все пытаюсь вспомнить, когда умерла в первый раз, зацепиться за момент, в котором утратила жизнь, и не могу. Я знаю, что это произошло на Мийе, тогда, когда я погибала в шатре Морайи. Но, когда? Когда конкретно?! Это мучает меня. Не дает мне спать. Я вспоминаю их, всех их, кого должна была увидеть там, но их не было, и мне становится тревожно. Вдруг, это произошло не тогда? Вдруг, он сам создал меня, скрыв этот факт от всех остальных?

    Кимао подошел к ней и, приложив ладони к ее лицу, заставил посмотреть ему в глаза.

    – Ответ кроется в твоем сознании. Не пытайся найти его, просто вспомни и все. Оно придет само, но ты должна захотеть вспомнить, не страшась того, что может тебе открыться.

    – Я не могу, – прошептала Данфейт, глядя на него.

    – Можешь...

    – Не могу...

    – Можешь... Ты все можешь...

    Данфейт парализовало. Она попыталась поднять свою руку, чтобы прикоснуться к нему, но не смогла. Воля, мысли, все поддавалось его влиянию и противостоять силе, подобной этой, она уже была не в состоянии.

    – Вспоминай... – прошептал Кимао, и Данфейт поняла, что тонет в его черных глазах.

    Эта чернота окутывала ее и пространство вокруг, она поглощала и затягивала в себя ее сознание, она заставила ее глаза закрыться, а тело окунуться в забытье.

    Вокруг больше ничего не было видно. Пыль и яркий свет, белый, слепящий глаза и принуждающий их закрыть. Они все закрыли глаза. Вся деревня опустила свои веки и умолкла. И шум ветра тут, рядом с ними, и нечто ужасное, что может их погубить.

    Данфейт прижалась лбом к земле и закрыла голову руками. Кто-то навалился сверху и укрыл ее своим телом. Дани повернулась, пытаясь открыть свои глаза.

    – Это я, – прошептал Сайми и прижался носом к ее щеке.

    Вдалеке, сквозь ветер бури, накрывшей пустыню, она услышала свист. Данфейт сжалась сильнее и застыла. Звук приближался, и в ушах начало звенеть. Данфейт закричала от этой боли, но собственного голоса так и не услышала. Он утонул в этом гуле, в этой буре, он затерялся в крике Сайми и тех, кто был рядом с ними. Земля застонала и затряслась. Нечто пронеслось над их головами. Они все это ощутили. Поняли, когда звон в ушах сменился немой глухотой. Данфейт приподняла голову и открыла глаза. Свечение погасло, и буря начала стихать.

    – Прошло мимо! – закричал кто-то за ее спиной.

    – Оно пролетело над нами и понеслось дальше!

    Данфейт обреченно улыбнулась. Они думали, что все кончено, но она знала, что когда это "что-то" столкнется с поверхностью Мийи, даже плазменное поле не сможет их спасти. А оно обязательно встретиться с ее поверхностью, ведь Мийя уже притянула это к себе. Данфейт начала хохотать. Сайми прижал ее к себе и погладил по спине. Что он ей говорил? Она не слышала. А важно ли это сейчас?

    – Ты еще не понял? – произнесла Дани, едва улавливая звуки собственного голоса и глядя в лицо улыбающемуся мужчине.

    Сайми покачал головой. Стоит ли говорить ему? Зачем? Пусть умрет счастливым. Пусть лучше не знает, что через несколько минут никого из них уже не будет...

    Данфейт протянула руку и прикоснулась к иссушенным губам. А почему бы и нет? Когда еще она узнает, что это такое – целовать мужчину? Сайми наклонился и впился в ее рот. Земля под ними затряслась, подбрасывая их в воздух. Данфейт открыла глаза. Вспышка света, – она больше ничего не видела. Страшно умирать глухой в слепоте. Страшно...

    Она очнулась от криков людей, голоса которых едва ли могла различить. Кто-то пытался напоить ее чем-то и просил проглотить таблетки. Она сделала, как ей говорили, но уже через несколько минут ее тело отторгло все содержимое желудка. Рвота продолжалась до тех пор, пока ни приехал Учитель. Она уже знала, что осталось недолго. Она хотела в последний раз услышать его голос, и он исполнил ее просьбу.

    – Привет, девочка, – произнес Учитель.

    Она хотела улыбнуться, но не смогла. Сил больше не осталось.

    – Вы живы, – прошептала она, пытаясь протянуть свою руку и прикоснуться к его лицу.

    Она почувствовала, как Учитель приподнял повязки над ее глазами. Он молчал недолго, а потом сразу же обратился к Морайе:

    – Она приняла таблетки?

    – Мы пытались, Ри, но опоздали... Не могу смотреть, как она страдает...

    – Я забираю ее.

    – Ри, нельзя! Нельзя, она не сможет!

    – Продержалась двадцать часов, продержится и еще.

    – Не смогу, – прошептала Данфейт и застонала.

    – Сможешь...

    – Ты не успеешь этого сделать! Это – безумие, остановись!

    – Не говори мне о безумии. Кто угодно, но только не ты!

    – Освободи ее. Отпусти!

    – Нет! Ее время еще не пришло! Не пришло, понимаешь?

    – Твой сын перестал называть тебя отцом. Ты хочешь, чтобы она перестала называть тебя Учителем?

    – Она поймет. А если нет – значит, я не достоин того, чтобы она звала меня так.

    Учитель привязал ее тело ремнями к своей спине и взгромоздил на мотоцикл. Она ощутила, как ветер бьет ей в лицо, а затем и это чувство пропало. Сколько они ехали так? В какой-то момент руки ее свободно повисли по сторонам, а голова откинулась назад. Она будто смогла увидеть небо над своей головой. Такое яркое и золотое. Она словно протянула к нему ладонь и поток света заструился по ее руке.

    – Встретимся позже, – услышала она сердитый голос Учителя.

    Данфейт потянулась вверх и поняла, что лежит на песке. Она утратила счет времени. Помнила, как к ней подошел кто-то в белом плаще и взгромоздил себе на спину.

    – Учитель, – позвала она.

    – Спи, девочка, – произнес мужчина и понес ее к своему квадрациклу.

    Она проснулась на кровати в пустой комнате. Место не знакомое, но там, за дверью, слышались чужие голоса.

    – Ты в своем уме? – кричал кто-то. – Хватит одного! Я не позволю тебе создать двоих!

    – Она его уравновесит! Медиатор, сильный, равный ему! Она позволит ему вздохнуть спокойно!

    – А если он не примет ее?

    – Я позабочусь об этом.

    – А если она не захочет? Об этом ты подумал?

    – У них не будет выбора. Как бы не сложились их отношения, связь между ними останется и это то, к чему я готовлю ее!

    – А если не получится? Если она не уравновесит его, а потенцирует?

    – У нее нет дара, я же сказал тебе. Кроме медиаторства, Юга не дала ей ничего.

    – А как же твоя теория "Первоестественности"?

    – Она верна. Каждый рождается с определенными способностями и только от него зависит, разовьет он их или нет. У нее дар медиатора. Я его развиваю. И сейчас ты должна мне помочь! – Ты сумасшедший, Сиа!

    – Ты тоже, Квартли! Мы все – сумасшедшие!

    Дверь в комнату приоткрылась, и в нее вошел Учитель.

    – Ты проснулась?

    – Что происходит? – прошептала Данфейт, отстраняясь от него.

    – Ты слышала... Ничего, девочка. Ничего страшного...

    – Не подходите ко мне!

    – Она боится тебя... – спокойно прошептала женщина в белом плаще и, обогнув учителя, присела рядом с ней. – У каждого из нас – свое предназначение, – произнесла она и погладила Данфейт по голове. Я покажу тебе кое-что... Несправедливость, неизбежность... А ты сама выберешь, остаться тебе здесь или попытаться оградить от подобного тех, кто тебе близок.

    Женщина положила руку на голову Данфейт и Дани поняла, что находится в другом месте. Ветер бьет в лицо, развевая ее волосы. Лицо горит и глаза слепит яркий свет. Люди бегут навстречу, сбивая друг друга с ног, задевая ее плечами и толкая в сторону, а она продолжает стоять, глядя на сияние, которое затмевает собой Амир. Ей уже все равно. Она приняла правду. Она приготовилась к тому, что сейчас произойдет. Ее подбрасывает в воздух и несет куда-то вдаль. Она прикрывает лицо руками и чувствует, как костюм плавится на ее теле. Это так больно! Так больно, Юга! Больно!!!

    – Больно!!! – закричала Данфейт и распахнула свои глаза. – Больно...

    – Это может случиться со всеми, кто тебе дорог. Никто не застрахован, никто не сможет оградить тот Мир от этого, но защищать его кто-то должен. Такой человек есть и ему нужна твоя помощь. Сила – это ответственность, и одному нести ее слишком тяжело. Ты готова разделить ответственность с кем-то, кому тяжело, Данфейт?

    – Я не понимаю...

    – Готова... – произнесла женщина и поднялась с кровати. – Забирай ее. Она – свободна.

    – Спасибо, Квартли...

    – Я делаю это не для тебя, а для сына, который по-прежнему живет там. Пайли вырастила его, воспитала. Он считает ее своей матерью... А я... Я даже тебя потеряла, Ри. Даже тебя...

    – Квартли...

    – Забирай свое детище и убирайся отсюда. Просто уходи!

    Учитель поднял руку, и Данфейт почувствовала удар по голове. Ее ослепило.

    – Учитель! – закричала она.

    А потом разряд – и боль, от которой теряешь свой голос. Еще разряд... Сколько же их... Помогите... Больно...

    Она проснулась в своей комнате. Она знала, что прошло восемь дней. Она понимала, что смутно помнит обстоятельства, при которых оказалась там. Знала только одно: она жива.

    Учитель подошел к ней и склонился. Заглядывая в лицо. Черные глаза смотрели на нее...

    Данфейт встрепенулась и распахнула веки. Кимао по-прежнему стоял перед ней, но руку с лица уже убрал.

    – Ты не пережила того удара. Ты умерла по дороге, сидя за его спиной. Он предусмотрел все с самого начала. Для того, чтобы создать "заготовку" требуется около года. И он подготовился... Только вот знал ли он, что ты погибнешь от удара или сделал копию просто так, на всякий случай...

    Кимао отошел от Данфейт и ополоснул лицо водой в раковине.

    Данфейт прикоснулась к своей щеке и потерла виски.

    – Тогда, где же все они, кто погибли вместе со мной?

    Кимао взял полотенце и вытер лицо.

    – Не знаю. Может быть, стали такими же "заблудшими", как и те, другие?

    Данфейт подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Прикоснувшись пальцами к щеке, она сжала ее, чтобы почувствовать боль.

    – Перестань, – убрал ее руку Кимао. – Ты – жива, и нечего проверять на прочность свое тело.

    – Мы убили кого-то... Мы обрекли их на погибель.

    – Каждое тело, сотворенные Югой или нами, получает оболочку. Эти тела созданы нами для нас. Оболочки из них вернулись туда, откуда пришли. Если в следующий раз им повезет больше, они родятся в телах младенцев.

    Кимао погладил ее по щеке и улыбнулся.

    – Все ждут нас внизу. Они беспокоятся.

    Данфейт запустила руку в его волосы и растрепала их.

    – Так тебе идет больше.

    – Думаешь?

    – Да, – улыбнулась матриати и поцеловала его, быстро проведя своим язычком по его губам и тут же отстраняясь, не позволяя Кимао ответить.

    – Так, значит, – сделал вывод зрячий.

    – Да, – хмыкнула Данфейт и попыталась выйти из ванной, но он не позволил.

    Схватил ее за талию и, прижав к стене, начал целовать. Его губы, его аромат, его тело, его руки, – Данфейт схватила его за волосы и притянула к себе, отвечая на этот вызов своим вызовом.

    – Очень интересно, – прогремел голос Айрин за их спинами.

    Девушка стояла в луче света, проникающем из ванной в коридор.

    Данфейт отстранилась от зрячего и повернулась в ее сторону.

    – Ударь, если хочешь. Твое право.

    Айрин улыбнулась и покачала головой. Она спокойно вошла в ванную и остановилась возле зрячего, заглядывая ему в глаза.

    – Она опять нашла заступника в твоем лице? Только ты забываешь о том, что нужен ей только тогда, когда ей плохо. Это – нормально, искать помощь там, где тебе готовы ее предоставить.

    – Ты так в этом уверена? Сколько предубеждения в тебе, Айрин? Сколько его в тебе и кто воспитал это чувство?

    – Говоришь так, будто имеешь право судить! – прошипела девушка в ответ. – Или это твой способ отомстить мне?

    – Твоя самонадеянность меня поражает. А если "нет", Айри? Если мстить тебе я не хочу? Что скажешь ты на это?

    Айрин засмеялась, оборачиваясь к сестре и глядя на нее.

    – Как? Когда? Объясни мне? Каким образом чучело, похожее на тебя, смогло меня обскакать?!

    Данфейт закрыла глаза, улавливая в тоне сестры такие привычные презрительные нотки.

    – Как ты обращаешься к ней? – не выдержал Кимао, глядя на Айрин не столько удивленно, сколько не понимающе.

    – Так, как она того заслуживает! У нас, сайкаирян, тоже есть свои традиции! Если отец узнает, что она отобрала у меня мужчину, он откажется от нее. Так что, когда полетите через неделю отмечать ее день рождения на Сайкайрус, не забудьте, что трахаться в доме, где много посторонних глаз – опасно!

    Айрин вышла из ванной, тихо прикрыв дверь за собой, и направилась вниз.

    Данфейт осела на пол и спрятала голову. Кимао подошел к ней, пытаясь оторвать ее от пола, но у него не получилось.

    – Она расскажет... Отец узнает, и тогда... – Данфейт засмеялась и посмотрела на него, – я перестану зависеть от него! Никогда не думала, что испытаю облегчение, осознав это!

    – У тебя истерика, – ответил Кимао и погладил ее по голове.

    – Проклятый день рождения... Ненавижу этот день... Ненавижу...

    Кимао прикоснулся к ее подбородку и заглянул в осунувшееся лицо.

    – Ты не чучело.

    – Это не самое обидное слово из тех, которыми она привыкла меня называть. Были еще "тупая", "припадочная", ах да, и мое любимое – "дылда". Я – дылда, – засмеялась Данфейт.

    – Глупая, – прошептал Кимао, наклоняясь к ней. – У тебя красивая грудь, я бы даже сказал, что она восхитительна. У тебя стройные ноги и, чего греха таить, на твою заднюю часть смотрю не один я. Ты высокая, но при своем росте в тебе нет ни намека на неуклюжесть. У тебя интересный цвет волос. Иногда они кажутся темными, а иногда я замечаю, что они совсем светлые. У тебя карие глаза, но на солнце они приобретают медовый оттенок и кажется, будто они и в самом деле плавятся. Каждая из черт твоего лица уникальна. Никогда не знаешь, какую гримасу ты состоишь в следующий миг. Это притягивает к тебе взгляд, и я смотрю, пытаясь уловить момент, когда ты, наконец, застынешь. Едва рассмотрев тебя, я теряю первоначальный образ и нахожу новый, не менее привлекательный, чем все предыдущие.