Текст книги "Крылья за спиной (СИ)"
Автор книги: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Annotation
Лорен Беккет – капитан воздушного судна, у нее безупречная репутация, ее уважают коллеги и ценит начальство. В личной жизни у нее все не так: мучительная неопределенность, безответная любовь и ребёнок, который не нужен его отцу. Лорен ищет решение, руководство авиакомпании строит великие планы, кто-то сливает информацию конкурентам, второй пилот намерен обвинить командира в убийстве, а огромный лайнер терпит бедствие, едва успев оторваться от земли.
Брэйн Даниэль
Брэйн Даниэль
Обстоятельства непреодолимой силы 1.
Крылья за спиной
Глава 1
У мисс Джудит Боунс было редчайшее достоинство: одним своим видом она могла остановить набирающий взлетную скорость «семьсот семьдесят седьмой». Приземистая, мощная, с руками, похожими на ковши бульдозера, и низким трубным голосом, она была никудышна как секретарь и незаменима как страж. Поэтому сомневаться, что Джудит Боунс необходима в приемной, никому и в голову не приходило. Сам Тони Майлз любил повторять, что еще никогда не чувствовал себя таким защищенным от недоброжелателей.
Впрочем, Тони Майлз и без мисс Боунс никого и ничего не боялся. Так, по крайней мере, утверждала директор по контролю за нормативно-правовым соответствием Айрис Арнем, а Джесси Арнем старался избегать с ней конфронтации, хотя ее мнения насчет Тони Майлза в глубине души не разделял.
– Господи, Тони, – содрогнувшись, попросил Леннарт Арнем, когда Джудит расставила на столе кофейные чашки и величаво удалилась, – убери ты из приемной этого бегемота. От нее же шарахается ее собственный муж.
Джесси по-мальчишески хихикнул. Джудит Боунс он не любил, а она с удовольствием платила ему той же монетой.
– То-то и оно, – хмыкнул Майлз, довольно хрустнув костяшками пальцев. – По крайней мере, я больше не вижу у себя под дверью этого халтурщика и пьяницу.
– Потрясающе день начинается, – равнодушно заметила Айрис, глядя в окно.
Старый уборщик Гонзо спокойно собрал свои немудреные принадлежности, подхватил пылесос и ушел.
– Ленни, ты опять расчеты в корзину выкинул? – с любопытством спросил Майлз. – Гонзо на досуге начитается, еще инфаркт хватит старика.
– Его дело – тряпка и туалеты. Размер инвестиций его не касается, – объявила Айрис, совершенно не поняв шутки, и повернулась к остальным.
В окне за ее спиной было видно здание аэропорта, летное поле, огромный лайнер, возле которого уже суетились техники. Джесси знал, что подготовка к полету идет полным ходом, потому что был одним из тех, кто за нее отвечал.
Головой.
Полет, открывающий воздушное сообщение Лондон – Ларнака авиакомпании «Аэравис».
Самого противоречивого лоукостера в мире, как его называли газеты. Профильная пресса пока предпочитала отмалчиваться: специалисты еще не пришли к единому мнению, а рисковать своей репутацией эксперта никто не хотел. Майлз же только загадочно улыбался, когда журналистам удавалось его отловить, и советовал дождаться официальных отчетов о прибыли.
Майлз складывал и вычитал, приходя к вполне логичному выводу: совокупные затраты на каждого пассажира были ничуть не меньше, чем у конкурентов. С расчетами соглашалась Айрис, не спорил Леннарт, ни один из инвесторов и даже кредитующие банки, и только Джесси был готов возразить, но никогда не вмешивался.
Пассажиры экономического класса покупали билет за минимальные деньги, щедро доплачивая уже на борту. Схема была придумана, реализована и отработана задолго до Майлза, но он ее усовершенствовал и усложнил, всех еще больше запутав. «Аэравис» не заставляла пассажиров идти по летному полю пешком и, ориентируясь на туристов, даже включала в стоимость самых дешевых билетов провоз семи килограммов багажа и две чашки чая или кофе. Никаких скрытых комиссий, никаких внезапных доплат.
Тони Майлз любил человеческую жадность и часто повторял, что истина «хлеба и зрелищ» принесет ему славу и дивиденды. Собственный «хлеб» на борт проносить запрещалось, персональные «зрелища» изымались, опечатывались под номер посадочного места и выдавались в конце полета. Тони Майлз даже требования к обеспечению безопасности превратил в источник дохода, и Джесси не сомневался: он преуспеет ещё до того, как бортпроводники начнут обычную предполетную болтовню.
Вряд ли люди выдержат почти пять часов без еды, напитков, развлечений. Все это было на борту, но оплачивалось дополнительно. И уж, конечно, мало кто из пассажиров экономического класса отказывался от возможности понаблюдать за взлетом лайнера, когда им ненавязчиво предлагали оплатить эту услугу прямо на стойке регистрации. Стоила она всего пять фунтов, и, по прикидкам Майлза, только от демонстрации в салоне первых десяти минут полета он получал более тысячи фунтов. Аренда планшетов, возможность подключения к Wi-Fi, разжигающие аппетит закуски, – все это должно было в разы окупить затраты. Стоило только воспользоваться этими услугами хотя бы десяти процентам пассажиров, как остальные тоже входили в азарт.
«Аэравис» совместила экономию и излишества, заработав взамен риск, огромные кредиты, насмешки, критику, язвительные замечания коллег, недоверие инвесторов. Слишком роскошная для лоукостера, слишком дешевая для флагманов рынка авиакомпания.
– Никто не сажает на один борт миллиардеров и нищету! – сказал Леннарт, когда еще только все начиналось. – Это экономически необоснованно. Или сервис высшего класса, или тотальная экономия. Лоукостер, летающий из Хитроу, это голодранец, купивший вместо куска хлеба «Майбах» с платиновыми дисками в кредит на сорок лет. Майлз сошел с ума. Все вокруг конченые идиоты, один он гениальный предприниматель.
Леннарт не был экономистом. Но он в двадцать лет принял на себя фактическое управление семейным бизнесом, поставив взамен условие: его решения, его подпись, его ответственность – и ни единого шага в кабинеты «Арнем Индастриз». Джесси оставалось только восхищаться его решением и следовать по его стопам. Так, по крайней мере, считалось, а в действительности он просто послушно плелся за братом – в профессию, на работу, вечно в тени, вечно на вторых ролях. Вроде бы его это даже устраивало.
– Он просто спятил! – заявил Леннарт, хотя тогда уже речь шла о его непосредственном руководителе. – Поставить на рейс Лондон – Ларнака триста тридцатый, набив его под завязку туристами и бизнесменами. Одни заплатят пять тысяч, другие пятьдесят фунтов. Твой отец уже дал добро на то, чтобы ты профукала семейные бабки? Браво, Айрис, браво. Не зря говорят, что вы все сумасшедшие.
Джесси догадывался, о чем Леннарт смолчал: «Хорошо, что у нас нет детей, дорогая, сумасшествие – это наследственность».
– Тони Майлз угробит собственные перспективы, – улыбаясь на камеру, объяснял журналистам и зрителям владелец «Эйр Миллениум» Джеймс Бересфорд. – Чтобы вам было понятно, насколько безумно это решение, представьте, что в роскошный туристический автобус до Кале сядут одновременно люди, заплатившие по тысяче фунтов, и люди, заплатившие десять фунтов. На первый взгляд кажется, что это великолепное решение, потому что только с первого класса компания окупит все расходы, а остальные прокатятся за их счет. На самом деле, если посчитать места, окажется, что автобус меньшего класса и размера, более дешевый в обслуживании, вмещающий при этом больше непритязательных пассажиров, не требующий таких затрат на топливо, принесет куда больше прибыли, если его отправить по маршруту исключительно как лоукостер... Это цифры, с ними трудно спорить, потому что они никогда не возражают, они просто есть, и им плевать на чье-то мнение. Майлз думает, он совершил прорыв, на самом деле он приделал к велосипеду реактивный двигатель.
– Почему утренний рейс, Тони? – спросил Леннарт, поглядывая на часы. В половине восьмого утра ему адски хотелось спать, он охотней приехал бы на работу в привычное время, но Майлз заставил все руководство в день премьерного полета быть в его кабинете уже в семь утра. – До последнего все считали, что время вылета будет изменено на ночное.
– За комфорт платят те, кто к нему привык, – отшутился Майлз. – Впрочем, как ты понимаешь, на триста тридцатый дешевле и быстрее подняться по телетрапам. Пассажирам первого класса комфортнее не сбивать день и ночь и ночевать в первоклассном отеле… В Ларнаке вообще есть первоклассные отели?
Ему никто не ответил. Просто потому, что сложно было угадать, считает ли Тони Майлз Ларнаку третьесортным курортом… или до сих пор не научился разбираться в том, что же такое «первоклассный отель».
– Пассажиры эконом-класса не умеют считать свои траты, предпочитая видеть сотню фунтов, уплаченных за билет...
– Ты не прав, Тони, – поморщился Джесси, поворачиваясь к брату и невестке в надежде на поддержку. Он и сам не понимал, почему начал возражать, впервые за все это время, а главное, выбрал для этого не самый подходящий момент. – Один-два рейса, и вся Сеть наполнится отзывами, как ты обираешь людей на борту...
– Джесси, не начинай, – предупредил Леннарт. – Неподходящее время для споров.
– Лучше вообще не поднимай эту тему.
Айрис села в кресло, взяла чашку, прикрыла глаза и вдохнула аромат кофе. Это был ее обычный ритуал, что-то вроде медитации, способа расслабиться, но сотрудники шутили, что миссис Арнем опасается мести мисс Боунс и поэтому нюхает все, что та предлагает ей выпить или съесть.
Джесси пожал плечами, достал из кармана смартфон и раздраженно потыкал в экран пальцем.
– Если этот сукин сын мне сейчас не ответит, я лично поеду к нему и вытащу из теплой постели.
– Джесси, не мотай нам нервы. Такую сволочь еще поискать, лично мне он сказал буквально... Прости, Айрис. Все хорошо представляют, что мог наговорить Стоун. Но в том, что он вовремя примет борт, я даже не сомневаюсь.
– Стоун в своем реперту... Что? – обернулся Майлз. И выражение, появившееся на его лице, было бесценным: удивленный и растерянный Тони Майлз – фото, за которое любой папарацци, особенно в этот день, отдал бы половину жизни или целую почку. – Что значит – Стоун примет борт? Ленни, ты пьян? Вот скажи, как ты мог?..
– Тони – примирительно заговорил Джесси, уже жалея, что вначале завелся, – Беккет вынуждена была обратиться к врачу. Она сказала нам об этом еще вчера, мы вызвали из резерва Стоуна. Тони, мне кажется, что ты собираешься открутить мне голову. Айрис, не смотри на меня так.
Айрис недоверчиво скривилась и облизала губы.
– Очень милая шутка, Джесси.
– Никто и не шутит, – со сдерживаемым раздражением сказал Леннарт. – После того, как Беккет нас любезно поставила перед фактом, я вызвал Конрада Стоуна. Он по привычке долго брызгал слюной и нецензурно ругался. У него, видите ли, были на этот день какие-то планы. На самом деле Стоун шипит потому, что изначально в экипаже была Лорен. Более того – она была командиром этого экипажа. Стоун порядочная дрянь и склочник, которого не берет работать ни одна приличная авиакомпания, но он квалифицированный пилот с достаточным налетом на триста тридцатом. Он, черт возьми, резервный пилот. Хотя бы это оправдание вас устроит?
Айрис нарочито громко поставила чашку, встала и несколько раз прошлась по кабинету.
– Грин знает? – спросил наконец Майлз. – А Орвилл?
– Их дело выполнять распоряжения командира экипажа, – буркнул Ленни. – Тони, не драматизируй. Подумаешь, пять часов в одном кокпите. Переживут. Пейте кофе, он давно остыл...
– Вы меня хотя бы могли спросить?
В такие минуты Майлз бывал похож на обиженного ребенка. Джесси в очередной раз подумал, что Майлзу как руководителю не помешало бы хорошее бизнес-образование: он не умел ни делегировать полномочия, ни разделять ответственность с подчиненными. Ни перекладывать на них ответственность, если уж на то пошло.
– За работу с экипажами отвечаем мы, – отрезал Леннарт, – и – нет, я не буду снимать с рейса ни Грина, ни Орвилла. Детский сад, мыльная опера.
– Я не понимаю, – Айрис резко развернулась, и каждому из присутствующих достался полный нескрываемой злости взгляд. – Причина в том, что Лорен снята с рейса…
– Нет, дорогая, – примирительно поднял руки Леннарт. – Нет, не то, о чем ты подумала. Видит бог и все его присные. Это не потому, что она – женщина. И пресса…
– Плевать на прессу! Тони?
Тот пожал плечами.
– Я сам ничего не знал.
– Если тебя это утешит, Айрис, то Лорен Беккет назначены препараты, снижающие реакцию, – Леннарт слегка скривился. – Что-то противовирусное. Кажется. Да, согласен, некстати, но от этого не застрахован никто. Пресса начнет говорить, что мы сняли с рейса пилота-женщину? Даже учитывая возможный резонанс, я готов к тому, чтобы просто их проигнорировать, но не выдавать подробности столь широкому кругу лиц. Надо, в конце концов, соблюдать приватность и уважать чужую личную жизнь.
– Вот еще новости, – пробормотал сбитый с толку Майлз. Джесси подумал, что у них мелькнули одинаковые мысли. – Ладно… Пусть летит хоть король Нидерландов.
– У него допуск на семьсот тридцать седьмой, – невпопад заметил Леннарт, но это немного разрядило обстановку.
Майлз хотел сказать что-то еще, но его прервал телефонный звонок. Он какое-то время смотрел на экран, и лицо его ничего не выражало. Но все знали: если Майлз не ответил сразу, он не рассчитывает на приятный разговор.
– Не могу сказать, что очень рад вас слышать, Джеймс. Но я хотя бы сделаю вид.
Глава 2
Лорен едва успела запихнуть в стиральную машинку партию белья и нажать кнопку запуска, когда внизу хлопнула входная дверь.
– Я здесь! Как всегда, у вас беспорядок!..
Лорен прислушалась. К тому, что происходит в квартире, к себе самой. Ворчание домработницы заглушили шум воды и гул моторчика стиральной машины, а с самой Лорен… С самой Лорен вроде бы тоже все было в полном порядке, если не считать тех улик, которые уже поглощала пена в барабане.
– Что за обычай у этой женщины всегда приходить не вовремя?
Дерек, приоткрыв дверь постирочной, с тоской воззрился на Лорен. И она подумала, что даже с утра, небритого и лохматого, даже спустя столько лет находит его безумно красивым. И бесконечно желанным.
– Не переживай, – улыбнулась она, – иди в ванную, я ее задержу.
Если откровенно, Лорен тоже не любила, когда мисс Эджкомб приходила так рано. Она приносила с собой много суеты, шума. А еще у нее была привычка заливать сливные отверстия в раковинах вонючими чистящими средствами, носиться по комнатам с пылесосом и постоянно твердить, что все путаются у нее под ногами, что раскидывать футболки и носки по всей квартире может только тот, кто недостоин называться джентльменом, что кофе пьют литрами только на континенте… иными словами, доводить Дерека до белого каления. И Лорен казалось, что мисс Эджкомб специально выбирает те дни, когда он остается у Лорен, хотя, конечно же, нет, домработница приходила по графику. А вот Дерек… Не всегда.
– Доброе утро, мисс Беккет, я приготовила вам кофе.
Своему настроению Лорен испортиться не позволяла. Она только растянула губы в улыбке, потому что «мисс Беккет» в понятии мисс Эджкомб была настоящей леди, а настоящую леди не портят никакие привычки, даже если их привезли с континента, где Лорен все равно бывала только наездами...
– О, как это мило с вашей стороны, спасибо, мисс Эджкомб.
И она сглотнула, опасаясь, что запах кофе немедленно вызовет тошноту.
Кофе мисс Эджкомб приготовила действительно «ей»: в турке на плите оказалось ровно на одну чашку. Лорен могла бы отставить чашку в сторону и предложить ее Дереку, но это вызвало бы слишком много вопросов. Поэтому она покачала головой и принялась варить еще одну порцию, чтобы успеть до того, как спустится Дерек.
– Вы уже слышали, да? – мисс Эджкомб, предсказуемо таща за собой пылесос, остановилась в дверях кухни. – Про этого парня? В новостях говорят, что он покончил с собой. – На лице домработницы появилось такое выражение, будто она узнала эту тайну лично от покойника. – Просто мерзавец! Угробить сто пятьдесят человек из-за каких-то личных неурядиц!
Лорен, схватив кофейную чашку, неопределенно кивнула.
– Как вы думаете, что будет? Хотя чего теперь с него взять? Разве что плюнуть на могилу, да и в ней, поди, пусто, что там от него осталось? Изверг! Натуральный псих, чтоб ему на том свете в аду гореть!
– Надеюсь, эти проклятия не в мой адрес, мисс Эджкомб? А то ведь я вчера в спешке снова мыл обувь в раковине. – Дерек, застегивая на ходу ширинку, спускался по лестнице. – Доброе утро.
– Доброе! – Поджав губы, мисс Эджкомб неодобрительно глянула, как он чмокнул Лорен в щеку и принял чашку с дымящимся кофе. – Сегодня я на полдня.
– Очень жаль! – с деланным разочарованием, не оборачиваясь, ответил Дерек. – Я-то надеялся вас застать, когда вернусь с работы.
Лорен посмотрела на него укоризненно. Двадцать лет прошло, а ничего не изменилось. Эти двое не любили друг друга так же, как и в первую неделю знакомства.
Мисс Эджкомб, что-то сердито бормоча себе под нос, пошла куда-то, бросив пылесос на проходе. И Дерек, конечно же, немедленно споткнулся о него, вылив при этом на себя горячий кофе.
– Вот дьявол! Ну что за женщина?! – в сердцах он взмахнул рукой и расплескал по полу то, что еще оставалось в кружке.
Лорен прикрыла рукой глаза:
– Боже мой, это не закончится никогда.
Она все еще продолжала держать свою чашку, надеясь улучить момент, когда можно будет выплеснуть кофе в раковину. Запах, как оказалось, она переносила нормально, но вот получилось бы у нее без последствий сделать хоть один глоток?..
– Нет, какой там, черт, это теперь не отмыть... Придется идти переодеваться. – Дерек, теперь уже расстегивая на ходу ширинку, поднимался по лестнице. – Похоже, выпить кофе перед работой мне не удастся. Прекрасное утро, просто замечательное!
– Все в порядке, пока ты спустишься, я сварю еще, – крикнула Лорен ему вслед.
Но, конечно, все было далеко не в порядке. Отодвинув от греха пылесос в сторону, Лорен заметила, что мисс Эджкомб юркнула в постирочную; наверняка она не нарочно бросила тут этот дурацкий агрегат, который давным-давно следовало бы заменить на более миниатюрный и современный, но уж совершенно точно злорадно наблюдала, как раздраженный Дерек, негодуя, поднимается наверх.
Сполоснув турку и поставив ее на плиту, Лорен подумала, что все равно не сможет уволить мисс Эджкомб. Если это и было возможно, то следовало поступить так еще в первую неделю ее работы, той осенью девяносто шестого.
Мисс Эджкомб пришла на следующий же день после того, как Лорен подала объявление в местной газете. Интернет? Тогда это была игрушка для избранных. Как оказалось – мисс Эджкомб жила на соседней улице. К тому моменту прошло около полутора месяцев, как Дерека выписали из клиники и они переехали в Виндзор. Лорен тогда только устроилась вторым пилотом в «Томсон Эйрвэйз»: частые рейсы никоим образом не позволяли должным манером поддерживать дом хотя бы в относительном порядке, Дерек все еще с трудом передвигался, словом, Лорен не раздумывая наняла мисс Эджкомб, не слишком заботясь о том, насколько уживчивым и мягким окажется характер их будущей домработницы. Это ее вообще мало тревожило, ей нужно было добиться, чтобы давно пустовавший особняк, доставшийся Дереку в наследство от какого-то дальнего родственника, стал снова пригоден для жизни, и, надо сказать, мисс Эджкомб справлялась со своими обязанностями идеально. Она практически безропотно, но тщательно прибирала комнаты после ремонта; она привела в порядок газон и небольшой участок за домом; она даже успевала иной раз приготовить что-нибудь на ужин, не требуя за это дополнительной платы. Все, что ей было нужно сверх жалованья – общение. А как раз именно этого Дерек ей давать не собирался. Поэтому они быстро рассорились и прониклись друг к другу взаимным пренебрежением и предубеждением. Несколько раз Лорен пыталась восстановить между ними мир и добрые отношения, но всякий случай оканчивался провалом, и она забросила эту затею. Временами Лорен даже казалось, что у Дерека и мисс Эджкомб идет негласная война за то, кто же все-таки останется вместе с Лорен. И однажды мисс Эджкомб оказалась невероятно близка к победе, когда лет десять тому назад у Дерека случился яркий, но болезненный роман со стюардессой из «ИзиДжет».
– Куда ты? Кофе готов, – заметив, что Дерек уже полностью одет и направляется в прихожую, Лорен указала ему на турку.
– Нет, спасибо, выпью в конторе. А то, боюсь, если еще что-нибудь приключится, мне придется ехать домой, у меня здесь нет больше ни одной чистой футболки, – Дерек неодобрительно глянул в сторону постирочной.
– Я напомню ей об этом. – Лорен вышла из кухни. – Мне очень жаль, что все так произошло…
Мисс Эджкомб была ни при чем. Просто одно лишь белье самой Лорен, трепыхающееся с утра где-то на дне барабана, насторожило бы и домработницу, и Дерека. Футболки идеально подходили для маскировки.
– Брось, – смягчившись, Дерек чмокнул ее в щеку. – Через недельку ты возьмешь этот рейс. Все будет хорошо. А там, глядишь, может, и сможем...
Дерек замялся, не зная, как и что правильнее сказать, и тут у него зазвонил телефон.
– Это Мэтью, – удивленно улыбнулся Дерек, взглянув на экран. – Мэтью! Доброе утро, парень, как ты?
Лорен услышала, что Мэтью что-то кричит.
– Рядом. У тебя все в порядке? Тебя, – Дерек протянул мобильный, и на лице его было написано недоумение и – как это иногда бывало – ревность. Но несерьезная. Не та, которой стоило опасаться.
– Здравствуй, Мэтью! – улыбнулась Лорен, глядя на озадаченное лицо Дерека. Опекун – это опекун, к тому же давно уже бывший, а она – командир. Здесь и сейчас. Несмотря ни на что.
– Лорен! Что происходит, в конце концов?! Кто-нибудь объяснит мне, что за ерунда тут творится?!
От такого напора она невольно отстранила трубку от уха.
– А что случилось? Я не...
– Стоун! Командиром экипажа назначен Стоун, мать его! Как выяснилось, именно он был в резервном составе! Короче, я знаю одно, сегодня я тоже никуда не лечу! – в телефоне раздались короткие гудки, и связь оборвалась.
Лорен тут же перезвонила Мэтью, но тот не ответил. Несколько секунд они с Дереком молча смотрели друг на друга, после чего Лорен сунула телефон ему в руку и решительно направилась к лестнице.
– Ты куда? – крикнул ей вслед Дерек.
– Одеваться, я еду в аэропорт!
Глава 3
– Не стой в дверях, – негромко сказала Оттолина Орвилл. – Завтрак стынет.
Зак Орвилл с тоской посмотрел на бабушку, а потом перевел взгляд на стол, оценивая предложенный ему выбор.
– Спасибо, ба, я только кофе выпью. У меня мало времени. Я и так проспал.
Бабушка бросила на него хмурый взгляд, прекрасно зная, что Зак начнет отговариваться любыми безумными правилами, вплоть до строжайшего запрета есть за пять часов до полета вне столовой авиакомпании.
Зак сел и уткнулся в чашку, жалея, что он не курит, не употребляет ничего крепче кофе, что он здоров как бык и имеет квалификацию и допуск к полетам. Он был готов променять все свое будущее на возможность позвонить летному директору и, нетрезво смеясь, объявить, что он, ха-ха, никуда не летит.
– Я не знала, что ты боишься высоты.
Капитан Беккет улыбалась, хотя у любого летчика началась бы истерика при виде стажера, не желавшего смотреть вниз из кабины А330. Но тогда Зак был близок к истерике сам. От него всегда ждали того, к чему он совершенно не был готов.
– Там, наверху, тебе не будет страшно.
– Вы считаете, что это нормально, капитан?
Зак никогда никому не сказал бы такого, но капитан Беккет располагала к себе, весь ее вид, спокойный взгляд, усталое, еще молодое, но уже с глубокой морщиной на лбу говорили... Он отогнал проклятый неясный морок. Капитан Беккет, конечно же, была ни при чем, просто Зак знал, что она поймет.
– Разве правильно, что пилот боится неба?
– Ты не боишься неба, Зак. А высота – немного неприятно. Мы, пилоты, привыкли к скоростям и тысячам метров внизу. Я сама не люблю лифты и верхние этажи. Наверное, для нас это слишком мелко и приземленно.
Именно она научила Зака смеяться над страхами.
– Ты боишься того, что может произойти, – говорила Беккет, – это похвально. Вся история авиации – предотвращение уже допущенных кем-то ошибок.
– Я боюсь, что не смогу эти ошибки предотвратить.
За окном лил дождь, не переставая, и Зак сам был готов залиться слезами, и будь что будет.
– Сможешь. Тебе кажется, что ты не уверен в себе, на самом деле ты просто не уверен в полученных знаниях. Нет-нет, – капитан Беккет улыбнулась, – это не значит, что тебя плохо учили. Просто тебе еще не довелось испытать свои навыки.
Она заставила Зака подняться и подвела его к темному окну.
– Посмотри, – предложила она, – не как на себя, а как на пилота. Да у тебя глаза как у совы, у которой запор.
Юмор был грубым, неловким, от любого другого человека Зак такое не стерпел бы и обиделся насмерть, но на капитана Беккет обижаться было невозможно. Кажется, у нее вообще были проблемы с чувством юмора – да и вообще у нее хватало проблем. Как ни крути, как ни тасуй экипажи согласно требованиям безопасности, но в небольшой авиакомпании так или иначе все на виду. А «Аэравис» выросла из тесного дружеского круга. И Зак тогда был совсем еще маленьким, и все это было для него не то сказкой, не то легендой, и капитан Беккет тоже была легендой. Хотя бы потому, что не так много женщин сидят в кокпите А330.
Зак тогда послушался, поднял взгляд и увидел за потеками дождя высокого, недурно сложенного парня – в свое время только застенчивость помешала Заку сняться в рекламном постере «Аэравис». Но выглядел он не презентабельно, а смешно – Беккет была права. Словно кого-то нарядили для съемок, не научив основам актерского мастерства.
Когда Заку сказали, что его наставником будет женщина, он смутился. Не потому, что с трудом представлял себе женщину на месте капитана. Скорее – он вообще себе это не представлял. Слышал, читал, знал, что женщин-пилотов много, но одно дело – знать, что по Силиконовой долине гуляют долларовые миллиардеры, начинавшие с захламленных гаражей, что в Голливуде в супермаркете запросто можно встретить кинозвезду мирового масштаба, да он даже знал, что существует ее величество! Но допустить, что однажды он встретит королеву на улице, Зак не мог. Фантазии не хватало, а воображение напрочь отказывало.
Капитан Беккет не была ее величеством, но все равно Зак при первой встрече потерял дар речи. Среднего роста, светлые, собранные в неприметный пучок густые волосы, светлые карие, с рыжими искрами, глаза, едва заметные веснушки. Уставшая, – эта усталость была заметна, – но собранная, спокойная, доброжелательная, – и ее спокойствие передавалось всем, кто ее окружал. Казалось, она одним кивком головы может прекратить ураганы и войны. Как назвать это – Зак не знал. Чувствовать это спокойствие ему нравилось.
Капитан Беккет примирила его с тем, что от него ожидали.
– Это участь, наверное, всех детей, Зак, – говорила она. Они сидели тогда в небольшом фуд-корте, было раннее утро, стояла непривычная тишина, прерываемая только редкими сообщениями по терминалу. – Родители от нас всегда будут ждать того, чего не добились сами.
– Мой отец не был летчиком, – буркнул Зак. Ему кусок в горло не лез. – И мать не была.
– Разве ты об этом не знал?
Зак пожал плечами.
– Когда поступал? Нет. Бабушка мне говорила, что он всегда мечтал, но не смог. Зрение подвело. Она только после призналась, что у отца были другие планы...
– Что теперь это меняет? – тихо спросила капитан Беккет. – Допустим, ты знаешь, что твой отец никогда не хотел летать. Но ты вырос с этой мечтой. Ты ее осуществил. Почти. Остался последний шаг. В чем причина?
«В том, что это и не моя мечта», – хотел сказать Зак, но ответил совсем другое:
– Мне страшно? – И тут же поправился: – Не летать. Я боюсь ответственности? Я не знаю. Или того, что я так и не создал свою мечту? Свою, собственную, а не бабушкину?
Капитан Беккет долго сидела, теребя ни в чем не повинную салфетку, разрывая ее на мелкие куски, пока не скомкала ее и не отложила в сторону, и проворный официант тотчас убрал обрывки со стола.
– Ты понял бы это раньше, еще во время учебы, – наконец сказала она. – В том, чтобы быть надеждой в чьих-то глазах, нет ничего плохого, Зак.
– А ваша мать, ваш отец, – он осмелел – разговор все равно вышел очень личным. – Они когда-нибудь ждали чего-то от вас? Того, что не смогли сделать сами?
Капитан Беккет покачала головой.
– Нет. Но я бы хотела.
Но сегодня Зак знал, что не сможет стать собранным и спокойным, хотя от этого полета зависела, пожалуй, не только его карьера в «Аэравис» – вся карьера как летчика. Полет, открывающий регулярное воздушное сообщение на дальние расстояния. Допустим, что Ларнака – не Дели и не Пекин, но…
Но. И Хитроу – не Гэтвик. И не Станстед, тем более. И новый А330 тоже кое о чем говорит. «Вызов всей авиации», – писали газеты, наверное, проплаченные. «Даже освоение Марса звучит менее фантастически», – парировали те издания, которым никто не платил. Или платил, но Джеймс Бересфорд. Зак не вдавался в детали. Он хотел летать, но он хотел летать с капитаном Беккет.
– Ты слышал? – Пэйдж Дарден, старший бортпроводник, перехватила его вчера после брифинга уже на парковке. – Капитан Беккет не допущена к полетам. Ее заменили. Вместо нее полетит капитан Стоун. Это просто безнравственно! – возмущенная Пэйдж трепала мишку, украшавшего ключ ее ухоженного старенького «Мини». – Ты слышал, как он иногда говорит с пассажирами? Как он называет их в разговоре с экипажем? «Мясо»! Стоун предъявлял претензии диспетчеру, что ему не дают разрешения на посадку и «мясо скоро тухнуть начнет!». Зак, если он примется за свое во время этого рейса, мы должны будем донести это до сведения мистера Майлза...
Пораженный Зак не слушал ее болтовню. Пэйдж Дарден всегда за что-то боролась – за права женщин, мужчин, детей, животных, странно, что дело не дошло до кишечных паразитов, – и по большому счету Заку было все равно, каким тоном капитан Стоун приветствует пассажиров на своем борту. В конце концов, не пассажиры несут ответственность за собственную жизнь.
– Прекрасно, – он вспомнил ядовитый негромкий голос. – Сделаю вид, что я рад приветствовать вас в «Аэравис», мистер Орвилл. У меня к вам огромная просьба: постарайтесь не проворонить показания приборов. В авиации вам место только в уборной аэропорта, но вам, не приведи господь, еще выпадет шанс доказать, что я ошибаюсь.
Чертов Стоун, под презрительным взглядом которого Заку предстоит пилотировать самолет, что-то кому-то доказывая. Стоун, который даже на приборы смотрит с таким видом, будто несчастная техника обязана ему своим появлением на свет.
Пэйдж долго дергала Зака за рукав, не давала ему сделать и шагу и объясняла, что в решении руководства – вероятно, кого-то из Арнемов – лежит нескрываемый шовинизм, демонстрация маскулинности, мужское доминирование и что-то еще. Зак плохо запоминал эти «термины» и совсем скверно понимал, по кой черт Пэйдж выговаривает все это именно ему. Кому она собиралась жаловаться и на что, он тоже не догадывался, хотя и не мог отрицать того, что ссылаться на грубость капитана Стоуна по отношению к тем, кто платит деньги и пишет в интернете возмущенные отзывы, логичнее и убедительнее, чем ссылаться на пол капитана Беккет.
