Текст книги "Попаданка под соусом (СИ)"
Автор книги: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава пятая
Повезло так повезло!
Во-первых, к мигрантам здесь относились не в пример лучше, чем в моем мире. Вот что-то у них можно и перенять! Во-вторых, Киддо дал отличный вариант. Ну, всяко лучше портового… веселого дома.
Правда, было проще сказать, чем сделать, или понятие о расстоянии у меня и матроса различалось. Потому что я уже теряла сознание где-то в районе пирсов, а бежать нужно было еще ого-го! А уже вечер…
Красота же. Солнце падало как огненный шар за реку и дальше – за лес и горы, небо горело всеми цветами радуги, полупрозрачные высокие облака напоминали сахарную вату. Да, мамочки, как хочется есть, но если я сейчас пересмотрю приоритеты и сделаю выбор в пользу еды, то едой стану я… В кошмарном сне не приснится!
До харчевни с болтающейся на ветерке вывеской я не добежала – доползла. Сердце вываливалось, в боку кололо, перед глазами стояли круги, и если бы меня сейчас положили на блюдо, я, наверное, даже бы не сопротивлялась. Но инстинкт самосохранения у человека силен, я рухнула на дверь всем своим весом и заколотила в нее кулаками.
Мне долго не открывали. Ночь опускалась на Еронию и мне на плечи, последняя, черт, кажется, ночь в моей жизни, и, может, хватит уже бороться за жизнь, может, забыть все, принять все как есть и насладиться последними сутками? Но дверь открылась, и я радостно затараторила:
– Добрейший боно, почтеннейший боно! Киддо отправил меня сюда, он очень извиняется, что ваша работница, добрейший боно, вынуждена вас покинуть, причем по его вине, но я – я уверяю, что вот так как она я не уйду!
Нет, его не пронимала моя речь. Может, пустить слезу? Упасть ему в ноги? Чего он так таращится на меня?
– Почтеннейший боно, я работящая! Мне хватит всего триста пятьдесят… триста двадцать… – я с трудом переступила через свой же принцип «не работать даром». – Триста гелдов! Ну и можно комнатку, если есть…
Боно огладил бороду и ничего не сказал.
– Добрейший боно, сжальтесь! Меня же съедят, дракон съест, – выдала я последний аргумент и утерла слезинку. Самую настоящую. Боно почесал правое ухо и что-то сказал. Непонятное.
– А? – переспросила я, и боно повторил уже медленнее и четче, а мог бы вызвериться, конечно, но тут до меня дошло, что я…
Я больше их не понимаю! Действие моего кулона закончилось! И как мне быть?
Я растерянно подергала кулон. Боно нахмурился. Я постаралась удержаться на ногах. Все? Это все уже? Сутки кончились? Почему так рано? Все, я еда? Меня прямо сейчас схватят и понесут нанизывать на вертел? Боно протянул руку, положил мне ее на плечо, втянул меня в дом и захлопнул дверь.
Мной овладели апатия и покорность. Это в мультике цыганка освобождает беднягу-звонаря и тычет кинжалом судье в морду. В жизни лучше не пробовать – ну, если эта жизнь тебе хоть сколько-то дорога. Боно был крупнее, бегать в таком виде – шлепки и юбка-беспредельщица – все равно не выйдет, да и куда мне, когда я после бега сюда и так на одну ногу босиком. Неслась, теряя тапки, в самом прямом смысле этого слова. О-хо-хо…
Здесь грязновато. Чем-то пахнет. Ну хорошо – жареным воняет. Но тихо! То ли нет никого, то ли Киддо мне не соврал и в самом деле тут хозяин порядочный… И пока, ну вот эти пять минут, на меня никто не покусился. Может, и дальше так пойдет? Или от меня и этого чудесного боно ничего уже не зависит?
Боно распахнул передо мной дверь, почесал бороду, взлохматил космы. Роста он был громадного, бородища пушистая, но вроде бы опрятная. Возраста и правда почтенного, плечи – во, ручища – во, как только в дверь проходил. Впрочем, кроме как хозяина, я еще оглядывала фронт работ, старалась храбриться и убеждала себя, что я смогу.
Лилечка, а что тебе теперь делать? У тебя уже никакого выбора и в помине нет! Лучше уж уборка, чем все остальное… Лучше уж ты приберешься, чем тебя приберут аккуратненько, ручки сложат, ножки свяжут и в рот пучок травы пихнут, а внутрь – яблоки.
Боно что-то сказал, я глупо заулыбалась. Он повторил, уже более сердито. Я всхлипнула. Боно выразительно потыкал пальцем в пол – мол, жди здесь – и ушел.
Хорошо. Ну, это кухня, как я понимаю. И запашок характерный, и посуды полно. И все это не мыто… ну, год точно. Или не точно?.. Я вздохнула, натянула юбку пониже. Ага, а свое барахло я оставила в притоне, ну ничего, потом зайду, если выживу. Не о шмотках мне сейчас надо думать. Хотя бы о том, как выкручиваться с местным языком. Между прочим, вот кто мне мешал за эти два месяца хоть несколько фраз выучить?
Почему я такая… несуразная? Ленивая? Ну вот как? Я точно знала, что в той же Турции аниматоры и остальные работники начинали говорить на турецком, ну пусть неграмотно, пусть понимали через раз, но старались! А я? Все считала, что мне оно само в руки упадет?
Нет, пахать придется по самое не балуйся.
И тут я, может, впечатлившись загаженной кухней, может, осознав что – мало ли, озарения случаются, поняла, что не только буду пахать, но и буду пахать с удовольствием. Изучать язык. Как-то интегрироваться в это общество, что ли. Если я сделала необдуманный шаг, надо не посыпать голову пеплом, а продолжать – не в смысле и дальше гулять по граблям до самой жадно распахнутой драконьей пасти, а продолжать дальше идти по этой тропинке. И посмотреть, а что там, за деревьями. Наверняка ведь там что-то есть?
Вернулся боно, а с ним – хорошенькая и очень сильно беременная женщина. А у Киддо неплохой вкус, подумала я, но почему же он такая скотина и бегает по непотребным девицам, когда у него беременная… неважно кто?
Все мужики – козлы. Просто все.
– Ассия, – девушка протянула мне руку. – Саран те?
Э? Что ты от меня хочешь?
– Лилия, – наугад ответила я, и оказалось, что угадала. Ассия указала на боно:
– Федро. – А затем затараторила, размахивая руками, и так как иногда она показывала на живот, а иногда произносила имя Киддо, я поняла, что передо мной история любви. На всякий случай я состроила грустную мину и дослушала до конца.
Федро что-то ей сказал, она прошла на кухню и вынесла мне кусок хлеба.
– Не-не-не, – запротестовала я. – Я не есть, в смысле не есть чтобы забесплатно, я работать… как это вам объяснить? – Я вручила хлеб Федро, изобразила, как выжимаю тряпку, потом – как вытираю этой тряпкой пол… учитывая, какой длины на мне была юбка…
М-да, трудности перевода. И вроде бы они ко мне настроены доброжелательно, и готовы помочь, но – но! Как объяснить, зачем я сюда вообще притащилась?
Я опять же жестом попросила хлеб обратно. Пока мне не дали пинка, скользнула в кухню. Разделочная доска, наверное, помнила приготовление первых жертв дракона… Я закрыла глаза на антисанитарию, взяла нож с подозрительными потеками, сказала себе, что нечего морду кривить, докривилась уже, и как могла, а смогла я паршиво, нарезала хлеб. Теперь мне нужно было на что-то его красиво выложить, но ничего чистого не нашлось, я сунулась к мойке – там только горы грязной посуды. Где-то должно было быть ведро…
И тут у Ассии сдали нервы. Она что-то обиженно крикнула Федро, схватила тряпку, на этот раз не выдуманную, а самую настоящую, и мне этой тряпкой тут же прилетело по полуголым ногам. Вот черт, она решила, что я выживаю ее с этого места?..
Хоть одно слово я вспомню? Конечно нет, я ведь не снимала свой переводчик, откуда мне было слышать местную речь?
Винить мне было некого. Ага, и нож от меня убрали подальше, а что-то не так? Точно, Киддо сказал, что работница отсюда уже ушла?
Ассия еще раз тряхнула тряпкой, ткнула пальцем в Федро, сунула тряпку мне и задумалась. Я почувствовала себя обезьянкой: надо что-то делать, а они будут за мной наблюдать. Зашибись, но выбора нет. Тряпка грязная, кухня тоже.
Да почему эта девица все-таки не ушла, раз беременная?
Но гадать мне было катастрофически некогда. Отсюда я выйду только на блюде, а этого я всеми силами стремлюсь избежать. И потому я, одернув юбку и подтянув чулки, строевым шагом направилась к мойке.
С каждым шагом у меня крепло впечатление, что здесь побывала рота солдат. Или полк. Отмечали тут какое-нибудь событие типа свадьбы или очередных погон. Потому что иначе откуда столько посуды взялось, мне в голову не приходило. Или ее не мыли годами? Я поддернула рукава, гордо вскинула голову. Мне любая работа по плечу! Я справлюсь! Да и деваться мне, в общем-то, уже некуда.
А Ассия и Федро за мной наблюдали от дверей. Я покосилась на них – ну ладно! М-да, сказать легче, чем сделать, но главное, как и в любом деле, начать.
Я и начала.
Воды, конечно, горячей не было, а холодной отмывать весь этот жир бесполезно. И вообще, подумала я, заглядывая в ведро, в которое, на мое счастье, воды налить без меня не забыли, пока будет греться, я немного тут оптимизирую труд.
Кряхтя, я отволокла ведро на плиту. Она была дровяная, дрова тоже имелись – тонкие такие лучины для розжига и потолще – для собственно поддержания огня. Рядом были и спички, так что я, чувствуя себя как на экзамене, аккуратно накормила отверстие для растопки дровами, зажгла одну за другой несколько лучин и сунула их между бревнышек. Загоралось плоховато, я опустилась на колени, все еще помня, какая юбка на мне надета, и принялась раздувать огонь. Ура! Получилось, но это только полдела. Метнув на Федро и Ассию гордый взгляд, я отправилась к мойке. Итак, у меня тут: тарелки, ложки, вилки, ножи, посуда, в которой готовили, и все это, мягко говоря, в жиру и пятнах.
Я выцепила самую глубокую кастрюлю, сложила в нее стопочкой, очень аккуратно, чтобы не разбить, большие тарелки, потом точно так же рассортировала тарелки поменьше, а в самые маленькие кастрюльки побросала ножи и вилки. У меня не так много воды, значит, мне нужно поставить отмокать все по максимуму. Конечно, по-хорошему стоило бы сами кастрюли сначала вымыть, но ничего, и так сойдет. Для первого раза. Потом я сразу буду распределять, что и как мыть, и времени у меня на все будет уходить намного меньше.
Пока я возилась, вода начала закипать. Моющих средств здесь не было, так, нечто вроде нашей горчицы или соды, это я уже знала, но и отмывала эта сероватая смесь не хуже горчицы. Да, плохо справляется с жиром, придется тереть, и тереть вот этой вот тряпкой, потому что других я не вижу, но – справимся! Я засыпала средство в кастрюли – оно, в отличие от горчицы, пенилось и расходовалось не так быстро. Затем нашла ковшик – тоже не стерильный, но сойдет, и начала бродить с ним от кастрюль к плите, черпая кипяток и постоянно думая, что главное – не споткнуться. Еще обвариться мне в довершение ко всему не хватало. Потом воды стало меньше, ведро, соответственно, полегчало, я вооружилась еще тряпками, сняла его, подтащила к мойке.
Во всем есть свои плюсы. Или их можно найти. Я, в отличие от большинства людей, домашнюю работу любила. Не в таком, конечно, промышленном масштабе, но вообще она меня умиротворяла и успокаивала. Знай себе намывай и ни о чем не думай. А Агате Кристи, между прочим, самые крутые идеи приходили во время мытья посуды, может, и мне что в голову замечательное ударит? Так что я залила всей имеющейся водой все заполненные посудой кастрюли, плеснула остатки кипятка, уже начинавшего подостывать, в оставшиеся пустыми емкости и вопросительно посмотрела на хозяев: мол, где воду взять?
Ассия удивленно на меня посмотрела, но поманила рукой, и я пошла вместе с ведром. Оно, зараза, было еще горячим, а тряпка, которой я все то время обходилась как прихваткой, паршивка, противной. Ну грязная же она! Но мои жалобы Ассия не поняла, что неудивительно. Языками я не владею, ваше благородие… Исправлять надо и как можно скорее.
Колонка была во дворе. Уютный дворик, беседочка, колышки, обвитые вьюнками, прудик, в котором сидела толстая лягушка и утробно возмущалась происходящим. Над единственным светильником вилась мошкара, в кустах надрывалась птичья мелочь, над моей головой висела одна из местных трех лун и равнодушно взирала на мои старания. Ассия никакого участия не принимала, но я, глядя на ее живот, и не настаивала, сама хекала и качала воду. Досадно, с этим и не сделаешь ничего, придется так мучиться постоянно. Но хотя бы колонка, а не колодец!
Я вернулась, порядком наплескав на ноги воды, и поставила воду греться. Надо будет еще раз сходить за водой, ну а пока – вперед, мыть это…. Федорино горе. Я освободила мойку и начала одну за другой вытаскивать из кастрюль уже отмокшие тарелки, отмывать их и составлять в раковину. Дело шло быстро, и места мне уже не хватало. Я помыла кастрюлю и посуду из второй стала складывать в чистую.
Если все правильно организовать, дело пойдет на лад. Дожидаться, пока вода закипит, я не стала, побегала немного с ковшиком, отмыла окончательно одну из кастрюль, налила туда воды и полностью домыла первую партию тарелок. Конечно, проточная вода была бы предпочтительнее, но местное средство отлично смывалось, а по сравнению с тем, что было, посуда просто блестела. Нервировало меня только одно: мне тут, на кухне, до утра колобродить, что, эти двое так и будут стоять у меня над душой?
Но Ассия внезапно ушла. Федро остался. Я покачала головой и продолжила заниматься своим делом. Если не думать, сколько еще осталось, а сосредоточиться на том, сколько уже сделано, то будет не так уныло.
Когда я вернулась с ведром из дворика, обнаружила, что Ассия меня уже ждет с какими-то бумагами. Улыбаясь, она предложила мне отвлечься ненадолго, и я поставила ведро, говоря себе, что рано радоваться, что это, может, и не контракт, а соглашение на доставку меня к драконьему пиршеству. И не в качестве гостьи. Но это был контракт – и первое, что мне бросилось в глаза, это сумма.
Четыреста гелдов!
Четыреста!
Вот что значит – произвести на работодателя должное впечатление. Очень жаль, что я не понимала ни слова, хотя буквы складывать в слова могла. Письменность похожа на нашу греческую, то есть не кириллица, не латиница, но и не ивритский алфавит и тем более не иероглифы, запомнить проще. Ну и свое имя на документах из министерства миграции я видела, так что ошибиться не могла. Правда, имени тут как раз и не было. И вообще договор был, наверное, массово напечатан в министерстве миграции, потому что логотип сверху был точно как на моих бумажках. Значит, для мигрантов все под контролем, заметила я. Ну разве что имена работников и работодателей и сумма вписывается от руки.
Но сумма – четыреста гелдов! – уже стояла!
Ассия протянула мне перо – почти нашу ручку, но на вид все равно перо, хотя и самопишущее – и мне ничего не оставалось, как напрячь как следует память. Кажется, так, и я как могла вывела имя и фамилию.
– Ли… ли… я… си… до… ро… ва, – хмуря брови, прочитала Ассия, и я возликовала, но поправила:
– Сидорова, добрая бонна. – С ударением куда надо, а не куда им захочется. Да я молодец! Запомнила немного букв, устроилась на работу. С жалованием четыреста гелдов!
Ассия еще потыкала куда-то пальцем. Я долго не понимала, чего она от меня хочет, пока у нее терпение не кончилось, она не перевернула листок и не показала мне номер. А! Я сообразила, что мне нужно вписать туда нечто, похожее на наш ИНН, и свой я тоже успела выучить, потому что видела его на каждом адресованном мне письме.
Довольная Ассия передала один экземпляр Федро, мне вручила другой, а следом – уже рукописные листочки. Мне снова пришлось записывать имя и номер, ставить подписи, но вот наконец все было улажено. Федро забрал у меня перо и принялся ставить подписи, а у меня в груди все пело. Ура! Ура!
Федро отдал мне мои экземпляры, с довольной улыбкой потыкал в сторону горы посуды, ждущей моей заботливой руки. А дальше произошло непредвиденное.
Ассия что-то сказала, Федро что-то ответил, и тут она легонько, шутя, сперва дала ему подзатыльник, он преувеличенно смущенно заохал, Ассия засмеялась, пальцем указала – мол, нагнись, чмокнула его в щеку и ушла. Я стояла, отвесив челюсть. Это что я сейчас такое видела? Ладно, хозяин вдовец и очень порядочный, но вроде как работница беременна не от него?..
Или я что-то путаю?
Федро заметил мое замешательство. Понимая, что словами тут не поможешь, он приложил руку к губам, потом послал воздушный поцелуй в сторону ушедшей Ассии, изобразил большой беременный живот, показал мне два пальца, ткнул ими наверх, снова показал живот и показал средний палец… имел в виду третий, наверное?.. Третий… ребенок? Его и Ассии?
Я наконец сообразила закрыть рот. Ткнула пальцем туда, куда ушла Ассия, потом указала на Федро, явила ему три пальца и следом сложила руки, будто качаю младенца. Федро просиял и начал совать мне три пальца прямо в физиономию.
Я вздохнула и отвела его руку. Ну круто, что уж. У тебя, мужик, двое детей и третий скоро будет, я за тебя рада. А вот я устроилась работать совсем не туда, куда мне посоветовал добросердечный матрос.
И очень мне интересно, во что это выльется…
Глава шестая
Посуда когда-нибудь должна была закончиться, под конец вместо тарелок мне все чаще попадались стаканы и кружки с явным запахом спиртного. Свежим, между прочим, запахом. То есть можно было и понять, что пока я у мойки верчусь, в других комнатах этого… хм-м, трактира, едальни или бара – куда именно я попала, пока было неясно – что-то происходило. Бросаться выяснять было глупо, раз уж решила довести до конца хотя бы одно дело, стоило придерживаться своего решения. К тому же свежую посуду отмывать было гораздо проще, а тарелки, если и появлялись, то в основном с крошками, как если бы в них была сухая закуска – сухари всякие, орешки, мелкие местные креветки. Руки, естественно, ныли, кожа сморщилась от воды и средства, одно хорошо – хоть ожогов никаких быть не должно, все же не химия, а натурпродукт.
Работала я на автомате и даже не думала, что потом. То есть ясно, что есть договор, есть четыреста гелдов и в минусе дракон, который остался голодным. Но что дальше? Вот закончится посуда – и куда мне?.. Где я вообще? Как я по темноте вернусь в пансион? Не выселили меня же еще оттуда, должны были хотя бы на пару дней комнату сохранить. Или здесь как с переводчиком: чего зря тратить деньги?
Рядом звякнуло – это Федро и правда притащил полный поднос керамических кружек. Я уже машинально потянулась к ним, но мою руку остановили, а потом и вовсе отодвинули от мойки.
Что не так?
Я непонимающе посмотрела на работодателя, а тот вдруг подмигнул, по-отечески хлопнул меня по плечу – да так, что я чуть не села там, где стояла, оказалось, что ноги меня не держат, да и сама я держалась только за счет упрямства. Пришлось вцепляться в ближайший стол – грязнючий, естественно, из чистого на кухне сейчас были только мойка и небольшое пространство вокруг нее.
– Буйун ин эрли, – произнес он и жестом показал на выход из кухни. Последнее слово мне, кажется, было знакомо. «Сегодня», что-то про сегодня, но что именно? Возможно, будь у меня свежая голова или вообще силы на умственную деятельность, я бы догадалась. Но в данный момент оставалось только хлопать глазами и мять тряпку в руках.
Федро вздохнул, что-то пробормотал себе под нос, видимо, про мигрантов, выдернул эту самую тряпку из моих рук, отправив к оставшейся посуде, а потом открыл окно и показал на темноту снаружи:
– Зан каранлик. Ку разамен.
Ага, последние слова тоже что-то шевельнули в моем сознании. Все-таки фразы «спокойной ночи» и «доброе утро» в брошюрке для новоприбывших я читала, они-то в самом начале. Дальше них дело не пошло, но теперь-то чего голову пеплом посыпать, не в желудке дракона – и отлично, дальше буду умнее. Федро тем временем решил, что объяснений с меня достаточно, и махнул приглашающе рукой, мол, пойдем. Я заторможено оглянулась, мне ли это, но в кухне больше никого не было, так что пришлось делать шаг. Правда, за тряпкой я машинально потянулась, чуть было не унесла с собой – вот что значит сроднилась. Федро же ждал нетерпеливо и зевал так заразительно, что и я не удержалась, чуть этой самой тряпкой себе рот не прикрыла, сдерживая зевок.
Так, хватит! Это мне так пришлось скомандовать усталому и зацикленному на однообразных действиях мозгу. Я проморгалась и уже более решительно затопала туда, куда меня звали. Хуже-то не будет. Наверное.
Федро вывел меня в небольшой такой зал – широкая барная стойка, открытая, заходи кто хочешь, один длинный стол с лавками, четыре штуки столиков на четверых и еще с пяток более мелких – все это было разбросано в зале затейливым образом, так, чтобы и люди вроде бы вместе сидели, и вроде бы отдельно, а расстояния между столиками хватало, чтобы протиснуться отнюдь не тощему хозяину. Под ногами хрустел мусор, вверх я даже боялась смотреть, чуяла – кружева из паутины где-то там, над тусклыми светильниками, но столы – вот чудо – были неожиданно чистыми, если сравнить их с остальным заведением.
Я тут же вспомнила про Ассию и ее третью беременность. Если здесь своего рода семейное предприятие, то беременной по силам только столы протереть и пиво жаждущим подать. Или даже наоборот: на том высоком стуле с подушечкой возле барной стойки, рядом с бочками с местным пивом, Ассия и сидела, а обихаживал клентов как раз Федро. Все-таки мыть посуду так, как я это сегодня делала, – это стоять часами на ногах. Но я не могла представить, чтобы Федро был настолько идиотом или гадом, чтобы требовать этого от беременной, ну, предположим, все же супруги. Да и времени откуда взять, если там еще два ребенка бегают, пусть даже им няню наняли – а в Еронии такое практиковалось, родители своих чад все равно должны видеть! Зато ясно, отчего пол грязнющий и тарелок стопки – некому мыть!..
Я уже почти была готова, что мне ткнут на помещение и дадут тряпку потолще и метлу в подарок, но нет, Федро зашел за ширму рядом со стойкой, а там оказалась широкая лестница – на удивление добротная, с широкими плоскими ступенями и крепкими перилами, чтобы уж точно не упасть. А наверху оказался простой такой коридор с деревянными, потертыми, поцарапанными полами. Дверей было штук шесть, четыре выделялись цветом и на каждой был порядковый номер. Неужели номера? Меня немного перекосило: вспомнился портовый отельчик, но Федро только мимо проскочил. Его не интересовали ни эти комнаты, ни храп за одной из них, ни жеманное хихиканье за другой.
Предпоследнюю дверь Федро распахнул перед моим носом и одновременно указал на себя. Ага, внутри я успела рассмотреть стол, стулья и полки, кажется, бумаги, – некое подобие кабинета.
А последняя, самая узкая дверь, скрывала санузел – но тут мало того что вода была проведена, в самом дальнем углу торчало в стене окно, а под ним стояло некое подобие деревянного трона с крышкой. Я с сомнением уставилась на это чудо-юдо, боясь поверить, что вижу допотопный унитаз, но, судя по довольному лицу Федро, прямо-таки гордому, эту инновацию он внедрил сам. Но куда же канализация выводится?.. Впрочем, потом узнаю, зато понятно, зачем окошко: чтобы выдувало все ненужное.
И что дальше? Я вопросительно посмотрела на Федро, а тот ступил в самый конец коридора – темный и чем-то загруженный, видимо, оставляли все нужное и ненужное, чтобы не мешалось под ногами. Здесь тоже было окошко, пыльное, Федро мазнул по нему ладонью, обтер ее о штанину и тыкнул себе в грудь, а потом указал куда-то в темноту:
– Оне яшориз.
Я хлопнула глазами, потому что на доброй ночи мои познания и заканчивались, но протолкалась к Федро и выглянула наружу – темноту ночи там рассеивали фонарики и виднелся двор и еще одно здание. Хм-м, он хотел сказать, что они с Ассией живут там? Переспрашивать мне точно было не ко времени, и так усталость навалилась. В любом случае при свете дня все разобрать будет проще. Дождаться бы этого света дня… И где его дождаться?..
Стало совсем как-то грустно и сонно, и я уже готова была, наверное, прикорнуть прямо здесь, на узкой захламленной, чернющей лестнице… Лестнице?
– Сен, – именно на ступени – высокие, неудобные – и показывал теперь Федро. И даже руками сделал жест, мол, ползи, ползи наверх. Наверное, будь я в большем адеквате, то сначала попыталась распросить, а что, а как, но день меня все же доконал. И я, уже не обращая внимания на то, как задирается и без того короткое платье, и правда поползла, придерживаясь руками за ступени, наверх. Федро, кажется, что-то пробурчал, но одобрительным тоном. Может, понравился вид, а может, пожелал спокойной ночи.
Через шесть длинных ступеней – с таких если свалиться, то шею себе свернуть вообще легко будет – я уткнулась лбом в дверь. Этим же лбом дверь и открыла – точнее, она уже приоткрытая была, скрипнула, стоило надавить сильнее. И наконец вползла внутрь.
Рухнула тут же на пол, пахло здесь очень сильно пылью и слегка ощутимо травами. Что-то отдаленно скреблось и попискивало, но местные тараканы вроде бы не пищали, так что я почти успокоилась. Можно было прямо вот так закрыть глаза и отрубиться, ведь если я поняла верно, то Федро мне место для сна подогнал, не гнать же работницу куда-то в ночь. Но остатки достоинства – чего-чего? – зудели, что нужно встать хотя бы на колени, осмотреться и хоть воду найти. Не говоря о том, чтобы умыться. И если я засну на полу, то завтра утром меня с этого пола можно будет сгребать лопаточкой. Я, конечно, не пенсионерка, но здоровье после тридцати это всегда лотерея – кому повезет, а кому нет.
– Вставай давай, – скомандовала я себе, неуклюже чуть приподнялась и раскрыла глаза. А в комнате, куда я попала, неожиданно оказалось светлее, чем я думала. Свет шел тусклый от серого кругляшка с мой кулак размером – артефакт был почти разряжен, такой и не жалко было отдать, но я с благодарностью помянула своих новых работодателей. Учитывая, что это всего лишь на ночь, то мне предоставили шикарные хоромы.
Стоять ровно здесь можно было не везде, скат крыши не давал. По углам нависали какие-то коробки, сломанные шкафы, стулья, частично здесь был склад. Только его отодвинули в сторону и чуть освободили от мусора, возле стены четко было видно лежанку аж с двумя матрасами – старыми, но не вонючими, и даже одеяла чья-то заботливая рука набросала. В углу стояло ведро с водой и таз, чтобы умыться. А еще на постели оставили разной ветоши и платье – вряд ли оно мне было впору, у нас с Ассией разные фигуры, еще и платье явно было для беременной, но оно было чистым! А еще на колченогом столике возле лежанки под белой тряпицей обнаружились кружка молока и булочка.
Честно, я прослезилась. Ну или, может, это от концентрации пыли в воздухе. Даже если весь этот сервис вычтут потом из моей зарплаты, сейчас он был мне нужен как никогда.
Уже падая без сил на лежанку – умытая, насколько это было возможно в полумраке и таких условиях – я не удержалась и немного даже захныкала. Ну так а что, стресс, будь он неладен! Все-таки, просыпаясь сегодня в пансионе бонны Маррон, я не предполагала, что полдня буду бегать до сердечного приступа, готовить какую-то жуть, отбиваться от непрошеных кавалеров и вообще спасать свою шкуру от съедения драконом! А теперь у меня работа есть – я социально защищенная! Ура!
– А ты ого-го! – похвалила я себя, прежде чем окончательно заснуть.
А просыпалась уже от громкого стука в дверь.
– Лилия!.. Лилия!.. – орал вместо будильника Федро, а понятным из его речи было только мое имя. Но его тут же перебил другой голос:
– Лилия Сидорова, переселенческий номер… – да, свой номер я помнила, и некто диктовал его правильно. Я успела едва прикрыться одеялом, когда компания из Федро и троих мужиков в зеленых форменных плащах ввалилась на мой чердак.
– Вы нарушили пункт «вэй» договора о миграции, что влечет за собой наказание – перемещение из списка законопослушных мигрантов в список лиц, добровольно-принудительно согласившихся на церемонию поглощения. Ерония вас не забудет. Вы немедленно должны перейти под юрисдикцию министерства наказаний. Не сопротивляйтесь, иначе мы будем вынуждены применить силу. Плакать тоже бесполезно.
Я ошарашенно хлопнула глазами, из приоткрытого рта не вырвалось ни звука. Шок и только. Бред же!
Стойте-стойте, что за «церемония поглощения»?! Это так драконий перекус называют? И почему я понимала то, что слышала?... Нет, не тот вопрос, почему я вообще это слышала? У меня же работа появилась! Я выполнила условия договора! И почему Федро прячет глаза и вообще физиономия у него виноватая?..
