Текст книги "Новые приключения Гулливера"

Автор книги: Даниэль Клугер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

10

После разоблачения графа Икплинга я буквально купался в лучах признательности его величества. Меня принимали в лучших домах Тральдрегдаба, я мог свободно посещать королевскую библиотеку и королевский архив (в последнем, впрочем, не было никакого смысла – хотя в изучении лаггнежского языка я продвинулся довольно далеко, но все же не настолько, чтобы читать и писать на старом диалекте). Несколько раз маркиз Стальд по приказу короля показывал мне отдаленные уголки Лаггнегга, а однажды я посетил поселение струльдбругов и даже пытался побеседовать с этими жалкими, всеми отвергнутыми существами. Словом, я многое успел узнать о королевстве, разумеется, благодаря милости Лаггунту XII.

Спустя примерно два с половиной месяца Скойрик Туту известил меня о том, что через три дня из порта Клюмегниг в Японию отправится торговое судно «Цветок Тральдрегдаба» и что его величество уже известил судовладельца о том, что у него будет пассажир. Кроме того, Лаггунту XII милостиво соизволил оплатить мое пребывание на борту и снабдил меня рекомендательным письмом к японскому императору, слывшему чрезвычайно подозрительным властителем. Письмо запечатано было большой сургучной печатью, на которой красовался герб династии Лаггунту: монарх в кубической короне, помогающий подняться нищему. Маркизу Кайлишу Стальду король поручил сопроводить меня в порт и лично проследить за тем, чтобы все устроилось к моему удобству. Мой покровитель и друг принял это поручение с охотою.

Перед моим отбытием король дал мне прощальную аудиенцию, на которой я горячо поблагодарил его за участие – причем сделал это уже на вполне приличном лаггнежском языке. Лаггунту благосклонно принял мою благодарность и пригласил когда-нибудь вновь посетить его владения.

На следующий день мы с Кайлишем Стальдом должны были выехать в Клюмегниг. С вечера я принялся собирать дорожный сундук. Прежде всего я заново переложил все подарки, которые получил в Лапуте, Бальнибарби и Тральдрегдабе. Сверху положил я щедрые дары Кайлиша Стальда: удобное для путешествия платье, легкое и очень прочное, удивительным образом отталкивающее воду, и сделанные из огромных морских раковин башмаки, позволяющие скользить по льду и снегу с огромной скоростью. Рекомендательное письмо его величества я спрятал во внутренний карман дорожного камзола.

Утром, в ожидании его светлости, я решил еще раз пролистать свою записную книжку и сделать последние записи, касающиеся моих наблюдений за придворной жизнью. Я подвинул к письменному столу кресло, сел в него и заглянул в ящик стола, где хранил свои записи. Перелистав последние страницы, я остановился на незаконченном плане королевского дворца. Надо было надписать изображенные мною дворцовые помещения.

Перо закатилось вглубь ящика и, отыскивая его, я наткнулся на забытый мною кошелек, принадлежавший Аггдуггу Бриндрану. Тотчас же меня охватило чувство глубокого раскаяния: ведь я до сих пор не нашел времени вернуть несчастной вдове Бриндран деньги, переданные ей мужем. Решив попросить его светлость утром проехать мимо дома вдовы, я отложил его в сторону и вернулся к плану дворца.

Дворец лаггнежских королей представлял собой в плане правильную окружность, разделенную одной стеной строго пополам. Правую половину занимали королевские покои, левую – служебные помещения, как то: кабинет министров, большой и малый тронные залы, комнаты пажей, конюшни, казармы и прочее. Все они тщательнейшим образом были встроены в левую полуокружность дворца. Слева к общей стене лепились комнаты пажей, от них лучами расходились три галереи, оканчивавшиеся дверями.

Покончив с планом, я обратился к лежавшему на столе кошельку Бриндрана. Я вынул из него монеты и залюбовался блеском, игравшим в лучах восходящего солнца. Как я уже говорил, золотые монеты в Лаггнегге имеют одинаковый поперечник и отличаются одна от другой, во-первых, толщиною и, во-вторых, вычеканенным портретом короля. На монете в шестнадцать текрет король был изображен анфас, на монете в восемь текрет красовался левый профиль Лаггунту XII, а на монете в четыре текреты – правый.

Я подумал о том, как, должно быть, дорожил этими деньгами цирюльник. Обладая живым воображением, я отчетливо представил себе, как цирюльник получал жалованье, как он откладывал мелкую серебряную монетку достоинством в одну сороковую или двадцатую часть текреты, вздыхал, рассматривая ее. Затем прятал в укромное место. Как, собрав некоторую сумму, пересчитывал ее вечером, обменивал у менялы на золотую монету и клал эту единственную монету, плод полугодовой работы, в потайное отделение своего кошелька.

Жмурясь от проникавших в комнату солнечных лучей, я думал, как в последний вечер, накануне роковой церемонии, цирюльник ощупывал монеты, чтобы, в конце концов, накануне самого черного дня своей жизни, зашить их за подкладку кошелька и передать кошелек своей жене. Чтобы…

И тут расслабленное мое состояние вмиг исчезло. Я подскочил в кресле от внезапной мысли: все-таки что заставило цирюльника считать день торжественной церемонии его последним днем? По каким причинам, по каким признакам понял Аггдугг Бриндран, что граф Икплинг замыслил его убийство? И почему, если понял, не обратился за помощью к блиффмарклубу или же к самому королю, его небесному величеству Лаггунту XII?

Что-то смущало меня в этой истории, что-то тут было не так. Я рассеянно поглядывал на схему дворца, столь же рассеянно перебирал три монеты, словно играя в какую-то малопонятную игру.

Зачем-то поместил я их – одну рядом с другой – на план дворца, как раз по линии, изображавшей главную разделительную стену.

И тут, в ярком свете солнечных лучей, я заметил то, что ранее ускользало от моего взгляда: странной формы царапины на двух из трех монет. Они были невелики, но достаточно глубоки и, главное, не походили на царапины, остающиеся на монетах от частого обращения. Мне эти царапины сейчас показались неслучайными. Я поспешно достал из сундука уже спрятанную лупу и принялся с ее помощью изучать монеты.

Увиденное поразило меня. Кто-то (очевидно, цирюльник) нацарапал довольно глубокий крестик на монете в шестнадцать текрет. Его можно было принять за случайное повреждение, если бы точно такой же знак не был повторен на четырехтекретовой монете. И самое любопытное заключалось в том, что монета в восемь текрет поцарапана не была.

Отложив в сторону лупу, я откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. Было ясно, что цирюльник не случайно нанес царапины на эти монеты. Он что-то хотел сообщить. Что именно?

Я смотрел на вытянувшиеся в одну линию монеты. В одну линию, справа от которой находились королевские покои, а слева – комнаты пажей.

И тут невыносимый ужас сковал мои члены, ибо то, что внезапно открылось мне, было поистине ужасным.

– Флости Тхотх был крепдринслинг, – прошептал я. – Именно крепдринслинг. Не просто встревожен, а необъяснимо встревожен. Граф Икплинг приказал ему отравить пыль перед самой церемонией, так что не это было причиной его волнения. Нет, необъяснимо встревожен, крепдринслинг, Флости Тхотх был по другой причине. Он увидел, какой смертельный, безумный ужас обуял цирюльника. Еще до того, как Аггдуггу запретили покидать дворец – якобы из-за необходимости подготовиться к церемонии лизания пыли. А уж когда он узнал еще и об этом запрете…

Теперь я понимал причину этого смертельного ужаса. Мало того, я сам сейчас испытывал точно такой же. Я готов был бежать из дворца, из столицы пешком, не дожидаясь кареты маркиза Кайлиша Стальда, – и неподвижно сидел в кресле, не имея сил подняться на внезапно ослабевшие ноги.

В таком вот состоянии меня и нашел тумблум, пришедший ко мне в сопровождении Клофта Флерика. Флерик выглядел чрезвычайно расстроенным моим отъездом. Отчасти меня это растрогало и немного отвлекло от страшных мыслей, во власти которых я пребывал. Я принялся расспрашивать молодого человека о его планах; Клофт отвечал сначала нехотя, затем увлекся и с воодушевлением принялся расписывать блестящее будущее, которое ожидает его при дворе Лаггунту XII.

– Подумать только, – смеясь заметил он, – подумать только: хорош бы я был, занявшись негоциациями. В самом деле, как повезло мне с родственником!

Я вспомнил, что Скойрик Туту выкупил у моего бывшего помощника товары, привезенные Клофтом из Глаббдобдриба. Перед моим мысленным взором предстал список, с которым Флерик познакомил меня еще в Клюмегниге.

И тотчас вернулись ко мне все недавние страхи. Словно между прочим я спросил Флерика, не знает ли он, кто именно был тем заказчиком, о котором говорил блиффмарклуб.

– Нет, – ответствовал юноша, – не знаю, но, мне кажется, это должен быть весьма знатный господин. Выложить такую сумму не всякому по карману.

Я обратился к своим записям, полистал их и спросил, как будто для того, чтобы уточнить собранные сведения:

– Можно ли войти в вашу комнату, не имея ключа? Видите ли, я хочу как можно более подробно описать дворец и все его помещения.

– Понимаю, – ответил Клофт. – Нет, войти без ключа невозможно. Замок устроен так, что он защелкивается, стоит только закрыть дверь. Изнутри можно отпереть и без ключа. А вот снаружи – только ключом.

Я кивнул, черкнул несколько строк в записной книжке, закрыл ее и спрятал в сундук. На сердце было тяжело, что не укрылось от сочувственного внимания моих друзей. К счастью, они истолковали его причины по-своему. Видя, как омрачилось мое лицо, Кайлиш Стальд взволнованно сказал:

– Не грустите, мой друг, вы разрываете мое сердце! Нам тоже очень не хочется с вами расставаться. Когда я сказал об этом его небесному величеству, да переживет он солнце на одиннадцать с половиною лун, он изволил передать вам, что вас ждет превосходная должность при его дворе, если вы согласитесь остаться. Его величество сказал, что ваше жалованье составит четыре тысячи четыреста сорок четыре текреты в год – и это не считая платья, стола, экипажа и слуг!

– Нет-нет! – поспешно вскричал я. – Передайте его величеству мою благодарность, но я весьма соскучился по родным краям! Пойдемте же, ваша светлость, не будем затягивать прощание с местами, к которым я привязался всем сердцем!

Маркиз печально кивнул, кликнул слуг, которые вынесли мой дорожный сундук. Я обнял Клофта Флерика и выразил надежду, что все его планы и мечты исполнятся. После этого мы с маркизом сели в дорожную карету, два охранника, вооруженные тяжелыми дубинками, вскочили на запятки, кучер и его помощник устроились впереди. Щелкнул кнут, и четыре невысокие, но крепкие лаггнежские лошадки весело повлекли карету прочь от королевского дворца – к северо-восточному выезду из Тральдрегдаба.

Лишь когда мы оказались за пределами лаггнежской столицы, я позволил себе немного расслабиться и еще раз оценить свое положение, равно как и положение моих друзей, особенно Кайлиша Стальда. Передо мною стояла трудная задача. Я должен был поделиться с ним теми ужасными подозрениями, которые появились у меня сегодня, и при этом не повредить ему, не помешать отправлению весьма важных придворных обязанностей…

Пока я размышлял, как поступить, мерное покачивание рессорной кареты произвело свое действие – маркиз задремал. Я же откинулся на мягкие подушки и предался невеселым воспоминаниям. Я снова был в церемониальном зале в тот злосчастный день три месяца назад. Моему мысленному взору вновь явился цирюльник, медленно ползущий к ступеням трона. Вспоминал я и короля Лаггунту, в пышном синем халате с отороченными золотым и серебряным шитьем рукавами, спокойно глядящего поверх головы несчастного цирюльника.

И еще одно происшествие вспомнилось мне – незначительное само по себе, оно могло бы еще тогда все поставить на свои места. Это случилось в том же зале, но позже, когда к трону должен был ползти я, в то время как между мною и покрытыми ковром ступенями королевского помоста тянулась широкая полоса отравленной пыли.

Вот маркиз Кайлиш Стальд появляется рядом с троном и наклоняется к уху короля. Вот он говорит что-то его величеству.

Лицо короля бесстрастно.

Стальд недоуменно смотрит по сторонам. Мне пора склоняться к полу.

Вот тумблум вновь наклоняется к королю. На этот раз говорит чуть дольше. Лаггунту хмурится и поднимает руку. Я спасен…

– Граф передал Клофту яд, ссылаясь на приказ короля… – прошептал я. – Что если это не было выдумкой? Что если такой приказ он получил в действительности?

Карета внезапно остановилась. Кайлиш Стальд открыл глаза.

– Что-то случилось? – спросил он сонным голосом. – Мы стоим? – Он выглянул наружу и что-то спросил у кучера. Тот ответил. – Возница решил дать отдых лошадям, – пояснил маркиз. – Мы можем немного размять ноги. Вы не спали, друг мой?

И тут я наконец решился.

– Нет, – ответил я. – Нет, я не спал, ваша светлость. Я размышлял. И теперь я хочу кое о чем вас спросить.

Маркиз поощрительно кивнул.

– Спрашивайте, господин Гурривегг, я весь внимание!

– Не здесь, – сказал я. – Вы ведь предложили немного размяться. В самом деле, почему бы нам не выйти из кареты и не размять ноги?

Когда мы отошли от кареты на такое расстояние, что нас не могли услышать ни кучер с помощником, ни стражники, я обратился к Кайлишу Стальду:

– Скажите, вам доводилось когда-нибудь видеть открытым лоб его величества?

Тумблум изумленно взглянул на меня.

– Разумеется, нет, я же не… – он резко остановился. – Боже мой… – выражение его лица изменилось.

– Вы же не… вы же не кто? – уточнил я спокойным тоном (Бог свидетель, чего мне стоило это спокойствие!) и тоже остановился. – Продолжайте, ваша светлость. Вы ведь хотели сказать, что вы не цирюльник, верно?

Брови маркиза сошлись на переносице.

– К чему вы клоните? – тихо спросил он. – Кажется, я догадываюсь, но продолжайте.

Я вынул из кармана злосчастный кошелек.

– Этот кошелек цирюльник Аггдугг Бриндран попросил передать жене. Сделать это он попросил пажа накануне церемонии, во время которой был отравлен. В кошельке лежали вот эти монеты. – Я развязал шнурки, стягивавшие горловину кошелька, и вынул те самые три монеты. – Не просто лежали, а были зашиты за подкладку. Сначала я подумал, что цирюльник опасался кражи. Может быть, он не доверял Тхотху… А деньги он передал жене, чтобы той было на что существовать в случае его смерти.

– Наверное, так оно и было, – вставил внимательно слушавший маркиз.

– Так, да не совсем, – возразил я. – И так, и не так. Тут важно и то, что цирюльник как будто знал, что его ожидает. Но причину этого я назову чуть позже. Куда важнее, что этими монетами он еще и подал знак.

– Вдове?

– Кому угодно, – сказал я. – Он был в отчаянии от неминуемой гибели, и ему важно было оставить после себя что-нибудь, указывающее на причину… – я протянул тумблуму монеты и кошелек. – Возьмите, ваша светлость. Прошу вас, когда все закончится, вы вернете эти деньги вдове.

Маркиз пожал плечами и приготовился ссыпать золото в кошелек.

– Минутку, – остановил я его. – Я ведь сказал о знаке. Пожалуйста, рассмотрите внимательно эти монеты. Сквозь вот эту лупу, – с этими словами я подал ему лупу.

Кайлиш Стальд подчинился моей просьбе.

– Здесь какие-то метки, – сказал он, опуская лупу. – На двух монетах процарапан крестик. А на третьей – нет.

– Да, – я понизил голос. – На монете в шестнадцать текрет, где король изображен анфас. И на четырехтекретовой монете с левым профилем короля. А монета в восемь текрет никаких отметин не несет. И это говорит о том, что цирюльник хотел привлечь внимание к чему-то над левой бровью его величества, к какой-то отметине. Как вы думаете, что бы это могло быть?

Кайлиш Стальд схватил меня за руку.

– Молчите! – воскликнул он. – Молчите, умоляю вас!

– Ваша светлость, сделайте вид, будто мы говорим о пустяках, – негромко произнес я, указывая глазами на стражников, стоявших у кареты и смотревших на нас.

– Да-да, – пробормотал маркиз, отпуская меня. – Но только… Это не укладывается в голове, господин Гурривегг. – Он поспешно спрятал монеты в кошелек, а кошелек опустил в глубокий карман халата.

Некоторое время мы шли молча.

– Аггдугг в последний раз брил и стриг короля в день его рождения – продолжил я. – Я хорошо это запомнил, именно в этот день мы с Клофтом Флериком прибыли в Тральдрегдаб. Повсюду веселились лаггнежцы. Когда я спросил, в чем причина веселья, мне объяснили, что его величеству Лаггунту XII исполнилось двадцать пять лет. Что ж такого страшного мог в этот день увидеть цирюльник?

Маркиз потерянно молчал.

– Пятно, – подсказал я еле слышно. – Пятнышко на лбу. Над левой бровью. Вот что увидел Аггдугг. Возможно, он и раньше видел это пятно. Но последнее бритье совпало с днем рождения короля. Что так могло удивить цирюльника в привычном пятнышке? Не изменение ли цвета? То что из зеленоватого оно вдруг стало ярко-синим? Прежнего изменения, которое произошло в двенадцать лет, не видел никто – бывший тогда наследным принцем Лаггунту находился в Японии, при дворе императора.

Все еще не веря, маркиз растерянно покачал головой.

– Этого не может быть… – повторил он шепотом. – Вы хотите сказать, что граф Икплинг не совершал никаких преступлений? Что он погиб безвинно?

– Нет-нет, – возразил я. – Икплинг, безусловно, причастен и к убийству цирюльника, и к убийству пажа. Вспомните изобличающую графа пуговицу, которую сжимал в руке мертвый паж. Эта пуговица была действительно оторвана от халата горртаторра. Вспомните и нападение на меня – ночью на улице. Ведь городская полиция в его подчинении. И то, что полицейские вдруг исчезли с той улицы как раз тогда, когда там проходил я, то, что вместо них появились сомнительные типы, набросившиеся на меня, свидетельствует не в его пользу. К слову, я не исключаю, что это были сами же полицейские – по приказу своего начальника. Другое дело – он не знал истинного положения вещей и всего лишь исполнял волю короля. Например, приказал заменить яд традиционный, медленно действующий, на другой, более эффективный и быстродействующий. Кстати, как вы думаете – зачем это было сделано?

Кайлиш Стальд задумался.

– Если цирюльнику стало известно нечто… – тут он запнулся, и я понял, что он все еще не решается назвать вещи своими именами. Я пришел ему на помощь и сказал с успокаивающей интонацией:

– Если цирюльник узнал нечто, чего знать не должен был…

– Да-да, – подхватил маркиз, – чего не должен был знать, то, разумеется, ему следовало помешать разболтать секрет!

– Именно так, – подтвердил я. – До утра его продержали во дворце под предлогом того, что он должен подготовиться к церемонии. И цирюльник догадывался, что его постараются заставить замолчать. И оставил свидетельство. Если бы он был отравлен привычным средством, которое действует целых двадцать четыре часа, он успел бы кому-нибудь что-нибудь рассказать. И даже если бы в течение этого времени к нему бы никого не допускали, он мог бы, например, записать свою тайну. А так… – я развел руками. – Тхотх был убит, потому что знал о быстродействующем яде и о подавленном состоянии Аггдугга Бриндрана накануне роковой церемонии. Я даже думаю, что горртаторр, собственными руками удушивший несчастного пажа, проник в его комнату не через входную дверь. Без ключа, как мне сказал Клофт, войти в комнату из галереи невозможно. Так что Икплинг, скорее всего, вошел через тайник. Тот самый, в котором потом мы обнаружили тело Флости Тхотха. Тайник вделан в стену, которая одновременно является стеной королевских покоев. Когда я впервые обнаружил тайник, то заметил, что задняя его стенка неплотно пригнана. По всей видимости, она открывалась в королевские покои как потайная дверь… – Я помолчал немного и добавил: – Но, кстати говоря, цирюльник не только сделал метки на монетах. Он еще и успел кое-что сообщить.

– Кому? – спросил маркиз нетерпеливо. – Кому он успел сообщить?

– Вам, – ответил я.

– Мне?! – маркиз смотрел на меня, как на безумца.

– Конечно. Вспомните, что сделал цирюльник перед самой смертью… – Я выразительно постучал себя по лбу примерно в полудюйме над левой бровью. – Помните?

Маркиз Стальд нахмурился, затем отрицательно качнул головой.

– Ну как же! – воскликнул я. – Ну как же так! Вы же говорили, что перед смертью Аггдугг утратил дар речи и лишь двигал руками. И вы сказали, что он несколько раз стукнул себя левой рукой по лбу, вот так, – я повторил жест. – Вы ошибочно подумали, что он жалуется на сильную головную боль. А в действительности он хотел привлечь ваше внимание…

– …к пятнышку над левой бровью, – едва слышно подхватил маркиз. – Боже мой, его величество – струльдбруг!

Всю последующую дорогу до порта мы молчали. Уверен, что мы думали об одном и том же.

В порт Клюмегниг мы прибыли на следующий день, ближе к вечеру. До отплытия судна оставалось более суток. Представившись капитану и вручив ему королевское послание, я сложил вещи в отведенной мне каюте, после чего вернулся на берег к нетерпеливо ожидавшему меня Стальду. Он был очень бледен. Едва я подошел к нему, он сжал мою руку и прошептал:

– Мы погибли.

– Нет, если будем молчать, – так же тихо возразил я. – Но храни вас Бог от того, чтобы хоть намеком дать ему понять, что вам известна его тайна. Он очень хитер, как всякий струльдбруг. Узнав от вас, что я собираюсь назвать имя преступника, он испугался. Он решил, что я проник в его тайну. И потому я был уже обречен. Это не граф Икплинг испугался и решил отравить меня, сославшись на несуществующий приказ короля. Это король на самом деле отдал такой приказ. Мы думали, что подготовили ловушку графу, а на самом деле помогли струльдбругу подготовить ловушку нам. Вспомните: когда вы шепнули королю, что в пыль подмешан яд, как он отреагировал?

– Никак, – признался маркиз. – Сначала – никак. Я даже подумал, что он не расслышал. Но потом все-таки остановил церемонию.

– Да – после того, как вы дали ему понять, что наши подозрения направлены против горртаторра. Вот тут он мгновенно понял, что ему выгоднее избавиться от сообщника, чем отравить меня. Его ум очень быстр, – признал я. – Не во всем, разумеется, но в том, что касается его собственной безопасности, – безусловно. Будьте осторожны и берегите Клофта Флерика. Первое смутное подозрение относительно личности короля у меня появилось, когда Клофт рассказал о некоем богатом заказчике, скупившем все магические товары, привезенные им из Глаббдобдриба. В том списке имелись средства, исправляющие недостатки кожи. Наверное, король пытается вывести изобличающее его пятно.

– Это бесполезно, – сказал тумблум. – Нет средств, которые могли бы вывести пятно струльдбруга. Вы правы, мой друг. Ради своей безопасности и ради безопасности вашего юного помощника я буду молчать. До поры до времени.