Текст книги "Попаданка под соусом (СИ)"
Автор книги: Даниэль Брэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Глава седьмая
– Рекомендую проследовать за нами, – объявил мне самый главный мужик, судя по количеству орденов на груди. Чем больше, тем важнее, ведь так? Выходить он и его сослуживцы никуда не собирались, просто таращились на меня как на бесплатное развлечение. Ну что за люди?!
А я все сидела на кровати и хлопала глазами. Во-первых, я понимала пришедших, а Федро почему-то все еще нет. Значит, мой переводчик все же дал дуба окончательно, что нельзя сказать о чужих амулетах, они-то работали отлично. По крайней мере, я бы предпочла меньше понимать сейчас.
Во-вторых, какое еще «нарушение пункта вэй-шмэй»? Я же подписала контракт с работодателем и законопослушно вымыла сотню тарелок и кастрюль, а то и больше!
А в-третьих, фиг им, а не «проследуйте»! Я под одеялом не то чтобы одета. Все же глупость – спать в платье, оно и так на мне не особо село, еще и помнется. А никакой другой одежды, кроме белья, на мне и не было. Все ночнушки, шортики, маечки остались в пансионе вместе с моим чемоданом и рюкзаком. И если Федро, кажется, уже понял, в чем, собственно, проблема, и стал бочком-бочком выползать из и так небольшой комнаты, то сотрудники министерства были выше любых приличий.
– Мне как бы одеться надо, выйдите, пожалуйста, – сдержанно и вежливо попросила я. На что мне досталось сухое:
– Чтобы дать вам шанс сбежать?..
– Здесь как минимум второй этаж, а то и третий, – фыркнула я и добавила, смутно припоминая, как и что я видела из окошка на лестнице. – А лететь мне еще и в реку. Невозможно сбежать!
– Вероятность пусть и минимальная, но она всегда есть, – надулся мужик. – Знаю я вас, нарушителей, сквозь половую щель проскользнете! Так что глаз не спущу!
Ага, а глаза маслянистые и дышит он часто, фу, какая мерзость! От возмущения я надулась и рявкнула, хотя сама от себя не ожидала, наверное, недосып и то, что меня к дракону ни за что собираются отправить, все решили:
– Я на вас, боно, в суд подам за нарушения приличий! – Так-то я знать не знала, есть ли какие-то законы, касающиеся этих самых приличий, но, наверное, были, потому что по улицам в костюмах Адама и Евы не разгуливали, а в местах, где все неприличное происходило, все было скрыло за шторами и иносказаниями. – Может, я что-то и нарушила, а это еще доказать надо, потому что работа у меня есть, но это вам право не дает пялиться! Я не одета! И свидетель у меня есть, а если закричу, то еще с пяток свидетелей придет…
– Ладно-ладно… – заворчал чиновник, покосившись на ничего понявшего из моих слов Федро. Глаза-то у моего работодателя были на месте, ситуацию он вполне мог описать, к тому же ответы пришедших он как раз понимал.
Мне дали пять минут и угрожали войти, как только эти пять минут закончатся. Как я должна была отсчитывать этот крохотный срок, никого не волновало. Так что пришлось считать секунды про себя, прыгать вокруг постели, собираясь. С одной стороны, сборы мои были краткими – в платье впрыгнуть, его затянуть, а волосы попытаться в косу завязать. А с другой, хотелось упасть на кровать и застонать: ни зеркала, ни нормальной одежды – на кого я вообще похожа, как я в таком виде буду что-то отстаивать, меня же так еще и по городу проведут?
– Время, – рявкнули за дверью, и та распахнулась тут же. Наверное, все мужские лица, которые торчали в проеме, ждали, что я кокетливо буду поправлять сползающие плечики платья или чулки. Но чулки на мне были вязаные, не кружевные и не спадали, минимум привлекательности.
Меня препроводили в кабинет Федро, где остановился главнюк, и я сразу же взяла слово:
– Не имеете права, никаких законов я не нарушала. Работа у меня есть, договор есть, – я помахала Федро рукой, потом показала на него, на себя и в воздухе изобразила роспись. Он почти сразу понял и вытащил договор о работе, передал его главнюку.
– Оформлено верно, – скривился тот, – но почему не зарегистрировано?
– Так оформили вечером, сегодня вот собирались регистрировать, – не моргнув глазом ответила я, хотя ни о какой регистрации и знать не знала. Может, кстати, и Федро не знал…
– Договор должен быть зарегистрирован тем же числом, каким подписан!
– Так мне что, нужно было ночью идти к зданию министерства?.. – развела руками я.
– Нет, прием регистрационных форм осуществляется только в отведенные для этого часы…
– Вот и я о чем! Как вы мне предлагаете тогда регистрировать договор, если министерство закрыто?
– Это не мои проблемы, – отмахнулся главнюк. – Вы должны были придумать что-то!
– Например, подать регистрацию еще до того, как нашла работу и подписала договор? Или придумать амулет, который в прошлое возвращает? – хмыкнула я, но вместо бешенства со стороны главнюка нарвалась на ироничное:
– Вот видите, все вы можете придумать. Только почему-то не хватило ума воспользоваться этой придумкой!
Ну действительно, только на это ума и не хватило! Я скрипнула зубами, но вынудила себя промолчать. А Федро наоборот что-то сказал, потрясая бумагами и хмуря кустистые брови, еще и Ассия заглянула в дверной проем, вопросительно скользнула по мне взглядом, мол, все нормально? Я не знала, как ответить, потому что внутри частично тряслась от страха, что дракону меня все-таки отдадут, бюрократия всему виной будет, а частично едва себя сдерживала, чтобы не начать доказывать свое право на «жизнь и работу в Еронии», шараша кулаком по столу. Я же столько пережила, пока эту работу искала! А тут!..
– Хорошо, я принимаю смягчающие обстоятельства этого нарушения, но дело вашей работницы будет рассматриваться в нижней палате суда сегодня после обеда. А ее я забираю и договор тоже.
Ассия деликатно покашляла за моей спиной. Федро почему-то побледнел, а в следующую секунду и мне стало ясно, о чем он подумал. Ассия отодвинула меня в сторону, уперла руки в бока и разразилась такой тирадой, что я диву далась и, конечно, ни черта из ее речи не понимала, но помогали сами побледневшие чиновники.
– Добродетельная бонна, мы понимаем, что вам трудно работать…
– Добродетельная бонна, мы понимаем, что вы обязаны соблюдать все требования министерства стандартизации…
– И министерства здравоохранения и гигиены…
– И что вы, конечно, платите налоги, добродетельная бонна, и поэтому у нас есть работа и кусок хлеба!
– Нет, вот «дармоеды» – это обидно, добродетельная бонна.
– И что вы, добродетельная бонна, через пару недель получите награду из рук его величества за рождение третьего ребенка…
– Но, добродетельная бонна, закон есть закон! – взмолился наконец главнюк. – Я уверяю вас, добродетельная бонна, что лично я приложу все усилия, чтобы вернуть вам вашу работницу! Сделать копию договора? Разумеется. И засунуть его себе куда?.. О, добродетельная бонна…
Добродетельная бонна, закончив орать, развернулась и вышла, хлопнув на прощание дверью так, что на главнюка сверху, со шкафчика, свалилась какая-то непонятная ваза. Судя по тому, как Федро ловко ее подхватил, Ассия об этой особенности вазы прекрасно знала.
И все же заступничество моей хозяйки, как я ни была ей за это благодарна, меня, увы, не спасло. Правда, пока меня выводили, Федро успел метнуться на кухню и принести мне горячий сверточек. Да, похоже, с работодателями мне повезло, а вот с остальным – как-то не очень. Но раз меня обещали вернуть, стало быть, сегодня жрать точно не будут.
А ведь кого-то им надо жрать, с ужасом поняла я. Ну чтобы поддерживать страх и ужас. Потому что если все такие законопослушные, а этого просто не может быть, то дракона никто не будет бояться. Наверное, никаких отсрочек и замен вида наказания не предусмотрено, ну и дракон кони двинет с голодухи…
Меня вывели на улицу. Изуверы, я работать хочу! Серьезно и правда. А после того, как Ассия так за меня заступилась, хотя и понятно, что я ей нужна, – все равно после этого мне работать хотелось еще больше и еще лучше. Ко мне с добром – и я отвечу так же. И вообще я уже даже придумала, прямо вот пока меня вели, как оптимизировать труд на кухне, вот только как объяснить это Ассии и Федро, когда у меня из всего лексикона – «ивет» и «айир», то есть «да» и «нет»?
Переводчик купить надо.
Вот мне казалось, что на меня вся улица будет пялиться, но нет. Всем было на меня плевать совершенно. Может, здесь такое в порядке вещей, постоянно кого-то уводят из мигрантов? А, собственно, почему нет, в своем мире я тоже не удивлялась. Даже – даже сторонилась их. Вот же… черт. Ничего не поймешь, пока не прочувствуешь на своей шкуре.
Меня запихнули в автозак. Такая дымящая таратайка: спереди кабинка, за ней – двигатель, плюющийся дымом, следом коробка с зарешеченными окнами, позади еще одна кабинка. Я дернулась сперва туда – ну за что меня в клетку? – но нет, меня практически схватили за шиворот и кинули в приоткрытую дверь. Наручники не надели, и то хорошо…
Ну и сидела я тут одна, если не считать одного из чиновников. Ничего себе, с какой помпой за мной приехали. Интересно, откуда узнали? Какая-то магия? Все может быть, подумала я, вряд ли они провели настоящее следствие, чтобы опросить бонну Маррон, потом Нину, потом отыскать притон, куда я сначала попала, найти Киддо, если он вообще еще в городе, найти трактир Федро… Может, кулон? Точно!
Потому что наверняка эта штука хоть и не работает, но какой-то сигнал подает точно. Хитро придумано: вы, дорогие мигранты, язык никакой не учите, мы к вам со всей душой, куда вы денетесь.
– Боно, – спросила я, задумчиво глядя на кулон-переводчик, – а он у меня не работает. Что мне делать?
– Получите зарплату, сходите в отделение министерства миграции и там зарядите, – последовал равнодушный ответ.
– А сколько стоит?
– Двадцать пять гелдов.
Недорого, подумала я.
– Это на две недели, а зарядить нужно не менее чем на пять месяцев. Это если ваш работодатель внесет за вас миграционный залог. Но он внесет, вы же должны его понимать как-то.
Ага, мы прекрасно обходились и жестами…
– А если не внесет – то за год вперед.
Что? Сколько-сколько это будет гелдов?
Здесь в каждом месяце, к счастью, двадцать восемь дней, то есть пятьдесят гелдов в месяц, а всего – двести пятьдесят гелдов, если Федро внесет этот чертов залог, и страшно подумать сколько, если не внесет. В году здесь тоже двенадцать месяцев, это проще почку продать. Для дракона, наверное, охотно купят… Но вот вынь и положь шестьсот гелдов. Да где я такие деньги возьму? Двести семьдесят гелдов или чуть больше у меня, конечно, есть, но это мне до зарплаты еще жить и жить, а на что?
От расстройства я развернула сверточек. Ух ты! Какой завтрак! Свежий хлеб, два яйца, колбаска, какая-то зеленая хрень. Пахло это все, впрочем, замечательно. Я сварганила бутерброд и смакуя принялась его точить, а чиновник напротив меня слюной капал. А вкусно. Очень. Кухня у Федро действительно обалденная, хоть и простая, не то что там – тараканы под рыбьими потрохами. Правда, не знаю, что это за зеленая простыня.
– Бонна, – окликнул меня чиновник, – вы салфетку для рук жуете.
Да? А выглядит как еда. Черт с ним. Вернусь, подумаю, что с переводчиком, заберу вещи из пансиона бонны Маррон, поговорю с Федро и Ассией – да я такое устрою, такое! А почему нет? Здесь все по-простому, такой фаст-фуд, а уж в любой фаст-фуд с хорошим менеджментом я за свою жизнь ого-го находилась. И кухню там видно. И как все устроено. Принцип запросто можно понять и воплотить его в жизнь.
Главное – все наладить, и тогда и посуду легко мыть будет, и клиентов обслуживать. Вот салфетка: допустим, клиентам их явно не подают, но раз Федро положил мне, значит, не такая уж и дорогая и редкая. И не ядовитая, раз я все еще жива. Может быть, из такого материала еще что-то есть, что можно класть, допустим, на тарелки, чтобы они меньше пачкались и их было легче отмывать. У меня освободится время на кухне – я смогу быстро выскакивать в зал и наводить там порядок. Ассии скоро будет вовсе не до того. Нет, определенно я должна отблагодарить Федро и Ассию. Они ко мне отнеслись действительно по-человечески. Может быть, первые здесь, ну, если исключить Киддо.
Автозак остановился. Чиновник поднялся, постучал в дверь, ее открыли, он вышел сам и выпустил меня наружу. Может, это был, конечно, и суд, только меня привезли не к парадному подъезду: обычная деревянная дверь, крыльцо в три ступеньки и скучающий мужик у входа. Меня провели под белы рученьки мимо этого мужика – он даже ухом не повел.
Коридор, пахнет чем-то вроде вареной капусты. М-да, не Норвегия тут в тюрьме. Темновато, влажновато, жарковато, но, надеюсь, я здесь просижу недолго. Обещали же меня вернуть Ассии? Не соврут?
Мой конвой остановился перед неприметной дверью с окошком. Логично, до суда меня надо где-то держать. Хорошо, что я поела, здесь явно не самая аппетитная еда. За дверью слышались какие-то крики и грохот.
Дверь открылась, меня впихнули в камеру и тотчас щелкнул замок. Меня окружила тишина и четыре девицы. И что мне надо сказать? «Вечер в хату»? Толку-то, все равно не поймут…
Самая рослая девица опустила ножку от разломанной табуретки. Да, безопасность узников тут на высшем уровне. Что за место такое – не сожрут, так прихлопнут. Вторая девица, по габаритам не меньше первой, потерла свежий синяк и поправила рваный рукав платья. Третья как сидела на нарах – ну нары же! – так и осталась сидеть, а четвертая спокойно раскладывала на столе местные карты.
Интересно, сколько сейчас времени и каковы мои шансы дожить до суда?..
Глава восьмая
Камера как камера… Наверное. Я в тюрьме никогда не была. Зарешеченное окошко, руку и то с трудом просунешь, под самым потолком. Три двухэтажные кровати. Закопченные стены – да, электричества тут нет, но и свечей, наверное, тоже? Ночами холодно, особенно зимой. Белье на кроватях чистое, но какое-то бедненькое, впрочем, я же не в Букингемский дворец приехала, чего ожидать?
Столик, две табуретки, одна вон сломанная валяется. Пол деревянный, в углу туалет, но цивильный, совсем как у Федро. Интересно, это тюремщики у него подсмотрели или он в тюрьме побывал? А, да не об этом мне сейчас надо думать.
Я постаралась не привлекать внимания. Первая девица все еще держала ножку табуретки – меньше отсвечиваешь, меньше шансов этой ножкой получить. Нар было шесть… Еще одна узница где-то ходит, подумала я и села в уголок.
Вторая девица с синяком что-то сказала первой. Я закатила глаза – сейчас опять будет драка, но в это время третья словно очнулась.
– Хорош уже, куры тупые! – рявкнула она, и девиц мгновенно разметало по углам, а я…
Я остолбенела.
– Ты… россиянка? – пискнула я. – Или просто русскоязычная?
– А, а-ха-ха, – зашлась смехом девица. – А я гляжу на тебя и думаю – наша, не наша!
Обидно даже. Что, прям так заметно, откуда я и кто?
– Я Люся, – девица живенько пересела ко мне. – А этих кур не бойся, они здесь из-за мужика оказались. Они местные, работают, их оштрафуют и выпустят.
– А мужик?
– А что мужик? – пожала Люся плечами. – Ну, может, они и его потом побьют. Я, короче, не выясняла, кто из них там этого мужика у кого увел. Задолбали они уже махаться, пока по роже вон той не дала…
– Так это ты ее? – уточнила я, испытывая сильное желание отсесть. Не тут-то было.
Люся приобняла меня за плечи – я аж крякнула. Ладно, пока хоть давит, а не бьет. Против такой силищи я что могу выставить? Только ор благим матом. Ну или не благим, как получится по ситуации.
– А, много наших тут побывало, – хохотнула Люся. – Пока я тут сижу…
– Давно?
– Ага, шестую неделю, – охотно поделилась она. – Ну, я же как? Приехала в большой город, хомутнула мужика… А что мужик, ну, купил мне шмотки: обычный масс-маркет. Раз постирал, два постирал, вот уже и тряпка. Ну, смартфон купил: обычный, ничего особенного. Отмыл, как говорится, снял угол в коммуналке, и давай со мной того-этого…
Я сочувственно покивала. Притворно, конечно. А она на что рассчитывала – на барона Мюнхгаузена или сразу на члена королевской семьи?
– Потом, – прикрыв глаза, продолжала Люся, – я решила мужика побогаче найти. Ну, нашла. Еще хуже – тот только что квартиру отдельную снял, и та у черта на рогах. Ни ноготочков, ни шмотья. А у него, между прочим, жена на такой крутой тачке ездит и двое детей знаешь где учатся? То есть бабки-то есть, но жадный… на меня-то. Так года три я прожила, думаю – нафиг, поеду в Турцию.
Ага, мы такие разные, а сидим теперь в одной камере. И каким же путями мы сюда пришли? Да еще и шесть недель… Не нравится мне такая перспектива.
– Ты, значит, тоже договор не читала, – удовлетворенно заметила я.
– А зачем? – протянула она небрежно. – Ну, попала сюда, все здорово, первые пару дней, потом хозяйка конуры, куда меня сунули, на уши присела, мол, давай работай, а то съедят. Я не поверила так-то, потом девчонки сказали. Так это, я и пошла работать. Ну а чего, здесь так-то круто, можно спать хоть до шести утра, не то что в деревне – встаешь с петухами.
Я слушала, мотала, как говорится, на ус, а сама думала: и как она сюда в итоге попала? Должна же она сказать, ей, поди, скучно без ушей новых?
– В общем, работала я на этом заводике, привозят там фермеры всякую лабуду, а ты ее моешь, разделываешь и фасуешь. Ничего сложного, только скучно. И денег не особо, ну я и… прихватила на раздаче яйца. Раз, другой, так набралось с полтинник, я их и продала на рынке. Потом опять и опять.
– И в итоге тебя поймали, да? – попыталась угадать я. – За воровство?
– Тю-у! – присвистнула Люся. – Фигушки. Поймали, да только за незаконную торговлю. Ну и на яйцах ни штампов, ни документов, ничего. А я что? А я их не понимаю! Вот хоть убейте.
– То есть у тебя тоже переводчика нет?
– Почему тоже? – фыркнула Люся. – Вон, – она потрогала шикарную грудь, – болтается, я же его припрятала. Купила восстановленный за пять гелдов. Фиговенько, но работает, так мне же не диссертацию защищать. Сижу вот, жду, пока они концы найдут. Сплю да кур гоняю.
– А когда найдут, что будет? – задумчиво спросила я. – Тебя… съедят?
– Не-а. – Вот человек – мне бы ее оптимизм! – Я-то понимаю, что они говорят. Штраф мне будет и общественные работы. Документы-то у меня все ок-норм! А всех жрать, дракон лопнет. Но я рассчитываю тут еще пару-тройку недель посидеть, кормят тут так погано, смотри, я уже на капусте килограмм десять скинула! – И она, вытянувшись, продемонстрировала мне действительно и талию очень приятную, и зад, тоже так ничего. Платье, правда, на ней висело. Но хороший способ худеть, ничего не скажешь. – А еще спать можно сколько хочу, и матрасик ничего, не скрипучий диван в родном доме. Если бы еще эти… не голосили!
Я устроилась с ногами на нарах. Пока Люся со мной, меня не побьют. Ну и мне, конечно, что они там обещали? Общественные работы? Ой, плохо. Но лучше, чем дракон.
А да, и переводчик. Мне бы тоже такой не помешал, восстановленный, он же сто процентов дешевле нового.
Но спросила я другое.
– А четвертая за что сидит?
– А она как раз за кражу. Сидит, гадает, сколько ей дадут работ и штрафа. А ты за что?
Какие-то у меня разговоры пошли, вот чего-чего, но подобного я себе даже в самых смелых мечтах не рисовала. От сумы и от тюрьмы, или как там говорят, не зарекайся?
– Договор не зарегистрировала.
Люся вздрогнула и отодвинулась. Глаза у нее стали как плошки, на лице отобразился страх.
– Слушай, а где ты восстановленный переводчик купила? Мне тоже…
– А тебе, – со вздохом сказала Люся, – боюсь, он уже не понадобится.
Э? Но главнюк вообще-то вернуть меня обещал! Кто-то мне врет в глаза, а кто? Ой, ситуация. И, главное, вот теперь мне уже точно бежать некуда. Куда я денусь из тюрьмы, кроме как на кухню, только уже не как работник, а как еда?
– А что? Что будет? – хриплым шепотом спросила я. Драчливые девицы зашевелились, и Люся, не поворачивая головы, разогнала их по углам таким ором, и вот ее-то мат точно был не благой, а самый что ни на есть натуральный. – Меня обещали вернуть хозяевам. У меня хозяйка беременная, третьего ждет.
– Третьего? – Люся с уважением наклонила голову. – О, тогда у тебя шансы есть. Они здесь редко когда троих заводят, обычно одного, ну иногда двоих. А третий ребенок – это уже добродетельная бонна и куча привилегий. Они даже к королю имеют право явиться на прием. Хотя какое у них королевство, хе, шмикция одна. Местные депутаты всем распоряжаются, ну эти, министерские. Тогда да, – она подумала еще, – тогда, может быть, и уцелеешь. А суд у тебя когда?
– Сегодня.
– А хозяйка твоя уже родила?
– Нет. – Ну, не собиралась, когда меня забирали. – А что?
– Тогда плохо. – Люся вздохнула и без всякого сочувствия погладила меня по голове. – В общем, скорее всего, конечно, тебя скормят. Я за эти шесть недель такое уже видела. Четверых увели – три переселенца и один местный. И все, с концами.
Что?..
Я сглотнула. Нет, ну все же так хорошо начиналось!.. Работа, и хозяева классные, и зарплата шикарная, и… я утерла внезапно выступивший на лбу пот. То есть вот какие-то несколько часов – и все?
А как же главнюк и его обещания?
Последнюю фразу я, наверное, произнесла вслух, потому что Люся заботливо поправила мне расползающееся платье и успокаивающе сказала:
– Ну, если твоя хозяйка добродетельная бонна, то неудивительно. Кто же будет ей вот так перечить да нервы трепать? Это чревато. А так – ну, съели и съели. Обидно, конечно, что обманули. Но это для тебя, а им-то что. У них дракон не кормленный, дракона кормить надо. Закон природы, во!
Ага, сожрали – это просто обидно! Ну офигеть не встать. Что мне теперь делать-то?! Хотя, наверное, мне уже должно быть все равно.
– И как оно… бывает? Тебе рассказывали? Ты видела?.. – равнодушно спросила я. Хотя бы анестезией какой-нибудь меня накачают? Или это испортит вкус блюда? Или дракону с консервантами еду нельзя?
А может, меня будут держать в тюремной камере? Вот Люся сказала – четверых съели. За шесть недель. Если дракон ест раз в две недели, раз в месяц, то я еще немного, но поживу. Если раз в неделю – то плохо, он и так уже на голодном пайке.
А вот интересно, вдруг подумала я. Пропавшие люди. У нас люди пропадают бесследно. Совсем с концами. Это что значит, их сюда, а тут их едят? А еще ведь бывает, что они потом спустя двадцать лет возвращаются… Да нет, об этом лучше даже не думать.
– Ам! – Люся двумя руками изобразила захлопывающуюся драконью пасть. – И все. Он огромный, я в решеточку видела. Так что ты даже ничего не почувствуешь.
Это радовало. Или нет? А вдруг на зуб попаду, а не просто по пищеводу в желудок?
Да чтоб его! О чем я вообще думаю? Права качать надо, отстаивать свое, защищаться! Обещали же! Мне Ассии еще помогать, они там без меня посудой обрастут по потолок, кому они еще комнату под крышей отдадут и зарплату платить будут, как не мне. И другой такой умелой посудомойки им не найти!
– А если апелляцию? – решительно вскочила я.
– Хе, ну ты попробуй, – сочувственно предложила мне Люся. – Только это, слишком умными словами не говори, а то здесь этого не любят. К тому ж без подтвержденного диплома ты никто и звать никак. Слезы пускать даже не пробуй, этим не пробьешь, а вот на трудолюбие напирай, ну там, рабочие мозоли показать можешь…
С мозолями у меня был затык, даже на пятках. Это я пару дней назад себе в домашних условиях педикюр успела сделать. Как чуяла, что дальше времени не будет на подобные излишества.
– А поможет вообще? – я засомневалась. А Люся скривилась:
– Ну, вероятности не так и много. Поэтому и суды так быстро. Это с кражами, драками они долго разбираются. А с трудовыми преступлениями – оп! – и готово. Мне тот местный говорил, что там на суде даже этих… присяжных не будет. А заседание долго длится, потому что все бумаги надо подписать в трех экземплярах и проштамповать.
– Местных тоже?.. – я засомневалась, потому что… ну с чего вдруг? Ладно, мигранты, их-то легко поймать на незнании или банальном неверии. Ну кто по трезвости поверит в дракона?! А местные-то поколениями так живут, правила должны быть выучены.
– Так он из этих был… За свободу выбора. Из рабочего движения. Все рассказывал круглые сутки про ущемления, про насаждения. А че, насаждать? Моя бабка работала на поле, мамка работала, и никто от этого не умер! Да, спина болит, да, руки крутит, так работа же. И я работаю, раз надо. А этот жаловался, что тяжело, пф-ф, по указке картинки рисовать! Мол, нутро просит фантазии, высоких высот, а ему выставили план, – фыркнула Люся.
– Ну, знаешь ли, творческий процесс… он такой, – я неопределенно пошевелила рукой. Дело было даже не во вдохновении, успела я насмотреться на свою племянницу. Кроме всяких мистических вдохновений, время художнику есть куда девать. Например, совершенствоваться, пробовать новые стили, испытывать краски и манеру рисования. Скорость опять же тренировать. А если ты получил на месяц наряд «сделать тридцать акварелей как под копирку», то какие уж тут совершенствования…
– Ну ты как скажешь, – рассмеялась Люся. – Что той мазни? Берешь кисть, суешь в краску и красишь, много ума и сил не надо! Кистью-то махать – не лопатой!
Я проглотила ответ. Да и что говорить, все равно пути ведут к одному – к дракону на съедение. Любишь ты работу, можешь – не можешь, устал или нет, Ерония сказала надо, житель Еронии ответил «не ешьте меня, пожалуйста, все сделаю, как скажете».
И не то чтобы я за бездельников или тунеядцев, но… вот я хотела аниматором в Турции быть, образование имею, с детьми вроде бы могу поладить. Так кто-то тоже скажет: ну что там той работы, поглядывай на детей, они сами себя развлекают. Или: ну что там ту книгу писать, буквы-то все знают. Или: что там свое дело открыть, тот же ресторан, готовь какую-нибудь еду, деньги от людей получай да горя не знай. Угу, все прям так просто… Это только у таких, как Люся, все просто. Если жить одним моментом…
– И дракон всех сразу ест? – уточнила я.
– Да не, не сразу, снаружи звон слышно, это знак такой, – Люся ткнула в окошко. – Мне даже удалось увидеть конец хвоста. Ох и здоровенная тварюка! Коричневая такая! Рев жуткий, потом хруст и шелест чешуи, когда он уползает…
– Улетает? – переспросила я.
– Не, уползает. Или уходит, – Люся задумалась. – Не, точно не улетал. Но скотина громадная, зубища – во! Никто даже «ой» сказать не успевает…
– И все-таки это неправильно, – вздохнула я и себя руками обняла. Есть людей – это реальность, но варварство! Мы же люди, разумные, со своими мечтами и будущим, с возможностями и силами улучшить мир. Пусть даже улучшение – это сортировка мусора или помочь тяжелый пакет донести бабушке. В общем, надежда была, что меня оправдают, и откидывать в сторону я ее не хотела.
– А чего неправильного? Хочешь жить – умей вертеться, – цинично фыркнула Люся. – Все жители вкладываются в общее дело. Трудятся. А этих, чего, в тюрьмы сажать? Так их потом кормить на наши же налоги, мне такое ярмо не нужно! Да и город не резиновый!
Я снова промолчала. Все же убеждать в чем-то Люсю было чревато, вон у нее кулак размером с два моих. Но если уж за третьего ребенка такой почет, то город как раз резиновый и еще растянется, Еронии наоборот нужны руки и головы. И не надо было бы никого кормить на налоги, если бы дали возможность тем людям, которых отдали дракону, жить дальше. Пособие уберите – и человек спокойно себе найдет, как себя прокормить. Правда, что тогда с драконом делать? Или – не дракон ли виновен в такой системе?.. Не будь дракона – не было бы и мигрантов, и бешеных забегов в поиске работы. Но поскольку дракон есть, то надо подчиняться, да?..
Меня охватила какая-то дикая апатия, так что я даже не сразу отреагировала, когда звякнула, открываясь, дверь.
– Лилия Си-до-ро-ва, на выход! – рявкнула дама в форме. Да так, что я подпрыгнула на месте, на ноги вскочила и двинулась вперед.
– Я ж говорила, что все будет быстро, – помахала мне на прощание Люся и откинулась на нарах, потягиваясь и зевая. Да уж, сочувствием там и не пахло, а еще землячка.
