Текст книги "Vicbourne: художник и муза его души (СИ)"

Автор книги: Christina Palmer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Я тебе больше не муж. – Альберт достал из кармана сигареты и прикурил, после чего предложил Виктории.

– Но ты мой брат. Нам стоит поговорить о многом. – да, их больше не связывали узы брака – ни законные, о чём позаботился Эрих, ни тем более религиозные, о чём позаботилась Виктория, но он всё ещё был её братом и значил для неё многое, несмотря на все те ужасы, которые он совершил.

– Считаешь? – с насмешкой поинтересовался Альберт, помогая Виктории закурить. Да, она недавно родила, но она не была кормящей матерью, а потому могла себе позволить сейчас алкоголь и сигарету.

– Да. Открыто и безо лжи. Хотя бы раз. – глубоко затянувшись, Виктория выдохнула затем дым в сторону, серьёзно смотря на Альберта. Она ведь не шутила. И была настроена решительно.

– Хорошо, будь так. Будем задавать вопросы по очереди. – если и существовал на свете человек более помешанный на контроле чем Виктория, так это Альберт. Даже сейчас он устанавливал свои правила. Но она была согласна играть по ним.

– Начинай. – взмахнув рукой, поощряя его, произнесла Виктория, переводя свой взгляд на камин, в котором горели брёвна. Около него сидел Эрнест, который всматривался как языки пламени уничтожали дерево. Сначала он был очень рад видеть Альберта, он буквально сиял, но по мере того как ему удавалось рассмотреть его, радость покинула его и оставила за собой лишь неприятное послевкусие разочарования. Эрнест был разочарован увидеть своего брата таким слабым и разбитым сейчас. Он и не представлял себе как его смерть его сломила, хоть они и были очень близки и этого можно было ожидать.

– Как давно ты мне изменяешь? Неужели всю нашу супружескую жизнь? – Альберта действительно очень сильно волновал этот момент, который он упустил. Как давно он мог больше не доверять ей. И как долго он был слеп.

– Нет, не всю. Я встретила Уильяма двенадцать лет назад в Дрездене, куда уехала после нашей ссоры. Ты хотел ребёнка, а я потребовала развода. Он был юным семнадцатилетним парнишкой, который желал нарисовать меня. Наша связь продлилась всего месяц. А затем ты нашёл меня и забрал. Я встретила его случайно в мае. В свой день рождения. На выставке Эммы. Я не хотела возобновлять всё это, но не смогла устоять. – она обещала ему не лгать и держала своё слово, рассказав ему всё как было на самом деле.

– Вот оно значит как. Интересно. – с неким разочарованием в голосе произнёс Альберт. Возможно он уже вообразил себе масштабы трагедии начиная с того как они поженились, но всё было иначе. Фактически, если бы тогда она не поругалась с ним, то тогда никогда бы не встретила Уильяма и всё это не закрутилось бы между ними. Можно было даже сказать, что он сам виноват. Ведь они встретились вновь опять после ссоры между ней и её супругом.

– Как ты узнал о нас? – у неё тоже были вопросы на который ей нужны были ответы.

– Ты ведь знаешь как я тебя ревную. После слишком откровенного портрета я стал наводить справки о нём. Я догадывался обо всём, но до последнего не хотел верить в это. Он сам выдал себя. – Альберт встал с трудом со своего места, у него закружилась голова, в глазах потемнело, но спустя минуту отпустило и он прошёл к столу.

– И как же? – Виктория всё это время настороженно за ним наблюдала. Ей было больно видеть его в таком состоянии. С ним случилось то, чего она боялась всю свою жизнь – он сломался и потерялся.

– Пытался украсть у меня это. – Альберт достал из внутреннего ящика папку и швырнул её громко на стол, на краю которого уже сидел Эрнест. По выражению его лица она поняла, что это была та самая папка, которая была нужна Эриху.

– Ясно. – Альберт ухмыльнулся с её спокойствия и бросил в камин со всей силы пустую бутылку из-под бренди, которая буквально взорвалась и издала сильный звук, напугав Викторию. Она тут же положила на пол стакан с напитком и потушила сигарету, растоптав её.

– Почему он, Виктория? Почему ты полюбила именно его, а не меня, несмотря на то, что я делал ради тебя все эти годы? – с самым настоящим отчаянием спросил Альберт, смотря на свою любимую. Он был на грани безумия. Вот-вот готовый упасть в эту бездну.

– В этом наша проблема, Альберт. Все эти годы твои поступки были ничем иным как проявлением твоего собственнического характера с изощрённой маниакальной потребностью во мне. Ты пытался удержать меня деньгами, силой, страхом. – она встала со своего места и медленно подошла к нему, после чего обхватила его лицо своими ладошками, улыбаясь ему.

– Любовь бывает разной. – он выдохнул облегчённо, ощутив на себе руки любимой. Его же руки переместились ей на талию, крепче прижимая к себе.

– Это не любовь. – с сожалением произнесла Виктория, рассматривая его лицо. Он изменился – сильно похудел, побледнел, тёмные круги под глазами увеличились, а на шее сильнее стали выпирать вены. Как и на руках. Возможно он и туда кололся.

– Что же такое любовь тогда? – поинтересовался Альберт, а Виктория тяжело вздохнула, внимательно на него смотря.

– Любовь – это желать счастья другому. Настоящего счастья. Даже если оно не рядом с тобой. Ты же отнял у меня мою жизнь, когда я толком и не познала её. Ты лишил меня свободы. – с каждым её словом он становился мрачнее, но ведь лучше была горькая правда, чем сладкая ложь.

– Из-за одной твоей слезинки я был готов стереть весь мир в порошок. – он коснулся одной рукой её щеки и провёл по ней.

– Но ты и есть причина моих слёз. – Виктория сжала двумя ладошками его ладонь и поцеловала её изнутри. Он был холодным.

– Поэтому ты и не хотела от меня детей? – ещё одна больная тема, ответы на которую он жаждал получить. Не только Альберт лишил Виктории мечт. Она тоже его наказала. Например, так и не позволив ему стать отцом. Да, Виктория разрешала ему иметь детей от других, но ему хотелось иметь их именно от неё.

– Альберт, я люблю тебя, несмотря ни на что. Ты моя семья. Часть моей души. Хоть и разрываешь мне сердце. Да, я не люблю тебя как жена, но моя любовь иная. Ты сам сказал, что любовь бывает разной. – ей так отчаянно хотелось достучаться до него и убедить в том, что он не одинок и она любит его, несмотря ни на что.

– Но я любил тебя, Виктория. Возможно я не умею этого показывать, но твоё счастье всегда было мне важно. – Виктория утвердительно кивнула ему. Она знала, что всегда по отношению к ней он действовал из добрых побуждений, хоть это и приводило к ужасам чаще всего.

– Тогда остановись, прошу тебя. Ещё не поздно. – в этот раз взмолилась именно она. Ведь Виктория верила глубоко внутри себя, что могла ещё его спасти.

– Ты всё, что у меня есть, тебе ведь это известно, не так ли? – Альберт убрал обратно свои руки ей на талию, ещё крепче прижав к себе. Она это заметила.

– Да. – его взгляд переместился ей на губы, отчего она напряглась.

– Поцелуй меня, Виктория. Пожалуйста. Хотя бы раз поцелуй так, как не целовала никогда. С любовью. – не выдержав, она всхлипнула, слегка смеясь. Боже, каким же упрямым он мог быть. Ей было больно от того, что он наотрез отказывался чувствовать её любовь к нему. Хоть и не ту, на которую он рассчитывал.

– Идиот. – обхватив его лицо двумя ладонями, она нежно, но в то же время с трепетом поцеловала его в губы, прикрыв глаза. Этим поцелуем она хотела показать ему доказательство своей любви. Ведь он её семья несмотря ни на что. Альберт же ответил ей на поцелуй, крепко обнимая, позволяя ей в их последний раз быть главной.

Их поцелуй длился несколько мгновений и прервался от того, что Виктория стала сильно кашлять.

– Что такое? Нездоровится? – поинтересовался Альберт, после того как коснулся большим пальцем своих губ, всё ещё ощущая её вкус на них.

– После род я сама не своя. – ей не просто не хватило воздуха, ей действительно стало плохо, словно она подавилась водой и пыталась сейчас от неё откашляться.

– Неудивительно. Я постарался. – Альберт убрал прядь её длинных волос за ушко и довольно улыбнулся ей.

– Что это значит? – она прикрыла свой рот, продолжая кашлять.

– Я любил тебя так, как никто и никогда не любил кого-то на этом свете. Но даже эта любовь не позволила мне простить тебе то, что из-за тебя Эрнеста убили. – Альберт отошёл от неё и расположился на диване, беря с пола её стакан с недопитым бренди, отпивая напиток.

– Что ты сделал? – раскрыв ладонь, она увидела кровь, её металлический привкус стал отзываться во рту.

– Каждый получает по заслугам. – он полностью допил напиток, изучая внимательно бокал. Пустой. Ни единой капли.

– Альберт, что ты сделал со мной?! – испуганно закричала Виктория, подходя к нему и вставая напротив.

– Я отравил тебя. Вот уже целый месяц как ты пила яд вместо своих витаминов для восстановления. И сегодня ты подвела черту к своей кончине. – то спокойствие, с которым он это говорил и то удовольствие, что отражалось сейчас на его лице, её пугало до смерти. Хотя смерть была не так уж и далека теперь.

– Как ты мог так поступить со мной?! Как ты мог, Альберт?! – она стала избивать его, что были силы, плача, понимая, что он правда её убил.

– Мой брат мёртв из-за тебя! – прокричав, ответил Альберт, сжимая её руки за запястье вместе.

– Наш брат! – выплюнула она ему в ответ, вырывая свои руки. Она ощущала как сильно и быстро билось сердце в груди.

– Не волнуйся. Я присмотрю за малышкой. – его угрозы по отношению к дочери пугали её.

– Не смей приближаться к ней. – раз он поступил так с ней, то что могло его остановить от того, чтобы причинить боль ей?

– Каждое Рождество – это последнее Рождество. И это наше с тобой. – Виктория согнулась пополам, кашляя, а Альберт крепко её обнял, отчего она уткнулась ему в грудь.

– У него пистолет на поясе. Пора, Виктория. Либо ты закончишь начатое, либо всё это было напрасно. – Эрнест, что молчал всё это время и наблюдал за своими братом и сестрой, наконец высказался. И он был прав. Это нужно было остановить.

– Счастливого Рождества, Альберт. – произнесла Виктория, выстрелив ему в сердце. Она так быстро схватила пистолет из кобуры и нажала на курок, что сама не поняла ничего. Осознание содеянного дошло до неё, когда она увидела, как Альберт просто захлебнулся в собственной крови и замертво упал к её ногам.

Виктория в ужасе смотрела на Альберта, около которого грустно сидел Эрнест. Ощутив очередной приступ кашля, который не позволял ей дышать, она подошла к столу и тут же взяла трубку телефона, звоня Эриху в участок. Но никто ей не ответил. Сейчас ведь было Рождество. На что она рассчитывала? В конце концов ей пришлось оставить сообщение на автоответчик.

– Мне грустно видеть его таким. Он сильно изменился. Но ты поступила правильно. Иначе он не смог бы обрести покой. – сказал Эрнест Виктории, сидя на коленях перед телом брата, закрывая ему глаза, когда она закончила и буквально упала перед столом, отхаркиваясь кровью.

– Эрнест, мне страшно. – в слезах произнесла девушка. Он тут же подполз к ней и сел напротив.

– Тш, я рядом. – она не хотела смотреть на Альберта, ей было страшно.

– Я не хочу умирать. – у неё была настоящая истерика, ибо впервые за всю свою жизнь Виктория ощущала на себе так близко дыхание смерти.

– Я знаю, дорогая. Но каждому из нас Бог выделил определённое время. И твой час настал. – Виктория лишь отрицательно мотала головой, хватаясь за шею. Ей не хватало кислорода.

– Я попаду в ад. – она боялась всегда не столько смерти, а того, что было после неё.

– Нет. Я скажу тебе больше, даже Альберт не попадёт в ад. Несмотря на всё, что он сделал. – та серьёзность с которой он это сказал ей, заставила её поверить в то, что они все втроём, Кобурги, смогут обрести покой и спасение на той стороне.

– Каково это умирать? – сейчас ей было больно и страшно, но больше всего её волновало то, какого этого умирать, когда ты не в состоянии двигаться, а мозг ещё работает. Ведь чаще всего через семь минут он умирает. Хотя существует рекордсмен, способный задерживать дыхание на двадцать две минуты. Интересно, а на двадцать четыре возможно?

– Быстрее чем засыпать. – спокойно произнёс Эрнест, касаясь её щеки. Она испуганно на миг замерла, впервые ощутив его прикосновение за всё это время. Виктория уже была больше мертва, чем жива. Но, признаться, честно, ощущать его было сейчас ей очень нужно.

– Я не была так хороша в этом, но я любила вас обоих. Вы ведь моя семья. – не выдержав, она вновь вырвала из себя кровь и просто легла на пол, плача и смотря на тело Альберта. Эрнест прилёг вместе с ней и крепко обнял, целуя в макушку и поглаживая по волосам.

– А мы любили тебя, сестрёнка. Не бойся. Закрывай глаза. Я рядом. – она кивнула ему и прикрыла глаза, выдохнув. Вы когда-нибудь замечали как засыпали? Признайтесь, честно, это словно как моргнуть. Особенно когда не снятся никакие сны. А что если и правда нет никакой другой стороны? Получается тогда те, кто умер, просто перестают существовать сами того не замечая? Это жестоко.

========== Эпилог. ==========

Вы когда-нибудь боялись засыпать? Признаться, честно, этого действительно стоит бояться. Ведь у каждого из нас были такие моменты, когда между тем, как уснуть и проснуться, для нас прошло лишь одно мгновение, а на самом деле многие часы. И в такие моменты человек непроизвольно задумывается о том, а есть ли на самом деле рай или тот же ад? Или же жизнь это лишь мгновение, а смерть – вечность покоя, которое мы сами не замечаем как наступает? Быть может в этом и есть смысл спасения. Пустота.

После того как стараниями Альберта нервы Уильяма были полностью расшатаны, психиатр назначил ему серьёзные успокоительные, которые обладали очевидным для таких лекарств свойством – усыплять пациента. Именно поэтому для Уильяма ночь проходила в одно мгновение. С одной стороны его это радовало, ибо его больше не мучали ночные кошмары. Но с другой стороны его пугала такая реакция организма, хоть врачи и убеждали, что всё в порядке и это даже хорошо, что ночью он не пробуждается как раньше.

Утро Рождества не стало исключением. Уильям проснулся от того, что плохо себя чувствовал. Он присел на кровати и пытался отдышаться, прийти в себя. Но боль никуда не уходила. Уильям стал осматриваться по сторонам и на тумбочке около светильника увидел полароид. Взяв его в руки, он улыбнулся, рассматривая его. Он оказался так увлечён кадром, что не сразу заметил Эмму в дверях спальни.

– Хэй, как ты? – тихо спросила она, внимательно за ним наблюдая. Выглядел он гораздо лучше, чем вечером. Уильям взглянул на неё, выдыхая и пожимая плечами. Ему было даже совестливо, что все с ним так носились.

– Не знаю. Честно. Я спал и просто в один момент проснулся от сильной боли в груди. Мне словно сердце вырвали живьём. – Уильям коснулся рукой груди и потёр её, слегка помрачнев. Это чувство никак не проходило и пугало его. Пожалуй, это самое страшное, что может случиться с человеком – отсутствие возможности контролировать своё тело.

– Ого. – Эмма тоже помрачнела и прошла внутрь комнаты, садясь рядом с ним на кровати.

– Да, а сейчас я сижу, словно перепуган чем-то очень сильно. Что со мной не так? – она лишь грустно улыбнулась ему и погладила по кудрям, убирая их с его лица. Он сильно зарос.

– Ты и не представляешь какие изменения организма могут повлечь за собой расшатанные нервы. – подавшись вперёд, она оставила нежный поцелуй на его лбу, после чего удобнее устроилась рядом, обнимая за руку.

– Может ты и права. – Уильям улыбнулся от действий Эммы, особенно после того как она положила голову ему на плечо.

– Красивое фото. – она обратила внимание на полароид, что был в его руках. Эту фотографию она не видела. Так что это было впервые, как она видела малышку. Собственно как и Уильям.

– Да, Виктория оставила на тумбочке. – они стали обсуждать ребёнка и это значительно подняло настроение как Эмме, так и Уильяму.

Они провели так некоторое время вместе, а затем Эмма оставила его, чтобы ответить на телефонный звонок. Она ушла в приподнятом расположении духа, а вернулась вся бледная, словно с призраком повидалась.

– Уильям… – тихо вымолвила Эмма, опираясь на порог двери рукой. Ей было нехорошо.

– Да? – он слегка помрачнел, увидев столь резкие перемены в её настроении.

– Уильям… – она вновь произнесла его имя, после чего коснулась своей шеи. Ей было тяжело говорить из-за кома, подступившего так неожиданно.

– Эмма, что такое? – он положил полароид на кровать и медленно подошёл к подруге. Приобняв подругу за плечи, Уильям обеспокоено смотрел на неё, пока она собиралась с чувствами.

– Эрих звонил. Он просит тебя приехать в морг при полицейском участке. – он видел, как её просто всю трясло и с каким усилием она выталкивала из себя каждое слово.

– Это ещё зачем? – эта затея показалась ему сомнительной, особенно в Рождество. К чему была такая спешка?

– На опознание трупа. – она расплакалась и уткнулась ему в грудь, крепко обнимая, отчего Уильям совершенно опешил. Подобной реакции он не ожидал.

– Чьего? – но Эмма всё продолжала плакать. Ей потребовалось время, чтобы что-то вымолвить.

– Альберта. И Виктории. – сначала он был рад услышать первое имя, но как только услышал имя любимой, то просто оказался парализован ужасом.

После этого он больше не отдавал себе отчёта в своих действиях. После ступора наступила паника с агрессией. Он всё пытался словно выбить из Эммы хоть какую-то информацию, но она ничем не владела. Уильям даже не понял, как покинул дом и оказался в морге. Он даже был всё ещё в своей пижаме, в которую его разодела Эмма.

В морге Эриха ещё не было. Была только юная девушка патологоанатом, которая и впустила его внутрь. Её предупредили о том, что он приедет и что лучше оставить его наедине с телами. Два тела лежало на расстоянии друг от друга, накрытые белым покрывалом.

Сорвав одно из них, Уильям увидел свою Викторию. Её уже отмыли от крови и можно сказать, что привели в какой-то порядок.

– Привет. – наконец заговорил Уильям, всё это время он молчал. Он видел лишь её лицо, а затем и вовсе полностью сорвал покрывало и бросил его на пол. Виктория была обнажена. – Ты такая красивая. Почему ты красивая даже после смерти? – со слезами на глазах спросил Уильям, внимательно рассматривая её тело. Раньше её кожа напоминала ему внутреннее сияние солнца, но сейчас она была бледна настолько, что все вены проступили наружу. Вместе с её многочисленными родинками они словно составляли карту звёздного неба. Её кожа теперь имела холодный оттенок, словно её освещала луна. Коснувшись её, он вздрогнул и отрицательно помотал головой. Она была очень холодной. – Это неправильно. Ты не должна быть здесь. Ты должна быть рядом с нашей дочерью. Как же мне жить без тебя? Как я справлюсь с этим? – он всё бродил руками по ней, словно запоминал в последний раз. Его слёзы переросли в настоящую истерику. До него только сейчас дошло, что его любимая, его муза, которая была самой жизнью, сейчас лежала мёртвой перед ним. Он больше не увидит искр в её глазах, не окажется озарённым её улыбкой, не ощутит в себе целый мир лишь от одного её смеха. Этого больше не будет. Потому что она умерла. – Я был так слаб, а ты была такой сильной и храброй. Ненавижу это. Боже, Виктория, я не смог сберечь тебя. Прости меня. Прости, если сможешь. Пожалуйста. Прости. – он всё никак не мог успокоиться, крепко обнимая Викторию и плача над её телом. Трудно было сказать, сколько времени он так провёл, но однозначно долго. Оставив на её устах поцелуй, он укрыл её обратно покрывалом, но не закрывал лицо.

После этого он подошёл ко второму телу и стащил немного покрывало вниз. Перед ним оказался Альберт. Он не сильно отличался от Виктории сейчас. Несколько мгновений Уильям молча смотрел на него, а затем замахнулся, желая ударить, но ощутил, как его руку в воздухе остановили силой.

– Не надо. – решительно произнёс Эрих, крепко сжимая руку Уильяма, не позволяя тем самым ему избить тело Альберта.

– Либо она моя либо она ничья! Вот что он мне сказал! Он выиграл, Эрих! Выиграл! – Уильям вырвал свою руку и тяжело дыша смотрел на него.

– Это не так. – Эрих старался быть максимально спокойным. Кто-то из них должен был.

– Нет, это так! Он забрал её у меня! – Уильям попытался вновь наброситься на тело Альберта, но Эрих не позволил ему и просто силой вытащил из морга, после чего громко захлопнул дверь.

– Но ты жив. И ваша дочь тоже. – пускать его туда обратно он был не намерен. По крайней мере не сейчас, когда Уильям не отдавал себе отчёта в своих действиях.

– Как это произошло, чёрт возьми?! – со слезами на глазах проорал Уильяма, круша просто стены стульями, что были в коридоре. Ему нужно было выплеснуть эмоции.

– Мне кажется ты захочешь услышать всё сам. – оставлять Викторию одну, вернее её тело, в этом морге Уильям совершенно не хотел, ведь сама атмосфера этого помещения давила на психику, но выбора у него не было.

Следующее, что он помнил, так это как оказался в кабинете Эриха, где сидя на диване слушал запись с его автоответчика, пока тот стоял у стола молча, склонив голову вниз.

– Эрих, это Виктория. Я сделала это. Представляешь? Я убила Альберта. Выстрелила ему в сердце. Он захлебнулся кровью у меня на глазах и упал замертво. Знаешь, он всегда говорил, что на два шага впереди своих врагов. Я не верила до этого момента. Он убил меня. Отравил. И сейчас поздно что-либо делать. Я умираю. Я не хочу умирать. Папка, которая тебе нужна, на столе в моём кабинете. Пожалуйста, я вверяю Уильяма и нашу малышку тебе и Эмме. Помогите им справиться. Я никогда не забуду твою доброту ко мне. Спасибо. И прощай. – слушать её последние слова было очень тяжело. Уильям буквально слышал в каждом её слове, вздохе, кашле, всхлипе, как ей было страшно и как сильно она не хотела уходить. Но она была такой смелой, что пожертвовала собой чтобы остановить своего сумасшедшего брата. Виктория умерла ради Уильяма и их дочери.

Вынести такое было почти невозможно. Почти – главное слово. Уильям просто скатился вниз на пол и закрыл себе голову, буквально воя от боли и плача, а Эрих его совершенно не трогал. Смириться с тем, что ты не смог защитить любимую и именно поэтому её тело лежит в холодном морге – такое и врагу не пожелаешь.

В себя же он пришёл лишь от того, что услышал детский плач, который оказался громче его вопля. В слезах и истерике он поднял голову, где увидел на пороге Эмму с ребёнком на руках, который и плакал. Малышку обещали выписать после Рождества и врачи сдержали своё слово. Только это было очень не вовремя.

Крепко прижимая малышку к себе, Эмма присела на колени перед Уильямом, показывая её ему. Она и сама не сдерживала своих слёз. Ей тоже было больно. Ведь Уильям потерял любимую, а она подругу.

– Как её зовут? – сломленным голосом спросил Уильям, смотря на ребёнка, который просто разрывался от слёз.

– У неё нет имени. Виктория хотела, чтобы ты назвал малышку. – он потянул к ней свои руки и Эмма передала ему ребёнка, а он поднял её к своему лицу, всматриваясь в эту кроху.

– Ох, Виктория, моя Викки. – он крепко прижал малышку к себе и через несколько мгновений она успокоилась, а Эмма так и продолжала плакать. Эрих присел рядом с ними на пол и она просто уткнулась в него, а он обнял её, прижимая к себе. Ей нужна была поддержка. И он был готов оказать ей её.

***

Уильям потерял одну Викторию, но обрёл другую. И ради своей малышки Викки он был готов на всё. Он поклялся себе защищать её так, как, увы, не смог защитить её мать.

Он доказал своё отцовство над ней, хоть это и заняло определённое время. Что же касается тела Виктории, то полиция предложила провести вскрытие, чтобы установить каким ядом она была отравлена, но Уильям не позволил. Он не хотел рушить её красоту, да и к тому же это не вернуло бы ему её. Однако он не мог поступить с ней так, как поступила её семья – заточить в клетку, а вернее в деревянный ящик и похоронить под землёй, где у неё не было бы того, чего она желала так рьяно при жизни – свободы. Именно поэтому Уильям настоял на том, чтобы провести кремирование. Он даже говорил на эту тему со священником и получил его одобрение, хоть христианство и не одобряло подобный способ проведения в последний путь усопшего. Её прах он развеял на крыше ипподрома, ведь она так любила лошадей. Что же касается Альберта, то его похоронами занялась Эмма. Рядом с Эрнестом как раз было свободное место и именно поэтому она похоронила его там и даже посадила чёрные орхидеи, которые в свою память о брате посадила Виктория. Таким образом два брата воссоединились даже после смерти. Кобурги вместе навсегда.

Как выяснилось, весь тот месяц, что Виктория провела в больнице подле своей дочери, она провела не зря. Виктория успела обеспечить своей дочери достойное будущее, переписав на неё свои доли в нескольких крупных легальных компаниях. Дивиденды от этих инвестиций могли спокойно обеспечить безбедное существование не только Уильяму и Викки, но ещё и её детям, а возможно и нескольким другим поколениям. Но самое главное она реализовала мечту Уильяма и купила дом в Блэкпуле, Англии, куда и переехал Уильям вместе с дочерью, когда весь этот ад закончился.

Конечно, жизнь без Виктории была ужасна, но его спасением оказалась маленькая Викки, которая и стала его новой музой. Всё это время он жил ради неё и все эти восемь лет старался быть лучшим для неё отцом на свете.

Он даже праздновал Рождество, хоть после столь трагических событий просто ненавидел этот день. Для него это был день траура, а не праздника. Но воля дочери для него была законом.

– Тетя Эмма! – закричала Викки из гостиной и просто пулей прибежала в прихожую. Она бросилась в объятия тете и крепко её обняла, хотя та только и успела обменяться с Уильямом дружественными поцелуями и объятиями. Малышке Викки было уже целых восемь лет, но сильной она была не по годам.

– Моя Викки, как я рада тебя видеть. – но это не помешало ей взять девочку на руки, сжимая в своих объятиях. Эмма не успела приехать на Сочельник, зато прибыла на утро Рождества. Так было даже лучше.

– Пойдём я покажу тебе ёлку! И подарки! Санта принёс подарки! – опустившись на ноги, малышка взяла тётю за руку и потащила её в гостиную, а той ничего не оставалось, как послушно следовать за ней.

– А где Эрих? – поинтересовался Уильям, следуя за ними. После всех событий Эрих и Эмма вновь решили дать шанс своим чувствам и это кончилось их свадьбой, после чего они переехали из Бирмингема и туда больше не возвращались.

– Он со своими родителями. Мы договорились встретиться после праздников в Альпах. – Уильям засмеялся, понимая, что Эмма заскочила к ним лишь проездом повидаться. Что ж, если она сможет вырваться из объятий маленькой Викки, то так уж и быть, он её отпустит. Ненадолго он оставил их одних в гостиной и направился на кухню, чтобы заварить какао Эмме, она ведь устала с дороги. И всё бы ничего, если бы спустя несколько минут он не услышал бы столь родной для себя голос.

– Уильям, ну же, посмотри на меня! Ну Уильям! Неужели ты по мне не скучаешь? – из-за радостного смеха и возгласа Виктории Уильям просто разбил кружку и тут же выбежал в гостиную, откуда доносились звуки. Ему показалось, что он сошёл с ума.

– Убери от меня эту дьявольскую штуку пол названием камера. – но нет, он не сошёл с ума. Выйдя к девочкам, он увидел, как работал телевизор и что это оттуда доносились звуки. Он видел и себя на записи.

– Тогда ты меня снимай. – Уильям с экрана забрал камеру и навёл её на Викторию, снимая её. Увидев Викторию, настоящий Уильям не выдержал и просто рухнул на колени.

– Откуда это? – дрожащим голос поинтересовался он, не сводя взора с экрана.

– Я разбирала свои старые вещи недавно и наткнулась на эту кассету. Мне показалось ты захочешь её иметь при себе. – произнесла Эмма, с грустной улыбкой смотря на Уильяма. Ведь ради этой кассеты она и приехала.

– Боже… – не выдержав, его прорвало на град слёз, отчего он сильно напугал маленькую Викки.

– Папа! Почему ты плачешь? – малышка подбежала к нему и убрала большую папину ладонь, за которой он прятал своё лицо, после чего вытерла его слёзы своими ладошками, обхватывая его за щёки и строго смотря в глаза.

– Потому что я очень скучаю по твоей маме. Смотри какая она была красивая. Ты вся в неё. – Уильям поцеловал дочь и развернул её к экрану, крепко обнимая сзади и та присела на пол, смотря телевизор. Это была та самая кассета, на которую Виктория снимала почти что две недели их счастливого времени вместе. И если тогда Уильям просто ненавидел всё это, то сейчас был неимоверно счастлив увидеть любимую. Он и не осознавал до конца насколько сильно тосковал по ней, пока не увидел её живой вновь на экране, такую радостную, сияющую, весёлую. Запись длилась около часа и всё это время они втроём смотрели её неподвижно и молча, пока на экране не появился отрывок, который отличался от других.

– Эта штука снимает? Надеюсь, что да, ибо я отказываюсь повторять то, что скажу сейчас. – судя по дате, что стояла на записи, это было последнее Рождество Виктории. Он даже узнал её наряд, в котором она была. – Уильям, если ты смотришь эту кассету, то это значит, что меня уже нет с тобой. Или я забыла стереть этот отрывок. Но скорее всего первое. – он ухмыльнулся от её слов, она всегда любила шутить в своей манере. Эмма лишь внимательно смотрела на экран, потому что сама не видела этот отрывок, она так никогда и не смотрела запись до конца, не смогла. Тем временем маленькая Викки, что была в папиных объятиях, с неким испугом смотрела на экран. Она видела маму по фото и портретам, что были у них дома, но такой формат восприятия был для неё новым. – Скажу честно, я не планирую героически погибнуть. Я хочу жить. С тобой и нашей дочерью. Ведь я и не жила толком до встречи с тобой. Но если меня всё-таки не стало, то значит так было нужно, чтобы ты и наша малютка жили той счастливой жизнью, которой не была ни у меня, ни у тебя. Я знаю, что тебе будет очень грустно и больно без меня. Но у тебя есть она. Ты будешь слышать меня в её смехе, видеть меня её в глазах, ощущать в её объятиях. Теперь она твоя муза. Постарайся, чтобы у неё было лучшее, чем у нас. – Уильям лишь кивал на слова своей любимой, ощущая, как его всего трясло. Он и не ощущал раньше столько эмоций одновременно, как сейчас. – Знаешь, я никогда не верила в подобное, но мне кажется, что мы уже встречались с тобой в прошлой жизни, иначе объяснить, почему я так быстро и окончательно влюбилась в тебя я просто не могу. А это означает, что это не конец. На свете нет счастливых концов. Ибо конец – это всегда грустно. Поэтому, обещаю тебе, что в другой жизни я найду тебя и у нас будет счастливая середина и не менее счастливое начало. Я люблю тебя. До скорой встречи. – когда запись остановилась, то малышка Викки выбежала из папиных объятий и поцеловала маму на экране, а затем вернулась к папе и крепко его обняла, говоря, как сильно его любит. Уильям же обнял крепко дочь, отвечая ей тем же. Его взгляд встретился с Эммой и он улыбнулся ей, говоря лишь одними губами спасибо за столь чудесный подарок. Он вновь полюбил этот праздник. Ведь он вернул ему его Викторию. Да, ненадолго. Но они смогли попрощаться. До следующей встречи. А это самое главное.