Текст книги "Доктор N"

Автор книги: Чингиз Гусейнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Разговор по прямому проводу Нариманова и Орджоникидзе:

У аппарата Орджоникидзе. Здравствуйте. Сейчас я говорил с Чичериным по поводу Карабаха и Зангезура. Я предлагаю немедленно и безоговорочно присоединить их к Азербайджану, дав им автономию. Завтра вечером выезжаю к вам.

Тут же телеграмма Орджоникидзе в Москву, Ленину, Сталину, Чичерину: Я уверен и мое глубокое убеждение, что для укрепления советской власти в Азербайджане, а тем самым сохранения за нами Баку, что крайне важно, следует присоединить Нагорный Карабах, а о Низинном Карабахе, то есть плоскооснове, и речи быть не может, ибо эта территория всегда являлась азербайджанской.

Между тем Серго срочно выехал в Карабах за частями Красной Армии. Райский уголок эти земли, особенно Шуша: на низине жара, здесь прохладно, воздух напоен запахами трав. Не до лирики – телеграмма Серго всесильной тройке в Москве (Ленину, Сталину, Чичерину):

Ночью вернулся из Карабаха, армянская часть Шуши, плоскостные села армян совершенно разгромлены, то же самое сделано армянами в Зангезурском уезде с тюркскими селами. Армяне и тюрки с радостью встречают красные войска. Думаю, что и Нахичевань, Ордубад и Джульфа тоже будут заняты без сопротивления.

Назревают разрушительные события, калейдоскоп, за которым не уследить, и ломкие осколки прилипают к пальцам, больно раня. Но ведь надо же, чтобы когда-нибудь узнали! Начать... но с чего?

Оглоушим мощным потоком, чтоб весь мир услышал, – Серго воодушевлён,что между советским Азербайджаном и советской Арменией не существует никаких границ, и скоро грядет мировая революция (о чем на весь подлунный свет протрубил в сердце России сам Зиновьев!), и кому, как не Нариманову, в чьем большом доме мы собрались, выступить на торжественном заседании Бакинского Совета, огласив весть о советизации Армении, и, как подобает вождю, изумить человечество актом щедрости? Умный, мудрый, опытный, дальновидный... все чудесные эпитеты отдаю тебе, друг Нариман, понять надо, что территориальные интриги – это дашнакские козыри, три туза: Нахичевань, Зангезур и Карабах, и бьют они нас этими тузами, мешая полной советизации Армении. Выбьем с тобой два туза – Нахичевань и Зангезур, чтоб ослабить, будь они неладны, переиграем их тактически, а потом...– Еще какой довод, чтобы убедить? – А иначе масло в огонь межнациональной вражды.

Публика рукоплещет: Советский Азербайджан объявляет, что отныне никакие территориальные вопросы не могут стать причиной взаимного кровопускания двух вековых соседних народов: армян и тюрок-мусульман... – Стоп. Передохнуть. И – с красной строки: Территории Зангезурского и Нахичеванского уездов являются нераздельной частью Советской Армении, а трудовому крестьянству Нагорного Карабаха предоставляется полное право самоопределения!

(А далее о том, что Советский Азербайджан широко раскрывает свои ворота перед Советской Арменией к неисчерпаемым богатствам: нефти, керосину и другим продуктам. И финал: Да здравствует мировая революция, несущая мир, братство и освобождение угнетенным мира! – несмолкаемые восторженные рукоплескания, крики ура!)

Потом Серго, Я сегодня, как бакинская скважина, фонтанирую! о мусульманском Востоке, который некогда ходил на поклонение в Мекку к гробу Магомета, а ныне обращает взор к белокаменной Москве и что, снова красная строка: Зангезур, Нахичевань и Карабах для русского уха, не посвященного в содержание этих слов, ровно ничего не значат. Какой-то Зангезур – горы бесплодные, ни хлеба, ни воды. Там нет ничего. Какая-то Нахичевань – болота, малярия и больше ничего. Какой-то Нагорный Карабах. Что в этом Карабахе? Ничего нет. И вот товарищ Нариманов говорит: Берите их себе. Берите эти бесплодные земли для Армении!

И тут же, сразу после заседания:

– Но я не говорил о Нагорном Карабахе!

– Как не говорил? – удивился Серго.

– Ты, наверно, плохо меня слышал, Серго.

– Извини, глуховат на левое ухо, но что по существу?

– Я говорил не так, как изложил ты.

– А... понял, вот ты о чем! Ну, какая разница? Тут такой праздник, к тому же, отдав Зангезур и Нахичевань, чего скупиться?

– Что значит отдав?! Это не торг, а политика.

– Но договорились ведь: отказался от территорий временно! – И вспыхнул вдруг: – Мы говорим о всемирном братстве людей труда против капитала, а ты моя земля, мой край... Не ты ли только что говорил: Пора кончать с территориальными спорами, используемыми дашнаками для кровавой вакханалии и межнациональной розни? – Успокоился, и уже готов уступить: – Ладно, это ж митинг, всплеск праздничных чувств, а какие границы и прочее, ваша нефть, ваш керосин... мы к этому еще вернемся, когда (обнял Наримана за плечи) сполна выполним программу.

– Какую?

– Ты что же, Грузию хочешь обидеть? Советизировали Азербайджан, Армению, очередь теперь за Грузией.

АХИ-ОХИ, КАК ОТДАЛЁННЫЕ РАСКАТЫ ГРОМА, и бороды отпустить в знак траура: переговоры Анкарскаого (Ангорского) правительства с советскими республиками Закавказья, внушительная победа Мустафы Кемаля над союзными войсками, Карсский договор между Турцией и АССР (это Азербайджан), ССРА (это Армения), и ССРГ (а это – Грузия) при участии, ясное дело, России, и выписка на память, статья пятая, о Нахичеванской области, аналогичная статье третьей Московского договора, слово в слово: Нахичеванская область образует автономную территорию под покровительством Азербайджана, при условии, что Азербайджан не уступит сего протектората никакому третьему государству (помимо гарантов – Турции и России), став буфером между независимыми государствами – Турцией и Арменией, чтоб остыли обоюдные страсти.

Договориться с ближайшими соседями в эти напряжённейшие дни конца июня – начала июля (и четко год: 1921), измотан переговорами.

27 июня. Заседание в ЦК Азербайджанской КП в связи с работой в Тифлисе Комиссии по установлению границ между тремя республиками.

Решение Политбюро: Ввиду экономического тяготения Нагорного Карабаха к Азербайджану предложение т. Бекзадяна отделить местности с армянским и тюркским населением соответственно к Армении и Азербайджану, неведомо как изрезав земли и запутавшись между селами, считать неприемлемым. Поручить т. Нариманову передать в Тифлис мнение Политбюро.

В тот же день разговор по прямому проводу.

В Баку: у аппарата Ширвани. Нариманов находится на заседании Совнаркома. Вопрос о Нагорном Карабахе в постановке т. Бекзадяна наше Политбюро считает неприемлемым с точки зрения административной и экономической целесообразности. Единственным разрешением вопроса может быть широкое вовлечение армянских и тюркских масс в дело советского строительства, как это явствует из декларации т. Нариманова. Вопрос должен быть решен в этой плоскости, иначе Совнарком слагает с себя ответственность, ибо если советская Армения этим актом желает произвести известное впечатление на дашнаков, то не надо забывать, что тем самым мы восстанавливаем в Азербайджане такие же антисоветские группы, как дашнаки. Кстати, т. Нариманов явился.

Нариманов. Если в Тифлисе ссылаются на мою декларацию и телеграмму, то в них буквально сказано следующее: Нагорному Карабаху предоставляется право свободного самоопределения.

В Тифлисе: у аппарата Гусейнов. Хорошо. Все передам. Думаю, что наше решение будет встречено здесь холодно.

Нариманов. Я вчера беседовал с т. Серго, который прямо говорит, что Карабахский вопрос есть вопрос чести всех советских республик, и его нужно решить именно в том смысле, чтоб это было раз и навсегда, то есть в том виде, как я вам передал.

Гусейнов. Создалась тяжелая атмосфера. С одной стороны, Совнарком Армении посылает своего Чрезвычкома в Нагорный Карабах без нашего ведома, хотя товарищи армяне, прибыв сюда, утверждают, что это делается с нашего ведома и тем самым дезориентируют Тифлис и Москву, а с другой, мы посылаем в Карабах телеграммы, которые аннулируют их решения, ущемляющие наши интересы. Я не знаю, как быть. Ясно, что товарищи армяне исключительно думают о территории, а не о благополучии карабахских армян и тюрок-мусульман.

Нариманов. Мне нечего добавить к тому, что вы сказали.

В тот же день: Тифлис, заседание Президиума Кавбюро ЦК РКП. Присутствуют: члены Кавбюро тт. Орджоникидзе, Киров и Фигатнер (бывший нарком Терской республики), а также наркоминдел Грузии Сванидзе, наркоминдел Азербайджана Гусейнов, председатель АзЦИК Гаджиев, наркомвоенмор Грузии Элиава. Слушали: Переговоры т. Гусейнова с т. Наримановым по вопросу о Нагорном Карабахе. Постановили: Созвать экстренный Пленум Кавбюро и послать тт. Нариманову и Мясникову телеграмму:

Президиум Кавбюро ЦК РКП предлагает выехать на экстренное заседание пленума Кавбюро. В порядке дня вопрос о размежевании закавказских республик. В Тифлисе находятся 6 членов Кавбюро, и в случае вашего неприбытия решение находящихся в Тифлисе 6 членов Кавбюро будет считаться обязательным. Настаиваем на немедленном прибытии как членов Президиума Кавбюро в Тифлис.

4 июля (жара!) Нариманов прибыл в Тифлис и с поезда – прямо на заседание Пленума Кавбюро, уже вечер, жара чуть спала, но душно.

И Сталин прибыл, член ЦК РКП, присутствует на заседании в качестве наркомнаца и как посланник Ленина. Разговор, это чувствуется всеми, предстоит долгий и утомительный.

Члены Кавбюро: т.т. Серго, это прежде всего, председатель, Махарадзе, Совнарком Грузии, Мясникян (пишется Мясников), Совнарком Армении, он сам, Нариман, Киров, Назаретян, секретарь Кавбюро, Орахелашвили, он же Мамия, секретарь ЦК КП Грузии, Фигатнер Юрий Петрович (он же Яков Исаакович), секретарь Кавбюро, юнцом посещал ленинский кружок революционеров в Париже... Кажется, все. Вопрос о Карабахе, вернее – его Нагорной части.

– Пусть Коба ведет, – это Серго. – Как нейтральное в Кавбюро лицо.

– А где Мамия?

– Вышел на минутку.

– Здесь я!

– Что тебе, – это Коба, – на месте не сидится, Мамия?

– Перебор грузин.

– Не в очко играем, кацо! – Серго шутит (обстановку не разрядить никак).

– Тем лучше, что нас больше (Махарадзе?). Ответственность возрастает... Ты чем-то взволнован, Серго? (Протокол скуп.)

– ...Земляки мои кричат,– вскочил с места Серго, разгорячен (записка была?).– Оккупация! Захват власти! Незваные правители! Подавление демократических свобод независимой Грузии!.. Я, значит, незваный, и я оккупант! В споры пустопорожние вовлечь меня хотят.

– Пусть попробуют! (Это Коба.)

– Но факт: не приди сюда Красная Армия, народы уничтожили б друг друга, война до победного конца... Забыли про армяно-грузинскую войну? про армяно-татарскую, извините, азербайджанскую войну? привела всех на край пропасти, превратила Кавказ в развалины. А что касается свободы, о которой толкуют грузинские меньшевики, дашнаки и мусаватисты, мы, а точнее сказать, вы, господа бывшие...

– Их здесь нет (с места голос).

–...вы, господа бывшие,– повторил,– еще не доросли, ибо свобода понимается вами как разбой и насилие!

– Серго,– перебил его Коба,– агитка нам не нужна, сядь и успокойся, давай говорить по существу (некая переливчатость чувств, эмоций, без перекуров, но гвалт и дым, просачивающиеся в замочную скважину, такое громадное слово-агрегат в нефтяном деле, и Нариману о нём думать – для обозначения воздушной щелки.

– ...Высказались все.– Это Коба.– Сформулирую, будем голосовать... А где Мамия?

Был – исчез. Снова появился.

– Жарко!

– Если жарко, сядь у окна... Множество было предложений, я их все выписал себе. Есть, как я понимаю, три варианта решения злополучной карабахской проблемы: оставить Нагорный Карабах, как часть Большого Карабаха, в пределах Азербайджана, с которым он связан территориально, передать Нагорный Карабах Армении, с которой практически он не связан, горы мешают, и третий вариант: разрезать эту землю на мусульманскую и армянскую части, и пусть каждая республика, как может, забирает свою долю. Третий путь, я советовался с товарищами, думаю, путь негодный, смехотворный, потому что дело невозможное, я бы даже сказал, абсурдное: горы-холмы не разрезать, села-деревни не разделить, тропки-дороги, речушки-водопады тоже, так что остаются два варианта, вопрос надо решить кардинально, раз и навсегда... Ставлю на голосование, по пунктам, для протокола. Пункт а. Нагорную часть Карабаха оставить в пределах Азербайджана. Кто за, прошу поднять руку. Считаю: Нариманов, Махарадзе, Назаретян. Трое, значит. Кто против? Снова считаю. Серго, Мясников, Киров... и ты, Фигатнер, тоже? Итого, четверо против. Кто воздержался? Рук не вижу.

– А Мамия? Мамия, где ты – за или против? – Это Серго.

– Снова вышел... Придет, доголосует, пошли дальше (так и не явится...). Пункт б. Плебисцит провести во всем Карабахе с участием всего населения армян и тюрок-мусульман. Кто за. Нариманов и Махарадзе. Двое, значит. Против... против остальные, то есть пятеро. Пункт в. Нагорную часть Карабаха включить в состав Армении. Кто за? – Подняли руки те, кто был против оставления Нагорной части Карабаха в пределах Азербайджана (Орджоникидзе, Мясников, Киров и Фигатнер).– Кто против? Ясно, те, кто был за...Нариманов, Махарадзе, Назаретян.– Ещё пункт г,– Сталин методичен.– Плебисцит провести только в Нагорной части Карабаха, то есть среди армян и тех тюрок, которые живут здесь.– За пятеро (за исключением Нариманова и Махарадзе). Итак, оглашаю постановление Кавбюро: Нагорную часть Карабаха включить в состав Армении, и плебисцит провести только в Нагорном Карабахе.

– Прошу слова для заявления! – Нариманов встал. Спокойно, волноваться тебе нельзя.

Серго: – Но ведь решено!

Киров: – Надо двигаться дальше, уже поздно, а вопросов тьма!

Мясников: – Если снова о Карабахе, то ни к чему!

Серго, обращаясь к Сталину: – Коба, не снижай темп! Нариманов стоит и ждёт.

Сталин: – Не будем давить на товарища Нариманова, дадим слово, пусть выскажется.

Нариманов: – Голосование поспешное. Решает семь человек, и отсутствует товарищ Орахелашвили. Могло быть четыре на четыре, впрочем, и перевес в один голос в таком деле не может рассматриваться всерьез. (Шум в зале.)

Сталин: – Что вы предлагаете?

Нариманов: – Азербайджан с таким решением никогда не согласится. Как председатель Совнаркома, если такое решение останется в силе... мне ничего другого...– волнуется,– я буду вынужден сложить с себя полномочия.

Чей-то голос (кажется, Кирова): – Ультиматум?

– Нет, это не ультиматум,– не глядя ни в чью сторону, смотрит через головы в высокое окно, за которым ночь,– а мое убеждение, что одна крайность вызовет другую, и я не уверен, что Азербайджан в этих условиях не прибегнет к ответным экономическим действиям.

– Каким? – тот же голос.

– Каким? – тишина в зале.– Я имею в виду нефть и керосин. (Снова шум.) Короче, я предлагаю: ввиду той важности, которую имеет Карабахский вопрос для Азербайджана, считаю необходимым перенести его на окончательное решение ЦК РКП.

...Сквозь шум и возгласы неодобрения голос Махарадзе:

– Поддержать!

И кажется, Назаретян о том же.

Сталин: – Не будем обострять. Уважим просьбу. Что может измениться за день? Подумаем, взвесим, соберемся завтра. А в протокол запишем: Ввиду того, что вопрос о Карабахе... а точнее. Нагорной части Карабаха, вызвал серьезные разногласия, Кавбюро ЦК Российской Компартии считает необходимым перенести его обсуждение.

– Я бы добавил, – это Серго: – На окончательное решение ЦК РКП.

– Согласен. Но должны сначала решить вы сами здесь, в Тифлисе, на Кавбюро.

5 июля, вечер. Пленум Кавбюро ЦК РКП. Присутствуют те же: член ЦК РКП Сталин; члены Кавбюро: тт. Орджоникидзе, Махарадзе, Киров, Назаретян, Орахелашвили.

– Но его нет, а мы снова указываем.

– Мамия заболел. (Это Филипп Махарадзе.)

– Вычеркнем. (Не вычеркнул.) Далее Фигатнер, Нариманов и Мясников, а также наркоминдел Азербайджана, в порядке наблюдателя, Гусейнов. Как вчера договорились, попросим грузина Серго изложить армянскую точку зрения, а армянина Амаяка Назаретяна – тюркскую, для объективности. Пусть эриванцы и бакинцы послушают тифлисцев Серго и Амаяка.

Слушали (из протокола): Серго излагает, обосновывая позицию армян, ибо голосовал, поддерживая Армению, а Назаретян – точку зрения Азербайджана, и возбуждает вопрос о пересмотре постановления предыдущего пленума о Карабахе.

Серго (из нововведений чудака-протоколиста: лишь точки).

Назаретян (то же, что и у Серго).

Сталин: – Есть еще желающие выступить? Нет. Я не тороплю... Что ж, если желающих нет, перехожу к повторному голосованию. Кто за?

– Коба, сформулируй четко.– Это Серго.

– Кто за то, чтобы Нагорную часть оставить в пределах Азербайджана... У меня есть ещё дополнения, точнее, обоснования, я тут себе пометил, но важно сначала решить вопрос в принципе. Итак, кто за? Называю поименно: Нариманов, Махарадзе, Назаретян... ты, Серго, тоже?

– Амаяк меня убедил.

– Так... Кто против? – Ни одной поднятой руки! – Повторяю, кто против? – Выждал. – Что ж, против ни одного. Кто воздержался? Называю поименно: воздержались Мясников, Киров, Фигатнер. А теперь полный текст постановления сформулирую, Назаретян подготовил, с учетом замечаний Серго. Но прежде скажу, что я не хотел предварять голосование своими пожеланиями, но замечу, когда восторжествовал здравый смысл, справедливости ради подчеркну мысль, она у Амаяка практически прозвучала, я придам ей поэтическую форму: нагорнокарабахская земля своим географическим и экономическим лицом обращена больше к Азербайджану, нежели к Армении, с коей карабахцы никогда ничем не были связаны, тут помехой не только горы, но и нечто более значительное: исторические корни помехой! Именно к Азербайджану стекаются лесистые нагорья этой земли, бегут ее дороги и реки, спешат люди, неся с собой интересы экономические, выгоды бытовые. Баку и Азербайджан для населения Нагорного Карабаха являются источником жизни, и об этом нельзя забывать, если, конечно, не задаться целью искусственно разжечь рознь между армянами и тюрками. Итак, – после паузы, – постановили: Исходя из необходимости (это во главу угла) национального мира между тюрками и армянами, а также (это подчеркнуть) экономической связи Верхнего, Нагорного и Нижнего, Низинного Карабаха, постоянной связи Карабаха в целом и его частей с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджана, предоставив широкую областную автономию с административным центром в городе Шуше, входящей,-и уточнил: Если Шуша, то входящей, если город, то входящем, так? – в состав автономной области.

(Спросит потом Нариман у Орахелашвили в Москве, где оба избраны кандидатами в члены ЦК, почему тот отсутствовал при голосовании по Нагорному Карабаху:

– Председательствующий во как мне надоел!

– Но твой голос мог многое решить.

– Без меня решилось.

– Как ты хотел?

– Стану я потакать неправым притязаниям?)

Сколько придется Нариману участвовать в обсуждении проблем Нагорного Карабаха, принимая решения: о развитии кожевенной и стекольной промышленности, – индустриализацию Азербайджана начать с Гянджи, Шеки, Мугани и – Карабаха, приступив к оборудованию фабрик и заводов, могущих получить сырьё там же, хлопчатобумажных, кожевенных, шерстоткацких, шелкоткацких, маслобойных, стекольных; а в голове, когда обсуждали, помнит, мысль не давала покоя: достигнем ли изобилия царских времен, как это наблюдалось в пассаже Гаджи на Барятинской, где продавались мануфактурные и полотняные товары с мудреными названиями, о которых прежде понятия не имел?.. Найти бумажку с их перечнем (писательская привычка!): драп, кастор, шевиот, камгард, драбедам, фурюр, урс, либерти, канаус, атаман, кретдемин, родомес, бумазея кипорная, пикеевая, суровая обыкновенная, твильс, фуляр и муслин, шторы конгресс... – отвлекся Нариман; отделка статей Конституции Нагорного Карабаха (Почти райская,– сказал Серго); хинин – Карабаху, сотни пудов ячменя, кишмиша, пуды мыла, соли, чая, строительный материал: лес, стекло, гвозди на сумму двадцать тысяч рублей червонцами; отпуск полутысячи комплектов обмундирования для милиции Карабаха: Борьба с бандитизмом и темными лицами, сеющими национальную рознь путем убийств, грабежей и агитации,– всё тот же Серго, он готовится к Политическому отчету Кавбюро РКП (б) на I съезде коммунистических организаций Закавказья,– должна быть поставлена в лучшие условия и снабжена интернациональными работниками; во всех уездах разрешить свободную торговлю, возвратить владельцам или сдавать в аренду частным лицам или артелям заводы, мастерские, мельницы, не приносящие дохода государству.

В каждой республике,– говорит Серго,– имеется много национальностей, они в прошлом вели между собой отчаянную борьбу. В Грузии при меньшевиках произошел разгром Южной Осетии, Абхазии и Аджарии. Помимо того, меньшевики вели войну с мусульманами-тюрками в Ахалкалакском и Ахалцыхском районах. Настоящая война была между Арменией и Грузией. То же в Азербайджане: какая из-за Карабаха жестокая война! При дашнаках был разгромлен город Шуша, армянская часть города стерта с лица земли. Кавказские коммунисты с гордостью могут сказать, что в Грузии запутанный национальный вопрос разрешён успешно. То же в Азербайджане, где раньше шло полное истребление друг друга армянами и мусульманами-тюрками: полный мир!

А потом танцевали: Серго, Микоян и прочие. Неслись по залу с легкостью пуха, едва касаясь пола: Асса! Асса! Асса!..– раздавалось отовсюду. Волчком вертелись, с размаху стремительно кидались на колени, ловкие присядки (Будённый плясал гопака), буйный темп вращения. Что еще?.. Микоян в танце был грациозен и легок, наслаждался каждым движением. А Серго шутил:

– Знаете, какая самая важная клятва у ингушей? Клянусь Аллахом, который сотворил два чуда: Владикавказ...

– Но он же чеченский! – перебил кто-то.

– Ингушей там немало.

– Осетин, кстати, тоже.

– Какая разница, кацо? Тем более что чеченцы и ингуши – одно и то же!.. Дайте досказать. Так вот, ингуш клянется Аллахом, который сотворил два чуда: Владикавказ и пистолет-маузер!.. (любя чеченцев, подтрунивать над ингушами).

Но ещё не раз после декретирования автономии Нагорного Карабаха придётся телеграфировать в Москву, напоминая ЦК:

Территория Карабаха входит в состав Азербайджана, и парторганизация является частью АзКП. – Секретарь АзКП Киров.

Отказались армяне от Шуши как столицы Нагорного Карабаха, учредив её в местечке Ханкенды, или Ханское село, куда, покидая горы, где расположилась столица Карабахского ханства Шуша, спускался перезимовать Хан Ибрагим Халил в недалеком прошлом,– скоро переименуют в Степанакерт, в честь вождя бакинских комиссаров Степана Шаумяна. В те же дни – декрет о тюркском языке, который провозглашен государственным в пределах республики, за ее пределами – язык русский, в сношениях с Карабахской автономией – язык армянский, каждый имеет право пользоваться своим родным языком.

Что же дальше?

Дальше-то что?!

И неясные до сей поры знаки, чьей-то рукой, карандашом.

ГЛАВА ОЧЕВИДНОСТЕЙ, или ЖЕЛЕЗНЫЙ КОРДОН ЗАГАДОЧНОСТИ

Нариман выстраивает в памяти хронологию ареста и казни бакинских комиссаров: скоро перезахоронение их останков, привезут из Асхабада, где похоронены, по настоянию Бакинского исполкома и просьбе семей Шаумяна и Джапаридзе (Фиолетова и Азизбекова тоже?),– послана телеграмма Ленину, расходы берет на себя Москва: приурочить ко второй годовщине казни комиссаров.

Нариману держать речь на траурной церемонии, но прежде – понять течение событий после его отъезда из Баку.

Рассказать, как было на самом деле. А как было? Множество версий, осколки-стеклышки с ломаными лучами-зайчиками.

Из очевидностей: бурные день за днём июльские дебаты (после отъезда из Баку Наримана), когда от жаркого солнца плавятся думы, а знойное марево кажется игрой морских волн, и народнические фракции Бакинского Совета настаивают на приглашении варягов-англичан, дабы противостоять Кавказско-исламской армии – турецким частям, пришедшим на подмогу юной тюркской республике, учрежденной в Гяндже, но желающей утвердиться в своей столице Баку, такая вот триада, вдохнуть глубоко, чтоб проговорить на выдохе.

На площади, отсюда не видимой, хоть окна Бакинского Совета высоки, с пола до потолка, неумолчный гул вооруженной демонстрации революционных войск, в чьем составе (перечислить для колорита) батарея полевой артиллерии и броневой взвод Петрова, прибыла-таки советская подмога из Москвы, Красная инструкторская школа, моряки Каспийской военной флотилии, пехотные части Кавказской Красной Армии, во главе которых нарком Корганов и полковник Аветисов (из добровольческих армянских отрядов Андраника), и при штабе одним из комиссаров – Микоян; ну и казачьи части полковника Лазаря Бичерахова (из осетинских казаков) – остатки царских войск, переброшенные сюда из Персии с согласия Шаумяна. Так кто же он, Бичерахов? Англофил? Честный гражданин, готовый защитить интересы отечества, а точнее, России, которой он присягал? Все ваши условия признаю, ответил Шаумяну, который однажды обжегся, положившись на верность сородичей, и вождь армянского народа Андраник, на чью реальную поддержку Шаумян надеялся, кого настоятельно звал сотрудничать с Коммуной, его подвёл. Спасение России вижу в Советской власти, всякое выступление против неё считаю преступным предательством, ни к власти, ни к какому ответственному посту не стремлюсь, ни в политике, ни в социализме ничего не понимаю, к строительству новой жизни не подготовлен, я казак, умею немного воевать, немного понимаю в военном деле, и только.

Две власти в Азербайджане: Коммуна в Баку (непременно удержать для Советской России нефть, при невозможности – предать промыслы огню) и Демократическая республика в Гяндже, рвущаяся в Баку.

Бои уже идут: сначала терпели поражение войска республики (вся надежда на турецкую армию), а потом– силы Коммуны, состоящие из бывших добровольческих частей, и прибыла только что подмога – бронированные автомобили из России и казачьи войска Бичерахова.

Пала Шемаха, пали Сальяны – Кавказско-Исламская армия движется к Баку, и оттого настроение здесь, как сообщается в газетах, малоустойчивое.

Речи, дебаты, прения – поражение комиссаров при голосовании: большинство в Совете, а главное, рабочие и матросы Каспийской военной флотилии, высказалось за приглашение англичан – пусть помогут отстоять Баку от тюрко-турецких войск.

Чем турки с варварским деспотизмом против России и нас,– Сакоян застрельщик приглашения,– лучше англичане из страны великих демократических реформ.

Демарш честолюбивого Лазаря Бичерахова: ввиду деморализации частей, ибо воевать никто не желает и не может, он снимает с себя ответственность,казачьи его части, покинув фронт, уйдут вскоре в Сумгаит, а оттуда на север к Дербенту на соединение с отрядами родного брата Лазаря – Георгия Бичерахова, восставшего против Терской республики, и мечта с помощью Деникина создать бичераховскую Кавказско-Каспийскую республику. Плюс измена военачальников – кичливых хумбапетов и хумбов: Аветисова, Амазаспа и Казарова, он же Казарьян, потомки станут потом Казаровецкими... И коль скоро Бакинская коммуна, не собрав большинства, пала, Шаумян с соратниками демонстративно покидает заседание Совета, бросив с болью в сердце и проклятием на устах крылатую фразу: История вам этого приглашения англичан не простит! Коммуна сложила с себя полномочия, эвакуируется в Астрахань, где советская власть.

Побег?! Не успев покинуть бакинскую бухту, пароход по предписанию новых властей – Диктатуры Центрокаспия под угрозой потопления возвращается.

Переполох: комиссары вздумали увезти ценности Совета! Господа Шаумяны, Джапаридзе, Коргановы задумали эвакуацию денег, дабы прикарманить народную казну: полмиллиона золотых!

Арест комиссаров: судить за измену! Но... гремят выстрелы, пальба, взрывы, слышна канонада – Кавказско-Исламская армия уже под Баку, паника в городе, власти бегут, национальные армянские части спешно покидают казармы, устремляются к пристаням, захватывают суда, пароходы, лодки, чтоб убраться кто на север, кто на восток.

Микояну (он договорился с командой парохода Севан) удаётся в последнюю минуту зарежать убегающего сородича Велунца, он важный чин в Диктатуре Центрокаспия, вырвать у него записку на имя начальника Баиловской тюрьмы с приказом сдать арестованных комиссаров конвою. Они освобождены, спешат с семьями на пароход, увозящий беженцев. Но Севана у пристани нет, уплыл. Есть надежда сесть на пароход Туркмен, отплывающий в Астрахань. По пути встречают роту Татевоса Амирова, чей родной брат – большевик Арсен Амирян, только что освобождённый с комиссарами, – вооружённые бойцы и помогли им втиснуться в битком набитый беженцами пароход (и сесть самим).

В Астрахань? Где советская власть? Подвергнуться конфискации?! Беженцы взбунтовались, к тому же поднялся норд, движение на север затруднено, не хватит ни воды, ни топлива, до Астрахани не дотянут.

– Надо заставить, чтоб повернули на Астрахань! (Это Микоян).

– Как? (сомнения Джапаридзе).

– У нас вооруженный отряд! (Микоян удивлен наивности Джапаридзе).

– Что ты предлагаешь?

– Выбросить в море всех, кто станет сопротивляться! Пригрозить капитану расстрелом! – Кто-то сказал о гуманности. – К черту гуманность!

– Как это выбросить в море?! Ты зверь, что ли? (это Джапаридзе).

Микоян промолчал. И чего кипятится? Не хотят – не надо. Пролез под стол в кают-компании, лег и быстро уснул.

Пароход, выйдя из линии ветра, поплыл в Красноводск, куда вскоре и прибыл (17 сентября).

Обыск на пароходе: – Пошевеливайтесь! – угодили прикладом в Сурена, сына Шаумяна. – Что за список? – оплошность Корганова (или Зевина?): в кармане список зачисленных на довольствие в Баиловской тюрьме, 27 имен, но двое зачеркнуты: Канделаки, командир бронепоезда,– заболел и выбыл, попав в больницу, и Сурен Шаумян (был выпущен из тюрьмы на поруки, тоже вычеркнули). О, какие в списке знатные фамилии! Шаумян! Джапаридзе! Пушкарь Петров! И два тюрка затесались в их компанию, Азизбеков и Везиров, 25 человек, все, очевидно, комиссары, – по списку под арест!

– Не смеете их трогать! – Амиров загораживает брата, Амиряна.

– А ты кто?

– Коммерсант! Почетный гражданин!

– Ну, тогда будешь двадцать шестым!

Комиссаров – семеро, остальные – по стечению обстоятельств Баиловской тюрьмы. Гвалт на пароходе: – Вот этого еще! (на Микояна). Этих тоже! (семья Шаумяна, жена и двое сыновей Сурен и Левон, жены Фиолетова, Джапаридзе и Татевоса Амирова, Мартикян, Туманян... – к тем, кто в списке (плюс Амиров) ещё тридцать с лишним, всех в тюрьму!

Телеграмма в Асхабад: такая добыча – что делать с бывшими бакинскими комиссарами? Азербайджанской морской радиостанцией перехвачена телеграмма Лазарю Бичерахову в Порт-Петровск: Мною задержан пароход Туркмен с бакинскими комиссарами во главе с Шаумяном и Джапаридзе. Наше мнение передать их военно-полевому суду. Жду распоряжений. Кун.