Текст книги "Vicbourne: художник и муза его души (СИ)"

Автор книги: Christina Palmer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– И им выступила твоя семья. Вы основали Бирмингем. Забавно, кстати, такой же город есть в Англии, только значительно больше. – он приподнял свой взгляд и указал на фотографию её предков рядом с первой табличкой с названием этого города. Выглядели они очень гордо.

– Наша маленькая Англия. Здесь было очень много переселенцев из этой страны. Мы и решили остановиться на этом варианте. – Уильям посмотрел на неё с издёвкой. Да, он знал историю Америки и что здесь действительно было очень много переселенцев из Англии, собственно поэтому есть даже две вариации английского языка – британский и американский.

– Или же фантазии не хватило на что-то большее. – это больше походило на правду, а Виктория лишь закатила глаза, продолжая свой рассказ.

– Моя семья всегда была богатой. Мы спасли здешнее население: белых и чёрных приравняли друг к другу, в отличии от всей другой страны. Благодаря нашим усилиям мы превратили это маленькое поселение в самый большой по численности населения город Алабамы, сделав его важнейшим индустриальным центром американского юга. – Уильям стал улыбаться, когда дошёл до фотографий маленькой Виктории. Она была очаровательна всегда. Такое маленькое улыбчивое солнце. Но его улыбка быстро исчезла с лица, когда он дошёл до фотографий всех трёх Кобургов. Это фото было сделано в детстве, но ему настолько стало противно, что он захлопнул альбом и убрал его в сторону. С самого детства она была окружена ими. От одного осознания этого ему стало не по себе.

– Вы не богаты настолько чтобы больше ста лет управлять городом. Более того, вы в тени. Ведёте незаконные дела? Немецкая мафия? – он встал со своего места и стал к ней подходить. Она и не возражала. Он смог сделать этот вывод постольку посколько она не кричала и не пыталась его оттолкнуть.

– Можно сказать и так. Сначала была незаконная продажа металла, оружия и многого другого. Благодаря нашим связям по всему миру мы во многом продвинулись. – Уильям забрал у неё бутылку бренди и отпил немного алкоголя, закашлявшись. Он был крепким.

– Значит торгуете оружием? – с некой хрипотцой в голосе произнёс Уильям, пытаясь откашляться и прийти в себя.

– Мы адаптируемся под общество в котором живём. Ты слышал, что Бирмингем зовут ещё «сказочным городом»? – он увидел сзади себя бутылку воды и выпил её залпом, отчего его дыхание утяжелилось.

– Ты серьёзно? Наркотики? – в восьмидесятые, в эпоху процветания новой молодёжи и её кумиров на эстраде, очень популярными стали наркотики, особенно тяжёлые.

– Всех видов и сортов. – она произнесла это с некой гордостью, отчего он разозлился.

– Ты с ума сошла. Вы же убиваете людей. – Уильям схватил её за щёки одной ладонью и силой их сжал.

– Если какие-то придурки не могут правильно рассчитать дозу это их проблема, а не наша. – Виктория ударила его по руке и он отпустил её.

– Ты тоже употребляешь? – Уильям попытался задрать рукава её халата и посмотреть её вены, но она не позволила и оттолкнула его от себя, слезая со стола.

– Я по-твоему совсем идиотка? – с возмущением спросила девушка, обидевшись на то, что он так низко оценил её интеллект. Продавать наркотики не значит быть наркоманом ещё. Этой дурью она не занималась. Как не занимались и Альберт с Эрнестом, она за ними следила.

– Оружие, наркотики, много денег, связей, здесь определённо замешана ещё огромная коррупция. Теперь понятно, почему вас все так боятся. Вам принадлежит этот город. – они стали ходить вокруг друг друга по кругу.

– Это лишь столица нашей империи. – Виктория пожала плечами, продолжая смотреть на Уильяма, который всё так близко приближался к правде.

– Штат? – на этот раз уже она засмеялась, он начинал её забавлять. Или же на неё начинала действовать та почти опустошённая ею бутылка бренди?

– Смотри шире. – Виктория подошла к столу и достала сигарету, ей захотелось покурить.

– Самая настоящая мафия. – Уильям подошёл к ней, присвистнув, после чего помог ей прикурить со спички.

– Благодарю. – она выдохнула дым ему в лицо, отчего он слегка помрачнел.

– Это мне всё понятно. Но я одного не могу понять – почему ты вышла замуж за Альберта и так его боишься? Ты ведь тоже Кобург. Не могла найти кого-то получше? – Уильям отнял у неё сигарету и тоже затянулся, выдыхая в отместку дым ей в лицо. Они всё ещё играли по его правилам, а не её.

– Ты прав, мы расширяли свою семью брачными узами, нашим династическим союзам могла бы позавидовать любая монархия. Однако, когда случилась Вторая Мировая война, многие погибли. Мой дядя с моей матерью настояли на том, чтобы я вышла замуж за Альберта. Они с детства видели в нас успешную пару. Эрнест слишком легкомыслен для этого. – Виктория забрала сигарету назад и стала бродить по комнате, а он за ней наблюдал.

– Он тебе нравился? – она облокотилась в итоге о стену и вновь затянулась.

– Это ты к чему? – поинтересовалась девушка, выдыхая дым кольцами. Порой ей нравилось так играться.

– Почему ты вышла за него замуж? – уже прямо спросил Уильям, подходя к Виктории, отчего она разозлилась.

– Ты вообще слушал меня всё это время или я в пустоту говорила?! – она оттолкнула его от себя и подошла к столу, туша сигарету об пепельницу.

– Вот именно, я слушал тебя и не услышал ни одной причины почему ты стала его женой. – он встал позади неё и она могла чувствовать его дыхание на себе, так близко он был к ней.

– На мне лежит обязанность по охране жителей этого города, по защите моих братьев. – вот что значит, Виктория взяла на себя обязанность матери для этого семейства и их всей преступной империи, как благородно и в то же время глупо.

– То есть ты вышла замуж за своего кузена из-за этого? – она засмеялась от этого вопроса и развернулась к нему лицом.

– Я и не ждала, что ты поймёшь. – Уильям неодобрительно цокнул и закатил глаза, а Виктория запрыгнула на стол, удобно на нём присаживаясь.

– Ты его не любишь. Никогда не любила. Ты сама мне говорила это в Дрездене. Не поэтому ли ты не носила кольца и избегала того чтобы забеременеть все те двенадцать лет? – она раздвинула ноги и он смог намного ближе приблизиться к ней. Её действия не соответствовали её словам.

– Альберт глава этой семьи, несмотря на то что Эрнест старше нас всех. Это моя работа, нет, мой долг, оберегать их, и всех людей, которые находятся в нашей империи. Без меня они всех бы поубивали и всё бы разрушили. – она действительно верила в то, во что говорила, в своё особое предназначение, роль, которую ей навязали с детства против её воли, лишив свободу. Довольно умно со стороны её семьи. Заставь человека верить во что угодно и он сделает ради этого всё.

– Именно поэтому ты вернулась к нему тогда? – и вновь её очаровательный смех, который пробивал его до дрожи.

– Тебя серьёзно это так волнует? – вытянув руки назад, она прогнулась в спине и слегка потрясла полувлажными волосами, которые уже успели немного подсохнуть.

– А ты как думаешь? – Уильям наблюдал за ней с улыбкой, потому что он знал подобное состояние Виктории. Она была пьяна. Не настолько, чтобы не отдавать отчёт своим действиям, но настолько, чтобы позволять себе говорить и делать то, что хочется, а не то, что правильно.

– У меня есть муж. – в этот раз уже засмеялся Уильям, отчего она выпрямилась и приподняла брови в удивлении.

– Это тебя не сильно останавливало, когда ты вытворяла со мной то, что вряд ли вытворяла с ним. – верно, то чем они занимались необходимо было подвергнуть цензуре. Даже одни воспоминания об этом были непристойными.

– Будешь упрекать меня за это? Тебе ведь тоже было хорошо. – Виктория закинула ноги ему на бёдра, крепче тем самым прижимаясь к нему, цепляясь за ворот его рубашки.

– Я хочу услышать наконец правду. Что случилось в тот день, Виктория? Я заслужил знать правду после всего что случилось между нами. – Уильям обхватил её лицо обеими ладонями и нежно погладил большими пальцами её щеки, не сводя с неё своего взора. Вся та игривость, что была с ней ещё мгновение назад, улетучилась. Он вновь видел перед собой испуганную музу.

– Ты будешь мёртв, если я скажу. Уж лучше ненавидь меня. – она убрала его руки со своего лица и захотела слезть со стола, но он не позволил и навалился на неё, вынуждая ту лечь на стол. От неожиданности она вскрикнула и удивлённо смотрела на него, не понимая, чего он добивался.

– Перестань бояться Альберта. Я его совсем не боюсь. Это ему стоит бояться меня, за то что он отнял тебя у меня на целых двенадцать лет. – он нежно поцеловал её вздёрнутый носик, отчего она всхлипнула, прикрывая глаза.

– Уильям. – она выставила руки ему в плечи, пытаясь от себя отстранить, но никаких усилий для этого она не прикладывала. Он чувствовал как в ней боролись разум и сердце.

– Скажи мне правду, Виктория, скажи. – она ощутила его дыхание на своих губах, отчего слёзы покатились по её щекам. У неё больше не было сил сопротивляться и бороться.

– Альберт прилетел за мной тогда. Он не заподозрил, что я ему изменяю. Я должна была уехать вместе с ним. Иначе бы он убил тебя. И я решила, что лучше ты меня будешь ненавидеть, зато ты будешь жив. – Уильям тут же переменился в лице. Вот в чём было дело. В её муже и её страхе перед ним. За эти годы он не рассматривал другого варианта кроме как того, что она бросила его, из-за чего он чувствовал себя сейчас негодяем.

– Какая же ты глупая, Виктория. – он нежно поцеловал её в уголок губ и отстранился, отчего между ними возникло пространство. Она присела вновь на столе, полностью расплакавшись, смотря на него словно как ребёнок.

– Ты не понимаешь. Да, мы все Кобурги, но Альберт самый опасный из нас. Он убьёт тебя и всех кого ты знаешь. Я не переживу этого. Не переживу. – она уткнулась ему в плечо и он крепко её обнял, поглаживая по волосам одной рукой, пытаясь остановить её слезы. Он не мог их выносить.

– Успокойся. – она положила свои ладони ему на плечи и обняла в ответ. Ей потребовалось время, чтобы успокоиться, после чего она посмотрела ему в глаза, а он стал вытирать ладонями слёзы с её лица.

– Я люблю тебя, Уильям. Прости меня за разбитое сердце. Мои извинения не заберут всю ту боль, что ты пережил, но мне искренне жаль. Я так испугалась тогда, что он причинит тебе боль, что я решила, что пусть будет больно мне, но ты будешь жить. И ты ведь жил. Тебе теперь двадцать девять лет. Перед тобой вся жизнь, оставь меня, я уже старая, мне сорок один год. – она впервые призналась ему в любви и он не смог скрыть своей радости от услышанного. Правда вот её последние слова о том, что ему стоило оставить её ему не понравились.

– Замолчи. – он поцеловал её в губы, и она ответила ему на поцелуй, крепче его обнимая. Это был единственный действенный способ остановить её истерику и ему это удалось. Уильям скучал по ней, безумно, по своей музе, и всё это он вылил в поцелуе, крепко её обнимая. Он был счастлив услышать то, что она любит его. Он мечтал это услышать всё эти годы. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда обоим стало нечем дышать. Виктория сразу же уткнулась ему в шею, продолжая крепко обнимать, пока не увидела то, что её ужаснуло.

– Что это такое? – выпрямившись, она коснулась его шеи, где увидела несколько ожогов, а приспустив ниже ворот рубашки увидела их ещё больше.

– Неважно. – он убрал её руку со своей шеи и нежно поцеловал, но Виктория и не думала успокаиваться.

– Откуда эти шрамы?! Их же не было тогда! – подвинувшись ближе, Виктория внимательно стала рассматривать их. Некоторые из них были совсем старыми, а некоторые свежими. Словно чем-то горячим сотворили такое с ним.

– Порой я смеюсь, а порой я плачу. Я понимаю, что умираю. В такие моменты я ничего не чувствую. Я живу прошлым, Виктория. Нашим счастливым прошлым. Для этого нужно умереть в настоящем. Иногда чтобы вернуться я причиняю себе боль, например, тушу сигареты об себя. Физическая боль возвращает меня в реальность. – ужас отразился на её лице от услышанного. Она и представить себе не могла, что её исчезновение причинит ему такую боль. Часто Виктория утешала себя тем, что Уильям живёт полноценной жизнью, припеваюче и даже не вспоминает о ней. Но это оказалось неправдой. Не было бы ни дня, чтобы он не думал о ней. Он превратился в живого мертвеца, лишившись своей музы. Потеряв её, он потерял смысл жизни, от того и облачился в траур. Чёрный цвет единственный цвет, который он различал.

– Прости меня. – Виктория наклонилась к его шее и нежно поцеловала каждый шрам, который увидела. Она чувствовала как участилось его сердцебиение, потому что губы чувствовали пульс. Уильям попытался поправить на Виктории халат, который почти развязался от всех этих их игр, но она не позволила его затянуть, а наоборот, будто хотела его снять. Именно потому Уильям полностью его развязал. Увиденное теперь ужаснуло его.

– Что он с тобой сделал? – со злостью спросил Уильям, рассматривая многочисленные гематомы на всём её теле.

– Это не он. Моя лошадь испугалась и встала на дыбы, протащив меня по всему полю, скинув перед этим меня с себя. – Уильям опасался дотронуться до неё, ему не хотелось причинить ей боль, именно потому она сама положила его руку к себе на грудь, на сердце.

– Муза души моей. Я хочу любить тебя. – он вновь приблизился к ней и она улыбнулась ему, зарываясь пальчиками в его локоны, нежно поглаживая их, отчего уже он улыбнулся. Она всё ещё помнила его слабости, ему это льстило.

– Так люби меня. – Виктория улыбнулась и сама поцеловала его, крепче к нему прижимаясь. Уильям же улыбнулся сквозь поцелуй, опуская руки ей на талию. Они оба сейчас словно вернулись на двенадцать лет назад. Их поглотило вновь то счастье, от того что они могли вновь принадлежать друг другу.

Их связь всегда была другой. Да, их поглощала страсть и абсолютное влечение, но одно оставалось неизменным всегда – желание доставить удовольствие своему партнёру. Уильям научился этому у Виктории. Она всегда ставила его удовольствие в приоритет. И он всегда старался отплатить ей тем же. Стянув с неё халат, тем самым обнажив её полностью, он взял её на руки и уложил на диван, после чего подложил подушки под её тело, вызвав её хихикание. Его забота была ей приятна. Уильям сам снял с себя рубашку, а Виктория принялась расстёгивать его ремень и стаскивать с него низ, отчего уже он засмеялся, ведь его муза стала нетерпеливой.

Он аккуратно прилёг на неё, стараясь не придавить своим весом и не сделать ей ещё больнее, но она так истосковалась по нему, что ей хотелось ощутить его всего, именно потому она лишь крепче к нему прижималась, увлекая его в поцелуй. В этот раз именно она подчинила его себе, задавая ритм. Не выдержав, Уильям застонал ей в губы, отчего она улыбнулась. Он и не замечал, как сильно он скучал по своей властолюбивой музе. Но ведь и он многому научился за то время, что они были порознь. Уильям вошёл в неё, отчего уже Виктория застонала, выгибаясь во всём теле, отчего он сразу наклонился к её шее, покрывая её поцелуями. Они оба были на пределе и ни о какой нежности не могло быть и речи. Он стал сильнее, она чувствовала его иначе и ей это нравилось. Её юноша стал настоящим мужчиной. Его же сводили с ума её стоны и поцелуи. Им хватило лишь несколько минут для того чтобы достичь удовольствия. Виктория аккуратно убрала мокрые пряди с его лица, после чего нежно поцеловала в губы, однако они оба дёрнулись от сильного хлопка.

– Ветер. – произнёс Уильям, но Виктория ещё прислушивалась некоторое время, пока не услышала второй хлопок.

– А теперь нет. Это Альберт. – она оттолкнула его от себя и встала с дивана, подходя к столу и в спешке надевая на себя халат.

– Мне уйти? – поинтересовался Уильям, подтягивая свои трусы, а затем и брюки, застёгивая ремень.

– Нет. Будет хуже. – Виктория швырнула в него его рубашку и толкнула на диван, веля сидеть ровно, а сама быстро привела стол в порядок и встала напротив картины, что он принёс. Через несколько мгновений в комнату вошёл Эрнест, старший брат Альберта и кузен Виктории.

– Смотрю у нас гости. – он закрыл за собой дверь и подошёл к Виктории, которая рассматривала подарок, совершенно не обращая никакого внимания на Уильяма, что сидел прямо напротив них на диване. Эрнест был высоким юношей, почти одного роста с Уильямом, довольно светлым, но всё же не таким, как Виктория, с каштановыми волосами, уложенными вправо и светлыми карими глазами.

– Эмма отправила подарок на день рождения. Как тебе? – как ни в чём не бывало поинтересовалась Виктория, принимая нежный поцелуй в щёку от брата.

– Она могла отправить и получше. – Эрнест никогда не разделял интереса Виктории к искусству, для него это всё было лишь мазнёй.

– Ауч, как неприлично. Автор то здесь. – после слов сестры он, наконец, обратил внимание на мужчину, что сидел в кресле, после чего неловко вздохнул. Эрнест был самым старшим из Кобургов, но разница между ним и Викторией была небольшая – чуть больше года. Зато она была ощутимой с Уильямом.

– Ничего страшного. У каждого своё мнение. Я Уильям Лэм, кстати. – поднявшись со своего места он протянул руку кузену Виктории и та внимательно на них посмотрела.

– Эрнест Кобург. Приятно познакомиться, Уильям. – он принял руку и они обменялись крепким рукопожатием, после которого Уильям уже не присел. Изначально Уильям не понял, что это был кузен Виктории, он думал, что это её муж Альберт, отчего теперь ему было интересно встретиться с ним.

– Вот думаю куда её повесить. – перевела тему Викторию и Эрнест вновь на неё посмотрел.

– Тебе она так понравилась? – лично он не видел ничего красивого в этой картине.

– Угу. – Эрнест пожал плечами и затем перевёл взгляд на Уильяма, ухмыляясь.

– Хотите заработать? – Виктория вновь посмотрела на них, потому что не ожидала, что их беседа продолжится.

– Смотря что Вы попросите меня сделать. – Уильям видел боковым зрением, что Виктория нервничала, но сам он абсолютно не подавал никакого вида.

– Нарисуйте мне портрет моей сестры. Только не зарисовывайте ей лицо чёрной краской как этой модели. – Эрнест подошёл и обнял Викторию со спины, целуя вновь в щёку, отчитывая за то, что она была в халате, ведь так и заболеть можно было, а она и так за последнее время многое пережила.

– Я не думаю, что у меня найдётся время. – Уильям попытался отказаться и это было разумно.

– Большие деньги. Подумайте, где ещё их сможете заработать. – Виктория накрыла руки брата своими и пыталась улыбаться максимально правдиво, хоть и нервничала сейчас сильно. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, отчего у неё возникло сильное чувство тошноты и она стала дурно себя чувствовать.

– Эрнест, не стоит давить. Может у него другая работа. – ей очень не хотелось, чтобы Уильям соглашался на эту работу. У них был договор, как она считала, который он принял, что она рассказывает ему правду, а он оставляет её в покое и уезжает из Бирмингема навсегда.

– Какая же? Провести вечер со своим любовником он сможет и в другое время. – от этого ответа уже у Уильяма отобразилось на лице сильное удивление и он даже помрачнел. Он ведь абсолютно не был похож на человека нетрадиционной ориентации.

– Эрнест! – осадила его Виктория и тот засмеялся во весь голос.

– Что? Всем же известно, что творческие люди нетрадиционной ориентации. Мне безразлично кто с кем спит. – Уильям не стал никак комментировать разговоры о своей ориентации, потому что вдруг осознал, что так даже лучше. Если они будут думать, что Уильям не интересуется женщинами, значит не будут терроризировать Викторию и он смог бы проводить с ней время.

– Идиот. – Виктория внимательно посмотрела на Уильяма и слегка помрачнела от его ухмылки, потому что ей показалось, что он что-то задумал.

– Так что скажете, мистер Лэм? Согласны принять моё предложение? – Эрнест отошёл от Виктории и протянул Уильяму руку, которую тот пожал крепко, отчего Виктория пришла в ужас.

– Да, сэр. Я примусь за эту работу. – она развернулась лицом к картине и прикрыла глаза ладонью, проклиная внутри себя за свою слабость по отношению к Уильяму. Ведь Виктория хотела его обезопасить, а не втянуть в эпицентр бедствия.

Вскоре Уильям ушёл и Кобурги остались наедине. Эрнест сообщил Виктории, что они с Альбертом уезжают по важным делам, разобраться с теми, кто напал на них тогда. Виктория попросила лишь обойтись без кровопролитий. Но этого Эрнест пообещать ей не мог. Ведь они подняли руку на их сокровище – Викторию. И этот долг нельзя было оплатить иначе чем кровью. Более того у них были важные деловые встречи. На вопрос Виктории о том, почему Альберт лично не сообщил ей об этом, Эрнест ответил, что сам не позволяет ему слишком давить на Викторию. Он сам чувствовал себя виноватым, что испортил день рождение своей сестры, а потому надеялся, что портрет, который он заказал у художника, чья работа пришлась ей по душе, сможет загладить их вину перед ней. Хотя бы немного.

Они крепко обнялись на прощание, после чего Эрнест уехал вместе с Альбертом, а Виктория осталась совершенно одна разбираться с последствиями того, что она натворила за это утро в этом кабинете. Это было настоящей катастрофой.

***

Эмма сильно переживала от того, что Уильяма не было гораздо дольше, чем она ожидала. Именно поэтому, когда прислуга сообщила ей, что он вернулся, она смогла облегчённо выдохнуть. Уильям зашёл к ней в гостиную и сел в кресло напротив неё, прося прислугу их оставить наедине.

– Как всё прошло? – поинтересовалась женщина, продолжая курить свою сигарету. Уильям также взял сигарету и прикурил со спички.

– Лучше чем вчера. – он крепко затянулся, выдыхая затем дым. Его улыбка и чёртики в глазах её удивили и она некоторое время не могла понять, что же между ними произошло. Но когда осознала это, то пришла в ярость.

– Ты с ней переспал! – воскликнула женщина, швыряя в него подушку, что была рядом, от которой он увернулся, после чего она продолжила курить, нервно стуча пальцами о подлокотник кресла, пока Уильям слегка смеялся от её реакции.

– Ты мне не мать. – это было верным замечанием, но ведь Эмма не была чужой для него, его жизнь была ей очень дорога и важна.

– Уильям, ты точно хочешь умереть! – её раздражало то, с какой лёгкостью он говорил обо всём этом, потому что это давало ей понять, что он совершенно не понимал, с кем имел дело. Это был никакой ни будь американский фильм с бандитами, преступниками и перестрелками. Это было реальной жизнью, в которой Кобурги убивали людей.

– А ещё я познакомился с Эрнестом. Он заказал у меня картину Виктории. – Эмма потушила сигарету об пепельницу, что лежала на столе рядом, после чего встала со своего места и подошла к нему.

– И ты, конечно же, отказался. – она поднесла ему пепельницу и он тоже потушил свою сигарету, после чего и он хотел встать со своего места, но Эмма не позволила, продолжая смотреть на него сверху вниз. Она его отчитывала. Потому и смотрела сверху вниз.

– Пытался. Но он настоял. Знаешь, это даже неплохо. – он более удобно устроился в собственном кресле, а она стала бродить по комнате, еле сдерживаясь чтобы вновь его не ударить, ведь, казалось, иначе он ничего не понимал.

– Уильям, ты понятия не имеешь во что ввязался. – если Альберт или Эрнест узнают какие отношения связывали Викторию и его, то они сотворили бы с ним такое, что Эмме было даже страшно представлять. От одной мысли об этом её тело покрывалось мурашками.

– Ещё как имею. Виктория рассказала мне всю историю этого города и их семьи. – Эмма подошла к подоконнику и присела на него, смотря в окно, но затем она повернулась к Уильяму, потому что ощущала его пристальный взгляд на себе.

– Почему ты смотришь на меня так? – он встал со своего места и присел напротив неё на подоконник, беря одну ладонь в свои и нежно поглаживая.

– Эмма, ты знала, что Виктория страдает стокгольмским синдромом? – он поцеловал её ладонь и продолжил гладить, отчего Эмма была в смятении.

– Нет. Что это вообще такое? – тяжело вздохнув, он посмотрел в окно, наблюдая за тем, как садовник Эммы сажал ей новые цветы. В них он узнал орхидеи. Его это позабавило. Он всё чаще стал думать о том, что судьба всё же существовала.

– Это термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения угрозы или насилия. Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. – среди его научных формулировок, она смогла понять ту главную мысль, но она ей не пришлась по душе, отчего Эмма закатила глаза.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, но Альберт никогда не насиловал Викторию, она сама это говорила мне. – в этот раз уже Уильям закатил глаза, тяжело вздыхая. И почему всем вокруг было так трудно понять истину? Ему хватило нескольких встреч с Викторией, чтобы понять, как она страдает, а им за эти годы не удалось этого сделать.

– Я тебе не про сексуальное насилие говорю, а про психологическое. Она всю свою жизнь ему подвергалась – сначала со стороны мамы и дяди, которые воспитывали её вместе с братьями как преемников своей преступной империи, так затем ещё и вынудили выйти замуж за этого психа, одержимого ею. Она не любит его, никогда не любила. Именно поэтому она все эти годы делает всё возможное чтобы не забеременеть от него. Ей это кажется только из-за синдрома и всего этого насилия в её жизни. Она любит меня. Только со мной она была действительно настоящей. Викторией Кент, а не Кобург. – Уильяму было трудно узнать Викторию во время всех этих игр, когда она пыталась убедить саму себя в том, что любит Альберта. Конечно, такова защитная реакция организма. Легче любить своего насильника, чем ненавидеть его все эти годы и осознавать, что никак не сбежишь. Но когда она была далеко от него, когда ему удавалось преодолеть этот её страх и показать ей, что она не одна, именно тогда к нему возвращалась его муза, которую он любил. Только рядом с ним Виктория была настоящей.

– Даже если это так, то что ты можешь сделать, Уильям? Ты просто парень из Англии, а он глава одной из крупнейших преступных империй возможно даже за всё это целое столетие. – Эмма тяжело вздохнула и накрыла ладонь Уильяма своей, потому что она понимала его стремление помочь любимой, но абсолютно не понимала как это можно было сделать.

– Я спасу её. Он отнял у неё целую жизнь. И она была вынуждена так жить, потому что некому было её спасать. – Уильям был настроен решительно. У него наконец появилась причина, чтобы жить дальше, и звали её – Виктория.

– А теперь есть? – она погладила его по щеке и улыбнулась. Как бы горько не было это признавать, но таким сильным она давно его уже не видела за эти годы.

– Именно. Я люблю её. Я люблю её всю свою сознательную жизнь. Он помучал меня, разрушил её жизнь. Теперь я убью его и уничтожу его империю. Мне нужна твоя помощь. – Эмма убрала свои руки и встала со своего места, отрицательно мотая головой.

– Я в это ввязываться не буду. – ей было дорого всё то, чего она достигла за свою жизнь. Ей никто не помогал, она сделала это всё сама. И разрушать это и тем более рисковать своей жизнью она не хотела.

– Эмма, у тебя много знакомых. Я уверен, что есть и в полиции. Только дай мне контакт. Дальше я сделаю всё сам. Пожалуйста, Эмма. Помоги мне. Я не могу больше её потерять. Лучше убей. – он молил её о помощи, ведь кроме неё у него не было больше никого из близких. Он не был готов отказываться от Виктории, ведь однажды он уже её потерял и ещё раз это просто не пережил бы. И если даже она ему не помогла бы, то он пошёл с одним пистолетом против него и пристрелил бы его. Ему всё равно было нечего терять,

– Ты мне будешь обязан всю свою жизнь. – тяжело вздохнув, произнесла женщина, скрещивая руки на груди. Она была согласна ему помочь. Радостный Уильям встал со своего места и крепко обнял Эмму, поднимая её и кружа.

– Я уже обязан тебе своей жизнью. – это было правдой, Эмма была его ангелом-хранителем, и как же он бы счастлив от мысли о том, что вскоре он сможет спасти свою любимую и они будут счастливы.

========== Там, где есть жизнь, всегда будет смерть. ==========

Почему мы бежим? Причём постоянно. Меняется лишь скорость. То мы несёмся сломя голову, то ползём словно черепаха. Но мы не останавливаемся. Никогда. Это хорошо или плохо? Смотря как посмотреть. Движение означает жизнь. Но что если мы бежим не в светлое будущее, а убегаем от тёмного прошлого? Хотя, постойте. А разве это не одно и то же?

Вот уже несколько дней как Виктория переехала из центра Бирмингема в свой загородный дом недалеко за его пределами. Свежий воздух ведь куда полезнее городского. Да и тише намного обстановка. Или же Виктория просто усердно прячется и не желает ни с кем видеться? Вот только покоя ей обрести было не суждено, поскольку после обеда к ней приехала Эмма на чаепитие, чем сильно удивила Викторию, ведь она её не приглашала.

– Ты давно не приезжала в это место. Что же привело тебя сюда? – Эмма взяла свой чай со столика и немного отпила его, с улыбкой смотря на свою подругу, которая была в растерянности.

– Решила отдохнуть. – Виктория тоже взяла свой чай и отпила его, пытаясь не поддаваться на провокации своей подруги. Хотя всё это чаепитие и было самой большой провокацией за последнее время. Ведь Эмма не просто так приехала.

– Скорее это похоже на бегство. – нервный выдох и увод взгляда в сторону. Эмма видела, что Виктория не в себе.

– И от кого же? Альберт и Эрнест уехали по делам, между прочем. – Виктория вернула свой чай на столик и пыталась удобнее устроиться в кресле, чтобы немного расслабиться, потому что сама понимала, что её напряжение уж слишком выдавало её.

– Знаю. Но я имела в виду не их, а твоего художника. – Эмма последовала примеру Виктории и вернула свой чай на столик, уверенно смотря на свою подругу, что была сейчас просто на пределе от всего того, что пережила за последние дни.

– Разве Уильям не уехал? – она подалась вперёд и испуганно взглянула на Эмму, начиная тяжело дышать.

– Нет, и ты это знаешь. Поэтому и прячешься здесь. – вот только Эмма была абсолютно спокойна, что в какой-то степени сильнее раздражало Викторию. Передавать контроль в чужие руки было довольно тяжело.

– Он должен был уехать. – она ухмыльнулась и прикусила себя за губу, а Эмма могла услышать, как Виктория разозлилась. И знаете у неё был для этого повод. У них ведь был уговор с Уильямом, который он нагло нарушил, тем самым использовав её. Она рассказала ему всю правду и он должен был исчезнуть, а не остаться в этом проклятом Бирмингеме.