Текст книги "Попаданка под соусом (СИ)"
Автор книги: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава семнадцатая
Парнишка ушел, а я осталась стоять, рассматривая кухню… и, что скрывать, прислушиваясь к тому, что творится в зале.
Вариант номер раз: то, что я намастрячила, вполне можно есть. Вариант два: с пивом пойдет. Вариант три: гвардейцы уже такие готовые, что сожрут что угодно. Например, в одном офисе после корпоратива голодные сотрудники нашли в холодильнике и закусили обычным брикетом фарша. Я, правда, не знала, сказал ли им кто-нибудь, что это был мотыль мороженный для офисных рыбок, или все просто втихаря похихикали.
Так-то вроде кастрюлю не разъело… может, и обойдется, думала я, бездумно глазея в пустоту.
Но раздался крик.
Нет, я бы назвала это «вопль», душераздирающий такой, многоголосый, и душа моя вместе с прочим ливером ухнула в пятки, ноги затяжелели. Похоже, я напрасно рассчитывала на то, что обойдется, нет, ни фига, кажется, там что-то страшное происходит.
В стену кухни что-то прилетело, и помещение содрогнулось. Я жалобно всхлипнула. Может, убрать улики как-нибудь поскорее? Может, так никто ничего не поймет?
– Предатели!..
– Убью!..
– Государственная измена!..
Быть мне самой под этим соусом, плаксиво подумала я. Драконьим ужином. И тут же сообразила: чем бы ни было то, что я сварила, сохраню-ка я немного себе. Если что, будет хоть какое оружие. А на вид безобидное, как еда.
И, пока про меня никто не вспомнил, я быстро схватила какую-то мензурочку с крышкой, щипцы, которыми повара переворачивали булочки, и окунула мензурку в кастрюлю. Руки я все-таки побаивалась совать. Потом, так же не разжимая щипцов, закрутила мензурку крышкой и ополоснула из ковшика над раковиной, чтобы она осталась чистой. Ну вроде же ничего не разъело, только что пятно теперь с раковины не отмыть?..
– Там… бонна, там вас требуют!
Парнишка в кухню разве что не вполз. Он мудро прикрывался подносом, и я вообще удивлялась, как он из зала сбежал. Оттуда все неслись вопли, крики, даже чей-то смех. Я полагала, что ржут клиенты с соседних столиков, ну а что, от гвардейцев всем доставалось. Мышкины слезки сейчас кошке-то отливались, только вот продолжение было таким: и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память. То есть мне.
– А Федро пришел? – безнадежно спросила я. Парнишка помотал головой. Я, воодушевившись, что от такого бардака кто-нибудь точно прибежит, ну хорошо если не местная полиция, потому что тогда как раз вот ко мне и приправа – и я с этой бравой мыслью обтерла мензурку и сунула за пазуху. Врешь, без соли нас не возьмешь, мы ядовитые!
Затем я предусмотрительно взяла что потяжелее – молоток, которым повара отбивали мясо, отобрала у парнишки поднос и все-таки вышла в зал.
Не так там все было и страшно, как я предполагала. Никого пополам не разорвало, ну, рожи синие, ну, глаза выпученные, ну, подумаешь, острое. Или кислое. Но съедобное ведь?
– Что желает боно? – спросила я, выставляя поднос так, чтобы если что, он как щит сработал. В правой руке я держала молоток, может, это меня и спасло. – Чего изволите?
– Отравила! – прохрипел гвардеец. Как раз тот, которого женить собирались. Черный язык он высунул и в перерывах между слогами не переставая лакал пиво. – Да за измену я тебя!..
– Какую измену? – прикинулась я дурочкой. У других выходило, мне тоже надо учиться. – Вам, может, еще пива принести, боно? Вас жажда мучает!
– Что это такое? – пискляво завизжал другой гвардеец. Из глаз его лились слезы, но тыкал он целенаправленно в тарелку, на которой был налит мой соус. М-да, и эта тарелка на выброс, разбить ее, что ли, все равно определенный процент боя Федро всегда в цену еды и питья закладывал. – Где этот паршивец? Повар где?
– Повар? – округлила я глаза. – Боно, – и тут я понизила голос, – это не наш повар! Да перестаньте орать! – И я, пользуясь тем, что противник деморализован, со всей дури грохнула молотком о поднос. Звук был слышен, наверное, даже в Китае… да, очень далеко. – Этот соус – особый заказ, мы такие деликатесы сами не делаем, это мы через очень надежные руки достали от поставщика королевского двора. Вам не понравилась королевская пища?
Зареванный гвардеец не видел, что у меня в руках, поэтому попытался меня сцапать. Я проворно отскочила и якобы ненароком замахнулась на него молотком.
– К слову, я включу ее в счет, если вы не возражаете, – обворожительно улыбнулась я. Что я несу? С другой стороны, чем уверенее я говорю, тем больше шансов у меня выжить. – Со скидкой двадцать процентов.
Потому что вообще неизвестно, на какую сумму я потратила ингредиенты. Может, за тараканьи спинки тут можно новую почку купить.
– Ты мне зубы не заговаривай! – заорал гвардеец. Я озиралась – куда делся вышибала? А, вон он лежит, его вырубили самого первого… – А ну иди сюда, я сейчас тебе скормлю остатки этого соуса, и расплачиваться за него будешь до пенсии! Если ты до нее еще доживешь!
Жрать это в мои планы категорически не входило. Именно потому, что жить я хотела долго. За пазухой у меня было биологическое оружие, в руках щит и меч, но вот как раз щит гвардеец у меня ловко выдернул, и у меня остался только молоток. Но я не Гимли, с ужасом подумала я, как я могу замахнуться и ударить кого-то, а если убью? Тогда точно дракон!
Выбора у меня не оставалось. Я отступила на шаг, зажала молоток ногами, взяла обеими тарелку с остатками закуски и соусом и, глубоко вздохнув и зажмурившись, впечатала ее расслабившемуся гвардейцу в физиономию.
Последующий вопль я восприняла как маленькую личную победу. Теперь мне оставалось подхватить молоток и юбки и дать деру. Ну, хотя бы к Мего, у него там отличный подвальчик, и никто меня оттуда не вытащит, пока я сама вылезти не захочу.
Я понеслась через зал, размахивая молотком. От меня шарахались не успевшие удрать при начале скандала клиенты. По пятам меня преследовала разбитая королевская гвардия. Два человека. Но мне с лихвой!..
Мелькнула мысль, что молоток лучше выбросить. Что это я женщина слабая и трепетная, а гвардейцы мне точно проломят черепушку и скажут, что так и было. Подумаешь, какая-то мигрантка! Никто и не скажет им ничего. С этой отчаянной мыслью я поскользнулась на чем-то – эх, вот недоглядела! – рухнула на пол, проскользила метра три вперед, зато оторвалась от преследователей, не выпустила из рук молоток, только подумала – сейчас как прольется мое творение, колбочка же хрупкая!..
На меня уже пала тень гвардейцев, как вдруг чья-то рука схватила меня за шкирку, поставила на ноги и отобрала молоток.
– Это что еще такое! В моем заведении!
От праведного гнева Федро я даже присела. Он замахнулся молотком, но, как оказалось, не на меня.
– Да тут ущерба на три тысячи гелдов!..
– Я все объясню! – пискнула я, скрываясь в его тени. Сейчас основное – чтобы до меня не добрались гвардейцы. – Я отработаю!
– Пьянь и хулиганье! – свирепел Федро. – Сегодня же жалоба в министерство! Сегодня же! Лилия, бумагу и перо мне, живо!
Я сдавленно издала какой-то звук и сделала попытку исполнить приказ. Вид у Федро с молотком был как у Тора. Гвардейцы же присмирели моментально, и я не понимала почему. Ну, устроили погром, так это…
– Боно! – крикнул один из них. – Это она все!
– Она вам рожи вымазала и ползала разнесла? – Взмах молотком. Гвардейцев сдуло на безопасное расстояние. – Лилия, бумагу, быстро!
– Боно, мы заплатим! – второй гвардеец кинулся было к Федро, но молоток явно внушал ему опасения. – Мы за все заплатим! Эй, братва, выворачивайте карманы! Нас тут не было!
– Не было, – подтвердил второй. – Боно, вот все, что нужно. У меня тысяча гелдов. Нет, вот еще двести. Держите.
Он высыпал кучу денег на ближайший столик, и руки его тряслись. Второй гвардеец тоже начал расплачиваться, и денег они даже не считали. Федро стоял, нахмурясь, и периодически подгонял их взмахами молотка. Я услышала за спиной пыхтение племянника повара – ну, хоть какая-то от него польза, привел Федро. Когда у гвардейцев деньги кончились, они, то и дело оглядываясь на похожего на памятник возмездию Федро, покорно отправились потрошить своих коллег, которые так и корчились возле столика. Куча денег все росла, звон монет был приятен, а гвардейцы разом растеряли весь свой пыл и только, как мне казалось, мечтали отсюда убраться.
– Боно, мы же в расчете? – заискивающе спросил один из них. – Боно не будет писать в министерство?
Федро ничего не ответил и только мрачно указал им на дверь.
Ах вон оно что! Вероятно, жалоба в министерство их напугала сильнее всего. Ну еще бы, вспомнила я, пусть Федро и простой гражданин, но ведь его жена – добродетельная бонна! Это уже не фунт изюму, тут точно вышибут с работы, а то и улицы отправят мести, особенно если Ассия приложит к жалобе руку, а она была и не на такое способна!
– Чего у них такие рожи синие? – полюбопытствовал Федро, когда последний гвардеец исчез за дверью.
– Э… соус, – призналась я. – Нет, только не надо пробовать! Нет-нет-нет!
– Почему нет? – пожал плечами Федро и широким шагом направился к покинутому столику. Я повисла на нем, вообще не заморачиваясь, как это выглядит со стороны. – Федро, пожалуйста, не надо это е…
Он задумчиво выбрал нетронутое еще тощее крылышко, повертел его в руках, макнул в соус и к моему ужасу сжевал в мгновение ока.
Я разжала руки и рухнула на пол. Господи, вот и все. У меня там яд за пазухой, лучше умереть сразу, чем так мучиться. Неизвестно, правда, как скоро я умру, но будет хоть какая-то определенность.
– Кто готовил? – недовольно проворчал Федро. – Крылышки синебрюха переложили. А порошок мирны можно было не жалеть для остроты. Но в целом так, без огонька вышло. Лилия, вычеркни этот соус из меню. Такое, похвастаться в целом нечем.
Я полузадушенно всхлипнула с пола.
– Эй, Грежо, собери деньги и убери-ка тут все, – приказал Федро. – А ты, Лилия, идем со мной.
Он зашагал к выходу, а я понуро поплелась следом. Я все отработаю. И даже больше. Я вымою весь зал и кухню и… и оплачу все ингредиенты. Именно это я Федро и сказала, но он повернулся ко мне и удивленно моргнул.
– Погоди ты… – и указал мне на домик. – Беги туда, на второй этаж, посиди пока с Ассией, а я тут доктора встречу.
Доктора!.. И я, поняв, что происходит, мухой рванула к домику.
Бывать мне тут уже приходилось, хотя дальше зала внизу я не попадала. Сейчас же я кинулась к лестнице, очень удивляясь, что не слышу криков, стонов и всего, чего полагается.
На лестнице я увидела старшего сына Ассии и Федро. Он держал в руке игрушку и прислушивался к происходящему. Но было тихо – что меня даже пугало.
– Что? – упавшим голосом спросила я. – Что-то случилось?
– Не, – помотал он головой. – Просто скучно. Меня выгнали.
– Ага, ну тогда стой здесь, – велела я и быстро прошла я спальню хозяев.
Ну, не совсем это была спальня, как я поняла. Может быть, Ассия, уже готовая к важной роли добродетельной бонны, оборудовала себе настоящее родильное помещение. А может, она здесь занималась чем-то вроде местной йоги. Сейчас она, в просторной белой рубахе, сидела на огромном плетеном шаре, уперев руки в живот, и вид у нее был не как у роженицы, измученный и болезненный, а очень недовольный.
– Совсем с ума сошли, – она потянулась на шаре туда-сюда, из бока в бок, прислушиваясь к себе, и снова поморщилась. Правда, увидев меня, сразу же засверкала глазами и поспешила поделиться: – Нет, ты представляешь, Лилия, моя доктор занята, присылают мне какого-то плешивого боно – неизвестно, что больше, его живот или самомнение. И началось: бонна, все эти дыхательные гимнастики и упражнения вред и шарлатанство, только по-старинке, бабушки рожали на ходу и вы способны, тем более почти что добродетельная бонна уже. А у меня первые схватки, а он мне – найдите вашу женскую точку ятъ, подумайте о любви и ласке, болезненные роды означают ненависть матери к ребенку. И спрашивает так сурово, а вы точно хотите этого ребенка? Я от возмущения чуть не родила! Живот щупать он отказался, на раскрытие смотреть тем более, это же не мужское дело, и вообще природа сама знает, как и что должно быть! А когда я спросила, зачем мне тогда доктор, знаешь, что он ответил?..
– Что? – поддержала я роженицу. Ну и просто потому что доктор – кстати, его я не видела – был явно не от мира сего. Точнее, нес что-то среднее между местными древними понятиями и антинаучной ересью моего мира.
– Что он своим присутствием – мужским началом – подавляет мою женскую эмоциональность. Мол, настраивает эту часть мира на рождение ребенка. Вот руками он помашет, и ребенок родится здоровый. А если я хочу, чтобы ребенок не только здоровый, но еще и умный родился, то за это я ему еще сто гелдов приплатить должна. Тогда он наложит мне на живот руки и попытается воздействовать на ребенка!..
– Э-э-э?..
– Вот и я сказала «э-э», а потом выгнала его взашей. Умный ребенок у меня и так будет, я же не дура, чтобы сто гелдов какому-то проходимцу платить! Я свою доктора дождусь, Федро обещал, что приведет ее. А так интервал между схватками сокращается, спина болит, все как обычно… Уф-ф… Записывай время, снова приступ! – гаркнула она командным тоном так, что я подскочила, чудом нашла с первого взгляда бумагу с карандашом и начеркала, что нужно.
А Ассия с лицом убийцы качалась на шаре и глубоко дышала. Скорее бы ее акушерка пришла, взмолилась я, потому что такая роженица руки помощи оторвет, а потом скажет, что так и было!
Глава восемнадцатая
Черта я два я откосила от участия в родах! Но…
Несмотря на то, что все события с момента прихода доктора, а пришла она почти сразу же, выветрились у меня из памяти, ощущения-то остались! Ощущение чуда – появление младенца на свет. И у меня начинали дрожать руки, когда я вспоминала, как доктор передала мне завернутого в пеленку малыша. Конечно, мне дали ребенка после того, как его подержал Федро, но острота момента от этого не пропала. Маленький, легкий, красный, сморщенный, ребенок казался мне самым прекрасным созданием на земле.
Ассия потребовала, чтобы первое время я помогала ей с ребенком и старшими детьми. Я с радостью согласилась, но переживала – справится ли Грежо с моей кухней? Так что бегала бесконечно туда-сюда, из детской в трактир, но у всего этого был и плюс: меня переселили из моей каморки в хозяйский дом, а еще, к моему великому удивлению, из министерства пришла бумага, что мои отработки закончены. Это было неожиданно, я не поверила, но Федро пояснил, что меня амнистировали, потому что моя хозяйка стала добродетельной бонной.
Как я выяснила, только этим плюшки не ограничились.
Во-первых, Ерония заплатила Ассии десять тысяч гелдов и прислала три сертификата на обучение детей. Во-вторых, пришла огромная корзина со всем, что причиталось ребенку, но Ассия все раскритиковала. Мол, плохие ткани, плохо пошито и питание скверное.
– Если быть добродетельной бонной так выгодно, – невежливо заметила я, – почему их так мало?
У меня хватило ума спросить это не у Ассии, а у Федро. Он ожидаемо грустно ответил:
– Ты доживи еще до добродетельной бонны, Лилия…
Да, мне все понятно. И что детей могут отобрать, если мать или отец без работы останутся, и что Ассии со здоровьем повезло, да и, что греха таить, с мужем. Потому что первого ребенка в Еронии растить очень тяжело: все за свой счет, а богачи – ну, что богачам те десять тысяч и корзинка с вещами? Карманные расходы и тряпки, если даже Ассия их забраковала.
– Это король все придумал, – пояснял Федро, – насчет третьего ребенка. Ну, видишь ли, это ему позволили. Так-то он у нас неплохой, безвольный только. Ну, а куда его девать, сидит как декорация… Но, – он понизил голос, – мне кажется, что если бы ему волю дали, так дерьмово бы тут жить не было…
– А гвардейцы? – удивилась я.
– А что гвардейцы? Они министерству подчиняются. Король так, – повторил Федро, – что он есть, что его нет…
Да-да, Люся говорила то же самое. Странно, подумала я, обычно диктатор и есть… ну, король или кто там главный, а тут, получается, парламентская диктатура? Интересно, а в моем мире похожая система вообще есть или хотя бы подразумевается? «Три толстяка» какие-то, думала я, трясясь на диссфоре в центр города: у меня было важное поручение – купить все для ребенка по списку. Ну а что, там тоже всем министры заправляли, а наследник был очень даже ничего… Мир другой, а у людей все по-прежнему. Вот такие вот себе сказочки, размышляла я, разглядывая, как усиленно осужденные машут метлами. Сказочки наяву…
Диссфор ехал медленно, словно в пробку попал. Пробки здесь были, конечно, но не такие, как в моем городе, так, смех один, но я все равно вылезла и решила прогуляться. Спешить мне было некуда, кроме того, у меня были целых сто гелдов – подарок Ассии за посильное участие в родах и помощь, и я могла позволить себе поесть мороженое и посидеть с чашкой кофе.
Я прошла выше по улице и поняла, откуда пробка: точно такие же осужденные, как и я, мигранты, и это было прекрасно видно, что-то копали посреди улицы. Естественно, никого не волновало, что трафик теперь осложнен, копать обязательно нужно посреди дня.
К нужной мне кафешке я присматривалась давно: во-первых, ее хвалили и по всему городу висела реклама, во-вторых, был профессиональный интерес. Понятно, что к Федро за кофе и мороженым приходить не будут, но… как у них тут все устроено, как официанты работают, может, на кухню удастся заглянуть? Обмен опытом, так сказать? Но далеко идущих планов я не строила и просто присела на стул на самом краю веранды, потому что меня даже хостесс не встретила. А должна была, по идее.
Мимо меня сновали официанты в красочных одеждах. Они тащили подносы со всякими сластями – булочками-синнабонами, мороженым, смузи, все местное, но по виду похоже на наше. А меня будто не существовало и все!
Я просидела минут пятнадцать, слушая, как периодически гудят диссфоры в пробке и перекрикиваются осужденные и надсмотрщики. И наблюдала за суетой в кафе, убеждая себя, что все просто заняты и сейчас подойдет моя очередь.
Увы.
– Прошу, – с улыбкой сказала хостесс, указывая на соседний столик молодой паре с малышом. Парень сел, а девушка скривилась.
– Можно другое место?
– Простите, бонна, там слишком суетно для малыша, чем вам не нравится?.. – и хостесс, оборвав себя на полуслове, проследила за взглядом девицы, а потом извиняюще и смущенно мне улыбнулась.
Да-да. Мне все ясно, я уже проваливаю отсюда. Белые господа не хотят сидеть рядом с мигрантами. Я поднялась, сделав вид, что меня категорически не устроило обслуживание, и направилась к выходу. Была бы я помоложе и понежнее, разревелась бы. Сейчас – нет, хотя настроение резко снизилось.
«Зачем ты уезжаешь? К тебе там будут относиться как к человеку второго сорта!» – «М-м… как к человеку!» Увы и ах, не везде. Нет, я знала множество случаев, когда мои соотечественники прекрасно устраивались в других странах. Интегрировались в общество, заводили знакомства, путешествовали по новой родине, изучали язык, устраивались на хорошую работу и получали все блага. Знала и обратное – когда не устраивались и оставались некими изгоями, но они были виноваты сами: не учили язык, не общались с местными, не интересовались культурой, обычаями и…
Стоп, сказала я себе. Лилия, а ты? А я – второй вариант, а не первый, признала я и тут же подумала, что все-таки есть разница еще и между странами. Не всегда и не везде тебя примут, как бы ты хорошо язык ни знал и как бы отменно ни трудился. Значит, мне не повезло не только с собой, но и со страной. Да что далеко ходить, вон же…
Я посмотрела в сторону дорожных работ в тот самый миг, когда оттуда донесся крик. Не призыв или оклик, а крик ужаса и боли. Я оцепенела, люди вокруг тоже остановились и закрутили головами. Всем было интересно, а мне… а мне страшно.
– Доктора! – заорал кто-то. – Зовите доктора!
Осужденные и надсмотрщики засуетились, на улице стал собираться народ. Я, отмерев, начала пробираться ближе. Зачем? Мне надо знать, что ждет меня, если вдруг что?..
Но пройти мне не дали. Просто было много экипажей, диссфоров, я застыла у края тротуара и глазела. Из ямы вынесли человека, он крутил головой, казалось, был в шоке, но крови не было видно. Его положили, и надсмотрщик осмотрел его мельком, махнул рукой остальным – мол, работать!
– Лишь бы не работать! – сказал мужчина рядом со мной.
– Не говорите, боно. Эти мигранты такие ленивые! – подтвердила женщина.
– Ох, бонна, у меня была работница-мигрантка, – вмешалась еще какая-то старуха. – Наглая, каких поискать! Что ни скажешь – договор свой сует, мол, не обязана, время вышло, не прописано и все такое!
Э, подумала я, вот как надо. Ну да, мне повезло с хозяевами, что всегда могу и договориться, и вообще они лапочки, каких поискать. А если бы нет?
– Еще и крадут все, что плохо лежит, – кивнул мужчина.
– Лучше бы их тут не было!
– А работать тогда кому?
– Э-э…
Я уже не слушала. Нового ничего не узнаю, и да, черт, знакомо. Пусть и с другой стороны, но… Мужчина, который все это время лежал и вертел головой, под окрик надсмотрщика попытался подняться. Крови так и не было, но он был явно дезориентирован.
– Позовите доктора! – опять раздались голоса. – Изверги!
– Вот, – громко сказал мужчина рядом со мной, – а эти еще и преступники.
Я сжала кулаки. Дать бы тебе по самому незащищенному месту, боно, да только вот дракон... Только дракон тут всех и держит!
Я подняла голову и увидела, как один из рабочих размахнулся и дал надсмотрщику в зубы. Силищи мигрант был немалой, и надсмотрщик тут же улетел в сторону. Раздался свист, толпа вокруг заколыхалась.
– Смотрите, смотрите!..
– Бегите! – озвучил кто-то умный, и я не сразу поняла почему. Но совет был дан определенно человеком с опытом. И не напрасно.
В мгновение ока на ремонтной площадке случилось месиво. Надсмотрщиков было мало, арестованных – много. Надсмотрщики были вооружены только чем-то вроде дубинок – ну, во-первых, они и сами осужденные, во-вторых, не портить же рабочую силу! Сейчас эта осмотрительность вышла Еронии боком.
– Пустите нас домой!
– Работайте сами!
– Произвол!
– Бей их, ребята!
Команда была дана, самые прозорливые с моей стороны улицы уже удрали, а я… ну, я должна была просто не попасть ни в толпу дерущихся, ни в толпу убегающих благочестивых граждан. Или задержат, или побьют, или затопчут, и я спрыгнула на мостовую и начала пробираться туда, где было безопаснее всего: к диссфору. При любой давке можно было умоститься на внешней площадке, там и проезд стоил дешевле, но дело было совсем не в деньгах.
Я испугалась. Я всем сердцем была за мигрантов, но попасться не могла, никак не могла. Я и так обязана Ассии тем, что не мету улицы.
Удивительно, но драка росла. Мигрантов в Еронии очень много, и пусть большинство, как и я, сливались с толпой, не всем так везло с местом работы, как мне. И вот вроде бы спокойная женщина вдруг с яростью накидывалась на неизвестно откуда взявшегося полицейского и начинала у него отбивать кого-то уже задержанного. Ни крики, ни удары дубинками, ни дракон уже никого не смущали. Где-то разбилось первое стекло.
И я поняла, что и диссфор – не выход. Пока пассажиры еще не смекнули, что пора им валить, я спрыгнула с подножки и, подобрав юбку, понеслась в замеченную подворотню.
Меня там могло ждать что угодно. Улица была охвачена гневом, стекла бились одно за другим, кто-то начал переворачивать экипажи. Выли сирены полиции, люди стремились сбежать как можно дальше от места драки. Или не драки – бунта? Вот так оно и начинается? Момент, когда пару под крышкой уже больше находиться никак?
Я налетела на того самого боно, которому сильно не нравились мигранты. Я узнала его по характерному цвету пальто и фигуре и, не сбавляя ход, с наслаждением пнула его ногой по заду. Мужчина ойкнул и отскочил, что-то крикнув мне вслед.
– Скажи спасибо, что яйца целы, боно! – проорала я и проскочила во дворик. Вот хорошо бы он был проходной, иначе кулинарный диалог я продолжу уже у дракона.
Но мне повезло. Или нет, как сказать, потому что, когда я выбежала из дворика на соседнюю улицу, там тоже было неспокойно. Торговцы, кто успел, закрывали заведения, и я даже успела заметить, что кое-кому помогают работники-мигранты – наверное, хозяева относились к ним не хуже, чем Ассия и Федро ко мне, но большинство мигрантов присоединялись к своим. Или не своим, они ведь даже языков не понимали, объединяло их только одно: фантастическое бесправие и тяжелый, плохо оплачиваемый труд.
Я понимала, что про список Ассии можно забыть. Унести бы ноги, в смысле – вернуться бы самой. Я прятала на груди самое дорогое – деньги, кулон-переводчик и зелье, и бежала, хотя, честно сказать, уже давно кололо в боку и дыхания не хватало. Жара эта еще…
Я свернула за угол – здесь было еще спокойно, и в этот момент к остановке подошел диссфор. Распихав всех, кто хотел в него влезть, я влетела внутрь, сунула контролеру деньги и уселась на свободное место, нахохлившись. Куда-нибудь я доеду, а там посмотрим. Домой, срочно домой!
Пару остановок мы проехали без приключений. Людей было как-то мало, но я уже знала почему. Диссфор ехал в сторону от охваченных бунтом улиц, и у меня была надежда, что все обойдется, но прямо перед перекрестком мы встали.
Я всматривалась: пока тихо… Но улица, которую мы собирались пересечь, была запружена экипажами и диссфорами. Потом до меня донесся звук битого стекла…
Затем из-за угла вылетела группа людей. Они размахивали наскоро намалеванными плакатами, и так как я уже худо-бедно научилась читать, а слова понимала, то не упустила момент.
«Остановить миграцию! Остановить бесправие!»
«На месте, где работает мигрант, может работать студент!»
«Любому труду – достойная оплата!»
Остальные плакаты я прочитать не успела, но обалдела знатно. Но чему удивляться? Вряд ли местные бы пошли на мое место даже к Федро и Ассии. Все-таки четыреста гелдов за такой график – очень мало. Впрочем, о чем это я? Разве для меня это новость?..
На улицах стало как-то много полиции и гвардейцев. Диссфор все стоял, и остальной транспорт тоже не двигался, разве что откуда-то выскакивали мигранты и присоединялись к бунтующим. Но большинство не горело желанием вмешиваться, как и я. Это подавят, и подавят быстро, кроме того, это принесет большой ущерб людям, которые ни к чему не причастны, вон кто-то бросил коляску, выхватив из нее ребенка, потому что так бежать быстрее…
То и дело пробегали гвардейцы, выскакивал какой-то мигрант и несся куда-то, его никто не останавливал. Мы сидели в духоте еще долго, пока солнце не стало скрываться за крышами, а улицы немного поутихли. Тогда водитель открыл двери и нас выпустил.
Я была в полном трансе. Как мне теперь добраться домой? Пешком? Хорошо если я к утру буду! Вздохнув, я залезла обратно в диссфор и спросила водителя:
– Боно, мне нужно на портовые улицы. Очень нужно. Как мне туда попасть?
Он покосился на меня через плечо.
– Боно, мне правда надо. – Только не говорить, что я мигрантка. – Моя хозяйка недавно родила, я няня, она отпустила меня только на один день.
– Вон, – он указал пальцем куда-то за дома, – пройдете туда, бонна, через пару кварталов, если все уцелело, стоят наемные экипажи. Но стоить это будет гелдов восемьдесят… видите, что творится?
Восемьдесят гелдов. Я поблагодарила водителя и вышла. Где-то что-то горело, и я не знала, тушили ли пожар. Смеркалось, и в городе было пугающе тихо, если не считать редких уже криков, свиста и сирен. Я добралась до стоянки, когда уже совсем стемнело, и в последний момент успела запрыгнуть в экипаж, идущий в нужном мне направлении. Это обошлось мне в пятьдесят гелдов, и я была счастлива.
Высадили меня довольно далеко от трактира Федро, и еще полчаса я ползла, еле переставляя ноги, голодная, уставшая до полусмерти и напуганная. Для меня это все кончится плохо, и дело не только в том, что я пнула боно. Вообще. Я тоже мигрантка, и, конечно, никто не вернет нас домой. А вот устроить веселую жизнь вполне может.
Трактир был закрыт, но цел. До этого места волнения вообще не докатились, но все уже знали, как я поняла. Я открыла служебный вход своим ключом, вошла, тут же заперла дверь обратно и побрела к дому. А когда постучала, смертельно боясь, что мне не ответят, и мне открыл Федро и обнял меня, я просто расплакалась.
