355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Чингиз Гусейнов » Доктор N » Текст книги (страница 16)
Доктор N
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 01:53

Текст книги "Доктор N"


Автор книги: Чингиз Гусейнов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

пока я, забредший в этот особняк, который давно снесен, не

обнаружил листок, он разворачивался как свиток, обычная

хронология, покрытая пылью, никакого труда сдуть её:

1870-1925, даты рождения и смерти, а меж крайними датами,

когда перевел гоголевского Ревизора (1892),

сочинил историческую трагедию Надир-шах, маленький роман Бахадур

и Сона (1896 и 1899);

вступил в Российскую социал-демократическую партию с непременной

детализацией, что речь о бакинском Гуммете (осень 1905);

заключение в Метехский тюремный замок, группа бакинской

интеллигенции посылает в мусульманскую фракцию при

Государственной Думе петицию об освобождении знакомого бакинцам

доктора Нариман-бека Нариманова, шесть месяцев в Метехском замке

без предъявления каких-либо обвинений;

ссылка в Астрахань, губернатор штрафует редактора тамошней газеты

Бурхани-Таракки на двести рублей с заменой, в случае

несостоятельности, тюремным заключением на два месяца – за

помещение полной автобиографии ссыльного доктора;

амнистия (все это с марта 1909 по июль 1913),

недолгое конфликтное комиссарство в Бакинской коммуне с апреля по

июнь 1918,

красиво округленная мысль, что с участием Ленина + плюс добро

Сталина + ходатайство Реввоенсовета 11-й Красной Армии во главе с

Тухачевским, упомянутым вскользь, но чей призыв крылат: штыком

осчастливить человечество, а в подмогу к штыку – ядовитые газы,

чтоб выкурить из лесов белые партизанские банды, Политбюро

удовлетворяет просьбу т. Нариманова, о срочном выезде в Баку

следом за частями славной Красной армии, где Нариманов, будучи

ещё в пути, уже избран первым председателем Ревкома Азербайджана

(апрель 1920);

и пока я читал, на листке проступали новые даты, после смерти,

расшифровка была облегчена интуицией, искусно инкрустированной

иррациональной изобретательностью, игровой импровизацией,

имитирующей изгойство,

1934, дважды подчеркнуто с учётом выстрела первого декабря:

имеется в виду, что в ходе пересмотра роли фигур на доске

шахматных кавказских баталий (атака! руби! ура! музыка!) имя

Нариманова было внесено в чёрный забвенный список

национал-уклонистов, враждебных большевизму, чей закат Нариманов

предрекал (естественно, в силу исторической

ограниченности) и потому подвергся посмертной репрессии.

1956, восклицательный знак, тут особой проницательности не

требуется: реабилитация.

1970, знак вопроса, имеется в виду, что столетний юбилей

Нариманова не отмечен, помешал юбилей вождя большого, и вовсе

забыто за давностью лет, оно к лучшему! что некогда оба вождя

гляделись рядом, мировой и восточный, их рисовали похожими, как

братьев-близнецов, и народный ашуг, или ашыг, прижав к груди

трехструнный саз, пел вдохновенно на хлопковом поле, чайной

плантации, у нефтяной вышки на измазанном мазутом пятачке: К нам

шагает с доброй вестью,

к нам стремится издалека седовласого Востока Ленин

Нариманов, вождь-учитель с ясным взором.

1972, реплика ха-ха, курьёз с установкой в Баку памятника

Нариманову: кто-то бдительный измерил, что памятник этот на

несколько вершков выше памятника Миронычу, нельзя допустить, чтоб

свой превысил нашего! это местнические амбиции, национализм! а

громче всех кричали гянджинцы, де, мы – кировабадцы и не дадим

Кирова в обиду! Решили укоротить, пожалев ноги Наримана, а тем

более не за счёт головы, пьедестал, нарушилась пропорция,

надстройка, собственно фигура, деформировала базис, – шифрованный

стиль времен недавних, когда песнопенья в честь идолов.

впрочем, памятника Миронычу уже нет: сняли голову с плечами и

гигантской рукой, что была больше всей фигуры, и грабасто

распростиралась над бухтой, владея небом и морем; долго торчали

на пьедестале ноги-обрубки, пока их не убрали.

1991, нескончаемые манифестации у памятника доктору N, который

вздумал было, сколько их, докторов! лечить больное общество,

страну, государство, и памятник вовсе не похож на оригинал

реального Нариманова, выкрики:

долой!

предался чужим!

призвал красные войска!

раздарил земли, якшаясь с мстительными, которые

пролили столько тюркской крови!

дым ест глаза, толпа кричит, скандируя:

убрать!

снести!

и цепью, накинутой на фигуру, сдавило шею... – лишь шевеленье

губ, но кто слышит? нахмурилось чело:

он вовсе не желал торчать тут, где свирепые ветры!

и тягач, натужно ревя...

1995, но дата подвижна, бег последней цифры достиг нуля,

сменилась вся цепочка, обозначив новое тысячелетие, жизнь

повествования Доктор N продлилась.

впрочем, кто теперь читает романы, к тому же исторические, дабы

уроки прошлого... – о Боже, эти банальности и тривиальности,

вроде летящей птицы или струящегося света.

О Всемогущий и Сокрытый от всех взоров, Всевидящий, Вычисляющий судьбы и Открывающий истину, Благородный и Терпеливый, прости палачам, хоть и ведали, что творили, ибо на то Твоя воля, Ты Сведущ и Мудр, и жертвы успокой, чтоб не страдали, – и тех, кто сам мог быть палачом, останься в живых, и тех, кто ни в чем не повинен.

И, предлагая читателю во облечение

КАТАЛОГ ИМЕН

некоторые из тех, кто упомянут или чей дух присутствует в романе, каюсь в грехах, если по недомыслию или поддавшись безотчетному гневу, возвел на кого напраслину, запамятовав, что есть у них дети и свято родительское имя.

Абашидзе Ламия, аджарка, знаменитая бакинская активистка женского движения из уплотненного большевиками углового дома миллионера Кардашбека.

Авакян Багдасар расстрелян в числе бакинских комиссаров, не будучи им, оказался с вождями Коммуны в одном тюремном списке.

Агамали-оглы славен лозунгом: Вы нам из Урсиета (России) революсия качай-качай, а мы вам из Баку нефть качай-качай.

Азизбеков Мешадибек расстрелян как бакинский комиссар, 2-ой в символической четверке 26-ти, олицетворяющей дружбу народов: он тюрок, Шаумян армянин, Джапаридзе грузин Фиолетова русский.

Айолло Гриша – бакинец, рисковый покерист, первая скрипка в оркестре Диктатуры Центрокаспия: власти, которая сменила Бакинскую коммуну. Сам себя вытащил из революционного болота за волосы, как выразился однажды в Лондоне, куда бежал и где умер, тоскуя по Баку.

Алиев – тюрок, в совершенстве освоивший армянский язык, незаменимый в делах бакинской жандармерии для слежки за армянами, переводчик на русский устава боевой дружины партии Дашнакцутюн.

Альтман, поэт, с эллином был эллин, с красными – красный, приветствовал большевиков в Баку, клялся в любви к Персии, грозился: Шах и мат дадим мы шаху! и далее: С каждым днем он ближе к краху.

Амбарцумян из армянского клана купцов, полководцев, учёных при дворах османском, персидском, российском, советском, возглавлял Советскую власть в Нагорном Карабахе.

Амиров Татевос, предводитель дашнакского отряда, включен за благородный порыв – заступился за брата-большевика! 26-ым в список бакинских комиссаров, расстрелян.

Амирян Арсен казнён как большевик, чьи откровения в газете Бакинский рабочий – критиковал армянских националистов, авантюризм которых привёл к истреблению армян в Турции в 1915 году, вызывали гневную отповедь у его старшего брата Татевоса.

Андраник, в скобках через дефис паша, или генерал турецкой армии. Шаумян обращался к нему как вождю армянского народа. В песне армянских части в Баку в дни мартовской бойни тюрок рефреном звучало двустишие со звучной рифмой йаша, живи! здравствуй! и паша: Живи, генерал, и здравствуй!

Атабекян любил задавать Нариману вопросы любопытствующего о Коране, часто его цитируя: Сражайтесь на пути Аллаха (опустив: с теми, кто сражается с вами), убивайте их, где встретите, и изгоняйте их (снова опустив: оттуда, откуда они изгнали вас, и не преступайте).

Аттила, король гуннов (V век), чьи войска доходили до Рима и Константинополя. Предводитель первой тюркской империи, из 16-ти, ещё были: Восточные и Западные Гунны, Гунны Белые, Голубые тюрки, империи Аварская, хазаров, Уйгурская, караханидов, казневидов, сельджуков, хорезмшахов, Золотая Орда, империи Тимура, Бабура, Оттоманская.

Бабек – из славных, в утешение тюркам, имён борцов против иноземных, в данном случае – арабских захватчиков.

Банин – лишь дуновенье имени, ассимилировавшаяся азербайджанка французской культуры, писательница, внучка бакинских миллионеров: по отцу Шамси Асадуллаева, по матери – Мусы Нагиева.

Басин Меир расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им.

Берия Лаврентий, карьера которого началась в Баку: был заместителем председателя ЧК советизированного Азербайджана.

Берг Эжен расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им.

Бичераховы Лазарь и Григорий, братья-разбойники, первый – храбрый казак, знаменитый персидскими рейдами в тыл врага; мечтали в неразберихе гражданской войны учредить на Северном Кавказе бичераховскую республику, или, на манер британцев, королевство.

Богдановы Анатолий, Соломон, братья, расстреляны как бакинские комиссары, не будучи ими.

Боева, сменившая имя Нина на Нинель, что читается с конца, за вычетом мягкого знака, как Ленин, слушательница Коммунистического университета, или Свердловки, однажды задала Сталину вопрос свободе дискуссий в партии, его генсекстве, и Сталин честно признался, что готовится к новой, седьмой по счету, отставке, но предчувствует, что снова откажут. И что тогда? – не унималась Боева. С удвоенной энергией возьмусь за дело,– ответил Сталин, не уточнив, какое?

Борян Арменак расстрелян в числе бакинских комиссаров.

Будённый из жизни конной, киса с усами, из позднего фольклора.

Бухарин, любитель строго секретных каламбуров во время кровавых заседаний: Иным (кому?) голенище заменяет портфель.

Валидов Заки, бывший коммунист, вдохновитель воинства: в прошлом басмачей, впоследствии – борцов с большевистским игом. Девиз его: Я не большевик и не меньшевик, я башкир. И моё, автора, сожаление что, будучи в Стамбуле, не встретился с ним, тогда живым (поди потом докажи КГБ, что ты не верблюд).

Везиров Мир-Гасан расстрелянный бакинский комиссар из обширного клана деятельных карабахских Везировых.

Велунц – покерист, склонный к эпатажу. С его запиской члена Президиума Диктатуры Центрокаспия начальнику бакинской тюрьмы, где содержались комиссары, Микоян освободил их и посадил на пароход Туркмен, отплывающий якобы в Астрахань.

Володя Маленький, не искать аллюзий с иными, – из боевой дружины эсдеков, казнил в Баку тюркского литератора Мир Сеида.

Вургун Самед: стихи коммунистического поэта из трагедии Вагиф любил декламировать боец азербайджанского легиона, за что и был арестован; Мамед Эмин убедил фашистское гестапо, что стихи националистические, в образе шаха выведен Сталин и тем спас земляка (ни слова о том, что поэт атаковал националиста Мамед Эмина: Эй, всякие там Расулзаде, трепещите! Ваши вражьи сердца изойдут кровью!

Вышинский, тот самый, Андрей Ягуарьевич, гросспалач в картотеке знаменитых бакинцев-москвичей.

Габышев Иван расстрелян в числе бакинских комиссаров.

Гаджи, он же Тагиев Гаджи Зейналабдин, почетный гражданин Баку на все его времена, и не всякий гаджи – Гаджи.

Гаджинский Мамед Гасан – оратор в демократическом парламенте, в ком погиб архитектор. Знаменит фразой, брошенной как председателем в разгар обсуждения парламентом большевистского ультиматума о сдаче власти, мол, Не та, так эта! дескать, какая нам разница, болтунам и интриганам, под чью дудку впреть: белых или красных?

Гасан – юный милиционер в охране Нариманова, мой отец, умыкнул приглянувшуюся ему мою будущую маму, по её же воле... – ещё молод, но уже старше него его внук, названный в честь деда.

Гитлер упомянут в связи с Мамед Эмином: фюрер пригласил его вести политическую работу среди земляков-тюрок национального легиона, Мамед Эмин поверил, что разгром большевистской России поможет восстановить независимость Азербайджана, и он победителем вернется в Баку. Поняв самообман, бежал от Гитлера, как некогда от Сталина.

Григорьянц, из эксов: успешно похищал (со Сванидзе) бакинских миллионеров, требуя за них выкупа якобы для нужд большевиков (Муса Нагиев откупился ста тысячу рублями).

Грин-Марше, шляпных дел мастер в Баку.

Деникин, отвергаемо-почитаемая фигура, из чьей фамилии в лингвоигре образуются слова, созвучные его политическим целям: един (соответственно, неделим), а также инки, империя которых почитала триаду богов: Солнце, оно, как последняя на земле Российская империя, закатилось, Гром прогремел над красными и белыми, уничтожив и тех, и этих, а Луна, сокрывшись за тучами, так и не выглянула.

Джапаридзе Алёша, расстрелянный бакинский комиссар, кому тщетно доверяли тюрки в дни мартовской их бойни.

Джугашвили, см. Коба, кого не раз спасал в Баку от гибели Мамед Эмин, а однажды прятал в мечети, где тот притворился немым.

Достоевский мечтал о о том, чтоб центром славянского мира стал Царьград, он же Константинополь, он же Стамбул.

Дункан Айседора – организатор вечеров живых картин: в танце воплотить лозунги коммунизма.

Елисавета Алексеевна, принцесса Баденская, мама будущего царя Александра II. В её честь древняя Гянджа была переименована в Елисаветполь; на короткое время город вернул былое имя, снова переименован – в Кировабад; ныне, думается, навсегда – Гянджа.

Есенин Сергей, введенный в поэтическое заблуждение новой властью в Баку (Киров и К°), а еще точнее – самому хотелось поиграть в этот лирический обман: долго возили по Апшерону и привезли якобы в Персию, где и родились персидские мотивы.

Жордания – лидер закавказского масштаба, изумлялся наивности Наримана, верившего в мировую революцию и скорое исчезновение на земле всех наций. Тщетно пытался в Париже возродить дружеское общение между эмигрантами-кавказцами.

3евин Павел расстрелян как бакинский комиссар.

Зиновьев Григорий вождь, учитель, спец по экспорту революции, Елизаветград был переименован в Зиновьевск; прозван ромовой бабой: дескать, тощий как жердь, стал после революции толстым, как ромовая баба. Автор неологизма ленинизм.

Иванов Вячеслав заброшен в Баку, профессор учреждённого Азербайджанской Демокртической республикой Бакинского университета, жил с детьми в курительной комнате, пожертвованной профессорами университета, рядом анатомический музей со скелетами. Потрясение – шагающие верблюды. Размышлял о мусульманских шиитской мистерии Шахсей-Вахсей в память об убиенном имаме Гусейне, сопровождается самоистязанием участников траурного шествия. Вспоминал Петербург, где в башне, полукруглой мансарде над Таврическим садом, устраивали вечери Гафиза: Снова свет в таверне верных гафизитов... Сердца и уста, очи и уши мои – к вам устремились. Звучали стихи: Вина пряны, зурны сладки, рдяны складки пышных риз. Упои нас, кравчий томный! Друг, признание лови! И триклиний наш укромный станет вечерей любви...

Нариманов помог с командировкой в Италию, куда уехал насовсем.

Казбеги – грузинский писатель, имя героя которого Коба выбрал себе в псевдонимы Джугашвили-Сталин.

Кабахидзе назвал Серго сталинским ишаком.

Калинин – из четырех Председателей ЦИК СССР от РСФСР, став всесоюзным старостой, придавал указами видимую законность террору.

Каменев – вождь, учитель. Любил, живя в Кремле, привечать Наримана, ценя в нём писательство. Друг Кобы, однажды, предоставляя слово Нариману на Политбюро, употребил высокие эпитеты, но, уловив недовольство друга, сказал: Не придавайте сказанному никакого значения.

Кара Гейдар из воинствующих младокоммунистов, тиранья тень.

Каталикос (армянский) Матевос II, избран в октябре 1909 г. волей народа и утверждён Его Императорским Величеством Николаем II, поддерживал во имя победы русского оружия тесные связи с депутатами армянской национальной Ассамблеи Турецкого парламента, провоцировал на вооружённые восстания внутри Турции.

Кёроглу – эпический символ, миф, возбудитель словесной энергии, духа воображаемой борьбы и победы в моих земляках.

Коба, см. Сталин: спас от расстрела Мамед Эмина, увёз в Москву, но тот, неблагодарный, бежал от спасителя за границу, учуяв в нём, как напишет впоследствии, тирана всех времен и народов.

Коганов Марк расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им.

Колесникова – из бакинских комиссаров (ссарш?); дабы не вносить путаницу в умы трудящихся, улетучив пропагандистский эффект от гибели 26-ти бакинских комиссаров, партией решено было умолчать о ее комиссарстве: все комиссары расстреляны, ни слова о живых!

Колчак – гремучая смесь кровей, на лике утонченный Восток, не языческий, а магометанский; в предках – половецкий хан Кончак, серб, принявший мусульманство, османский генерал, или трёхбунчужный паша, Колчак, сотник Казачьего войска, царский военачальник Калчак, воспетый Ломоносовым; а он сам Верховный правитель России, шёл грозно, чтоб воцариться в Москве, но не сумел переиграть судьбу. Пал в результате измены: свой же выдал красным, расстрелян.

Конфуций, о ком вспоминали в Бакинском парламенте, включив в правительственную программу его мысль: Никогда не поступай в отношении других так, как не хочешь, чтоб они поступали по отношению к тебе; подобное высказывалось и ранее – Моисеем.

Корганов расстрелян как главнокомандующий Бакинской Коммуны.

Костандян Арам расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им.

Кручёных спасался от голода в Баку, где вспоминал поэтические забавы – как с Маяковским и Бурлюком в юбилей трехсотлетия Романовых выступили с манифестом Пощечина общественному мнению. Хлебников, слушая стихи, уснул, к чинаре прислонился: Дыр, бул, шил... – и тут Хлебников проснулся, ему булка почудилась, точнее – бублик, который во сне, как колесо, катился, и никак не поймать. Да,– заметил,– хорошо звучат, когда голоден. И окончание стихов: Убещур, Р, И, поэц.

Лалаян, чьи легионеры кровью тюрок-азербайджанцев орошали земли по маршруту Баку – Шемаха с охватом окрестных районов.

Ленин – вечно живой.

Лермонтов, чьи строки о России – стране рабов, стране господ, часто цитировал Нариман.

Лильяна, на тюркский манер – Лейла, величали еще Вандой, полька, жена Мамед Эмина в его эмигрантских скитаниях. Сочиняла стихи, подписывая их псевдонимом Нelen (многоименность ее загадочна).

Малыгин Иван расстрелян как бакинский комиссар.

Мамед Эмин (Расул-заде), чьей дорогой могли пойти, и неведомо, куда бы нас завела, да помешали, а кто – не столь важно, когда снова на нее ступили и неясно, куда приведёт. Сожаление автора, что, будучи во времена железного занавеса в Стамбуле, не встретился с еще живыми, которые его знали.

А могилу Мамед Эмина посетил?

Знал ли я о нём? Всего лишь – атакующие стихи о всяких расул-заде.

Маркс см. Энгельс, чей портрет висел в кабинете Маркса в годы работы над Капиталом, эпитафией капитализму.

Махфират, мама моя, дочь Мелик Мамеда.

Маяковский, о ком вспоминали поэты, коих голод погнал в Баку: его дружбе с флейтой – сыграть ноктюрн на флейте водосточных труб и скрипкой Знаете что, скрипка? Давайте будем жить вместе! Нариман вспоминал о нашем тифлисце в беседах с Ханум, племянницей, приобщая к современному русскому языку: о переделке жизни до последней пуговицы в одежде, и как поэт воспел мировую революцию, в которую Нариман порой верил: ... из Смольного – к рабочим Берлина, далее Брюссель и Летучий Голландец, Красный Париж и – за Ламанш, чтоб вывести наружу подвалы Лондона (уплотнив дома буржуев). Ну и пронестись над океаном Атлантическим, чтоб вспыхнула Америка.

Метакса Ираклий, грек, расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им (в чью честь-греческий коньяк?).

Микоян – виртуозный большевик: в ливень проскочить меж струй и остаться сухим. Объект шуток Кобы: называл его 27-м бакинским комиссаром. Впрочем, кого только так не называли, даже меня!

Мирза Джалил (Мамедкулизаде) – великий тюркский писатель, рекомендуется прочесть повесть Уста Зейнал (о тюркском Обломове и армянском Штольце), Цирюльник – о фатализме, Почтовый ящик, из которого вышли тюркские литераторы, как русские – из Шинели Гоголя, Да благословит его память Аллах!

Мирзоев, тюркский нефтепромышленник, торговец, в его обширном помещении на Барятинской продавались мануфактурные и полотняные товары драп, кастор, шевиот, камгард, диагональ, драбедам (сукно дамское), плюш, фурюр, фланель, вигонь фасонной и гладкой выработки всех цветов, бобрик, урс, сукно гвардейское и ворсовое, платья бальные в заготовленном виде парижских моделей, шторы швейцарские, тюлевые, шторы конгресс, Бон-Фон, портьеры джутовые, бумазея кипорная, пикеевая, твильс, фуляр и муслин, одеяла мантоньяк, бобриковые, зефировые, пуховые... – перечень можно получить в магазине.

МирСаид Султан-Галиев, в отличие от которого Нариман выражал свои взгляды без тайнописей и выступал против Сталина открыто. Жертва доверчивости. Породил в партийной лексике кремлевских вождей термин султангалиевщина,– из возможных судеб Наримана, останься он в живых (через запятую – наримановщина).

МирСеид Мовсумов слыл тюркским Горьким. Убит, ибо заподозрен в связях с охранкой, Володей Маленьким.

Мишне Исай расстрелян как бакинский комиссар, не будучи им (За что? убивалась родня).

Мовла-заде Мамед-Гасан весьма доходчивым языком перевел Коран на тюркский,– вышел из печати и поступил в продажу, издание дешевое и доступное всякому.

Мясникян – лидер советской Армении, армянский Нариманов: при первом голосовании о статусе Нагорного Карабаха (оставить в составе Азербайджана, признав неотъемлемой частью, на правах автономии), – высказался против, а при повторном голосовании, воздержался.

Нариман – демократ-просветитель, бакинский комиссар вне 26, ибо не расстрелян, председатель Ревкома, Совнаркома Азербайджана, один из четырех председателей ЦИК СССР от ЗСФСР, Закавказской Федерации; шли путём Наримана и оказались у края пропасти; вернуться, чтобы идти иной дорогой и снова неведомо, куда приведёт? идти, оглядываясь назад и не отказываясь от пройденного пути?

Орахелашвили Иван, он же Мамия, закавказский деятель, кого в Тифлисе в июльскую жару тщетно звали проголосовать при решении карабахской проблемы: был, заседал, исчез, ищут по сей день.

Осепян(ц) Сурен расстрелян как бакинский комиссар.

Папазян Гарро – из армян-депутатов турецкого имперского парламента (чьи чистосердечные признания весьма поучительны).

Петров Георгий расстрелянный бакинский комиссар.

Полухин Владимир расстрелянный бакинский комиссар.

Радек Карл – деятель по экспорту революции российского образца. Убит в тюрьме, куда был засажен Кобой в конспиративных целях. Автор неологизма сталинизм.

Рембрандт – бакинский фотограф на Парламентской, освоивший искусство световых эффектов.

Сагателян, будучи членом Государственной Думы, любил вспоминать великих армян, служивших России.

Сароян Уильям – великий американец (яркие думы его об Андранике).

Серго – любимец масс, за кем закрепились характеристики рукоприкладство и сталинский ишак.

Серебровский прозван Наримановым королем нефтяной монархии, мастером опустошения вчистую недр Баку.

Солнцев Фёдор расстрелянный бакинский комиссар.

Сталин см. Джугашвили, который выбился в революционные подмастерья в Баку, замечательный грузин, чью фамилию никак не мог однажды вспомнить Ленин. Верный ученик – соратник – навеки вместе.

Тойнби, великий английский историк, свидетель кавказских авантюр по геноциду.

Уцмиев Мехти Хасаевич вселял уверенность в автора по завершению Доктора N, правнук поэтессы Натеван.

Фиолетов Иван – расстрелянный бакинский комиссар, олицетворял братство народов как представитель русского народа.

Хлебников, участвуя в революционном рейде, по пути из Баку в Персию временно приостановил звание Председателя Земного Шара, удостоился сана странствующего дервиша. Угадал задолго до Февраля и Октября с помощью математических формул день начала в России революции, наступления конца времён.

Церетели, Цивцивадхе, Циндадзе, Цхакая... – революционные деятели: проскакали, процокав копытами коней, прогремели, опалив огненными речами Россию, Закавказье.

Чингиз, коих было и есть немало, орудуют кто мечом, кто скальпелем, кто пером. Здесь – Чингиз Ильдрым, большевистский подпольщик, внедренный в Азербайджан для сокрушения демократии, погиб под обломками.

Шаляпин Фёдор – бас, покоривший в Баку миллионера Гаджи, двое суток, не прерываясь, кутил с тюркскими артистами в духане.

Шаумян Степан, 26-й, но самый главный вождь интернациональной Бакинской коммуны, спешил с мандатом из Тифлиса в Баку, будучи Чрезвычайным ленинским комиссаре по делам Кавказа и Турецкой Армении.

Ширинбала, боцман из Сальян, подаривший в жены любимому капитану Мелик Мамеду свою единственную сестру, чье имя в переводе на русский Сладкая девочка, или Ширингыз, и она стала третьей женой моего деда Мелик Мамеда.

Энгельс см. Маркс, в чьём кабинете висел знакомый всем портрет мудреца, друга, соратника Энгельса, компаньона по зачинательству нового революционного учения – марксизма, реализованного в России в порядке эксперимента, притом неудачного.

Юсиф, или Иосиф, – воображаемый образ тирана Сталина в незавершённой трагедии Наримана.

Яр-ский сокращён по авторской поспешности, имеется в виду Емельян Ярославский, автор знаменитой Библии для неверующих, преданный Сталину воинствующий безбожник, да накажет, но и простит его Всевышний, чьим именем начат и завершен предложенный вниманию читателя сей КАТАЛОГ в помощь всем, кто найдет время и охоту перелистать ненаписанные страницы разбухшего некстати романа.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю